Текст книги "Инь, янь и всякая дрянь"

Автор книги: Дарья Донцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7

Домна оказалась умелой рассказчицей. Через полчаса беседы у меня появилась почти твердая уверенность в том, что я знаю, кем работала она до того, как переселилась в «Лучшие времена», – скорей всего, учительницей, уж очень подробным и последовательным было ее повествование.

…Обретя блага цивилизации, получив автомобили, компьютеры, телевидение и антибиотики, люди почувствовали себя счастливыми. Но за все надо платить. Ритм жизни убыстрился, время помчалось со стремительной скоростью, люди практически перестали общаться между собой, превратились в невротиков, озабоченных бесконечным добыванием денег. И кое-кому захотелось вернуться к патриархальному быту русской деревни, пожить так, как прадеды жили.

В девяностых годах прошлого столетия один предприимчивый бизнесмен купил несколько гектаров леса и основал «Лучшие времена».

Поселение делится на две части. В северной обитают постоянные жильцы, в южной – те, кто хочет провести здесь отпуск или несколько месяцев. Дома не принадлежат обитателям, они их снимают, а не покупают, владелец поселка оставляет за собой право расторгнуть контракт с любым, кто станет мешать остальным.

Правила в «Лучших временах» достаточно простые. Тут нет никаких благ цивилизации: водопровода, электричества, газа, канализации, телефона, Интернета и прочего. Жильцы заготавливают дрова, варят каши, используя русские печи, держат коров, кур, за водой ходят к колодцу, моются в бане. Долгими зимними вечерами люди собираются у Домны – ее дом нечто вроде клуба, а заодно и административное помещение.

– Живем весело, – бодро вещала Домна, заученно улыбаясь, – песни поем, книги вслух читаем. Если не захотите ни с кем общаться, то вас тревожить не станут. Вот, например, в Фотине бирюк кукует.

– Где, простите? – не поняла я.

Домна поправила платок на голове.

– У нас каждый дом имя имеет, как раньше на Руси водилось. Не по номеру, а по хозяину адрес был. Ну, допустим, такой: село Красное, изба Михаила Хромого. Наверное, отсюда и фамилии образовались. Спрашивали люди: «Как к Михаилу пройти?» А на деревне Мишек трое: высокий, хромоногий и красивый. Вот и отвечали им: «Миша хромой слева, у колодца». Но в «Лучших временах», в особенности в той части, что помесячно сдается, такую традицию соблюсти трудно, меняются же хозяева, поэтому избы сами носят имена. Одна пустая сейчас стоит, «Марфа». Поживите в ней, не пожалеете.

– Я работаю.

– Ну и что? – пожала плечами Домна. – У нас есть такие, кто в Москву шастает. За воротами есть стоянка для машин, там можно свою оставить. Да только все меньше таких людей к нам обращается, неохота народу в ад бегать.

– Как же с продуктами? – поразилась я.

Домна прищурилась.

– Никто никому ничего не запрещает, в сумки, что хозяева от ворот прут, не заглядывает, но все равно большинство от магазинной еды отказывается. Я уж давно ни чаю, ни кофе, ни какао не пью, только воду колодезную, квас, кисель. Понимаете, тело нам от родителей досталось, они его тоже от предков получили, а кофе – чужая забава, африканская. Наши прадеды киселек кушали, и нам его есть надобно.

– Интересно, – протянула я.

– Хотите мой совет? – склонила голову набок Домна.

– С огромным удовольствием приму! – воскликнула я.

– Если вы не готовы взять дом для постоянного проживания, снимите «Марфу» на месячишко. День в городе, ночь у нас. Через недельку вам станет ясно, чего душа просит.

– Вы правы, – согласилась я. – Вот только в «Марфу» мне не хочется.

– Почему?

– Ну… не знаю. Не пришелся мне домик по душе. Можно во Владимир заглянуть?

– Он занят, его вчера арендовали, скоро займут.

– А кто прибудет?

Домна кашлянула в кулак.

– То неведомо. Именами я не интересуюсь. Люди здесь по-другому называются. Вы тоже можете по-любому именоваться.

– А где расположен «Владимир»? – спросила я.

– Через версту от «Марфы», в березовой роще.

– Можно хоть издали посмотреть на избу?

– Запретить не могу, – вздохнула Домна, – заборов у нас, как и у древних русичей, нет, да только каждому человеку уединения хочется, надо уважать чужие желания. Сами, ясный день, можете куда угодно заглядывать и с любым человеком толковать. А уж ответят вам или нет, мне неведомо. К «Владимиру» вас не поведу, но ежели сами пойдете…

– Ясно, – вздохнула я. – Значит, ни света, ни газа, ни Интернета, ни телефона?

– Да.

– А сумки у входа не досматриваете?

– Нет.

– Так кто мешает мобильный протащить? Или ноутбук?

Домна заморгала.

– Никто. Но куда вы технику подключите? Ни одной розетки в «Лучших временах» не найдете. И зачем в старинном селении жить, если охота по переносному устройству болтать? Так берете «Марфу»?

– Мне надо подумать.

– Хорошее дело, – одобрила Домна, – голова ведь первее сердца. Но только ежели кто иной снять до вас успеет, давайте без обид! Я предупредила вас: одна изба осталась. Лето на дворе, вот люди и бегут к земле. Зимой у нас случаются пустые избушки, а в теплый месяц нет, «Марфа» быстро уйдет. Ее только вчера освободили, хорошая женщина в ней жила, отпуск проводила. Только она съехала – интерес к избе разгорелся. Сегодня еще двое должны прийти «Марфу» глядеть.

– Сколько стоит месяц проживания? – задала я конкретный вопрос.

Ответ Домны заставил меня крякнуть.

– Дороговато для жилья без удобств, – заметила я.

Хозяйка опять поправила платок.

– Не себе деньги беру, служу за избу, гляжу за порядком, а заодно мы с Устей тут век коротаем. Мне главное – дочь от соблазнов города уберечь, хоть он и рядом, да далеко.

– Можно зарезервировать избу?

– Конечно, – согласилась Домна.

– Я поеду за деньгами.

– Устраивайтесь спокойно, оглядитесь. Ежели чего надо, приходите, все дам, – пообещала Домна. – Первое время, конечно, здесь непривычно, но потом легко будет.

– Но я пока не заплатила.

– Отдадите позже, я верю людям на слово.

– Нет уж, лучше схожу в банк.

– Хозяин – барин.

– До которого часа пускают в поселок?

– Тут не тюрьма, время для посещений не ограничивают, продукты не взвешивают, сигареты не режут и день свиданий не назначают, – скрестила руки на груди Домна.

– Наверное, Антон запирает ворота, – предположила я, испытав отчего-то удивление, смешанное с неловкостью.

– Щеколда всегда накинута, но ее легко открыть – за веревочку снаружи дерните, и калитка отворится.

– То есть здесь нет охраны?

– Антон покой блюдет.

– Не похож старичок на секьюрити, пожилой совсем.

– Вот и хорошо, молодые невнимательные.

– Но Антону не справиться с бандитами!

Домна подошла к небольшому окошку и выглянула на улицу.

– Лихим людям тут делать нечего, – убежденно ответила она. – Горшки чугунные да ухваты никому не надобны, корову со двора свести трудно, курицу и ту не упереть, квохтать на всю деревню начнет. А если кому она и понадобится, пусть берет. Нет, спокойно здесь, насильников не случается. В ином поселке танк у забора поставят, а порядка нет. У нас же один Антон с колотушкой – и тишина благостная. Не бойтесь, мы домов не запираем, прямо как в лучшие времена. Потому и село наше такое название имеет, доброе. Значит, за деньгами подадитесь?

– Да, – кивнула я.

– Как вернетесь, сюда загляните, отведу вас в «Марфу», – пообещала Домна. – Вы какой дорогой от ворот шли? Длинной али короткой?

– Антон мне осла одолжил. На редкость противное животное! – призналась я.

Домна усмехнулась.

– Потапий у нас с характером. Правда, Рикси еще хуже, я к нему даже подходить не рискую. Антон животных шибко любит и он большой шутник, вот и подсадил вас на Потапия – решил ослика прогулять, тот завсегда кругом бежит. Ну-ка, идите сюда…

Я приблизилась к окошку.

– Видите высокую березу? Ствол толстый, а потом он разделяется на три дерева.

– Да, – закивала я.

– Направляйтесь в ту сторону, там вход.

– Береза совсем рядом! Или она такая большая, что это обман зрения?

– За пять минут медленным шагом дойдете.

– А Антон про шесть-семь верст пути говорил, – наябедничала я.

Домна села на табуретку.

– Дошуткуется когда-нибудь… Хотите, велю Усте «Марфу» помыть? Там чисто, но все равно освежить не помешает.

– Неудобно вашу дочь эксплуатировать.

– Мой ребенок, хочу – в печи испеку, хочу – с молоком съем, – серьезно ответила Домна. – Пусть работой занимается, тогда дурь из головы уйдет.

Домна оказалась права, я дошла до калитки меньше чем за три минуты. Хотела уже поднять щеколду, но тут заметила тоненький проводок, спускавшийся к замку. Чья-то хозяйственная рука очень тщательно покрасила проводку, она почти полностью сливалась с деревяшкой. Я изумилась: понятно! Значит, есть и камера, и электронный замок, но, чтобы жители «Лучших времен» ощущали себя в восемнадцатом веке, признаки технического прогресса завуалировали. Наверное, днем-то вход свободный, а на ночь поселок тщательно запирают. И насчет «свободного входа» я погорячилась – меня же впустили отнюдь не сразу. Наверняка тут есть помещения, где возле мониторов сидят крепкие парни в форме.

Я вышла на улицу и оглохла. После тишины поселка даже неоживленная, почти пустая улица Калашникова показалась мне излишне шумной.

Я вынула телефон и набрала номер начальника.

– Чеслав, – коротко прозвучало в трубке.

Быстро отчитавшись о проделанной работе, я получила одобрение на съем избы и услышала странную фразу:

– Ну, мы полетели.

– Кто и куда? – проявила я не совсем уместное любопытство.

– Отправляемся с Коробковым, Мартой и Гри в командировку, уже ремни пристегнули, в самолете сидим.

– А я?

– Что «ты»?

– Почему меня не взяли?

– Ты работаешь по делу Бондаренко, – бесстрастно пояснил Чеслав.

Перед моими глазами невольно развернулась картинка. Салон лайнера, три кресла, в них расположились члены нашей группы. Марта, расфуфыренная по полной программе, капризно требует у бортпроводницы:

– Принесите капучино. Мне плевать, что самолет еще не взлетел, и насрать на отсутствие на борту агрегата для эспрессо. Готовь капучино! Хоть у себя на грудях свари! Действуй живей, а не то велю своему папе аэропорт купить и отправлю тебя оформлять рейсы Москва – Чуркистан. Шевелись, коза недоеная!

Тирада произносится госпожой Карц небрежно, сквозь зубы, и притом Марта лениво изучает только что сделанный маникюр. Сколько раз я наблюдала подобное и всегда поражалась гипнотическим способностям баловницы. Ей сейчас непременно принесут капучино, стюардесса раздобудет напиток. Но если другая пассажирка в момент взлета потребует горячий кофеек, ей покажут известную фигуру из трех пальцев.

А Коробков в этот момент наверняка уткнулся в ноутбук. Волосы Димочки небось стянуты резинкой в хвост, уши заткнуты наушниками от плеера, правая рука хакера управляет мышкой, левая посылает кому-то эсэмэски. Навряд ли Димон сменил свою сильно помятую клетчатую рубашонку и замызганные джинсы на приличную одежду, и он явно полакомился гамбургером с чесночной подливкой. Удивительно, но Марта тоже обожает фастфуд, и они с Коробковым часто лопают из пакетов отвратительную пищу. Если уж быть точной, то рты у светской львицы и у компьютерщика никогда не бывают пустыми. Либо парочка жует «нагетсы», картофель фри, бургеры, либо чипсы, орешки, сухофрукты, конфетки-карамельки, зефирки – шоколадки – семечки – леденцы… Ну почему, потребляя немереное количество калорий, и Карц, и Коробков остаются похожими на вязальные спицы, а я, нюхающая только листик салата, напоминаю слона после посещения кулинарного фестиваля? Кто-то еще продолжает считать наш мир справедливым?

Чеслав, естественно, облачен в строгий темно-синий костюм: пиджак и идеально выглаженные брюки. Один раз бригаду забросило в лес, мы пролежали в овраге несколько часов, отплевываясь от глины. Представляете, какими красавцами мы вылезли из укрытия, да? А теперь оцените размер моего удивления, когда, сев наконец-то в машину, я оглядела Чеслава и увидела: он одет в чистенький, без единой морщинки костюм, к которому таинственным образом не прилипло ни одной соринки. С тех пор я пребываю в твердой уверенности, что у Чеслава в брюки встроены утюги, а в пиджак – замаскированные щетки-липучки.

В самолете Чеслав всегда спит, а вот мой муж Гри предпочитает смотреть кино. Голову на отсечение даю, что сейчас вся женская часть лайнера уставилась на моего законного супруга. Через несколько минут после взлета, когда погаснет табло «пристегните ремни», мимо кресла Гри начнут шнырять особы противоположного пола и строить глазки самому красивому мужчине на свете. Если я присутствую при подобной сцене, мой комплекс неполноценности начинает расцветать ярким цветом.

Как-то раз Марта Карц заявила одной из клеивщихся к Гри девиц:

– Эй, кукла, слушай, допустим, ты утащишь нашего Святого Иосифа под одеяло. И что с того?

– И что? – изумленно повторила нахалка, нагло напирая на Гри.

– Он с тобой потрахается, – спокойно пояснила Марта, – раз, другой, третий. Но учти, с женой Гри не разведется, ему нужна клуша с восторгом в глазах. Ты начнешь скандалить, он ответит, в конце концов вы подеретесь и разбежитесь, изрядно попортив друг другу нервы. Круто получится: десять минут в койке и десять месяцев геморроя. Хочешь совет?

– Ага, – растерянно кивнула девица.

– Канай отсюда, не стоит один оргазм горы мигрени. – Марта зевнула. – Кстати, тетя справа – жена Гри. Она может на тебя сесть и раздавить. На моих глазах уже пять идиоток под нею погибло.

Девчонка побагровела и исчезла, Марта еще раз зевнула и отвернулась к окну. А я застыла в недоумении: как мне поступить? Поблагодарить Карц за то, что она турнула наглую особу, или обидеться на нее за то, что изобразила меня этакой слонихой?..

Я тряхнула головой, прогнав воспоминания.

– Вполне можешь сама справиться с задачей, – мирно договорил ничего не подозревающий о моих мыслях Чеслав, – пора личный опыт набирать. Короче, ориентируешься по обстоятельствам.

– Но как же? Я привыкла в группе, – залепетала я.

– Отвыкай, – почти ласково сказал Чеслав. – Наши все умеют работать в автономном режиме, и телефонов никто не отменял. Да, чуть не забыл…. Гри сидит у окна, рядом с ним Дима, Марта устроилась в проходе. Никто на твоего мужа не пялится, никому он не нужен. Удачи.

Трубка запищала. Упади сейчас небо на землю, я и то удивилась бы меньше. Значит, Чеслав знает о моих душевных терзаниях! Кто ему сказал? Гри? Но я никогда не признавалась мужу, что ревную его. Марта? Навряд ли. Госпожу Карц интересует лишь собственная персона, на чувства окружающих она не обращает ни малейшего внимания. Значит, Чеслав сам догадался. Ой, как нехорошо! Члены группы не лезут в личную жизнь друг друга. Правда, жизнь Марты трудно назвать «личной», каждый ее чих обсуждает пресса, но вот о Чеславе и Диме мне не известно ничего.

Вас удивляет, что Гри не сообщил мне о командировке? Уверена, он не знал о планах начальства. Очень хорошо представляю, как обстояло дело. Чеслав обзвонил ребят и сказал: «Ровно в полдень. Аэропорт Домодедово. Берете только необходимое».

Сколько раз я срывалась, услыхав подобные слова, из дома и потом оказывалась в лайнере, забыв зубную щетку. Теперь-то меня не проведешь, я всегда ношу в сумочке «малый тревожный запас», в который входят таблетки от головной боли, паспорт, складная зубная щетка и кое-какие мелочи. Нынче меня не застать врасплох! Но я никогда не работала одна, умею только…

Противное пиканье прервало ход моих мыслей, я схватила телефон. Эсэмэска! Наверное, от Гри – муж решил пожелать мне успеха. Он такой внимательный, милый, нежный…

Я уставилась на текст. «Бросили кошку в воду, велели плыть. Не бойся, я с тобой. Начнешь тонуть, звони по номеру». Далее шли цифры. Сообщение оказалось от Коробкова, который, как теперь выяснилось, имеет еще один мобильный. Впрочем, я не удивлюсь, если номеров у Димы окажется три, четыре, пять, шесть…

Я встряхнулась и пошла по улице Калашникова туда, где она вливалась в широкий проспект. Пусть я и не гений общения, как Марта, пусть не умею общаться на «ты» со всеми компьютерами, как Дима, пусть не талантлива, как Гри, не умна, как Чеслав, но я тоже кой-чего могу – умею подмечать мелкие детали. Увидела ведь, что Оксану Бондаренко переодели. Сколько народа смотрело запись, но никому, кроме меня, не пришел в голову вопрос: а с какой стати похититель решил поменять бордовую водолазку бухгалтерши на белую кофту? Ответа у меня пока нет, но я носом чую: найду его и узнаю, что случилось с Бондаренко. Вернее, я в курсе – ее убили перед камерой. Осталось лишь выяснить: кто, за что, и где захоронено тело? Вот докопаюсь до истины, и Гри перестанет с восхищением смотреть на Марту Карц, он сможет гордиться собственной женой.

Глава 8

В магазине «Рюи Блаз» не оказалось ни одного покупателя. Я вошла в небольшой торговый зал и приветливо улыбнулась девушке на кассе.

– У нас вещи только из Франции, – вместо «здравствуйте» заявила она.

– Замечательно, – воскликнула я.

– Самый большой размер сорок второй, – не успокоилась девица, – вам лучше в другой магазин обратиться.

Я стала молча перебирать вешалки. В советские времена грубость и бестактность работников прилавка были объяснимы. В эпоху тотального дефицита человек «при колбасе» или «при ботинках» чувствовал себя королем, вершителем судеб. Если хотел, мог одарить колечком «Краковской» или сапогами на меху, а коли покупатель ему не нравился, то бедняге приходилось уходить с пустыми руками. Но сейчас-то, когда всего завались, неужели можно так разговаривать с заглянувшей в магазин дамой? Может, я хочу приобрести подарок для тощей подружки?

– Модели маломерные, – декламировала продавщица, – зауженные, в талию, а вам нужен свободный покрой.

Ага, носи, мол, жирная туша, балахон на танк, не шастай по лавкам, где вывешены прикиды с задворок Парижа!

Думаете, хамят только в дешевых магазинах или в таких, как эта лавочка на окраине города? Вовсе нет.

Недавно Марта, давясь от хохота, рассказала, как ее очередной любовник Сержик (то ли владелец копей царя Соломона, то ли хозяин Тихого океана) решил приобрести «Бентли». Дешевенькую машинку, примерно за триста тысяч евро, на базар за картошкой ездить. В принципе, понятно, не ехать же ему на рынок за рулем «Роллс-Ройса» или «Майбаха»!

Сержик приехал в автосалон на пресловутом Рублево-Успенском шоссе, вошел в торговый зал, обнаружил на подиумах несколько «Бентли» и увидел за столом девушку, с увлечением читавшую очередную новинку от Смоляковой.

– Покажите мне «Бентли», – попросил Сержик и грохнул перед продавщицей кейс, набитый пачками евро. – Хочу самый упакованный, нафаршированный по полной программе, с пепельницами из клыков австралийского моржа.

Продавщица моргнула, лениво оторвала взор от романа, глянула на чемодан, на Сержика, одетого в дизайнерский костюм и потряхивающего часами стоимостью в бюджет малой африканской страны, затем громким голосом поинтересовалась:

– Оно вам надо, на «Бентли» смотреть?

Сержик растерялся. Согласитесь, вывести из равновесия парня, который на пути к богатству утопил всех конкурентов, довольно непросто, но продавщица проделала этот трюк легко. Задав вопрос, девушка вновь впилась взором в роман Смоляковой.

Сержик икнул, подхватил кейс, пошел в соседний салон, купил там «Мазератти» и умчался домой, впервые за много лет испытав комплекс дворовой собачки.

Мне бы тоже следовало покинуть «Рюи Блаз» с гордо поднятой головой. Но передо мной-то стояла задача не шмотки приобрести, а нарыть информацию.

– Красивые кофточки, – завела я беседу.

– Маломерки.

– Цвет изумительный.

– Больше сорок второго не найду, – упорно стояла на своем девушка.

– Ой, они все разные!

– Ну да, – смилостивилась продавщица, – двух одинаковых нет.

– А цена вполне приемлемая!

– Нераскрученная марка, хозяин на рекламу пожадничал, вот и очутился в пролете. Еще и маломерки.

– В России много стройных женщин!

Девица оттопырила нижнюю губу.

– Среди молодых. Ваш возраст весь в пятидесятом ходит.

Мне стало обидно.

– Ну и что?

– Модели старперские, а размерчик тинейджеровский. Кто такие возьмет? Да еще магазин на отшибе, к нам за неделю полтора покупателя заходит, – неожиданно улыбнулась девушка.

– Вас Наташей зовут? – спросила я, косясь на бейджик, украшавший грудь продавщицы.

– Точно.

– Помогите мне, пожалуйста.

– Уж не дуйтесь, – вдруг совсем по-человечески заговорила Наташа, – правда, размерчики крохотные. Ступайте лучше на Котельную, туда поступают вещи из мегамоллов, найдете кучу суперских вещей.

– Нет, меня интересует блузка именно от «Рюи Блаз», белая, может, с легким кремовым оттенком, на воротнике немного искусственного жемчуга. Сейчас покажу… – Я вытащила мобильный и открыла фото, присланное Коробковым. – Вот такая.

– Забавно… – протянула Наташа. – Была подобная, сорокового размера, и он ее взял, хотя сначала тридцать восьмой требовал.

– Кто? – обрадовалась я.

Наташка потянулась.

– Да мужик какой-то. Вернее, парень…

Тот молодой человек влетел в магазин и, не отдышавшись, с порога заорал:

– Давай кофту, белую!

Наташа, весьма удивленная поведением покупателя, ответила:

– Чисто белых нет.

– Не тренди! – вскипел он и странно дернул верхней губой. – А это чего?

– Вы показываете на модель цвета «слоновая кость», – объяснила продавщица.

– Пробивай! – приказал посетитель.

– Наверное, не себе берете? – предположила Наташа.

– Поглупей вопроса не нашлось? – обозлился покупатель.

– Позвоните той, что послала вас за блузкой, и посоветуйтесь, – порекомендовала девушка. – Белый и кремовый цвет – большая разница!

Наташа не вредная зануда, она просто хотела помочь человеку сделать правильную покупку, поэтому уточнила размер и цвет.

И тут парень в один прыжок преодолел расстояние между порогом и прилавком, больно схватил девушку за плечо и прошипел:

– Меня нельзя послать! Усекла?

Наташа испугалась. Покупатели в торговую точку практически не заглядывают, а жлоб-хозяин, решив сэкономить, не установил «тревожную кнопку». «Кому ты тут нужна? – заявил владелец лавки, когда Наташа напомнила ему об охране. – И вообще я скоро ликвидирую магазин, так что не стану зря деньги тратить…»

И правда, на улице Калашникова царит почти патриархальная обстановка, даже то, что «бутик» находится рядом с гудящим проспектом, никак не влияет на его посещаемость.

– Пешеходов практически нет, – пояснила мне продавщица, – ближайшие жилые дома находятся за четыре квартала. Внизу лесной массив, там какая-то гостиница, а вокруг развалины.

– Странное место выбрал ваш хозяин для магазина, – удивилась я.

Наташа оперлась спиной о прилавок.

– Нет, вы не правы. «Рюи Блаз» открылся пятнадцать лет назад, тогда здесь повсюду НИИ были, а в них бабы сидели. Со шмотками в те годы было плохо, у метро «пекинскими блузками» торговали. Вот Павлуха – это наш босс, Павел Семенович Крикунов, – и подсуетился. Снял в одном НИИ склад, помещение под магазин арендовал и открыл торговлю женской одеждой. Она у него в первые годы конвейером улетала, Павлуха еще штук двадцать лавок в разных местах открыл. Но вовремя понял: ситуация будет меняться, нужно более серьезным товаром заняться. Теперь Крикунов БАДы впаривает. Слышали про них?

– Ну… в принципе…

– Биологически активные добавки, – расшифровала аббревиатуру Наташа. – Не лекарства, а ерунда из травы. Хотя, когда у моей мамы давление вверх полезло, Павел дал мне сироп из черноплодной рябины, велел пить утром и вечером. Не поверите, помогло лучше таблеток!

– Очень даже верю, – возразила я. – Пилюли из химии люди недавно изобрели, а ранее столетиями травами лечились. Значит, Крикунов занялся товарами для здоровья?

– Он еще и фитнес открыл, – с детской завистью заметила Наташа, – на Рысакова.

– Хорошо, когда бизнес развивается!

– Ага, одни деньги гребут, а другие пустую тарелочку облизывают, – пригорюнилась девушка. – У меня зарплата – слезы. А еще – смех да и только! – процент от продаж положен. Вот я и думаю, Павлуха поиздевался или действительно считает, что найдутся дураки, которые сюда зайдут?

– Ну вот я же заглянула.

Наташа наморщила нос:

– Первая за три дня!

Мне стало любопытно.

– Почему же ты не уходишь отсюда?

– Павлуха мне пообещал место в фитнесе, на рецепшен, – пояснила Наташа. – Там весело, много мужчин молодых…

– Понятно, – улыбнулась я. – Надеюсь, тебе повезет встретить свою любовь.

– Спасибо, – тихо ответила продавщица. – В общем, я последние дни здесь стою. «Рюи Блаз» закрывается.

– Странно, что точка не умерла раньше.

– Павлуха контракт с французами подписал, денег огреб немерено и не имел права торговлю прикрыть, себе в убыток лавку держал. Но сейчас все, заканчиваются его обязательства.

– А вещи куда?

Наташа дернула плечом.

– Мне без разницы. Да и мало их осталось, лишь те, что в зале.

Я оглядела кронштейны.

– Хорошие новые блузки. Пусть и старомодного фасона, но кому-то они могут подойти. Неужели их просто выбросят?

Наташа окинула меня взглядом.

– У тебя бабушка есть?

– Давно умерла.

– А мать?

– Тоже.

– Жаль, а то я хотела предложить оставить твой номер телефона. Если Павлуха прикажет на помойку кофты выкинуть, я бы тебе позвонила, ты могла бы взять своим.

– Спасибо, но мне это мало, а…

– Может, подругам подойдут? – Наташа решила во что бы то ни стало осчастливить меня – чем-то я ей приглянулась, что ли?

Я попыталась скрыть смешок. Друзьями я не обзавелась, из близких знакомых есть лишь Марта Карц. Интересно, как отреагируют папарацци, если светская львица явится на вечеринку в блузке от «Рюи Блаз»? Хотя, если хозяин Крикунов предложит ей за это миллион долларов, та, наверное, согласится.

– Короче, говори номер, – наседала на меня Наташа.

Обижать совсем не злую, как выяснилось, девушку мне не хотелось. Я быстро перевела беседу на другую крайне интересную для меня тему:

– Значит, парень взял блузку?

– Угу. Оставалась одна штука, сорокового размера. Он, правда, потребовал тридцать восьмой и обозлился, услыхав, что таких и вообще других нет. Заорал: «Живо перешей ее!»

– Забавно!

– Ага. Но тогда мне совсем не смешно было. Я решила, что он из дурки сбежал. «Тревожной кнопки» нет, посетителей точно не дождаться, мобила в подсобке… Стою, трясусь и про себя говорю: «Ну попала ты, Натка». А делать-то что-то надо! Думаю, ведь если зареветь, то лучше все равно не станет, чокнутому мои слезы – тьфу…

Я кивнула. Это точно. Как известно, Москва слезам не верит. Конечно, из любого капкана возможно улизнуть, правда, иногда, чтобы избавиться от его железных «зубов», приходится отгрызать лапу. Только мне кажется: лучше быть хромой, но живой, чем в могиле с полным набором конечностей.

Очевидно, Ната тоже принадлежит к племени лягушек, взбивающих масло. Она решила снять агрессию психа и защебетала:

– Имеются и тридцать восьмого размера кофточки.

– Где? – вполне разумно отреагировал помешанный.

– Могу предложить красную.

– Засунь ее себе в задницу!

– Или черную, – Наташа не теряла надежды уладить дело миром.

– Жесть!

– Коричневую, с гипюровой вставкой.

– Мне нужна белая. Поняла?

– Она одна, сороковой размер, но…

– Заткнись! – заорал парень. – Вот мелет языком! Ненавижу баб!

Наташа постаралась стать меньше ростом. А покупатель вынул из кармана мобильный и протянул:

– Аллё, гараж! Тут есть тридцать восьмого размера красная, черная, коричневая… Не подойдет? Ага, далеко. А еще кость слона, но сороковой! Да? Беру. – И велел Наташе: – Заворачивай кофту! Светлую!

Продавщица ошпаренной мышью метнулась к кронштейну, потом ринулась в подсобку.

– Стоять! – заорал покупатель. – Давай хабар! Скока лавэ?

Наташа назвала цену, псих дернул верхней губой, швырнул на прилавок крупную ассигнацию и по-барски процедил:

– Сдачу себе оставь, на конфеты. Любишь сладкое?

– Да, да, да, – закивала Ната, – очень. Спасибо. Давайте заверну вам покупочку. Коробка бесплатно, бантик, золотая бумага…

Парень сузил глаза:

– Все вы суки! За деньги ползать готовы. Не надо мне твоего дерьма шуршащего!

– Так понесете? – удивилась Наташа. – Блузка запачкается, цвет нежный. Навряд ли вашей девушке понравится, что ей…

Покупатель швырнул блузку на прилавок.

– Мои девушки молчат, – зловеще проговорил он, – если, конечно, жить хотят. Ясно?

Наташа схватила пакет, стала укладывать в него блузку, мысленно ругая себя за излишнюю услужливость.

– Не боись! – развеселился покупатель. – Хочешь, поцелую?

Наташа, ожидавшая чего угодно, кроме подобного предложения, села под прилавок и закрыла голову руками.

– Зря, – донеслось уже издалека, – многим нравится, еще и добавки просят!

Хлопнула дверь, но Наташа еще минут пятнадцать просидела под прилавком…

– Испугалась я ужасно, – призналась она мне сейчас. – Впервые такого встретила! Знаете, что самое страшное?

– И что же?

– Он симпатичный! Хоть и жуткий, – вздохнула Наташа. – Похож на белого кролика.

– Маленький альбинос с красными глазами? – не утерпела я. – Однако… Вам нравятся мужчины с экстремальной внешностью?

– Нет, – засмеялась Наташа. – Понимаете, глаза у него… страстные. У моей бабушки в деревне кролик жил – вроде мелкий, неприметный, так он кур бил, петуха корёжил, а один раз на козла напал. И справился, напугал его, тот сбежал. Честное слово, я не вру! И парень на него похож. Я в какой-то момент чуть на шею ему не бросилась. А уж когда поняла, что из-за бусинок он вернуться может, прям голову потеряла. И боюсь, и увидеть хочу! Когда дверь сегодня открылась, на меня словно кипятком плеснуло: он идет… Фу! Что это со мной, а?

– Резкое обострение глупости, – ответила я. – Или синдром жертвы. При чем тут бусы?

Ната открыла ящик стола и вытащила пару светлых бусин размером с горошины перца.

– У блузки, которую он для своей подружки купил, по воротнику жемчужины пущены. Искусственные, разумеется. Пришиты они не ахти как, легко отваливаются, вот я и…

– Понадеялась, что тот псих изъян обнаружит и вернется?

– Ага.

– Ну ты и дура! – не выдержала я.

– От него аж искрило… – жалобно протянула Наташа. – Сексуальный до жути! Прям вот скрутит и разорвет…

– Как Тузик грелку, – ухмыльнулась я. – Очень сексуально – стать клизмой в лапах Полкана. Гламурно и модно!

– Вы его не видели!

– Вот об этом я действительно жалею! – вырвалось у меня.

– Хорош необыкновенно. Похож на… ну красавчик такой… Сейчас покажу…

Наташа вытащила из-под прилавка глянцевый журнал и хлопнула им по столу.

– Вот!

Небольшое фото запечатлело темноволосого мужчину с простым рязанским лицом, прямо-таки курносого. Шикарный костюм, надетый прямо на голое хорошо накачанное тело, не придал манекенщику аристократичности, пиджак и брюки смотрелись на нем, как смокинг на асфальтоукладчике. «Вам кажется, что он простоват? Дело в аромате», – гласила подпись.

– Духи рекламирует, – пояснила Наташа. – Вылитый он! Только у того парня шрам вот здесь, от губы к уху тянется, но непротивный, светлой ниткой. И ртом он немного дергает – брык-брык…