Текст книги "Беттина"
Автор книги: Даниэла Стил
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Даниэла Стил
Беттина
Глава 1
Беттина Дэниелз обвела взглядом облицованную розовым мрамором ванную комнату, улыбнулась и вздохнула. У нее осталось всего полчаса. Но и этого вполне достаточно, чтобы из обыкновенной школьницы превратиться в прекрасную хозяйку званого вечера. Она привыкла тщательно готовиться к такой метаморфозе. Уже пятнадцать лет Беттина была верным адъютантом своего отца, сопровождая его везде и всюду, общаясь с репортерами, отвечая на телефонные звонки его поклонниц, своим присутствием поддерживая его на, рекламных шоу, посвященных выходу в свет его очередной книги. Надо сказать, сочинения Джастина Дэниелза в рекламе вряд ли нуждались. Последние семь книг без труда заняли верхние строчки в списке бестселлеров, который регулярно публиковался в газете «Нью-Йорк Тайме», но так уж положено – новинки надо раскручивать.
Джастину нравилось это занятие. Он любил предстать перед публикой во всем великолепии и потешить свое самолюбие. Женщины находили его неотразимым, принимая автора за героя его романов. Даже Беттина не избежала этого. Непринужденные манеры, неизменное очарование, остроумие, красота – все это делало общение с ним приятным и заманчивым. Подчас забывалось, каким он может быть самолюбивым, эгоистичным, безжалостным. Но Беттина знала его и с хорошей, и с плохой стороны и, несмотря ни на что, очень любила.
Отец был для нее кумиром, спутником, лучшим другом. За много лет она успела хорошо изучить все его недостатки и слабости, пороки и тайные страхи, но еще она знала, что ее отец – человек незаурядных достоинств и у него добрая душа. Она любила его всем сердцем и понимала, что так будет всегда. Случалось, он подводил ее, невольно причинял боль, забывая о своих обещаниях приехать в школу в дорогие для нее дни премьер любительских спектаклей или показательных спортивных состязаний. Ему удалось внушить Беттине, что молодые люди скучны и лучше проводить время в обществе его друзей.
Джастину никогда не приходило в голову, что у нее есть право на детство с пикниками в кругу сверстников, отдыхом у моря, веселыми днями рождения и прогулками в парке. Вместо пикников они ездили в Париж, где останавливались в «Ритце» или «Плаза-Атеней», отдых у моря означал непременно Саутгемптон или Довилль, дни рождения отмечались в компании его друзей либо в нью-йоркском ресторане «21», либо в Беверли-Хиллз, в «Бистро», а прогулки в парке были редкостью. Отец настаивал, чтобы Беттина сопровождала его в нескончаемых прогулках на яхте какого-нибудь из его приятелей. На такую жизнь вроде бы жаловаться нечего, однако самые неравнодушные из друзей Джастина частенько упрекали его в неподобающем воспитании дочери. Они говорили, что он многого ее лишает и ей, должно быть, очень одиноко рядом с отцом, который ведет холостяцкую жизнь со всеми вытекающими отсюда последствиями. Удивительно, что и в девятнадцать Беттине удалось сохранить блеск изумрудных глаз и простодушие, свойственное юности. Правда, порой в суждениях проскальзывала умудренность зрелой женщины – она успела многое повидать. В чем-то она оставалась ребенком в свои девятнадцать лет, а в чем-то была опытнее людей вдвое старше ее, поскольку им за всю свою жизнь вряд ли довелось увидеть столько роскоши и столько гнили.
Ее мать умерла от лейкемии, когда Беттине едва исполнилось четыре года. С портрета в столовой улыбалась голубоглазая блондинка. Кое-что от Татьяны Дэниелз перешло к дочери, но не много. Беттина не была похожа ни на Татьяну, ни на Джастина. От отца ей достались прекрасные темные волосы и зеленые глаза, да и то – у Джастина волосы были черные, а у Беттины – каштановые, цвета выдержанного изысканного коньяка. И в отличие от высокого угловатого отца Беттина была хрупка и изящна, словно фея из сказки. В ее присутствии всегда возникала атмосфера особой нежности, даже сейчас, когда она расчесывала перед зеркалом послушные каштановые локоны.
Беттина взглянула на часы и сделала нехитрый подсчет. Двадцать минут. Как раз, чтобы успеть. Она быстро погрузилась в горячую ванну и с наслаждением расслабилась, наблюдая, как за оконцем медленно падает снег. Первый, ноябрьский снег.
Сегодняшний вечер тоже первый в недавно начавшемся сезоне. Поэтому надо, чтобы он прошел успешно. Так и будет. Не без ее стараний. Беттина мысленно пробежалась по списку приглашенных, обеспокоившись, не отложит ли кто-нибудь визит из-за снегопада, но решила, что это маловероятно. Званые вечера в доме ее отца считались очень престижными, приглашения ждали, затаив дыхание, – вряд ли кто-нибудь упустит возможность побывать у Дэниелза, да еще подвергая себя риску впредь не получить приглашения. Для Джастина Дэниелза приемы являлись существенной частью его жизни. Он устраивал их не реже чем раз в неделю, если не работал над очередной книгой. Приемы славились изысканностью туалетов, присутствием знаменитостей, интересной программой. На званый вечер к Дэниелзам отправлялись как в сказочную страну. Это считалось событием.
Да и посмотреть было на что. Роскошная обстановка, чинные дворецкие, музыканты – пышностью это напоминало восемнадцатый век. Беттина на правах хозяйки скользила от группы к группе и, словно волшебница, всюду поспевала вовремя. Она была душой таких вечеров – неуловимое, прекрасное, редкостное создание. Единственным человеком, не принимавшим всерьез незаурядность Беттины, был ее отец. Любая молоденькая женщина казалась ему не менее прелестной, чем его дочь. Такое небрежение давно задевало ближайшего друга Джастина Айво Стюарта, который обожал его, но не мог смириться с тем, что тот не замечает, как изменилась с годами дочь, как она его боготворит, и не понимает, сколь много значит для нее внимание и доброе слово отца. Джастин лишь посмеивался в ответ на упреки Айво, покачивал головой и отмахивался от друга взмахом руки.
– Не смеши меня. Ей нравится то, чем она занимается. Для нее это наслаждение. Распоряжаться на приемах, устраивать шоу, встречаться с интересными людьми. Она бы очень смутилась, если бы я признался ей, насколько ценю ее помощь. Она и так знает. Да и кто не знает? То, что она делает, – великолепно.
– Ну так и скажи ей об этом. Бог мой, она и секретарь, и домоправительница, и рекламный агент. Обеспечивает все, что входит в обязанности жены, и даже больше.
– И лучше! – со смехом заметил Джастин.
– Я серьезно, – строго возразил Айво.
– Знаю. Кому, как не мне, знать, что ты чересчур печешься о моей дочери.
Айво не смел сказать Джастину, что не делал бы этого, если бы был уверен, что Джастин сам позаботится о Беттине.
А тот относился к жизни легко и непринужденно и этим сильно отличался от Айво, обстоятельно и трезво подходящего ко всему. Да разве мог вести себя легкомысленно издатель одной из крупнейших в мире газет, «Нью-Йорк Мейл»? Кроме того, Айво был старше Джастина, который и сам давно вышел из юного возраста. Первая жена Айво умерла, со второй он развелся, оба брака были бездетными. Он намеренно не хотел детей, потому что считал несправедливым обрекать их на существование в этом сложном мире. И в свои шестьдесят два года не жалел об этом. Хотя, глядя на Беттину, он порой смягчался сердцем и спрашивал себя, не совершил ли он ошибку, оставшись бездетным. Правда, теперь это уже не имеет значения. Слишком поздно думать о детях. Он счастлив и по-своему свободен. Так же, как и Джастин Дэниелз.
Они ходили вдвоем на концерты, в оперу, в гости. Иногда улетали на уик-энд в Лондон, в июле любили отдыхать на юге Франции, встречались с многочисленными и не менее знаменитыми друзьями. Дружба Айво и Джастина была крепка. Оба умели прощать друг другу ошибки и позволяли выражать не только восторг, но и недовольство, поэтому Айво и не скрывал своего отношения к тому, как Джастин ведет себя с дочерью. Последний раз они говорили об этом за обедом в «Ля Кот Баск». Айво ворчал на Джастина:
– Если бы я был на ее месте, старина, я бы на тебя обиделся. Что она от тебя получает?
– Комфорт, поездки, дорогие наряды, высший свет, – он был готов продолжать, но Айво оборвал его:
– Ну и что с того? Думаешь, ей только это надо? Ради Бога, Джастин, подумай о девочке. Она мила, прелестна, но живет в стране грез. Ей хочется стать писательницей, и она задумывается над всем, что видит. Так неужели ты в самом деле считаешь, что ей нужна вся эта показуха, без которой не можешь жить ты?
– Безусловно. Это окружает ее с раннего детства. – Джастин помнил, что сам он рос в бедности и первые миллионы сделал на книгах и сценариях. Бывали хорошие и плохие времена, иногда приходилось совсем туго, но всю жизнь он двигался в одном направлении – вверх. Роскошь, которой он себя окружил, была ему жизненно необходима, она напоминала о том, чего он добился. Посмотрев на Айво поверх чашечки крепкого кофе, он уверенно произнес: – Она не протянула бы и недели без того, что я ей даю.
– Не уверен. – У Айво было больше веры в Беттину, нежели у ее отца. Однажды она станет знаменитой, и, думая об этом, Айво всякий раз улыбался.
Беттина поняла, что надо поторапливаться. Она вылезла из ванны и завернулась в большое розовое полотенце. Платье было приготовлено заранее. Она выбрала великолепное платье из бледного розовато-лилового переливчатого шелка, которое, словно чешуя, сбегало с плеч до пят. Беттина надела шелковое белье, натянула узкое платье и бережно ступила в лиловые, в тон, босоножки с изящными золочеными каблучками. Платье само по себе просто блеск. Беттина не уставала любоваться им, пока взбивала перед зеркалом волосы цвета жженой карамели и накладывала на веки тени того же розовато-лилового оттенка, что и платье. Из драгоценностей она надела аметистовые ожерелье и браслет и бриллиантовые сережки-капельки. Затем бережно сняла с вешалки жакет из зеленого бархата и надела его поверх лилового шелка платья. Жакет мерцал сиреневыми полосками и вкупе с платьем составлял настоящую симфонию красок от фиолетового до насыщенного зеленого, которым так славились мастера Ренессанса. Этот потрясающий туалет отец привез ей прошлой зимой из Парижа, но Беттина носила его с той же непринужденностью и простотой, что и потертые джинсы. Наглядевшись в зеркало и отдав должное роскошному наряду, она забывала о нем. И сейчас будет так же – ведь ей еще много надо сделать. Беттина оглядела уютную спальню, обставленную в провинциальном французском стиле, удостоверилась, что недогоревший камин прикрыт экраном, и последний раз посмотрела в окно. По-прежнему падал снег. Первому снегу всегда радуешься. Беттина улыбнулась и поспешила на нижний этаж квартиры.
Она проверила, как идут дела в кухне, и убедилась, что все готово. Столовая в их доме была настоящим шедевром. Беттина с нескрываемым удовольствием посмотрела на шеренгу канапе и строй серебряных блюд, расставленных всюду в преддверии праздничного пира. В гостиной тоже все было в порядке, а в кабинете отца, откуда по ее распоряжению вынесли всю мебель, репетировали музыканты. Слуги выглядели безупречно, а квартира – божественно: анфилада комнат с музейной обстановкой эпохи Людовика XV, каминами, облицованными благородным мрамором, бронзой в несметном количестве и инкрустированной мебелью, на которую можно было лишь взирать с благоговейным трепетом. Обивка стен – из дамасского шелка кремовых тонов и бархата цвета кофе с молоком, персикового и абрикосового оттенков. Квартира дышала теплом и очарованием, во всем проявлялся безукоризненный вкус Беттины, ее стараниями создавалось все это великолепие.
– Бог мой, ты просто прелестна, дорогая. Услышав голос отца, Беттина обернулась и с радостной улыбкой посмотрела на него.
– Это та вещица, что я привез тебе из Парижа в прошлом году? – спросил Джастин Дэниелз. Только ее отец мог назвать туалет от Баленсиаги, стоящий целое состояние, «вещицей».
– Да, папа. Я рада, что тебе нравится. – И, поколебавшись, добавила почти застенчиво: – Мне тоже нравится.
– Славно. Музыканты приехали? – Он уже успел заглянуть в недра обширного, отделанного деревянными панелями кабинета.
– Они репетируют. Готовы приступить в любую минуту. Хочешь выпить?
Джастин никогда не задумывался о том, чего ему хочется. Она держала это в голове за него.
– Не стоит торопиться. Господи, как я сегодня устал.
Он развалился в глубоком кожаном кресле, а Беттина тем временем пристально смотрела на него. Она тоже могла бы сказать, что устала. Сегодня пришлось встать в шесть часов, чтобы обговорить все детали вечернего приема. Полдевятого она отправилась в школу, а потом помчалась домой, чтобы принять ванну, переодеться и успеть проверить, все ли готово. Но об этом она не сказала отцу ни слова. И никогда не говорила.
– Ты начал новую книгу? – заинтересованно и почтительно спросила Беттина. Отец кивнул и улыбнулся.
– Ты всегда внимательно следишь за моей работой.
– Конечно, – потупилась она.
– Отчего так?
– Я должна о тебе заботиться.
– И только?
– Конечно, нет. Твои книги прекрасны, я их очень люблю, – с этими сдовами она подошла к отцу, наклонилась и поцеловала его в лоб. – И тебя я очень люблю.
Джастин улыбнулся и мягко похлопал ее по плечу. Беттина встрепенулась, заслышав стук входной двери.
– Кажется, кто-то пришел. – Ей было неспокойно, потому что отец в самом деле выглядел усталым как никогда.
Через полчаса дом уже был полон гостей. Слышался смех, разговоры, звон бокалов. Все блистало остроумием, весельем, злословием, причем иногда эти качества сочетались в одном человеке. Совокупная длина вечерних платьев составила бы не одну милю, были представлены все цвета радуги, каскады всевозможных драгоценностей, ослепительно белые сорочки мужчин в черных смокингах были застегнуты запонками, украшенными жемчугом, ониксом, а то и маленькими сапфирами и бриллиантами. Среди присутствующих добрая сотня были знаменитостями, а остальные две – ничем не примечательными гостями, любителями шампанского, икры, танцев под оркестр, желающими взглянуть на знаменитого писателя и, если повезет, перекинуться парой слов с Джастином Дэниелзом и его окружением.
Беттина скользила между гостями, стремительная, изящная. Она неназойливо следила, чтобы все были представлены друг другу, чтобы не кончалось шампанское и было вдоволь закусок, чтобы отцу подали сначала виски, а уж потом бренди, и чтобы сигары всегда были у него под рукой. Когда он затевал легкий флирт с какой-нибудь дамой, Беттина старалась держаться на расстоянии. В то же время она не забывала провожать к нему важных гостей сразу по прибытии. Ей все удавалось с блеском. Айво считал, что нет никого прекрасней Беттины, во всяком случае на этом вечере. И он в который раз пожалел, что она не его дочь.
– Вижу, что ты не изменяешь себе, Беттина. Устала? Наверное, валишься с ног?
– Глупости, мне это нравится. Однако Айво видел, что взгляд у нее слегка утомленный.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – предложила Беттина.
– Перестань ухаживать за мной как за гостем. Давай лучше присядем.
– Может быть, попозже?
– Нет, сейчас.
– Ладно, Айво, будь по-твоему. – Беттина посмотрела в его бездонные синие глаза. За многие годы она полюбила его доброе лицо. Они прошли в уголок у окна, сели на диван и некоторое время молча смотрели, как падает снег. Потом Беттина вновь перевела взгляд на Айво. Густая белая шевелюра была на редкость хороша. Айво Стюарт всегда выглядел великолепно. Такой уж он был мужчина. Моложавый, высокий, стройный красавец с синими глазами, всегда готовыми подарить улыбку. А ноги – таких длинных Беттина не видела ни у кого. Ребенком она звала его Высоким Айво. Беттина вдруг невольно нахмурилась и озабоченно спросила: – Ты заметил, что папа сегодня выглядит очень устало?
Айво отрицательно покачал головой.
– Нет, зато я заметил, что устало выглядишь ты. Что-нибудь стряслось? Беттина улыбнулась.
– Ничего, если не считать экзаменов. И как это ты все замечаешь?
– Просто я люблю вас обоих, а твой отец частенько ведет себя как старый олух и не видит дальше своего носа. Известное дело, писатели! Можно упасть замертво, а они перешагнут через тебя, говоря о концовке пятнадцатой главы второй части. Твой отец не исключение.
– Может быть, только он пишет лучше.
– Это, конечно, его оправдывает.
– Ему не нужны оправдания. – Беттина произнесла это очень мягко и сумела выдержать внимательный взгляд Айво. – Чудесно все, что он делает.
«Даже если он и не самый примерный отец, – подумала она, – но писатель-то он первоклассный!» Однако вслух Беттина никогда не решалась произнести это.
– Ты тоже все делаешь чудесно.
– Спасибо, Айво. Ты всегда скажешь что-нибудь приятное. А теперь мне пора, – с этими словами Беттина неохотно поднялась и разгладила платье. – Возвращаюсь к роли гостеприимной хозяйки.
Веселье закончилось только в четыре утра. Когда Беттина медленно поднималась к себе в спальню, у нее ныло все тело. Отец уединился в кабинете с несколькими близкими друзьями, а ей пришлось потрудиться. Слуги в основном успели все привести в порядок, музыканты, получив гонорар, разошлись по домам, с прощальными поцелуями и благодарностями ушли последние гости. Мужья сопровождали закутанных в меха жен к лимузинам, которые все это время терпеливо ждали хозяев под падающим снегом. Подойдя к дверям своей комнаты, Беттина на минуту задержалась и посмотрела в окно. Было очень красиво: город казался мирным, тихим и белым. Постояв у окна, Беттина вошла в комнату и закрыла дверь.
Она бережно повесила плечики с туалетом от Баленсиаги в шкаф, надела ночную рубашку из розового шелка и нырнула в постель на ароматные простыни, которые горничная незадолго до того поменяла. Лежа в кровати, Беттина вновь возвращалась в мыслях к событиям минувшего вечера. Все прошло гладко. Как всегда. Она зевнула и задумалась о следующем вечере. Когда отец его устроит: через неделю или через две? Интересно, понравились ли ему музыканты? Забыла спросить. А икра… какого он мнения об икре? Она еще раз зевнула и погрузилась в сон.
Глава 2
«Хочешь с нами пообедать в полдень».
Беттина прочла записку отца за утренним кофе. Собираясь в школу, она надела серые габардиновые брюки и темно-синий кашемировый свитер. Уже в пальто из тяжелого красного драпа и зимних сапогах, в которых, как она надеялась, ей будет не страшен снег, она набросала ответ на обороте листка:
«Еще бы не хочу, но что поделать – экзамены! Желаю приятно провести время. Увидимся вечером. Твоя Б.»
Она целую неделю говорила отцу об экзаменах. Да разве он помнит обо всех подробностях ее жизни! Он сейчас думает только о своей книге, она занимает все его помыслы. Ее школьные дела недостойны внимания отца, это понятно. Она и сама не слишком-то увлечена ими. По сравнению с ее второй жизнью учеба – такое пресное занятие. В глубине души Беттина сознавала, что хоть школа и вносит здоровое разнообразие в ее жизнь, но все-таки это не ее стихия. В школе она ощущала себя сторонним наблюдателем. Она так и не влилась в коллектив. Кроме того, слишком многие знали, кто она такая. На нее так и пялились, затаив дыхание, будто она какая-то диковина. Но Беттину раздражал повышенный интерес к ее персоне. Ведь не она же пишет книги. Она всего-навсего дочь писателя.
За спиной мягко закрылась дверь, и Беттина направилась в школу, по пути мысленно пробегая конспекты, которые делала, готовясь к экзамену. Трудно взбодриться после трехчасового сна, но экзамен надо сдать во что бы то ни стало. Пока она ни разу не получала плохих отметок. Может быть, это было еще одной причиной, по которой одноклассники держались от нее в стороне. Ах, зачем она позволила отцу уговорить себя? Надо ли продолжать учение, когда единственное желание – найти укромный уголок, где можно было бы написать пьесу? И все. Только это… Лифт доставил ее на первый этаж, а Беттине так хотелось еще помечтать. Вот бы написать такую пьесу, которая стала бы гвоздем сезона! Но, видимо, на это потребуется время. Может быть, лет двадцать или тридцать.
– Доброе утро, мисс.
Она улыбнулась швейцару, который приветствовал ее, приподняв фуражку. На улице было так холодно, что хотелось немедленно. вернуться в квартиру. Первый же глоток воздуха словно иголками уколол горло. Беттина поймала такси – сегодня не тот день, чтобы, прикидываясь скромницей, добираться в школу автобусом.
– А где Беттина? – удивленно спросил Айво, когда Джастин присоединился к нему в просторном баре, обычном месте встреч в «21».
– Очевидно, она не сможет прийти. Я забыл сказать ей об этем вчера, поэтому оставил записку, а сегодня утром прочел ответ. Что-то про экзамены. Надеюсь, что за этим не кроется ничего другого.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, просто надеюсь, что она не связалась с каким-нибудь дурачком в школе.
Друзья знали, что у Беттины еще никого не было. Джастин не оставлял ей на это времени.
– Хочешь, чтобы она всю жизнь была привязанной к тебе? – подозрительно спросил Айво, оторвавшись от мартини.
– Едва ли это возможно. Но надеюсь, что она сделает разумный выбор.
– А разве есть повод думать, что она поступит иначе? – Айво с интересом наблюдал за другом. В глазах Джастина по-прежнему сквозила усталость, которую заметила прошлым вечером Беттина.
– Видишь ли, Айво, женщины не всегда делают правильный выбор.
– А мужчины, что, всегда?! – воскликнул в изумлении Айво. – У тебя есть причина подозревать, что она с кем-то встречается?
Джастин покачал головой.
– Нет, но кто знает? О, как я ненавижу этих юных негодяев, которые дурачат наивных девушек! Только за этим они и ходят в школу.
– Как и ты когда-то, – с широкой улыбкой заметил Айво.
Джастин метнул недобрый взгляд и заказал виски.
– Не обращай на меня внимания. Что-то мне нехорошо.
– Видимо, вчера хватил лишку? – безучастно спросил Айво.
– Не знаю. Может быть. С ночи желудок совсем расстроился.
– Старость не радость.
– Может, ты помолчишь, если уж не получается сказать ничего умного? – Джастин взглядом дал понять Айво, что тот зашел слишком далеко. Друзья рассмеялись. Несмотря на несхожесть взглядов на Беттину, они никогда не ссорились. Она была единственным источником разногласий между ними. – Кстати, не заинтересует ли тебя предложение совершить поездку в Лондон в ближайший уик-энд?
– С какой целью?
– А я почем знаю? Сходим в театр, поволочимся за девушками, спустим денежки. Как обычно.
– Я думал, ты начал работать над новой книгой.
– Ну и что? Начал, да застрял. Хочется развлечься.
– Увидим. Ты, верно, не обращаешь внимания, но в мире идут войны, не говоря о путчах. Для газеты будет лучше, если я останусь на месте.
– Но мир не перевернется, если ты уедешь на пару дней. Кроме того, газета и есть ты. Кому, как не тебе, быть за все в ответе? Сам провинишься, сам себя и накажешь.
– Ну, спасибо! Я тебе это припомню. Кстати, кто составит нам компанию за обедом?
– Джудит Эббот, драматург. Беттина сойдет с ума, когда узнает, что она упустила. – Джастин уныло – посмотрел на Айво и заказал еще порцию виски. От Айво не укрылся испуганный взгляд друга.
Но Айво не мог понять, в чем дело. Он мягко дотронулся до руки Джастина и спросил едва ли не шепотом:
– Джастин… что с тобой? Тот не смог ответить сразу.
– Не знаю. Что-то вдруг схватило… Раньше никогда такого не было.
– Хочешь пересесть с табурета в кресло? Но было уже поздно – Джастин рухнул на пол. Две женщины, мирно беседовавшие у стойки бара, в ужасе вскрикнули. Лицо Джастина страшно скривилось, словно он пытался превозмочь невыносимую боль. Айво лихорадочно засуетился, призывая помощь. Дежурные медики ресторана прибыли спустя несколько минут, и все это время Айво держал друга на руках и молил нёбо, чтобы помощь не пришла слишком поздно. Но она опоздала. Рука Джастина Дэниелза безжизненно опустилась на пол в тот момент, как подоспели врачи, которые тут же взялись за дело, а полиция отогнала любопытных.
Реанимация продолжалась полчаса. Айво безнадежно наблюдал, как врачи бьются за жизнь Джастина, делают ему искусственное дыхание, дают кислород. Айво не переставал молиться за друга. Но ничего не помогло. Джастин Дэниелз был мертв. Когда врачи накрыли его лицо, Айво, не стесняясь, заплакал. Его спросили, не желает ли он сопровождать тело до морга. В морг? Джастина? Невозможно. Но это так. И они отправились в больницу.
Айво вышел оттуда через час, землисто-серый и растерянный. Вот и все, теперь только надо сказать Беттине. И он вздрогнул, подумав об этом. Господи, что он ей скажет? Какие выберет слова? С чем она останется после этого? И с кем? На всем свете у нее никого не было, кроме Джастина. Ни единой души. Она устраивала лучшие приемы в Нью-Йорке и была знакома со столькими знаменитостями, скольких не знал даже ведущий светской хроники в «Таймс», но это все, что она имела. Еще у нее был Джастин. И теперь его не стало.
