Текст книги "Дневник участкового (СИ)"

Автор книги: Дарья Леоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Леоненко Дарья Андреевна
Дневник участкового

Дневник исполняющего обязанности участкового города N.

День первый.

Наконец-то прибыл в это богом забытое место для вступления в должность участкового. Сея честь, досталась мне не по наследству, как вы могли бы решить, а по распределению административного корпуса нашего института. Здесь, судя по договору сторон, мне предстоит провести без малого пять лет, в качестве оплаты за обучение. Всю дорогу до райцентра уговаривал себя, что N не самый худший вариант. А то, что на крыльце покосившегося домика с загадочной вывеской "*родукт*", с утра пораньше стоят местные алкаши, не утруждая себя отойти подальше от дверей, и распивают чудный напиток с красочной этикеткой, на которой кривоватыми ярко– синими буквами выведено "ПАлёнка", еще ни о чем не говорит. Вы мне скажите, где их нет? Да такие места можно смело переименовывать в заповедники и пускать туристов посмотреть на местную достопримечательность. Так и вижу, взволнованную толпу, на почтительном расстоянии от оградительной решетки с вывеской "С рук не кормить, кусаются!" К тому же, немного затянувшаяся практика пойдет стажем в портфолио, а по ее завершении можно будет перебраться в родной городок и устанавливать порядки уже там.

За этими незамысловатыми мыслями я и добрался до длинного деревянного сооружения с покатой крышей. На крашенном ядовито-салатовой краской крыльце, сбившись в кучку, стояли ряженные в сарафаны и кокошники девицы. Девицы были, мягко говоря, немолоды, посмотреть хотя бы на грузную бабень с широким задом и внушительным бюстом, от которого едва не лопалась ткань выбеленного сарафана. На ее некрасивом лице пролегли глубокие складки морщин, выдающих хозяйку, как вечно хмурую и склочную особу. Другие выглядели на десяток лет моложе, но на меньше тридцати не тянули даже с большой натяжкой. Пока я, опешивши, разглядывал неожиданное препятствие на своем пути к начальнику райцентра, препятствие с интересом разглядывало меня. Судорожно сглотнул, встретившись взглядом с бабенью, – слишком уж плотоядной мне показалась ее приветственная улыбка. Как-то, совершенно некстати подумалось, что прошлого участкового так и не нашли, и окончательно затосковал, когда этот ансамбль двинулся на меня. В тот же миг, из кустов вылез дедок со щербатой улыбкой и ловким движением рук вытащил из спины баян. Раздались первые тягучие аккорды, и хор взвыл, окружив меня пестрой палитрой расшитых сарафанов и преградив пути к возможному бегству. Хоровод пошел уже на третий круг, когда музыка смолкла. Бабень бедрами раскидала зазевавшихся особ и направилась ко мне. Я аж вспотел за эти мгновения. Зачем же так старательно улыбаться, скажите мне? Да грозный оскал бешеного волкодава – искренняя радость преданного щеночка, по сравнению с открывшейся сейчас картиной. Уже подумывал малодушно сбежать, но вот она остановилась и, приняв из чьих-то рук небольшой тряпичный сверток, сунула его мне под нос. Опустив на него ошалевший взгляд, увидел каравай с солонкой сверху. Так это сейчас типа радушный прием был? Господи! Да я же чуть не поседел от их порядков! Да так и заикой сделаться недолго.

Осознание того, что пауза затянулась, пришло после того, как наткнулся затуманенным взором на недобрый прищур своего визави. Дабы не искушать судьбу, склонился и укусил хрустящий бочок хлеба. Со стороны послышался слаженный вздох, и баянист вновь затянул песнь, под которой хоровод закружил в танце. Больше всех старалась бабень, я так и не понял, когда она успела избавиться от своей ноши, но сейчас, с грациозностью треногой кошки, эта нимфа в кокошнике обходила меня по кругу и насильно пихала увесистый бюст в лицо. Бюст взволнованно колыхался и пару раз все-таки попал мне по щеке. Колыхался и двойной подбородок танцовщицы, вызывая нехорошие мысли о недавнем завтраке. Я с тоской покосился на куст, прикидывая в уме, как скоро ансамбль заметит потерю единственного зрителя, но тут песня закончилась и, вцепившись в локоть, шумный эскорт, в полном составе, протащил будущего участкового к дверям райцентра. Кажется, у меня дернулся глаз, когда на двери с табличкой "НАЧАЛЬНИК" увидел фотографию бабени с приписанным ниже именем.

День второй.

Проснулся уже во второй половине дня, судя по высоко поднявшемуся в небе светилу. Громко тикающие настенные часы с круглым циферблатом только подтвердили мою догадку. Глубоко вздохнув, попытался встать... Я, кажется, писал, что проснулся? Не верьте этому наглому вранью, потому что по самочувствию, меня вчера убили. Вполне возможно, что не один раз. Ибо, то, что я сейчас ощущаю, не иначе как последствия не совсем умелого воскрешения. Святые девы, да так плохо я себя чувствовал только после закрытия первой сессии, когда мы всем коллективом отметили окончание зачетов без хвостов. Денег тогда было кот наплакал, организм – молодым и не привередливым, а сама пьянка стала чуть ли не главным достоянием университета. Не погнали нас, зачинщиков и участников, с учебы, только потому, что бо́льшая часть преподавательского состава во главе с ректором и кураторами обеих групп, были в числе празднующих. История долгая и, может быть в будущем я расскажу ее подробней, а в настоящем, хочется принять цитрамон или сдохнуть, что б не мучиться. И когда я успел стать таким неженкой?

Кое-как поднявшись с недавней лежанки, я по стеночке пошел искать раковину. Искомое обнаружилось скоро. Конструкция напоминала собой небольшой шкаф со встроенным в него нажимным краном в бачке и дырявым тазиком под ним. Работает по принципу слива в унитазе, только воду в бачок нужно таскать самому. Без особой надежды заглянул за деревянную створку под тазом и окончательно приуныл. Ё-мое! Двадцать первый век на дворе, а вместо водопровода у меня два ведра: в одно сливается, из другого зачерпывается. Может еще и туалет на улице? Наскоро умывшись, я выбежал из дома.

Воспаленные глаза еще не успели привыкнуть к слепящему свету солнца, когда до болезненного сознания пришло понимание, что все опасения оправдались с избытком. Стоя на перекошенном крылечке и подслеповато щурясь, я с тоской разглядывал открывшийся взору пейзаж. Небольшой дворик, сплошь поросший высокой травой, дополняли три небольших строения. По очертанию, одна постройка напоминала собачью конуру и не особо вызывала интереса. Зато две другие на первый взгляд вполне сошли бы за трижды клятый сельский туалет и баньку. Как ни странно, но при виде последней, настроение немного улучшилось. Банька – это всегда хорошо. Но проверять свои догадки буду чуть позднее, а пока, глубоко вдохнув нагретый воздух, я направился обратно в дом, приводить себя в порядок и спешить нанести визит в здание райцентра. Неплохо бы прояснить там пару житейских вопросов.

Спустя час, помятый, но почти бодрый, стоял перед дверью с портретом начальника райцентра. Спешно выдохнув, для поднятия боевого духа, громко постучал, и, не дожидаясь позволения, перешагнул порог кабинета. В обиталище бабени, прошу прощения, Светлой Лидии Васильевны – дал же Бог фамилию! – если верить подписи под портретом, даже воздух казался тяжелее обычного. Смесь нескольких приторно сладких духов смешанная с ароматами копченой колбасы и кофе, сразу и бесповоротно вскружила мне голову. Я тоскливо покосился на заткнутые ватой окна и поймал себя на мысли, что вряд ли проветривание сильно исправит ситуацию, ведь источник запахов находится здесь же.

– Здравствуйте, Лидия Васильевна, – пробормотал я, неотрывно наблюдая за попытками высочайшего начальства выбраться из кресла. Сейчас, когда она привстала, я отчетливо увидел прогнувшиеся с обеих сторон подлокотники, плотно обрамляющие бедерную часть своей Светлой госпожи.

– А, – протянула Лидия Васильевна и дужки подлокотников нездорово затрещали, заставляя хозяйку остепениться. – Присаживайтесь, Евгений.

Рукой указала на сиротливо подпирающий дверцу шкафа стул, и выжидательно оперлась на спинку кресла, скрестив руки на груди. Вот в чем Светлой не откажешь, так в умении держать себя так, чтобы окружающие поверили, что она истинная хозяйка ситуации.

– Кофе? – Лаконично предложила она. Впрочем, не дожидаясь ответа, начальник райцентра, вытащила из ящичков письменного стола две миниатюрные кружки и разлила в них содержимое турки. Мне оставалось только переставить стул ближе к столу и принять протянутую чашку.

– Вы что-то хотели? – поинтересовалась она, не сводя с меня изучающего взгляда. Я только улыбнулся: умеет баба создать напряжение, чего уж говорить. Неторопливо пригубил напиток и отставил на край стола.

– Честно говоря, меня привело к Вам два вопроса, – признался, с интересом наблюдая, как почти неуловимо меняется выражение лица собеседницы с удивленного на чуть более хищное. – Первый, касаемо того дома, что мне выделили для проживания на время действия контракта. – Выдержав театральную паузу, заговорил я.

– И что же с ним не так? – ровно поинтересовалась она.

– Условия жизни разительно отличаются от привычных мне, – терпеливо пояснил, и она вдруг громко расхохоталась.

– И что же вы предлагаете, поселить вас у себя дома, чтобы хоть как-то оправдать ожидания?

Я аж содрогнулся от подобной перспективы, а она, как ни в чем не бывало, продолжила:

– В принципе, я не против, – протянула, вперив в меня предвкушающий взгляд. – Но учтите, в этом случае вам предстоит сильно стараться, чтобы оправдать уже мои ожидания.

Я очень надеялся, что ужас, охвативший меня полностью, никак не отразится на лице, потому, постарался как можно небрежнее улыбнуться и потянулся к чашке, промочить пересохшее горло. Лидия Васильевна только хмыкнула.

– У вас, помниться были еще вопросы?

В два крупных глотка допив остывший кофе, поблагодарил за напиток и отставил кружку подальше.

– Да, – кивнул, после недолгой паузы, призванной собрать мысли в кучку. – Это касается моей новой должности. В частности, меня интересуют будущее место работы, допуск к архивам и записям предыдущих участковых, а так же хотелось бы обсудить рабочий график, зарплату и обязанности до того, как я вступлю в предложенную Вами должность.

Лидия Васильевна удивленно приподняла бровь и медленно подалась вперед.

– Работать будете здесь, в здании райцентра. Городок у нас небольшой – две с половиной улицы и, в большей степени является поселком, а не городом, как заявлено в бумагах, как вы, наверное, успели убедиться, так что отвечать будете за всю подведомственную вам территорию, а не за определенный район, как полагается. Допуск к архивам я выпишу, а в своем кабинете найдете и интересующие вас записи. Что касается рабочих моментов, то график относительно свободный. То есть, если в городе тишина и порядок – к вашему времени препровождению никаких вопросов не предъявляется, но будьте готовы не спать сутками, пока не решите ту или иную проблему, потому что я лично спрошу отчет о проделанной работе. – Она опустилась назад в кресле и ее губы расплылись в гаденькой, отчего-то показалось, жабьей, ухмылке. – И последнее, Женечка, мальчик мой! – пропела Светлая голосом не обещающим ничего хорошего. – Вас сюда направили по распределению от университета, а не моей протекции. Будь вы действительно так хороши, как пытаетесь показать, вас бы оставили на время практики в столице, а не погнали в другой конец страны в это богом забытое место. И, так уж получилось, меня поставили в известность касаемо вашей ситуации, и я прекрасно осведомлена, что выбора у вас всего два: принять мою благосклонность на жизнь и работу здесь, или проваливать ко всем чертям и выплачивать огромные долги государству. Коллекторы – ребята ответственные и креативные – слюной изойдут, но заставят вернуть все, до последней копейки. Так что не советую кусать кормящую тебя руку. К концу недели я пришлю документы на подпись. Если это все, что тебя интересовало, то я более не задерживаю.

Проглотил подступающий к горлу ком. И на что надеялся? Она права и я бы согласился на условия похуже этих во много-много раз. Но сейчас необходимо прояснить еще один момент:

– У меня будут помощники? – голос получился чрезмерно сухим, будто и не принадлежавший мне вовсе.

На мгновение начальница задержала на мне взгляд.

– Я подумаю, что можно с этим сделать, до свидания. Приятно было пообщаться.

– Евгений? – Окликнула она уже у выхода. На мгновение я поколебался, но все же повернул к Лидии Васильевне голову. – Будьте добры вернуть мебель на место.

После этих слов, брошенных нарочито беспечным тоном, Светлая, казалось, потеряла к моей персоне всякий интерес и углубилась в содержание сложенных стопкой бумаг. Я же, спокойно отнес стул обратно к шкафу и вышел за дверь, где смог, наконец, вздохнуть спокойно. Охватившее напряжение и тошнота отступили назад. Даже поглотившая с головой обида и безысходность куда-то исчезли, стоило переступить за порог кабинета. К черту все! С этой жабой меня встречаться в неурочное время никто не заставляет, а раз в месяц, отчет, я уж как-нибудь вытерплю.

С этими незамысловатыми мыслями я отправился к вахтеру, уточнить местонахождение своего рабочего уголка.

День седьмой.

Еле дождался конца рабочей недели.

Хотя, откровенно говоря, сам не улавливаю смысл этого ожидания, потому что, не смотря на обещания высочайшего начальства о свободном графике работы, я практически дневал и ночевал в конторе. Сегодняшний день исключением не стал. Чем занимался? Сначала разбирался в бумагах предыдущего владельца непопулярной должности, а после, – с последствиями его внезапного исчезновения. А в перерыве, принимал народ с "чрезвычайно важными проблемами", вроде жалоб на шумных соседей или доносов на невоспитанных подростков, пренебрегших приветствиями с толпой склочных старух, и теперь они обязательно:

А. Наркоманы.

Б. Негодяи.

В. Живодеры и

Г. Алкаши

Как устроена схема преобразования выводов у милых бабушек, я спрашивать как-то постеснялся. Как и отказывать старушкам, ссылаясь, что вопросы воспитания детей не в моей компетенции, пока эти дети не нарушают закон. Очень уж не хотелось прослыть невеждой и угодить в подобный список. Что-что, а в богатой фантазии скучающих на пенсии женщин я не усомнился ни на миг. Поэтому с самой вежливой улыбкой покивал в нужных местах, поцокал немного языком и уверил, что проведу с "молодыми варварами" разъяснительную беседу, чем и заслужил уважительный взгляд от самой шумной особы. Где-то между этими событиями, подписал себе приговор, оставив размашистую подпись на обещанных жабой документах о вступлении в должность. Теперь, судя по договору, я действующий участковый города N, без права разорвать контракт. При чем, это условие довольно однобоко, и при должном желании, одна Светлая госпожа, в любой момент может лишить меня всего. Я попытался возмутиться, а Лидия Васильевна – подавить бунт в зародыше недобрым прищуром своих огромных глаз. К моему счастью и ее огорчению, от злобных взглядов я не воспламеняюсь, поэтому, спустя полчаса моего проникновенного монолога об охране труда, с приведением весомых аргументов, ей, с большой неохотой, пришлось идти на некоторые уступки. Вроде повышения заработной платы и полного содержания рабочих и бытовых нужд за счет администрации, без вычета потраченной суммы из зарплаты. Пометка " В пределах разумного" и длинный список пояснительной записки в скобочках, в которой раскрываются предметы, лишенные финансирования, такие как: установка водопровода, проведение интернета в дом и закупка дорогой мебели и т.д. и т.п. – прилагается к действующему договору. Не страшно, зато от ремонта теперь точно не отвертятся! А то на днях выяснилось, что в предоставленном мне жилище и крыша течет, и полы совсем хлипкие. Не удивлюсь, если еще и стены продувают! Так что эти и другие, более мелкие поправки и дополнения к договору трудоустройства, немного приободрили меня и к концу беседы, я даже позволил себе широкую улыбку и пожелал приятного сотрудничества нам обоим. Уходил под зубовный скрежет, физически ощущая полный ненависти взгляд, от которого не спасала даже закрытая за спиной дверь. В голове пронеслась здравая мысль: "Не стоит так открыто выступать против человека ее уровня". И правда, сегодня повезло, а в следующий раз все может пойти иначе, и меня вывезут в ближайший лес в нескольких черных пакетах, а народу скажут, что очередной участковый сбежал. И они поверят, потому что я изначально здесь чужак – к таким не принято привязываться. Так что, к инстинкту самосохранения я решил прислушаться и постараться не бесить начальника райцентра. По крайней мере, намеренно.

В общем, неделя прошла весьма продуктивно и, как уже писал выше, с нетерпением ждал, ее окончания. Сам не знаю зачем! Это, наверное, сказывается долгосрочное пребывание в роли студента, потому что, в жизни вне стен университета, конец недели не означает бесцельное валяние на кровати до вечера. И не обязывает наступлению выходного. Напротив, выясняется, что сроки сдачи отчета горят, а времени... Впрочем, более чем уверен, что жаба специально, в отместку за недавнее выступление с договором, урезала сроки. Спасибо, хоть не увеличила объем необходимого материала. Видимо не ищет повода уволить, а просто жаждет отыграться за потрепанные нервы. Вот кто будет доволен как слон, в случае моей неудачи, и даже не попытается этого скрыть. В любом случае, не сдать отчет вовремя – равносильно проигрышу. Это как в теннис играть: отправить мяч в сторону соперника и не отразить возвратную подачу. Глупо и унизительно. А главное, наталкивает на соответствующие случаю мысли: "Стоило ли при такой игре вообще брать ракетку в руки?" Ведь как не посмотри, а я ей не ровня... и если бы тогда промолчал и проглотил, как остальные, вероятно, Светлая не обратила бы на меня и малейшего внимания. Нет, я ни в коем разе, не сожалею о содеянном, но было бы куда легче обосноваться на месте, не прожигай мне каждый раз спину тяжелый взгляд старой жабы.

Отложил письменные принадлежности и со вкусом потянулся. Надо бы проследить, чтобы завхоз как можно скорее предоставил мне компьютер. Не то мозоли натру, создавая рукописные документы. А завхоз, кстати, скряга, каких поискать. Я, конечно, сталкивался ранее с чрезмерно бережливыми людьми, взращенными СССРовскими реалиями, но подобных Зинаиде Акимовне в природе просто не существует! Это я понял, едва заглянул на рабочий склад. Давно проеденные молью и рвущиеся от лёгкого касания скатерти, стопкой возвышающиеся в углу. Восемь(!) выцветших деревянных ящиков с проржавевшими гвоздями. Большой пыльный мешок, доверху забитый кусочками хозяйственного мыла. Сервиз на двадцать персон, расписанный под хохлому и набор столового серебра(зачеркнуто) алюминия, бережно хранимый от чьих либо посягательств. Ножи, кстати, в этот комплект не входят, – сам проверил, – только перекошенные от времени вилки и почти плоские ложки разных форм. Я за этим запасливым хомяком полдня бегал, умоляя заменить найденный облупившийся ковшик с двумя сквозными дырками в днище электрическим чайником. Какой там! Зинаида Акимовна так глазами сверкнула, что слова "...необходимо выбросить этот дуршлаг немедленно" застряли в горле хуже рыбной кости. А пока растерянно глазами хлопал, она и этот ковш из рук выхватила и со всех ног к складу припустила. Я в тот забег осознал две вещи:

1. Если не догоню бабку, то о горячем чае мне останется только мечтать.

2. Самая дряхлая старуха при достаточно сильной мотивации (а в данном случае этот Голлум озадачился целью, во что бы то ни стало охранять свою прелесть от злостного вандала в моём лице – чем не цель всей жизни?!) способна обогнать Усейн Болта.

Не знаю, кто поставил бабу Зину на должность завхоза, но со стороны сохранения бюджета – это стало лучшим решением. Потому что помимо патологической тяги к коллекционированию на фиг никому не нужного барахла, она ещё и не признавала прогресс и модернизацию труда как варианты имеющие право на существование. Как итог, долго мне любоваться особо ценным хламом не позволили: вручили в руки чугунного монстра со свистком и попытались развернуть к выходу. Далее завязался диалог, в ходе которого я восторгался реализацией её деятельности, идеальным порядком и удивительной способностью, находить совершенно невообразимые вещи. Судя по тому, как угрожающе сдвинулись брови на её лбу, явив взору глубокую вертикальную складку, – лесть не прошла и необходимо срочно менять тактику. Я покрепче ухватился за массивную ручку чайника и поинтересовался, не найдется ли на этом складе конфорка и пару ящиков газовых баллончиков? На недоумевающий взгляд пришлось пояснить, что я воду не то, что в вино, даже в банальный кипяток голыми руками превращать не научился. До бабульки начал доходить смысл и в её глазах заиграли цифры с расчетами. Зинаида Акимовна кивнула своим мыслям и скрылась за стеллажами с коробками. Как я и предполагал, лишние траты, а, по мнению завхоза таковыми являлись любые вещи, требующие оплаты деньгами, подействуют на человека подобного склада ума отрезвляюще. Через пару минут из залежей хлама показалась её фигура и шаркающей походкой приблизилась ко мне. Так я стал счастливым обладателем кипятильника и литровой, эмалированной кружки с ромашками в комплекте.

Взгляд, привычно, остановился на часах. Тихонько хмыкнув, и, улыбнувшись своим мыслям, я пару раз хрустнул суставами и поднялся с места: самое время немного перекусить. Для такого благородного дела я еще на второй день приволок целую коробку Доширака. Вредно? Ну и пусть! Зато сытно, вкусно и почти не портится. А самое главное – дешево. Денег, оставшихся с дороги, едва хватало на пару сочных кусочков мяса и мешок какой-нибудь крупы. И это в принципе уже не плохо, если бы не тот факт, что до зарплаты месяц, а раньше денег не предвидится. Потому, поразмыслив немного, пожал плечами и набрал полные пакеты полуфабрикатов, часть которых унес на работу. Вообще, давно заметил, что жизнь представляется намного светлее, когда вдыхаешь ароматный запах бульона. В животе довольно проурчало и я с удовольствием подцепил первую порцию обжигающей лапши, как в кабинет ворвалось чумазое и растрепанное нечто. От неожиданности, я так и замер с вилкой у приоткрытого рта. Лапша, с плеском соскользнула обратно в тарелку, обрызгав капельками кипятка мои руки и стол. Будто в замедленной съемке, наблюдал, как брызги бульона впитываются в недавно завершенные документы. Перед глазами, как в фильмах, начали покадрово проплывать связанные с этими бумагами моменты. Вот, я систематизирую материал, оставшийся с прошлого участкового; Вот перерываю городской архив в поисках необходимой информации по той или иной фамилии; Чуть позже, беседую с представителями этих семей. Всех, конечно, обежать не успел, но решил пока остановиться на отчаянных нарушителях спокойствия. Так сказать, явить себя народу, чтоб знали, что больше не одни. А вот на этом кадре, два дня, без перерыва на обед, пишу этот трижды проклятый отчет о проделанной работе при вступлении в должность. С пояснительными, мать его, записками, в которых указывается мое веское мнение и принятые меры по решению проблем.

Но кто бы мог подумать, что с первой и единственной проблемой при вступлении в должность я столкнусь на стадии завершении отчета? О том, чтобы сдавать его в таком непотребном виде, с потекшими кое-где чернилами от ластящихся желтоватыми разводами пятен, речи быть не может. Впрочем, на переписывание толстой стопки бумаг времени тоже нет. Даже если провести здесь ночь – не факт, что успею к утренней планерке. Окончательно приуныв, я соизволил поднять полные праведного гнева глаза к виновнику своих бед. Виновник даже и не собирался раскаиваться, по-хозяйски усевшись в кресле напротив и вперив скучающий взгляд в окно, это, неподдающееся половому определению нечто в сношенных штанах, растянутом, явно с чужого плеча, свитере, с обросшей, давно не мытой копной волос на голове, перебирал ловкими пальцам помятую бумажку. Выжидательно приподняв бровь и сложив на груди руки, я оперся о спинку старенького кресла, не такого удобного, как у старой жабы, но все же вполне пригодного для длительного использования. Пауза затягивалась, и, потеряв терпение, рявкнул на наглеца.

– А, – протянул он лениво, будто только сейчас заметил. – Здрасте!

– Здрасте! – повторил в ответ и замолчал, позволяя собеседнику начать разговор, но он, похоже, решил не облегчать мне работу, потому как установившаяся тишина затянулась надолго. И если бы не перспектива переписывать отчет, я бы обязательно принял вызов этого сопляка и сыграл в молчанку. Уже приоткрыл губы в вопросе, какая нужда привела его задницу в мой кабинет? Как вдруг, пришедшая на ум мысль: "А что я теряю?" слегка остудила пыл. Действительно! Оставшегося времени все равно не хватит на восстановление рукописи, а так хоть душу отведу. И облизнув пересохшие губы, я придвинул тарелку с остывшим Дошираком и продолжил прерванную трапезу. Лапша к тому моменту успела окончательно разбухнуть и по вкусу больше напоминала разогретый в микроволновке моченый хлеб. Она отвратительно липла к зубам, и будь я более брезгливым – выбросил эту порцию и заварил новую. Но сказалась то ли полуголодная студенческая жизнь, то ли природная жадность, а все содержимое тарелки доел, практически не морщась. Когда пришло время чая, я удобно развалился в кресле. Что ж, кажется, жизнь снова заиграла в красках. Не омрачал настроение даже испорченный отчёт. Глубоко вдохнув аромат мелиссы, расплылся в довольной улыбке. Вот теперь можно продолжить разговор.

– Так что привело тебя сюда? – с интонациями Мастера Йоды в голосе, вопросил я и был прожжен яростным взглядом обиженного подростка.

– А ты всех посетителей, таким образом, встречаешь?

– Нет. – Широко улыбнулся, – можешь считать себя особенным человеком. – Мысленно поаплодировал своей находчивости. Еще не определился с половой принадлежностью собеседника, и не хотелось попасть в неловкую ситуацию, потому подобная обтекаемая формулировка пришлась весьма кстати.

– Не думаю, что заслуживаю подобного пренебрежения, – прошипели из кресла напротив. Я только глубоко вздохнул.

– Как тебя зовут? – решил зайти с другой стороны.

– Марина, – буркнул недовольный голос, стало быть, женского пола. Ну что же, придется объяснить ей правила ее же игры.

– Марина, – снисходительный тон замаскировать не удалось, – ты ворвалась ко мне в кабинет без стука, уселась на мой стул без разрешения и не проявив никакого интереса к моей скромной персоне, уставилась в окно. Я же тут человек новый, неопытный. Правильно реагировать на подобные выступления еще не научился. Может у вас тут раньше комната уединения была, а тут я нарисовался. Да и кто я такой, в конце-то концов, чтобы выяснять отношения с личностью, имеющей столь высокое самомнение и требовать от нее ответы?

– А сейчас, значит, ничего не мешает? – приподняла она густые брови. – Или ты, наконец, определился со своей ролью в этой жизни? – насмешливо фыркнула гостья.

– А сейчас, – наставительно начал, спрятав улыбку за глотком ароматного чая, – сейчас я спокойный, терпеливый и в чем-то даже отзывчивый. – Недолгая пауза в три удара сердца, потраченная на очередной глоток пряного напитка. – Да и ответа не требую, а вполне дружелюбно интересуюсь. Хотя, судя по нежеланию начинать разговор, ничего действительно серьёзного тебя привести не могло. Смею предположить, ты забежала познакомиться.

На стол полетел неприглядный комочек бумаги. Тот, что она задумчиво комкала в руках, глядя в окно.

– Можно и так сказать. – Непонятно протянула Марина и выжидательно постучала ногтями по деревянному подлокотнику.

При внимательном изучении, бумажный шарик оказался приказом от сегодняшнего числа этого месяца на причисление некой Алферовой Марины Романовны, восемнадцати лет отроду, к участковому Мартынову Евгению Николаевичу, в качестве помощника. Далее, строки документа кое-где становились нечитабельным, по причине чрезмерно мятого листка. Смысл предложений порой терялся, но глаза периодически выхватывали обрывки словосочетаний и знакомых слов, позволяющих уловить суть: "... помощником"; "... с допуском к..."; "... под полную ответственность..."; "... на время работы поселить...".

– Ты когда жабу видела? – как-то само собой вырвался вопрос, не успев пройти этап цензуры. Но собеседница меня поняла и только грустно улыбнулась.

– Около получаса назад.

Не теряя ни секунды драгоценного времени, я выбежал за дверь в сторону кабинета начальника. На периферии замечал мелькавшие таблички, смазанные пятна текста с плакатов и объявлений, но в голове билась всего одна мысль: " Хоть бы она еще была здесь!", перерастающая в дикое желание выругаться вслух. Громко, от души высказать все, что я думаю о потенциальной помощнице, о подобном назначении и начальницы-самодура, в частности. С каждым приближающим меня к нужной двери шагом, нарастал неизвестно откуда взявшийся гнев. И когда я уже готов был без стука влететь в кабинет, створка отворилась и навстречу, словно каравелла, пригладив бедрами косяк, выплыла внушительная фигура Лидии Васильевны. Она, кажется, ни капли не удивилась, увидев меня здесь. Только презрительно скривилась и посмотрела как на мусор.

– А я уж думала, ты сделаешь правильные выводы, – пробормотала она.

– Это что, шутка? – заткнув вопящий во всю глотку инстинкт самосохранения, сунул мятый лист приказа ей в лицо.

– Отчего же? – отмахнулась она от протянутой бумаги, как от опостылевшей мухи. – Ты просил о помощнике, я тебе его предоставила, чем еще ты не доволен?

С каждым словом, раздражение в ее голосе набирало обороты. И мне бы прислушаться к голосу рассудка, кивнуть, извиниться, поблагодарить за оказанную услугу и отбыть, куда явился. Но видимо, что-то сегодня во мне перемкнуло, потому что вместо правильного ответа, я приблизился к ней почти вплотную.

– Верно, – ядовито прошипел я, испепеляя начальницу взглядом. – Но когда просят о помощнике, имеют в виду обученного специалиста, а не хамоватую бродяжку, не имеющую ни опыта, ни образования. Я участковый, а не воспитатель, если Вы не забыли, и нянчить детей не входит в круг моих обязанностей и интересов.

– Не мое дело, чем занимаются твои подчиненные. – Она не повысила голос, но тот ледяной тон, которым было пронизано каждое слово, подействовал на меня отрезвляюще. Я как будто внезапно нырнул в прорубь в самый холодный день зимы. По спине пробежали мурашки, и мне стоило нечеловеческих усилий не передернуть плечами, стряхивая наваждение. – У меня иные приоритеты. Что касается девчонки, можешь дать ей шанс, а можешь прогнать с позором. Решать тебе. Но других помощников у меня для тебя нет.