Текст книги "Мелодия для Бога. О Церкви как о первой любви."
Автор книги: Даниил Азизов
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Духовная школа
Все началось с поступления в семинарию. Перед началом вступительных экзаменов я приехал в Ставрополь, чтобы подать документы в духовную школу. И уже тогда со мной произошел конфуз. Семинария была почти пуста, поскольку еще шли каникулы. В приемной ректора – никого, дверь его кабинета открыта. Подкрался посмотреть, в кабинете – тоже никого. Выходя на улицу, в дверях столкнулся с каким-то долговязым монахом, который низким голосом спросил, что мне здесь надо. Я заявил: «Мне нужен ректор!» Монах задал следующий вопрос: «Вы абитуриент?» Я ответил: «Да!» – «Тогда ждите», – сказал он и быстро пошел во двор.
«Можно подумать, без тебя не знаю, что надо ждать, для этого я и приехал!» – пронеслось в моей голове. Прошло около часа. Глазами я выискивал архимандрита Макария. Хотя я его никогда не видел, но был уверен, что непременно узнаю. Перед глазами снова замаячил долговязый монах. «Не буду даже на него смотреть, чтобы он не подумал о себе невесть что и не начал мною помыкать», – решил я.
Вот здесь остановлюсь подробнее на деталях, которые для меня в то мгновение были исключительно важными. Дело в том, что, когда монах стал приближаться к входу в семинарский корпус, студенты, блуждавшие во дворе, одномоментно превратились в деятельных парней. Все бросились к нему под благословение, и я отчетливо услышал, как один из них произнес: «Отец Макарий…» Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать намечающиеся проблемы, которые обязательно возникнут. Ну кто бы мог подумать, что человек в линялом подряснике и есть тот самый архимандрит?..
Собравшись с силами, я встал и пошел к кабинету ректора. Чем ближе я подходил к дверям, тем больше становился похож на героя картины Эдварда Мунка «Крик», где переданы одиночество, отчаяние и боль в планетарном масштабе.
В кабинете архимандрит Макарий (Веретенников) принял у меня документы и сообщил поистине благую весть – что он лишь принимает документы, а собеседование будет уже с новым ректором. Это кардинально меняло дело. Опасения отступали, снова возвращались силы.
Через некоторое время съехались на вступительные экзамены будущие семинаристы. Это был волнительный момент. За короткий период уже удалось с некоторыми абитуриентами познакомиться. Впервые увидел нового ректора, прибывшего из столицы. Архимандрит Евгений (Решетников), в отличие от отца Макария, который, по воспоминаниям ставропольских старожилов, улыбался или смеялся очень редко, сразу стал близок и открыт. Он охотно общался со студентами, был лишен чопорности и заносчивости. Он тоже мало походил на тот образ, который сложился в моем воображении на основании встреч с теми архимандритами, которые приезжали в гости к Донскому архипастырю.
Экзамены проходили несколько дней, по два-три в день. Нам объявили, что на первом экзамене будет присутствовать митрополит Гедеон. Тут же местные знатоки стали рассказывать леденящие душу истории, характеризующие архиерея. Все услышанное не обнадеживало.
Правда, подобные истории относятся к разряду корпоративных баек, многие из которых становятся потом легендами, печальными или смешными, со временем обрастая новыми подробностями, и, как правило, рассказываются от первого лица. В общем, есть такой жанр в церковной среде. К сожалению, эти «добрые» байки во многом на 80 процентов состоят из неправды. Тогда я об этом не думал.
В экзаменационном зале я и увидел владыку. Он сидел в середине большого стола, по сторонам от него располагались преподаватели. Ранее мне доводилось видеть митрополита Гедеона на молодежном съезде в Пятигорске, но только издалека. Он начал спрашивать, кто я и откуда. Узнав, что из Ростова-на-Дону, оживился и назвал ряд имен наших священников, которые ему были знакомы. Конечно, они мне были известны, и я кратко доложил, кто из них где служит. Я подумал, что лишним не будет, если я передам ему привет от Ростовского митрополита, хотя тот меня, естественно, не уполномочивал. Тогда мне казалось, что это был главный козырь в деле поступления. Затем были вопросы: умею ли читать по-славянски – прочитал, знаю ли на память тропарь своему святому – начал читать легко и непринужденно. Не дав дочитать до конца, владыка остановил меня, одобрительно посмотрел и обратился к присутствующим: «Есть ли к молодому человеку вопросы?» Вопросов не было. Он постарался как можно тише сказать им: «Мы его принимаем». Если бы он сказал еще тише, я бы все равно его услышал, поскольку мои уши в тот момент не воспринимали посторонних звуков и улавливали только то, что говорит архиерей. Этого было достаточно, чтобы по выходе из аудитории ощутить себя счастливым.
Оставшиеся экзамены прошли без особых переживаний. И все же, когда вывесили список поступивших, сердце беспокойно прыгало, пока не отыскал свою фамилию среди зачисленных.
Для многих людей студенческие годы – самые запоминающиеся и яркие. Вступая в самостоятельную жизнь, ты погружаешься в мир новых ощущений, тебя окружают новые люди, друзья, радости, сомнения, переживания и разочарования. Именно это встречается в начале жизни, и всему этому ты самостоятельно даешь свою оценку, пытаешься принимать решения без оглядки на родителей – и оттого иногда больно ударяешься, поскольку жизненного опыта почти нет или нет вообще. На тебе – розовые очки с толстыми стеклами, через которые ты смотришь на мир, на людей, на дружбу, на взаимоотношения… Но ведь без ссадин и синяков невозможно начать взаимодействие с подлинной жизнью, правила которой придется исполнять до конца своего земного бытия. А потому очень неестественно слышать, как люди называют студенческую юность мрачной страницей своей жизни или не вспоминают о ней вообще.
Мне повезло – четыре года обучения стали для меня приобретением, открытием и началом пути.
После поступления в семинарию состоялся благодарственный молебен, который возглавил митрополит Гедеон. По окончании богослужения все собрались на улице, чтобы подойти под благословение. Владыка вышел из храма.
Статный, большой, он продвигался по направлению к нам, робким и трепетным. Подойдя, архипастырь сказал несколько слов, поздравил с поступлением. Раздавая благословение, он возлагал руку на голову и отечески похлопывал. Митрополит Гедеон был очень крупным человеком, и руки соответствовали пропорциям тела. Поэтому после таких похлопываний нередко у благословляемого голова продолжала по инерции покачиваться, как у автомобильной собачки.
«Как тебя зовут?» – «Даниил». – «Ну что, поступил?» – «Поступил, владыка!»
Три года подряд архиерей задавал мне этот вопрос, видя меня на последующих ежегодных молебнах…
Масштаб личности владыки Гедеона проявлялся во всем: массивная панагия, торжественные длительные богослужения. Даже автомобиль был под стать хозяину – «Чайка». И неважно, что машина была почти его ровесницей (до этого она долго использовалась госслужащими). По большим праздникам правящий архиерей выезжал на этой «Чайке».
Надо отметить, что в 1991 году исполнился год пребывания митрополита Гедеона на Ставропольской кафедре. Ему было очень непросто, поскольку он сменил своего почившего предшественника – архиепископа Антония (Завгороднего), который за много лет управления епархией снискал небывалую любовь и уважение клириков и мирян. Все священники и семинаристы, знавшие владыку Антония, с любовью делились теплыми воспоминаниями о нем. Именно его стараниями была возрождена семинария. Рядом с духовной школой он был и захоронен. Архиепископ Антоний деятельно участвовал в жизни епархии не только как талантливый администратор, но и как отец, заботящийся о своем духовенстве, оказывал материальную помощь семьям молодых священников, поддерживал студентов…
Тому, кто приходит на кафедру или в храм после такого любимого народом архипастыря или пастыря, трудно органично влиться в устоявшийся порядок, поскольку его всегда будут сравнивать с предыдущим, ставить под сомнение принимаемые решения. И хотя немало объединяло митрополита Гедеона и его предшественника, все же они были очень разными. Не берусь утверждать, но думаю, что владыка Гедеон, возможно, столкнулся с тем, что люди в первые годы его служения в Ставрополе обращали свои взоры в прошлое, которое было им более привычным и близким.
Как бы то ни было, жизнь не стоит на месте, и за год с небольшим митрополит Гедеон стал знаковым человеком в одной из крупнейших епархий Русской Церкви, которая включала в себя все северокавказские республики. У него была удивительная способность аккумулировать вокруг себя совершенно разных по характеру людей, и было видно, что владыке это давалось без особых усилий. К нему приезжали главы Дагестана, Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии и других регионов Кавказа, чтобы поздравить с праздником. В их среде он воспринимался как старший, уважаемый человек, лидер.
Безусловно, за этой, казалось бы, легкостью общения стоял долгий опыт, которым обладал архипастырь. С 1972 по 1990 год он управлял огромной Сибирской епархией. В то непростое время необходимо было искать пути компромиссных решений с власть предержащими и при этом сохранять свое право и назначение архиерея – рукополагать новых священников, изыскивать возможности восстанавливать порушенные храмы или строить их с нуля. Весь этот багаж знаний и приобретенного опыта помогал ему в принятии непростых, а иногда непопулярных решений.
Сегодня все чаще церковные люди пытаются снабдить свои воспоминания об ушедших пастырях и архипастырях какими-то пикантными историями, порой вытаскивая на свет лишь плоды своей фантазии и подозрений. Вспоминать подобным образом своих героев у меня нет никакого желания. Мне хотелось бы лишь передать свои эмоции и свои наблюдения.
Так вот, кратко охарактеризовать митрополита Гедеона для меня невозможно. И все же если поставить задачу описать его в двух словах, то я бы уверенно сказал, что это был, безусловно, человек Церкви. Он не был ведомым руководителем, имел свое мнение и не боялся его высказывать. Владыка был достаточно смелым и независимым человеком.
В конце 1990-х он вел жесткую полемику с лидером Коммунистической партии Г.А. Зюгановым. В письме от 15 августа 1999 года правящий архиерей написал: «А кто привел Россию к современному позорному состоянию? Неужели Вы не понимаете, что сегодняшние трудности – это результат не нескольких последних лет, а многих десятилетий?.. Безбожие породило бездуховность, бездуховность – безнравственность, преступность, нигилизм, алкоголизм, наркоманию, небывалую коррупцию в высших эшелонах власти… С сатанинским упоением газета “Правда” писала в 1922 году: “Русь святая! Где она? Нет ее, сгинула, пропала…”».
Конечно, можно на это возразить, что такие письма в конце девяностых писать было легко, это же не тридцатые. И тем не менее было достаточно таких писем, где прочитывались позиция и мнение, которые не были угодны власти.
Еще вспоминается характерный случай. Уже после окончания семинарии меня пригласили на юбилей, посвященный нашей духовной школе. Как раз в это время одно из воскресений было объявлено рабочим днем. Праздничное богослужение подошло к концу, собор был полон людей, в том числе многочисленных гостей. На амвоне стоят губернатор и мэр. Митрополит Гедеон в своей проповеди говорил о духовенстве, о роли духовной школы в деле образования будущего священника, о силе пастырского слова. Все шло по запланированной и утвержденной программе, и вдруг мы все стали свидетелями того, что иерарх Церкви дает нравственную оценку происходящим событиям. Повернувшись в сторону главы региона, владыка поблагодарил его за то, что он разделил радость праздника, а затем выразил недоумение по поводу того, что воскресный день стал рабочим. Подводя итог своему выступлению, он обратился к губернатору с просьбой передать эти его слова президенту Ельцину: «Впредь такое повторяться не может. Передайте президенту: владыка НЕ-ДО-ВО-ЛЕН!!!»
Губернатор явно напрягся, пообещал передать наказ, после чего обреченно подошел к архипастырю, который его по-отечески приобнял и дал приложиться к кресту. Мне тогда казалось, что дореволюционные архиереи были именно такими. К слову сказать, он не был приспособлен к обычной бытовой жизни. В епархии, дома, на отдыхе – всюду он был правящим архиереем, как будто заложником своего статуса и положения. И возможно, лишь один человек мог вернуть его в состояние без чинов – его мама. Видел ее несколько раз на богослужениях, но знал о ней практически все. Она оказывала на него умиротворяющее воздействие, рядом с ней он был большим послушным ребенком. Избежать праведного гнева архиерея мало кому было под силу, но стоило владыке услышать голос матушки Матроны, как все ее называли, в защиту священника, обратившегося к ней за помощью, как гнев сменялся на милость. Смерть мамы больно отозвалась на митрополите Гедеоне. Это была поистине большая сыновняя любовь длиною в жизнь.
Моя диаконская хиротония состоялась в Пятигорске в Лазаревском храме. Незабываемые ощущения и яркие впечатления родили во мне любовь к Кавказу. Вообразите: осень, горы, красивый старый храм, рядом – старое кладбище, на котором сохранилось место первого захоронения М.Ю. Лермонтова.
Исполненный восторга от осознания того, что уже завтра моя жизнь обретет новый смысл, бродил я около храма и кладбищенских захоронений. Утром – встреча архиерея и Божественная литургия, за которой будет совершено надо мной долгожданное таинство. Каждый священнослужитель помнит свою хиротонию. И я не исключение. Самое сложное для понимания – первое вхождение в царские врата. Как хорошо, что рядом со ставленником все время находятся люди, помогающие преодолевать оторопь и ступор, которые зачастую наступают во время рукоположения, даже если ход богослужения известен более чем хорошо. И здесь не могу не вспомнить с благодарностью владыку Гедеона. Несмотря на обычную строгость в ходе службы, он, наверное, хорошо понимал трепет мальчишек, вступающих на путь служения, ведь когда-то он это тоже проходил. Архипастырь подвел меня к престолу и явно почувствовал, что я весь дрожу. Спокойно, чтобы не напугать меня еще больше, он медленно говорил, что нужно делать, сказал несколько ободряющих слов и, положив мне на голову свои огромные ладони, начал читать молитвы. Все это подействовало на меня умиротворяюще, появилось чувство защищенности. Когда я встал с колен, уверенность вернулась, и служба для меня пошла своим ходом. Пресвитерская хиротония состоялась через несколько месяцев, в день памяти Гедеона праотца, в Андреевском соборе Ставрополя. Служба шла очень долго, было совершено две хиротонии, звучали слова и речи, обращенные к Высокопреосвященному имениннику. В итоге торжества закончились во второй половине дня. До сих пор задаю себе вопрос: как это возможно? На память приходит известная книга «Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским». Думаю, если бы автор вдруг оказался в Ставрополе на праздничной литургии, которую возглавляет митрополит Гедеон, то его воспоминания пополнились бы интересными и яркими наблюдениями. И все же день моей личной Пятидесятницы связан с именем архипастыря, оставшегося в памяти навсегда.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
