Текст книги "Версальская история"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– А Куп не возражал против того, что с тобой будут жить дети? – спросил Джимми.
– Нет, а что? – удивился Марк. – Я сказал риелтору, что они сейчас в Нью-Йорке и что если они и приедут, то только на каникулы.
– Со слов риелтора я знаю, что Куп недолюбливает детей. Впрочем, я понимаю – он, наверное, боится за мебель, обои и посуду. – Джимми улыбнулся. – Но я, к примеру, только рад, что флигель сдавался вместе с обстановкой.
Наша прежняя мебель вряд ли бы была здесь уместной, поэтому я и отправил ее на хранение. Если уж приходится начинать все сначала, то делать это лучше с чистого листа, чтобы ничто не напоминало о… о прошлом, не так ли?
– Я отдал Дженнет все, кроме своей одежды. Мне казалось, что детям будет легче освоиться в Нью-Йорке, если их будут окружать привычные вещи. Поэтому я рад, что гостевое крыло полностью обставлено – в противном случае мне пришлось бы покупать новую мебель. А это, сам понимаешь, дело долгое, да оно и не для… одинокого мужчины. Уж лучше жить в отеле, на всем готовом. Должно быть, отчасти поэтому я и ухватился за предложение Эйба. Я приехал сюда с двумя чемоданами, развесил костюмы на вешалки – и готово! Я – дома.
– Да, – согласился Джимми. – Ты прав. Я, наверное, тоже не стал бы снимать квартиру без мебели.
Они отправились на корт, но он их разочаровал. Покрытие оказалось слишком жестким и не очень ровным, поэтому они просто немного погоняли мяч и отправились в бассейн. Джимми загорал, Марк проплыл метров четыреста и присоединился к нему. Некоторое время они нежились на солнце, лениво переговариваясь, потом Джимми собрался возвращаться к себе во флигель. Но прежде чем уйти, он пригласил Марка паужин. Среди кухонной утвари он обнаружил все необходимое для барбекю и решил справить новоселье, зажарив на углях несколько бифштексов, которые по привычке купил для двоих.
– Согласен, – кивнул Марк. – В таком случае за мной вино.
Через два часа он был уже у флигеля с бутылкой очень приличного каберне. Сидя на террасе, они разговаривали о жизни, спорте, работе, о детях Марка и о малыше, которого Джимми хотелось бы иметь. Только о женах не было сказано ни слова – эта тема причиняла обоим слишком сильную боль. Марк признался, что не испытывает никакого желания снова встречаться с женщинами, а Джимми ответил, что и он, наверное, никогда не сможет смотреть на женщин и не вспоминать Маргарет. Во всяком случае, в данный момент он думал и чувствовал именно так, хотя ему и было ясно – для тридцатитрехлетнего мужчины это очень непростое решение. В конце концов оба решили, что самое разумное в их положении – плыть по течению, а там видно будет.
Потом они заговорили о Купе – о том, что он собой представляет как личность. Джимми предположил, что, если человек слишком долго придерживается принятого в Голливуде образа жизни, его восприятие действительности в конце концов серьезно искажается или, по крайней мере, претерпевает значительные изменения. Эта теория показалась обоим довольно правдоподобной, к тому же она подтверждалась фактами из биографии Купера, которые оба знали по сенсационным статьям в газетах.
Пока Джимми и Марк сидели на веранде. Куп лежал в постели с Шарлей. Она была весьма разносторонне одаренной в сексуальном плане, и с ней Куп проделывал такие штуки, о которых не помышлял уже многие годы. С Шарлей он чувствовал себя молодым и полным сил, и это ему очень нравилось. Она в свою очередь вела себя с ним то как ласковый котенок, то как тигрица, которую необходимо было укрощать и покорять, поэтому большую часть вечера и ночи Куп был весьма занят. Лишь утром он ненадолго задремал.
Шарлей тем временем спустилась в кухню, чтобы приготовить ему завтрак. Она собиралась удивить Купа изысканным угощением, а потом снова заняться с ним любовью.
Шарлей стояла в кухне в одних трусиках и в сабо на высокой платформе, когда щелкнул замок на двери черного хода. Обернувшись через плечо, Шарлей увидела Марка.
Он был в одном белье, его светлые волосы были всклокочены со сна, в глазах застыло недоумение.
– Привет. Меня зовут Шарлей, – сказала девушка без малейшего смущения. Она даже не сделала попытки прикрыться, просто стояла перед ним с таким видом, словно на ней было вечернее платье и туфли на шпильках. Ее лицо выражало лишь легкое недоумение (Куп сказал ей, что вся прислуга, кроме одной горничной, отправлена им в отпуск), но Марк ничего не заметил, так как смотрел главным образом на высокую пышную грудь, трусики и длинные-предлинные ноги. Ему потребовалась почти минута, чтобы прийти в себя и вспомнить о приличиях.
– Простите, ради бога, – пробормотал он смущенно. – Палома говорила – Куп никогда не пользуется кухней по выходным. А моя кофеварка сломалась… Вот Палома и дала мне ключ, чтобы я мог…
В ответ Шарлен дружелюбно кивнула:
– Понятно! Если хотите, я сварю вам чашечку кофе, пока Куп спит, – сказала она непринужденно, и Марк решил, что перед ним, вероятно, одна из тех молодых актрис или моделей, которых Куп так любил приглашать в гости. Всего пару недель назад он видел его с блондинкой, а Шарлей была брюнеткой, но Марк тут же подумал, что его это не касается. Куп мог менять подружек хоть каждую ночь, если ему это нравилось.
– Нет, спасибо, но… Я, пожалуй, пойду. Извините, что я так… ворвался, – пробормотал он, почти помимо своей воли опуская взгляд. Марк очень хотел не смотреть на ее груди, но это оказалось невероятно трудно, благо что они соблазнительно покачивались перед ним.
– Ничего страшного, – успокоила его Шарлен, которую, казалось, нисколько не смущала собственная нагота. Положение было настолько комичным, что не будь Марк так растерян, он бы непременно рассмеялся.
Пока он приходил в себя, Шарлен сварила большую чашку кофе и протянула ему.
– Вы – один из жильцов Купа, да? – спросила она самым светским тоном, пока Марк, прижимая чашку к груди, осторожно пятился к двери.
– Да, – кивнул он. Интересно, за кого она его приняла?
За грабителя? За постороннего, который зашел с улицы посмотреть, как живут знаменитости? – Знаете, – поспешно добавил Марк, – мне кажется, будет лучше, если вы ничего не скажете Купу. Я больше вас не побеспокою. Завтра же я куплю новую кофеварку и буду готовить кофе сам. – Впрочем, он тут же пожалел о своих словах: Шарлен была потрясающе красивой девчонкой, и Марк хотел бы взглянуть на нее еще разок.
– Не волнуйтесь, я ничего ему не скажу. – Шарлен достала из холодильника пакет с апельсиновым соком и налила в стоявший на подносе стакан. – Хотите сока? – спросила она Марка, который наконец достиг выхода.
– Нет, благодарю вас. Спасибо за кофе, Ша… Шарлей. – И Марк поспешно закрыл за собой дверь. Заперев ее за собой, он перевел дух и вдруг улыбнулся во весь рот. Ему казалось, он только что видел очень яркий и соблазнительный сон. Сама ситуация, впрочем, напоминала эпизод из плохого кино, однако Марк не мог не отдать должного великолепной фигуре и роскошным волосам Шарлей. Она как будто околдовала его – во всяком случае, он до сих пор видел перед собой чувственные изгибы ее тела, хотя и уговаривал себя, что не должен об этом думать.
Все еще посмеиваясь над собой, Марк стал одеваться.
Ему не терпелось рассказать Джимми о своем утреннем приключении. Залпом проглотив кофе, он вышел из гостевого крыла и зашагал к флигелю.
Джимми сидел на веранде, пил кофе и читал газету. Увидев на дорожке Марка, он улыбнулся и приветственно махнул рукой.
– Как дела? – спросил он.
– Ни за что не догадаешься, где я сегодня пил кофе и с кем! – выпалил Марк, забыв поздороваться.
– Конечно, не догадаюсь, – кивнул Джимми. – Но если судить по выражению твоего лица, твой завтрак прошел в приятной обстановке. Ты похож на кота, нализавшегося сметаны.
– Так оно и есть, – со смехом согласился Марк и рассказал другу о сломанной кофеварке, о том, как Палома дала ему ключи от хозяйской кухни, о том, как сегодня утром он отправился туда и наткнулся на Шарлей, которая стояла перед ним в чем мать родила.
– Похоже, мое появление ее ни капли не смутило, – заявил Марк. – Шарлей держалась так, словно все происходящее для нее – в порядке вещей. Она даже приготовила мне кофе!
– Тебе повезло, – заметил Джимми и тоже улыбнулся. – Я раньше думал – подобные вещи случаются только в кино или в телепостановках.
– Еще как повезло, – согласился с ним Марк. – Представляешь, что было бы, если бы я наткнулся на самого Купа!
Пожалуй, он бы меня выставил к чертовой матери.
– Ну, я думаю, до этого бы не дошло, – возразил Джимми и фыркнул, представив себе Марка в одном белье и обнаженную красотку, подающую ему кофе.
– Она предложила мне и апельсиновый сок, – хвастался Марк. – Но я решил, что лучше не рисковать и не задерживаться в кухне.
– Апельсинового сока у меня нет, могу предложить тебе только еще одну чашечку кофе, – сказал Джимми. – Правда, я, наверное, не сумею подать его тебе так, как эта твоя новая знакомая, зато к кофе у меня есть сливки и ром.
– С удовольствием выпью кофе с ромом – мне нужно привести в порядок нервную систему, – со смехом ответил Марк. Они вели себя как двое подростков, сбежавших с уроков, однако их отношения были куда глубже, чем просто приятельскими, хотя они и познакомились только вчера.
Сходные обстоятельства жизни связали их быстрее и крепче, чем годы обычного общения. В том, что они оказались соседями, оба видели перст судьбы. У каждого были свои друзья, свой круг общения, но в последнее время оба замкнулись в себе, избегали даже самым искренним образом высказанного сочувствия. Это была инстинктивная самоизоляция тяжело раненного зверя, который прячется в нору, чтобы в одиночестве зализывать раны, и им обоим очень повезло, что в своем несчастье каждый нашел себе товарища. Друг с другом и Марку, и Джимми было куда легче, чем с теми людьми, которых они знали, когда еще были женаты. И хотя боль еще даже не начинала затихать, подсознательно оба были рады тому, что у них появилась возможность начать жизнь заново.
После кофе Марк вернулся в гостевое крыло. Он захватил с работы кое-какие документы и теперь хотел с ними поработать. Но после обеда они с Джимми снова встретились возле бассейна. Марк успел съездить в ближайший магазин и купить новую кофеварку; что касалось Джимми, то он все утро распаковывал оставшиеся вещи и раскладывал их по шкафам. Он расставил на видных местах фотографии Маргарет. Как ни странно, Джимми было не так одиноко, когда он постоянно видел ее лицо; фотографии угнетали его гораздо меньше, чем вещи, которыми Маргарет пользовалась когда-то, поэтому-то он и сдал их на хранение. Кроме того, несколько раз по ночам он просыпался с ужасной мыслью, что не помнит ее лица; теперь же ему было достаточно бросить взгляд на фотографию, чтобы немного успокоиться.
– Ну, как работа? – спросил Джимми у Марка, лениво вытянувшись в полосатом шезлонге. – Все сделал или оставил на завтра?
– Да, сделал почти все, – улыбнулся Марк. – И еще я купил новую кофеварку. Завтра утром надо будет вернуть Паломе ключи от черного хода. Надеюсь, у нее не будет никаких неприятностей. Сам я туда больше не пойду! – Он представил себе Шарлей и снова улыбнулся.
– Чего-то подобного следовало ожидать, – заметил Джимми, имея в виду Купа. – Сегодня ты столкнулся с голой девицей в кухне, а завтра с полдюжины обнаженных красоток будут плескаться в бассейне, когда ты явишься сюда загорать. Что ты будешь делать тогда?
– Пойду на корт, – кротко сказал Марк и покачал головой. – Разумеется, ты прав – Куп ведет себя так, как он привык; возможно, он не может иначе, и я был к этому готов. К чему я оказался не готов, это к тому, что мне придется наблюдать за его проказами из первого ряда партера.
– По-моему, занятие не хуже прочих, – заметил Джимми.
Они просидели у бассейна еще полчаса, неспешно болтая о самых разных вещах. Вдруг позади них негромко скрипнула калитка забора, которым был обнесен бассейн.
Обернувшись, оба увидели высокого мужчину с густыми седыми волосами, в облегающих джинсах, крахмальной голубой сорочке и мягких кожаных туфлях из крокодиловой кожи. Выглядел он безупречно, и оба приятеля невольно подтянулись, словно подростки, которых директор школы застал за каким-то неподобающим занятием. Впрочем, пользоваться бассейном им было разрешено по договору, и Куп, увидев их из окна, спустился вниз только затем, чтобы познакомиться со своими жильцами.
– Прошу вас, сидите! – Куп поднял обе руки успокаивающим жестом и ослепительно улыбнулся. – Я хотел только поприветствовать моих гостей.
Услышав слово «гости», Джимми и Марк переглянулись.
Если они и были гостями, то весьма прибыльными – с каждого из них Куп получал по десять тысяч долларов в месяц.
– Мы ведь еще не знакомы, – продолжал тем временем актер. – Меня зовут Купер Уинслоу, для друзей просто Куп. – Он пожал руки сначала Марку, потом – Джимми. – Итак, кто из вас живет во флигеле, а кто – в доме? Откуда вы? Чем вы занимаетесь? Были ли вы знакомы между собой раньше?
Судя по этим вопросам, они были интересны Купу не меньше, чем он – им, к тому же Куп улыбался так радушно и приветливо, что друзья почувствовали себя совершенно свободно и непринужденно.
– Я – Марк Фридмен и живу в гостевом крыле, – представился Марк. – Я юрист из Лос-Анджелеса. Мы с Джимми познакомились только вчера, когда он переехал.
– А мое имя – Джимми О'Коннор, – сказал Джимми. – Я социальный работник и живу у вас во флигеле. – Он не привык тушеваться, да и радушие Купа развеяло первоначальную неловкость, но в глубине души оба чувствовали себя будто на экзамене. Это, впрочем, не мешало им незаметно разглядывать знаменитого актера, и в конце концов оба пришли к выводу – все, что говорилось о Купере Уинслоу, было чистой правдой. Природный шарм, умение с первых слов очаровать собеседника, энергичные жесты, простая, но элегантная одежда, подтянутая фигура, правильные черты лица и безупречная прическа – на все это просто невозможно было не обратить внимания и не оценить по достоинству. Выглядел он просто превосходно, и если бы им пришлось гадать, оба не дали бы Купу и шестидесяти, хотя ему и исполнилось семьдесят. Неудивительно, что и мужчины, и женщины были от него без ума. Для многих Купер стал воплощением голливудского стиля, который он поддерживал, несмотря на перипетии своей актерской службы.
Опустившись в свободное кресло. Куп величественно улыбнулся Марку и Джимми.
– Надеюсь, – сказал он, – вы хорошо устроились в своих, э-э-э… новых квартирах?
– Да, разумеется, нам там очень удобно, – поспешил ответить Марк, молясь про себя, чтобы Шарлей не рассказала Купу об их утренней встрече. Он боялся, что она все-таки проболталась и Куп пришел сюда специально, чтобы сделать ему выговор.
– Это замечательный дом, – добавил он льстиво, стараясь не вспоминать об обворожительной женщине в почти невидимых трусиках, которая готовила ему кофе. Джимми в свою очередь понял, о чем думает приятель, и лукаво ему подмигнул.
– Мне тоже всегда нравился мой «Версаль», – сказал Куп, слегка наклонив свою породистую голову. – Заходите как-нибудь ко мне, я покажу вам дом, а потом мы вместе поужинаем, – добавил он, но тут же вспомнил, что у него нет больше ни повара, ни дворецкого, ни даже слуги, который умел бы подавать на стол. Теперь, если Куп хотел пригласить кого-то к обеду, ему необходимо было заказывать обед и нанимать обслугу из ресторана, а ему почему-то казалось, что Эйб этого не одобрит. Паломе же он не особенно доверял; Куп уже убедился, что готовить она умеет, однако, если его гости ей не понравятся, она засыплет все блюда перцем, а потом будет уверять, что «мы в Сальвадор все так кушать».
Для него самого оставалось загадкой, почему он мирится с подобным положением, почему не уволит Палому и не возьмет на ее место кого-то более покладистого. Вероятно, ее упрямство и независимость вызывали в нем если не симпатию, то что-то вроде уважения. Иначе Куп просто не мог объяснить, почему он терпит в своем доме эту своевольную девчонку, которая к тому же позволяет себе не одобрять людей, с которыми он общается.
– Откуда вы приехали в Лос-Анджелес? – спросил он, решив переменить тему.
– Я из Бостона, – первым ответил Джимми. – В Лос-Анджелесе я живу восемь лет, и мне здесь очень нравится.
– А я приехал сюда из Нью-Йорка, – сказал Марк. По привычке он чуть не добавил «с женой и детьми», но вовремя прикусил язык. Ему не хотелось объяснять, как вышло, что он остался один, – это было бы унизительно, к тому же Купа это, скорее всего, не интересовало.
– Вы оба приняли правильное решение, – кивнул Куп. – Я тоже родом с Восточного побережья, но давно уже не выношу тамошний климат, в особенности зимы. Нет, что ни говори, а жизнь в Лос-Анджелесе гораздо приятнее.
– В особенности – в таком дворце, как ваш, – с восхищением заметил Джимми. Куп с каждой минутой нравился ему все больше, и вовсе не потому что он, знаменитость, вот так запросто болтал с ними – людьми, занимающими в жизни куда более скромное положение. Было в нем что-то естественно подкупающее. Даже восхищение, которое Джимми и Марк и не думали скрывать, он воспринимал как нечто само собой разумеющееся, и это тоже располагало к нему обоих приятелей. Он как будто отлично знал, что красив и обаятелен, но ничуть не ставил себе это в заслугу. Внешность, стиль и шарм были его рабочими инструментами, с помощью которых Куп на протяжении полувека зарабатывал себе на жизнь.
– Что ж, надеюсь, вам обоим будет здесь хорошо. А если возникнут какие-то трудности – дайте мне знать, – сказал Куп, и Джимми посмотрел на Марка, ожидая, что тот пожалуется на неработающую плиту и кофеварку, но Марк промолчал. Он уже решил, что починит их сам и вычтет стоимость ремонта из арендной платы за следующий месяц.
Упоминать о кофейной проблеме он по-прежнему не хотел, боясь, что Шарлей вопреки своему обещанию все же рассказала Купу об утреннем инциденте.
Купер еще немного поболтал с жильцами, потом, одарив их одной из своих самых ослепительных улыбок, попрощался с ними и ушел. Марк и Джимми долго смотрели ему вслед, потом переглянулись.
– Вот это да!.. – выпалил Марк. – В его годы – и так выглядеть! Боюсь, что мне с ним не равняться – к семидесяти годам я буду горбатым, плешивым старикашкой в толстенных очках и с палочкой. Если я вообще доживу до семидесяти… – Еще никогда в жизни мужчина не производил на него столь сильного впечатления. Такого красавца, каким Купер Уинслоу оказался вблизи, а не на экране, ему еще не приходилось встречать. Джимми, впрочем, не разделял восторгов друга.
– Все это так, но есть один вопрос, – сказал он, покачивая головой. – Есть там внутри сердце, или все это – просто эффектная внешность, актерское мастерство и отличный портной?
– А если этого достаточно? – философски заметил Марк, думая о Дженнет. Ему казалось – она никогда бы не ушла от такого обаятельного, красивого и остроумного мужчины, как Купер Уинслоу. Рядом с ним Марк чувствовал себя совершенным ничтожеством – во всяком случае, все время, пока Куп сидел с ними у бассейна, он ожесточенно боролся с острейшим комплексом неполноценности.
– Нет, недостаточно, – решительно возразил Джимми. – Ведь все, что бросается в глаза, – это просто привлекательная оболочка, скорлупа, поза. Он говорит красивые слова, но они ничего не значат. Пустые речи и эффектная внешность – вот и весь Купер Уинслоу. Взгляни хотя бы на женщин, с которыми он имеет дело, точнее, которые имеют дело с ним. Сам подумай, какая женщина нужна будет тебе лет через тридцать – скудоумная сексуальная красотка или человек, с которым можно серьезно и искренне поговорить на любую тему?
– Могу я немного подумать над твоими словами? – смиренно осведомился Марк, и оба рассмеялись.
– О'кей, о'кей, – согласился Джимми. – Я ничего не имею против секса, но что потом? Секс сегодня, секс завтра, через тридцать лет – тоже секс! Этак и с ума сойти недолго! Нет, я за разнообразие. У жизни слишком много сторон, граней, чтобы ее можно было свести лишь к плотским удовольствиям и постели.
Маргарет и была такой, многосторонней, многогранной, бесконечно интересной и неисчерпаемой личностью.
Именно личностью! Образованная, жизнерадостная, умная, веселая, сексуальная, она воплощала в себе все, что Джимми было интересно в жизни, и он никогда бы не променял ее ни на одну из красоток Купера Уинслоу. Да и Марк, скорее всего, реагировал на Шарлен на чисто физиологическом уровне, в то время как для жизни ему нужна была такая женщина, как Дженнет. И все же даже Джимми не мог не признать, что, по крайней мере, со стороны Куп выглядел как человек, который обеспечил себя всем необходимым и теперь доволен и счастлив.
– Красотку в трусиках Куп может оставить себе, – сказал Джимми. – Будь у меня выбор, я бы предпочел туфли из крокодиловой кожи. Такие, как у него. Превосходная пара!
– Хорошо, бери себе туфли, а я возьму женщину, – ухмыльнулся Марк. – Слава богу, Шарлей не проболталась, что видела меня у него на кухне.
– Я догадался, что ты только об этом и думал, пока Куп сидел с нами, – рассмеялся Джимми. Марк нравился ему все больше и больше. Он был вполне приличным человеком, придерживавшимся той же шкалы ценностей, что и сам Джимми. Кроме того, с ним было очень легко общаться, и Джимми был рад, что они не только встретились, но и подружились.
– Итак, позади основной пункт нашей программы – знакомство с настоящей кинозвездой, – подвел итог Джимми. – Надеюсь, ты не особенно разочарован.
– Почему это я должен быть разочарован? – удивился Марк.
– Потому что ты небось считал, что актеры, особенно знаменитые, это высшие существа, сотканные из тончайших атмосферных флюидов, а наш мистер Уинслоу – определенно человек из плоти и крови. Хотел бы я знать, кто гладит ему рубашки – уж не та ли длинноногая цыпочка?
Мои рубашки, к примеру, до сих пор выглядят так, словно их корова жевала. Маргарет принципиально их не гладила; она говорила – это противоречит ее религиозным убеждениям. – Маргарет была ревностной католичкой и к тому же убежденной феминисткой. Когда Джимми в первый раз попросил ее постирать и погладить рубашку, она чуть не ударила его подвернувшимся под руку утюгом.
– Я ношу свое барахло в химчистку. Это совсем недалеко, – поделился своим житейским опытом Марк. – Но если говорить откровенно, то во всем, что касается домашнего хозяйства, я полный профан. Например, на прошлой неделе я обнаружил, что у меня нет свежих сорочек, пришлось купить полдюжины новых. Что касается постельного белья и уборки, то я договорился с Паломой – я ей плачу, а она прибирается в комнатах и стирает белье. По-моему, ей нужны деньги, так что, если ты ее попросишь, она не откажется убираться и у тебя. Вообще Палома мне симпатична, – неожиданно добавил Марк. Палома действительно была очень добра к нему; она казалась не только умелой и сноровистой, но и достаточно умной женщиной, хорошо знающей жизнь и не боящейся высказывать свое мнение.
Каждый раз, когда Марк рассказывал ей о своих детях, она старалась успокоить его, и он был бесконечно благодарен ей за это.
– Ну, уборка меня не пугает, – улыбнулся Джимми. – Видел бы ты, как я управляюсь с пылесосом и чисткой ванны. Видишь ли, Маргарет терпеть не могла убираться, поэтому все необходимое я делал сам, для меня это дело привычное.
Марк не решился спросить, чем ж, в таком случае занималась Маргарет. С точки зрения Джимми, который был от нее без ума, она, несомненно, состояла из одних только достоинств. Но когда впоследствии Джимми упомянул, что они познакомились в Гарварде, Марк понял – Маргарет действительно была женщиной незаурядной и талантливой.
– А мы с Дженнет встретились в школе права, – сказал он. – Но она, к сожалению, так и не работала по специальности. Вскоре после того, как мы поженились, Дженнет забеременела в первый раз, а потом ей пришлось заниматься домом и детьми.
– Именно поэтому у нас с Маргарет так долго не было детей, – грустно сказал Джимми. – Она, бедняжка, буквально разрывалась между карьерой и желанием завести ребенка. В вопросе материнства Маргарет была настоящей ирландкой – она считала, что матери должны сидеть дома и воспитывать детей, пока они не вырастут, и не соглашалась ни на какие полумеры вроде детских садов, приходящих нянь, пансионов. Я знал, что так или иначе этот вопрос утрясется, поэтому я особенно не волновался, но… – Чего он не знал, это того, какая беда случится с Маргарет.
Почувствовав, что разговор опять принимает серьезный оборот, Марк и Джимми по обоюдному молчаливому согласию сменили тему и еще немного поговорили о Купе. Было уже около шести вечера, когда Джимми направился к себе.
Сегодня к нему должны были приехать двое коллег, которых он собирался угостить ужином. Джимми приглашал и Марка, но тот тактично отказался, сославшись на то, что ему нужно еще немного поработать. На самом деле он не пошел к Джимми из суеверного страха, что слишком частое общение способно разрушить их отношения, которые начали складываться так удачно. Кроме того, ему хотелось еще раз проштудировать новое налоговое уложение. Как бы там ни было, приятели разошлись по квартирам, уверенные, что воскресный день прошел совсем неплохо. За сегодня они не только лучше узнали друг друга, но и познакомились с самим Купером Уинслоу, и он их, к счастью, не разочаровал. Куп и в самом деле был тем, кем его считали – живой голливудской легендой со всеми характерными для этого высокого титула недостатками и достоинствами.
И пока Джимми шагал по тропинке ко флигелю, Марк поднялся на крыльцо гостевого крыла. Отворяя дверь, он снова представил себе ослепительную красотку в крошечных трусиках и улыбнулся. Ну и счастливец же этот Купер Уинслоу, подумал Марк, оценивающе глядя на себя в зеркало.
