Текст книги "Бриллиант мутной воды"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Не успел я войти в квартиру, как на меня наехала Нора, в прямом смысле этого слова, толкнула коляской и гневно поинтересовалась:

– Где шлялся? Почему не брал трубку?

Поскольку я постоянно провожу время в обществе милых дам, то научился терпению и кротости.

– Извините, я вынужден был отправиться к Николетте, ей стало плохо с сердцем, а мобильный я оставил в спальне.

– Ладно, ступай в кабинет.

Я прошел к Элеоноре и сел в кресло.

– Значит, так, – заявила хозяйка, – слушай внимательно. Теперь я уверена на все сто, что Соня не виновата. Ее подставили. Осталось выяснить, кто и зачем.

– Что натолкнуло вас на эту мысль?

Нора довольно рассмеялась:

– Всего лишь простые размышления и одно случайное обстоятельство. Помнишь, эта девка, ну та, что торгует газетами, заявила, будто Соня оперлась на столик рукой с красными ногтями?

– Да.

– Так вот! Соня никогда не пользовалась лаком!

– Ерунда, может, в этот раз она изменила своим привычкам.

– Нет, невозможно.

– Почему?

– У Сони аллергия, она в молодости очень переживала, мы делали маникюр, а ей нельзя было даже посмотреть на пузырек с лаком, сразу руки покрывались пятнами и чесались.

Я призадумался:

– Может, она купила накануне накладные ногти, решила пофорсить перед будущей невесткой.

– Ваня, – возмутилась Нора, – ты издеваешься, да? Ну-ка, вспомни Соню.

Пришлось мне согласиться с хозяйкой. Госпожа Чуева была вовсе не похожа на модную даму. С одной стороны, ей, скорей всего, было просто наплевать на то, что весь мир влез в широкие брюки, с другой – у нее элементарно нет денег. Соня носит те вещи, которые висят в шкафу лет десять. Не рваные, и ладно. Нет, она очень аккуратна, вся ее старомодная, весьма ветхая одежда чисто выстирана и тщательно отглажена. Вы, наверное, не раз встречали на улицах таких женщин, не слишком полных или худых, одетых в безликие юбки и кофты, волосы этих дам уложены на бигуди и начесаны, а туфли они предпочитают на толстом, практичном каблуке. Под стать костюму и сумка: нечто среднее между чемоданом, портфелем и хозяйственной торбой. В такую при случае влезут все необходимые вещи: телефонная книжка, тетрадь с лекциями, батон хлеба, пакет молока, гроздь бананов и упаковка памперсов для внуков. Впрочем, с другой стороны, может быть, госпожа Чуева и хотела бы хорошо и модно одеться, я не верю, что на свете найдется хоть одна женщина, совсем лишенная этого желания, но у нее не было таких возможностей. Все деньги Соня тратила на Николашу, вот ее сынок – завсегдатай элитных магазинов, на рынок парень никогда не пойдет. Не царское это дело.

Нора права. Увидеть Соню с накладными ногтями так же невероятно, как встретить на московских улицах медведя на коньках. Хотя, учитывая нынешнюю погоду, коньки просто необходимая вещь. Ладно, представим на секунду, что Соня лишилась разума и приобрела пластмассовые ногти. Но она бы ни за что не выбрала кроваво-красные, скорей уж нежно-розовые и бежевые…

Словно подслушав мои мысли, Нора сказала:

– Пурпурный маникюр давным-давно не в моде. Людей моего положения привлекают нейтральные цвета, молодежь предпочитает экстремальные варианты.

Я вспомнил хорошенькие ручки Риты, украшенные самым невероятным образом. Внучка Норы рисует на отполированных ноготках целые картины, а ноготь на указательном пальце у нее проколот, и в дырочку вставлен колокольчик.

– Теперь следующее, – продолжала Нора, – сначала…

Вдруг она замолчала и, пробормотав: «Лучше покажу», – покатила к двери.

– Вы куда? – удивился я.

– Хочу тебе кое-чего продемонстрировать, – загадочно ответила хозяйка, – никуда не уходи!

Я остался в кабинете и вновь начал бороться со сном. Часы показывали девять вечера, мой организм, измученный встречей Нового года и шатанием без машины по ледяным улицам, требовал отдыха.

– Ну как? – раздалось за спиной.

Я обернулся, и сон слетел с меня мигом. В инвалидном кресле сидела… Соня. Нет, Нора с лицом своей подруги.

– Ну как? – повторила очень довольная хозяйка.

– Потрясающе, – пробормотал я, – каким образом вы достигли подобного эффекта?

– Элементарно, Ватсон. Нахлобучила на голову парик, сверху нацепила шапку, выпустила челку до бровей, на нос водрузила жуткие очки, а родинку сделала из куска черного хлеба. Падает все время, зараза. Думаю, что та дрянь, которая затеяла эту историю, придумала нечто более удобное. Понимаешь, прикинуться Соней очень легко. Все внимание приковывается к этим кретинским очкам, седой челке и родинке. Люди просто не обращают внимания ни на что другое, ни на цвет глаз, ни на форму рта. Ленка купила мне парик у метро, вот с очками, правда, проблема, таких давно не выпускают. Поэтому я надела слегка другие.

– А фигура?

Нора хмыкнула:

– А вот это третье обстоятельство, которое окончательно убедило меня в том, что Соня тут ни при чем.

– Почему?

– Понимаешь, на ней была каракулевая шуба.

– Ну и что?

– Меховое манто скрадывает очертания фигуры, это не коротенькая кожаная курточка. Если на женщине мех, трудно сразу сообразить, что под ним: точеные формы или обрюзгший кусок мяса.

– Но у Сони не было ничего кожаного, – вклинился я в монолог, – сколько помню, она всегда носила эту шубу.

– Ты не дал мне договорить! – возмутилась Нора. – Именно так! Соня лет двадцать таскала каракуль, который, честно говоря, уже потерял приличный вид. Шубку она купила в тот период, когда пристроилась почасовиком в Академию МВД. Денег там платили с гулькин нос, зато прикрепили ее к распределителю. Помнишь, что это такое?

Я кивнул. Подобное не забывается. В годы тотального дефицита основной мечтой советского человека было попасть в закрытые для широких масс населения магазины, где на прилавках лежали вожделенные продукты и вещи.

– Соня тогда дешево пошила шубу, – продолжила Нора, – причем не черную, а коричневую, достаточно редкого цвета. Не поверишь, на улицах на нее пальцем показывали.

– В то время любая выбивающаяся из общего фона вещь вызывала неуемный восторг населения, но я никак не возьму в толк, при чем тут шуба?

– Иван Павлович, – сурово сказала Нора, – я ту шубенку знаю лучше, чем свои манто. Ну-ка, скажи, как описывали ее свидетельницы?

Я напрягся.

– Коричневая, каракулевая, длинная, широкая, с воротником из норки.

– Вот, – подскочила Нора, – вот оно!

– Что?

– У Сони никогда не было норки! Воротничок сделан из песца.

– Ну, эти меха похожи.

– Вовсе нет, – отрезала хозяйка, – впрочем, не спорю, вполне вероятно, что мужчина и перепутает песца с норкой, но женщина никогда. Уж поверь, любая девочка с ходу отличит одно от другого! Знаешь, как обстояло дело? Некто затеял маскарад и подставил Соню!

– Зачем?!

– А вот это мы и должны узнать, – отрезала Нора.

– По-моему, надо позвонить в милицию и изложить им свои соображения.

– Нет, сами станем искать того, кто устроил этот спектакль. Соня моя подруга, и я обязана ей помочь.

– Но…

– Ваня! – И Нора стукнула кулаком по подлокотнику кресла.

В то же мгновение сиденье, тихо поскрипывая, взметнулось вверх, и глаза хозяйки оказались на одном уровне с моими. Став инвалидом, Элеонора покупает себе самые современные модификации колясок. Последняя снабжена механизмом, который позволяет увечному человеку стать такого же роста, как и собеседник. Сиденье поднимается вверх. В этом есть смысл, очевидно, очень некомфортно разговаривать с людьми, когда они смотрят на тебя сверху вниз.

– Иван Павлович, – сурово отчеканила хозяйка, – изволь взять ноги в руки и отправиться к Николаю.

– Но уже начало одиннадцатого. – Я попробовал сопротивляться. – Наверное, парень спит, и потом, моя машина сломана…

– Дело не терпит отлагательств! – рявкнула Нора. – Соня небось сходит с ума в камере. Значит, разбудишь ее сыночка. А насчет автомобиля… Возьми мой «мерс».

– Ни за что, – испугался я, – я не умею управляться с иномаркой, тем более с «шестисотым». Да ваш шофер мне потом руки оторвет!

– Не бойся, – усмехнулась Нора, – Шурик в отпуске. Как-нибудь разберешься, что к чему. Действуй. Живо!

Я вздохнул. Элеонора умеет разговаривать с людьми таким тоном, что отказать ей просто невозможно. Наверное, поэтому она и заработала невероятные миллионы.

– Что мне спросить у Николая?

Нора улыбнулась:

– Запоминай, Ваняша.

Если кто-то будет уверять вас, что «Жигули» лучше «шестисотого», не верьте. Я с некоторым страхом сел за руль дорогой автомашины и оглядел педали с рулевым управлением. Кажется, ничего особенного. Вот только непонятно, что это за рычажки. Ясно, они включают кондиционер.

Тихо шурша шинами, «Мерседес», словно голодный тигр, понесся по дороге. Да уж, бывают машины, бывают очень хорошие машины, бывают потрясающие машины, а бывает «Мерседес». Даже радио тут звучало по-другому, чем в моей «восьмерке». Руль реагировал на легкое движение пальцев, педали ходили упруго, и никакой ручки переключения скоростей. Я впал почти в эйфорическое состояние, еле удерживаясь от желания понестись по проспекту с недозволенной скоростью. Вот уж не предполагал, что способен на такие эмоции, всегда считал себя глубоко равнодушным к технике человеком, а машину – просто средством передвижения.

Не желая парковать «Мерседес» в тесном дворе, я оставил его на проспекте и пошел в сторону дома Сони. Внезапно что-то словно толкнуло меня в спину. Я обернулся. Темно-синяя лаковая иномарка смотрела на меня огромными «глазами». Вы не поверите, создавалось впечатление, что автомобиль улыбается, глядя мне вслед.

Николай долго не открывал дверь. Наконец она распахнулась, встрепанный парень удивленно глянул из прихожей.

– Иван Павлович? Что случилось?

– Извини, разбудил тебя, можно зайти?

Он угрюмо посторонился. Я вошел в большую комнату и невольно присвистнул. Бардак там царил феерический. На столе навалена посуда, не убиравшаяся, очевидно, несколько дней: чашки, тарелки, миски, пара сковородок, грязные столовые приборы, несколько пустых консервных банок, картину дополняли смятая газета и черный кружевной лифчик. На спинках стульев висели пиджаки и рубашки, в кресле валялись скомканные джинсы, поверх которых устроились не слишком свежие трусы и носки. На диване громоздилась гора видеокассет, в углу, на письменном столе, моргал экран компьютера. Внезапно донеслось мяуканье.

– У вас есть кошка? – удивился я. – Давно завели? Вроде твоя мать больше любит собак.

– Это заставка такая, – сладко зевнул Николаша, – компьютер мяукает. Все сначала удивляются, а мне прикольно показалось. Давно такую хотел, все недосуг было, вот сегодня время нашел.

– Как мама?

Николай пожал плечами:

– Не знаю.

– Ты не ходил в СИЗО?

– Зачем?

Я осторожно подвинул гору из кассет и компьютерных игрушек, сел на диван и ответил:

– Меня бог миловал, никогда не имел дело с тюрьмами, но, насколько наслышан, в следственных изоляторах большие проблемы с едой, и родственники передают туда продукты, носильные вещи. Ты бы поинтересовался, что матери надо.

– Ладно, – буркнул Николаша и опять зевнул, – будет время, сбегаю и узнаю, между прочим, я работаю.

Я не стал педалировать тему и попросил:

– Покажи, пожалуйста, шубу матери.

– Зачем? – насторожился парень.

– Понимаешь, Нора хочет сделать ей подарок на день рождения, задумала купить манто, а как померить?

– Ей оно не понадобится, – буркнул сын, – она в тюрьме сидит, какой день рождения! Потом на зону отправят. Ватник приобретать надо.

– Вижу, ты хорошо знаешь порядки в лагере, – не удержался я от ехидства. – Все же сделай одолжение, дай шубу на пару дней. Понимаешь, я человек подневольный, что хозяйка приказала, то и делаю. Элеонора будет ругаться, если вернусь с пустыми руками.

Николай закашлялся, потом сказал:

– Ладно, хотя не понимаю, зачем Элеоноре зря деньги тратить.

– Каприз у нее такой.

– Сейчас принесу, – кивнул он и скрылся в маленькой комнатушке.

Я быстро встал и взял лифчик. Да уж, сей предмет туалета никак не может принадлежать госпоже Чуевой. Даже если представить на секунду, что под потерявшие всякий вид бесформенные кофты Соня надевала дорогое эротическое белье, даже если отмести в сторону тот факт, что лифчик стоит больше ста долларов, все равно он ей не подойдет. Соня женщина полная, с объемной грудью, а я держал в руках крохотный бюстгальтер самого маленького размера.

Пару месяцев назад Николетта поволокла меня в «Дикую орхидею», где стала самозабвенно выбирать белье. Пока она наслаждалась его разглядыванием, я пошатался по залу, удивляясь невероятным ценам. Впрочем, должен признать, комплекты выглядели красиво, а я принадлежу к той основной массе мужчин, которые любят глазами. Приятно, когда дама, сняв платье, предстает перед вами в чем-нибудь этаком, кружевном и воздушном.

Да уж, непонятно, куда забрели мои мысли. Я положил лифчик и сел на диван. Помнится, маменька в «Дикой орхидее» выбрала именно такой бюстгальтер, стоимостью как космический корабль. И о чем это говорит? Да только о том, что в маленькой комнате сейчас скрывается девушка. Оставшись без родительского надзора, Николай воспользовался свободой. Такое поведение не показалось бы мне странным, если бы не тот факт, что его невеста, женщина, с которой он собирался связать жизнь до могилы, лежит сейчас в морге, в холодильнике…

Я вытащил сигареты. В комнате так отвратительно воняло остатками прокисшей еды, что запах табака показался божественным ароматом. Насчет жизни до могилы я загнул. Мало кто сейчас идет в загс, предполагая, что его разлучит с партнером гробовая доска. Женщины стали самостоятельными, частенько они зарабатывают больше, чем представители мужского пола. Бабка Элеоноры терпеливо сносила побои своего супруга-пьяницы, боясь остаться одной, без средств, с детьми. А Норе наплевать на то, сколько мог бы принести в дом муж, она сама кого хочешь может содержать… Мужчины же во все времена славились полигамностью. Не стоит удивляться поведению Николаши. Любовь – это одно, а секс – совсем другое. Женщинам кажется, что, оказавшись в постели с кавалером, они получили его целиком. Это огромное заблуждение. Для большинства из нас постель – не повод для знакомства. В сексуальном плане мы просты и…

– Вот, – пробормотал Николай, входя в комнату, – держите. Хотя, по-моему, Норе пришла в голову дурацкая затея.

– Спасибо. Теперь скажи, где очки твоей матери?

– Как это? – удивился юноша. – У нее на носу. Она без них ничего не видит, прямо сова.

– А какие очки Соня взяла с собой? Меня интересуют те, старомодные, в коричневой оправе.

– Они у нее одни, – пожал плечами Николай, – зачем ей две пары-то?

Я оглядел кучу видеокассет, дорогой плоский экран компьютера, неисчислимое количество рубашек и брюк, висящих на спинках стульев… Действительно, зачем Соне две пары очков? Одной обойдется, не барыня.

Натягивая в прихожей куртку, я все же сказал:

– Ты матери продукты передай. На вот, тут деньги, Нора прислала.

– Будет время, схожу, – буркнул любящий сынок, пряча купюры.

Я пошел по лестнице вниз. Вот оно как! Соня всю себя отдала этому гаденышу и что получила взамен!

Впрочем, стоит ли ждать от детей благодарности? Наверное, встретить в наше время любящего двадцатипятилетнего сына такая же редкость, как увидеть медведя на коньках.

Я выбрался во двор. Что меня так заклинило на топтыгине? Второй раз приходит в голову это сравнение. Раньше я отличался более богатым воображением.

Я свернул на проспект, подавил желание помахать «Мерседесу» рукой, глянул вбок и онемел. Возле дома стоял… Нет, вы не поверите! Вам просто не придет в голову, что я увидел!

В двадцати метрах от меня покачивался на задних лапах… медведь на коньках.

Пару секунд я тупо смотрел на бурое животное, которое должно в зимнюю пору мирно спать в берлоге, потом с силой ущипнул себя за руку. Наверное, от усталости заснул на ходу.

– Не бойтесь, – раздался сочный бас. – Ваня мирный, никого не трогает.

Тут только я заметил на мишке ошейник и тянущуюся от него довольно толстую никелированную цепь, на другом конце которой обнаружился дядька примерно моих лет, превосходивший размерами своего подопечного.

– Извините, – улыбнулся он, – Ване гулять надо, он у нас в цирке выступает, целыми днями работает, а ближе к ночи я вывожу его воздухом подышать. Наши местные знают его и не боятся, ну а посторонние, вроде вас, пугаются, конечно. Да вы идите, он не тронет.

Я перевел дух. Слава богу, любое чудо имеет материальное объяснение, и вовсе не коньки на мишке, а просто кожаные ботинки. Предусмотрительный хозяин обул животное, чтобы оно не поранило лапы.

– Идите, идите, – улыбался мужчина, – он у меня приветливый, летом в кино снимался. Смешной случай тогда вышел. Ну, представьте: лес, зелень, птички поют… Вот в моем парне и взыграла ностальгия. Всегда послушный, а тут взял и удрал. Только его ведь в цирк медвежонком привезли, ничего о своем детстве в берлоге он не помнит, поэтому далеко не ушел, лишь до проселочной дороги добрался. А по ней, как на грех, почтальон на велосипеде катил. Увидал дядька, что из оврага косолапый вылезает, упал со страха, лежит, не шевелится, решил, бедолага, смерть его пришла. Мишутка к велику подобрался, схватил его… сел и поехал. Беднягу почтальона потом в дурдом отправили! Нет, прикиньте, какая штука! Мало того, что с медведем повстречался, так тот еще и велосипедист!

Дядька захохотал, демонстрируя большие крепкие желтые зубы, здорово смахивающие на медвежьи клыки. Отгрохотав, он закончил:

– Уж я в больницу ездил, объяснял: «Пойми ты, дурья башка, мой мишка дрессированный, на велосипеде отлично катается, любит он это дело». Еле-еле дядьку вразумил. Идите, идите, не тронет вас медведь, он в наморднике.

Я сел в машину, повернул ключ зажигания, отметил, что стояние на морозе никак не отразилось на способности «Мерседеса» заводиться с пол-оборота, потом опустил стекло и уточнил:

– Как зовут вашего талантливого подопечного?

– Ваня, – ответил хозяин. – А как еще медведя звать? Самое имя для него.

Здорово, оказывается, я не ошибся, мы с ним еще и тезки.

Автомобиль покатил по ледяным улицам. В жизни порой случаются чудеса. Как бы вы отреагировали, скажи я вам, что встретил на московской улице медведя, прогуливающегося перед сном? Сам ни за что бы не поверил такому рассказу. Но приходится признать: с нами порой происходят невероятные истории и случаются головокружительные события.

Глава 10

Не успел я войти в дом, как Нора буквально вырвала шубу из моих рук. Она быстро встряхнула ветхое манто и пробормотала:

– Что за черт?

Я уставился на серый воротник.

– Это песец? Ну неудивительно, что все путают его с норкой. У Николетты шубка точь-в-точь как…

– Это и есть норка, – угрюмо сообщила Нора.

– А где же песец? – спросил я.

– Не знаю, раньше был другой воротник, – рявкнула хозяйка, – давай, звони Николаю и поинтересуйся, не отдавала ли мать манто в реставрацию. Хотя шуба странно выглядит! Обшлага пообтерлись, борта также не в лучшем состоянии. Если уж переделывать ее, то всю. Кто же хороший воротник на такую основу сажает. Ваня, действуй, не умирай на ходу.

Я вспомнил черный лифчик и попробовал оказать сопротивление:

– Уже поздно, кстати, парень спал, пришлось разбудить его. Может, завтра позвонить?

– Сегодня, – отрезала Нора, – сейчас, немедленно, срочно!

Делать было нечего, пришлось звонить.

– Да, – пробурчал Николаша.

– Извини, дорогой, это опять я.

– Кто?

– Иван Павлович.

– Господи, – вздохнул парень, – ну что я вам плохого сделал, покоя не даете. Только лягу – в дверь трезвоните, не успел глаза закрыть – по телефону достаете!

Стараясь не замечать его хамства, я самым дружелюбным тоном поинтересовался:

– Скажи, любезный, Соня отдавала шубу скорняку?

– А зачем?

– Ну чтобы обновить вещь, придать ей более достойный вид.

– Да нет, она ее редко надевала, только в мороз, в куртке обычно ходила.

Николая совсем не трогало, что мать, перешагнувшая пенсионный порог, носилась репетировать оболтусов в дешевом, не подобающем ее возрасту пуховике. Но я не собирался воспитывать парня, да и поздно уже это делать, поэтому задал следующий вопрос:

– Откуда тогда на шубе новый воротник?

– Мопс съел, – загадочно ответил Николай.

После встречи с медведем меня трудно было чем-то удивить, поэтому я продолжил диалог:

– Объясни, в чем дело?

Николай противно захихикал:

– Мать нового ученика нашла, все ей охота было заработать, прямо неуемная! Ну пришла…

– Дай сюда. – Нора выхватила у меня из рук трубку и стала слушать, изредка вставляя: – Ага, ага, ага, ясно, ага, понятно… – Затем она велела: – К матери съезди, купи ей…

Неожиданно из трубки понесся гневный крик. Я вздрогнул, слов разобрать я не мог, но было ясно, что Николаша выражает глубочайшее негодование.

Нора молчала, ее лицо из бледного стало розовым, потом красным, затем бордовым. Сравнявшись по цвету со спелой свеклой, Элеонора очень вежливо произнесла:

– Хорошо, каждый имеет право на собственное мнение.

В ту же секунду она швырнула трубку на диван и уставилась в окно. Я испугался: моя хозяйка невоздержанна на эмоции, порой из ее рта вылетают такие выражения, что портовый грузчик засмущается. Но это полбеды. Настоящая катастрофа наступает, когда Элеонора делается сахарно вежливой, приторно любезной… Пока она плюется огнем и швыряется предметами, можно не беспокоиться, но, ежели принимается разводить китайские церемонии, следует спасаться бегством.

Нора повернула ко мне голову:

– Мразь!!!

– Кто? – оторопел я.

– Ну не ты же! Николаша! Знаешь, что он заявил? Софья Михайловна, не мама, не Соня, а именно так, Софья Михайловна убила человека, без которого я не мыслил своей жизни. Ни за что не поеду в СИЗО, пусть сдохнет с голоду, впрочем, надеюсь, ее удавят сокамерницы. Не смейте больше напоминать мне про отправку харчей и денег не присылайте!

Я онемел. Конечно, я знал, что Николай законченный эгоист, но такого все же не ожидал!

– О каких деньгах он толкует? – взвилась Нора.

– Я дал ему двести долларов, думал, он купит Соне…

– Сказал, что от меня?

– Да.

– Никогда не смей так поступать, – процедила Нора, – я этому «Митрофану» копейки не подам, даже если приползет на коленях с простреленной головой.

Я вздохнул, Нора страшный человек, ее не следует доводить до крайности, а Николаша преуспел, разозлил ее до последней степени.

– Так откуда на шубе воротник из норки? – Я решил сменить тему.

Неожиданно Нора спокойно ответила:

– Глупость получилась. Соня пришла впервые к ученику, повесила шубу на крючок, вешалка оторвалась, манто свалилось на пол, и на нем устроился спать щенок мопса, совсем маленький, полугода еще нет. Пока шел урок, собачка сгрызла воротник. Естественно, Соня расстроилась, но родители ученика мигом исправили неприятность. Взяли шубу и через день привезли ее с воротником из норки. По моему мнению, могли бы и все манто отреставрировать.

– Не все такие бессребреники, как вы, – пожал я плечами, – наверное, решили: собака сожрала только песца, зачем тратиться? И когда это произошло?

– За пару дней до убийства Беаты, – грустно ответила Нора, – получается, что она первый раз надела шубу с новым воротником для визита к будущей невестке.

В комнате повисла тишина. Пару секунд никто из нас не произносил ни слова, потом Нора побарабанила пальцами по подлокотнику и резко сказала:

– Ладно, спокойной ночи.

Я откланялся и удалился к себе.

Денек выдался суматошным, среди забот я не успел как следует поесть, поэтому сейчас заглянул в кухню, обрадовался, когда обнаружил отсутствие Лены, и быстро соорудил себе бутерброды. Два с бужениной и маринованными огурцами и два с колбасой. Знаю, что вы сейчас скажете! Мясо вредно, а съеденное на ночь просто смертельно. Но мой организм устроен таким образом, что не может жить без белковой пищи. И не надо уверять меня, будто творог, йогурт и сыр тоже полны белка. Творог – это одно, а кусок хорошего мяса – совсем другое.

Взяв еду, я пошел к себе.

Путь лежал мимо комнаты Лены. Я поравнялся с дверью и вдруг услышал раздраженный мужской голос, несущийся из-за светло-коричневой двери.

– Дорогая, одевайся, нас давно ждут!

В ответ раздался веселый смех.

Я чуть не уронил тарелку с бутербродами. Ну ничего себе! В комнате горничной – мужчина! Интересно, знает ли о его присутствии Нора? Впрочем, хозяйка вполне могла разрешить домработнице позвать кавалера. Лена, как и я, живет в одной квартире с Элеонорой и, наверное, хочет иметь личную жизнь. Мне Нора пару раз намекала, что не будет против, если я приведу в дом даму, но почти все мои избранницы имели личную жилплощадь, а с остальными мы ходили в гостиницу, теперь у прелюбодеев нет никаких проблем. Так что совсем не странно, если Нора благосклонно отнеслась к кавалеру прислуги, изумляет другое! Как на Лену вообще хоть кто-нибудь обратил внимание! Ей всего сорок один год, но вы запросто дадите ей все шестьдесят. Бесформенная фигура напоминает куль с мукой, жидкие волосы всегда стянуты на затылке черной аптекарской резинкой, лицо не знает косметики, и, естественно, она никогда не употребляет духов.

– Тебе лучше распустить кудри, – продолжил мужчина, – мой отец считает, что это мужская прическа…

Я настолько изумился, что не смог шагнуть дальше по коридору. Кудри? Седые патлы, чаще всего сальные, это локоны?! Ну и ну! У парня просто помрачение рассудка! Хотя… может, он слепой?

Внезапно мне пришло в голову, что подслушивать под дверью неприлично, и я решил все же добраться до своей спальни, но тут из комнаты Лены донесся громкий лай, и мужчина с невероятной обидой произнес:

– Господи, если бы ты любила меня, как эту псину, я был бы счастлив до конца дней. Готов стать левреткой, чтобы лечь у твоих ног.

Моя голова пошла кругом. Мало того, что у горничной в комнате непостижимым образом оказалась собака, так она еще ухитрилась, как говорит Рита, «закадрить» человека из светского общества. «Готов стать левреткой, чтобы лечь у твоих ног»! Так изъясняются на вечеринках у Николетты!

Невероятное любопытство овладело мной. Я открыл книжный шкаф, стоящий в коридоре, сунул туда тарелку с бутербродами, решительно постучал в дверь к Лене.

– Входите, – донеслось из комнаты.

Я влетел в комнату и огляделся. Никого! Лена, одетая в не слишком чистый байковый халат, удивленно спросила:

– Случилось что, Иван Павлович?

– Нет, – буркнул я, чувствуя себя полным идиотом, – сахар найти не могу! Хотел чайку попить.

– В шкафчике у окна, в красной банке, – пояснила горничная, вставая, – давайте покажу. В следующий раз сами не хозяйничайте, меня зовите, я за двоих, пока Элеонора кухарку не найдет.

– Спасибо, – пробормотал я, – сам возьму. Скажи, пожалуйста, ты собаку завела? Иду по коридору и слышу лай!

Лена улыбнулась.

– Нет, конечно, какие животные! Норе небось не понравится, она собак не слишком любит, это видик.

– Кто? – медленно спросил я.

Горничная щелкнула пультом. На экране телевизора появился мужчина в безукоризненном костюме.

– Ты ждешь моей смерти, – занудил он, протягивая руки к сногсшибательной брюнетке в темно-красном костюме.

– Днем-то не поглядеть сериал, – вздохнула Лена, – крутишься как белка в колесе, вот, записываю очередную серию, а перед сном наслаждаюсь.

– Тебе собака дороже меня, – слышалось из динамика.

Гав, гав, гав…

Внезапно в моей голове словно взорвалась сигнальная ракета. Развернувшись, я понесся в кабинет к Норе, провожаемый недоуменным восклицанием Лены: «Иван Павлович, вам нехорошо?»

Когда я влетел к Норе, она писала что-то в толстой тетради. Увидев меня, хмыкнула и сказала:

– Последний раз такой безумный вид у тебя был, когда Николетта взяла у Крутиковой шубу. Что на этот раз? Матушка приобрела «Мерседес»?

Подивившись на прозорливость Норы, ну как она догадалась, что Николетта мечтает именно об этом автомобиле, я ответил:

– Нет! Помните, Евдокия Петровна, старуха, подслушивающая под дверью квартиры Беаты, говорила, будто слышала лай собаки? Мы еще удивились, откуда у девушки она взялась? Все вокруг твердили, что у нее нет животных…

– Короче…

– Это был телевизор! Или видеомагнитофон!

– С чего тебе это пришло в голову? – изумилась Нора.

Я рассказал про то, как ворвался к Лене. Глаза Элеоноры заблестели, уголки рта тронула легкая ухмылка.

– Ты, оказывается, любопытный, – сказала хозяйка. – Значит, видик! Ну-ка, поройся в газетах, найди старую программу!

Я принес из гостиной давно ненужный журнал «ТВ-Парк».

– Вот видишь, – удовлетворенно пробурчала Элеонора, перелистывая мятые страницы, – очень хорошо, что Ленка неряха. Другая бы горничная давным-давно выкинула сие издание. Ага, вот, подходит! Смотри – в тот злополучный день показывали лишь один сериал, странно, но факт!

– Почему один? – удивился я. – Вот криминальный фильм из серии про Пуаро, опять же лента про ментов…

– Это детективы, – отмахнулась Нора, – а нам требуются сладкие слюни, вот «Расставание во мгле» очень подходит! Зови сюда Лену.

Через секунду горничная предстала перед хозяйкой.

– Ты смотришь такую дрянь, как «Расставание во мгле»? – поинтересовалась Нора.

– Почему дрянь? – возмутилась домработница. – Нормальное кино, очень душевное, прямо плакать тянет! – Потом она увидела смех в глазах работодательницы и понеслась в атаку: – А чего глядеть прикажете? Ваши новости? Так от них страх берет, лучше уж я над любовной историей порыдаю!

– Ладно, смотри что хочешь, только скажи, о чем там речь шла?

– Разве упомнишь, – пожала плечами горничная, – а вы гляньте сюда, вот под фото, там краткое содержание всегда дают.

Нора приблизила журнал к глазам и медленно прочитала:

– «Селена уходит из дома. Фелиция в гневе, она хочет убить Розалию. Свекровь уже начала душить невестку, но тут залаяла любимая собачка девушки. Продолжение смотрите в среду».

– Очень подходит, – обрадовался я.

– Но сериал показывают-то в полпятого, – покачала головой Нора, – а Евдокия Петровна услышала диалог спустя несколько часов.

– Может, девушка записывала серии на видеомагнитофон? – предположил я. – Ну, как Лена.

– А что Лена? – испугалась горничная. – Между прочим, я разрешение спросила, днем-то не успеть, колбасой кручусь!

– Ну, пожалуй, ты преувеличиваешь свое служебное рвение, – заявила Нора. – Вон, под письменным столом клоки пыли мотаются.

– Где? – возмутилась Лена. – Быть того не может!

– Ладно, ладно, – отмахнулась Элеонора, – ступай к себе, завтра уберешь.

– Я пылесосила!

– Хорошо, иди.

– Но…

– Лена…

Домработница испарилась, Нора повернула ко мне разгоряченное лицо:

– Поедешь опять на квартиру Беаты и полазаешь в тумбочке под теликом.

– Мне кажется, у нее телевизор стоит в стенке.

– Неважно, поищешь кассету с записью, действуй.

– Сейчас?

Нора бросила быстрый взгляд на старинные часы, висящие над письменным столом.