Текст книги "Не мой прекрасный принц (СИ)"
Автор книги: Дана Каверана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Что это значит? – взглянула я на Дагона.
– Ничего особенного, – спокойно ответил он, – уже скоро отправимся домой, моя пташка.
Поцеловал меня в уголок рта и медленным шагом двинулся к костру. Я рассеянно смотрела вслед, ощущая – сейчас случится что-то плохое.
Рядом зазвучала диковатая, немного жуткая мелодия. Орки вторили ей хлопками.
Дагон подошел к девушке, что-то сказал и слегка улыбнулся, она же ответила ему широкой, искренней улыбкой. Подхватив ее на руки, орк бережно уложил девицу на алтарь. Орки ликовали. Дагон бросил задумчивый взгляд на Арну и зачем-то отвернул ее лицо в сторону, она же напоминала безвольную марионетку или послушного питомца, который покорен волей своего хозяина.
Дагон, мой орк, тот, кого я готова была любить и остаться здесь навсегда, чтобы быть рядом, рывком приподнял холщовую тунику Арны и я заметила, что никакой больше одежду на ней нет. Даже со своего места я могла лицезреть все! Он распустил завязки на своих штанах, вклинился меж широко разведенных ног девушки и…
– Боже, – всхлипнула я, закрывая глаза руками лишь не видеть этого ужаса.
Сзади мою талию обвили тонкие руки, а в уши полился ядовитый голос Исы:
– Не нравится? А как же ты собиралась делить с ним ложе каждую ночь?
– Уйди, – пискнула я.
Уходить она и не собиралась, силой оторвала мои руки от лица, заставляя видеть все. Крепко прижалась ко мне сзади.
– Знаешь ли ты, почему это происходит? – продолжала она. – Эти девушки стали свободными. Теперь они смогут воевать вместе с мужчинами, участвовать в набегах. В случае поражения их не ждет быстрая и легкая смерть. Враг будет долго измываться над ними, их будут пытать и насиловать. А никто, кроме достойного орка, не должен получить девственность воительницы. Поэтому, так будет всегда. Тебе придется всегда смотреть на такое, если выберут его. Ты сможешь?
– Нет, – сорвался с моих губ обреченный шепот.
– А я смогу. Меня воспитывали так, что я смогу принять любое его действие. Ты здесь чужая, никогда не сможешь стать своей. Зачем так усиленно пытаешься? Этот мужчина не для тебя, он подходит лишь мне. Смирись с этим.
Когда она отпустила, я развернулась и опрометью бросилась бежать. Быстрее и подальше. Паника подгоняла меня и помогала двигаться быстрее.
Даже не знаю, как я оказалась в храме, сколько прошло времени и как мне вообще удалось выскользнуть за пределы города, а потом найти в ночном лесу храм.
Где нахожусь, я осознала лишь когда ощутила спиной прохладу алтаря, а перед глазами заплясали золотистые нити. Сердито отмахнувшись от них, я горько зарыдала и совсем не изящно – ревела в голос, сотрясалась в истерике всем телом.
Произошедшее оставляло горький след ужаса, отвращения и боли. Мне казалось, что сердце вырвали из груди, но я не умерла, а продолжаю мучиться из-за зияющей дыры в груди.
Дикари эти орки! Варвары и извращенцы! Устраивать такое при всех, восторгаться и наблюдать – как их можно считать нормальными?
И Дагон тоже хорош. Домой мы скоро отправимся, как же!
Так плохо мне еще никогда не было. Я даже предательство отца не ощущала столь остро и невыносимо.
Боже, а я готова была остаться с ним…
Даже в самом страшном сне мне бы не приснилось подобное.
Постепенно стихала моя истерика, как и чувства внутри. Словно из меня все вынули и осталась лишь оглушающая, безразличная пустота. Не было даже мыслей, я просто лежала на холодном полу, уставившись куда-то в стену.
– Не держишь своих обещаний, Каталина, – услышала я хрипловатый голос моего… нет, не моего орка! А все того же дикаря.
Дагон медленно прошел внутрь, слегка озадаченно огляделся. Заметил нити? Вряд ли.
– Вставай, – произнес он, когда остановился около меня.
– Нет.
Даже смотреть на него не хотелось, до того тошно было.
– Каталина! – Дагон схватил меня за руку и рывком приподнял. – Что ты вытворяешь? Какого хрена я должен искать тебя по всему городу как умалишенный?
– Зря искал, – безразлично ответила я, стряхивая с себя его руки.
– Это почему же?
– Потому, что я никуда отсюда не уйду.
Бросила взгляд на его лицо и слегка отшатнулась – в глазах плескалось то темное, что было разбужено зельем шамана.
– Нравится храм? – насмешливо спросил варвар. – Любой каприз, принцесса. Проведем ночь в храме, так и быть.
Да как он смеет вести себя так, будто ничего не произошло?! Часа не прошло, как он овладел девицей на алтаре перед всеми, а теперь еще и имеет наглость предъявлять мне претензии по поводу того, что я не досмотрела представление? Ненавижу!
– Видеть тебя не хочу! – гневно выкрикнула я и, рывком поднявшись на ноги, устремилась к выходу, желая убежать подальше от него.
Убежать не удалось – Дагон схватил меня за руку, подтянул к себе.
– Что такое? Уже не мил?
– И не был!
– Жаль. А вот ты мне и сейчас очень нравишься, пташка.
Его поцелуй меня до ужаса напугал – жесткий и жадный, как и руки, скользящие по моему лицу. Я забилась в его руках, пытаясь вырваться.
– Ненавижу тебя, Дагон! Ты отвратителен!
Он не слышал. Лизнул кожу на моей шее, отчего все тело покрылось мурашками.
– У тебя даже кожа сладкая, – прорычал орк и резким движением рванулись лиф моего платья.
Прикрывая руками грудь, я тихо поскуливала от страха, понимая – сейчас до разума Дагона не достучаться. Он был слишком занят, покрывая плечи, шею и ключицы столь агрессивными поцелуями, что становилось нестерпимо больно. Руки орка тем временем шарили везде.
– Пожалуйста, прекрати! – жалобно проскулила я, когда в ход пошли и зубы. Внезапно вспомнились все его шутки про то, что он меня съест, но было совершенно не смешно.
– Нет. Ты сама начала все это. Будь ты просто вредной заразой, я бы и пальцем тебя не тронул. Но ты начала всячески тянуться ко мне. Каждое действие влечет за собой последствие, пташка. А меня влечет к тебе.
Хуже всего было от моих ощущений. Было отвратительно, мерзко из-за того, что он до того, как целовать меня, был с другой женщиной. Но, к сожалению, к этим тошнотворным чувствам примешивалось и другое – трепет, наслаждение. Все-таки, за одно мгновение невозможно погубить только вспыхнувшую влюбленность.
Лучше бы я просто его ненавидела и презирала!
Если бы не этот чертов алтарь у костра, то я могла бы стать самой счастливой этой ночью.
Вместо этого, казалось, воплотился мой самый страшный кошмар.
10 часть
Я не могла даже повернуться – тело Дагона надежно прижимало меня к каменным плитам пола, от которых тянуло холодом. Тихо застонав, я с трудом высвободила руку и отвесила хлесткую пощечину по морде орка, отчего он едва не подпрыгнул.
– Вставай, чудовище! – прошипела я, выползая из-под огромной туши.
Взгляд у него был расфокусирован, но было заметно, что шаманское варево более не имеет над ним силы.
Со стороны входа уже проникали первые, робкие лучи рассвета. Я же не могла поверить, что пережила эту ночь.
Мне все же удалось достучаться до орка, хоть и с трудом. Какая-то капля милосердия все-таки не позволила ему обесчестить меня. Но помучил он меня с лихвой – гладил и тискал, целовал и слюнявил, сволочь, пока наконец не уснул!
– Опять чудовище? – сонно откликнулся Дагон.
– Ты всегда был чудовищем! Им и останешься! – горячо вскликнула я, зажимая руками порванный лиф платья.
В душе горела такая ненависть, что хотелось ударить орка еще раз, но я не рискнула.
– Каталина, – медленно отозвался, обдумывая каждое слово, – еще вчера ты была настроена ко мне вполне благожелательно. Даже вполне нежно принимала поцелуи, а сегодня вновь напоминаешь пустынную волчицу.
Вспомнилась Сия, любимица Трагана. Милейшее, но злобное создание.
– Тебе показалось, – рявкнула в ответ. – Принял желаемое за действительное! На себя посмотри – варвар и язычник. Ты даже руки моей касаться не достоин.
Дагон криво усмехнулся, но на дне его глаз плескалось что-то горькое, неприятное.
– Хорошо. Раз не достоин, то дойдешь до дома пешком.
И я вновь поразилась тому, что вообще смогла ночью, в полном отчаяние, добраться до храма! Это было столь далеко, что мне еще в середине пути захотелось попроситься к орку на руки! Все-таки, добираться на сциталиусах было в разы быстрее.
Дагон шел быстро, размашисто, я едва поспевала за его широкими шагами, чувствуя себя при этом псиной, которая бежит за лошадью. К счастью, мне хватило ума не высказывать орку своих претензий и возмущений. Мне вообще не хотелось с ним говорить или видеть!
А еще меня очень возмущало то, что Дагон выглядел недовольным. Как он вообще посмел?
Стоило достигнуть стен дома, как Дагон гордо удалился в свои покои, а я осталась в одиночестве со своими гнетущими мыслями.
– О, духи! – воскликнула Ру, стремительно приблизившись ко мне из коридора. – Где вы были? И что с твоей одеждой?
Припомнил события ночи, я лишь горько ухмыльнулась, продолжая прижимать руками разорванное платье.
– Ужас! Надо привести тебя в порядок, скоро придут дети!
А я ведь и забыла, что теперь являюсь наставницей для маленьких орков.
Ру поволокла меня в купальню, причитая себе под нос что-то о дикости молодежи. Это вызвало у меня диковатый смешок. Ее народ совокупляется на глазах у всех, а еще что-то о дикости рассуждает!
Зеркало открыло для меня шокирующую, ужасную картину – вся моя шея, ключицы и отчасти плечи, были покрыты ярко-бордовыми, почти уходящими в черноту, следами.
– Боже, – выдохнула я. – Что это?
– Тебе лучше знать, – лукаво отозвалась орчиха. – Это ведь ты провела ночь с Домином неизвестно где.
Меня затрясло от ужаса. Неужели у орков ядовитая слюна? И их поцелуи оставляют такой след?
– Странно, – продолжала Ру. – Исельнир проводила с ним ночи после праздника Дерши, но никогда он таких следов не оставлял. Наверно, Риталек и правда перестарался с отваром.
– Я умру? – с ужасом обернулась к Ру. – Скажи честно, это смертельно?
Женщина громко рассмеялась, одаривая меня таким взглядом, будто я та еще идиотка.
– Если только от его страсти, – тут она спохватилась, будто что-то вспомнила. – У тебя ничего не болит? Хотя, стоишь ты не твердо. Давай, посмотрю.
Болело все тело – сон на каменном полу храма, да еще под весом Дагона, не мог пройти бесследно.
– А спину разомнешь? – с подозрением покосилась на Ру.
– Ох, как он тебя только не поломал, конечно.
Я скинула безнадежно испорченное платье, брезгливо отпихнула его ногой в дальний угол.
– Приляг на кушетку.
– Я постою.
– А как я тогда посмотрю тебя? Давай, принцесса, у меня тоже много дел. Надо проверить, чтобы не было разрывов.
Только теперь до меня дошло, что же именно хотела посмотреть Ру! Возмущение, перемешанное с отвращением, накатило на меня мощной волной.
– Даже не смей! – взвилась я. – Нет у меня разрывов!
– Не пререкайся. Я посмотрю и обработаю, чтобы не было воспалений.
– Ты не слышала?! Нет никаких разрывов!
– Это ты так думаешь. Анатомически орки все-таки крупнее людей, надо посмотреть…
Я вырвалась из хватки ее рук и отшатнулась к ближайшему углу, сверля орчиху злобным взглядом.
– Даже не подходи ко мне, Ру. Ничего я тебе посмотреть не дам.
Тяжко вздохнув, женщина от меня все-таки отстала. Она была уверена, что прошедшей ночью Дагону все-таки удалось меня обесчестить, а разуверять ее в этом я не стала.
Я так яростно натирала кожу мылом, желая смыть с себя помимо грязи еще и воспоминания о празднике, что в итоге тело почти скрипело от чистоты. Только вот отмыть с души то мерзостное, гадкое пятно, что оставил орк, не получилось.
Оглядев еще раз оставленные им пятна, я спрятала их за шелковым, темно-бордовым шарфиком, завязав его так, чтобы не сползал.
Перед глазами вновь встала картина – раскинутые ноги Арны и Дагон меж ними, всеобщее ликование и ободряющие смешки.
Желудок скрутил спазм, но сдержаться удалось.
Орки – дикари. Иса права, мне здесь не место.
Завтрак, проходивший в одиночестве, дал мне время на передышку. Хоть я и не смогла проглотить ни кусочка, зато тщательно обдумала свои дальнейшие действия.
Мальчишки ждали меня с нетерпением, а при моем появлении в глазах их засветилось мягким светом обожание. Забавно, что всего за один день мне удалось заслужить хорошее отношение у детей, а у взрослых лишь осуждение и упрек.
Сначала мне было сложно вести урок – мысли то и дело ускользали, я даже подумывала прекратить происходящее. Но передо мной были дети, для которых я могла стать единственным источником знаний, жадные и любопытные, впитывающие каждое мое слово. Возможно, именно я стану той первой искоркой, что однажды превратится в свет новой культуры у орков? И когда-нибудь они прекратят свои варварские обычаи, познают вновь благочестие и добродетель? Возможно, на это уйдет не одна сотня лет, а того гляди, что и вообще никогда этого не получится. Смотреть на мальчишек и понимать, что через какие-то пару лет, они и сами примут участие в подобных ритуалах, было неприятно.
Трагана на этот раз не было, но оно и к лучшему – он передо мной ни в чем не виновен, но видеть его не хотелось. Вообще, моей натуре сейчас было до жути противно смотреть на всех орков. Они ведь знали, что будет на празднике, восхищались и ждали. И никто даже не предупредил, что там может произойти такое!
Со временем даже мне удалось увлечься обучением. Забавно, я бы сама никогда и не подумала, что такое дело может оказаться для меня столь увлекательным.
К тому же, меня грела мысль, что однажды благодаря мне что-то изменится. Возможно.
И быть полезной тоже очень приятно. Отец бы никогда не позволил мне обучать чьих-то детей – слишком недостойное занятие для королевской особы. Нам не позволительно даже родных детей вскармливать своим молоком, отбирают сразу после рождения и передают кормилицам да нянькам.
Я четко и ясно понимала – мне не хотелось домой, где все чинно и благородно, но и оставаться в оркских землях, где буйствовали пороки и бесчестие, не хотелось. Было горько от осознания того, что дома у меня нет вовсе.
Стоило закончить обучение мальчишек, как я решительно направилась к покоям Дагона с намерениями отстаивать свое.
Главное, вести себя спокойно, докричаться до его рассудка.
Низко склонившись над столом, он занимался своими чертежами и совершенно не обратил внимания на мое появление.
Смотреть на Дагона было мерзко и больно, хотелось броситься на него с кулаками. Или поцелуями.
Но все это было неразумно. С затаенным ужасом, я признавала – непостижимым образом орк въелся мне прямо в сердце, но теперь разум звучал громче писка чувств. Он не для меня, ничем хорошим это не закончится.
– Дагон, – голос мой звучал холодно и равнодушно, – нам нужно поговорить.
Плечи его напряглись, но он даже не повернул ко мне лица.
– Говори, – жестко прозвучало мне в ответ.
Я аккуратно присела на край кресла, собралась. Старалась держаться уверенно, но пальцы то и дело мяли ткань юбки.
– Произошедшее вчера, – начала я, – очень сильно меня потрясло…
– Что? – он рывком повернулся ко мне и пытливо уставился.
Кажется, Дагон находился в недоумении и очень ждал ответа. Выглядел он нервно и нетерпеливо.
– Ты и эта девушка… Арна… Это ужасно…
Орк заметно расслабился – даже лицо разгладилось, но недоумение так и не исчезло.
– Что в этом ужасного, пташка?
Тут уже удивилась я.
– Ты серьезно? – потрясенно выдохнула я. – Вы совокуплялись при толпе, будто дикие звери! А все остальные смотрели! Это отвратительно!
Дагон лишь слегка улыбнулся:
– Это ритуал, Каталина. Обычаи моего народа. В этом нет ничего необычного.
Я буравила его недоверчивым взглядом, отказываясь верить в то, что он в себе. Может опять хлебнул жабью гадость Риталека?
Орк же тем временем немного нервно хохотнул, приблизился ко мне, уселся на пол около кресла и сжал мои ладони пальцами.
– Я думал, что ты испугалась.
– Конечно, испугалась!
– Я не об этом. Вчера ты была нежна и приветлива, – Дагон нежно коснулся моей щеки, голос его снизился до шепота, – я даже ненароком подумал, что ты испытываешь ко мне влечение. А потом… Я думал, что тебя напугала моя ярость на поле боя. Кете, тебя я точно никогда не обижу.
Я смотрела в желтые глаза орка, а сердце мое терзала разрывающая, немыслимая боль. Хотелось бы верить ему. Но, нельзя.
– Дагон, – я провела пальцами по грубоватой коже лица, печально улыбнулась, – я думала, что смогу привыкнуть к жизни здесь. В какой-то момент мне даже показалось, что все может быть хорошо. И, признаться, что-то во мне неравнодушно к тебе. Но, вчера я поняла, что никогда не смогу жить здесь. Это место не для меня. Я никогда не привыкну к вашей культуре, быту. Меня воспитывали совершенно иначе.
Замолкнув, я сморгнула пелену слез, выдохнула, чтобы набраться сил продолжить. Орк пытливо заглядывал мне в лицо, ждал.
– Я прошу отпустить меня, Домин, – наконец смогла продолжить. – Это единственный вариант, ведь здесь я не выживу.
– Нет! – рявкнул он столь громко, что я вздрогнула и поспешно отдернула от него руки.
– Мир орков не для меня, Дагон. Здесь моя жизнь будет разрушена. Если я вообще что-то значу для тебя, то лучше отпусти меня.
– Нет!
Дагон торопливо поднялся на ноги, заметался по комнате. Взгляд его, гневный и растерянный, впился в меня будто клинок.
– Я не выживу, – сорвался отчаянный шепот с губ.
– Выживешь, что с тобой случится? Ты под моей защитой. Будешь учить детей и также сеять смуту в гареме, как делала раньше. Все, как ты любишь!
– Да не люблю! – уже со слезами воскликнула я. – Я ненавижу здесь все! Особенно твой гарем!
Лицо орка мгновенно изменилось, стало ехидно-насмешливым.
– Вновь ревнуешь?
– Да! Да! Ревную и это невыносимо! И никогда не смогу смириться! Отпусти меня!
– Нет.
Все остатки терпения рухнули окончательно. С писклявым визгом я налетела на орка, принялась молотить кулаками его по груди. Удары мои летели невпопад и вызывали у Дагона громкий смех, что злило меня еще больше.
– Ненавижу тебя! – выкрикнула напоследок и молнией вылетела из покоев орка.
В пылу гнева я нацарапала Клэр короткое, но важное послание и сразу же отправила.
Злость кипела в душе, меня неимоверно бесило упрямство орка. Эгоист! Отпускать он меня не желает, но и дать то, что нужно мне, не сможет.
Ответа Клэр я ждала несколько дней, за это время успела извести себя так, что была очень измучена. Я по несколько раз за день меняла решение и порывалась отменить задуманное, но голос разума вовремя останавливал меня.
Дагон же… Вел себя так, словно все хорошо. Приглашал меня на завтраки и ужины в личных покоях, улыбался и смеялся, пытался вывести меня хоть на какие-то эмоции. Я держалась получше чем некоторые крепости, совершенно не реагируя на его попытки начать хотя бы скандал и кроме приветствий и благодарности за вечер, не сказала более ни слова.
Его это злило и вгоняло в беспомощное состояние, я же тихо ликовала. Тому, что молчание ранит больше всяких криков, меня научила Урса. Она и сама применяла такой способ показать мужу свое недовольство. Я же вовсю пользовалась полученными знаниями.
Орк даже подрастерял некую часть своей уверенности и насмешливости, выглядел растерянным и утомленным.
Игнорировала я и все сплетни в гареме, более не поддевала Ису. Вот только все это возымело еще более яркий эффект – наложницы гадали, что же произошло и сами же порождали новые слухи.
Мне было абсолютно наплевать на их мнение.
Для себя я решила, что все скоро закончится.
Когда же наконец пришло послание от моей бывшей фрейлины, я буквально взвыла от радости.
Начала еще более усердно заниматься с мальчишками – их прибавилось, теперь я стала наставницей пяти маленьких орков. Хотелось рассказать им как можно больше, успеть научить читать и писать. Было даже немного жаль.
Когда Дагон потащил меня на пикник около храма, я не испытывала и толики радости, хотя в душе что-то и отозвалось на мысль вновь лицезреть переплетения нитей.
– Твое молчание, – говорил орк, раскладывая еду на шерстяном покрывале, – мне даже нравится. Ты выглядишь такой покорной, кроткой.
Я лишь фыркнула, даже не посмотрела в его сторону.
– Я начинаю думать, что молчишь ты не от обиды вовсе. Просто, пташка, ты покорена моей доблестью и мужеством. И готова стать моей наложницей в полном значении этого слова.
Зараза, пытается довести меня до криков и истерики. Не выйдет.
Я все так же продолжала аккуратно вплетать в волосы полевые цветы, не обращая внимания на провокации орка.
– Я могла бы стать тебе женой, – едко ответила я, все же решив удостоить его ответом, – в полном значении этого слова. Но, к сожалению, ты не сможешь мне стать достойным мужем. Ох, прости. Ты ведь вообще не сможешь стать мужем, ваши дикие традиции этого не признают.
Воодушевленный моим неожиданным ответом, орк встрепенулся.
– Женой? Каталина, ты настолько желаешь стать мне женой, что даже нарушила свое священное молчание?
– Какая разница? Ты-то во мне жены не видишь. И даже если бы захотел, это невозможно.
Найдя яблоко среди еды, грозно вонзила в него зубы.
Повисла тишина, каждый думал о своем.
С сожалением, я поняла, что злость немного утихает. Сейчас даже пришло осознание, что мое порывистое поведение было нелогично. Он ведь мне ничего не обещал. Да и та же Иса в постели Дагона хоть и вызывала неприятие, но не столь агрессивное.
– Я с детства понимала, – заговорила я. – что у моего мужа будут любовницы, фаворитки. Что они будут играть значительную роль при дворе. А также, что никто не будет скрывать их. Мне казалось, что я готова к этому и отнесусь спокойно. Но, оказалось, о таком можно рассуждать лишь когда фигура твоего избранника является туманной, безликой. Когда он не имеет для тебя важности.
– Ты считаешь меня своим избранником? – весело осведомился Дагон.
– Я считаю, что ты важен.
– И поэтому ты так хотела, чтобы я отпустил тебя?
Я устало вздохнула, подтянула колени к груди, сжала.
– Чего ты хочешь, Дагон? Специально издеваешься надо мной? Мстишь?
– Это что такое жестокое я делаю, что ты так думаешь?
Я недовольно поморщилась. И правда, он то ничего не делает. Это я тут едва ли не в любви, признаюсь.
– Дагон, – я порывисто обернулась к нему, поймала взгляд желтых глаз. – Послушай внимательно, пожалуйста. У меня есть к тебе чувства и, я думаю, это совершенно не та ерунда, которую я раньше принимала за влюбленность. Я говорю это прямо потому, что хочу, чтоб ты понимал – это меня мучает. Я страдаю, находясь рядом с тобой.
Орк выглядел лишь слегка удивленным, но я его в этом не винила. В романах, которые я читала, прекрасные рыцари пели серенады под окнами своих дам, слагали стихи в их честь и завоевывали для них крепости. Все, чтобы рассказать о своей любви. А дамы никогда не признавались так прямо, они вообще не признавались. Признаваться женщине в своих чувствах не этично, даже неприлично. Но о каком приличии говорить в моем случае, я живу-то среди орков!
Одним резким рывком Дагон потянул меня на себя и прижал к груди. Я прикрыла веки, тихо наслаждаясь моментом.
– Кете, – тихо начал он. – Я не понимаю из-за чего ты страдаешь? Я ведь не сделал тебе ничего плохого. Ну, не считая того, что украл. Я даже не овладел тобой, когда мое сознание было под властью отвара, хотя очень хотел. Но ты просила не делать этого. Мною было сделано все, чтобы тебе было здесь хорошо. Я думал, что этого достаточно, чтобы ты поняла – твои чувства взаимны.
На последних словах я дрогнула, прижалась к орку крепче.
– Ты лжешь, – прошептала в ответ. – Ты сам говорил, что я не в твоем вкусе! Ты играешь на моих чувствах!
Дагон тихо рассмеялся:
– Пташка, ты сама называла меня чудовищем еще с первой встречи. А тогда и вовсе разгромила мои покои, обвиняла невесть в каких намерениях. Что я должен был сказать, видя такую "благодарность" на спасение королевской особы?
– Прости, я больше никогда не буду называть тебя чудовищем.
– О, нет! Называй, мне даже нравится.
Я тихонько засмеялась, наслаждаясь моментом единения. Наконец, впервые за много дней после того злополучного праздника, мне было хорошо. Но спокойствие нарушили мои же мысли.
– Постой, – я вырвалась из его рук, прямо взглянула в глаза. – Это все равно ничего не меняет. Я никогда не смогу делить тебя ни с кем. Мы разные, Дагон.
Он окинул меня внимательным взглядом, задумался, а после кивнул и оборонил:
– Я что-нибудь придумаю, Каталина.
Вряд ли, тут невозможно что-то придумать. Но я все же ободряюще улыбнулась.
А потом перевела взгляд на виднеющийся сквозь деревья храм и спросила:
– Сколько лет орки приносили в жертвы своих детей, Дагон?
Он вздрогнул, поморщился как от зубной боли.
– Это только Траган мог рассказать. Я прав?
– Почему же?
– Потому, что он на половину человек. Чистокровные орки произносить в слух это не любят.
– Но вы ведь делали это?
– Не мы, а предки. И отвечая на твой вопрос – несколько столетий, Кете. Это и стало причиной того, что наш народ столь скрытен. Если бы нашу историю записывали, то весь мир узнал бы это противную правду.
Перед глазами пронеслись чужие воспоминания, ярость и боль.
– А много было тех, кто не желал менять покровителей?
– Нет, всего пять родов. Но и их быстро истребили за неподчинение. К чему ты все это спрашиваешь?
– Просто… я кое-что видела. Я не знаю, как сказать… Ты поверишь мне?
Орк снисходительно улыбнулся.
– Смотря, что ты скажешь.
– Значит, подумаешь, что я свихнулась. Но, все равно расскажу.
Я подробно описала происходящее в тот раз, когда впервые увидела все.
Дагон крайне заинтересовался, попросил показать те руны, которые я тогда тронула на алтаре. Стоило войти в храм, как нити оплели Дагона золотистым коконом, а их углов послышались тысячи голосов, требующих того же, что и в прошлый раз.
Увы, Дагон не видел ничего. Выглядел он очень задумчивым, мне даже показалось, что он точно что-то знает, но пока не говорит.
– Завтра я дам тебе некоторые книги из своей библиотеки, – сказал орк, когда мы уже вернулись домой. – Попробуешь найти что-нибудь об этом? Книг много, один я долго провожусь с этим.
Конечно же, я согласилась. Мне и самой очень хотелось знать, какого черта происходит и почему именно я вижу все это.
Тепло попрощавшись с Дагоном, которому удалось сорвать с моих губ пару поцелуев, я, окрыленная, направилась в сторону общих покоев, но чуть не снесла с ног Ису, которая вынырнула из поворота.
Эта гадина, как всегда, горела яростью и ненавистью. Думаю, она умудрилась стать тайной свидетельницей милейшей сцены наших объятий и поцелуев. Сама виновата, нечего по углам шастать и подглядывать!
– Радуешься? – ядовито выплюнула Иса.
– Конечно, – весело отозвалась я, наслаждаясь ее гневом. – Чего бы мне не радоваться? У меня все хорошо.
– Надолго ли?
– Хм, – я сверкнула обворожительной улыбкой. – А ты здесь надолго ли? Смотри, скоро пинка под зад получишь.
– Ты переоцениваешь свои сомнительные прелести.
– Зато ты недооцениваешь. И вообще, Иса, чего тебе надо? Дел нет? Почитай что-нибудь, а то только ядом прыскаешь. Или читать не умеешь?
– Ты, дрянь, можешь скалить зубы сколько угодно. Все-равно сбежишь после очередного праздника, который окажется для тебя пугающим. Я так смеялась, когда ты убегала из города. Правда, надеялась, что уже и не вернешься.
– О, нет, милая моя, – теперь уже мой голос сочился ядом. – скоро ты убежишь отсюда и более не вернешься.
Тогда я даже не представляла, что это случится настолько быстро.
– Когда-нибудь я рожу Домину сына и попрошу в качестве подарка твою белокурую голову на блюде, Кете. А отказать в подарке матери первенца нельзя, какой бы дар она не попросила.
– Эх, Исельнир. Ты все только говоришь. Скорее уж я рожу ему сына. А ты никогда никого так и не родишь. Кстати, интересно, как только Дагон не задумался о том, что пора сменить фаворитку? Ведь понятно, что ты просто бесплодна.
Последние слова задели девушку пуще всех остальных – кожа ее побледнела, а лицо превратилось в восковую маску. Я заметила, что рука, которую она прижала к своей шее, дрожит.
– Ты чертовски пожалеешь о своих словах, человечка.
Я безучастно кивнула и прошла мимо, продолжая намеченный путь. Угрозы Исы меня нисколько не волновали, я была в приятном предвкушении. Завтра Дагон предоставит мне книги, в которых я могу найти ответы на свои вопросы. Эх, найти бы еще ответ на главный вопрос.
Я совершенно не представляла, что делать дальше. Проблема того, что мы с Дагоном из разных миров никуда не исчезла. Но, зная, что твои чувства не безответны, бежать от них было еще труднее. Думаю, с этим я разберусь чуть позже. Сейчас главное – разобраться в столь внезапно открывшемся даре видеть предков орков.
Остаток дня прошел в легкой лени, приятном ужине и сплетнях, что принесла Зара. Стыдно признаться, но только сейчас я узнала, что Дагон в последнее время занимается разработкой нового средства передвижения, которое выше всякого понимания – по словам Зарабет, это будет нечто, похожее на карету, но оно не будет ехать по земле, а должно лететь по небу. Чудеса! Надо будет поинтересоваться у Дагона, что же это такое и как это возможно. Все-таки, я предполагала, что Зара многое напутала или придумала.
Когда наступила ночь, я с благоговением растворилась в объятиях сна. Снилось мне что-то волшебное – пещеры, ручьи, эльфийцы и, конечно же, Дагон!
Вот только сон мой прервали самым наглым образом, очнулась я резко и попыталась закричать, но рот мой был зажат рукой.
– Тише, человечка, – услышала я голос Исельнир.
К горлу моему прижималась острая сталь клинка, руки и ночи были связаны, а гадина сидела прямо на мне, оседлав меня будто лошадь!
– Ты вытрепала мне все нервы, сука, – шипела тем временем Иса, вдавливая клинок в кожу. Я почувствовала легкий всплеск боли, а потом тонкую струйку крови, которая затекла под шею.
Попыталась хоть что-то сказать, но она не желала меня слушать. Окинув взглядом покои, я обнаружила, что все спальные места пусты. Гадюшник, как он есть.
– Ищешь помощь? – усмехнулась Иса. – А ее не будет. Я всех выгнала, для них Хозяйка здесь я. А Домина нет, он уехал. Я специально проследила, как он удаляется на своем сциталиусе. Сегодня ты умрешь, человечка. Но сначала…
Клинок переметнулся от шеи к виску.
Страх сковал меня, превратил кровь в жилах из горячей, живительной в мертвый лед.
– Я изуродую тебя так, что даже если найдут – не узнают.
Лезвие впилось в кожу глубоко, делая рассекающий разрез от виска через щеку к самому подбородку. От боли, я немного очнулась, извернулась и, укусив Ису за пальцы, смогла подогнуть колено и немного сдвинуть орчиху с себя.
Я была свободна от ее тисков всего пару мгновений, но этого хватило, чтобы истошно, громко закричать.
– Ах ты, дрянь!
Девушка кинулась на меня с новой силой, на этот раз пытаясь всадить клинок мне в грудь, но я столь отчаянно извивалась и орала, что попала он в плечо, но очень удачно – всадила лезвие по самую рукоять.
