Текст книги "Все семь волн"

Автор книги: Даниэль Глаттауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава девятая

Через три месяца

Тема:Да, я

Привет, Лео!

Дипломированный куратор моей слегка помятой психики считает, что я вполне могу спросить тебя, как ты поживаешь. Так как ты поживаешь? Что мне передать заботливой госпоже психотерапевтине? Надеюсь, не «ВНИМАНИЕ! ДАННЫЙ АДРЕС БОЛЬШЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ…»?

Привет,

Эмми

Через три дня

Тема:Я, еще раз

Привет, Лео!

Я только что по телефону прочла своей психотерапевтине тот мейл, который отправила тебе во вторник. Она говорит: «И вы еще удивляетесь, что не получили ответа?» Я говорю: «Нет, совсем не удивляюсь». Она: «Но вы же хотите знать, как он поживает?» Я: «Конечно». Она: «Тогда вы должны спросить его об этом так, чтобы иметь надежду получить ответ». Я: «Вот как? А как же мне его получше спросить?» Она: «Дружелюбнее». Я: «Но мне не хочется быть дружелюбной». Она: «Ничего подобного. Вам хочется быть дружелюбной, но не хочется в этом признаваться. Вы просто не хотите, чтобы он подумал, что вам хочется быть дружелюбной». Я: «Что он там подумает – мне плевать». Она: «Вы и сами в это не верите!» Я: «Да, вы правы. Вы прямо как рентгеновский аппарат». Она: «Спасибо, это моя работа». Я: «Так что же мне делать?» Она: «Во-первых, делайте все, что, по-вашему, для вас хорошо. Во-вторых, спросите его дружелюбно, как он поживает».

Через пять минут

Тема:Я, второй раз

Привет, Лео!

Еще раз, на этот раз дружелюбно: «Как ты поживаешь?» Я могу еще дружелюбнее: «Привет, Лео! Как ты поживаешь?» А теперь – максимум дружелюбия: «Дорогооооой Леееео! Как ты поживаешь? Каааак ты поживааааешь? Как дела? Как прошло Рождествооо? Что хорошего в новом годууу? Кааак жиииизнь? Каааак любоооовь? Как „Пэм“» (Извини – Пааамеееела!)?

С максимально дружелюбным приветом,

Эмми

Через два часа

Тема:Я, в третий раз

Привет, Лео!

Это опять я.

Забудь весь этот бред, который я тебе только что писала. А хочешь, я открою тебе один секрет? (Это одна из моих самых любимых цитат из Лео. При этом я всегда представляю себе тебя в стельку пьяным.) Хочешь, я открою тебе один секрет? Мне просто приятно писать!

Завтра я скажу своей психотерапевтине: «Я написала ему, что мне приятно писать». Она скажет: «Но это же была только половина правды». Я: «А что было бы всей правдой?» Она: «Вы должны были написать: „Мне просто приятно тебеписать“. Это отражало бы реальную картину». Я: «Но я же никому больше не пишу. Поэтому если я пишу, что мне просто приятно писать, то это автоматически означает, что мне приятно писать ему».Она: «Но он же этого не знает». Я: «Знает. Он хорошо знает меня». Она: «Мне трудно себе это представить. Вы ведь сами себя не знаете, поэтому и стали моей пациенткой». Я: «Спасибо. Сколько я вам должна за это оскорбление?»

Лео, все вокруг меняется, только буквы остаются прежними. На меня это оказывает благотворное действие – держаться за них. У меня такое ощущение, что я хотя бы таким способом сохраняю верность самой себе. Ты можешь не отвечать мне. Я думаю, так было бы даже лучше. Наш с тобой поезд ушел. «Бостон» (и то, что к нему привело) с опозданием в один год вышвырнул меня на перрон. Сейчас я сижу в мрачном купе какого-то совершенно другого вагона и пытаюсь для начала сориентироваться. Пункт назначения неизвестен, промежуточные станции еще не обозначены на табло, даже направление пока указано условно. Глядя сквозь матовое стекло маленького окошка на проплывающие мимо пейзажи, я испытываю желание хотя бы время от времени делиться с тобой своими впечатлениями: узна ю ли я что-нибудь и что это могло бы значить. Ты не возражаешь? Я знаю, что мои впечатления найдут у тебя надежное пристанище. А если ты когда-нибудь захочешь рассказать мне о своем путешествии, о своих железнодорожных приключениях в экспрессе «Пэм», я буду рада выслушать тебя.

Пока!

И одевайся теплее: говорят, зима возвращается. Холодный воздух вызывает острые респираторные заболевания и сужает поле зрения: человек смотрит только вперед, туда, где, по его мнению, находится цель поездки, и не смотрит по сторонам, где как раз и происходит все то, ради чего стоило отправляться в путь.

Эмми

Через два дня

Тема:Хотелось бы только знать…

а) …удаляешь ли ты мои мейлы, не читая

б) …удаляешь ли ты их, прочитав

в) …сохраняешь ли ты их, прочитав

г) …получаешь ли ты их вообще.

Через пять часов

RE:

в

На следующее утро

Тема:Правильный ответ!

Это самый правильный ответ, Лео! И как подробно ты обосновал и прокомментировал его, как изящно сформулировал и оформил! Твой ответ, случайно, не спровоцировал писчую судорогу с последующим тендовагинитом в области запястья или что-нибудь подобное?

С дружеским приветом,

Эмми

Через два дня

Тема:Анализ «в»

Привет, Лео!

Ты конечно же знал, как окрыляюще подействует на мою фантазию твое первое и единственное буквенное пожертвование за последние четыре месяца. Что же, интересно, хотел выразить этим ответом лингвопсихолог Лео Лайке? Какую цель он преследовал?

а) Хотел ли он посредством самого маленького из всех когда-либо письменно поданных признаков жизни занять первое место в моей личной книге рекордов?

б) Подвигла ли его на это мысль о том, что получательница «в» наверняка посвятит вместе со своим психотерапевтом целый час глубоким раздумьям о разнице между «в» со скобкой и «в» без скобки, голым, девственным, как это можно наблюдать у Лайке?

в) Хотел ли он «взять слово» в перфекционистско-минималистской манере, чтобы (опять) показаться своей собеседнице более интересным, чем это уместно в данной ситуации?

г) Или его интересовало исключительно содержание? Возможно, он хотел сказать: «Да, я продолжаю сохранять Эмми, но писать ей решительно не собираюсь. Однако я достаточно вежлив, чтобы сообщить ей об этом. Я посылаю ей знак, тощий, как скелет, но все-таки знак, самый крохотный, какой только можно себе вообразить, но – знак». Я посылаю ей две дырки от обгрызенного кренделя. Я правильно определила происхождение этого знака?

В радостном ожидании следующей буквы,

Эмми

Через три часа

RE:

Встречный вопрос, дорогая Эмми. Когда ты «решительно» говоришь «КОНЕЦ» (как четыре месяца назад, на следующий день после того – возможно, ты еще сможешь припомнить, после чего), что ты имеешь в виду?

а) КОНЕЦ?

б) КОНЕЦ?

в) КОНЕЦ?

г) КОНЕЦ?

И почему ты не сообразуешь свои действия ни с одним из этих пунктов – ни с а), ни с б), ни с в), ни с г)?

Через тридцать минут

RE:

1. Потому что я люблю писать.

2. О'кей. Потому что я люблю писать тебе.

3. Потому что мой психотерапевт говорит, что для меня это очень полезно, а уж она-то должна знать, что мне полезно, а что нет – она специально этому училась.

4. Потому что мне было интересно, сколько ты продержишься в своем упорном нежелании отвечать мне.

5. Потому что еще интереснее мне было, какты ответишь. (Честно признаюсь: до «в» я никогда бы не додумалась.)

6. Потому что еще интереснее мне было (и есть), как ты живешь.

7. Потому что весь этот направленный вовне интерес улучшает микроклимат помещения, в котором я нахожусь: климат моей стерильной, полупустой, крохотной новой квартиры с немым пианино и голыми стенами, которые постоянно швыряют мне в лицо унылые вопросительные знаки. Квартиры, которая в одно мгновение отбросила меня на пятнадцать лет назад, не сделав меня, однако, на пятнадцать лет моложе. И вот в свои тридцать пять лет я стою в подъезде двадцатилетней, и мне предстоит еще раз вскарабкаться по этой бесконечной лестнице.

8. На чем мы остановились? Ах да, на «конце» – почему я не веду себя сообразно с «концом», когда говорю «конец». Потому что сегодня я многие вещи вижу немного иначе, чем четыре месяца назад, не такими однозначно окончательными.

9. Потому что конец – это не совсем конец не совсем конец не совсем конец, Лео. Потому что всякий конец в конце концов есть начало.

Приятного вечера.

Спасибо, что написал!

Эмми

Через десять минут

RE:

Ты переехала на другую квартиру? Ты рассталась с Бернардом?

Через два часа

RE:

Да, я переехала. Перешла, так сказать, в автономный режим. Я установила между мной и Бернардом невидимую перегородку. Теперь дистанция между нами приблизительно соответствует нашим отношениям в последние два года. Я стараюсь сделать все, чтобы дети от этого не страдали. Я хочу и дальше быть им другом и близким человеком, когда бы им ни понадобилась моя помощь или поддержка. Йонас особенно тяжело переносит это новое положение вещей. Видел бы ты его взгляд, когда он меня спрашивает: «А почему ты больше не ночуешь дома?» Я отвечаю: «У нас с папой сейчас сложные отношения». Йонас: «Но ночью это же не имеет значения». Я: «Имеет, если нас отделяет всего лишь тонкая стенка». Йонас: «Ну так давай поменяемся с тобой комнатами – мне эта тонкая стенка между моей и папиной комнатой вообще не мешает». И что я должна ему ответить?

Бернард понимает свои ошибки и упущения. Ему стыдно. Он мучается, страдает, он совершенно раздавлен. Он пытается спасти то, что еще можно спасти. Я пытаюсь понять, можно ли еще что-нибудь спасти. В последние месяцы мы с ним много говорили. К сожалению, с большим опозданием – в несколько лет. Мы впервые заглянули за парадный фасад нашего союза – все прогнило насквозь, все рассыпается. Мы никогда не заботились об интерьере, никогда не занимались уборкой, не проветривали комнат, и вот – все пришло в запустение. Серьезный ущерб. Можно ли вообще когда-нибудь устранить последствия этой катастрофы?

Мы много говорили и о тебе, Лео. Но об этом я расскажу тебе лишь в том случае, если ты сам захочешь. (А поскольку ты, естественно, захочешь, то мы останемся на связи. В этом-то и заключается мой план!)

Я не хочу докучать тебе своими мейлами, но мой психотерапевт убежден, что это действует на меня благотворно. Она говорит: «Я вообще не понимаю, зачем вам тратить столько денег на психотерапевта. С вашим Лео Лайке это получится бесплатно. Так что на вашем месте я бы уделила ему побольше внимания и постаралась добиться его расположения!» Вот я и уделяю тебе побольше внимания и стараюсь добиться твоего расположения, дорогой Лео. А ты, в свою очередь, можешь смело уделить побольше внимания мне и постараться добиться моего расположения.

Спокойной ночи!

На следующий вечер

Без темы

Дорогая Эмми!

Я счастлив горделивым сознанием того, что твой психотерапевт считает меня способным заменить его. («Бесплатно» – это было бы, конечно, чересчур, но я готов сделать тебе скидку.) И конечно же, я рад его убежденности в том, что я, во всяком случае, действую на тебя благотворно. Но может, ты сделаешь мне одолжение и спросишь его при случае, насколько он уверен в том, что тыдействуешь так же благотворно на меня?

Всего самого доброго,

Лео

Через час

RE:

Она заботится о моем здоровье, а не о твоем, дорогой Лео. Если ты не знаешь, что на тебя действует благотворно, и желаешь это узнать, заведи своего психотерапевта. Кстати, очень рекомендую. Хотя для тебя это, наверное, получилось бы слишком накладно.

Приятного вечера,

Эмми

P. S.Э-э-э… Послушай, Лео, мне все-таки ужасно хотелось бы узнать, как твои дела. Ты не мог бы мне хоть что-нибудь сказать о себе? Хотя бы пару намеков?.. Пожалуйста!!!

Через полчаса

RE:

Намек первый: я уже три недели простужен. Намек второй: мне осталось всего три недели жить одному. Пояснение к намеку № 2: приезжает Памела («Пэм»). И остается со мной.

Через десять минут

RE:

О, вот это сюрприз! Поздравляю, Лео! Ты это честно заслужил. (Я имею в виду не простуду, а «Пэм».)

Пока,

Эмми

Через пять минут

RE:

Я вдруг вспомнил тот вопрос, который мы задали друг другу несколько месяцев назад и на который так и не ответили: «Изменилось ли в нас что-нибудь благодаря нашим встречам?» Что касается меня, то – да! С тех пор как я начал видеть твое лицо, читая твои письма, я гораздо быстрее распознаю настроение, в котором ты мне писала, и лучше понимаю, что означают те или иные слова на самом деле, когда они однозначно означают не то, что должны были означать. Я вижу твои губы, произносящие эти слова. Я вижу твои затуманенные зрачки, комментирующие произносимое. Ты, например, пишешь: «О, вот это сюрприз! Поздравляю, Лео! Ты это честно заслужил». И тем самым ты хочешь сказать: «О, вот это отрезвление! Но ты сам виноват, Лео. Похоже, ничего лучшего ты не заслужил». В скобках ты шутливо добавляешь: «Я имею в виду не простуду, а „Пэм“». А на самом деле это не ирония, а злость, и означают эти слова: «Уж лучше три недели простуды, чем эта „Пэм“ на неопределенный срок!» Верно?

Через три минуты

RE:

Нет, Лео, может, я иногда и злюсь, но я не злая. Я не сомневаюсь, что «Пэм» – интересная женщина и что тебе с ней хорошо, лучше, чем с любой простудой. Ты пришлешь мне ее фотографию?

Через минуту

RE:

Нет, Эмми.

Через тридцать секунд

RE:

Почему?

Через две минуты

RE:

Потому что она тебе совершенно ни к чему. Потому что для тебя ее внешность не имеет совершенно никакого значения. Потому что я не хочу, чтобы ты сравнивала свою внешность с ее внешностью. Потому что я устал. Потому что я ложусь спать.

Спокойной ночи, Эмми!

Через минуту

RE:

В твоих словах – упрямство и раздражение, Лео. Почему? 1. Я действую тебе на нервы? 2. Ты несчастлив? 3. Или у тебя нет ее фото?

Через двадцать секунд

RE:

Нет.

Счастлив.

Есть.

Спокойной ночи!

Глава десятая

На следующий вечер

Тема:Извинения

Извини, если я вчера нагрубил тебе. Я сейчас переживаю не самую лучшую свою фазу. Напишу позже!

Всего самого доброго,

Лео

Через два часа

RE:

Ладно. Пиши, когда напишешь. Тебе совсем не обязательно ждать свою самую лучшую фазу. Меня вполне устроит и не самая лучшая.

Эмми

Через три дня

Тема:Моя фаза

Дорогая Эмми!

Меня уже три дня не покидает (иногда довольно мучительное) чувство, что ты с нетерпением ждешь, когда же я наконец объясню тебе, почему я переживаю не самую лучшую фазу. С чего бы это?

Пока,

Лео

Через четыре часа

RE:

По-видимому, у тебя есть потребность объяснить мне это. Если тебе так уж хочется объяснить мне это, то объясни и не ходи вокруг да около.

Через десять минут

RE:

Нет, Эмми, у меня нет ни малейшей потребности объяснять это тебе! Да я и не могу тебе это объяснить, потому что не могу объяснить это даже самому себе. Но как это ни парадоксально – у меня такое чувство, что я долженобъяснить тебе это. Как ты это объясняешь?

Через восемь минут

RE:

Представления не имею, Лео. Может, у тебя вдруг развился в отношении меня параноидальный синдром: потребность объяснять мне свои фазы. (Кстати, совершенно новая черта в тебе.) Если хочешь, я спрошу свою психотерапевтиню, нет ли у нее на примете какого-нибудь хорошего специалиста по параноидальной потребности объяснять фазы.

Ладно, так и быть, расслабься: тебе не надо объяснять мне, «почему ты в настоящий момент переживаешь не самую лучшую фазу». Я и так это знаю.

Через три минуты

RE:

Потрясающе, Эмми! Объясни мне это, пожалуйста!

Через двадцать минут

RE:

Ты взволнован в связи с («…»). О'кей, в связи с Памелой. В Бостоне ты был у нее в гостях. После Бостона она была в гостях у тебя. Или вы одновременно (а может, поочередно) были друг у друга в гостях в Лондоне или еще где-нибудь – не знаю, как назывались эти декорации. И вот географические и любовно-пропорциональные условия изменились. Она приезжает к тебе и остается с тобой. Любовь на расстоянии превращается в «ближний бой». Повседневная жизнь бок о бок в собственных четырех стенах вместо полного пансиона в романтическом отеле. Мытье окон и вешанье выстиранных занавесок вместо блаженного созерцания идиллических далей совместного будущего. Она не просто приезжает к тебе. Она приезжает ради тебя. Она приезжает для тебя. Она ставит на тебя. Ты берешь на себя определенную ответственность. И эта мысль, конечно, на тебя давит. Неизвестность пугает тебя, ты чувствуешь неприятный холодок в груди при мысли, что все между вами может вдруг измениться. Твоя тревога понятна и оправданна, Лео. Ты и не можешь в настоящий момент переживать свою «лучшую фазу». Какой бы тогда была следующая «фаза», следующий отрезок твоей жизни? Я уверена: вы уж как-нибудь разберетесь друг с другом!

Всего самого доброго.

Приятного вечера,

Эмми

Через семь часов

Тема:Ты – дневник

Привет, Эмми!

Ты уже, наверное, спишь. Уже, кажется, два или три ночи. Я сейчас вообще не пью спиртного, поэтому вино и действует на меня сильнее, чем прежде. Это всего третий бокал, а у меня уже все расплывается перед глазами. Правда, должен признаться, это большой бокал. Вино довольно крепкое – 13,5 градуса, написано на этикетке, и эти 13,5 градуса уже в моей голове, остальные 86 или 87 градусов еще пока в бутылке. Сейчас я их выпью, и в ней не останется ни одного градуса. Все будет у меня в голове. Должен признаться: это уже вторая бутылка.

Послушай, Эмми, я должен открыть тебе один секрет: ты единственная женщина, которой я пишу. Которой я пишу так, как пишу, которой я пишу, какой я есть и что у меня на душе. В сущности, ты – мой дневник. Но ты не молчишь, как дневник. Ты не так терпелива. Ты все время перебиваешь меня, отвечаешь, противоречишь мне, выбиваешь меня из равновесия. Ты – дневник с лицом, с телом и фигурой. Ты думаешь, я не вижу тебя? Ты думаешь, я не чувствую тебя? Ошибаешься. И еще как ошибаешься! Когда я тебе пишу, я достаю тебя из своей памяти и сажаю прямо напротив себя. Так было всегда. А с тех пор как я знаю тебя «лично» – ты знаешь, что я имею в виду, – с тех пор как мы в первый раз сидели друг против друга, – с тех пор (к счастью, мне никто не измерял пульс!)… С тех пор… Этого я тебе никогда не говорил; я не хотелговорить тебе это. Да и зачем? Ты замужем, он тебя любит. Он совершил грубую ошибку, он утаил от тебя правду. В общем, конечно, ошибка грубейшая. Но ты должна его простить. Твое место – в семье. Я говорю тебе это не как консерватор – я совсем не консерватор. Ну, может, у меня немного консервативный взгляд на определенные ценности, но я не консерватор, нет!

На чем мы остановились? Да, Эмми, твое место – в семье, потому что это твоя семья. А мое место – рядом с Памелой. Или ее место рядом со мной, все равно. Нет-нет, я не пришлю тебе ее фотографию. Я не смогу это сделать, для меня это слишком… Я не хочу выставлять ее на витрину, понимаешь? Зачем? Эмми, она не такая, как ты, но она любит меня, и мы сделали свой выбор, мы будем счастливы, мы подходим друг другу, у нас есть будущее, поверь мне. Ничего, что я пишу тебе это? Ты не сердишься?

Эмми, нам с тобой давно уже надо было расстаться. Так вести дневник невозможно – это же невыносимо. Ты все время смотришь на меня (ты бы написала: «Ты смотришь на меня так… так… так…»). И я вижу, как ты смотришь на меня, когда говоришь так… так… так… И что бы я ни говорил, как бы долго я ни молчал – ты смотришь на меня своими глазами-словами. Каждая твоя буква подмигивает мне так… так… так… Один раз так, другой раз так, третий раз так… В каждом слоге – твой взгляд…

Эмми, Эмми… Это была жуткая зима. Никакого «веселого Рождества и счастья в новом году» ни от какой Эмми Ротнер. Я уже действительно решил, что все кончено. Ты написала «КОНЕЦ» после той ночи. Эта ночь – а потом еще и «КОНЕЦ»… Не «конец», а «КОНЕЦ» – это уже было выше моих сил. Я списал тебя. Все исчезло, ничего не осталось. Никакого дневника. Никаких дней для дневниковых записей. Это было омерзительно пустое время. Можешь мне поверить. А Памела любит меня, я уверен.

Эмми, я спрашиваю тебя, ты помнишь эту ночь? Нам нельзя было это делать. В тебе было столько злости, столько ожесточения, столько горечи, и все же ты была такой… такой… такой… Твое дыхание над моим лицом, в моих глазах – оно прожигало меня насквозь. Может ли близость быть еще ближе? Сколько раз я мечтал об этом, видя одни и те же картины! Вот так сплестись, крепко-накрепко, и застыть навсегда… Только чувствовать твое дыхание.

Пожалуй, мне лучше закончить это письмо. Я немного пьян. Вино – крепкое, плевать, сколько там в нем градусов. Эмми, еще пятнадцать ночей – я подсчитал, – и приедет Памела. И начнется новая жизнь. Ты бы сказала «отрезок», я говорю: жизнь. Но я не консерватор. Ну, может, у меня немного консервативный взгляд на определенные ценности. Твоя жизнь – это Бернард и дети. Не отрезай ее. Тому, кто живет отрезками, не хватает широты, размаха, от него ускользает смысл целого. Он живет маленькими, вялыми, маловыразительными кусками. В конце концов он остается обделенным во всем. Твое здоровье!

А сейчас – будь что будет, я целую тебя, мой дневник. Не смотри на меня так, пожалуйста!!! И прости мне подобные мейлы. Я сейчас переживаю не самую лучшую свою фазу. Далеко не самую лучшую. И я немного пьян. Не сильно, чуть-чуть. Так, все, стоп, заканчиваю. Отправляю.

Конец.

Не КОНЕЦ, а конец.

Твой Лео

На следующее утро

Тема:Еще четырнадцать ночей

Дорогой Лео!

Твои пьяные послания – это, конечно, особый аттракцион! Это не просто поток слов, это настоящий водопад. Тебе не следует так резко открывать шлюзы. Правда, когда твой шкаф с чувствами, не выдержав нагрузки, трещит по швам и пропитанные красным вином строки выливаются наружу, ты иногда бываешь настоящим философом. Твоим рассуждениям о консерватизме и об отрезках жизни позавидовали бы многие мудрецы. Я даже не знаю, с какого конца мне приниматься за анализ твоего послания. И нужно ли вообще за него приниматься. Стоит ли это того в свете оставшихся четырнадцати ночей? Я, пожалуй, посоветуюсь со своим психотерапевтом. А ты пока выветривай свои оставшиеся в голове градусы!

Всего самого доброго,

Твой никогда не умолкающий Дневник

Через девять часов

Тема:Наша программа

Добрый вечер, Лео!

Ты уже в состоянии различать буквы? (Ты узнаешь в них мое лицо?) Тогда я в качестве твоего дневника направляю тебе запрос относительно нашей программы на ближайшие и, возможно, последние две недели: Что мы будем делать?

1. Молчать, чтобы ты мог спокойно подготовиться к «Пэм»? (Цитирую: «Она любит меня, и мы сделали свой выбор, мы будем счастливы». Личное замечание: потрясающее решение!)

2. Продолжим переписку, как будто между тобой и твоим дневником никогда ничего не было (и уже хотя бы поэтому никогда не будет)? И в момент прибытия авиарейса из Бостона наши диалоги прекратятся, чтобы ты наконец смог сосредоточиться на своей новой жизни, в то время как я брошусь в свой следующий отрезок жизни или по причине его безуспешности повторю предыдущий.

3. Или мы еще раз встретимся? Ну, ты понимаешь – одна из наших знаменитых последних встреч. С целью… с целью… с целью… Без цели. Просто так. Как мы назвали это прошлым летом? «Достойное завершение»? Может, нам пора наконец достойно – а главное, на самом деле – завершить эту историю? Подумай, более подходящего момента уже никогда не будет.

На следующий вечер

Тема:Еще тринадцать ночей

Привет, Лео!

Я вижу, ты уже без согласования со своим дневником выбрал пункт 1. Или ты все еще думаешь? Или ты просто трезв и молчалив? Не томи, отвечай!

Эмми

Через два часа

RE:

Трезв, молчалив и растерян.

Через десять минут

RE:

Если трезв – пей. Если молчалив – говори. Если растерян – спроси у меня совета. Дневник для того и существует.

Через пять минут

RE:

О чем мне тебя спросить?

Через шесть минут

RE:

Лучше всего о том, что тебе хотелось бы узнать. А если ты настолько растерян, что не знаешь, что спросить, потому что не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, спроси что-нибудь другое. (Таким перлам я научилась у тебя!)

Через три минуты

RE:

Хорошо, Эмми. Во что ты сейчас одета?

Через минуту

RE:

Браво, Лео! С учетом того, что ты не знаешь, что тебе хотелось бы узнать, это просто замечательный, вполне оправданный – чтобы не сказать жгучий – вопрос!

Через пятьдесят секунд

RE:

Спасибо. (Таким вопросам я научился у тебя!) Итак, что на тебе сейчас, в данную минуту?

Через пять минут

RE:

Что ты ожидаешь услышать в ответ? Ничего? Или: «Совершенно ничего!»? Мне очень жаль, я надеюсь, ты как-нибудь переживешь правду: серая фланелевая пижамная куртка, штаны от которой утрачены и были заменены на голубые, которые постоянно сваливаются, потому что порвалась резинка, но которые мне очень жаль, потому что они остались без пары, потому что верхняя часть покинула их в стиральной машине при температуре 90 градусов, кажется, в туманную ноябрьскую ночь. Чтобы избавить себя от этого душераздирающего зрелища, я набросила сверху махровый халат кофейного цвета. Ну что, тебе стало легче?

Через пятнадцать минут

RE:

А если бы мы еще раз встретились – как бы ты себе представила эту встречу, Эмми?

Через три минуты

RE:

Ну вот видишь, в этом вопросе уже отчетливо прослеживается качественный прыжок в твоем настроении. Мой наряд явно подействовал на тебя воодушевляюще.

Через две минуты

RE:

Так как бы ты представила себе нашу встречу?

Через восемь минут

RE:

Лео, ты можешь смело говорить «как ты себе представляешь» и не прибегать к вымученному сослагательному наклонению. Я и так знаю, что ты очень далек от мысли встретиться со мной в четвертый раз. И я понимаю это. В преддверии «Пэм» ты наверняка боишься очередной ночной сексуальной атаки с моей стороны, которую ты охотно не смог бы отразить. (Я тоже люблю сослагательное наклонение!) Спешу тебя успокоить: такя «не представила бы себе» эту встречу, дорогой мой.

Через минуту

RE:

А как?

Через пятьдесят секунд

RE:

Так ее представляешь себе ты.

Через тридцать секунд

RE:

Но я ничего себе не представляю, Эмми. Во всяком случае, ничего определенного.

Через двадцать секунд

RE:

Это в точности соответствует моему представлению.

Через пятьдесят секунд

RE:

Не знаю, что и сказать, дорогая Эмми. «Последнюю» встречу, которую ни один из нас не может себе толком представить, я, честно говоря, с трудом себе представляю. По-моему, нам лучше оставаться в рамках письменной речи. Тут мы можем дать гораздо больше простора своей фантазии.

Через сорок секунд

RE:

Ну вот видишь, дорогой Лео, твою растерянность как рукой сняло. Осталась одна трезвость. К сожалению. Я никогда не смогу к ней привыкнуть.

Спокойной ночи. Приятных сновидений.

Выключаю компьютер.

Через тридцать секунд

RE:

Спокойной ночи, Эмми.

На следующий вечер

Тема:Еще двенадцать ночей

Привет, Лео!

Моя психотерапевтиня убедительно и настоятельно советует мне не встречаться с тобой во время этой фазы (не лучшей для тебя и далеко не лучшей для меня). Вы что, с ней сговорились?

Через два часа

Тема:Верно?

Ты ведь сидишь перед компьютером, верно? Ты прочел мой мейл, верно? Ты просто не знаешь, что сказать, верно? Ты просто не знаешь, что тебе со мной делать, верно? Ты думаешь сейчас: «Хоть бы эти двенадцать ночей поскорее прошли!» Верно?

Через сорок минут

RE:

Дорогая Эмми!

Как ни тяжело мне в этом признаваться, но ты, к сожалению, абсолютно права, в каждом слове!

Через три минуты

RE:

Как это горько!

Через минуту

RE:

Не только для тебя!

Через пятьдесят секунд

RE:

Прекращаем переписку?

Через тридцать секунд

RE:

Да, это, наверное, самое разумное.

Через тридцать секунд

RE:

Прямо сейчас?

Через сорок секунд

RE:

Да, по мне – хоть сейчас!

Через двадцать секунд

RE:

О'кей.

Через пятнадцать секунд

RE:

О'кей.

Через тридцать секунд

RE:

Ты первый, Лео!

Через двадцать секунд

RE:

Нет, ты первая, Эмми!

Через пятнадцать секунд

RE:

Почему я?

Через двадцать пять секунд

RE:

Это же была твоя идея!

Через три минуты

RE:

А ты вдохновил меня на это, Лео! Ты вдохновляешь меня уже несколько дней! Ты и твоя трезвость. Ты и твоя растерянность. Ты и твое: «Да, это, наверное, самое разумное». Ты и твое: «Будет лучше, если мы больше не…» Ты и твое: «По-моему, нам лучше оставаться в рамках письменной речи». Ты и твое: «Хоть бы эти двенадцать ночей поскорее прошли!»

Через четыре минуты

RE:

Последнюю фразу ты сама произнесла за меня, дорогая моя.

Через минуту

RE:

Да если за тебя ничего не произносить, то ничего и не дождешься, дорогой мой!

Через три минуты

RE:

Меня раздражает, с каким мелодраматизмом ты обставляешь этот обратный отсчет, дорогая Эмми. «Тема: Еще четырнадцать ночей». «Тема: Еще тринадцать ночей». «Тема: Еще двенадцать ночей». Это какой-то болезненный темофетишизм, какой-то концентрированный темомазохизм. Зачем ты это делаешь? Зачем ты делаешь еще тяжелее то, что и так тяжело само по себе?

Через три минуты

RE:

Если бы я не делала его еще тяжелее, оно не стало бы от этого легче. Дай же мне спокойно посчитать оставшиеся у нас в какой-то мере общие ночи, дорогой Лео. Это мой стиль преодоления трудностей. Тем более что их осталось не так уж много. А завтра станет меньше еще на одну. Что означает:

Спокойной – двенадцатой от конца – ночи желает тебе твой упрямый, проникнутый духом противоречия дневник!