Текст книги "Концерт для колобка с оркестром"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Дрожащей рукой я уцепилась за ствол березы. Постояв так пару мгновений и слегка придя в себя, я потыкала пальцем в кнопки. Сейчас попробую сама соединиться с Аней. Снова послышался треск, скрип, наконец издалека донеслось: «…енно не…ступен!»

Решив сразу не сдаваться, я повторила попытку. «Аб…ент вр…но …пен».

Значит, у Анькиного мобильного и впрямь села батарейка. Оно и понятно. Федор с Левой увезли мою подругу вчера из ресторана, Аня, естественно, не таскает с собой зарядку!

На ватных ногах я побрела к даче. В голове выстраивалась четкая логическая цепь. Мужчинам зачем-то нужна Мила. То есть ясно зачем, она же объяснила мне: Федор хочет сделать ее своей женой, потому похитил и запер на чердаке. На мой-то взгляд, странный способ ухаживания, но чего не случается в жизни. Я помогла Миле и теперь стала злейшим врагом мужика. Скорей всего, Федор думает, что я хорошая знакомая Милы, которой пленница ухитрилась неким таинственным образом сообщить координаты своего местонахождения. Еще он, наверное, полагает, что я точно знаю, куда подевалась Мила, где спряталась от назойливого жениха. И теперь Федор готов отдать все, чтобы отыскать меня. Он надеется, что я приведу его к Миле. На беду, в моем потерянном кошельке лежала визитка Ани. И сейчас подруге грозит смертельная опасность. Анюта очень умная и хитрая. Она, придя на работу в «Голубое небо», сумела за короткий срок занять один из ведущих постов. Поверьте, такое совсем непросто сделать в конторе, у руля которой стоят сплошняком мужчины. И тем не менее Аня очень быстро выбилась в руководители. В частности, благодаря своему умению сразу просекать ситуацию. Еще Анюта обладает недюжинными актерскими способностями, она легко изобразит из себя кого угодно: наивную блондинку, глупую бабенку, малообразованную кретинку.

Как только Федор показал ей мой пояс, Аня мгновенно сообразила, чей он. Да и странно было бы не узнать вещь, которую она сама купила для подруги. Девять женщин из десяти мигом закричали бы в подобной ситуации:

– Ой! Откуда ты взял Вилкин портмоне?

Девять из десяти, но не Аня. Подруга сразу поняла, что дело нечисто, и попыталась вытащить из Федора информацию. Я не знаю, что случилось во время этого разговора, но сейчас Ане угрожает нешуточная опасность, она молит о помощи.

Есть еще одно обстоятельство. Суматошная, крикливая, крайне неразборчивая в связях, готовая, не спросив имени, побежать за интересующим ее мужиком на край света, Анечка Замятина, которой принадлежит гениальная фраза: «Постель не повод для знакомства», из тех, кто никогда не продаст приятелей. Если она сообразила: Вилке грозит опасность, то ни за что не раскроет рта. Федор может ее разрезать на лапшу, Анечка станет лишь хлопать ресницами и глупо повторять: «Понятия не имею, чей это пояс!»

Наверное, именно так она и ответила на вопросы негодяя. А тот тоже человек не промах, почуял обман и запер Аню, как Милу. Преступники любят действовать по один раз придуманному шаблону, небось бирюк не исключение.

Значит, мне надо во что бы то ни стало отыскать место, где Федор держит Аню. Это не Пырловка. Вчера сюда «Нексия» не возвращалась.

Я брела к дому, спотыкаясь о корни деревьев. И как прикажете решать задачу? Мне неизвестны фамилия и отчество Федора. Обратиться в ГАИ, поискать его как владельца «Нексии»? Отличная идея, только невыполнимая. Номера машины я не знаю. Перебрать координаты всех хозяев серебристых «Нексий», найти тех, чье имя Федор, а потом методично обходить квартиры? Ну, до весны следующего года я, пожалуй, справлюсь. Одна незадача, вдруг Федор ездит по доверенности?

– Вилка, – крикнула Томочка, – покарауль Никитоса!

Я вынырнула из мыслей и удивилась. Стою, прислонившись к нашей избушке, ноги сами собой привели меня к даче.

– А зачем его сторожить?

– Чтобы за мной не увязался.

– Ты куда?

Томочка схватилась за железное полукольцо.

– За водой съезжу.

Я вырвала у нее ручку тележки.

– С ума сошла! Это моя забота.

– Так нечестно, – попыталась сопротивляться подруга, – вчера ты баклажку возила, сегодня я сама отправлюсь.

– Сиди дома, с Никитой, сейчас добуду воду, – категорично заявила я и поволокла громыхающий бидон к колодцу.

Наполнив баклажку, я усмехнулась. Наступать дважды на одни и те же грабли – национальная русская забава, но я не из тех, кто любит в ней участвовать. Очень хорошо помню, как вчера тащила за собой полную емкость, не справилась с ней на пригорке и в результате въехала во двор верхом на баклажке. Нет уж, сегодня поступлю по-умному.

Аккуратно развернув наполненную «тару», я встала за бидоном и начала пихать его перед собой. Один шаг, другой, третий, потом тропинка пошла под откос. Я налегла посильней на ручку и тут же поняла: совершена трагическая ошибка. Вилка Тараканова когда-то хорошо училась в школе, правда, сейчас почти все знания, вбитые в мою голову Леонидом Абрамовичем, учителем физики, испарились без следа, но я способна припомнить кое-что про силу тащения, нет, тягания или волочения… Ой, мама!

Бидон понесся вниз, набирая безумную скорость. Я попыталась остановить взбесившуюся тележку. Куда там! Отчаянно вращаясь, колеса скакали по кочкам. Глупо было рассчитывать на силу своих рук, господь обделил меня бицепсами и трицепсами. Выпустить из судорожно сжатых пальцев ручку я никак не могла. Конечно, так я сразу избавлюсь от баклажки, но в ту же секунду со всего размаха шлепнусь о землю и разобьюсь. Оставалось последнее средство – притормозить ногами. Выпрямив спину, я постаралась воткнуть пятки в землю. На секунду скорость уменьшилась. Я обрадовалась безмерно и удвоила усилия. Бидон подпрыгнул, рванулся вниз, я полетела за ним, ощущая, как ступни вспахивают рыхлую, сухую почву. Ветер свистел в ушах, пыль забивалась в глаза и нос, скрипела на зубах, а я моталась на конце ручки, словно старая тряпка на швабре. Сбоку опять мелькнула черная тень. Бах! Бидон проделал еще одну дыру в заборе, смял очередную порцию непонятных растений и со всего размаха врезался в стену избы. Я шлепнулась там же, где и вчера, но на сей раз оказалась не под баклажкой, а над ней. Бум! На мою голову обвалился с подоконника радиоприемник. Полнейшая тишина, воцарившаяся вокруг, была прервана звуком мотора. Мимо дачи на большой скорости промчался грузовик. Я попыталась встать. Ну надо же, до каких мелочей иногда повторяется ситуация. Опять я чуть не угодила под машину!

– «Не испытывай любовь!» – заорал вдруг транзистор, «оживая» после падения.

Я сползла с баклажки, встряхнулась, осторожно пошевелила конечностями, потрясла головой и пришла в восторг. Скачки с бидоном опять закончились вполне благополучно.

– «Не так легко меня с земли убрать, – голосило радио, лежа в траве, – я утром оживу и вновь приду к тебе!»

Я подняла серебристый приемник, сдула с него пыль и, поставив бедолагу на подоконник, вздохнула:

– Ты прав, дорогой, нас с тобой так просто не убить.

– «Забудь про все, займись любовью, – надрывался певец, – уйди от всех забот!»

– Ну уж это не получится, – воскликнула я и поволокла баклажку к крыльцу, – кое о чем даже и мечтать не приходится!

Следующие три часа я посвятила поиску того, кто мог бы мне сообщить фамилию, отчество и место работы Федора. Сначала сбегала на пепелище, увидела там Мишу, занимавшегося мародерством, и велела ему:

– Коли приметишь машину погорельца, запомни ее номер и сообщи мне. А я за это дам тебе сто рублей.

– Пятьсот, – не растерялся Миша.

– Двести, – возмутилась я.

Сошлись мы с ним на трехстах, я побежала было в деревню и наткнулась на Томочку с Никитой, вышагивающих по дорожке. Подруга несла красный бидон, Никитос тащил пакет.

– Вилка, – удивилась Тамара, – ты что здесь делаешь? Ой, кажется, пожар случился! Ну и ну! Как гарью пахнет! Надо же, как мы крепко спали, ничего не слышали, не иначе, отравились кислородом!

– А вы куда? – поинтересовалась я.

– В Немировку, – улыбнулась Тома, – ты же вчера нам молоко пообещала, а не принесла. Я подождала часов до шести и сама в деревню подалась. Нашла избу, где ты все оставила, сырники потом сделала. Вот сегодня опять свеженькое куплю. Почему у тебя такой вид?

– Какой? – попыталась улыбнуться я.

– Ужасный.

– Все нормально, – я мгновенно принялась фантазировать, – просто пишу новый детектив, из сельской жизни. Деревню знаю плохо, вот и брожу тут, осматриваюсь.

– Ага, – кивнула Томуся, – понятно. Тогда мы пошли.

Две фигурки двинулись в сторону Немировки. На секунду меня охватило беспокойство. Очень не люблю обманывать подругу и делаю это только в самых крайних случаях. Тамара наивна, словно трехлетний ребенок, и я некомфортно чувствую себя, солгав ей. Но, с другой стороны, правду сейчас говорить нельзя. У Томы слабое здоровье, она начнет нервничать. Потом я не совсем соврала. Мне и впрямь предстоит написать новую книгу, а в голове пусто, как в холодильнике перед зарплатой. Детектив о деревне я еще никогда не писала, следовательно, вполне могу изучать жизнь пейзан.

Успокоив таким образом бунтующую совесть, я вернулась к нашей избе, потопталась во дворе, потом решительно направилась к соседке Лене.

Через два часа я поняла: в Пырловке, в маленьком местечке, где жители знают друг про друга всю подноготную, о Федоре мне никто ничего сообщить не может. Ни Лена, ни продавщица в магазине, ни кумушки, обсуждавшие на площади у лавки последние новости, ни почтальонша с огромной сумкой не знали даже его фамилию. Писем Федор не получал, в местный магазин не заглядывал, ни с кем не общался. Единственная, кто мог мне дать исчерпывающую информацию о нем, глава местной администрации, укатила на свадьбу к племяннице.

– Теперь раньше чем через две недели не явится, – смеялись местные сплетницы, – пока на поезде до Перми докатит, пока нагуляется, потом обратно потащится…

Так мне и не удалось ничего узнать, кроме того, что Федор врач. Причем специализацию парня не назвал никто, и оставалось лишь гадать, кто он: хирург, стоматолог или акушер-гинеколог. Сами понимаете, что номер больницы или поликлиники, где работал бирюк, также остался тайной за семью печатями.

Не понимая, что делать дальше, я вернулась в избу, прошла в свою комнату и стала наводить порядок: убрала постель, взяла со стула висевшие на нем джинсы, кофту, водолазку, футболку, хотела повесить их в шкаф и обнаружила в самом низу «пирога» из шмоток чужую джинсовую курточку, ту самую, которую забыла отдать Миле. На первый взгляд она казалась старой, потертой и местами рваной. Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в одежде, скромные материальные средства не позволяют мне шляться по бутикам, поэтому ярлычок с надписью, выведенной золотыми буквами: «Морре», мне ни о чем не сказал. Но в нашей семье есть Кристина, страстная читательница всех мыслимых и немыслимых модных журналов.

– Кристя, – крикнула я, но ответа не услышала.

Пришлось идти к ней в спальню.

– Эй, Кристина!

– Боже! – застонала девочка. – Это ужасно! Раннее утро! Дайте поспать!

– Уже почти полдень.

– У меня уже каникулы – конец мая. Весь год в семь вскакиваю. Ну что тебе надо? – ныла Кристина, пытаясь натянуть одеяло на голову.

Я сунула ей под нос куртку.

– Скажи, шмотка фирменная?

Кристина мгновенно села.

– Вау! Где взяла такую?

– Скажи, курточка дорогая?

– Это же «Морре«note 1.

– Ну и что?

– Вилка, ты пещерный человек.

– Допустим, просвети меня.

Кристина вскочила, прошлепала босыми ногами к подоконнику, схватила известный глянцевый журнал и провозгласила:

– Во! Они никогда туфту не печатают. Гляди, точь-в-точь такая курточка. Знаешь, сколько она стоит?

– Именно это я и пытаюсь узнать.

– Баксов семьсот.

– Ты с ума сошла! Рваный кусок джинсы не самого нового вида? Семь сотен долларов?! Врешь!

– Эх, Вилка, – по-взрослому горестно вздохнула Кристина, – есть люди, которых такая цена не останавливает, даже, наоборот, привлекает. Где ты ее взяла?

– Одна знакомая забыла.

– Кто?

– Ну… ты ее не знаешь.

– Можно я померяю?

Не дожидаясь моего разрешения, Кристина схватила рванину, нацепила на себя и завертелась перед потемневшим от старости зеркалом.

– Ну классно! Полжизни за такую отдать можно. Девчонки от зависти умрут, когда меня в ней узреют.

Я не разделяла восторгов девочки, на мой взгляд, дорогая одежда должна иметь соответствующий вид, а в этой куртенке могут в метро не пустить, дежурная у автоматов запросто посчитает вас бомжихой.

Кристя сунула руку в нагрудный карман, вытащила небольшую плоскую, похоже, золотую коробочку, открыла ее и присвистнула:

– Да уж! Некоторые люди очень себя любят.

Я уставилась на пачечку ярких карточек, которые перебирала девочка.

– Что там?

Кристина надула губы:

– Дисконт-карты на скидку. Ну и ну!

– Эка невидаль, – усмехнулась я, – у нас таких полно.

Кристя скривилась:

– Ага! Супермаркеты всякие и подобная лабуда! Ты сюда глянь! А у этой Людмилы! Вообще! «Ферре», «Дольче Габанна», «Прада»! И все виповские, суперсказка. Самые дорогие магазины. Карточки у нее в золотой коробочке хранятся, во, проба, а сверху два бриллиантика, небольших, но все равно приятно. Слушай, Вилка, эта Людмила жена олигарха? Или, может, продюсер в шоу-бизнесе?

– Откуда ты знаешь имя владелицы? – изумилась я.

Кристя ткнула мне под нос серебряную карточку.

– Так они именные. Это только нам в «Рамсторе» куски гнутой пластмассы суют, а в элитных бутиках обязательно фамилию выбивают, чтобы никто другой скидкой не воспользовался. Во, смотри.

Ярко-синий ноготь Кристины, украшенный блестящими стразами, ткнулся в надпись: «Людмила Мирская».

– Впрочем, – продолжала как ни в чем не бывало девочка, – продавщицы в подобных лавках своих дорогих в прямом и переносном смысле клиентов в лицо знают.

– Откуда ты столько информации про эксклюзивные магазины раздобыла? – машинально удивилась я, забирая у нее коробочку с карточками.

– Модные журналы регулярно читаю, – ответила Кристя и, вздыхая, принялась стаскивать с себя курточку.

Глава 10

Вернувшись к себе в спальню, я еще раз перебрала разноцветные карточки. На всех было одно и то же имя: «Людмила Мирская». Внезапно мне в голову пришла замечательная идея. Людмила сокращенно звучит как Мила. Следовательно, фамилия пленницы Мирская. Теперь по крайней мере понятно, отчего Федор столь агрессивно пытался склонить девушку к браку: «невеста» богата, скорей всего, ее содержат родители. Миле с виду немного лет, вряд ли она заработала такие деньги собственным трудом. Хотя всякое в жизни случается. Мила очень хорошо знает Федора, если я сейчас отыщу ее, то как минимум узнаю анкетные данные «жениха», послежу за ним…

Я взяла одну из карточек, нашла напечатанный на ней номер телефона и приступила к делу.

– Фирма «Морре», – прожурчал тихий голосок, – у телефона Светлана, чем могу вам помочь?

– Добрый день, вас беспокоит секретарь Людмилы Мирской.

– Очень, очень рады, – мигом повеселела Светлана, – ждем не дождемся Людмилу Сергеевну, пришла новая коллекция, специально отправили вам буклет, надеюсь, вы получили его?

Я возликовала. Вот здорово, задача упрощается.

– Собственно говоря, поэтому я и звоню вам. Людмила Сергеевна хочет иметь буклет.

– Его вам отправили.

– Как? Но мы ничего не получили!

– Ужасно! Такого не быть может.

– Может, может, – подлила я масла в огонь.

– Катастрофа! – испугалась Светлана. – Надеюсь, Людмила Сергеевна не подумала, что «Морре» про нее забыла?

– Ну…

– Почта отвратительно работает, – оправдывалась девушка.

– В общем я согласна с вами, но давайте на всякий случай проверим адрес, по которому ушел буклет, вдруг перепутали улицу.

– Не может этого быть, мы не раз уже отсылали Людмиле Сергеевне…

– Знаю, – каменным тоном прервала я служащую, – и все же повторите адрес.

– Да, да, конечно, – чуть не заплакала Светлана и стала диктовать координаты Людмилы Мирской.

Пообещав успокоить хозяйку, я отсоединилась и стала разглядывать бумажку с адресом. Да уж, а еще некоторые люди, фанаты всяких звезд, не способны узнать, где обитает их кумир. Поверьте, это легче легкого. Ведь певец или артист не существует в безвоздушном пространстве. Он посещает парикмахерские, заглядывает в бутики, имеет сотовый телефон и автомобиль, является владельцем квартиры, ходит в фитнес-клуб. Представьте, на каком количестве всяких анкет и бумаг имеются его данные! Дело за малым, надо найти какого-нибудь нерадивого служащего, и заветный адресок вкупе с телефоном у вас в кармане.

Засунув золотую коробочку в сумку, я стала одеваться. Что ж, первый шаг сделан вполне удачно, если дело и дальше так пойдет, к вечеру я найду Аню. Впрочем, может, попросить Милу самой связаться с Федором и сказать ему, что Аня тут ни при чем? Ну чем Мирская рискует, оказавшись на свободе? Небось ее родители наняли дочке охрану.

Дом, где жила Людмила, подавлял своим величием. С трудом открыв огромную, очевидно, из цельного массива дуба дверь, я оказалась перед секьюрити. Один крепко сбитый молодой парень в черной форме сидел за письменным столом. Второй стоял у железной арки наподобие той, что имеются теперь во всех аэропортах мира. За спинами ребят простирался холл, нет, вестибюль, простите, музей. Пол был покрыт мрамором, стены завешаны картинами в дорогих бронзовых рамах, по углам торчали кадки с растениями, а к лифту тянулся нежно-бежевый ковер. Господи, они, наверное, тратят состояние на чистящие средства. Представляю, во что превращается слякотной осенью или весной покрытие цвета жидкого кофе с молоком. Бедная уборщица небось драит его после каждого посетителя.

– Вы к кому? – поинтересовался один охранник.

– К Людмиле Сергеевне Мирской.

– Вас ждут?

– Нет.

– Тогда, простите, впустить вас не имеем права.

Я вытащила из пакета куртку и потрясла ею перед парнями.

– Понимаете, я работаю в магазине, Людмила Сергеевна у нас вот это забыла.

– Оставьте, мы передадим.

Я расстегнула сумочку.

– Видите ли, Мирская еще потеряла золотую коробочку с именными карточками. Вещь дорогая, а ее содержимое, безусловно, очень нужно владелице.

Охранник усмехнулся.

– Оставьте у нас, мы не тронем, передадим ей в целости и сохранности.

Я замялась.

– Извините, если обидела. Просто… э… я не слишком-то много зарабатываю. Оклад невелик, чаевые, правда, порой перепадают, если клиенту угодить.

– У меня жена в бутике работает, – буркнул второй, молчавший до сих пор парень, – я знаком с вашими порядками. Работенка похуже моей будет.

– Это точно, – подхватила я, – вот, сама привезла курточку. Честно говоря, подумала, может, Людмила Сергеевна отблагодарит меня.

Парни переглянулись.

– Погоди-ка, – сказал первый и взял трубку.

После короткого разговора он велел:

– Клади сумку на стол, сама иди сквозь рамку. Петька, обхлопай ее.

Пройдя благополучно процедуру обыска, я побежала к подъемнику.

– Эй, – крикнул секьюрити, – лифтом пользоваться умеешь? Тебе на пятый.

Очень хотелось ехидно ответить: «Знаете, в первый раз вижу такой механизм, кстати, что это у вас под потолком так ярко светит, прямо смотреть больно. Мы-то у себя в хатке лучину жжем!» – но передумала, в конце концов, охранник не хотел поиздеваться надо мной, он просто проявил заботу. Потому я улыбнулась: «Спасибо», – и шагнула в просторную кабину.

Дверь квартиры оказалась распахнутой, прямо у выхода из лифта стояла очень хорошенькая девушка, совсем молоденькая, одетая в бесформенное серое платье, напоминающее халат: большие карманы и никаких намеков на талию. Я решила, что хозяйка отправила горничную встретить незнакомую посетительницу, и улыбнулась прислуге:

– Здравствуйте.

Та тоже расцвела в улыбке, стала еще краше и спросила:

– Вы к нам?

– Да, мне нужна Людмила Сергеевна Мирская, – ответила я и приготовилась услышать в ответ: «Проходите, хозяйка ждет вас».

Но горничная неожиданно для меня сказала:

– Слушаю вас.

– Позовите, пожалуйста, Людмилу Сергеевну, – повторила я, решив, что домработница то ли не расслышала меня, то ли недопоняла чего-то.

– Это я Людмила.

– Вы? Мирская?

– Именно, – кивнула девушка и слегка повернула голову.

В тот же миг свет от люстры, освещавщей лестничную площадку, упал на ее правое ухо. В мочке заискрилась большая подвеска, так сверкают лишь натуральные бриллианты. Тут же с моих глаз словно спала пелена. И мне стало понятно, что в маленьких розовых ушках собеседницы висит целое состояние, не менее дорогое кольцо украшало ее правую руку, которой она сейчас осторожно поправляла волосы, постриженные умелым цирюльником. И не халат на ней вовсе, а какое-нибудь платье от модного кутюрье. Хоть и похожее на мешок из-под картошки, но стоит небось как хорошая машина.

– Я Людмила Сергеевна, – представилась еще раз Мирская, – а вы кто?

– Сейчас, вот, смотрите, это ваша куртка?

Людмила озадаченно спросила:

– Да, а как она к вам попала?

– Внутри, в кармашке, лежали карточки, – невпопад ответила я.

– Ой, – всплеснула руками Людмила, – я думала, что потеряла их навсегда. С другой стороны, нет, конечно, проблем, новые выдадут, но вот футлярчик! Его мне муж подарил. – Легкий румянец пробежал по лицу девушки. – Как здорово, что вы его нашли. Простите, сколько я должна? Этого хватит?

Я глянула на стодолларовую бумажку, которую протягивала мне нежная ручка с наманикюренными пальчиками, и покачала головой:

– Нет.

Людмила вынула из кармана халата еще одну, того же достоинства купюру.

– А теперь?

– Спасибо, но дело не в деньгах.

– Да? – изогнула брови девушка.

– Разрешите представиться, писательница Арина Виолова.

Внезапно Людмила засмеялась.

– Очень рада.

– Вы меня знаете?

– Слышала фамилию, кажется, вы детективы пишете?

– Да.

– Увы, я не поклонница криминального чтива, но считаю, что на книжном рынке должны быть обязательно представлены все жанры. В конце концов, на каждый товар находится купец. Главное, правильно понять потенциал автора и верно рассчитать тиражи. В нашей стране сегодня нельзя выпустить роман «В поисках смысла жизни» в количестве трехсот тысяч экземпляров, а ваши произведения можно. Зря литераторы презирают тех, кто пишет книги для массового читателя. Ведь именно они, чьи книги расхватывают почитатели детективного жанра, зарабатывают деньги для тех, кто выходит тиражом в пятьсот экземпляров, – на одном дыхании выпалила Людмила.

Я поразилась до глубины души.

– Вы рассуждаете как профессионал.

Лицо Мирской вновь озарила очаровательная улыбка.

– Вы где выпускаетесь?

– Мои книги печатает «Марко».

– А мой супруг, Алексей Мирский, владеет издательством «Нодоб». Может, слышали о таком?

– Естественно, насколько я знаю, «Марко» и «Нодоб» два колосса, конкурирующих друг с другом. Может, впустите меня в квартиру? Хотя я и ваяю криминальную литературу, но, по сути, являюсь миролюбивой, скромной женщиной, без оружия.

Людмила всплеснула руками:

– Простите. Входите, конечно. Наташа, подай чай в гостиную.

Некоторое время мы с Людмилой болтали о том о сем, потом я спросила:

– Скажите, Люда, каким образом ваша куртка оказалась на молодой женщине, которая тоже назвалась Людмилой? Вернее, она так представилась, но, насколько я понимаю…

– И где вы встретились с ней? – напряглась Люда.

– Боюсь, не поверите.

– А все же?

– На чердаке дома Федора.

– Кого? Очень прошу, если можно, объясните ситуацию, – попросила Людмила и налила мне новую порцию отлично заваренного чая. Она улыбалась, глаза ее казались безмятежно-спокойными, голос ровным, но тонкие пальцы плохо повиновались хозяйке. Руки у Людмилы тряслись, в какой-то момент она не справилась с ролью распорядительницы чайной церемонии. Коричневая струя из носика полилась прямо на красивую кружевную скатерть нежно-бежевого цвета.

Я схватила бумажные салфетки и попыталась промокнуть лужицу.

– Оставьте, – остановила меня Люда, – все равно скатерть пропала. Лучше опишите, как выглядела та Мила.

– Ну, учитывая, что она просидела довольно длительное время на чердаке, не имея возможности нормально помыться, то отнюдь не самым лучшим образом.

– Все же попытайтесь. Это была большая, толстая брюнетка?

Я улыбнулась.

– Цвет волос в наше время практически ничего не значит, но та Мила светлая, никаких черных отросших корней я не заметила. Довольно высокого роста, длинноногая, я бы сказала даже, излишне худая, стройная, бледная…

– На щеке родинка, – тихо добавила Люда и коснулась своего лица рукой, – вот тут, да?

– Точно! – обрадовалась я. – Значит, вы ее знаете?

– И она представилась вам Людмилой Мирской?

– Нет, просто сказала, что ее имя Мила.

Люда покачала головой.

– Это моя сестра, ее зовут на самом деле Яна Гостева, и она доставила мне много неприятностей.

– Бывает, что родственники не дружат, – осторожно сказала я.

Люда повертела в руках чашку, потом, поставив ее на испорченную скатерть, произнесла:

– История нашей семьи – сюжет для слезливого сериала. Иногда, по ночам, когда меня одолевает бессонница, я думаю, что неплохо было бы написать сценарий или роман под не слишком оригинальным названием «Преступная любовь». Только, боюсь, мне не поверят, такого на свете просто не бывает. А утром желание писать пропадает.

Людмила открыла крышку, заглянула в чайник и, крикнув: «Наташа, принесите нам чай и поменяйте скатерть», – продолжила:

– У меня были замечательные родные. Моя бабушка с маминой стороны выдержала очень много испытаний, моральных и физических, но дожила до преклонных лет и стала жертвой ограбления. Бабуля сохранила до конца светлый ум и крепкие ноги, она поэтому два раза в неделю ходила в консерваторию, при полном параде, в бриллиантовых серьгах, с дорогими кольцами, в вечернем платье. Мама предостерегала бабушку, просила: «Умоляю, не ходи на концерт такой расфуфыренной, вокруг слишком много злых людей», но та отвечала:

– Соня, я дожила почти до ста лет, всегда поступала так, как хотела, поздно меня переделывать. И потом, со мной подруги.

Последний аргумент выглядел совсем смешно. Группа старушек не остановит бандита.

Люда помолчала, а потом продолжила:

– Ну и случилось ужасное. В очередной раз бабуля возвращалась после концерта, знакомые довели ее до подъезда и, решив, что в родном доме с ней ничего не случится, ушли. А грабитель притаился в укромном уголке около лифта. Он ударил бабушку по голове, снял с нее украшения и ушел. Думаю, бандит не собирался ее убивать, просто хотел на время лишить жертву сознания, но он не рассчитал силу удара. Бабуля погибла сразу, а мерзавца не нашли.

Софья похоронила мать и с тех пор не раз говорила дочери:

– Над нашей семьей висит рок, все женщины умирают не своей смертью. Такова воля господа.

– Ерунда, – возражала матери Люда, – это бред полный, бога нет.

– Глупая ты, – вздыхала Соня, – ну подумай, моя мать, твоя бабка, Людмила Михайловна, была убита грабителем, ее матушка, твоя прабабка, Софья Николаевна, попала под пролетку, в свою очередь, ее маменька, Людмила Петровна, сгорела. Танцевала на балу, задела платьем свечу и вспыхнула в момент.

Речи эти Соня вела часто. Людочка, будучи ребенком, сначала разинув рот слушала маму. Потом, повзрослев, стала подсмеиваться над родительницей. А та постоянно вздыхала:

– Я тоже умру от чужой руки. Это судьба.

– Глупости, – не выдержала однажды Люда.

– Нет, – качала головой мама, – это рок.

– Ерунда, – вспылила Людмила, – ну-ка, давай разберемся. Значит, наши бабки умирали в результате ужасных происшествий?

– Да.

– И с тобой должно случиться то же самое?

– Да.

– Они жили счастливо, рожая детей в большом количестве?

– Ну да.

– Много?

– Трех, четверых.

– Так вот, – рявкнула Люда, – а я одна, у меня нет ни братьев, ни сестер. Цепочка прервалась, ты будешь жить вечно, и прекрати идиотские разговоры о кончине от руки бандита! Твоя судьба иная! Поняла? Ты не умрешь, как бабки!

Соня побледнела, потом закашлялась и пробормотала:

– Ты права, я глупо веду себя.

С тех пор мама больше никогда не заводила бесед на тему о грабителях.

Людмила вновь замолчала, повозила по столу блюдце из тонкого дорогого фарфора и горестно сказала:

– Но, самое ужасное, с мамой произошло то же, что и с бабушками. Правда, ей повезло меньше всех. Мамочка ушла в магазин и пропала. Я уже была замужем. Мы с Лешей ближе к вечеру кинулись на улицу. Искали маму долго, страшно вспоминать, что мы пережили, наняли частного детектива, когда поняли, что официальные структуры бессильны. Но в результате тело нашли совершенно случайно, через полгода, причем недалеко от дома, в овраге.

– В овраге, – эхом повторила я, – ужасно.

Люда кивнула:

– Да. Там были дома, такие развалюхи. Собственно говоря, мы живем на краю Москвы, специально выбрали такой район, в центре категорически не хотели обитать, искали место с относительно свежим воздухом.

– Вы, наверное, могли себе позволить и загородный дом!

Люда мягко улыбнулась.

– Пока муж не наладил бизнес, мы не имели особых денег. Мама продала квартиру, в которой много лет прожила с папой, и мы перебрались на окраину, а разницу внесли в дело, правда, въехали сначала не в этот дом, а в самую обычную башню. Элитное жилье у нас появилось уже после кончины мамы. Так вот, когда сносили халупы, в овраге нашли ее останки. Уж не знаю, каким образом грабитель заманил маму в столь укромное место.

– Но, простите, я пишу детективные романы и в последнее время прочла множество всяких пособий по криминалистике и судебной медицине. Полгода – это такой срок… э… Тела-то уже фактически не должно быть! – залепетала я.

– В случае с мамой не было никаких сомнений, – грустно сообщила Люда, – во-первых, одежда, она поддавалась идентификации, во-вторых, сумка. Мерзавец вытряхнул деньги, но документы оставил, вместе с ключами от квартиры, квитанцией на починку обуви, косметичкой и прочей ерундой. В-третьих, украшения. Очевидно, грабитель чего-то испугался, он выдернул у мамы из ушей серьги, но одну уронил и не смог найти. Ее отыскали потом сотрудники милиции, забиравшие тело. Большая подвеска с изумрудом попала маме в лифчик, а подонок то ли побоялся тронуть мертвое тело, то ли не понял, где следует искать серьгу. Потому он забрал браслет, цепочку с нательным крестом, кольца и только одну сережку. Да, еще часики, которые папа привез маме в свое время из Швейцарии. И потом, у мамы была очень редкая группа крови, четвертая. И еще ее стоматолога вызвали, тот и опознал маму по зубам со стопроцентной уверенностью.

– Извините, конечно, – я деликатно кашлянула, – я слышала о разных семейных традициях, впрочем, это совершенно неверное слово, не традициях, а трагических случайностях. Ей-богу, встречаются люди, которых просто преследует рок, но при чем тут Яна? И еще, вы в начале разговора бросили вскользь, будто она ваша сестра, но я сейчас поняла, что вы являетесь единственным ребенком Сони.