Текст книги "Ужас на крыльях ночи"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 10

– Прекрасное кафе, – завел светскую беседу Федор, когда я села за столик, – ни разу сюда раньше не заглядывал. Очень уютно. Что будете есть? Девушка, примите заказ…

– Чай с вареньем из апельсина и два пирожка с капустой, – сказала я официантке.

– А мне американо и кулебяку с грибами, – распорядился сыщик. И снова повернулся ко мне: – Прекрасно выглядите, вам к лицу эта прическа.

– Давайте обойдемся без комплиментов и сразу займемся делом, – предложила я.

– Хорошая идея, – одобрил Федор, – начинайте. Что вы хотели мне рассказать?

– Зачем вы ночью залезли в мой дом? – безо всяких предисловий поинтересовалась я.

– Насколько помню, я посетил ваш коттедж днем, – парировал мой собеседник.

– И представились сотрудником полиции. Единожды солгавший, кто тебе поверит? – возразила я.

Федор пододвинул к себе корзиночку с хлебом.

– Вы бы не стали разговаривать с частным детективом.

– Никогда ничего не следует решать за другого человека. Я нормально отношусь к людям вашей профессии, а вранье терпеть не могу, – заявила я.

– Поэтому сами никогда не лжете, всегда говорите чистую правду? – улыбнулся Леонов. – Сказали мне, что желаете поделиться сведениями о Владыкиной, а сами выдвинули глупое обвинение о моем ночном визите в ваш дом.

– Метод переноса ответственности за свои действия на того, кто обвиняет вас в неблаговидном поступке, часто срабатывает. Но сейчас он дал осечку, – поморщилась я. – Начнем сначала. Зачем вы влезли в особняк?

– С чего вы взяли, что это был я? – продолжал гнуть свое Леонов. – Вероятно, к вам проник бомж, решивший чем-то поживиться.

– Вы следили за двумя стоящими на отшибе домами. Иначе как бы узнали о вызове «Скорой» к Ирине? – задала я следующий вопрос. – И зачем грабителю идти через весь первый этаж к кладовке, где свалены старые вещи Антонины Тарасовны? В гостиной есть много ценного, например, столовое серебро, оно лежит на виду в незапертом буфете со стеклянными дверцами. На камине стоят два старинных подсвечника, на столике между креслами старинные, инкрустированные перламутром шахматы. Хотите расскажу, как орудует обычный мелкий воришка? Он вскрывает дверь, хватает то, что находится в шаговой доступности: норковую шапку с вешалки, дубленку, мобильный телефон, забытый у зеркала, сумочку – в общем, как повезет, и удирает. По квартире или дому он не разгуливает, боится попасться. Некоторые преступники орудуют по ночам, когда хозяева мирно спят, они тихо вскрывают замок на входе и шакалят в прихожей. А наш незваный гость пересек весь дом, значит, был уверен, что в нем только две тетки и они будут дрыхнуть. Но ночной визитер не учел, что Светлане захочется в туалет. Прислуга пошлепала по коридору, он испугался… И как поступил? Обычно в такой ситуации преступник хватает какой-нибудь предмет и опускает его на голову некстати появившегося человека. В маленьком чуланчике, где шуровал негодяй, как раз стояла швабра. Воришка должен был сцапать ее и стукнуть Свету. Но он действует иначе – затаивается в чулане. А когда домработница, решившая, что услышанный ею шорох производят мыши, стучит в дверь, а потом открывает ее, вор живо натягивает на голову шубейку и пугает дурочку. Та садится на пол, зажмуривается, мерзавец убегает, но… не забывает повесить манто на крючок. Оно не новое, но ведь на бутылку дешевого пойла бомж вполне мог его обменять.

– И правда непонятно, – согласился Федор.

– Теперь улика, – объявила я, выкладывая на стол таблетницу. – Крохотный лоскутик, оставленный грабителем. Он зацепился одеждой за подоконник, из которого торчали занозы, и выдрал клочок. Вы, насколько я помню, вчера щеголяли в трикотажном пуловере песочного цвета с темно-синими полосками. Обратите внимание на цвет лоскута, он бежевый, и там видны темные нити.

– Интересно, – кивнул Леонов. Затем положил на стол ключи. – Мой серебристый «БМВ» стоит прямо у входа, мне повезло, я нашел удобное место для парковки. Откройте автомобиль, на заднем сиденье валяется свитер, в котором я был вчера. Можете принести его сюда или внимательно осмотреть на месте. Лоскут не так уж мал, примерно с ноготь указательного пальца, если ваши рассуждения верны, на свитере обнаружится дырка, а если нет, то я ни при чем. Советую разглядывать вещь на свет, так виднее.

– Сами отправляйтесь за пуловером, – фыркнула я.

Леонов улыбнулся.

– Разве обвиняемому положено самому изымать улику против себя? Он же может ее уничтожить. Например, возвращаясь в ресторан, уронить в открытый люк канализации. И вещдок ку-ку!

Я встала.

– Ладно. Если вы думали, что, увидев ключи, я воскликну: «Ах, ах, раз вы предлагаете мне изучить пуловер, значит, он цел, спасибо, я никуда не пойду!» – то ошибаетесь.

– Вперед, – усмехнулся Леонов. – Разглядывайте вещдок внимательно. Кстати, в бардачке есть лупа с подсветкой.

* * *

Федор встретил меня радостной фразой:

– Съел свою кулебяку и заодно ваши пирожки с капустой, очень уж тут выпечка вкусная. Но я заказал вам новую порцию. Как успехи?

– Свитер цел, – мрачно признала я. – Но у меня нет уверенности, что я видела именно его. Некоторые мужчины покупают сразу несколько одинаковых шмоток.

– Неужели вы не заметили на рукаве пару пятен от кофе? – удивился сыщик. – Капли туда попали в тот момент, когда вы выплеснули напиток. Чашка стояла на блюдце, куда вылилось немного капуччино, ее донышко было мокрым, и когда вы размахнулись, несколько капель упало на…

– Все увидела, – остановила я детектива. – Но как доказать, что это следы напитка, поданного Светой? Возможно, вас ранее испачкала нерадивая официантка в каком-нибудь ресторане.

Федор расхохотался.

– Вы молодец, вцепились в добычу и не отступаете. Хотите сделать анализ? Можете забрать пуловер. Кстати, он валяется на заднем сиденье, потому что я утром нацепил его, а когда сел в машину, заметил на нем пятна. Пришлось стаскивать свитер, относить его домой времени не было. Честное слово, это не я ходил ночью по вашему дому.

– Тогда кто? – спросила я.

Леонов стал серьезным.

– Пока нет ответа. Но вы правы, бомж так действовать не стал бы. В доме шарил не мелкий воришка.

– Интересно, кто и что искал? – протянула я.

– И почему окно? – подхватил Федор. – Ведь легче проникнуть в дверь. Электронные отмычки нынче упали в цене ниже плинтуса, а они могут открыть любой замок.

– Щеколда, – пояснила я. – В доме Антонины Тарасовны три входа – парадный, черный и дверь на террасу, все они имеют старинные дополнительные запоры.

К нашему столику подошла официантка и поставила посередине тарелку с пирожками. Леонов моментально схватил один, хмыкнув:

– Научно-технический прогресс разбивается о примитивную железку, которой до сих пор пользуются бабульки. Да уж, людям не стоит пренебрегать опытом старушек. Ладно, давайте вместе подумаем, что могло заинтересовать таинственную личность в коттедже. Вы заметили где-нибудь беспорядок?

– Нет, – после короткого раздумья ответила я. – Только открытая рама и царапины на подоконнике, которые, думаю, возникли от предмета, просунутого ночным посетителем под раму, и шуба на крючке.

– Шуба там раньше не висела? – спросил детектив.

Я отхлебнула остывший чай.

– Я пошла в тот коридорчик впервые. Он, если можно так выразиться, технический, в нем расположены комната Светланы, гостевой туалет и кладовка с ненужными владелице дома вещами. Еще там находится гостиная-столовая, объединенная с кухней, и выход на просторную террасу. Мои кабинет, спальня, ванная на втором этаже. Да, там еще и библиотека. Она довольно обширна, но содержит исключительно научную литературу, в основном по медицине и химии, что странно.

– Почему странно? – удивился Федор.

Я решила выложить сведения, полученные от Светы.

– Дом ранее принадлежал Петру Германовичу Владыкину. Вернее, он построил два особняка. Владыкин был директором НИИ, который работал на оборону, занимался ракетостроением. Но в его библиотеке нет ни одного тома, посвященного физике-математике, зато полно специальных изданий, связанных с анатомией, физиологией, химией, причем основательно зачитанных.

– Книги по специальности он мог держать на службе, – резонно заметил Федор. – Между прочим, с чего вдруг вы решили, что Петр Германович был конструктором ракет?

– На пустыре неподалеку от коттеджей остались развалины учреждения, которое местное население называло Домом тишины, – пояснила я.

– И что? – удивился Леонов. – Как это связано со стратегическим оружием? На мой взгляд, контору, которая создает «Тополь-М», надо именовать Домом грохота, ведь все, что взлетает в небо, издает оглушительный шум.

– Светлана сказала, что Владыкин работал на военно-промышленный комплекс, – призналась я.

– А-а-а… – усмехнувшись, протянул собеседник. – Хорошо иметь надежные источники информации, им можно безоговорочно доверять. Так вот, Петр Германович не имел ни малейшего отношения к летающим объектам, он пытался создать особое лекарство.

– Таблетки? – удивилась я.

– Сейчас объясню, – сказал Леонов.

Глава 11

– Вы что-нибудь знаете о колдунах? – поинтересовался Федор.

– В наше время нет телеканала, на котором бы не рассказывали о гадалках, шаманах и прочих людях, якобы способных предсказывать будущее и превращать трупы в зомби, – хмыкнула я. – Интернет пестрит объявлениями белых и черных магов, снимающих и напускающих порчу…

– Не о них речь, – прервал меня Леонов. – Давайте забудем о мошенниках и о тех, кто, честно заблуждаясь, лечит народ от всего подряд с помощью керосина и уринотерапии. Надеюсь, вы не пользуетесь подобными методами для поправки здоровья?

– Я что, похожа на кретинку? – взвилась я. – Как можно считать лекарством отходы жизнедеятельности организма?

– Человек – это прекрасный биологический фильтр, который перерабатывает продукты в отходы, – ухмыльнулся Леонов.

– Похоже, вы любите людей, – заметила я.

– Просто у меня отсутствуют иллюзии на счет человечества, – парировал сыщик. – Вернемся к Владыкину. Помните, сколько лет было руководителям СССР? Средний возраст членов политбюро можете назвать?

Я взяла последний пирожок.

– Точно нет, но думаю, им всем было за семьдесят. К власти в коммунистические времена приходили поздно, а забравшись на ее вершину, сидели там до смерти. Сместили одного Никиту Хрущева, остальные умерли на рабочем посту.

Федор не стал спорить.

– Верно, руководители советского государства были весьма пожилыми. И что получалось, когда, долго взбираясь по карьерной лестнице, человек достигал ее вершины? Он не мог от всей души порадоваться ни деньгам, ни открывшимся возможностям, потому что его уже одолевали болезни. Однако главной бедой была не физическая, а умственная немощь. Кое-кто из крупных политических и хозяйственных деятелей страны не мог самостоятельно подняться на трибуну, чтобы прочесть доклад. Но при нем дежурил доктор со шприцем. После укола еле живой старик с трясущимися руками и ногами бодрячком бежал к микрофону, а сидевшие в зале чиновники среднего звена перешептывались: «Наш-то еще огурец, вон как скачет! Зря распускают сплетни, что он одной ногой в могиле, еще молодым фору даст». В СССР существовала строго засекреченная лаборатория, которая разрабатывала индивидуальные инъекции и таблетки для вождей. Конечно, лекарства не излечивали физическую немощь, служили как бы костылями, что уже неплохо. А как быть с подступающим маразмом? На него медикаменты не действовали, и это являлось огромной проблемой. Один крупный начальник, сидя на совещаниях с сосредоточенным видом, черкал что-то в блокноте, и присутствующие тряслись от страха, полагая, что он конспектирует их речи, дабы потом разгромить докладчиков. Босс же никогда не выступал во время собраний, уходил молча, а за ним, прихватив тот самый блокнот, плелся его помощник. Через день подчиненным объявляли мнение начальника об их работе, карали нерадивых. И только в начале 90-х стало известно, что этот начальник страдал старческим слабоумием, на совещаниях сидел, не понимая, где находится, а в знаменитых блокнотах не записи делал, а рисовал похабные картинки, поэтому основной задачей верного секретаря было утащить рисуночки, чтобы их не увидели посторонние. Другой бонза прочитал на партийном съезде свой доклад дважды – ему случайно дали как первый экземпляр, так и копию. Он не понял, что талдычит одно и то же! Народ в зале сладко спал, но кое-кто сообразил: дело неладно, люди начали шушукаться. После окончания заседания всем делегатам строго велели молчать о случившемся, и почти все хранили тайну, хотя, конечно же, нашлись и болтуны.

Я невольно хихикнула, а детектив продолжал:

– Неадекватность некоторых членов высшего руководства страны тщательно скрывалась от населения и пугала коллег, пока еще способных рассуждать здраво. Они сами были не молоды, понимали, что их может настигнуть такая же беда, поэтому поощряли научные изыскания, направленные на создание лекарств для улучшения мозговой деятельности. В частности, поддерживали лабораторию Петра Германовича Владыкина, для которой в тихом месте, в пяти километрах от МКАД, построили отдельное здание. По первому образованию ученый был врачом, но получил также диплом химика. Шокирующе рано он защитил докторскую диссертацию и работал над созданием средства от болезни Альцгеймера. Еще в студенческие годы Петр заметил, что коренные жители Средней Азии менее подвержены этой напасти. Ученый решил выяснить, почему заболевание щадит представителей монголоидной расы, и случайно узнал, что в одной маленькой деревеньке на границе с Китаем все жители живут более ста десяти лет, сохраняя физическую и умственную активность. Перешагнув столетний рубеж, местные старцы ничем не болеют, бодры и веселы, а когда все же приходит время умирать, они просто засыпают. Владыкин попытался проникнуть в то поселение, однако потерпел неудачу, аборигены активно противились появлению в своих владениях чужаков. Исследователь был настойчив, добился приема у районного начальства и потребовал:

– Мне необходимо побывать у ваших долгожителей.

– Дорогой мой, кто вам рассказал о них? – спросил его сорокалетний на вид руководитель района.

– Разные люди, – ответил ученый, – о «молодых стариках» многие говорят.

– Сплетни это, – улыбнулся начальник, – в том местечке никаких чудес не происходит.

– Почему же глава сельсовета вознес вокруг деревни глухой забор, настоящую Китайскую стену, а у ворот поставил проходную с охраной? – не успокаивался Владыкин.

– Там исповедуют религию, которая не позволяет общаться с чужаками, – пояснил собеседник.

Владыкин решил не покидать кабинет до тех пор, пока не добьется успеха.

– Я собрал множество материалов, свидетельствующих о том, что в селе употребляют какое-то омолаживающее снадобье. Большинство людей, откровенничавших со мной, упоминали о колдуне. Якобы тот варит из крови младенцев зелье, делающее человека вечно молодым. На вашем городском рынке, куда иногда колдун заглядывает, его боятся до ужаса, прячут от него женщин. Местное население говорит, что шаман высматривает подходящую девушку, потом ее крадут, отвозят в то село, она рожает детей от колдуна, а он их убивает и готовит настой.

Начальник рассмеялся.

– Наш народ любит пошутить над приезжими. Не обижайтесь, вас разыграли.

– Я уеду в Москву, но скоро вернусь. И не один, а с милицией, пусть правоохранительные органы разбираются, где правда, а где сплетни. Ваша тихая жизнь закончится навсегда, – пригрозил Петр. – Велите знахарю встретиться со мной, и шума не будет.

– Дорогой товарищ, – заулыбался чиновник, – вы с таким же успехом можете требовать устроить вам чаепитие с Ходжой Насреддином. Он герой анекдотов, про него написано в книгах, народ о нем говорит, значит, следуя вашей логике, Насреддин жив-здоров и может пообщаться с гостем из Москвы… Давайте-ка лучше поедем сейчас вместе на праздник в одно место, полакомитесь там таким пловом, какого более нигде не готовят.

На Востоке не принято отказываться от приглашения побывать на торжестве, Петр не стал наживать врага в лице провинциального руководителя и поехал вместе с ним. Когда ученый вернулся поздно вечером к дому, который снимал на время командировки, он увидел пепелище, строение сгорело дотла, в пламени погибли все его вещи и бумаги. Владыкина тут же переселили в гостиницу, где улыбчивая женщина-администратор начала ахать:

– Вот беда! Вот горе! У нас в городе случаются пожары, даже внук нашего главы района в погорельцах оказался. Представляете, он за день до свадьбы решил устроить во дворе мальчишник, велел вынести из дома большое зеркало…

– Внук местного главы? – перебил тетку Владыкин. – Сколько же лет его деду?

– Рамазану Ибрагимовичу скоро восемьдесят, – сообщила портье. – Он у нас всем пример, – не пьет, не курит.

Владыкин молча взял ключ и пошел в номер, думая, что выглядит районный начальник максимум на сорок и ведет себя, как молодой мужчина. А на праздник позвал московского гостя, похоже, с одной целью – чтобы сжечь снятый им домик и уничтожить весь собранный материал. Рассказы о колдуне правда, он существует. Более того, он знает рецепт молодильного зелья и поит им местного босса.

Долго рассказывать, каким образом Владыкин, сменив документы и внешность, пытался попасть в село. И в конце концов произошло невероятное: ему удалось проникнуть туда и поговорить с шаманом.

Вернувшись в Москву, Петр начал работать над созданием лекарства. Слух о его изысканиях распространился среди коллег, и те осмеяли ученого. А вот руководство страны отнеслось к научной деятельности Владыкина серьезно. Петра Германовича вызвали с докладом, как тогда говорили, на самый верх, внимательно его выслушали, велели основать лабораторию и немедленно доставить в Москву того самого азиатского знахаря.

Первое распоряжение выполнили легко. В Павлинове за считаные месяцы возвели дома для лаборатории и семьи Владыкина, где он поселился вместе с женой Антониной и дочерью Ирой. А вот со вторым вышла осечка. Село располагалось в труднодоступном месте: весной-осенью дороги становились непроходимыми, а вертолету там не сесть. Когда погодные условия наконец позволили добраться до деревни, она оказалась пуста. Весь народ куда-то исчез, от домов остались одни головешки. Всю свою последующую жизнь Владыкин пытался получить то самое лекарство…

Леонов прервал рассказ, позвал официантку и заказал еще кофе.

– Думаю, его работа не имела успеха, – предположила я, когда девушка отошла от столика.

– Не совсем так, – возразил Леонов. – Опыты на крысах и других животных ошеломили и Владыкина, и тех, кто его патронировал. Дряхлые грызуны и собаки после уколов молодели на глазах, становились бойкими, веселыми, начинали играть друг с другом. После того как один четырнадцатилетний пес, умиравший от дряхлости, встал на лапы и прожил еще долго, побив все рекорды собачьего долголетия, было решено начать эксперименты на людях.

Глава 12

– На людях? – изумленно повторила я. – Кто же разрешил подобное? И кто мог согласиться стать подопытным кроликом?

Леонов взял у подошедшей официантки чашку.

– Думаю, на первый вопрос ответ очевиден. Да и на второй вроде тоже. Только объяви: «Я изобрел средство от старости, нужны добровольцы для испытаний», как к тебе бросится огромное количество желающих испытать его на себе.

– Но, если я правильно поняла, распространяться об этих разработках никто не собирался, – остановила я Федора. – Требовались люди, способные хранить тайну, которые не сообщат ничего даже ближайшим родственникам.

Федор быстро выпил кофе.

– Вы правильно описали проблему. Но ее удачно решили. Можете предположить, кого доставляли в лабораторию в тщательно занавешенных автобусах?

Я призадумалась.

– Сотрудников комитета госбезопасности?

– Горячо, – усмехнулся Леонов, – но неверно. Попробуйте еще раз. Даю подсказку: у реки два берега, правый и левый. Вы сейчас подплыли к правому, но оказалось, причалили не туда, вам надо на противоположную сторону.

– Преступников? – предположила я.

– В точку, – кивнул Федор.

– Чудесно! – воскликнула я. – Наверное, в проект включили тех, у кого было пожизненное?

– Приговоренных к высшей мере наказания, – сухо уточнил Леонов.

На секунду я онемела, а потом возмутилась:

– Серийных убийц? Маньяков-насильников? Садистов? Уму непостижимо! Владыкина не интересовало, как человек отреагирует на два-три укола, предполагалось длительное наблюдение за подопытными, в течение лет десяти-пятнадцати, а то и более?

– Опять угадали, – подтвердил детектив.

– Следовательно, особо опасным преступникам подарили жизнь, и в перспективе они могли прожить аж до ста пятидесяти лет? – вскипела я. – Их возили из мест заключения на автобусах. Неужели не опасались, что заключенные сбегут и вновь будут убивать? Им же терять нечего, два раза к одному человеку высшую меру применить нельзя!

Леонов снова поманил официантку и попросил:

– Принесите блюдо с пирожными. И, наверное, вам еще один чай, Виола?

– У меня навсегда пропал аппетит! – выпалила я.

– Ничего, вернется при виде сладкого, – пообещал Федор. И заговорил совсем по-свойски: – Не пыли, все не так ужасно, как тебе показалось. Серийных маньяков к эксперименту не привлекали. В советское время расстреливали не только уголовных преступников, но и тех, кто залезал в карман государства: цеховиков, фарцовщиков. За несколько дней до смерти Леонида Брежнева было возбуждено дело по обвинению директора московского гастронома № 1, известного жителям столицы как «Елисеевский», Юрия Соколова. Его осудили на смертную казнь и расстреляли. Но кое-кому повезло больше, чем ему. В газетах сообщали о приведении приговоров в исполнение, а преступники оставались живы и поступали в распоряжение Владыкина. Эти люди никого не грабили, не убивали, не насиловали. Сегодня бы их назвали успешными бизнесменами, они могли бы основать собственные фирмы, стать топ-менеджерами крупных компаний, но родились не в то время и ушли в область теневой экономики. Между прочим, кое-кто из нынешних олигархов начинал именно как фарцовщик, скупая около гостиниц у иностранцев жвачку, вещи, сигареты, валюту и перепродавая затем советским гражданам. Так что «кролики», которых возили в лабораторию Владыкина, не представляли опасности для жизни людей, они не были социопатами.

Я машинально схватила эклер с блюда.

– Уже легче. А теперь объясни, какое отношение исследования Владыкина имеют к ночному визиту вора в коттедж, снятый мною.

Леонов взял «картошку».

– Ох, грешен, не могу отказаться от сладкого… Заметила, что мы в процессе разговора без напряга перешли на «ты»? Давай сохраним эту форму общения. Ладно, слушай дальше. В середине девяностых финансирование лаборатории прекратилось, Дом тишины опустел, здание стало потихонечку разваливаться. Петр Германович поселился в большом коттедже. Его дочь Ирина после окончания школы поступила в мединститут, где когда-то учился ее отец. Владыкин не писал научных работ, и в личной жизни дела у него шли плохо, он разругался с женой. Антонина Тарасовна со временем перебралась в маленький дом, отец и дочкой остались в большом. Кстати, Владыкин женился отнюдь не в юном возрасте, Ира родилась, когда ему перевалило за сорок, Антонина была моложе мужа, но девочку произвела на свет в тридцать пять. В две тысячи четвертом Владыкин умер, и почти сразу после его кончины Ирина покинула Павлиново. Где она жила, чем занималась, я так и не выяснил. В родные пенаты Владыкина вернулась пять лет назад, и тогда мать перебралась с насиженного места в московскую квартиру. Маленький коттедж стоял запертым, пока его не арендовала писательница Арина Виолова.

– Странно, что ни один папарацци не разнюхал про создание омолаживающего препарата и Павлиново не штурмовали орды журналистов, – удивилась я.

– В СССР желтой прессы не существовало, – улыбнулся Федор, – в начале и середине девяностых репортеры предпочитали строчить заметки о братках. Последняя научная работа Петра Германовича была опубликована до перестройки, потом он перестал информировать общественность, над чем работает. А где-то в девяносто четвертом-пятом, когда Дом тишины закрылся, Владыкин заперся в Павлинове. Выезжал в Москву лишь пару раз в неделю – он преподавал в столичном медвузе. Источник, близкий к семье профессора, сообщил мне, что к нему домой регулярно приезжал только один человек, по имени Олег, вроде он был его учеником.

Федор отодвинул пустую чашку.

– Ты в курсе, что я пытаюсь защищать невинно осужденных?

Я кивнула.

– Действую по просьбе родственников, – продолжил детектив. – Но сначала дотошно проверяю дела. Сын, дочь, муж, жена для близких всегда прекрасные люди, ангелы во плоти. Знаешь, какую фразу первой произносят мать-отец, когда в дом вваливаются полицейские с ордером на обыск?

– «Вы ошибаетесь, наш ребенок не способен никому причинить зла, он замечательный», – мрачно ответила я. – Самые близкие люди, как правило, последними узнают о преступлениях, совершенных родным человеком.

– Вот-вот, – согласился Леонов. – Поэтому я тщательно изучаю материалы и беру под опеку только тех, кто на самом деле пострадал от полицейского произвола или является жертвой чьего-то злого умысла. Ты меня слушаешь?

– Очень внимательно, – удивилась я вопросу.

Леонов потянулся за безе.

– Сидишь, не перебиваешь… Обычно женщины иначе себя ведут. Ладно, излагаю дальше.

Я покосилась на пирожные, задушила тихий внутренний голос, велевший слопать очередной эклер, и опять превратилась в слух.

…Некоторое время назад к Федору обратилась Галина Куракина, которая рассказала ему странную историю.

Галина была любовницей Леонида Максимова, главного редактора и владельца малопопулярного журнала «Исторические анекдоты». Издание раскупалось плохо, подписчиков у него было кот наплакал, но оно уверенно держалось на плаву. Почему? На этот вопрос имелся простой ответ:

Максимов был женат на Вере Михайловне, владелице сети клиник красоты. Супруга обожала Леонида и финансово поддерживала его детище. Более того, ранее Леня был простым сотрудником «Исторических анекдотов», но Вера выкупила журнальчик у прежнего владельца и подарила его любимому.

Леонид состоял в браке первый раз, Вера Михайловна третий, от прежних супругов у нее было двое сыновей, Степан и Глеб. Степа, мальчик-мажор – нигде не работал, без зазрения совести гулял на деньги, полученные от богатой доброй мамы, и вечно влипал в мелкие неприятности. Его не раз задерживали пьяным за рулем, за драки в клубах, но едва красавец оказывался в обезьяннике, как будто из-под земли выскакивал Илья Ильич, адвокат родительницы, с туго набитым портфелем, и двери темницы волшебным образом распахивались. Пленник выходил на свободу и принимался куролесить с удвоенной силой. Глеб же был другим – окончил школу с золотой медалью, институт с красным дипломом, не пил, не курил, сидел дома, читал книги.

Супруги Максимовы всегда появлялись вместе на разных светских мероприятиях, которые Вера Михайловна, в связи со своим бизнесом, была обязана посещать. Пара ходила на театральные премьеры, не гнушалась забежать в кино. Снимки счастливой семьи мелькали в модном глянце.

Но видно не все шло гладко, потому что Леонид завел любовницу. Причем та была не гламурной красоткой, а простой, ничем не примечательной продавщицей одного из бутиков, где Максимов покупал обувь. Галина – хорошая женщина, разбивать чужую семью она не собиралась, деньги из Леонида не выкачивала, ей лишь требовались любовь, нежность, ласковые слова.

Леня и Галя весьма успешно скрывали свой роман. Ни Вера, ни Степан с Глебом – вообще никто не знал, что пару раз в неделю Максимов проводит время с метрессой. Одним словом, все складывалось хорошо, а потом грянул гром.

Леонид начал кашлять, худеть, отправился к доктору и совершенно неожиданно узнал, что жить ему осталось считаные месяцы. Галя ужаснулась известию, но любовник попросил ее держать все в тайне.

– В моем случае бегать по больницам смысла нет, операцию делать поздно, другие меры эффекта не дадут, остается лишь ждать конца. Очень тебя прошу, никому ни слова, – сказал он ей.

– С кем же я могу поделиться? – всхлипнула Галина. – Мы с тобой как шпионы, ни один человек о наших отношениях не знает.

Через месяц Леня предупредил подругу:

– Некоторое время мы не сможем встречаться. Вера нашла какого-то целителя, он станет дома мне ставить капельницы, на улицу нельзя будет выходить. Сколько времени продлиться лечение, пока неизвестно.

Куракина перекрестила любовника и стала молиться за его исцеление. Но через неделю ей на голову свалилась новая беда. По дороге на работу Галя купила «Желтуху» и прочитала набранный крупным шрифтом заголовок: «Муж бизнесвумен арестован за убийство». Статья посвящалась Леониду, и в ней сообщалось, что Максимов в припадке неуправляемой ярости выбросил из окна домработницу Елену Харову. Консьержка заметила тело девушки, вызвала полицию. Оперативники поднялись в квартиру Максимовых, где их встретил Леонид словами:

– Хорошо, что вы так быстро приехали, я сам собирался к вам. Я убил Елену.

Дознаватели стали расспрашивать Максимова, тот ничего не скрывал. Провел служителей закона по всем комнатам и сказал:

– Видите, никого нет. Мы с домработницей были дома одни. Жена наняла Харову недавно, мне девушка тоже понравилась. Я смертельно болен, получаю большие дозы медикаментов, которые вызывают приступы сексуального влечения и одновременно ярости. После очередной порции препаратов я перестал контролировать себя, набросился на Лену, та влепила мне пощечину, я озверел и швырнул бедняжку в окно. Понимаю, это ужасный поступок. Очень раскаиваюсь.

Леонида отвезли в изолятор, где он сидел все время, пока шло разбирательство. Следователь, работавший по делу, прокурор, судья – все понимали: мужчине безразлично, какую меру наказания ему определят, он обеими ногами стоит в могиле, даже странно, что до сих пор не отъехал на тот свет.

И в самом деле Максимов не попал в колонию строгого режима, умер в Бутырке почти сразу после суда.

Вера спустя год вышла замуж и уехала с сыновьями за границу на ПМЖ. Галина же не стала искать себе пару, похоже, она по-настоящему любила Леонида.