Текст книги "Выкуп"

Автор книги: Даниэла Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 9

Вечером, лежа на койке в общежитии, Питер обдумывал возможность связаться со своей бывшей женой. Он хотел предупредить ее, чтобы она оберегала дочерей. Она, конечно, решит, что он рехнулся. Питер не хотел, чтобы Эдисон, демонстрируя свое могущество, держал их в заложницах до тех пор, пока он не завершит работу, за которую взялся. Но Эдисон был умнее, понимая, что если он подвергнет опасности детишек Питера, то Питеру нечего будет терять и он его выдаст. Пока Морган делал то, для чего его наняли, его девочки были в безопасности. Это единственное, что он сделал для своих дочерей за последние пять лет, а возможно, за всю их жизнь. Он купил их безопасность ценой своей собственной. У него все еще были большие сомнения по поводу того, что они смогут осуществить эту операцию. Но если он подберет подходящих для этой цели людей, то, возможно, им это удастся.

Сейчас самое главное – правильно выбрать людей. Если он наймет нескольких парней из обычной уголовной шушеры, то они могут в самый ответственный момент запаниковать и убить детей. Значит, предстояло найти самых скользких, самых крутых, самых хладнокровных и самых квалифицированных людей в уголовном бизнесе, если такое понятие существует. Парни, с которыми он познакомился в тюрьме, уже доказали свою несостоятельность тем, что позволили себе попасться. Питер должен был признать, что стратегия Эдисона была хорошо продумана. При условии, что деньги находятся в распоряжении вдовы Аллана Барнса. Хотя маловероятно, что она хранит сто миллионов долларов наличными дома, в коробке из-под печенья.

Когда он, лежа на койке, думал обо всем этом, в комнату вошел его сосед. На следующий день Питер собирался присмотреть для себя комнату в приличной гостинице, но ничего экстравагантного или слишком дорогого. Он не хотел демонстрировать свалившееся на его голову богатство, происхождения которого не мог объяснить, хотя Филипп Эдисон сказал, что собирается официально провести его в штат одной из небольших дочерних компаний в качестве консультанта. Фирма якобы занималась исследованиями конъюнктуры рынка, а в действительности служила прикрытием для одной из его цепочек в наркоторговле. Однако она уже несколько лет функционировала без единой проблемы, и проследить ее связь с ним было невозможно.

– Как дела? – спросил сосед по комнате. Он провел изнурительный день, работая в «Бургер кинг», и насквозь провонял бургерами и французской жареной картошкой. Это было лишь немного лучше, чем его запах на прошлой неделе, когда он работал в одном кафе, где кормили рыбой и чипсами. Тогда в комнате долго держался запах рыбы. Но запах бургеров тоже не освежал воздух.

– Все в порядке. Я нашел работу. И завтра собираюсь переехать отсюда, – сказал Питер безразличным тоном. Парень пожалел, что он съезжает. Питер был соседом спокойным, не мешал ему и не совал нос в чужие дела.

– Что за работа? – спросил сосед, который давно заметил, что Питер классный парень и образованный. Этого не скроешь, даже если на тебе джинсы и футболка. Но несмотря на образование, когда он освободился из тюрьмы, то оказался в одной лодке со всеми остальными.

– Исследование конъюнктуры рынка. Платят не очень много, но на оплату жилья и еды хватит, – сказал без особого энтузиазма Питер.

При воспоминании о состоявшемся разговоре его все еще мутило. Казалось, что жизнь кончена. Ему чуть ли не хотелось вернуться в тюрьму. По крайней мере там все было просто и понятно и даже оставалась надежда со временем начать достойную жизнь. Теперь этой надежды больше не стало. Для него все было кончено. Он продал свою душу дьяволу.

– Это хорошо, дружище, я рад за тебя. Не хочешь сходить куда-нибудь посидеть, чтобы отпраздновать это дело? – предложил сосед. Это был вполне приличный парень, угодивший в тюрьму штата за сбыт марихуаны, и Питеру он нравился, хотя и был порядочным неряхой.

– Нет, спасибо. У меня голова болит, а завтра рано утром идти на работу, – отказался Питер.

По правде говоря, ему хотелось продолжить обдумывание вопроса о том, кого нанять для осуществления проекта Эдисона. Было чрезвычайно трудно выбрать людей, которые не выдадут тебя, если откажутся сотрудничать или если он сам решит отказаться от их услуг, потому что с ними слишком опасно иметь дело. Он не собирался обсуждать план, пока не познакомится с ними как следует, не начнет им доверять и не проверит, что они за люди. Но все равно нанимать их надо было с большой осмотрительностью. Даже мысль об этом вызывала у него боль где-то внутри живота. Пока ему в голову пришла лишь одна кандидатура. Хотя этот парень был приговорен к тюремному заключению не за похищение, Питер подозревал, что он именно такой человек, который нужен для этой работы. Он знал его имя и мог приблизительно предполагать, куда он направился, когда вышел из тюрьмы. Теперь Питеру надо было лишь узнать, где он находится в настоящее время, и он решил начать поиски утром, после того как переедет в гостиницу. Мысль об этом заставила его беспокойно метаться в койке всю ночь.

На следующее утро, едва поднявшись, Питер отправился на поиск гостиницы. Сев в автобус, направлявшийся в центр города, он нашел подходящее местечко на окраине Злачного квартала в южной части Ноб-Хилла. Гостиница была небольшая, ничем не примечательная, но там было достаточно многолюдно, чтобы никто не обратил на него внимания. Он заплатил за месяц вперед наличными, потом вернулся в общежитие, чтобы забрать свои пожитки. Он выписался из общежития, оставил записку соседу по комнате, пожелав ему удачи, и снова отправился на автобусе в сторону центра.

Питер зашел в магазин готового платья «Мейси» и купил кое-что из одежды. Приятно было снова иметь возможность делать это. Он купил несколько удобных брюк и сорочек, пару галстуков, спортивную куртку и кожаную куртку бейсболиста, а также несколько свитеров. Приобрел также новое нижнее белье и несколько пар приличной обуви. Потом вернулся в гостиницу, где снял номер. Помывшись и снова почувствовав себя человеком, он отправился поискать местечко, где можно поесть. По улице прогуливались проститутки, возле парадных ошивались пьяные. В припаркованной машине шла оживленная торговля наркотиками, а мимо всего этого спешили по делам люди, проходили группы туристов. Это было то самое место в городе, где никто на тебя не обращает внимания и можно без труда затеряться в толпе. Именно такое место и было ему нужно.

Он не имел желания привлекать к себе внимание.

Пообедав, Питер полчаса висел на телефоне. Он знал, кого ищет, и был крайне удивлен тем, насколько легко ему удалось установить его местонахождение. Он решил, что отправится на автобусе в Модесто утром, а тем временем купил себе сотовый телефон. Не иметь сотового телефона было одним из условий его освобождения. Это было стандартное условие для всех, кто попал в тюрьму за сбыт наркотиков.

Эдисон велел ему купить сотовый телефон. А теперь всему, что скажет Эдисон, следовало подчиняться, потому что он был хозяином. Питер понимал, что его уполномоченный по условному освобождению никак не сможет узнать, что он приобрел телефон. В то утро Питер сообщил ему, что нашел работу и сменил адрес, и его уполномоченный, судя по всему, был очень доволен.

Питер позвонил в офис Эдисону и оставил на автоответчике номер своего сотового телефона и номер телефона гостиницы.

Фернанда готовила ужин для детей. По мере приближения летних каникул радостное возбуждение у них нарастало. Уилл с радостью предвкушал возможность в течение трех недель играть в спортивном лагере в лакросс. Остальные тоже с волнением обсуждали свои планы. А она, когда они на следующий день отправились в школу, поехала на встречу с Джеком Уотерманом. Им нужно было о многом поговорить. Он всегда нравился ей, хотя в последнее время был как бы рупором самой судьбы. Он был адвокатом, который управлял недвижимостью Аллана, а до этого они много лет были хорошими друзьями. Джек был ошеломлен беспорядком, в котором находились дела Аллана, его решениями, приведшими к катастрофе, а также тем, как все это отразится на Фернанде и детях.

Когда она вошла и его секретарша налила ей чашечку кофе, Джек сидел за письменным столом с самым мрачным выражением лица. Иногда он ненавидел Аллана за все, что тот натворил. Фернанда была такой хорошей женщиной, она этого не заслуживала. И никто не заслуживал.

– Ты еще не сказала детям? – спросил он.

Она поставила чашку и покачала головой.

– Относительно дома? Нет, не сказала. Пока им незачем знать. Мы выставим его на продажу только в августе. К тому же, возможно, покупатель найдется не сразу.

Дом был громадный, и его содержание обходилось слишком дорого. А ситуация на рынке недвижимости была не очень благоприятной. Джек уже говорил ей, что дом продать абсолютно необходимо, чтобы к концу года иметь на руках деньги. Он также посоветовал ей продать из дома все, что можно, по отдельности. Прежде всего мебель. Они потратили около пяти миллионов долларов на меблировку дома. Часть этих расходов нельзя было возместить, как, например, стоимость мрамора, которым отделали все ванные комнаты, или сделанную по особому дизайнерскому проекту кухню. Но венскую люстру, за которую они заплатили четыреста тысяч долларов, можно выставить на аукцион в Нью-Йорке и, возможно, даже получить некоторую прибыль. В доме были и другие вещи, которые можно было продать. Но она также знала, что, как только из дома станут выносить вещи, дети расстроятся, а этого она боялась больше всего. Пытаясь не думать об этом, она улыбнулась Джеку, и он улыбнулся в ответ.

За последние четыре месяца она держалась молодцом, и он восхищался ее выдержкой. Фернанда как-то раз сказала, что было бы интересно узнать, думал ли когда-нибудь Аллан, какую боль все это причинит ей. Зная его, Джек подозревал, что Аллан меньше всего думал об этом. Все его мысли были только о бизнесе и о деньгах. Временами Аллан был занят только собой. Так было в период его головокружительного взлета к вершинам предпринимательской славы, так было и во время крушения его империи. Он был красивым, обаятельным, умным парнем, но было ему свойственно самолюбование, этакий нарциссизм. Даже его самоубийство – и то объяснялось его собственным отчаянием, которым он упивался, совершенно не думая ни о жене, ни о детях. Джеку очень хотелось бы сделать для Фернанды больше, но пока он делал то, что мог.

– Вы куда-нибудь едете этим летом? – спросил он, откидываясь на спинку кресла.

Он был мужчиной приятной наружности. Учился в школе бизнеса вместе с Алланом, а после этого изучал юриспруденцию. Все трое давно знали друг друга. В его жизни были горькие страницы. Его жена была адвокатом. Она умерла от опухоли мозга в возрасте тридцати пяти лет. Он так и не женился снова, а детей они не успели завести. Собственная утрата заставила его с особым сочувствием относиться к горю Фернанды, тем более что он завидовал тому, что у нее есть дети. Он особенно сильно беспокоился о том, на какие средства будет она жить после того, как они расплатятся с долгами Аллана. Он знал, что она подумывает о том, чтобы найти работу в музее или преподавать в школе. Она даже подсчитала, что если будет преподавать в школе, где учатся Эшли и Сэм, а возможно, даже в школе Уилла, ей могут снизить плату за их обучение. Однако для того чтобы прожить, им было нужно гораздо больше. Они прошли путь от нищеты к богатству и вновь впали в нищету. После краха пострадали многие люди, но по милости Аллана в данном случае все было доведено до крайности.

– Уилл едет в спортивный лагерь, а Эш уезжает на озеро Тахо, – сказала Фернанда. – Мы с Сэмом остаемся здесь. Если захотим, всегда сможем сходить на пляж.

Слушая ее, он чувствовал себя виноватым, потому что сам в августе уезжал в Италию и с удовольствием пригласил бы ее и ребятишек, но он ехал с приятелями. В его жизни не было сейчас постоянной женщины, а к Фернанде он всегда был неравнодушен, но знал по собственному опыту, что заговаривать с ней на эту тему еще рано. Аллан ушел из жизни всего четыре месяца назад. А когда умерла его жена, он не встречался с женщинами целый год. Однако за последнее время мысль об этом не раз приходила ему в голову. Ей было нужно, чтобы кто-нибудь заботился о ней. Детям тоже это было необходимо, и он всех их любил. Правда, Фернанда не знала о его чувствах.

– Не съездить ли нам в Нэпу или куда-нибудь еще, когда у детей закончатся занятия в школе? – осторожно предложил он, и она улыбнулась ему.

Они так давно знали друг друга, что она считала его братом. Ей и в голову не приходило, что он хотел бы пригласить ее на свидание и просто ждет подходящего момента. Она уже семнадцать лет не ходила на свидания и даже не думала о том, чтобы снова начать этим интересоваться. На первом плане у нее были дела поважнее. Например, как свести концы с концами и чем накормить детей.

– Дети будут в восторге, – сказала Фернанда в ответ на его приглашение.

– У меня есть приятель, у которого имеется шлюпка. Великолепная парусная шлюпка. – Он пытался придумать, чем бы развлечь ее и порадовать ее детишек, но так, чтобы не показаться слишком назойливым.

Она застенчиво взглянула на него, допивая кофе.

– Детям это понравится. Аллан несколько раз брал их на прогулки на шлюпке. А я страдаю морской болезнью.

Она терпеть не могла яхту Аллана, хотя он ее обожал. Ее начинало тошнить, даже если она просто стояла на палубе. А теперь любой разговор о шлюпках напоминал ей о том, как умер Аллан. Она бы с удовольствием никогда больше не видела ни одной шлюпки.

– Мы придумаем что-нибудь другое, – заботливо сказал он.

В течение последующих двух часов они обсуждали деловые вопросы и закончили работать с документами почти в полдень. Фернанда хорошо понимала ситуацию и принимала решения с полной ответственностью. Легкомыслия она ни в чем не допускала. Ему очень хотелось бы сделать для нее все, что в его силах.

Он пригласил ее на ленч, но она сказала, что у нее еще есть дела и что во второй половине дня она назначена на прием к дантисту. По правде говоря, после разговора с ним о страшной ситуации, в которой она оказалась, ей хотелось побыть одной и просто подышать свежим воздухом. Если бы они пошли на ленч, то разговор неизбежно коснулся бы ее проблем и долгов Аллана. Фернанда знала, что Джек жалеет ее, он был очень добр. Но это заставляло ее чувствовать себя брошенной и жалкой.

Распрощавшись с ним, она почувствовала облегчение и поехала на Пасифик-Хейтс. Когда она отклонила приглашение Джека на ленч, он пообещал прийти к ним на следующей неделе на обед и сказал, что позвонит ей. Ладно, подумала она, в присутствии детей по крайней мере не придется без конца обсуждать с ним страшную ситуацию, в которой она оказалась. Он был человеком очень прагматичным и объяснял ситуацию слишком уж прямолинейно, не сглаживая острых углов. Она бы очень удивилась, если бы узнала, что он имеет в отношении ее какие-то романтические намерения. Такое ей и в голову не приходило, хотя они часто встречались. Она всегда считала его хорошим и надежным, как скала, другом и жалела, что он так и не женился второй раз. В разговорах с ней и Алланом он всегда утверждал, что не нашел подходящей женщины. Она знала, что он очень любил свою жену, и Аллан не раз предупреждал, чтобы она не надоедала ему и не знакомила с подругами, поэтому она этого не делала. О том, что он как-то по-особому относится к ней, она и не думала.

Фернанда была по уши влюблена в Аллана и продолжала его любить. И несмотря на все его недостатки и на хаос в делах, который он после себя оставил, она считала его великолепным мужем. Она не имела желания кем-нибудь заменять его. Более того, она могла считать себя замужем за ним до конца своих дней и никогда не встречаться с другими мужчинами. Так она и детям сказала. Это в чем-то утешило их, особенно Сэма, но и опечалило: им было жаль ее.

Эшли не раз заговаривала об этом с Уиллом, когда они оставались одни, а матери с Сэмом не было дома.

– Я не хочу, чтобы она навсегда осталась одна, – сказала Эшли старшему брату, который обычно начинал нервничать, когда она поднимала этот вопрос. Он старался не думать о том, что мать может быть с каким-нибудь другим мужчиной, кроме отца. Эшли была более романтичной, чем мать, но прирожденной любительницей устраивать браки.

– Отец умер совсем недавно, – говорил всегда Уилл, который расстраивался всякий раз, когда об этом заходила речь. – Дай ей время. Мама что-нибудь говорила об этом? – вдруг встревожился он.

– Да, она говорит, что не хочет ни с кем встречаться. Она хочет навсегда остаться папиной женой. Это очень печально, – сказала Эшли.

Фернанда по-прежнему носила обручальное кольцо. Она больше не выходила вечерами, не считая выходов с детьми в кино или пиццерию. Да еще пару раз они все вместе ходили в кафе «У Мэл» после игр Уилла.

– Надеюсь, что однажды она кого-нибудь встретит и полюбит, – сказала в заключение разговора Эшли, на что Уилл строго заметил:

– Это нас не касается.

– Касается. Как насчет Джека Уотермана? – высказала предположение Эшли, до которой такие вещи доходили гораздо скорее, чем до ее матери. – Мне кажется, она ему нравится.

– Не говори глупостей, Эш. Они просто друзья.

– Чем черт не шутит. Его жена тоже умерла. И он не женился во второй раз, – гнула свою линию Эшли. Потом вдруг встревожилась и спросила: – Ты думаешь, он гей?

– Конечно, нет. У него полно подружек. А ты со своими намеками просто отвратительна, – сказал Уилл и выскочил из комнаты, как делал всегда, когда она начинала с ним разговоры о несуществующей любовной жизни их матери.

Уилл не хотел думать о матери в этом плане. Она была его матерью, и он не видел ничего плохого в том, что она продолжает оставаться одна, если это ее устраивает, а она сама говорила об этом. Его, например, это устраивало. Его сестрица, несмотря на нежный возраст, была гораздо более проницательной.

Они провели уик-энд, занимаясь своими обычными делами, и в субботу, пока Фернанда сидела на стадионе в Марине, наблюдая за игрой Уилла в лакросс, Питер Морган ехал на автобусе в Модесто. В новой одежде, купленной на деньги, полученные от Эдисона, он выглядел респектабельно и был занят своими мыслями. Человек, который ответил ему, когда он позвонил в общежитие, сказал, что Карлтон Уотерс зарегистрирован здесь. Это было второе общежитие, куда он позвонил. Он не знал пока, что скажет при встрече. Ему необходимо было прощупать Уотерса, посмотреть, как у него складывается жизнь. Даже если сам Уотерс не пожелает браться за это дело после двадцати четырех лет отсидки в тюрьме за убийство, то он наверняка знает парней, которых такая работа заинтересует. Питер пока не предполагал, каким образом он намерен получить от него эту информацию, особенно если он не пожелает сам браться за это и такое предложение его обидит. «Исследование», как это называл Эдисон, было не такой простой задачей, как представлялось поначалу. И в автобусе по дороге в Модесто Питер обдумывал возможные варианты своей тактики.

Как оказалось, общежитие находилось совсем рядом с автобусной остановкой, и Питер решил прогуляться пешком. Лето вступало в свои права, было жарко. Он снял бейсбольную кожаную куртку и закатал рукава сорочки. Пока он добрался до дома по указанному адресу, его новые ботинки покрылись пылью. Однако, поднимаясь по ступеням лестницы к входу в общежитие, он все-таки выглядел как бизнесмен.

Войдя внутрь, он подошел к конторке и спросил Уотерса. Ему ответили, что он ушел, и Питер вышел из помещения и стал ждать снаружи. Никто не знал, куда он ушел и когда вернется. Человек за конторкой сказал, что у Уотерса где-то в этом районе есть родственники и что, возможно, он поехал к ним или отправился куда-нибудь еще со своими дружками. Человек за конторкой твердо знал лишь одно: комендантский час в девять и к тому времени Уотерс вернется.

Питер долго ждал, сидя на крыльце, и в пять часов стал подумывать о том, что пора бы пойти куда-нибудь перекусить, но тут заметил знакомую фигуру, медленно приближающуюся к нему по улице в сопровождении двух парней. Фигура у Уотерса была впечатляющая. Он походил на баскетболиста: обладал мощным телосложением, был высок и широк в плечах. В тюрьме он упорно занимался бодибилдингом, и результат был налицо. Питер понимал, что в другом месте и в другое время он мог бы показаться страшным человеком, хотя, насколько ему было известно, за двадцать четыре года пребывания в тюрьме никаких злостных выходок за ним не замечалось. Эта информация не очень успокаивала Питера. Вполне возможно, что его предложение приведет Уотерса в такую ярость, что он изобьет его до полусмерти за одно лишь то, что Питер обратился к нему с этим. Драться с ним Питеру совсем не хотелось.

Уотерс, медленно переходя улицу, смотрел прямо на Питера. Они сразу же узнали друг друга, хотя и не были близко знакомы. Это был именно такой человек, какого велел ему найти Эдисон: настоящий профессиональный уголовник, а не какой-то любитель. Хотя теперь стараниями Эдисона он тоже перешел в высшую лигу. Правда, Питер отнюдь не гордился этим. Напротив, ему очень не нравилось то, что он делал, но у него не было выбора.

Они кивнули друг другу. Питер стоял, поджидая его, на крыльце, и Уотерс приблизился, глядя ему прямо в глаза настороженно и даже враждебно. Он поднялся по ступеням.

– Ищешь кого-нибудь? – спросил Уотерс, и Питер кивнул в ответ, не уточняя, кого именно он ищет.

– Как твои дела? – спросил Питер. Они кружили друг возле друга, словно бойцовые петухи, и Питер боялся, что Уотерс на него набросится. Двое других, Малькольм Старк и Джим Фри, стояли поодаль, наблюдая, как будут развиваться события.

– У меня все в порядке. У тебя тоже? – сказал Уотерс. Питер кивнул в ответ.

Они по-прежнему в упор смотрели друг на друга, словно их глаза притягивались, как магнит к металлу. Питер не знал, как начать разговор, хотя чувствовал, что Уотерс понимает, что он пришел, чтобы поговорить с ним. Не сказав Питеру ни слова, он повернулся к своим приятелям и предупредил, что придет через минутку. Проходя мимо Питера, они оба окинули его взглядом, и дверь за ними захлопнулась. Уотерс снова взглянул на него.

– Ты хотел поговорить со мной? – спросил он. Питер снова кивнул и вздохнул. Все было труднее, чем он предполагал, и гораздо страшнее. Однако дело сулило огромные деньги. Трудно было предугадать, как отреагирует на его предложение Уотерс и что он скажет. Но здесь было не место говорить о таких вещах. Уотерс сразу же почувствовал, что речь пойдет о чем-то важном. Иначе и быть не могло. За четыре года пребывания в тюрьме, когда они были там оба, они не обменялись и десятком слов, а теперь вот Питер приехал аж из Сан-Франциско, чтобы поговорить с ним. Уотерсу было любопытно услышать, о чем пойдет речь и что заставило Питера трястись три часа в автобусе и прождать его целый день. Питер выглядел как человек, на уме у которого что-то важное.

– Может быть, поговорим где-нибудь? – без обиняков сказал Питер, и Уотерс кивнул.

– Тут неподалеку есть парк, – сказал он.

Уотерс правильно понял, что Питер не захочет говорить с ним в баре, или ресторане, или в гостиной общежития, где их могли подслушать.

– Годится, – коротко ответил Питер и следом за ним спустился по ступеням с крыльца.

Он был голоден и очень нервничал, пока они, не говоря друг другу ни слова, шли по улице. Парк находился в десяти минутах ходьбы от общежития. Питер уселся на скамью; Уотерс, помедлив немного, опустился рядом. Усевшись, он достал из кармана жевательный табак. Эту привычку он приобрел в тюрьме. Питеру жевательного табака он не предложил. Посидев некоторое время, Уотерс взглянул на него с раздражением, смешанным с любопытством.

Питер относился к разряду осужденных, к которым Уотерс не испытывал уважения. С его точки зрения, Питер был болваном с деньгами, который по чистой глупости позволил себе разориться, а потом лизал задницу тюремному надзирателю, чтобы получить работу в конторе. Уотерс же много времени провел в одиночном заключении. В тюрьме он встречался с убийцами, насильниками и похитителями людей, а также с рецидивистами, которые сделали сюда по нескольку ходок. Вынесенный Питеру приговор к четырем годам тюремного заключения был сущим пустяком по сравнению с двадцатью четырьмя годами.

Независимо от того, был ли он виновен или стал невинной жертвой правосудия, большую часть своей жизни Уотерс провел в тюрьме, и такие, как Питер Морган, его не интересовали. Но если человек приехал аж из Сан-Франциско, чтобы поговорить с ним, он был готов выслушать его, но не более того. Все это было написано на его физиономии, когда он, выплюнув табачную жвачку, повернулся и взглянул на Питера. Как и раньше, когда Питеру изредка приходилось встречаться с ним взглядом в конторе надзирателя, у Питера по спине пробежали мурашки. Уотерс ждал. Питер понимал, что должен начать разговор, но просто не решался это сделать. Уотерс снова сплюнул.

– Выкладывай, что у тебя на уме, – потребовал Уотерс, глядя ему в глаза. Сила его взгляда была такова, что у Питера перехватило дыхание. Но отступать было поздно.

– Кое-кто предложил мне одно дело, – начал он, цепенея под взглядом Уотерса.

Уотерс заметил, что у него трясутся руки, и обратил внимание на его новую одежду. И куртка, и ботинки были не из дешевых. Судя по всему, дела у него шли неплохо. А Уотерс за гроши грузил ящики на томатной ферме. Он хотел получить работу в конторе, но ему сказали, что об этом говорить пока рано.

– Не знаю, заинтересует ли это тебя, но я хотел поговорить с тобой. Мне нужен твой совет.

Услышав его слова, Уотерс сразу же почувствовал, что дело тут нечисто. Откинувшись на спинку скамьи, он нахмурился.

– Почему ты решил, что я могу заинтересоваться или захочу помочь тебе? – осторожно спросил он.

– Я и сам не знаю, – сказал Питер, решив играть с ним в открытую, потому что с таким опасным человеком по-другому нельзя. Он понял, что ему предоставляется единственный шанс, и решил не оплошать. – Видишь ли, моя жизнь под угрозой. Когда я попал в тюрьму, я задолжал одному человеку пару сотен тысяч долларов, и теперь он говорит, что может убить меня, когда пожелает. Это, наверное, правда, хотя пока он меня не убил. Он предложил мне одно дело. У меня нет выбора. Если я откажусь это сделать, он угрожает убить моих детишек, и я думаю, что это не пустые угрозы.

– С какими приятными людьми ты, однако, имеешь дело, – заметил Уотерс, вытягивая перед собой ноги и внимательно разглядывая свои покрытые пылью ковбойские сапожки. – Хватит ли у него храбрости сделать это? – с любопытством спросил Уотерс, которому стало жаль Питера.

– Думаю, что хватит. Как видишь, я связан по рукам и ногам. Он хочет, чтобы я сделал для него работу.

– Что за работа? – Голос Уотерса звучал равнодушно, и он продолжал разглядывать свои сапоги.

– Дело серьезное. Очень серьезное. И связано с огромными деньгами. Если будешь участвовать, получишь пять миллионов баксов. Сто тысяч наличными авансом, остальное – по окончании работы.

Сказав ему это, Питер подумал, что, возможно, это не такое уж оскорбительное предложение, как он сначала опасался. Даже если Уотерс не захочет за это браться, предложение было очень заманчивым. Для каждого из них. Уотерс кивнул. Он тоже быстренько все прикинул в уме, однако и виду не подал, что это произвело на него большое впечатление. Он был крепкий орешек.

– А тебе сколько?

И снова Питер ответил честно. Иначе нельзя. Надо соблюдать воровской кодекс чести.

– Десять по завершении работы. Двести тысяч наличными в качестве аванса. Он хочет, чтобы я руководил операцией и нанял для него людей.

– Сколько человек?

– Троих, включая тебя, если ты согласишься.

– Наркотики?

Он не мог даже вообразить, что представляли собой такие суммы в переводе на героин или кокаин. А кроме наркотиков, он не мог представить себе ничего, что приносило бы такой баснословный доход. Но ставки были слишком высоки даже для наркобизнеса. Должно быть, это дело связано с невероятно большим риском, если кто-то предлагает за него такие огромные деньги. Уотерс взглянул на Питера, но тот покачал головой.

– Хуже. Или лучше. В зависимости от того, как на это посмотреть. Теоретически дело довольно чистое. Они хотят, чтобы мы кое-кого похитили, подержали их парочку недель, получили выкуп и, отправив их домой, разбежались. Если повезет, то это не причинит никому никакого вреда.

– Кто же это такой, черт возьми? – спросил Уотерс. – Президент?

Питер чуть не улыбнулся, но сдержался. Дело было серьезное для них обоих.

– Трое ребятишек. Или, если не получится, можно удовольствоваться даже одним.

– Он что, сумасшедший? Платить нам четверым двадцать пять миллионов баксов, чтобы мы сцапали троих ребятишек, а потом отослали их домой? В чем его интерес? Какова сумма выкупа?

Питер очень нервничал, выкладывая ему все подробности, но ему приходилось это делать, чтобы заинтересовать Уотерса.

– Сто миллионов. Он оставляет себе семьдесят пять. Это его идея.

Уотерс присвистнул, долго смотрел на Питера, потом без всякого предупреждения протянул руку и с такой силой схватил Питера за горло, что тот чуть не задохнулся. Питер чувствовал, как вздулись готовые разорваться кровеносные сосуды, а Уотерс, приблизив почти вплотную свою физиономию к лицу Питера, прорычал:

– Если ты вздумал шутить со мной, я убью тебя, и ты это знаешь, не так ли? – пригрозил он.

Свободной рукой он рывком раскрыл воротник сорочки Питера, оборвав все пуговицы, чтобы посмотреть, нет ли там проводков и не подключили ли его копы к подслушивающей аппаратуре, но ничего подозрительного не обнаружил.

– Я говорю правду, – прохрипел Питер, ловя ртом воздух.

Уотерс подержал его в своих клещах еще какое-то время, пока Питер чуть не потерял сознание, потом отпустил и как ни в чем не бывало снова откинулся на спинку скамьи.

– Кто этот человек?

– Этого я не могу сказать, – произнес Питер, потирая горло. Он все еще чувствовал руку Уотерса. – Это условие сделки.

Уотерс кивнул. Такое условие казалось ему правильным.

– Чьи это дети?

– Этого я тоже не могу тебе сказать, пока не получу твоего согласия. Но как только согласишься, ты сразу об этом узнаешь. Он хочет, чтобы ты понаблюдал за ними в течение месяца или шести недель, чтобы узнать их распорядок дня и решить, когда удобнее всего их схватить. А мне еще нужно подыскать место, где мы будем находиться после похищения.

– Я не могу вести наблюдение. У меня работа. – Карл Уотерс сказал это таким тоном, как будто составлял график работы автобазы. – Но я могу это делать по уик-эндам. Где это, в Сан-Франциско? – поинтересовался он. Питер кивнул.