Текст книги "Избранная морского принца (СИ)"

Автор книги: Дана Арнаутова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

   – Выплывем из города – отстаньте немного. Никуда не денусь, обещаю. Но чтобы нас не слушали.

   Близнецы так же слаженно склонили головы. И действительно отстали, стоило миновать красивую каменную арку, покрытую сложной резьбой. Странно, кстати, зачем арка под водой? Ладно – на суше, там все ходят и ездят по дорогам, но ведь в море дорог нет, ту же арку можно миновать хоть сбоку, хоть сверху. Может, дело просто в красоте? И в том, что глазу надо за что-то цепляться, чтоб город и на морском дне выглядел городом, а не скопищем жилищ? В традициях дело, в упорядоченности, к которой стремятся все разумные существа.

   За размышлениями Джиад не особо замечала, куда они плывут. Вода везде одинакова, и скалы кажутся похожими. Да, поднялись выше, потому что стало заметно светлее и даже теплее вроде бы. Раньше она не улавливала таких тонких, еле заметных изменений света и тепла, но после дворцовых коридоров, темных и прохладных, чувства обострились, жадно ловя каждую маленькую поблажку. И потому она не заметила… А поняв, где оказались, невольно хлопнула салту лоуром, как натянула бы повод коня.

   Алестар остановил своего зверя рядом, обернулся на замершую немного позади охрану, убедившись, что те ничего не слышат. На Джиад он не смотрел, зато уперся взглядом в темный каменный столб-скалу. Вокруг, на песочном дне, все так же росли кустики водорослей и валялись камни, метались стайки рыбок, солнечные лучи просвечивали воду, и зеленый мох казался бархатно-мягким, да и был таким… Все было тихо, спокойно, красиво…

   У Джиад перехватило дыхание. Если присмотреться, можно даже найти взглядом ту ветку, за которую зацепился перстень Аусдрангов. Если присмотреться…

   – Поговорить надо, – уронил рыжий, цепляя лоур на крючок у седла.

   – Здесь? – выдохнула она, не понимая, что это: полная дурость, изощренное издевательство или все-таки расчет.

   – Здесь, – подтвердил Алестар, чуть разворачивая зверя и пуская его вперед, чтобы оказаться к Джиад лицом и совсем близко.

   Салту терлись носами и боками, покачивались в воде, будто ловя растворенное в ней солнце спинами. И до поверхности было совсем недалеко, а там и берег… Что он опять задумал, хвостатое отродье?

   – У тебя такое лицо, будто ты мне еще раз хочешь врезать, – невесело усмехнулся Алестар. – Если нужно – давай. Уклоняться не буду. И охрана поймет, я думаю.

   – Обойдусь, – процедила она, едва разжимая зубы.

   Дать придурку по морде и правда хотелось нестерпимо, но не такой уж он и придурок, если все понимает, но зачем-то притащил сюда.

   – Сейчас уплывем, – пообещал Алестар с неожиданной серьезностью. – Прости. Но раз уж здесь все началось, то здесь я и сказать должен. Во дворце ты прячешься. Уходишь в себя, как в раковину. Всегда вежливая, всегда спокойная, всегда рассудительная… Лучше бы ты кричала. Или еще раз – по челюсти. Да что угодно, только не смотрела бы на меня так. Будто у тебя гарпун в руке, а ударить нельзя. И до того жалко, что нельзя…

   Джиад, не выдержав, фыркнула. Нет, не совсем придурок. Но зачем тогда?

   – Бить не будешь? – снова усмехнулся Алестар одними губами. – Значит, слушай. У нас осталось всего-то недели две. Потом приплывет эта… чудо кариандское. И мне придется быть с ней. Знакомиться, знакомить её со двором, узнавать… ближе… Нет, не в постели… Она ведь ожидает запечатления, вот я и буду разыгрывать галантного жениха, пока жрецы не разорвут… И знаешь, я ведь это сделаю. Мне её заранее возненавидеть хочется – а придется улыбаться. И так, чтоб поверила, если не дура. Особенно, если не дура…

   – Мне вас пожалеть, ваше высочество? – зло поинтересовалась Джиад, и вправду раздумывая, кинется ли охрана их разнимать в случае чего.

   – Не надо. Тоже… обойдусь. А вот её, наверное, стоит. Она ведь все узнает: и про Кассию, и про тебя. И тоже будет… улыбаться. Знать, что её выбрали, как племенного салту, за кровь и выучку. Ну, и мордашку миленькую… И ждать запечатления, ага. Вместе будем ждать. А потом жить долго и счастливо. Как в сказке.

   Он уже не говорил – выплевывал слова, задрав голову и смотря не на Джиад, а наверх, туда, откуда лился бирюзовый солнечный свет. И непонятно было, что сказать ему сейчас, вот такому. Выдернутому из тепла всеобщей любви, в первый раз осознавшему, что родиться принцем недостаточно. Что это не удача, а совсем даже наоборот…

   – Я сегодня плыл по рынку, – помолчав, снова заговорил Алестар, – и смотрел на них на всех. Слухи плавают… Слухи всегда плавают, это понятно. Из-за меня погибла Кас. Из-за моего желания быть первым, взять этот проклятый приз, еще раз всем доказать, что я лучший… А все говорят, что это боги меня уберегли. И сохранили. Для Акаланте, понимаешь? И тебя, кстати, тоже боги привели в море. Ты не знала? Ну да, чтобы спасти меня от сирен. Боги любят Акаланте. И мою семью тоже… А если с этой… Маритэль… что-то случится… Мне и это простят? Что угодно, лишь бы я остался жив? Да кому я нужен – ты правильно тогда сказала! Нужен наследник, а потом и король. Который сделает еще одного наследника, а лучше двух-трех. И Акаланте будет жить! И…

   Он задохнулся, еще сильнее запрокинув голову вверх, всхлипнул, поднял ладонь ко рту. Всхлип перешел в смешок. Убрав руку, Алестар опустил голову, глянул на Джиад тоскливо.

   – И это правильно, понимаешь? Они правы. Город должен жить, а я не могу подвести всех еще раз. Для этого я родился, поэтому меня и любят. И так уже однажды взбрыкнул, как дурной салту, – до сих пор за мной воду чистят.

   Джиад молчала. Что тут можно было сказать-то? Что Алестар прав, как правы и все акалантцы? Что это судьба правителя – жить так, как положено? Не худшая судьба, кстати. Всем приходится чем-то жертвовать, боги не дают даром ни власти, ни счастья. И выбирать между ними приходится почти всегда.

   – Молчишь, – устало сказало Алестар. – Ну и правильно. Сам все знаю. Просто хотел сказать… Я уже просил прощения – толку-то. И за две недели уж точно ничего не исправить. Да и зачем? Ты уплывешь… к нему. Нет, пожалуйста, помолчи еще. Пока ты молчишь, я хоть на что-то могу надеяться. Не простишь – это понятно. А я не знаю, как объяснить… Я бы что угодно отдал за твое прощение, да только мне и отдавать-то нечего. Без отцовской короны и Акаланте – что я такое? Но у нас еще две недели, слышишь? Я не прошу любви, я ничего не прошу, но позволь мне хоть попробовать… что-то сделать? Чтобы ты… забыла эту проклятую скалу! И все остальное… тоже…

   – И что… вы хотите… попробовать? – услышала Джиад свой бесстрастный голос будто со стороны.

   – Любить тебя, – просто сказал принц. – Быть рядом, исполнять желания, ласкать… Я ничего не сделаю без разрешения, но разреши мне хоть что-нибудь. Я… узнать тебя хочу. Что тебе нравится, как ты жила, о чем мечтаешь… Джиад, я не о постели прошу. Хотя… Если позволишь, я смогу все исправить…

   – Исправить? – выдохнула Джиад, резко откидываясь назад и соскальзывая с салту. – Хорошо, идите сюда!

   Она в несколько взмахов руками подплыла к скале, повиснув над тем самым местом. Оглянулась на подплывшего Алестара.

   – Исправить, значит… – повторила очень мягко. – Ладно, я согласна. Раздевайтесь.

   – Что?

   Алестар смотрел недоуменно, он действительно не понимал, даже подумать не мог о таком, и Джиад стало почти весело, только нехорошее это веселье было.

   – Раздевайтесь, – снова повторила она, окидывая рыжего внимательным взглядом от наконец-то загоревшихся щек до кончика хвоста. – Правда, нужного органа у меня нет, но что-нибудь придумаю. О, а вот!

   Она отцепила от пояса нож Дару с гладкой, отполированной многочисленными прикосновениями рукоятью достаточно подходящей формы. Многозначительно взвесила на ладони, в упор глянула на Алестара. И снова порадовалась, что охрана осталась вдалеке. Пожалуй, при ком-то постороннем на подобную выходку ей бы не хватило бы шальной злости. А вот так, наедине…

   Толстые кожаные ножны удобно легли в ладонь, и рукоять торчала вверх нагло и вызывающе.

   – Ты…

   – Ага, я, – с той же злой, туманящей рассудок веселостью подтвердила Джиад. – А что тут такого? Хотите все исправить – попробуйте, примерьте сами хоть что-нибудь из того, что сделали со мной. Раздевайтесь, ложитесь... Скала та же самая, песок – тоже, и даже зрители не изменились. Говорить легко, ваше высочество. И ласкать – тоже. А вот так – сможете? Вам ведь проще будет, охрана присмотрит, чтобы я ничего лишнего не вытворила. И вас-то им точно никто не отдаст, как вы грозились сделать со мной…

   – Джиад…

   Покрасневшие было щеки принца теперь заливала смертельная бледность. Его было бы жалко, ведь и вправду хотел все исправить, загладить вину, но Джиад устала жалеть. Слишком близко был этот проклятый песок и бархатный мох на камнях.

   – Джиад, я…

   Пальцы его легли на поясную пряжку, но тут же отдернулись, будто обожглись, а по скулам снова поползли красные пятна.

   – Джи… – повторил Алестар беспомощно.

   Оглянулся на охрану, снова глянул на неё… Джиад устало вздохнула. Пора было прекращать эту дурость. А то вдруг и вправду ляжет? Ничего подобного она делать, конечно, не собирается, но такого позора ей рыжий точно не простит. Да и просто – довольно уже. Самой противно.

   – Ладно, хватит, – сказала она, отводя взгляд. – Я знаю, вы хотели, как лучше. Я верю, правда. И мне жаль, что у вас так сложилось с браком. Но это ваша судьба – беречь и защищать свой народ. Жениться ради этого – еще далеко не самое худшее. И лучше вам забыть про меня, как только можно будет. И постараться, чтоб никто вашей будущей супругу и вправду не напел в уши лишнего – вам с ней жить еще. Королевством править и детей растить.

   – Джиад, – повторил Алестар уже почти беззвучно, не отрывая от неё отчаянного, сумасшедшего какого-то взгляда.

   – Что Джиад? Нет уж, теперь вы помолчите! – все-таки сорвалась она, радуясь предусмотрительности принца, оставившего охрану вдали. – Я слушала, теперь послушайте вы. Кого вам жалко, принц, себя, меня или Маритэль? Вы уж решите, самое время. Да, я верю, что вы все поняли. И что больше такого не сотворите – тоже верю. И про то, как отпустили меня – помню. Потому и вернулась. Но остальное забыть не могу. Каково было вам даже не почувствовать – представить? А я с этой памятью живу. И с вами разговариваю. И в одной постели сплю. В той самой, между прочим, где…

   Она остановилась, сжавшись от накатившей боли и стыда, с усилием разжала стиснувшиеся в кулаки пальцы. Отвела взгляд от полупрозрачного, алеющего скулами лица Алестара. Заговорила снова из чистого упрямства да еще желания покончить с этим раз и навсегда.

   – Две недели, говорите? Вот и думайте о том, что будет через две недели. О тех, кто вас убить хочет. О своем отце, которому ваша помощь нужна. О стране, в конце концов. А я… Если вам мое прощение нужно, считайте, что получили. Нельзя всю жизнь наказывать за то, за что вы уже сами себя наказали. Но опять с вами лечь? Да это все равно, что в открытую рану ткнуть…

   Она задохнулась, в последний момент проглотив на язык просившееся, злое, что не всякому целителю такое позволишь, а уж самому палачу? Этого Алестар все-таки не заслужил. Уже не заслужил.

   – Давайте вернемся, – попросила она тихо, снова смотря на Алестара, опустившего под этим взглядом голову. – И не надо жалеть, поверьте. Из меня все равно плохая возлюбленная. Неудобная. А вас ждет совсем другая жизнь, и теперь вы можете поступать правильно.

   – Правильно… – эхом откликнулся Алестар, подаваясь к ней и вдруг отшатываясь назад. – Конечно, так и будет.

   Хотел сказать еще что-то, даже рот скривил, но, махнув рукой, отвернулся и вильнул хвостом, оплывая Джиад.

   Сверху все так же лился свет, такой близкий и недосягаемо далекий. На душе было удивительно тошно, Джиад даже поежилась. Подплывший салту за спиной шевелил хвостом и плавниками, упругая вода передавала это движение невидимыми волнами, мягко толкая в спину. И все действительно было правильно. Она вернется на землю, увидится с Лилайном, может, даже проведет с ним еще немного времени, потом отправится в храм. Это её судьба, которую надо принять с благодарностью. Свобода – это ведь не тогда, когда делаешь, что хочешь.

   А рыжий принц освободится от ненужной обоим связи, женится, успокоится… Если выживет, конечно, и переживет своих врагов. Но это дела подводные, людей они не касаются. Джиад – уж точно. Только почему так тошно и мерзко?

ГЛАВА 7. Свадьба Эрувейн

На четвертый день Джиад начала беспокоиться всерьез. Известно ведь: открытый котел кипит шумно, но вреда от этого никакого, зато закрой крышку плотнее, и рано или поздно ее сорвет. Принц был в точности как тот котел, в котором кипело и бурлило непонятно что. Каждый день с раннего утра и до обеда Алестар, как рассказали близнецы, занимался делами. Затем, не появляясь у Джиад, уплывал на Арену и тренировался там до изнеможения, а поздно вечером возвращался и почти без чувств опускался на постель, но не засыпал, а подолгу смотрел в потолок.

   Джиад старалась быть незаметной, как и положено стражу, когда он не нужен, но безделье откровенно тяготило. По утрам просыпалась от возни Алестара, но, не подавая виду, ждала, пока тот соберется и уплывет. Потом вставала сама, завтракала и кормила Жи. Выгуляв стремительно растущего рыбеныша, отводила его в комнату, а сама возвращалась во внутренний дворик и отрабатывала связку за связкой. Вечером снова гуляла с Жи, старалась поесть до возвращения Алестара и ложилась, отвернувшись от рыжего, на своей половине. Так тянулись дни, и одиночество было плохо только тем, что в голову лезли мысли о земле, Лилайне, Торвальде. Джиад гнала их, нарочно выбирая самые сложные упражнения, требующие полного внимания, а потом в постели, слушая неровное дыхание Алестара, твердила сутры, пока сознание не растворялось в пустоте.

   Но четвертое утро оказалось иным. Проснувшись, рыжий не стал, как обычно, переплетать заново косу и надевать тунику. Вместо этого он повернулся на живот, воспарил над ложем и повел носом совсем по-собачьи.

   – Что это с водой?

   – Не знаю, – пожала плечами Джиад. – Вы что-то чувствуете?

   – Что-то – слабо сказано. Я вчера думал, мне показалось, но…

   Лицо принца приобрело восхитительно растерянное выражение. Он даже кончик растрепавшейся косы подергал в глубокой задумчивости. Затем проплыл по комнате, тщательно ее осматривая, заглянул в клетку Жи – пустую, рыбеныш упорно не хотел в ней ночевать, поднимая шум, – и осмотрел кровать.

   – Да что такое? – Джиад искренне недоумевала, отчего так брезгливо морщится иреназе.

   – Ты человек, тебе не понять, – бросил Алестар, разминая в пальцах покрывало.

   Наклонившись к ложу, он вдруг ухватил его край и немного приподнял. Джиад впервые заметила, что кровать не сплошь деревянная, а заканчивается кожаной шторкой, под которую сейчас сунул руку, а потом и голову Алестар.

   – Та-ак… – протянул принц. – Ах ты отродье глубинных!

   Почти целиком просунувшись под ложе, он вынырнул из-под него, фыркая, отплевываясь, и что-то бросил на пол.

   – Полюбуйся!

   Любоваться было нечем – огромный гниющий краб выглядел весьма противно.

   – Откуда? – растерянно спросила Джиад, уже подозревая ответ.

   – А то непонятно? – фыркнул Алестар, снова заползая под кровать и выпихивая оттуда несколько крупных рыбьих костей, кусок кожи, обмытую водой деревяшку, какие-то веревки…

   – Жи… – простонала Джиад.

   Виновник крутился вокруг разоренной сокровищницы, то хватая что-то и пытаясь утащить назад, то закапываясь в складки покрывала.

   – Кажется, все, – донеслось из-под кровати. – Нет, еще…

   Выбравшись, Алестар с обескураженным видом покрутил в руках что-то длинное, белое.

   – Это что за дрянь? – вопросил он изумленно. – Первый раз вижу.

   И неудивительно. Приглядевшись к находке принца, Джиад не знала, плакать или смеяться, но охотно верила, что наследнику подводного королевства никогда в жизни не попадалась такая добыча.

   – Копыто, – выдавила она, только прославленной выучкой арубских стражей сохраняя подобие серьезности, и сообщила зачем-то: – Коровье…

   – Что такое копыто?

   Небрежным взмахом хвоста Алестар отогнал Жи, пытающегося утянуть обрывок спутанной сети.

   – Ну… нога… Коровья, – поспешно уточнила Джиад, стоило принцу в неподдельном ужасе покоситься на её ноги, будто сравнивая. – Корова – это такое животное. Большое… Вроде лошади…

   Что такое лошадь, принц, видимо, знал, потому что лицо его понимающе просветлело, но тут же вновь омрачилось.

   – И что эта… корова делает под кроватью? – ехидно поинтересовался он то ли у Джиад, то ли у самого копыта, то ли у мечущегося вокруг Жи. – Они же вроде бы не плавают? В наших водах так уж точно. Ладно, краб, но где можно было взять это? Я кого спрашиваю, морда наглая?

   Все-таки он обращался к Жи. Тот усердно завилял хвостом, приняв столь невинный вид, что Джиад бы поверила, не будь уже знакома с повадками паршивца.

   – А где остальное? – с язвительным весельем допрашивал наследник иреназе рыбеныша. – Сколько у этой… коровы… ног?

   – Четыре, – послушно откликнулась вместо салру Джиад, сгорая со стыда. – Но я, правда, не знаю, когда он это все натащил и откуда.

   – И я, – неожиданно согласился рыжий. – Зато теперь я понимаю, почему Ираталь не может никого поймать. Если в моей собственной спальне творится такое!

   О том, что это, вообще-то, её спальня, Джиад благоразумно промолчала. Рыжий, внимательно рассмотрев здоровенный коровий мосол с копытом, швырнул его в кучу изъятых ценностей, возвел глаза к потолку и вдруг цапнул неосторожно подкравшегося к мослу Жи. Стиснув морду возмущенно вякнувшего малька, заставил раскрыть пасть, заглянул в нее и деловито заключил:

   – Зубы чешутся. Рановато…

   – Как чешутся? – только и спросила Джиад, сама видевшая в пасти Жи треугольные зубы, давно прорезавшиеся и отлично заточенные.

   – Обыкновенно, – пожал плечами Алестар. – Второй ряд. Или уже третий… Пока все пять рядов не вылезут, будет грызть.

   Отпустив салру, он выразительно глянул на ворох подкроватной гадости, увенчанный мослом.

   – Я уберу, – с отчаянием сказала Джиад. – Он же еще маленький…

   Рыбеныш, повизгивая, метался вокруг кучи, тыкаясь в нее носом.

   – Оставь, – буркнул помрачневший вдруг Алестар. – Краба только пусть выкинут. Ну, и что там еще… гнилое. Они на воле в пещерах прячутся, пока мелкие. Вот и этот логово устроил. Пусть грызет.

   Он вильнул хвостом, поднимаясь вверх, оглянулся на Джиад, сидящую на разоренной кровати. Помолчав, сказал отрывисто:

   – В середине дня нас ждут на свадьбе. Эрувейн… ты её знаешь. Я скажу наложницам, чтобы тебе помогли одеться и подготовиться.

   – Это… обязательно? – осторожно уточнила Джиад, почесывая нос расстроенного Жи, приплывшего за утешением.

   – Да. Иначе, можешь не сомневаться, я бы не стал обременять тебя своим присутствием, – ядовито выплюнул Алестар.

   Серебристый веер его хвоста скрылся за дверью. Джиад посмотрела на кучу, прикинула, что может сойти за точилку для зубов. Жи, будто поняв её мысли, вцепился в мосол, прижался к нему и даже хвостом обвил, всем видом показывая, что с главной драгоценностью не расстанется ни за что.

   – Как же ты все-таки это натаскал? – в полном недоумении пробормотала Джиад, принимаясь за разбор кучи.

   А в самом деле, как? Утром и вечером Жи плавал с ней во двор, но оттуда подобную гадость не приносил. Сложно было бы не заметить коровье копыто, откуда оно ни возьмись под водой. Так что как салру удалось собрать столько игрушек, было решительно непонятно.

   Долго предаваться поискам разгадки не позволили. Пара хвостатых красоток, вплывших в комнату, только руками одновременно всплеснула, увидев, чем занята Джиад. Госпожа избранная не бережет свои нежные пальцы!

   «Нежные пальцы» Джиад покорно стерпела. И даже согласилась, чтобы слуги убрали за зверем госпожи избранной, пока её ждут более важные дела. Спешно вызванный молоденький слуга, предупрежденный, чтоб не трогал рыбьи кости, деревяшку и копыто, опасливо косился на Жи, а потом вовсе попросил закрыть салру в клетке. Рыбеныш злобно поглядывал на мальчишку, не в силах бросить копыто, чтоб защитить остальные сокровища, но уже теряя терпение. Притом за последние дни он изрядно прибавил в размере и весе, став длиной с пастушескую овчарку, а уж зубам его и вовсе любая собака позавидовала бы, так что слугу Джиад понимала.

   – Госпожа избранная, – взмолилась одна из иреназе, просительно складывая ладошки перед грудью. – У нас так мало времени…

   Вот у неё пальцы и впрямь были красивыми, холеными, а Джиад вспомнила мельком брошенную фразу рыжего, что готовить к празднику её будут наложницы. Получается, и в первый раз это была не простая прислуга? Да, Санлия же говорила, что она старшая…

   – Скажите, сколько наложниц у его высочества? – не утерпела Джиад, стараясь не разглядывать слишком откровенно этих двух и третью, встретившую их в знакомой комнате для ухода за собой.

   На человеческий глаз им было не больше лет двадцати, пожалуй, да и то если хорошо присмотреться. Светлоглазые, с округлыми нежными лицами, иреназе порхали вокруг Джиад, щебеча совсем как человеческие девицы. У двух, похожих, как две капли воды, соломенного оттенка волосы были убраны в толстые косы, у третьей копна мелких косичек отливала благородным золотом, а на лице виднелось куда меньше краски, зато очень умело наложенной.

   – Шесть, – отозвалась та, что с косичками, осторожно втирая в волосы Джиад скользкую мазь. – Ири-на Санлия – седьмая. Вы хотите увидеть остальных, госпожа избранная?

   – Нет, – поспешно сказала Джиад. – Это подождет. Я прошу прощения, что не познакомилась раньше… Можно узнать ваши имена?

   – О, это честь для нас, – радостно выдохнула иреназе, и две других согласно закивали. – Я Леавара из семьи каи-на Таруна. А это Мирисса и Мирилла. Они сестры. Ну, вы и сами видите…

   – Очень похожи, – вежливо улыбнулась Джиад, невольно краснея, потому что именно сейчас ловкие пальчики Мириссы (или Мириллы?) гуляли там, где она предпочла бы вымыться сама. – Мне, право, неудобно доставлять вам хлопоты… Может, я…

   – Никаких хлопот, – с улыбкой заверила Леавара, которая в этой троице явно верховодила. – Санлия велела не докучать вам понапрасну, иначе мы давно бы заглянули поболтать. Какие прекрасные волосы, словно ночное небо… Когда отрастут хотя бы до пояса, вы затмите всех при дворе, каи-на Джиад. Здесь мало у кого такой редкий цвет!

   – А кожа! – подхватила то ли Мирисса, то ли Мирилла. – Как темный опал! О госпожа избранная, вам непременно надо носить жемчуг закатного оттенка, пусть его высочество подарит вам именно такой!

   – Жемчуг? – презрительно фыркнула Леавара, заплетая волосы Джиад во что-то сложное. – Скажешь тоже! К подобной коже пойдут рубины в золоте, а не жемчуг. Ну, или изумруды, но не темные…

   Потом близняшки приволокли ворох длинных туник, споря, какая лучше подойдет. Перемерив полдюжины, Джиад просто отказалась снимать очередную, заявив, что она вполне хороша. Леавара, удовлетворенно оглядев её прическу, метнулась куда-то, вернувшись с ящичком красок, и Джиад про себя возблагодарила Санлию, велевшую не докучать избранной. Каждый день она такого точно не выдержит – уж лучше опять к сиренам.

   – Вам понравилось, как я накрасила вас в прошлый раз?

   Леавара сияла такой искренней радостью, что Джиад заставила себя улыбнуться и кивнуть, надеясь, что улыбка вышла не слишком кривой. Размазанная по лицу подолом туники краска, бешеные глаза Алестара, а потом… Вспоминать прошлый раз не хотелось. Но и обижать девочку тоже ни к чему.

   – Было очень красиво, – почти правдиво ответила Джиад. – Только у нас не принято, чтобы женщины так ярко красились. И столько украшений носить тоже… не принято. Можно мне этого не делать?

   – Совсем? – растерялась Леавара, застывая с кисточкой, которую уже макнула в какую-то баночку. – Это же праздник!

   – Но ведь не мой, – мягко возразила Джиад. – Это свадьба госпожи Эрувейн, а я только одна из гостей. Давайте обойдемся?

   – Тир-на Алестар будет недоволен, – почти жалобно протянула Леавара. – Он велел, чтобы вы были…

   – Чтобы я была что? – еще мягче уточнила Джиад, одергивая нарядную тунику из мягкой золотистой ткани и остро жалея о своей рубашке, не говоря уж о штанах.

   – Чтобы вы были довольны! И наряднее всех! – выпалила то ли Мирисса, то ли Мирилла, до этого молча перебиравшая гору украшений в знакомом сундучке.

   – Боюсь, это совсем разные вещи, – вздохнула Джиад, опять не зная, злиться или смеяться. – Я скажу принцу, что сама так захотела, хорошо?

   – Как пожелаете…

   Леавара отложила кисточку, погрустнев так резко и явно, что Джиад заподозрила неладное.

   – Я чем-то обидела госпожу Леавару? – шепотом поинтересовалась она у близняшек, когда золотоволосая иреназе, подхватив ненужные кисти с красками, куда-то уплыла.

   – Ну… нет… – замялась наложница.

   – Да она просто надеялась, что все увидят её работу на вас, – фыркнула вторая, поправляя на запястье Джиад обручальный браслет. – Лера жить не может, чтоб кого-нибудь не причесать и не накрасить. Вот и хочет открыть цирюльню, когда тир-на Алестар отпустит нас. К бывшей наложнице принца приплывут многие, а если еще рассказать, что она красила и заплетала саму избранную… У Леры даже госпожа Санлия иногда красоту наводит, а ведь больше никому не доверяет. Сама и волосы плетет, и снадобья делает. И даже тинкалу варит сама, по-суалански. По мне так слишком сладко, а ей нравится…

   – Меньше языком болтай, – хмуро посоветовала вернувшаяся Леавара. – А то распустила длиннее, чем косы.

   – Простите, – Джиад виновато глянула на расстроенную иреназе. – Я не хотела испортить вам случай показать работу. Вы прекрасная мастерица, просто у нас и вправду такое не принято.

   Она посмотрела на обручальный браслет, кровавыми огоньками переливающийся на запястье. Надо же, следов от драки с сиренами совсем не видно, браслет как новый. И Леавара права, рубины в золоте на её смуглой арубийской коже смотрятся великолепно. Только вот браслет чужой, а чужое, будь оно каким угодно прекрасным, счастья не приносит. Интересно, будет ли он к лицу Маритэль?

   – Простите, – повторила она, и, видя, что Леавара слегка успокоилась, неловко пошутила: – Честное слово, будь это моя свадьба, я бы никому не доверилась, кроме вас.

   – Правда? Вы обещаете?

   Иреназе просияла, словно Джиад посулила ей невесть что, у неё даже глаза распахнулись, как у ребенка, увидевшего долгожданный подарок.

   – Когда будет ваша свадьба с принцем, я смогу вас накрасить и заплести волосы? – уточнила она.

   – Я…

   Свадьба с рыжим? Они что же, не знают про Маритэль? Или думают, что король изменил решение? И что ответить? Свадьба с принцем – бред какой… Но Леавара даже вперед подалась, заглядывая в лицо растерявшейся Джиад, и снова обижать её не хотелось. Ладно, сама потом все поймет, а Джиад уж точно не соврет, обещая то, что исполниться просто не может.

   – Конечно, – кивнула она. – Если такое случится – делайте со мной что угодно, перечить не стану.

   Само собой, её в три голоса принялись уверять, что на своей свадьбе госпожа избранная будет самой прекрасной, что его высочество глаз не сможет отвести… Джиад кивала, изнывая от неловкости и мечтая, чтобы все поскорее закончилось. И когда в дверях показалась рыжая шевелюра и привычно хмурое лицо этого самого высочества, она почти обрадовалась.

   На миг даже подумалось, что все в порядке и таким останется хоть ненадолго. Подумаешь – свадьба. Чужая же, так что кому какое дело до еще одной гостьи? А она побудет немного рядом с принцем для приличия, потом тихо отпросится и уплывет домой. И, может, вечером они даже поговорят о чем-нибудь, нарушая тягостное молчание последних дней. Да вот хоть бы о том, где и как Жи брал свои игрушки…

   * * *

   Плыть на свадьбу Эрувейн Алестару хотелось не больше, чем оказаться среди косяка диких салту во время гона. Может, и не смертельно, однако с целыми шкурой и хвостом не выберешься. Эруви, конечно, не виновата, и в другое время Алестар был бы рад пожелать подруге счастья, но слишком много жадно-любопытных взглядов ждет их с Джиад на чужом торжестве. Конечно, как же упустить случай пересчитать все чешуйки на хвосте наследника. И не дай Трое, кому-то хватит ума, глядя на его избранную, вслух вспомнить Кассию…

   Алестар зло передернул плечами, вплывая в комнату красоты, где готовили Джиад. Обещал – придется плыть. И напомнить, кстати, любопытствующим, что он не только друг Эруви, но и наследник Акаланте. Все-таки такое событие, как свадьба одной из каи-на, нельзя пропустить. Чего доброго, кто-нибудь решит, что Эруви в немилости у королевской семьи. Да и Джиад будет интересно посмотреть.

   Джиад… Алестар недоуменно воззрился на совершенно не готовую жрицу. За все время её успели только переодеть и заплести? А где украшения? Почему на лице ни следа краски, даже глаза не подведены?

   – Ты еще собираешься? – спросил он, стараясь не злиться. – Мне подождать снаружи?

   – Я готова, ваше высочество, – сдержанно отозвалась жрица, слегка склоняя голову.

   Леавара с виноватым видом замерла возле неё, близняшки вовсе отплыли подальше, усердно прибирая разбросанные гребни и ленты.

   – Джи… – Алестар глубоко вздохнул, посчитал про себя до двенадцати, но помогло плохо, и он с тихой злостью поинтересовался: – Ты хочешь меня опозорить?

   Теперь и Леавара решила, что у неё срочные дела совсем в другом конце комнаты. Джиад же только удивленно вскинула брови и уточнила:

   – Чем именно?

   – Своим видом! – не в силах сдержаться, рявкнул Алестар. – Ты избранная наследника! А это даже не охота, на свадьбу принято надевать самое лучшее. Да последний слуга, принимающий салту у гостей, выглядит наряднее тебя!

   Краем глаза он увидел, как умница Лера подхватила близняшек под руки, почти вытолкав из комнаты и исчезнув вслед за ними.

   – Если ваше высочество не устраивает мой вид, – негромко и очень спокойно сказала Джиад, – есть отличный выход. Полагаю, госпожа Эрувейн ждет именно вас, мое присутствие не обязательно.

   – Муренья праматерь… – Алестар зло крутнул хвостом, поднимая вверх пару опустившихся на пол туник. – Джиад, ты можешь просто вести себя так, как принято? Я не хочу плыть один! Что плохого в том, чтобы украсить себя?

   Он указал взглядом на собственные широкие браслеты, унизывающие обнаженные руки почти до предплечий.