355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дарья Донцова » Прогноз гадостей на завтра » Текст книги (страница 3)
Прогноз гадостей на завтра
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 22:11

Текст книги "Прогноз гадостей на завтра"


Автор книги: Дарья Донцова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Почему вообще вы решили, что она на дискотеку ушла?

– Так я видел Ленку полчаса назад. Бежит такая нарядная, в красной юбочке, меховой курточке, фр-р-р мимо меня. Ну я и спросил: «Куда такая прекрасная?» А она засмеялась, ручкой махнула: «На танцы, на машине с кавалером». Ну и разбежались.

– А когда вернутся, не говорила?

– Нет, конечно, что я, прокурор, чтоб передо мной отчитываться! А вы кто?

– Тетя Лены, вот приехала, а племянницы нет!

– Понятно, – протянул юноша, – только ничем помочь не могу, Ленка у нас девка заводная, могет всю ночь пропрыгать.

И он захлопнул дверь. Я расстроенно постояла у запертой квартиры. Ну и как поступить? Бессердечная девица, получившая денежки, унеслась на гулянку, а бедная Гема ждет моего возвращения с телефоном! Взгляд упал на дверь. Самый элементарный замок, к тому же створка неплотно прилегала к косяку и был виден блестящий язычок. Плохо понимая, что делаю, я вытащила из сумочки пилочку для ногтей, поддела кусочек металла… Раздался легкий щелчок, дверь раскрылась.

Посмотрев по сторонам, я скользнула в квартиру и осторожно захлопнула хлипкую, похоже, сделанную из обувной коробки дверь. Конечно, очень нехорошо входить в жилище в отсутствие хозяйки, вообще говоря, на языке Уголовного кодекса подобные действия называются «нарушением чужого жилища», и светит за них приличный срок. Но я-то не собираюсь ничего красть. Мне нужен только телефон, надеюсь, что Лена не взяла «трубу» с собой, чтобы форсить перед подружками.

«Эриксон» лежал на кухне. Теперь на нем горела не зеленая, а красная лампочка, небось разрядилась батарейка. Я радостно сунула телефон в сумочку и осторожно выглянула на лестничную площадку… Никого. Из квартиры слева доносились рокочущие звуки музыки. Парень окончательно проснулся и врубил то ли радио, то ли магнитофон. «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино, но, как птицы, садимся на разные ветки и засыпаем в метро». Соседи справа отчаянно ругались. Из недр их апартаментов раздавались женский визг и мужской крик. Никому не было до меня дела. Захлопнув дверь, я, не желая столкнуться с Леной, побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

ГЛАВА 5

К дому Гемы я подошла, запыхавшись. Секьюрити улыбнулся мне, как старой знакомой. Я села в лифт, вознеслась на нужный этаж и увидела на двери пришпиленный кнопкой лист – «Лампе». Я развернула записку, глаза побежали по строчкам.

«Дорогая Лампа, извините, что втягиваю вас в эту историю, вы и так оказали мне любезность. Квартира открыта, в спальню не входите, вас ждет зрелище не из приятных. Пожалуйста, вызовите милицию и сделайте для меня еще одно, последнее, доброе дело – будьте понятой. Очень не хочется, чтобы по нашей квартире бродили посторонние люди. Я ухожу к Эдику совершенно добровольно. Мое существование теперь бессмысленно. Можно не выполнять мою последнюю просьбу, не надо. Честно говоря, нам уже все равно. Ваша Гема».

Я влетела в квартиру, схватила лежащий на журнальном столике телефон и, набирая одной рукой 03, другой толкнула дверь в спальню. Гема лежала на кровати. Тело вытянуто, туфли аккуратно стоят на коврике, руки сложены на груди, лицо спокойное. Даже умиротворенное.

– «Скорая», тринадцатая, слушаю…

Я нажала на кнопку. Нет, врач тут не нужен. Вы никогда на задумывались над тем, чем спящий человек отличается от мертвеца? Оба лежат тихо, но у последнего делается совершенно особое лицо, из него что-то уходит, жизнь, наверное.

Гема была мало похожа на себя. Маленькое личико скукожилось до размеров кулака, щеки впали, нос заострился, лоб приобрел желтовато-синеватый оттенок.

На тумбочке стоял пузырек и лежала записка. Я вызвала милицию и прочитала короткий текст: «В моей смерти прошу никого не винить. Яд принят совершенно добровольно. Жизнь без любимого мужа мне не нужна. Гема Даутова-Малевич». Внизу стояли число, подпись, а сверху лежал паспорт.

Милиция приехала только через два часа. Все время до появления специалистов я сидела на кухне, тупо уставившись в работающий телевизор. Шла викторина «Что? Где? Когда?». Я очень люблю передачу со знатоками, но сегодня не запомнила ни одного вопроса и не услышала ни одного ответа. Просто пялилась в экран, не понимая смысла происходящего.

– Лампа, – крикнул из коридора знакомый голос, – ты где, несчастье ходячее?

Я почувствовала, как с души свалилась свинцовая тяжесть. Слава богу, пришел Володя, теперь можно и расслабиться.

С майором мы познакомились при чрезвычайных обстоятельствах. Он вел дело о похищении Кати[3]3
  См. роман Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника».


[Закрыть]
. Потом из знакомого Володя превратился в приятеля, а затем в лучшего друга. Мы уговорили нашу соседку из однокомнатной квартиры обменяться с ним площадью и теперь живем рядом, получив возможность общаться друг с другом всегда, когда захочется[4]4
  См. роман Дарьи Донцовой «Покер с акулой».


[Закрыть]
. Впрочем, последнее утверждение не совсем верно. Я бы с удовольствием проводила с Костиным все вечера у телевизора, но только майор постоянно занят, пытается искоренить преступность в столице за крохотную зарплату. «Последний романтик ментовки» – так зовет его ехидный Сережка. Впрочем, Володя не обижается, он на самом деле любит свою работу. Знаете, Феликс Дзержинский говорил: «Чекист должен иметь чистые руки, горячее сердце и холодную голову».

Правда, фраза эта адресовалась работникам НКВД, многие из которых вывалялись в дерьме по самые уши. Но Костин как раз полностью соответствует выдвинутым требованиям. Он умен, наблюдателен и хорошо образован, взяток не берет, а в его душе часто пробуждается жалость не только к потерпевшим, но и к преступникам, некоторые из которых, став жертвой обстоятельств, нарушили закон от безнадежности.

– Ну, Ламповский, – хмыкнул Вовка, – руки на затылок, лицом к стене, ноги на ширину плеч и быстро говори правду. Чистосердечное раскаянье уменьшает вину…

Но потом он увидел мое перевернутое лицо и бросил ерничать.

– Рассказывай.

Как могла, я изложила события. Единственная информация, утаенная от приятеля, была о деньгах, лежащих в моей сумочке. Дело в том, что вместе с Володей в кухню вошли еще два совершенно незнакомых парня. Один закурил, другой просто сел на диван. Мне совершенно не хотелось говорить при них о том, что я решила предложить Володе приработок. Совершенно непонятно, как бы они отнеслись к такому сообщению. По этой же причине я ни слова не сказала и о записке, оставленной для меня на двери. Сути дела она не меняла, содержание на листке относилось только ко мне.

Все остальные события я изложила очень подробно, даже покаялась в том, что влезла без спроса в квартиру Лены. Володя молча кивал, парни тоже не проронили ни слова. В конце концов Костин сказал:

– Ясно, топай домой, там побеседуем.

Голос его не предвещал ничего хорошего. Не желая усугубить ситуацию, я вскочила и пошла к выходу.

На улице стало совсем холодно, к тому же поднялся ветер, ледяной, просто пронизывающий. Он мигом залез под шубу, и я затряслась от его прикосновения. Моя белая «копейка» тосковала недалеко от подъезда. Я порылась в сумке, вытащила связку, щелкнула брелком сигнализации и всунула ключ в замок. Он вошел, как всегда, легко, но поворачиваться не захотел. К тому же сигнализация отчего-то не отключилась и выла, как голодный волк. Я вертела ключик и так и этак, но абсолютно безрезультатно. Все понятно, на улице мороз. К сожалению, такая история всегда происходит при холодах, замки у «Жигулей» – слабое место, впрочем, у этого автомобиля хватает уязвимых узлов, помимо дверных запоров, но купить хорошую иномарку мне не по средствам, вот и мучаюсь. Спасибо, наш сосед Максим Иванович подсказал хитрый трюк. Я порылась вновь в сумке, вытащила зажигалку и поднесла дрожащий огонек к боковому стеклу.

Потянулись секунды. Ноги у меня заболели, спину заломило, да еще сигнализация выла как безумная, не желая по непонятной причине отключаться. Наконец раздался щелчок, черненькая пупочка на дверце внутри машины подскочила вверх. Я плюхнулась на сиденье, перевела дух и в ту же секунду изумилась: внутри стоял необычный запах, терпкий, сильный. Больше всего он напоминал аромат мужского лосьона после бритья. Сигнализация исходила криком. Я попробовала засунуть ключ в зажигание и с изумлением увидела, что он туда не входит. Тыча ключом в дырку, я совершенно не понимала, что происходит. Нет, надо вновь запереть машину и идти наверх, к Володе. Майор отлично умеет управляться с любым транспортным средством, все агрегаты на колесах у него мигом заводятся и приходят в движение, стоит появиться Костину. Правда, у подъезда мирно припаркован микроавтобусик, в котором примчалась «на труп» бригада, мне видно, как водитель спит, положив голову на руль. Можно обратиться к нему, но скорей всего шофер и пальцем не шевельнет для посторонней бабы. Нет, решено, иду к Вовке.

Я открыла дверцу, высунула наружу одну ногу…

– Ага, – раздался нервный вопль, – попалась, паскуда. Сидеть. А то в лобешник получишь.

Ничего не понимая, я уставилась на стоящего перед «копейкой» мужика. На вид странной личности было лет пятьдесят, обрюзгшее личико любителя пива украшали маленькие быстрые глазки, плоский нос и губы, сжатые в нитку. Одет дядечка был самым комичным образом. Торс обтягивала грязноватая короткая «косуха», под которой виднелась довольно несвежая футболка, ноги были облачены в ярко-синие тренировочные штанишки, довершали картину тапочки в виде симпатичных розовых зайчиков. Я чуть было не расхохоталась, но тут увидела в его вытянутой правой руке огромный, устрашающего вида пистолет и похолодела. Кошмар, сумасшедший с оружием.

– Вылезай, – велел псих, тыча револьвером мне в лицо, – давай.

– Зачем? – пискнула я.

– Быстро!

– Не хочу!

– Ах ты, дрянь, – с чувством выкрикнул мужик, – баба, а таким делом занимаешься! С виду приличная, в шубе! Магнитолу спереть хотела?

– Что вы, – робко ответила я, зная, что с умалишенными надо разговаривать очень осторожно.

Хоть бы шофер «рафика» поднял голову и посмотрел в нашу сторону. Пистолет такой большой, что он его явно увидит.

– Врешь!

– Нет, конечно, мне не нравится пользоваться автомобилем, в котором орет радио!

– Зачем тогда села в «копейку»?

Я тяжело вздохнула. Трудный, однако, денек выдался, а я так надеялась отдохнуть сегодня, сделать обед, потом поваляться на диване с детективчиком. Ан нет, мало того что прирезали несчастного Эдьку, а Гема покончила с собой, так на десерт еще и встреча с невменяемым дяденькой, удравшим либо из поднадзорной палаты, либо от нерасторопных родственников! Покорившись обстоятельствам, я пробормотала:

– Домой ехать хотела, дети ждут. Может, вы тоже домой пойдете? А то еще простудитесь ненароком. Погода морозная, а вы в тапочках, как бы не заболели.

– В первый раз встречаю подобную наглость, – завопил мужик, размахивая пистолетом, – а ну вылезай, живо!

– Ни за что, – ответила я и вцепилась в баранку.

– Эй, вы там, что случилось? – высунулся водитель из «рафика».

– Помогите, – завопила я, – убивают!

Шофер выбрался наружу, лениво подошел к мужчине и велел:

– Брось пукалку.

– Ах, вы вместе, – взвился дядька, размахивая стволом, – сейчас милицию вызову.

– Я сам милиция, – лениво пояснил парень, – а ну быстро положи оружие, стань мигом к машине, руки – на багажник, живо, кому говорю.

– Она сидит в автомобиле, – сопротивлялся мужик.

В этот момент распахнулась дверь подъезда, и вышла группа людей, во главе которой шагал майор.

– Вовка, – заорала я, – сюда, скорей, на меня напали!

Дальнейшие события заняли секунды. Милиционеры мигом скрутили дядьку и бросили в снег, животом вниз. Возле дверцы остались сиротливо стоять две розовые тапки-зайчонка.

– Да это игрушка, – разочарованно протянул один из парней, разглядывая пистолет.

– Здорово сделан, – ответил другой, – прямо не отличить. Где пистолетик взял, дядя?

– Козлы, – ответил мужик. – Уроды!

Шофер пнул нападавшего ногой:

– Договоришься сейчас.

– Ленька, – велел Костин, – вызывай из районного, пусть заберут.

– Эх, дядя, – вздохнул Леня, вынимая мобильный, – приличный вы человек по виду, хоть и «косуху» носите, а на разбой пошли, с кистенем на дорогу, чистый Соловей-разбойник!

– Уроды долбаные, суки позорные, – завизжал мужик, – да наоборот все! Это баба мою машину угнать хотела! Сигнализация завыла, в окно глянул и понесся в чем был, у сына куртку схватил, женины тапки обул второпях, а у внука пистолет отнял, думал, припугну сволочь, «ТТ» прямо как настоящий глядится! А она, наглая дрянь, жуть, тут вы, козлы…

Я онемела. Господи, надо же было свалять такого дурака. Ведь я оставила сегодня «копейку» во дворе, испугалась гололеда… А потом в связи со всеми происшедшими событиями начисто забыла об этом факте. Так вот почему один ключ не хотел поворачиваться в дверном замке, а другой в стартере…

Володя посмотрел на номер машины и сурово спросил:

– Лампа, в чем дело?

– Э-э… – заблеяла я, – спутала… хи-хи… «жигуленки». Мой такой же, беленький, ржавенький, вот ерунда вышла, просто идиотство.

– И долго мне мордой в грязи лежать? – неожиданно спросил вполне мирно дядька. – Между прочим, могу техпаспорт показать.

– Вставайте, – велел Володя.

– Понимаете, сам не смогу, у меня люмбаго.

– Кто? – удивился простоватый Леня. – Кто с вами? Не понял чегой-то…

– Радикулит у него, – сообщил эксперт, покачивая железным чемоданчиком, – не встанет самостоятельно. Тяни его, ребята, вверх.

Через пару секунд мужик был поднят, отряхнут, обут в зайчики и засунут в машину. Я принялась извиняться.

Домой мы с Володей явились около одиннадцати. Костин позвонил в дверь нашей квартиры.

– Кто? – бдительно поинтересовалась Лизавета.

– Органы в пальто, – крикнул Костин, – давай открывай, Лизок, жрать хочу, сейчас скончаюсь! Девочка распахнула створку и затараторила:

– А у нас ничего, кроме торта, и нет. Лампа совсем от рук отбилась, унеслась невесть куда…

Тут она увидела меня и прибавила звук:

– Ну надо же, пришла! Между прочим, нам завтра в школу!

– Мне тоже, – буркнула я.

– У тебя ерунда на постном масле, – дудела Лиза, – до-ре-ми, а у меня контрольная по алгебре. Четверть короткая, нахватаю троек, и чего?

– Ничего, – прервал ее вопли Вовка, – значит, будешь троечницей. Кончай визжать, ставь чайник, у меня в кейсе колбаса и сыр есть.

Лизавета побаивается спорить с майором. Правда, она пыталась пару раз продемонстрировать ему подростковую строптивость характера и наглость, но закончилось это плохо. Сначала Вовка скрутил ее, потом сунул в ванну и, поливая сверху ледяным душем, заявил:

– Это ты Кате и Лампе фокусы устраивай.

Для пущего устрашения он бросил еще в холодную ванну кусок хозяйственного мыла, при виде которого Лизок, как правило, верещит:

– Уберите вонючую пакость!

С тех пор Лизавета в присутствии майора ведет себя как ангел, а мне в голову закрадываются нехорошие мысли: может, телесные наказания, применяемые к детям, не такая уж плохая вещь?

– Что это у тебя? – спросил Кирюшка, показывая на большую коробку, которую Костин держал в руках.

– Сейчас увидишь, – загадочно ответил Вовка, – иди на кухню.

На столе валялись объедки гамбургеров, остатки жареной картошки и стоял почти съеденный торт. На стуле, неловко свесив руки, спал Сережка.

– Где Катя? – спросила я.

– Дежурит, – ответил Кирюшка, – кто-то у нее потяжелел, вот и осталась в больнице.

Я отвернулась к плите.

– А Юля?

– В редакции, – буркнул Кирка, – номер сдает, Серый недавно пришел, поел и отпал.

Меня всегда поражает способность Сережки засыпать в любом месте, в самой неудобной позе. Ему ничего не стоит захрапеть в метро или в гостях, в разгар веселья.

Вовка поставил коробку на стол, развязал тесемки…

– Привет, – донеслось оттуда.

– Кто это? – ахнула Лиза.

– Арчи, – догадалась я, – ты взял попугая?

Костин кивнул:

– Пожалел птицу. В квартире никого, подохнет с голоду. Пусть пока у нас перекантуется, а там поглядим, куда пристроить. Вот, посмотрел на него и Кешу вспомнил.

У Володи долгое время жил попугайчик по имени Кеша, но потом птичка захворала и умерла.

– Он разговаривает, – радовалась Лиза.

Арчи выбрался наружу, сел на край стола, нахохлился, повернул голову набок, глянул на Кирюшку и сказал:

– Здравствуй. Как тебя зовут? От неожиданности мальчик ответил:

– Кирка.

– Арчи, – сообщила птица.

– Очень приятно, – совсем растерялся Кирюшка.

Наши собаки, привлеченные необычными звуками, явились на кухню, за ними, подняв хвосты, двигались кошки.

– Как бы они его не съели, – забеспокоилась Лиза.

Арчи посмотрел на Рейчел, которая, положив морду на стол, обнюхивала коробку, и, неожиданно стукнув терьериху крепким клювом по макушке, сердито сказал:

– Отвяжись!

Совершенно обалдевшая Рейчел осела на задние лапы и растерянно ответила: «Гав…»

– Гав, гав, – отозвался Арчи, – уйди, дура!

Володя засмеялся.

– Ну, будем считать, знакомство состоялось.

ГЛАВА 6

Утро, как всегда, началось в семь сорок. Услыхав противный писк будильника, я рывком села, нашарила тапки, потом вышла в коридор и заорала:

– Подъем!

Полная тишина послужила мне ответом. Не знаю, как в других семьях, а в нашей поднять утром детей невозможно. Включив на всю мощь радио, я ворвалась к девочке:

– Лизавета, вставай!

Гора одеял зашевелилась, на пол посыпались фантики, упаковка от чипсов, журнал «Космополитен» и плюшевая собачка.

– Уйди, Лампа, – донесся глухой голос, – пойду ко второму уроку!

Я решительно стащила с нее одеяло, распахнула настежь форточку и ткнула пальцем в телевизионный пульт.

«Доброе утро, страна!» – заорал ведущий.

– О-а-а, – застонала Лизавета и села, тряся головой.

Так, одна разбужена, займемся Кирюшкой. С ним я поступаю просто, зову Мулю и запихиваю мопсиху под одеяло. Та мигом начинает лизать Кирке пятки. Попробуйте-ка поспать во время такой процедуры.

Убедившись, что и мальчик более или менее отошел от сна, я приступила к завершающей, самой тяжелой стадии операции, пошла в спальню к старшенькому и заорала:

– Сережка, вставай!

Обычно мне помогает Юлечка. Как все женщины, она вскакивает сразу и начинает пинать муженька, но сегодня Сережа вольготно раскинулся один на супружеском ложе. Юля после дежурства по номеру приходит домой в десять утра.

Издавая на разные лады глагол: «Вставай!», – я проделала все возможные действия. Но Сережка, без одеяла, в ледяной комнате, под громовой рев магнитофона и телевизора, продолжал мирно похрапывать.

– Вставай, – гудела я, – вставай, вставай, вставай…

Но с таким же успехом можно было обращаться к батарее. Кричи на нее, пинай ногами, все равно останется равнодушно висеть на стене.

Устав, я замолчала и разозлилась. Не стану больше усердствовать, пусть опоздает один разочек на работу, так ему и надо!

– Сережа, вставай, – донесся писк откуда-то сбоку.

На полу стоял Арчи.

– Сережа, вставай, – повторил попугай тоненьким детским тембром.

Вот уж никогда не думала, что у меня такой противный голос! Но неожиданный помощник обрадовал.

– Арчи, молодец, будь другом, сядь на кровать и буди негодяя.

Попугай, словно поняв сказанную фразу, взлетел на спинку кровати и повторил:

– Вставай, вставай, вставай.

Естественно, ответа не последовало, я повернулась к двери.

– Ой, – раздался вопль, – ой, Лампудель, ты с ума сошла!

Я оглянулась. Сережка сидел на кровати, держась за макушку.

– Ну, Лампецкий, чем ты меня долбанула?

– Ничем.

– Как это? Очень больно!

Я посмотрела на попугая, мирно сидевшего на спинке, и сказала:

– Спасибо, Арчи, молодец! Так держать!

Через полчаса, когда домашние убежали, я позвонила Володе. Вчера Костин сообщил, что уйдет на работу не раньше десяти, а мне самой надо к третьему уроку.

– Яичницу будешь? – поинтересовалась я.

– Спрашиваешь! – ответил Вовка.

Через секунду загремела дверь, и майор вошел на кухню. Мы мирно позавтракали, и я осторожно спросила:

– Вов, если бы тебе предложили заняться частным расследованием…

– Чем? – вытаращился майор.

– Ну представь такую ситуацию. У одной женщины убили мужа, и она хочет нанять тебя для поиска убийцы.

Володя поставил на стол чашку.

– Бред. Во-первых, частная практика в моей конторе строго-настрого запрещена, а во-вторых, как ты себе представляешь саму процедуру? Если муж убит, значит, заведено дело и кто-то его уже принял к производству.

– А ты узнай, кто, и попроси папочку себе.

Вовка повертел пальцем у виска:

– Лампудель, замолчи. У нас так не принято.

– А как у вас поступают?

– Как, как… Как надо по закону.

– Слышь, Вов, она дает шесть тысяч долларов.

– Такая богатая?

Я вспомнила шикарную машину Эдика, его кошелек, набитый деньгами, роскошно обставленную квартиру, бриллиантовые серьги Гемы и осторожно ответила:

– Обеспеченная.

– Наверное, сильно мужа любила, – вздохнул Володя, – раз такие деньги платить готова. Другие за копейку удавятся, а третьи вообще не заметят, что мужика убили.

Я насторожилась:

– Ты поругался с Верой?

– Она от меня ушла, – сухо сообщил Костин, – и давай больше не обсуждать эту тему. Я человек холостой, естественно, завожу шашни с бабами. Подумаешь, Вера! Сегодня она, завтра другая… Ерунда! Ушла и ушла…

Но по его мрачному лицу сразу стало понятно, что создавшаяся ситуация его очень нервирует.

– Значит, не возьмешься? – быстро перевела я разговор на тему частного сыска.

– Ни за что, – отрезал Володя и встал. – Мне пора.

Я погуляла с собаками, помыла посуду и ушла к себе в спальню. Шесть тысяч долларов мирно лежали в сумке. Ну и как теперь поступить? Да просто отдать деньги родителям Гемы. Только где их искать?

Вспомнив, что она говорила что-то про институт тропической медицины, я открыла справочник и быстро нашла нужный телефон.

– Слушаю вас, – ответил интеллигентный голос.

– Простите, пожалуйста, не работает ли в вашем институте человек по фамилии Даутов?

– Антон Сергеевич, – безукоризненно вежливо сообщила дама, – был долгие годы директором нашего института, но он, к глубочайшему сожалению, скончался несколько лет тому назад.

– Насколько я знаю, его супруга работала вместе с ним?

– Агнесса Николаевна тоже умерла. Вы, наверное, из газеты?

– Да, – быстро ответила я, – «Медицина и жизнь».

Дама продолжила:

– Если хотите писать материал об Антоне Сергеевиче, вам следует побеседовать с его дочерью. Гема Антоновна тоже одно время работала в институте, по-моему, она даже защитила у нас диссертацию… Если очень нужно, я поищу ее телефон.

– Спасибо, он мне известен. А скажите, у Даутова, кроме Гемы, детей нет?

– Нет, – ответила женщина. – И Даутовы жили наукой, и дочку родили уже в зрелом возрасте.

Я повесила трубку. Так, вот ведь идиотская ситуация, доллары отдавать некому. Получается, что я их просто украла. Отвратительно! Ладно, есть у меня одна знакомая со странным именем Федора, владелица частного сыскного агентства. Честно говоря, именовать Федору «директором» как-то слишком. В ее распоряжении нет никаких сотрудников, а сама контора занимает одну крохотную комнату в здании, напичканном разнообразными офисами. У Федоры пока нет никаких клиентов, и она обрадуется, получив заказ, и уж точно не станет водить клиентов за нос. Может, Федора не слишком удачлива в делах, зато она патологически честна.

Воодушевленная, я набрала ее номер.

– Агентство «Шерлок».

– Слышь, Федька…

– Лампа, – обрадовалась девушка, – ну что, надумала стать у меня начальником оперативного отдела?

– Пока нет, – хмыкнула я, – ты же денег платить не хочешь.

– А где энтузиазм, – воскликнула Федора, – любое дело надо начать, да Пусик от зависти скоро сдохнет!

Пусик – это ее муж, владелец агентства «Феникс». Вот уж у кого полно сотрудников, компьютеров и рабочих площадей. Года два тому назад Федора явилась в «Феникс» наниматься на службу. Но карьера детективного агента не удалась, зато начальник женился на подчиненной, поселил ту в красивой квартире, велел сидеть дома и жарить блинчики. Но надо знать Федьку: больше всего на свете она ненавидит тесто и все, что связано с приготовлением пищи. Через год, продав пару золотых колечек, она открыла «Шерлок». Муж был категорически против, никакой помощи не оказал, и дело у них чуть было не дошло до драки. Но потом оба пришли к консенсусу, и Федора принялась самостоятельно выплывать в море трудного бизнеса. Теперь ее основная задача – добиться успеха и утереть нос супругу. Но, к сожалению, работодатели до сих пор обходят ее офис стороной. Я бы с удовольствием работала у нее, но Федька пока не может платить даже ерундовую зарплату.

– Слышь, Федька, – повторила я, – заказ есть.

– Какой? – спокойно спросила подруга.

Я быстренько изложила суть.

– Извини, – ответила сыщица, – не могу.

– Это почему, тебе не нужны шесть тысяч баксов?!

– Кто ж откажется, – вздохнула Федора, – но вот беда, позавчера пришел первый клиент, оплатил услуги, и я работаю по его делу.

– Возьми два дела.

– Мне одной не справиться.

Я растерянно молчала.

– Слышь, Лампа, – защебетала Федька, – а ты сама возьмись, опять же деньжонок заработаешь.

– Я?!

– Ты.

– Но я не умею…

– Ой, ой, ой, – воскликнула Федора, – ну-ка давай припомним, кто нашел Танюшку Митепаш[5]5
  См. роман Дарьи Донцовой «Покер с акулой».


[Закрыть]
. И потом, вспомни, сколько ты еще мне рассказывала, а? Да у тебя дар, зря, что ли, зазываю работать к себе начальником оперативного отдела? Брось свою идиотскую преподавательскую деятельность, хватит гнить в школе за двести рублей в месяц! Конечно, сейчас у меня бесплатная работа, но потом-то деньги рекой польются. Извини, мне некогда.

В ухо полетели гудки. Я растерянно положила трубку. В словах подруги есть резон, но мне сейчас недосуг думать на тему о занятиях частным сыском, пора нестись в школу.

Не успела я влететь в здание, как директриса Анна Евгеньевна, монументальная тетка, по виду смахивающая на одну из колонн Большого театра, крикнула:

– Романова, зайдите в кабинет.

Я поплелась на зов.

– Имейте в виду, Евлампия Андреевна, – пророкотала начальница, – у нас тут не частная лавочка. Почему вы вчера пропустили педсовет?

– Но у меня был свободный день! И потом, извините, я думала, он сегодня.

Директриса выпрямилась во весь свой гренадерский рост. Интересно, почему она при объеме талии около полутора метров всегда носит обтягивающие кофточки угрожающе-красного цвета? Может, просто не способна найти в магазинах нужный размер нормального цвета? Или хочет выглядеть устрашающе, чтобы дети не пытались с ней спорить? Правда, вступать в пререкания с Анной Евгеньевной невозможно. Стоит ей возразить, как дама насупливает брови и принимается орать, да так громко, что труба, от звука которой, как известно, пали стены Иерихона, ей и в подметки не годится. С родителями мадам хоть немного сдерживается, но педагогам и детям достается от нее по полной программе. Анна Евгеньевна словесник, и, следует отметить, она великолепно знакома со всем многообразием могучей русской лексики. Переругать даму способен только учитель труда, вечно пьяненький Иван Михайлович, остальные даже и не пытаются.

Кирюшка и Лизавета ходят в самую обычную школу, расположенную в Дегтярном переулке. Никаких денег мы с Катей за обучение не платим. Тамошняя директриса, очень приятная активная тетка, ухитрилась создать отличный коллектив. У педагогов начисто отсутствует злобность и педагогическая вредность. Если пройти по коридорам здания во время занятий, то из-за дверей не доносится никаких звуков, кроме спокойной речи учителей и детского смеха. И потом, мне кажется, что очень точно об атмосфере в школе рассказывают те прозвища, которые дети дают педагогам. Кирюшкину классную кличут – Милочка, а директрису они зовут – Булочка, физик у них Ньютоша, учительница английского языка – Олюня, а русичка – Лиленька…

В той школе, где сейчас работаю я, все иначе. Химика тут обзывают Ядовитой Жабой, немка у них Сволочной Гутен Морген, а географ просто Кретин.

– Имейте в виду, – зудела директриса, – в стране безработица, а вы, между прочим, регулярно получаете зарплату. Если не желаете преподавать, так и скажите, возьмем другую…

– Хорошо.

– Что хорошо? – удивилась, багровея от злобы, начальница. – Что хорошего вы усмотрели в своем прогуле важного мероприятия, направленного на…

– Хорошо, я увольняюсь.

– Но это невозможно, – взвизгнула Анна Евгеньевна, – в середине учебного года!

– Вы же сами сказали только что: «Если не желаете преподавать…» Так вот, я не хочу!

– Не имеете права! – заорала баба. – Не дам вам трудовую книжку.

Я пожала плечами:

– Подумаешь!

– Вас никуда не возьмут на работу без документов.

– Ерунда, куплю в метро новую книжку.

– Зарплату не получите!

– Ну и черт с ней, – заявила я и двинулась к выходу.

– Романова! – прогремела дама.

Я притормозила и ответила:

– У меня есть имя.

– Евлампия Андреевна, – сбавила тон Анна Евгеньевна, – я требую, чтобы вы доработали до конца года.

– Подайте заявление в трех экземплярах, я подумаю над вашим предложением.

– Дура, идиотка, ну и катись отсюда, аферистка гребаная, тоже мне, незаменимый специалист, вали, вали! – начала плеваться слюной Анна Евгеньевна.

Как правило, я предпочитаю не спорить с хамами и, уж во всяком случае, никогда не говорю гадости людям, которые меня оскорбляют. Дело не в христианском смирении, просто неохота становиться с ними на одну доску, злиться следует только на равного. Но тут я не утерпела. Руки сами собой схватили пластиковую бутылочку с клеем, пальцы с силой сжали емкость. Блестящая струя рванулась наружу и запуталась в волосах директрисы. Я швырнула пустой флакон на пол и тихо сказала:

– Еще раз взвизгнешь, опущу тебе на макушку пресс-папье, поняла, киса?

– Поняла, – испуганно кивнула баба. Как все хамки, она была жуткой трусихой.

– Вот и ладно, – миролюбиво ответила я, дошла до двери, повернулась и сказала обалдевшей тетке: – Мою зарплату переведи в фонд мира, а трудовую книжку… Засунь ее себе куда больше понравится.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю