Текст книги "Кто правит миром? Или вся правда о Бильдербергском клубе"
Автор книги: Даниэль Эстулин
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Колеман пишет, что «по настоянию Королевского института международных отношений Хейг взял под контроль правительство Соединенных Штатов, Белый дом, после государственного переворота в апреле 1973 года». Хейг поместил на сто наиболее высоких должностей Вашингтона людей из Брукингского института, Института политических исследований США и СМО, которые, «как и он сам, выполняли приказы иностранной власти», то есть приказы тех, кто навязывал интересы мирового глобального порядка Соединенным Штатам Америки».
«Свержение Никсона было уроком и предупреждением будущему президенту Соединенных Штатов», чтобы он избавился от мысли, что можно бросить вызов теневому мировому правительству. Кеннеди был жестоко убит «по той же причине, на глазах всего американского народа».
Но Джон Колеман и Линдон Ларуш (в прошлом кандидат от демократов на пост президента и издатель замечательного «Executive Intelligence Review») провели свое собственное расследование «Уотергейтского дела» и пришли к одинаковому выводу; цель свержения стала намного яснее в эпизоде с «бумагами Пентагона» и последовавшим за этим «назначением Шлезингера в администрацию Никсона [в комиссию по атомной энергии]», целью которого являлось противодействие развитию атомной энергии. Читатель уже наверняка пришел к выводу, что все это ключевые факторы для деиндустриализации Соединенных Штатов, так как и было запланировано Бильдербергским клубом, Римским клубом и Комитетом 300. Джон Колеман добавляет в книге «Иерархия заговорщиков: История Комитета 300», что «с этого момента начался экономический спад, который стоил потери рабочих мест 30 миллионам американцев».
Согласно источникам в разведке Колемана, весной 1970 года Уильям Макдермотт из ФБР приехал на встречу с главным поверенным по делам безопасности корпорации «Rand», занимающейся промыванием мозгов в США, Ричардом Бестом, чтобы предупредить его, что Дэниэл Эллсберг, по всей видимости, изъял у «Rand» исследования о Вьетнаме, которые провела эта организация. В последующих встречах с Генри Роуэном, президентом корпорации «Rand» и лучшим другом Эллсберга (о чем не догадывалось ФБР), он сказал Бесту и Макдермотту, что расследование Министерства обороны шло полным ходом, и поэтому «ФБР рекомендовалось прекратить расследование по делу Эллсберга». На самом деле, как выяснил Колеман, «никакого расследования не проводилось. Эллсберг по-прежнему имел доступ к материалам Института корпорации “Rand” и продолжал копировать документы, касающиеся войны во Вьетнаме, до тех пор, пока не разразился скандал с “бумагами Пентагона”, что очень ослабило администрацию Никсона».
Еще одним предателем, как уже догадались наиболее сообразительные читатели, был собственно советник Никсона по национальной безопасности Генри Киссинджер. В середине 1970-х годов клуб назначил Киссинджера членом правления маленькой группы в составе Джеймса Шлезингера, Александра Хейга и Дэниэла Эллсберга. «С этой группой сотрудничал Институт политических исследований с Ноамом Хомским в качестве главного теоретика». Цели Института политических исследований продиктованы «Круглым столом» Великобритании и Тавистокским институтом. Колеман объясняет в своей книге «IPS Revisited», что главным в повестке дня было «создать новую левую силу, основное движение для порождения конфликтов и распространения хаоса, расширить “идеалы” нигилистического социализма и стать великой “карающей силой” правительственного и политического порядка Соединенных Штатов» как ключевых факторов деиндустриализации страны посредством стратегии нулевого роста постиндустриальной эпохи. Когда Киссинджера назначили на должность советника по национальной безопасности, «Эллсберг, Хейг и Киссинджер привели в исполнение план “Уотергейт”, разработанный Королевским институтом международных отношений с целью свержения президента Никсона, так как он не подчинился прямым указаниям», то есть публично заявил, что не подпишет Генеральное соглашение о тарифах и торговле. Это заявление привело Дэвида Рокфеллера в ярость. Позже выяснится, что ГААТ несет в себе угрозу национальной безопасности США, о чем Сенат Соединенных Штатов был предупрежден в 1994 году членом Европейского парламента сэром Джеймсом Голдсмитом (который внезапно умер (неизвестно, было ли это простой случайностью) после того, как выступил с подобными заявлениями в Сенате).
В действительности по распоряжению Эндрю Шоеберга, председателя Королевского института международных отношений, Киссинджер и его сотрудники получали «всю информацию от американских и зарубежных разведслужб раньше самого президента; включая информацию строжайшей секретности из 5-го отдела ФБР». Не вызывает сомнения, что два человека, которым Никсон доверял свою жизнь, Холдеман и Эрлихман, не понимали, что происходило вокруг: МИ-6 (британская разведка) контролировала всю информацию, которая могла попасть к президенту Никсону.
Колеман приходит к выводу, что «благодаря этим методам Киссинджер проводил свою политику в период президентства Никсона, а после того, как Никсон был опорочен и изгнан с должности, он узурпировал беспрецедентные полномочия, которых ни у кого не было – ни до, ни после уотергейтского скандала».
После отставки Никсона Бильдербергскому клубу наконец удастся сделать так, чтобы президентский пост занял их человек. Джеральд Форд (член Бильдербергского клуба и СМО) станет новой марионеткой нового мирового порядка, продвигаемого Генри Киссинджером, агентом Дэвида Рокфеллера, который служил интересам Бильдербергского клуба и Комитета 300.
Вскоре после свержения Никсона новый президент Джеральд Форд поставил свою печать в знак одобрения внешней политики Киссинджера. Гэри Аллен в своей книге «Дело Рокфеллера» пишет: «Президент Форд одобрил внешнюю политику, разработанную государственным секретарем Генри Киссинджером. Его целью было создать благоприятные условия для мирового правительства до конца 1970-х. Сформулировав необходимость существования глобальной стратегии по проблемам питания и нефти внутри Организации Объединенных Наций, президент подписал свое принятие “нового международного порядка”, то, чего и добивался Киссинджер».
Создание Билла Клинтона
Напоследок нужно сказать, что президент Билл Клинтон стал «помазанником» как кандидат на пост президента на конференции Бильдербергского клуба в 1991 году в Баден-Бадене, на которой он присутствовал. Но что абсолютно неизвестно большей части населения Соединенных Штатов и средствам массовой информации, так это то, что сразу с заседания Бильдербергского клуба Клинтон неожиданно отправился прямо в Москву.
Девятого июня, во вторник, он полтора часа общался с министром внутренних дел Вадимом Бакатиным. Горподин Бакатин, министр осужденного на поражение кабинета президента Михаила Горбачева, был втянут в жесткую президентскую предвыборную кампанию, до выборов оставалось всего лишь шесть дней. Но даже в этой ситуации он уделил целых полтора часа из своего напряженного рабочего графика неизвестному губернатору Арканзаса. Почему?
Последующая карьера господина Бакатина может послужить ключом к разгадке. Хотя Горбачев потерпел поражение на выборах, Бакатин с его репутацией реформатора получил в виде компенсации от президента Ельцина завидную должность в КГБ. Возможно, Бильдербергский клуб направил Клинтона напрямую в Москву с целью добиться «захоронения» отчетов КГБ о юности самого Клинтона и его деятельности против войны во Вьетнаме за два с половиной месяца до выставления его кандидатуры на пост президента.
Одной из немногих американских газет, освещавших эту историю, была «Arkansas Democrat», которая озаглавила статью «У Клинтона влиятельный друг в СССР – новый глава КГБ». В этой связи не вызывает удивления тот факт, что, согласно источникам в разведке, президент Клинтон под прикрытием Бильдербергского клуба пообещал президенту Ельцину, что после его победы на выборах российские военные корабли получат горючее и другие портовые привилегии во всех морских зонах США.
По мнению Рики Лэси, «планы Бильдербергского клуба не ограничиваются установлением нового мирового порядка и полусекретным закулисным контролем над всем человечеством. Они заключаются в обретении абсолютной власти на всей планете, включая контроль над атмосферой, океанами, континентами и всеми живыми существами, большими и маленькими, уже существующими и теми, которые еще только появятся на свет».
Самуэль Бергер, бывший советник Билла Клинтона по национальной безопасности, недавно сказал в Брукингском институте, что «экономическая, культурная, технологическая и политическая глобализация – это не выбор. Это действительность, которая неумолимо приближается, согласны мы с ней или нет. Это факт, который мы иногда игнорируем со всей вытекающей для нас опасностью».
Это действительно так. Как однажды мне сказал Джим Такер, «Господь мог создать Вселенную, но что касается планеты Земля, послание Бильдербергского клуба Создателю следующее: “Спасибо. Но с этого момента мы сами всем займемся”».
Бильдербергский клуб без маски
Томас Джефферсон, один из отцов демократии в Соединенных Штатах, сказал об этом по-другому: «Определенные проявления тирании можно приписать случайности, но вся совокупность угнетений, которые остаются неизменными при всех существующих правительствах, со всей очевидностью показывает, что есть систематически осуществляемый план с целью обратить нас в рабство».
Эта корпоративная стратегия в своей глобальной форме, по словам Дэвида Рокфеллера, которые он произнес на заседании Бильдербергского клуба в июне 1991 года в Баден-Бадене, заключается в том, что «наднациональная власть интеллектуальной элиты и мировых банкиров более предпочтительна, нежели право народов на самоопределение, которому мы следовали в течение веков».
«Эта структура действует через те же финансовые и коммуникативные механизмы, которые привели Тони Блэра и Джорджа Буша к власти, обеспечив им большинство голосов. Транснациональные корпорации провели масштабные рекламные кампании и финансировали этих политических лидеров, чтобы гарантировать контроль в их государствах. Правительства уже не могут служить общему благу, не нарушая новых торговых и инвестиционных законов, которые приносят выгоду только транснациональным корпорациям» – вот что можно прочитать между строк в докладе Джона Макмуртри на Форуме 9 декабря 2001 года, посвященном вопросу противостояния терроризму и войне.
Как ни странно, но остальные почему-то не замечают этой угрозы. Неужели это объясняется тем, что знание влечет за собой ответственность и взывает к решительному ответу? Если мы осознаем, что в действительности существует власть намного более могущественная, чем власть избранного демократическим путем президента, власть «морали» более «моральная», чем власть Папы Римского, более всемогущая, чем власть Господа, эта невидимая сила, которая контролирует мировой военный аппарат, службы разведки, международную банковскую систему и наиболее действенную за всю историю систему пропаганды, мы неизбежно должны прийти к выводу, что демократия – это в лучшем случае не более чем иллюзия, а в худшем – прелюдия к диктатуре, которая станет известной как новый мировой порядок и приведет нас к тотальному рабству.
Инвестор Майкл Томас, банкир с Уолл-стрит, который снискал всемирную славу как писатель и аналитик периода Рейган-Буш, при случае сказал: «Если члены Бильдербергского клуба кажутся сейчас более осмотрительными, чем всегда, то, среди прочих причин, это объясняется тем, что их предложения, осуществляемые служащими клубу организациями, такими как МВФ и Всемирный банк, вызвали за последние годы больше разрушений, чем бедствия Второй мировой войны, вместе взятые».
«Зловещий результат, – пишет бывший журналист ВВС Тони Гослинг, – это видение сломленной западной демократии, где люди, принимающие решения, приходят к согласию не для того, чтобы решать вопросы, которые важны для обычных граждан, – вопросы социальной справедливости, общего блага, качества жизни, – а лишь затем, чтобы усилить экономический диктат и добиться большей прибыли для предпринимательской и политической элиты».
При всей очевидности происходящего большинство еще верит, что «у них слишком много личных проблем, чтобы утруждать себя теориями заговоров». Это именно та цель, которую преследовал Тависток. Загнанные в угол хаосом, мы реагируем точно также, как изолированный, растерянный и впоследствии уничтоженный глобалистами Никсон. Деморализованные и впавшие в апатию люди с недостаточным чувством собственного достоинства, с неопределенным будущим намного более склонны приветствовать внезапное появление «мессии», нового порядка, который обещает покончить с наркоманией, порнографией, детской проституцией, преступностью, войнами, голодом, страданиями и гарантирует хорошо организованное общество, в котором люди живут в гармонии.
Однако проблема заключается в том, что эта новая «гармония» поглотит наши свободы, права человека, наш независимый образ мышления и в целом саму возможность существования собственных мыслей. «Гармония» станет означать общество благополучия, которое обезличит нас до номеров в огромной компьютеризованной системе нового мирового порядка. Те, кто с этим будет не согласен, как, например, я, будут стерты простым нажатием клавиши на компьютере, помещены в 600 концентрационных лагерей, которые уже сегодня вовсю действуют в Соединенных Штатах, если только люди свободного мира (или того, что от него осталось) не встанут на защиту своих национальных идеалов вместо того, чтобы оставить все в руках правительств, представителей Европейской комиссии, Организации Объединенных Наций и королевских семей, которые нас уже предали.
Эти элегантные и всегда правильные члены королевских семей, их воспитанные дамы и бравые кавалеры, которые сменили свои королевские наряды на костюмы-тройки, на самом деле беспощадные люди. Они будут использовать страдания целых народов и их богатство, чтобы защитить свой привилегированный образ жизни. Состояния аристократии «напрямую вплетены в трафик наркотиков, золота, бриллиантов, оружия и связаны с банками, торговлей, промышленностью, нефтью, средствами массовой информации и индустрией развлечений».
Как мы можем проверить эти данные? Теоретически проникнуть в Бильдербергский клуб невозможно. У нас нет доступа к некоторым из доказательств, поскольку информация поступает из архивов служб разведки напрямую и ознакомиться с ней может только привилегированное меньшинство. Не ждите, что средства массовой информации в одном из вечерних выпусков новостей упомянут об этом тайном обществе. Пресса находится под полным контролем красивых дам и кавалеров, которые большую часть своего времени посвящают благотворительной деятельности. Не доверяя тому, о чем я рассказал (поскольку об этом не говорят в новостях), многие считают, что речь идет об одной из многочисленных теорий заговоров, которые, как правило, игнорируются, высмеиваются и в конечном итоге отвергаются. Люди хотят конкретных доказательств, а это сложнее всего. Новый мировой порядок нейтрализовал реальную угрозу, которую «грязные массы», то есть мы, смогли противопоставить их планам. Эта книга может послужить исключением. Цель ее – снять маску нового мирового порядка, чтобы показать, что представляет собой Бильдербергский клуб. Здесь приводится много документов и источников, которые могут подтвердить, по крайней мере, часть фактов и заставят умного читателя задуматься, скрывается ли за этим что-нибудь кроме того, что видно на первый взгляд.
Данная информация – результат многолетних исследований тысяч документов. Некоторые невероятно отважные люди рисковали своей жизнью (а многие и погибли), пытаясь добраться до материалов, в которых отражается ужасное будущее, которое нас ожидает.
ГЛАВА 2 СОВЕТ ПО МЕЖДУНАРОДНЫМ ОТНОШЕНИЯМ
Не Трехсторонняя комиссия тайно правит миром. Этим занимается СМО.
Сэр Уинстон Лорд,президент СМО (1978, заместитель госсекретаря по странам Восточной Азии и Тихого океана)
В течение долгого времени мы с клубом играли в прятки. Обычно я провожу свои расследования относительно этой группы чрезвычайно осмотрительно. Однако раз в год я выхожу из укрытия и проникаю в логово зверя. Международное заседание хозяев мира, на которое приглашаются журналисты – исключительно их приверженцы, – для меня является более чем достаточным поводом быть как можно ближе. Таким образом, итальянский город Отреза стал моим следующим пунктом назначения.
Чтобы добраться до этого спокойного туристического городка, живущего за счет американских пенсионеров с выжженными солнцем лицами британцев с ирландцами, способных говорить только на своем языке, нужно долететь до Международного аэропорта Мальпенса в Милане.
Мне нравится Милан. Даже в гласной, которая в этом слове отделяет букву «м» от буквы «л», я представляю его известный собор. Думая об этом городе, я чувствую сырость его весенних рассветов, слышу отзвук шагов в ритме стаккато на его брусчатых площадях.
Так что я был счастлив вновь оказаться в Милане, пройтись в направлении обратном от орд туристов, которые уже возвращались к себе в гостиницы.
Пока я шел по терминалу аэропорта, мое сонное сознание припоминало что-то о заметке о кладбище Новодевичьего монастыря, самом почитаемом кладбище в Москве, статью о котором я прочел в самолете. Статье пришлось делить газетное пространство с фотографией роковой женщины в красном платье с глубоким декольте, которая подносила к своим влажным пухлым губам божественный ликер, и списком обязательных для посещения достопримечательностей, разработанным российским Министерством по туризму. Среди самых известных: мавзолей Ленина, Лубянка и ГУМ, «самый крупный торговый центр в мире».
Новодевичье! Здесь похоронены некоторые из наиболее почитаемых русских писателей и поэтов. Чехов был одним из первых, кто обрел здесь свое пристанище в 1904 году, а немного позже сюда были перевезены из Данилова монастыря останки Гоголя. Здесь похоронены Маяковский и Булгаков, так же как и признанные режиссеры и основатели Московского Художественного театра Немирович-Данченко и Станиславский.
Я подумал о неопределенности будущего. Для меня прошлое было не строгой последовательностью событий, а чем-то вроде склада оставшихся в памяти образов и нечетких отпечатков, которые хранят ключ от волшебного рисунка нашей жизни.
Я мысленно посетил могилу Гоголя, символически связанную с могилой Булгакова, автора «Мастера и Маргариты». Останки Гоголя были перезахоронены на Новодевичьем кладбище, а часть оригинального надгробия обновлена. Камень с его бывшей могилы хранился много лет, пока его не увидела жена Булгакова и не поместила на могилу своего мужа. Только позже обнаружилось, что это камень с могилы Гоголя.
Красота и блеск – с одной стороны, философские размышления – с другой...
– Buona sera. (Будьте любезны пройти с нами.)
Резкий голос прервал мои мысли, которые плавно и бесцельно струились по границам моего воображения.
Я поднял глаза.
В мою сторону направлялся какой-то тип в плаще. Меня удивил его наряд, учитывая то, что над нами было голубое, без единого облачка небо. Среди складок плаща я заметил блеск автоматического оружия.
Словно звезда, приглашенная на один из ярмарочных спектаклей, проходящих в окружении горбунов, карликов и бородатых женщин, этот ничего собой не представляющий мужчина, отличный персонаж для любого карнавала, вторгся в мое личное пространство, щелкнул каблуками – и представился, поднеся два пальца к голове.
– Я детектив такой-то, – сказал он. – Если вас не затруднит, будьте любезны пройти со мной.
Сильное ощущение приближающейся трагедии или, точнее, тяжелое предчувствие охватило мое сознание, напоминая о той угрозе, которую представлял собой мой способ зарабатывать на жизнь.
Детектив и я, сопровождаемые по обе стороны двумя местными охранниками и агентом по борьбе с наркотиками, рядом с которым шел доберман, вошли в крошечную комнату предварительного задержания, где таможенные служащие и агенты безопасности обычно занимались допросами крупных и мелких злоумышленников в надежде на компенсацию от их соперников все из того же преступного мира. В комнате был письменный стол, нелепо широкий, а около него – низкий стол с лампой.
Все казалось на удивление спокойным. Можно было услышать шум ветра за окном, многочисленные всхлипывания, за которыми следовали стоны и тяжелые шаги по коридору.
– Вы можете снять куртку, – сказал один из охранников, поворачивая голову в сторону вешалки, прибитой к стене.
Я машинально снял куртку.
Прокручивая в памяти все те события, я чувствую стыд за то, что позволил загнать себя в угол и запугать, за то беспокойство, которое я почувствовал.
Я встал, чтобы повесить ветровку на вешалку. Но поскольку я повесил ее плохо, она с грохотом упала оттуда, а вместе с ней – две висевшие там куртки и пиджак.
Четыре вещи упали с нелепым грохотом.
– Lei come si chiama ? (Как вас зовут?)
Я назвал свое имя.
– Ваша национальность?
Я ответил.
– Di che parte di Canada e lei?(Из какой вы провинции в Канаде?) Lei dove abita ? (lie вы проживаете?) Qual ё il suo numero di telefono? (Назовите ваш номер телефона.) Е la prima volta che viene in Italia ? (Вы впервые в Италии?)
За те годы, что я освещал заседания Бильдербергского клуба, я научился избегать ненужного противостояния с бесстрашными стражами границы и полицией. Я знаком с несколькими журналистами, которые были высланы на родину только потому, что разозлили представителей власти.
– Мы хотели бы осмотреть ваш багаж. У нас есть основания полагать, что вы можете быть причастны к перевозке наркотиков, – сказал детектив.
– Если у вас есть наркотики, для вас будет лучше признаться до того, как мы проверим ваш чемодан, – добавил агент по борьбе с наркотиками.
Я не беспокоился по поводу наркотиков просто потому, что я их не употребляю и тем более не перевожу в своем чемодане в другую страну.
Однако я освещал ежегодные заседания Бильдербергского клуба, и мое имя было известно всем подразделениям секретных служб от Моссада до КГБ, от МИ-6 до ЦРУ. Имеются фотографии всех журналистов, которые интересуются подобными заседаниями, регистрируются их личные данные, и вся эта информация передается через Интерпол, контролируемый Рокфеллерами, во все службы безопасности.
Это уже был не первый раз, когда кто-то пытался поставить под угрозу мою безопасность. В Торонто в 1996 году тайный агент попытался продать мне украденное оружие. В Синтре в 1999 году мне подослали в номер гостиницы женщину, которой внушили под гипнозом раздеться и немедленно выброситься из окна моего номера после телефонного звонка. Их намерением было обвинить меня в убийстве (это обычная техника в борьбе за власть среди сильных мира сего). К счастью для всех, я избежал этих инсинуаций. Не спрашивайте меня, почему. Один из навыков, которые я развил, преследуя по всему миру членов Бильдербергского клуба, – это шестое чувство. Странные звуки в автомобиле, повторяющийся шум, лица, которые кажутся мне знакомыми, случайные друзья, предлагающие свою помощь, – так или Иначе учишься быть осторожным. Было что-то необычное в поведении этой женщины. Слишком отстраненная, слишком навязчивая. Язык ее тела не соответствовал тому, что она говорила. Я подумал – вот оно! То, на что я обратил внимание, было явное отсутствие координации между ее движениями и речью. Услышав стук в дверь, я подумал, что это обслуживающий персонал с цыпленком в миндальном соусе и яблочным пирогом, которые я заказал на ужин. Но вместо этого, открыв дверь, я обнаружил женщину с точеной фигурой, длинными черными вьющимися волосами и зелеными глазами, которые словно отражали лунные блики.
– Дэниэл, наконец-то я тебя застала, – сказала она, постепенно вплывая в номер, – доверься мне... Мне нужно было тебя увидеть... Я брежу тобой...
Слегка опершись на деревянный стол, который стоял напротив меня, она плавно обвивала руками свои изящные бедра, то поднимая, то опуская шелковую ткань своего красного платья, позволяя мне созерцать свои ноги в черных кружевных чулках.
– Чувствую, что без тебя я никто... Я хочу тебя... Я хочу, чтобы ты оставил свои следы на моей коже... Ты нужен мне... Я твоя, а ты мой...
Она подняла руки, чтобы погладить свою грудь, и постепенно расстегивала пуговицы корсета, позволяя мне разглядеть маленькие и темные соски.
– Я умираю от желания... Трахни меня, как никогда никого не трахал... – сказала она, медленно приближаясь ко мне.
Когда она не смотрела на меня, ее взгляд блуждал где– то, словно она была погружена в воспоминания; в тот момент она даже не заметила бы самого сатану, если бы он предстал перед ней.
Не знаю почему, в это мгновение в моей памяти возник образ той роковой женщины с бутылкой божественного ликера. Маркетинг, реклама, ложь, манипулирование...
Мысленно возвращаясь в Милан, в ту комнату комиссариата в аэропорту, и вспоминая обращенные на меня взгляды полицейских, я спросил себя, возможно ли, чтобы мне подбросили наркотики в чемодан?
Расследуя деятельность Бильдербергского клуба, я принимаю все меры предосторожности. Я никогда не сдаю багаж. У меня всегда только ручная кладь, которую я никогда не упускаю из виду. По дороге из Шотландии в 1998 году (речь шла об одном из моих самых успешных расследований, касающихся Бильдербергского клуба, когда мы с Джимом Такером из «American Free Press» раскрыли планы этой группы относительно войны в Косово. Сначала клуб попытается разжечь ожесточенный конфликт между Грецией и Турцией на Кипре, чтобы затем перенести его оттуда на Балканы) у меня возникло ощущение, что кто-то порылся в моем багаже: я оставил его в аэропорту вместе со всей одеждой и документами по конференции в Тэрнберри...
Так вот, двигаясь вдоль одной стороны комнаты, я очутился возле неосвещенной части широкого письменного стола.
Детектив, который сидел на краю скамьи, внимательно наблюдал за каждым моим движением, держа руки на стволе своего оружия. Внезапно он поднялся, кончиком своего ботинка свернув угол коврика, на котором спал доберман.
Один из охранников почти целиком влез внутрь моего чемодана. Я видел лишь его острые локти, двигающиеся то вниз, то вверх.
Я почувствовал тяжесть на душе. Я пытался думать о чем-нибудь хорошем, но не мог найти ни малейшей искорки радости. Лучшее, что могло со мной произойти, – это отправка домой.
Вдруг охранник посмотрел на меня и издал возглас, в котором перемешались любопытство и замешательство. Он достал из чемодана тонкий потрепанный томик стихов Фета, великого русского поэта XIX века. Стихи были на русском языке.
Все начали говорить одновременно.
Молодой агент в очках взял книгу, сказав, что он был в России и немного умеет говорить по-русски.
Например, он знал такие слова, как «борщ», «радуга» и «привет». По крайней мере, отношение этого охранника ко мне полностью изменилось.
Копаясь в самых дальних уголках своей памяти, он напрасно попытался связать в одну фразу эти идиоматические обрывки. Я так и не понял, что хотел сказать охранник, но внимательно слушал его: познания этого человека в русском напоминали мне дом посреди широкой степи, словно островок надежды среди огромной пустоты.
Детектив, подойдя к охраннику, сел около меня. Я все еще стоял, прижавшись к стене, и почувствовал, как меня бросило в неприятный жар. Он положил в рот ментоловый леденец и выхватил книгу у охранника.
Проведя пальцами по корешку книги, он открыл ее и стал читать про себя, шевеля при этом губами.
Воспользовавшись паузой в разговоре, я попытался тщательно разглядеть мужчину: тучный, смуглый, не очень молодой, с аккуратно уложенными волосами, заостренным носом и погрызенными ногтями.
В соседней комнате кто-то звонко смеялся. Из комнаты напротив донесся скрежет резко отодвинутого стула. Человек с доберманом что-то пробормотал охраннику, но его слова затерялись среди других голосов.
Дверь, которую я поначалу не заметил, внезапно с силой распахнулась. В комнату с оружием в руках ворвался человек в штатском. Охранник увидел его первым, вскрикнул и поднялся. Он и детектив, которому уже надоело листать мою книгу, поскольку в ней не было иллюстраций, искренне поприветствовали друг друга.
Завязалась короткая беседа. В этот момент детектив, человек в штатском, оба охранника и нарочито пассивный агент по борьбе с наркотиками были одной шайкой. Доберман мирно спал на своем коврике.
Беседа протекала в спокойном тоне, что для любого итальянца было настоящим подвигом. Из разговора я смог уловить обрывки некоторых фраз: «Cosa vuol dire... ?» (Что вы хотите этим сказать?), «Non capisco nulla» (Я ничего не понимаю), «Chi cerca?» (Кого вы ищете?).
Кратко обменявшись информацией, все заняли свои места. Детектив сел возле меня, охранники встали у двери, а агент по борьбе с наркотиками сел на письменный стол. Человек в штатском прислонился к стене.
– Интересно, откуда я его знаю, – начал он.
Бархатистый голос детектива придавал ощущение драматизма этой театральной постановке, в которой плохо вырисованным персонажам никак не удавалось хорошо войти в роль.
– Dove siete alloggiati?(Где вы остановились?)
Он попросил мои билеты на самолет и бронь на гостиницу. Я показал их ему, порывшись в своем багаже.
– Что же могло привести вас в Стрезу в это время года?
Детектив тщательно взвешивал каждое произносимое им слово, пытаясь, насколько это было возможно, придать им особый смысл. Я не ответил. После бесконечного часа допроса мои нервы были на пределе.
Я механически потянулся к томику Фета, который был для меня единственным воплощением тепла и безопасности. Детектив немедленно попросил меня отложить книгу и быть внимательным.
Он достал из красной папки какую-то фотографию и показал ее мне. Я не мог в это поверить. Передо мной была копия фотографии из моего удостоверения личности гражданина Испании.
– Зачем вы приехали в Стрезу? – вновь задал он тот же вопрос на отличном английском.
Они меня раскрыли. Иначе и быть не могло. Кто-то из Министерства внутренних дел Испании дал им мою фотографию по просьбе итальянских спецслужб. Итальянцы знали о моем приезде и ожидали его. И, что еще хуже, Министерство внутренних дел Испании сотрудничало с Бильдербергским клубом, чтобы остановить мое расследование. Кто это мог быть? Откуда они знали, где меня ожидать? Была ли это авиакомпания, которая дала итальянцам мои данные (которые были конфиденциальными)? Кто их об этом попросил? И что предложил взамен?
