Текст книги "Семь ключей от старой тайны"
Автор книги: Дарья Макарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Убрав каштановые волосы в тюрбан из полотенца и облачившись в уютное домашнее платье, она радовала глаз румянцем и смущенной улыбкой. Ни дать – ни взять школьница-отличница.
– Привет, – хором поприветствовали мы. Она улыбнулась и робко сказала:
– Здравствуйте.
– Я Марина, – вновь представилась я. – Это мой брат, Рома. А ты?
– Ася.
– Очень приятно.
– И мне.
– Как тебя в парк посреди ночи занесло? – решив, что разговоров ни о чем на сегодня хватит, с нажимом спросил Рома.
Ася тут же в лице переменилась. В начале побледнела, затем покраснела, потом и вовсе собралась зареветь. Но то ли собравшись с духом, то ли поняв, что сочувствующая публика отсутствует, передумала.
Тяжко вздохнув, сказала:
– Я в клубе была. «Пеликан». Он на соседней улице. Знаете?
– Знаем, – кивнул Рома. – Те, что в парке были тоже из клуба?
– Не знаю, – всхлипнула она и затряслась. – Я их никогда не видела. Но там всегда очень много народу.
– Ты присядь, Ася, – насколько могла ласково предложила я. – Расскажи нам все по порядку, не бойся.
Усадив Асю в кресло, я заварила душистый чай, пополнила вазочку печеньем и смастерила целую гору бутербродов на радость Роме.
Ко второй чашке чая Ася заметно успокоилась. Надежда на то, что истерик и горьких слез больше не будет ко мне вернулась. И я вновь попросила ее рассказать, что произошло. Просьбу мою она исполнила, но ничего ценного из ее рассказа я не почерпнула.
Этот вечер Ася провела в клубе в компании друзей. Кто-то из разудалой молодежи вылил на нее шампанское. Расстроившись из-за испорченного наряда, она собралась домой. Хотела было вызвала такси, но ждать было долго, и она отправилась пешком – идти всего пару кварталов.
В парке на нее напали два амбала. Она даже не успела понять, откуда они появились. Разглядеть их тоже не успела – все произошло слишком быстро, да и выпитые коктейли дали о себе знать.
К концу сей незатейливой истории, Ася горько плакала на моем плече. Я смирилась с тем, что футболка промокла насквозь и растерянно гладила ее по голове. Умных, как в прочем и глупых, мыслей в голове не наблюдалось – все разбежались кто-куда.
Видимо, не у меня одной. Ромка зевнул и завил:
– Пошли-ка спать, девицы-красавицы. Хватит сырость разводить. На дворе уже утро, а я еще с подушкой так и не свиделся.
– Останетесь у меня? – вспомнив о роли хозяйки, спросила я. Ромка и Ася синхронно кивнули.
Каждому гостю досталось по комнате. Ромка был отправлен в гостиную, Ася – в комнату для гостей. Но оба, едва переступив порог, так и замерли на месте.
Их поведение объяснялась просто. Все помещения квартиры (за исключением кухни) были заставлены цветами. Все свободное пространство, включая пол, было занято какой-нибудь вазой или корзиной. Некоторые букеты были столь велики, что с большим трудом помещались в дверной проем.
Разведя руками, я сказала:
– Люблю, знаете ли, цветочки. Ничего с собой поделать не могу.
Рома хитро посмотрел на меня, но от комментариев воздержался. Все слишком устали, чтобы обсуждать что-либо еще. Я признаться, была этому рада.
Напоследок проверив почту, я смогла убедиться, что писем от Злодея нет. Привычно пожелав ему провалиться ко всем чертям, отправилась спать.
Следующим утром, вернее днем, когда мы завтракали, вернее обедали, вновь вернулись к ночным событиям. Но ничего нового или более-менее ценного узнать не удалось.
Страх прошел, теперь Асю переполняло возмущение и желание поквитаться. Она грозила обидчикам карой небесной и сулила все возможные беды. Когда длинный перечень напастей, что должны были обрушиться на их головы, подошел к концу, она, надув губки, заявила:
– Я все папе расскажу!
– А папа у нас кто? – поинтересовался Ромка.
– Бизнесмен, – гордо заявила девушка.
– Нефтью торгует?
– Почему нефтью? – удивилась Ася.
– А-а-а, – протянул брат. – Алмазы добывает?
– Нет, – засмеялась она. – У нас пароходство и… еще чего-то… Я не очень знаю.
– Как называется ваше пароходство? – чувствуя, как разом заныли все зубы, спросила я.
– «Акат», – поставив чайник, весело пояснила Ася. – Слышали о таком?
Понимая, что зубы ныли не зря, я лишь кивнула. Ася продолжала что-то щебетать, попивая чай и уплетая печенье. Но ни я, ни Ромка ее уже не слушали. В голове будто фейерверк взорвался. Одновременно столько мыслей и эмоций. Обоим до судорог требовалось поговорить, но для начала следовало проводить Асю. Вернее, выпроводить.
– Не пора ли по домам? – взял быка за рога Ромка. – Тебя подбросить?
– Да, пожалуйста, – тихо отозвалась Ася и вся как-то сжалась.
Вдруг стало ее очень жалко. За образом красивой и озорной девчонки мне виделась маленькая потерявшаяся девочка, похожая на воробушка.
Повинуясь внезапному порыву, я сказала:
– Если хочешь, приходи вечером или завтра…
– Правда? – даже не дослушав до конца, спросила она и вся словно засветилась изнутри.
– Конечно, – кивнула я.
После я часто мысленно возвращалась в это утро. Понимая, что ничего уже невозможно исправить, я все равно вновь и вновь прокручивала в голове наш с ней разговор.
Если бы я не позволила ей остаться? Спасло бы это нас? Или был бы иной путь к трагедии, которую никто не в силах предотвратить и искупить?
– Что думаешь?
– Дело дрянь.
– В целом, согласен. Но не совсем.
– По всему выходит, что Злодей объявил охоту на близких мне людей. Даже, если я не знаю, что мы близки…
– Неожиданный поворот.
– Да уж, чего-чего, а встретить сестру, о которой толком ничего не знала, не каждый день приходится. По-твоему, те трое тоже наши родственники?
– Если исходить из того, что все люди братья…
– Ага, и сестры.
– Надо бы в их биографиях покопаться.
– А, может, это какая-то другая Ася и все мы здесь с тобой напридумывали?
– Ну, конечно, – фыркнул Ромка. – Другая Ася и другой «Акат». Льстишь ты нашей фантазии, сестренка.
– Но ведь это просто невероятно!
Ромка расправил плечи и поудобнее уселся на диване. Посверлил взглядом букет из лилий, сказал:
– Давай-ка тряхнем стариной, Маринка.
– Прежде, чем былое ворошить, – упрямо сказала я. – Нужно вначале убедиться.
Проверить та ли нам досталась Ася или нет было проще простого. Всего несколько секунд понадобилось мистеру Гуглу, чтобы представить нашему вниманию запрошенную информацию.
Интернет пестрил публикациями о холдинге «Акат» и его владельцах – семье Акатовых. Сомнений быть не могло – Ася именно та самая.
– Черте что, – зло рыкнула я и захлопнула крышку ни в чем неповинного ноутбука.
– Кому-то явно неймется покопаться в нашем прошлом, – хмуро констатировал Ромка.
– Я бы этого кого-то…
– С этим успеется, – усмехнулся Рома. И от этой его усмешки стало откровенно страшно. – Думаешь, под отца копают?
– Даже, если нет, то мимо не пройдут. Только смысла не вижу. Столько лет прошло…
– С Акатовыми мы не связаны, – упрямо сказал Ромка. – Их грехи нас не касаются.
– Это ты так думаешь, но кто-то мог решить иначе. Тот факт, что Ася Акатова с утра пораньше на моей кухне чаи гоняла, тому свидетель.
– Ох, как скверно.
– То ли еще будет.
Как не пытались мы забыться, как не старались не вспоминать, а прошлое все равно вошло в нашу жизнь. Оно, как водится, не спросило разрешения. Незаметно подчинило себе все наше внимание и стало очевидным до отвращения то, что держать его, заперев на все замки, больше не получится.
Семь ключей. Одна тайна. На что готовы мы пойти, чтобы покончить с прошлым навсегда?
Наш отец был одним из тех, о ком пишут книги и снимают кино. Он был одним из тех, кого хоронят в расцвете лет в закрытых гробах.
Журналист-проныра, для которого риск, что шариковая ручка – неотъемлемая часть профессии. Он специализировался на криминальной тематике, его репортажи всегда были актуальны и злободневны. Публика его обожала, рейтинги уступали лишь новостным программам.
Количество врагов впечатляло не меньше. Одно его имя вызывало острую зубную боль, а иногда и предынфарктное состояние, как у чиновников с правоохранителями, так и у бандитов с бизнесменами.
Задумайся он составить список тех, кто хотел пустить пулю в его шальную голову, страниц бы исписать пришлось немало. Но его репортажи получали слишком широкую огласку, и это останавливало особо кровожадных оппонентов от решительных действий. Если не брать в расчет те несколько неудачных покушений, конечно.
Впрочем, друзей отец заводить тоже умел. Хоть и было их немного.
Мама же была полной ему противоположностью. Паинька, отличница, она рисовала акварелью картины, читала классиков в захлеб и жила в своем хрустальном мире, полном идеалов, ничего общего с реальностью не имеющих.
Они встретились случайно. И одной единственной встречи хватило, чтобы не расставаться больше никогда.
Если и существует на свете любовь с первого взгляда, та самая, призрачная-вечная, то у них была именно она.
Но без трагедий, как водится, не обошлось. Мама была дочерью крупного партийного чиновника из Министерства внешней торговли СССР. Дед мой, Александр Александрович Акатов, отца невзлюбил и был против их отношений.
Вчерашний студент из семьи инженера и учительницы был, как он считал, недостоин его дочери. На этом, пожалуй, и могла кончиться их история, но характер проявила мама. Кто бы мог подумать, что у хрупкой домашней девочки окажется железная воля?
Она ушла из дома в чем была и потом всегда говорила, что это было самое мудрое в ее жизни решение. Так из Веры Акатовой она превратилась в Веру Галанину.
Они жили трудно, но счастливо. По началу, не бросая профессию, отец брался за любую работу, лишь бы семья ни в чем не нуждалась. Одно время даже на стройке подрабатывал. От протекции деда категорически отказывались, что, конечно, вызывало еще большое раздражение.
Надежды Акатова на то, что дочь одумается и вернется, не оправдались. По мановению ока всегда покорная дочь превратилась в сильную и самостоятельную женщину, и в этом он тоже винил отца. Рождение первенца, внука, семью ничуть не сблизило. Но до окончательного разрыва было еще много лет.
С наступлением перестройки дед не растерялся. Скорее, наоборот. Одним из первых выбросил партбилет, а вместе с ним и все то, что было лишним в новых реалиях. Он успешно бороздил просторы свободного рыночного пространства и сколачивал капитал с невероятной скоростью. С началом приватизации, он развернулся особенно широко.
Тогда-то и появился «Акат». Собственно, название холдинга – производное от фамилии. Другого имени, кроме как собственного, для своего детища он не видел.
Используя старые связи, дед стремился развивать морские перевозки и торговлю. Но этого ему было недостаточно. И вскоре он стал совладельцем сразу нескольких портов в России и за рубежом, а также одной скромной верфи, на которой строились его суда.
К нулевым равных «Акату» не стало. Дед был на гребне успеха. Но построить огромную кампанию, чья прибыль была колоссальна, и не замарать рук практически невозможно. Во всяком случае, дед не смог. Его методы были далеки от этических идеалов, и не мало грехов он совершил на пути к вершине.
Впрочем, тайны свои он оберегал тщательно и особо любопытных наказывал жестоко и без раздумий. Посему покой его не многие решались нарушать. Однако судьбе было угодно столкнуть папу и деда лбами.
Работая над делом о каких-то махинациях в порту, отец случайно напал на след, ведущий к «Акату». История умалчивает, что именно удалось ему накопать, но деду это грозило большой бедой.
Узнав об этом, дед решил, что лучший способ защиты – нападение. Образумить зятя попробовал через дочь. Когда же не вышло, поставил ее перед выбором: либо семья Акатовых, либо Галаниных. Трудно сказать, действительно ли он рассчитывал, что любовь к родителям и сестре, а также блага «Аката», сильнее любви к мужу и детям, или просто разум его помутился от гнева. Но ультиматум он выдвинул.
Мама выбор сделала не мешкая. С того дня она с ним не виделась. Бабушка и тетка пытались поддерживать с ней отношения, но тайно, дабы не рассердить грозного Акатова. Но полумеров мама, как и отец, не терпела, и Акатовы из нашей жизни исчезли один за другим.
Впрочем, компромат, который отец имел на деда так и не был предан огласке. Он исчез, будто его и не существовало.
Безжалостный к врагам, отец слишком сильно любил жену, чтобы причинить ей еще большую боль.
– Последнее, что я помню о деде, – почесав нос, заявила я. – Это то, что он подарил мне плюшевого медведя в красном галстуке-бабочке. Мне тогда лет…даже не помню сколько было…
– Пять, – улыбнулся Ромка. – Это был новый год и мне он подарил машину с пультом управления. Такой ни у кого не было, мне вся детвора завидовала…
– Ценная информация, – вздохнула я.
Ромка сцепил пальцы в замок, выражение его глаз изменилось. Он еще и слова не сказал, а мне захотелось выбежать вон из комнаты. Но я осталась и постаралась внимательно слушать.
– Дед умер за пару месяцев до мамы, – глухо сказал он. – Бабушка за несколько лет до этого.
– Тетка ведь не приходила на похороны?
– Нет.
– Кажется, она вышла замуж за кого-то из приближенных Акатова?
– Вроде бы. Пожалуй, этим зятем дед был доволен, – не удержалась я.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Рома. – Ручной зять – залог счастливой семьи и успешного бизнеса.
– А Ася, видимо, их общая дочь.
– Судя по всему, так и есть.
– Думаешь, все это как-то связано с «Акатом»?
– С «Акатом», может, и да, – фыркнул Рома. – Но мы-то здесь причем? Дед лишил маму наследства, так что ни ты, ни я, к холдингу отношения не имеем. Посему наш Злодей, если не идиот, должен знать об этом.
– На идиота не похож, – вздохнула я. – Скорее, на психа.
– В общем, понятнее не стало, – почесав затылок, констатировал брат.
– Даже наоборот, – обижено поддакнула я.
Поводов для тяжких дум прибавилось. Но Ромка был против тратить вечер на занятие сие. Ударив себя по коленям, он резко встал и, широко улыбнувшись, сказал:
– Да пошло оно все к черту! Сегодня выходной, и мы с тобой едем в ресторан.
Идея брата пришлась по душе и с ее реализацией медлить не стали. Остаток дня провели в уютном маленьком ресторане на берегу залива. На время позабыли обо всем плохом, смеялись и все никак не могли наговориться. Нам так много хотелось сказать, так много узнать друг о друге.
Расставаться не хотелось, но приближался понедельник, и Ромка повез меня домой. На прощание я звонко чмокнула брата в щеку и поспешила к себе. Я уходила и знала, что скоро вновь увижу его. Это словно согревало изнутри.
В гостиной горел свет, но я заметила это только, когда вошла в квартиру. Замерев посреди холла, чутко прислушивалась и подумывала трусливо убежать.
Когда же всерьез собралась это сделать, услышала насмешливое:
– Я уже здесь. Бежать поздно.
Задрав подбородок, я вошла в гостиную и гордо заявила:
– Я и не собиралась. Оставь свои фантазии при себе.
Макс растянулся на диване и с плутовством во взгляде рассматривал меня. Он был похож на затаившегося тигра. Под мнимой леностью скрывается готовность настичь жертву в одно мгновение. Сходство добавлял букет подсолнухов, что стоял на столике – они пришли на место пионов. Он был такой огромный, что мог послужить прекрасным укрытием во время охоты.
– Ох, уж эти мои фантазии, – вздохнул он, и от взгляда его стало жарко. Очень жарко.
– Зачем пришел? – подперев стену напротив, грозно спросила я.
– Ласки твоей захотелось, – лучезарно улыбнулся он.
– За лаской – это не ко мне.
– Ой ли? – хмыкнул он, поднимаясь.
– Ага, – подумывая, чем бы потяжелее в него запустить, подтвердила я. – Это к Олечке.
– В том-то и проблема, девочка моя, – вздохнул он. – Что только твоя мне и нужна. Ты, знаешь ли, сильнее всех моих вредных привычек вместе взятых – не могу же я отказаться от столь большой части самого себя.
В уголках его губ притаилась едва заметная улыбка. Он не спеша приблизился и по-хозяйски привлек к себе.
– Это ничего, немного поломает и пройдет, – попыталась отстраниться я.
Не тут-то было. Руки его заскользили по моему телу, поцелуи обожгли шею. Понимая, что еще мгновение и бой проигран, я мучительно искала силы прекратить это безобразие. Неожиданно Макс сам мне помог.
– Ты ведь на меня не злишься больше, да, детка?
– Вовсе нет, – увернувшись от его очередного поцелуя, ответила я и добавила. – Ни на тебя, ни на Олечку. Да и вообще, если у вас серьезно, я благословляю.
Такой наглости Макс, пожалуй, не ожидал. Отстранившись, он пристально посмотрел на меня, пытаясь понять, шучу я или нет. Выходило, что нет. И злиться начал уже он.
– Ты любого до ручки доведешь.
– А ты не доводись. Найди себе послушную, будет тебя с тапочками у порога встречать…
И началось. Любезностями мы обменивались не меньше получаса. В итоге, Макс в конец разозлился и широким шагом пошел к выходу. Я потрусила за ним, намереваясь закрыть дверь изнутри, дабы он не смог вернуться.
Валуев уже перешагнул порог, как, вдруг, резко обернулся и тихо, а оттого особенно страшно, сказал:
– Парню, что подвозил тебя сегодня, передавай привет. А сама запомни, увижу его еще раз – пересчитаю придурку все кости.
Что на это ответить, я не нашла. Макс усмехнулся и весело насвистывая стал спускаться по лестнице.
По всему выходило, что сегодня боевая ничья.
Понедельник, как ему и положено, ничем хорошим не порадовал. Он не заладился с самого утра, с того самого момента, когда я спросонок пролила горячий чай на новый костюм.
Весь день на меня одна за другой сыпались какие-то мелкие пакости и неприятности по работе. И особо проблемными их не назовешь, но уж очень часто. К тому же, нервишки шалили. Да так, что ерунда, вроде презентации, которая запустилась только с третьей попытки, превращалась в напасть высокого ранга. И все же, с горем пополам, рабочий день я пережила. Особых бед не натворила и то хорошо.
Домой я ехала с опаской. Ассортимент для возможных опасений был широк, как никогда. Даже и не знаю, чего бы больше я не хотела… К тому же, вчерашняя ссора с Максом покоя не давала. Ох, как не вовремя он увидел Ромку. Познакомить с братом, не рассказав про Злодея, я не смогу. Не познакомить тоже – если Максу вздумается поиграть в ревнивого любовника, то покоя мне не будет. У него уже давно руки чешутся меня в высокой башне на десять замков запереть. Впрочем, узнай он про Злодея, там и окажусь.
Изводя себе подобными мыслями, я добралась до дома. В родной подъезд заходила с тяжелым сердцем, ожидая какой-нибудь пакости. Ожидания оправдались с точностью, да наоборот.
На верхней ступеньке лестницы, теребя в руках мобильный, сидел Ванька. Увидев меня, он попытался улыбнуться, но вышло так себе. Уровень неловкости зашкаливал. Но старый друг решил быть храбрым и сказал:
– Сюрприз.
– И правда, – ответила растерянно.
– Надеюсь, приятный?
– А то, – поспешно заверила я и для большей убедительности несколько раз кивнула.
Ваня поднялся и торжественно вручил мне коробку с пирожными «Macaron». Коробка шла в комплекте с неуклюжей улыбкой и попыткой извиниться.
– Слушай, в воскресенье я…
– Как и я перебрал вина, – прервала его я. – Все нормально.
– Значит, мир?
– Конечно! Пойдем чай пить?
– Может, у тебя и кроме чая что-нибудь есть? – подхалимски улыбнулся Ваня, войдя в холл.
По давней традиции в моем холодильнике всегда имелся запас пельменей. Когда-то они были домашние и очень вкусные – их готовила Клава, моя тетка по отцу, заботясь о том, чтобы даже в ее отсутствие я без еды не оставалась (конфеты она едой не считала). Теперь, конечно, о пельменях ручной лепки и речь не идет. Но покупные всегда имелись, и близкие друзья частенько помогали мне с ними расправиться.
– Ладно уж, – вздохнула я. – Так и быть, поделюсь с тобой заначкой.
– Знал, что на тебя можно положиться, – заявил он.
Несмотря ни на что, о моей просьбе Ваня не забыл. Уплетая пельмени, он делился новостями. Но, к моему глубокому разочарованию, ничего особо стоящего он раскопать не смог. Хозяина почтового ящика, с которого Злодей шлет мне письма, и место положение отправителя узнать возможным не представляется. Одно можно сказать наверняка – кто бы письма не присылал, он позаботился о том, чтобы сохранить инкогнито.
С курьерской службой все тоже самое. Услуги заказывались и оплачивались через интернет – выйти на заказчика нельзя, даже, если Фортуна улыбнется во все свои тридцать два зуба. Технологии, мать их…
Не могу сказать, что уж очень сильно надеялась на заветную «ниточку», благодаря, которой смогу распутать весь этот жуткий клубок. И все же, тот факт, что я так и осталась в тупике, расстроил пуще прежнего.
От глаз Вани это не ускользнуло, он поспешил утешить. Я заверила его, что это пустяки, и сам вопрос не столь важен, чтобы о нем сильно беспокоиться. Одним словом, женское любопытство и ничего больше. Казалось, он поверил.
Больше мы к этой теме не возвращались. Последующие пару часов провели в приятной и веселой болтовне. Все вроде бы вернулось на свои места, я уже спешила радоваться.
Но в какой-то миг поймала Ванин взгляд и похолодела. Такими глазами смотрят не друзья – враги. Он тут же спрятал его за приветливой улыбкой и очередной прибауткой.
Я старалась делать вид, что ничего не заметила. Не знаю, получилось ли. Но когда Ваня ушел, вздохнула с облегчением.
Прибираясь на кухне после ужина, волей-неволей погрузилась в воспоминания. Странно, как иногда самые простые вещи могут вызывать столько чувств. Еще и таких разных.
Я вертела в руках обертку от покупных пельменей и знала, что вкуснее тех, что готовила тетка, в жизни больше не встретиться. Не будем мы больше сидеть вместе на кухне.
Никто не станет больше спасать меня от меня же самой.
Мне не нравилось в ней абсолютно все. Манера одеваться, говорить, резать хлеб и наливать чай – все это раздражало. Я могла разозлиться от одного лишь ее слова, к примеру, о погоде, а брошенный в мою сторону взгляд и вовсе выводил из себя.
Поначалу я просто старалась держаться от нее подальше – запереться в комнате и не видеть. Будто мы и не живем теперь вместе. А потом, будто черт в меня вселился, я стала делать все, абсолютно все наперекор ей. Мне доставляло какое-то извращенное удовольствие видеть, как она переживает за меня, знать, что не спит ночами, а иногда даже плачет. И плевать я хотела, что почти все из того, что я творила тогда, претило мне самой.
А она все терпела, даже не ругалась. Лишь с укором, а иногда с непомерными состраданием и нежностью, смотрела на меня и молчала. За этот взгляд я начинала ее ненавидеть. Однако это отвратительное чувство было ничем по сравнению с тем, как я относилась к самой себе.
Часто, засыпая, я мечтала, что она исчезнет. Я не желала ей зла, только чтобы ее не было рядом. Если бы она уехала навсегда в свою столь горячо любимую Англию – моя мечта стала бы явью. Но по утру я просыпалась и встречала ее на кухне, готовящей завтрак.
Мне тогда казалось, останься я одна – станет легче. Я считала, быть самой по себе гораздо лучше -никто не напомнит, какого это – иметь самую лучшую в мире семью и потерять ее.
А Клава, с ее суетливыми хлопотами, и была тем самым напоминанием. Я все твердила ей, что она мне никто, и считала дни до совершеннолетия, чтобы побыстрее уйти прочь. Она терпела все мои истерики и пыталась прижать к себе, будто я замёрзшая в снегах Герда, которую нужно согреть и спасти.
Мне не было спасения. От самой себя его не бывает. Я поняла это, когда она ушла. Однажды не проснулась. Я осталась одна. Круг замкнулся. А в нем только я и бесконечное одиночество.
И не стало больше овсянки по утрам, заботливых советов и внимательных взглядов. Я могла приходить и уходить домой, когда и с кем захочу. Делать все, что вздумается, ни перед кем не отчитываясь. Я была финансово обеспечена, благодаря наследству родителей и ежемесячной плате за аренду квартиры Клавы. Количество друзей и разного рода знакомых зашкаливало и о досуге, о том, как поудачнее убить время, я вполне могла не думать.
Но в свободе, в той ее лютой разновидности, когда ты свободен просто оттого, что никому не нужен, нет ничего хорошего.
Когда ее не стало, я училась на первом курсе. По инерции я продолжала ходить на лекции, встречаться с друзьями. Но с каждым днем мой мир становился все более и более монотонным. В нем не осталось больше красок – подлинные ушли со смертью родителей. Фальшивые, в виде друзей-фантиков и развлечений, которые претили, исчезли сами собой – их век не долговечен. Даже черного и белого не осталось мне – все стало серым. Цвет тоски и отчаянья.
Я жила воспоминаниями. Я погрузилась в них с головой. Пожалуй, однажды, я дошла бы до точки и прекратила эту агонию самым простым и глупым образом. Балкон стал казаться неплохим вариантом. Четыре этажа полета и финал.
Все изменилось в один вечер. У меня появилась мечта. Детская, наивная, но захватившая всецело. Эдакая щепочка для тонущего в океане. Я уцепилась за нее, что есть силы, словно это последнее, что осталось у меня в жизни. Может, так оно и было тогда.
Увидев по телевизору репортаж об Эвересте, я вдруг решила, что хочу оказаться на его вершине, увидеть эту величественную ледяную красоту своими глазами. Пройти испытание, чтобы родиться заново на его вершине.
Эта идея захватила меня с головой. Я тренировалась больше года практически каждый день. С меня сходило не семь, а семьдесят семь потов. Но в первые за долгое время я радовалась новому дню, а не желала, чтобы он был последним.
После каждой тренировки я чувствовала себя немного сильнее – не только физически, но и духовно. Мне вдруг понравилось учиться. Лекции, семинары, библиотеки перестали быть наказанием, стали новым интересным источником информации. Меня увлек дух Университета и студенчества. И тем больше он мне нравился, тем меньше свободного времени оставлял.
Курс сменялся курсом, одно восхождение другим. Я жила на какой-то бешенной скорости, в постоянном движении, и мне чертовски это нравилось. Если нет времени остановиться, значит нет времени и сожалеть о потерях.
Так бы оно и было, если бы в моей жизни не появился он. Ворвался в нее без всякого приглашения и перевернул все с ног на голову.
Трель домофона разнеслась по квартире, спугнув грустные воспоминания. Я скомкала обертку и бросила в мусорный бак.
Машинально взглянув на часы, отметила, что с ухода Вани прошло не меньше получала. Гостей я не ждала, посему надеялась, что ошиблись квартирой. Не случилось.
Весенняя, жизнерадостная и немного смущенная Ася ласково улыбалась и переминалась с ноги на ногу, стоя на моем пороге.
Она волновалась зря, я была ей рада. А стоило увидеть, как поняла, что ждала ее появления. Дело здесь не только в том, что она была элементом головоломки, без которого невозможно разгадать загадку.
Протянув мне яркую коробочку, она сказала:
– Я тортик принесла. «Тирамису». Любишь?
– Очень, – улыбнулась я, подумав, что в зал к Крокодилу нужно зайти непременно. Пока еще есть шанс протиснуться в дверь.
За чаем и сластями, весело щебеча, Ася что-то рассказывала. Что-то легкое и приятное, как она сама. Я не особо прислушивалась, больше наблюдала за ней. И чем дольше она была рядом, тем осознаннее я понимала, что впутывать ее в эту историю не имею не малейшего желания.
Вместе с тем, она в ней уже по самые уши и сейчас без нее не обойтись. Вот уж задачка! И в пекло влезть и не обжечься. Что ж, придется проявлять фантазию. Хотя ее наличием я никогда похвастаться не могла… Вся надежда на брата.
Стоило подумать о брате, как и он объявился. Едва войдя в прихожую, гаркнул:
– Собирайся, дело есть.
– У меня гости, -предостерегающе сказала я и покосилась на кухню.
Ромка осекся и поплелся следом за мной. Но, увидев Асю, вновь засиял. Потирая руки, заявил:
– Барышня, как же это замечательно, что вы вновь нас посетили.
Я тихо фыркнула, а Ася счастливо заулыбалась. Ромка же, излучая радость, продолжил:
– Подумал я и решил – не дело это красавиц обижать. Надо бы злыдней этих найти и по рогам надавать.
– А если они вам… – испугалась Ася.
– Что? – не понял Ромка.
– По рогам.
– А я правильную девушку выбрал, – хмыкнул он. – Посему украшение сие мне не грозит.
– Здорово, – пролепетала Ася
Идея кого-либо искать ей явно не приглянулась. Толи злополучный вечер был слишком свеж в памяти, толи кровожадностью она не отличалась. Но Ромка сдаваться не спешил.
– Здесь, конечно, тебе решать. Хочешь наказать придурков – помогу. Не хочешь – так и оставим. Но, прежде, чем решить, не забудь, что ни одна ты по паркам в темное время ходишь. Не остановим их сейчас, не известно, кого они еще в кусты потащат.
Аргумент попал точно в цель. Ася резко встала и, с сияющими от гнева глазами, устремилась в коридор, бросив нам на ходу:
– Поехали.
Ромка победно улыбнулся и подмигнул мне. Благо, она нас не видела. Впрочем, от этого я стыдиться меньше не стала, но остановить ее не решилась. Я утешала себя тем, что буду держать ситуацию под контролем и, в случае опасности, смогу все прекратить.
Кто-то в тот день явно веселился над моими планами.
К моменту нашего появления, в клуб уже начали слетаться стайки молодых и не очень людей. Основная масса смиренно стояла в очереди в надежде проскользнуть в заветные двери. Но двое шкафообразных громил и живчик в лазурно-зеленой рубашке к чужим желаниям относились без должного внимания. Еще меньше интереса у них вызывали просьбы.
Те, кому повезло больше, проходили в клуб с гордо задранными вверх подбородками, лишь мазнув надменным взглядом по простофилям в очереди.
Запоздало вспомнив, что на мне строгий деловой костюм, я уныло спросила:
– Уверен, что нас пропустят?
– Ты себя в зеркало видела? – хмыкнул Ромка. – Еще и просить будут, чтобы вошли.
Припарковав машину, Ромка уверенно пошел к главному входу. Мы семенили рядом. На Асе были высоченные шпильки – о быстром шаге можно было и не мечтать. Из женской солидарности я плелась рядом, поотстав от брата. Впрочем, путь поперек тротуара долгим не назовешь, посему Ромка даже не успел заметить наше каверзное положение.
В одном брат точно был прав – в клуб мы попали без проблем и угодили прямехонько в закрытую часть, где не было ни назойливых посетителей, ни излишне громкой музыки. И причиной тому не наши с Асей выдающиеся внешние данные, которое, если верить Ромке, имели место быть. А его дружба с живчиком в лазурно-зеленом.
Живчик, в миру Алексей, оказался Ромкиным однокурсником. Однако дальше второго курса Алексей в мореходке задерживаться не стал. У него обнаружилась морская болезнь, погубившая, по его словам, блестящую карьеру.
– Так что, красавицы, – разлив вино по бокалам, подвел итог сей трогательной истории он. – Теперь морем я любуюсь исключительно с берега.
– Острова Бали, – хмыкнул Ромка. – В окружении прекрасных Сирен.
