Текст книги "Дьявольская трель"

Автор книги: Дарья Савельева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Эмили вышла из кабинета и постучалась в соседнюю дверь. «Да-да», – послышалось ей, и она дернула за ручку. За столом сидела приятная женщина, которой было около сорока лет, на ней была надета блузка в мелкий цветочек, заправленная в прямую темно-зеленую юбку, светлые волосы собраны в ровный пучок.

– Что вы хотели? – спросила женщина.

– Мне сказали, здесь можно получить форму.

Женщина без вопросов отвлеклась от бумаг, над которыми минуту назад корпела, и открыла высокий шкаф позади себя.

– Какой размер? – спросила она.

– Размер «S», – гордо и с улыбкой на лице произнесла Эмили.

Услышав ответ, женщина вытащила ровную стопочку с одеждой, которая в свою очередь была запакована в пластиковый прозрачный пакет, и отдала это Эмили. Она, кинув взгляд на полученный груз, разглядела в нем ту же цветовую гамму, что была и у формы тех девочек, которых она сегодня видела у школы. Эми скривилась.

– Спасибо, – сквозь зубы сказала она и удалилась, возвращаясь вновь в кабинет директора.

Гарри поглядел на дочь, когда та вернулась. Заметив пакет в ее руках, он понял, что дочь получила форму, и теперь с позволения директора они могли быть свободны. Гарри встал с места и протянул руку директору для рукопожатия.

– Что ж, спасибо вам, мистер Блум, думаю, нам пора. Времени мало, а дел, как говорится, очень много.

– Да, да, – сказал директор. – Рады, что вы теперь в наших рядах, мисс Дорсон. Надеюсь, вы останетесь довольны.

– Еще бы, – усмехнулась Эмили и смутила этим «неподкупного» мистера Блума.

Дорсоны покинули здание и сели в машину.

– На, – сказал Гарри и протянул своей дочери лист размера А4. – Твое расписание.

Эмили осторожно и любя взяла лист и принялась читать все, что там было написано. Она быстро прочитала содержимое, ее взгляд застыл на заголовке: «Класс скрипки». Эмили загадочно улыбнулась и в очередной раз отвернулась к окну.

Никто не знает, что вдруг с ней произошло.

Отчаявшаяся, разорванная кукла

О, настолько невинная и чувствительная,

Но до крайности упрямая

И слишком упертая, чтобы освободиться.

Сколько еще попыток ты сделаешь?

Сколько времени пройдет до того, как ты уйдешь?

Под маской ты не скроешь

Своих страданий.

© Disturbed – «Facade»

Глава 3

Странное чувство захватило Эмили, давно она не ощущала волнения, а возможно, и вовсе не знала, что это такое. Тем не менее, именно оно заставило ее открыть глаза за минуту до будильника. На ее лице виднелась улыбка, такая искренняя, будто она самый счастливый человек на земле, но, когда заводная машинка все же вскрикнула и ударилась звоном о стены ее комнаты, эта самая улыбка приобрела тень усмешки.

Эмили поднялась с кровати и прямиком направилась в ванную. Быстро покончив с умыванием, она вернулась в свою комнату и достала из шкафа пластиковый прозрачный пакет, который ей несколько дней назад вручила женщина в темно-зеленой юбке. Раскрыв его, Эми вывалила на кровать содержимое, а бесцветную оболочку кинула на пол. Она осторожно схватилась за плечи синего пиджака, и теперь он был в развернутом виде перед ее лицом. Глаза, не отрываясь, смотрели на брошь цвета золота и, из-за лучей солнца, которые успели проникнуть в комнату Эмили, блеск украшения отражался на радужке.

– Какой приятный цвет, – произнесла она вслух свои мысли, – мне он будет идти гораздо больше.

Эмили кинула пиджак обратно на кровать.

– Глория! – крикнула она, высунув голову в коридор, и тут же услышала, как приближается служанка.

Глория отутюжила одежду Эмили, положила ее на кровать и с позволения хозяйки тут же ушла.

Эмили сняла с себя сорочку. Через пять минут она уже была в именной форме школы «Эперфилд». Повернувшись к трельяжу, она посмотрела в зеркало. Юбчонка была коротка, но ей это даже нравилось, она чувствовала себя еще более уверенной. Белоснежные гольфы облегали ее стройные ноги, пиджак не висел бесформенно, а наоборот, повторял контур ее талии и небольшой, но высокой и упругой груди. Она расстегнула верхнюю пуговичку на белой блузке и улыбнулась самой себе.

– Так-то лучше, – сказала она и просунула ступни в обычные черные туфли, которые уже приготовленные стояли перед ней.

Она села за стол и принялась красить верхние веки, мягко и ровно рисуя на них черные стрелки. После этого Эмили взяла тушь и, широко распахнув глаза, облачила их в идентичный цвет, доводя свой образ до совершенства, а затем выбрала легкий розовый блеск и нанесла на губы. Отложив все в сторону, она еще раз посмотрела на себя и сказала:

– Довольно мило.

Поднявшись, она направилась к кровати и опустилась на колени. Пошарив под ней рукой, Эмили вытащила черный футляр, в котором находилась скрипка. Она не смотрела на нее очень давно, но сейчас, пожалуй, время пришло. Отщёлкнув затвор, Эми подняла крышку вверх. Давно она не испытывала столь противоречивых чувств. Инструмент идеально лежал в сером бархате, который в свою очередь повторял все контуры скрипки холодного коричневого цвета. Она осторожно провела пальцами по эфу, а затем двинулась по поверхности корпуса в сторону грифа. В голове Эми всплыли воспоминания о детстве.

Ей было пять лет. Эмили нравилась музыка, и больше всего она любила классику. Это неудивительно, ведь мать приучала ее слушать «правильную» и «достойную» музыку, поэтому у Эмили просто не было выбора. Но все же сей жанр ей искренне полюбился, и она захотела научиться играть на скрипке, чтобы самолично исполнить те композиции, которые слушали ее мать и она сама. Вспомнив про сурового учителя и грозный взгляд матери, которая была вечно недовольна ее игрой, Эмили очнулась и захлопнула футляр. Она никогда не разделяла мнение Мари о своей игре. Эмили считала, что у нее получается вполне сносно, и сейчас была готова отстаивать это. Память унесла ее слишком далеко.

«Да мне даже репетиция не нужна!», – самоуверенно подумала она. Эмили поднялась, взяла футляр за ручку, а затем схватила рюкзак, закинула его на плечо и снова посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Вперед, – сказала она и вышла из комнаты.

Она спустилась вниз и увидела, как ее мать сидела на диване в гостиной и читала книгу. Сегодня на Мари была бежевая блузка с высоким воротом и длинная черная юбка в пол. Волосы были распущенны, что для Эмили казалось странным, потому что обычно Мари предпочитала собирать их в прическу. Черные пряди струились по ее плечам, и сейчас они с дочерью были похожи друг на друга, как две капли воды.

Заметив Эмили в проеме лестницы, Мари опустила книгу и посмотрела на нее.

– Что на тебе надето? – улыбнулась Мари, поскольку считала, что школьная форма – это очень красиво.

– Это моя новая форма. В школе «Эперфилд» строгий дресс-код.

Как только ушей Мари коснулось название заведения, она тут же скривилась, до сих пор считая, что затея ее чада уж очень похожа на очередной бред и в итоге ни к чему не приведет. Но, скорее всего, причина была совершенно в другом…

– Ведь сейчас утро. Разве тебе не нужно на занятия? В «нормальную» школу.

Опять этот неодобрительный тон. Эмили могла распознать его даже тогда, когда Мари изо всех сил пыталась его скрыть, и именно из-за этой крошечной детали Эми чувствовала, что мать враждебно настроена против нее и всячески пытается ее задеть.

– «Нормальную»? – усмехнулась Эмили. – Конечно же, я пойду туда, прямо сейчас и направляюсь, но сразу после этого у меня занятия в музыкальной школе. Не хочу терять время и возвращаться за формой и инструментом домой.

Эмили тряхнула футляром, который держала в руке. Взгляд Мари тут же перешел на него, и она будто застыла.

– Прошу, подойди.

Эмили удивилась, но все же подошла к дивану. Она присела и положила футляр рядом с собой. Мари дрожащими руками схватилась за затвор и потянула его. Крышка ослабла, и Мари подняла ее. Из глубин мягкого серого бархата на нее смотрело нечто совершенное и безоговорочно прекрасное. Она не решилась дотронуться до скрипки и лишь не отрывала от нее глаз, а затем резко захлопнула футляр и быстро проморгалась. Эмили заметила маленькие хрусталики на ресницах Мари, но ничего не сказала. Странно, но она никогда раньше не видела ее слез.

– Какая она красивая, – сказала Мари и посмотрела на дочь. – Спустя столько времени она все еще в форме.

– Ну я бы так не сказала, – тут же съязвила Эмили, и на лицо матери натянулась ее обычная недобрая гримаса. – Думаю, необходимо ее настроить и все такое.

– Поблагодари хотя бы за то, что этот инструмент у тебя вообще имеется!

Тон матери Эмили был непонятен и очень для нее оскорбителен. Частота, с которой менялось ее настроение, всегда пугала Эмили, и она осознавала, что не сможет к этому привыкнуть.

– Это ведь скрипка для ребенка, ты знаешь? – спросила Мари уже опять с другим настроением в голосе и смеющимися глазами посмотрела на Эмили. – Взгляни туда.

Мари указала в сторону кофейного столика. Эмили обернулась и увидела практически идентичный футляр, похожий на тот, что сейчас лежал на диване перед матерью, только по размеру он был несколько больше.

– Отец оставил тебе это.

Эмили подошла к столику и присела на колени. Рядом с футляром лежала записка, в которой говорилось: «Я ни на что не надеюсь, но удачи. Папа». Эти слова обидели ее. Они были сухими и безразличными, родители не должны так говорить со своим ребенком. Эмили нашла в себе силы отбросить это, и, отложив бумажку в сторону, она раскрыла «черную шкатулку». В багровом бархате лежала невероятной красоты кровавого оттенка скрипка. Все ее контуры были такие идеальные, поверхность корпуса гладкая и блестящая. Эмили глазела на нее и боялась дотронуться, думая, что это может нарушить магическую ауру инструмента.

Она захлопнула футляр, молча встала, посмотрела в глаза Мари, пытаясь найти оправдание ее очередной беспочвенной агрессии, которую она успела за этот короткий промежуток времени излить на дочь, и быстрым шагом направилась к двери.

– Буду поздно! – с вызовом сказала Эмили и громко хлопнула дверью.

Покинув дом, она быстро подбежала к машине, которая ее дожидалась и села в нее. Водитель, ничего не спрашивая, помчался в сторону школы. «Ничего, мама, скоро ты будешь смотреть на меня по-другому», – подумала она и непроизвольно сжала кулаки.

Через каких-то десять минут машина уже была в районе учебного заведения. Водитель по просьбе самой Эмили остановился прямо перед воротами, не заезжая на территорию.

– Во сколько за вами заехать, мисс? – спросил немолодой водитель, которого звали Брюс. По возрасту он был примерно, как ее отец, может быть, чуть младше, всегда ходил в черном классическом костюме и старался не болтать с излишком. Но, стоило заметить, для своего возраста он выглядел весьма подтянуто и не имел склонности к полноте.

– Не нужно заезжать, после школы я сразу же направлюсь в «Эперфилд».

– Может быть, после заехать, мисс?

– Я сказала – не надо. Прогуляюсь. Но если все-таки устану, я позвоню отцу.

Брюс вежливо и покорно кивнул. Пожелав Эмили удачи, он поехал прямо до конца улицы, а затем повернул направо и скрылся из виду. Эмили проснулась в хорошем настроении, но разговор с матерью немного это самое настроение подпортил. Но она все же грезила о своем первом учебном дне в музыкальной школе и благодаря этим мыслям держалась. Она была уверена, что сегодня будет ее триумф и она всех сразит наповал.

Насчет «Эперфилда» все было пока туманно, но вот ее одноклассники уже начали коситься в сторону Эмили и перешептываться. «Что это на ней?», – доносилось до нее из разных уголков коридора, по которому она шла, направляясь в кабинет алгебры. Эмили лишь высоко задирала голову и наслаждалась прикованными взглядами.

Алексис Смит настигла ее тогда, когда Эмили почти дошла до кабинета. Эмили отшатнулась назад, потому что та резко и очень неожиданно преградила ей путь. Они выглядели, как два противостояния: Алексис была блондинкой с карими глазами, в то время как Эмили имела черные волосы и голубые глаза. Это было странно, но, заметив на Эмили знакомую форму, Алексис взбесилась и не пыталась скрыть этого. Может быть, все-таки она не была такой пушистой, как казалось?

– Привет, – начала Алексис. – Это ведь форма школы «Эперфилд», я права?

Алексис нервничала. Переварив вопрос, Эмили захотела сразу же ответить, но вспомнив, как ее заклятая подруга плакала из-за того, что два года подряд не могла пройти творческий конкурс на поступление в эту самую школу, решила добавить в свой ответ щепотку яда и капельку язвительности.

– Доброе утро, Алексис. Да, ты совершенно права! – гордо произнесла Эмили.

– Что… Что это значит?! В смысле… Разве ты на чем-то играешь?!

– На скрипке, дорогая моя.

– На какой еще скрипке?! – психанула Алексис, а затем увидела в ее руках черный футляр. – Почему… Почему ты никогда не говорила?

– Не в моих правилах хвастаться, – Эмили произнесла это с такой фальшью и самолюбованием, что все, кто находился в этот момент в коридоре, сразу заподозрили лукавство и захихикали. Эмили это не понравилось, и она окинула их ненавистным взглядом.

– Я не верю тебе! Почему они взяли тебя?! Ты так хорошо играешь?! Продемонстрируй! – кричала и требовала Алексис, задыхаясь от отчаяния и обиды.

Эмили такой расклад очень веселил. Впервые она видела Алексис такой разбитой и поверженной, учитывая, что Эмили для этого даже ничего еще не сделала. Воображаемая корона на ее голове снова увеличилась в размере.

– Я не обязана отчитываться перед тобой, Алексис Смит! А демонстрацию моего таланта ты сможешь самолично узреть на отчетном концерте, когда он состоится, – губы Эмили изогнулись в хулиганской улыбке. – Я скину тебе эсэмэс.

– Вот ты дрянь! – крикнула Алексис и захотела вцепиться в волосы Эмили, но ее вовремя схватили за руки одноклассники. Эмили же было все равно. Покачивая бедрами, она двинулась дальше, оставляя позади себя черный шлейф собственной ауры. Да, в тот момент она собой гордилась.

Весь день она ощущала на себе неодобрительные взгляды, но это лишь еще больше придавало ей сил, в то время как обычный человек чувствовал бы себя подавленным и ему бы хотелось провалиться сквозь землю. Но о чем тут говорить, это ведь Эмили. Все плохое она вбирает в себя, трансформирует это, а затем с еще большей жестокостью швыряет обратно. Возможно, заслуженно, но не всегда. Ей нужно было это внимание, и неважно какую энергию оно несло, если о тебе говорят – значит, ты чего-то стоишь.

Ближе к девяти часам утра Эмили, после того, как посетила столовую, собралась уходить, ведь ее ждала школа мечты. Это был последний учебный день, а дальше следовали летние каникулы. У нее не было задолженностей по предметам, и потому ее отпустили намного раньше обычного. Но она была такая не одна, и поэтому отличница и красотка Алексис вновь настигла ее у ворот.

– Эмили! – крикнула та, когда увидела, что девушка собралась уйти.

Эмили обернулась на крик и ничуть не испугалась, а остановилась. Ей даже было интересно, что же скажет ее «подруга» на этот раз.

– Что? – спросила Эми, когда Алексис уже стояла рядом.

– Твой папочка ведь заплатил, чтобы тебя взяли, да? Признайся!

– Прекрати, Алексис. Ты смешна. В тебе говорит зависть.

– Заткнись! Ты продажная тварь! Грош цена твоим способностям! Если бы не деньги – тебя бы там не было!

Эмили вышла за железные ворота, преграждающие въезд на территорию школы. Теперь Алексис и Эмили стояли по разные стороны, а ворота разделяли их. Алексис вцепилась руками в железные пруты и прислонилась к одному из них лбом, все еще глядя в глаза Эмили.

– Продажная не я, а люди. Мой новый директор, например, – злорадно улыбнулась она.

– Это все, что я хотела знать, – победно сказала Алексис и направилась вновь в сторону школы.

– Что ты хочешь сказать? – растерялась Эмили, ведь говоря это, она не думала, что Алексис что-то почерпнет для себя.

– «Заплатил» не равно «талантлив».

Эти слова разожгли в Эмили ненависть. Правду всегда принимать тяжело, но, когда тебе ее кидают, как грязную тряпку, это вызывает подобные эмоции. Эмили молчала и лишь сотрясалась от пронизывающей дрожи, которая разбежалась по всему ее телу. Теперь она проклинала Алексис и ненавидела ее каждой клеточкой своего тела. «Равно!» – подумала она про себя, сжала кулаки и не без труда развернулась в сторону переулка. Она направилась в «Эперфилд».

Музыкальная школа находилась примерно через две остановки от того места, где на данный момент была Эмили. Она спокойно и не торопясь шагала по тротуару и все еще переваривала то, что ей сказала Смит. С одной стороны, она была рада, что в очередной раз довела ее, но с другой, она ощущала, как слова Алексис вцепились в нее мертвой хваткой и даже ранили. Никогда прежде ее не волновало, что говорила ее подруга, хотя для других людей услышать в свою сторону обзывательство вроде «дряни» было достаточно, чтобы зациклиться на этом. Загвоздка в том, что Эмили знала все за себя и подобные выражения считала лишь сказанной вслух правдой. Но вот что у нее на душе творилось, никто знать не мог, а тема таланта, как оказалось, для нее являлась болезненной. Когда Алексис Смит кричала в ее сторону эти гадости, Эмили померещилась мать.

Через несколько шагов показалось высокое четырехэтажное здание из белого кирпича. Эмили взглянула на арку над воротами и убедилась, что пришла по адресу. Школа была П-образной формы, крыша черного цвета, черепица даже слегка давала блики от солнца. К входной двери вела небольшая лестница из пяти ступенек, а дальше крыльцо тоже черного цвета. По обе стороны от крыльца стояли огромные статуи в виде рычащих медведей, которые полностью были покрыты позолотой. На каждом из этажей было множество окон, и из них четко было видно, чем занимается тот или иной класс.

Эмили ступила на крыльцо и заметила, как тут же у колонны, которые являлись опорой для небольшой крыши над крыльцом, курили два парня. В одном из них она узнала светловолосого незнакомца, с которым переглядывалась несколько дней назад. Она окинула их мимолетным взглядом, а затем подошла к входной двери, чтобы войти в школу, но светловолосый незнакомец ее окликнул:

– Эй!

Эмили взглянула на него и увидела, что на его лице играет улыбка. Возможно, она считала его красивым, но ей сейчас было не до беседы с ним. «Это он ко мне обращается?» – подумала Эмили.

– Чего тебе? – грубо сказала она.

Парень усмехнулся, кинул приконченную сигарету на крыльцо и затушил ее ногой, а затем отшвырнул в сторону.

– Ты ведь новенькая, верно?

– Не прикидывайся, будто знаешь меня, – фыркнула Эмили, – тем более мы виделись с тобой в коридоре в тот самый день, когда я принесла свое личное дело директору Блуму. Понимаю, что ты хочешь завязать со мной разговор, но для достижения данной цели этим фактом у тебя воспользоваться не получится.

Светловолосый незнакомец переглянулся со своим другом, который во время всей ее реплики смотрел куда-то в другую сторону, а затем снова обернулся к Эмили, но она уже почти вошла в здание.

– Я Дюк, кстати, – улыбчиво произнес он, но дверь громко хлопнула, а девушка его слов не услышала.

Дюк был обычным парнем. На конкурсной основе поступил в «Эперфилд», обучался игре на гитаре. Как у любого молодого человека в этом возрасте, у него не было устоявшихся планов на жизнь, он всего лишь хотел заниматься тем, что ему нравилось, а этим являлась музыка. Эмили зацепила его. Дерзкие барышни казались ему интересными. Он вновь переглянулся со своим приятелем и что-то задумал.

Эмили достала из сумки свое расписание и, шагая вдоль коридора, смотрела по сторонам, пытаясь найти нужную ей аудиторию. Вокруг было нескончаемое множество одинаковых светло-коричневых дверей, которые отличались лишь номером и табличками с именами преподавателей. От бесконечного мотания головой у Эмили начало рябеть в глазах.

Наконец она нашла необходимый кабинет, убрала бумажку обратно в сумку и постучалась. Дернув за ручку и открыв дверь, Эмили на время ослепла, потому что с улицы слишком ярко светило солнце, а окна в кабинете, по всей видимости, были не задернуты шторами. Она вошла внутрь и окинула взглядом аудиторию. Это было просторное помещение, но из-за преобладания белого, бордового и черного цветов оно казалось мрачным, парты были непривычно длинные и вмещали по три ученика за каждой, они стояли в четыре ряда по десять уровневых парт.

Учитель подошел к Эмили и уточнил ее имя. Так как они ждали новую ученицу, то профессор тут же представил ее.

– Прошу вашего внимания, – обратился он к учащимся. – Эмили Дорсон – новенькая ученица класса скрипки, поприветствуем.

Ученики очень странно смотрели на нее и нехотя зашевелили своими руками, окидывая Эмили полумертвыми овациями.

– Я – профессор Флейм, – сказал высокий немолодой мужчина в светло-голубой рубашке, – займите свое место, пожалуйста.

Эмили быстро прошла вдоль первого ряда и заняла третью парту, за которой больше никто не сидел.

– Итак, мы остановились на практике или, как вы сами говорите, на самообучении. Какие композиции вы учили? – спросил профессор Флейм у присутствующих.

У Эмили нервно забегали глаза. Она не могла понять, о чем говорил этот мужчина, и судорожно ждала, пока кто-то поднимет руку и избавит ее от догадок. Через несколько секунд так и случилось. Девушка с двумя тонкими рыжими косичками подняла руку, и профессор подозвал ее к себе. Она тут же высвободила скрипку из оков футляра, схватила какие-то бумаги и подошла к столу учителя. Девушка положила листки с нотами на пюпитр, взгромоздила инструмент себе на плечо и начала играть. До Эмили наконец дошло, что учитель собирается оценивать их мастерство. Эмили испугалась и захотела сбежать. Странно, ведь она так ждала этого дня, предвкушала, как будет демонстрировать свою умелую игру, но, столкнувшись с мечтой лицом к лицу, вдруг струсила.

Рыжая девушка закончила играть и опустила скрипку, принимаясь выслушивать наставления учителя. Эмили вжалась в стул и боялась, что теперь вызовут ее.

– Мисс Дорсон, – послышался голос учителя, – выходите ко мне.

Весь класс обернулся в ее сторону. Никогда прежде Эмили не сгибалась под гнетом бестактных многочисленных глаз, но сейчас это произошло. Встряхнувшись и вернув себе присущую уверенность, Эмили выпрямила спину и гордо подняла голову. Открыв чехол и вынув новую скрипку, она направилась к старику. Она взглянула на пустующий пюпитр, а затем посмотрела на учителя, давая ему понять, что никаких нот у нее с собой нет.

– Что вы будете играть?

Эмили на секунду замялась, пытаясь вспомнить хотя бы одно название какой-либо композиции.

– Бетховен, "La Marmotte", – неуверенно произнесла Эмили и смачно сглотнула.

Учитель удивленно посмотрел на нее, но сделал жест рукой, предлагая приступить. Эмили подняла глаза на одноклассников и увидела, как они уже начали перешептываться между собой. «Я ведь даже не начала», – молниеносно пробежало в ее голове, и она решила, что лучше и вовсе не играть. Но гордость преобладала в ней и не позволила отступить. Эмили сжала зубы, взгромоздила инструмент себе на плечо и неуверенно поднесла смычок к струнам. В аудитории повисла гнетущая тишина, которая со всей силы давила на нее. Эмили неслышно ахнула, и ее глаза вновь бешено забегали, потому что она поняла, что инструмент новый и ни разу не был настроен. Но отступать было некуда. Эмили поставила подбородок на упор и коснулась девственных струн смычком. Ужасный скрипучий звук заложил ей уши, но она не унималась, продолжая это насилие. На мгновенье она закрыла глаза, предпочитая отгородить себя от происходящего, но сразу же осознала, что не помнит, как играть, и потому веки пришлось поднять. Отчаянная игра Эмили продолжалась всего минуту, но ей хватило этого, чтобы понять, что знаний и хоть каких-то умений у нее не осталось. Она опустила скрипку, посмотрела на аудиторию, состоящую из новых одноклассников, а затем услышала их откровенный и ни разу неприкрытый гогот. Эмили почувствовала, как ее лицо покрывается слоем пунца, и она перевела взгляд на учителя, в надежде на то, что хотя бы он спасет ее, но этого не произошло.

– Давно вы играете, мисс Дорсон? – спросил он и негодующе посмотрел на нее.

– С… С пяти лет, – ответила она и даже не собиралась говорить о том, что бросила обучение в двенадцатилетнем возрасте.

– Вы уверены? – прищурился профессор Флейм.

Эмили молчала, но кто-то из класса дал ответ вместо нее:

– Да она же глупая дура! – крикнул парень с веснушками. – Профессор Флейм, она ведь купила место в нашем классе, это очевидно. Она пустышка.

Класс вновь заразился смехом, но профессор Флейм тут же попытался их успокоить. Это было уже неважно, потому что Эмили подбежала к своему месту, мгновенно собрала вещи и направилась к выходу.

– Мисс Дорсон, вы не можете уйти! – грозно сказал учитель.

Эмили не сбавила шаг и даже не обернулась в его сторону, потому что по ее щекам уже предательски бежали соленые ручьи, а их никто не должен был видеть. Никогда.

Пулей выскочив за дверь, она почти бежала по длинному светлому коридору туда, куда глядели глаза. Коридор казался нескончаемым и слишком длинным, но наконец Эмили примкнула к затемненному углу, который соединял этот проход с другим. Опустившись на резную скамейку, Эмили пристально и заворожённо смотрела в одну точку ровно перед собой, а затем изо всех сил сжала губы и разрыдалась по-настоящему. Ее желудок начал сокращаться в бешеном ритме, а в руках плясала дрожь. Она поставила инструмент на пол рядом у своих ног, а затем обхватила себя руками, тщетно пытаясь успокоиться. Смех жестоких одноклассников до сих пор стоял на повторе в ее голове и все без конца нагнетал на нее это чувство, которое она пыталась утихомирить. Стыд. От нее осталась лишь одна оболочка, внутри пустота. «Почему это происходит со мной?» – спрашивала она себя, но не могла найти ответа. А имела ли ты право из-за этого плакать, Эми? Едкие слова, вылетающие из твоего рта в сторону других людей, несут точно такую же кару, какую ты испытывала сейчас. Неужели ты думала, что не заслуживаешь этого? Бумеранг знает, в какой момент ему вернуться.

Захлебываясь и еле слышно поскуливая, Эмили сидела и не шевелилась, лишь прикрыла глаза и позволила слезам омыть ее лицо. Она не почувствовала, как кто-то сел рядом, но, когда этот кто-то дотронулся до ее плеча и приобнял, Эмили в ужасе подняла веки и обернулась.

– Что с тобой, малыш? – тихо спросил Дюк, пытаясь поймать ее мгновенно отведенный взгляд.

Она не могла позволить, чтобы ее видели такой, ведь она сильная. Никто не должен знать, что ей были присущи другие качества. Слабость это не про нее. Эмили молниеносно вытерла свое лицо руками, но краснота все еще выдавала ее.

– Все нормально, – тихо сказала она, при этом не отдергивая чужие руки от себя.

«Все нормально», – повторила она про себя, но не верила в это. Тепло, исходившее от тела Дюка, начинало странно действовать на нее, и Эмили почувствовала, как к горлу подступает новый комок. Слезы снова покатились по еще влажным щекам, а она все вытирала и вытирала их. Эмили даже не ведала, кто этот парень, но она никогда не знала, что такое поддержка, и поэтому не хотела отталкивать его.

Сделав глубокий и прерывистый выдох, Эмили успокоилась и теперь сидела неподвижно. Между совершаемыми в тот момент манипуляциями она не заметила, как Дюк опустил свою голову ей на плечо и уперся в него лбом. Эмили повернулась в его сторону, и парень медленно поднял голову. Возможно, у него была большая практика по смотру в чужие глаза, потому что он нисколько не засмущался и казался очень даже уверенным. Эмили не отводила взгляд тоже.

– Так что же случилось? – прошептал он и все еще смотрел в ее голубые глаза.

Может быть, он ждал ответ на поставленный вопрос, а может быть, и нет. Но как только Эми слегка разомкнула губы, норовясь ответить, Дюк прикоснулся к ее губам. Он впился пальцами в ее плечи и придвинул ее к себе, страстно целуя. В теле девушки не чувствовалось сопротивление, ей доставляло это удовольствие.

Дюк отклеился от нее и опять посмотрел в глаза.

– Странно… – сказал он, и его рот исказился в полуулыбке.

– Что странно? – спросила Эми.

– Ты даже не протестуешь.

Эмили тут же пришла в себя. Таким темпом она заработает себе репутацию путаны, а ей это вовсе было не нужно. Это просто было мимолетное помутнение, не более.

– Может быть, мне это было необходимо больше, чем тебе, – попыталась оправдаться она.

– Ты ведь Эмили? Эмили Дорсон?

– Тебе не кажется, что это весьма глупо: сначала целовать меня, а только потом решить познакомиться?

Дюк опустил голову и засмеялся.

– Кажется, – ответил он, – но ничего не изменить.

– Да, я Эмили Дорсон, если это все еще тебя волнует, а ты?..

– Дюк Эндрюс, – улыбнулся он. – Ты очень красивая.

– Поэтому ты не удержался, Дюк Эндрюс?

Дюк вновь опустил голову и ухмыльнулся. Эмили не поддерживала его веселье, настрой у нее был подавленный, а лицо грустное.

– Так, я пойду, – поднялась она и взяла свою скрипку, а другой рукой начала поправлять складки на клетчатой юбке.

Дюк осмотрел ее с ног до головы, и ему было абсолютно плевать, что это весьма бестактно, ведь Эмили была чертовски привлекательна. Что же поделать – его типаж. Если типаж «за словом в карман не лезу» есть, конечно.

– Ты уходишь домой? – спросил он.

– Да.

– Так ведь занятия только начались.

– Да неужели? А что же ты тогда не в аудитории?

Дюк улыбнулся, и на его лице явно читалось: «Поймала меня на крючок».

– Телефончик свой не оставишь? – спросил он и уставился на ее ноги.

– Послушай, Дюк Эндрюс, у меня нет времени на всю эту чушь. Мой номер ты не получишь, ясно тебе?

– Ага, – тихо произнес он, и на его лице опять появилась хулиганская улыбочка.

– «Ага»? Почему это слышится так, словно ты мне не веришь? Ставишь мой ответ под сомнение?

– Ага, – опять сказал он все еще с тем же выражением лица.

Эмили не понравилась его самоуверенность. Она взяла свой рюкзак со скамейки, перешагнула через вытянутые ноги Дюка и направилась прямо по коридору. Даже ни разу не обернулась. Но зато Дюк прожигал ее ускользающий силуэт взглядом и уже начал строить планы. Возможно, он впервые задумался о том, что хочет узнать кого-то как человека, а не ради одного свидания.

Ноги уверенно несли ее прочь из этой обители, а злость набирала новые обороты. Снова это чувство, подступающее к горлу. Все вернулось на круги своя, и Эми осознала, что она ничтожна. Осознала, но не приняла.

Дойдя до ворот и выйдя за их пределы, Эмили обернулась в сторону этого огромного здания и посмотрела в окно на втором этаже, из которого на нее таращились несколько пар глаз ее новых одноклассников. Они смотрели на нее, как на мусор, но это лишь дало Эмили новый толчок, и она с еще большим энтузиазмом решила что-то изменить и в конечном счете принять единственное решение. «Ну ладно!» – подумала она и пошагала в сторону самого крупного в городе гипермаркета.