Текст книги "Троглобионт"

Автор книги: Дан Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– И вы ограбили сельскую библиотеку?

– Не смейтесь, те, что я привез с собой, мне подарили, но это всего три книжки, а прочитал я там… о! Времени было достаточно. Так вот… в сказках и былинах изложена целая религия, причем, никакое это не язычество – это религиозная философия чем-то сходная с даосизмом. Сейчас некоторые пытаются изобразить старые верования чем-то вроде монотеизма, но это тоже не верно, это попытка проецировать христианство на старые верования, но та религия была совсем другой, светлой и чистой.

– И кто боги? Золотая рыбка? Кощей бессмертный?

– Будете смеяться – сейчас спать лягу.

– Нет, нет, ни в коем случае. Мне действительно очень интересно.

– Главным богом, на мой взгляд, получается Род. Надеюсь, этимология вам понятна?

– Конечно.

– Вот смотрите: Род – верховный бог, и все остальные родственники, все уже умершие тоже святые. Кстати, Кощей он же бессмертный – значит действительно бог. Бог подземного царства мертвых – соответствует греческому Аиду. Он связан с легендой о всемирном потопе. В связи с потопом пересказывается знаменитая сказочная формула про дуб на острове Буяне, на котором сундук, а в сундуке заяц, я в зайце утка, а в утке щука, а в щуке яйцо, а в яйце Кощеева смерть. Ну, вы знаете это по сказкам. По легенде Дажьбог добрался до этого яйца и убил Кощея, а, в свою очередь, его смерть вызвала сначала пожар и разрушения по всей Земле, потом Всемирный потоп.

– А при чем тут даосизм?

– А вот это самое интересное. Вселенское Древо жизни по тем представлениям располагалось сразу в двух ипостасях: в Яви и Нави. Ну с Явью всё понятно, а Навь – это же тоже самое, что вселенское Дао, нечто неопределимое, откуда всё приходит и куда уходит после смерти в Яви.

– Никогда не слышала такой версии.

– Я тоже бы не узнал, если бы не стал докапываться… Меня все время раздражала еще одна сказочная формула: «Молочная река, кисельные берега». Ну ладно еще молочная река – это, скажем, родственница «манны небесной», но как могут быть берега из киселя? Кисель – это хоть и густая, но тоже жидкость. Я чувствовал, что здесь глупость какая-то и стал искать. И знаете, что я выяснил? Очепятка!

– Что, что, что?

– Ну, опечатка, ошибка… мистейк. Нужно читать: «Молочная река, кисейные берега», чувствуете разницу? Это как раз тот случай, когда путается «божий дар с яичницей».

– Не очень чувствую. Я не знаю, что такое кисея… что-то знакомое…

– Кисея – это тонкая узорчатая ткань.

– Метафора?

– Да. И причем, очень и очень поэтичная… Молочная река – это Млечный путь в окружении остальных звезд. А дает молоко Святая Небесная Корова, а над всем этим Всевышний бог Род. А вы говорите язычество…

– Я так не говорю.

– Извините, Аня, но, чтоб было интересно, я же должен с кем-то спорить? А вы сейчас представитель Запада… а именно Запад нас хочет выставить иванушками-дурачками.

Энн возмутилась и хотела было дать отпор, но не успела – запел зуммер и оба бросились к компьютеру. В углу экрана проплыла точно такая же тень, какую давала лодка вечернего гостя.

– Сети ставит, – зевнув, констатировал Егор, – Давайте спать ложиться.

Егор залез в спальник, сняв только ботинки. Энн последовала его примеру, но спать ей еще не хотелось, и она попыталась продолжить разговор:

– А почему сказки? Если это религия, почему не изложить всё серьёзно?

– Потому что сказки читать интересней, чем это… Исаак родил Якова, Яков родил Абрама, Абрам Сару и так далее, и так далее… сказки они и есть сказки – не поворачиваясь, дремотно ответил Егор и равномерно засопел. Он столь фривольно перечислил колена рода Израилева вовсе не потому, что хотел поиздеваться над Пятикнижием Моисея, а действительно уже засыпал.

Окончательно провалившись в сон, Егор осознал себя идущим по тротуару вдоль большого каменного дома, этажей в восемь-девять. Ноздри щекотал до боли знакомый запах нагретого солнцем асфальта, запыленных листьев липы и легкий запах дома, исходивший, видимо, из приоткрытых форточек полуподвала. Машин на дороге не было, немногочисленные прохожие шли по своим делам, не обращая на Егора внимания.

Дойдя до парадного подъезда с невысокой мраморной лестницей и чугунными перилами, Егор уже знал, что ему надо войти в дом. Он знал, что здесь его дом, что нужно подняться по лестнице на второй этаж, а потом повернуть налево.

Внутри было сумрачно и прохладно. Хлопок двери эхом разнесся по пустой лестнице. Егор взбежал на второй этаж. Здесь не было квартирных дверей, как это принято сейчас, а в обе стороны от лестничной площадки шли полутемные коридоры. Впрочем, все, что нужно, было прекрасно видно. Егор повернул влево. Навстречу ему вышла женщина средних лет в теплом халате и тапочках с помпонами. Он хорошо знал эту женщину, она тоже узнала Егора и обрадовалась ему. Она показала рукой на одну из дверей и улыбнулась молча.

Егор открыл дверь и вошел в квартиру. Входя, пришлось рукой снять паутину, аркой нависшую в дверном проеме. Это и был его дом, как он мог забыть о нём? Он снял серый пыльный чехол и сел в кресло возле камина. И сразу всё запустение стало исправляться само собой: исчезли чехлы с мебели, пропала паутина и пыль с окон, через которые в дом проник яркий, но теплый свет. Входная дверь отворилась, и в ней появился среднего роста человек с короткой седой бородкой в светлосерой фрачной паре из какой-то удивительно мягкой ткани.

Непонятная радость, наполнившая Егора, как только он переступил порог дома, еще усилилась. Он вскочил с кресла навстречу вошедшему.

– Учитель? Это ты? – и вдруг остановился – он понял, что совершенно голый и растерялся.

Учитель с улыбкой плавно провел рукой на уровне глаз Егора. Егор оглядел себя и увидел, что уже одет во что-то напоминавшее спортивный костюм из той же изумительной серой ткани совершенно не мешавшей движениям. Он это понял, опустившись по знаку Учителя обратно в кресло.

– Возвращаясь из дальних странствий, нужно снова привыкать к дому.

– Учитель, я умер?

Раскаты веселого смеха поколебали пламя свечей откуда-то появившихся на столе в темном старинном подсвечнике.

– Ты очень основательно всё забыл, посиди немного, я сейчас.

Учитель принес с кухни большой фарфоровый чайник и вазу с баранками.

– Присаживайся поближе, я заварил твой любимый чай.

Егор пересел к столу на вкусно скрипнувший венский стул. На столе уже стояли пиалки и две маленькие вазочки с вишневым вареньем и серебряными ложечками. Столь же колдовским способом появившиеся в камине дрова, уже пылали, посылая в комнату доброе тепло и аромат горящей бересты.

– Умереть ты не можешь, дорогой мой Егор, даже если очень захочешь этого, а вот забыть обо всём, это пожалуйста, это сколько угодно у нас…

– Но я очень хочу остаться тут…

– Выбрав путь, ты должен пройти его до конца…

Егор не успел сказать что-либо еще – его отвлек треск поленьев в камине. Он повернул голову к огню, но там уже камина не было – был костер. Маленькая ветка с треском выскочила из костра и упала прямо на руку Егору. Он отдернул руку, но тут же бросил дымящуюся веточку обратно в огонь и огляделся. Он был недоволен, что сон так неожиданно прервался. Вокруг всё было тихо и спокойно, Энн посапывала, завернувшись в спальник.

Егор поймал себя на том, что как-то механически продолжает улыбаться чему-то хорошему, что было во сне, но это хорошее быстро таяло и забывалось не давая вспомнить себя. Егор тут же опять заснул, но снилось ему уже совсем другое.

3. Наваждение

Утром, первой проснулась Ольга. Её разбудили не какие-то внешние причины, вроде посторонних шумов или холода, и не естественные надобности, а какое-то новое, непонятное чувство ответственности, родившееся вместе с новым отношением к мужу: посуда же не мытая и завтрак бы приготовить. Она встала, заботливо прикрыла голые ноги Игоря и вышла из избы. После полумрака комнаты её ослепило яркое солнце. Ольга зажмурилась и потянулась. Воздух был чист и по-утреннему прохладен. Ольга не стала обуваться – неравномерно прогретый песок создавал удивительное ощущение на голых ступнях. Никогда в жизни Ольга не получала такого удовольствия от простых движений. Легко и даже слегка пританцовывая, она отправилась к столу собирать посуду.

Ольга старалась не шуметь, но металлический скрежет чайника о казан тут же разбудил Егора. Он привстал, схватившись за автомат, и тут же сам себя обхихикал, поняв, что уже утро, что всё в порядке и он такой грозный и, наверняка взъерошенный со сна выглядит смешно.

Энн, еще не совсем проснувшись, первым делом проверила компьютер.

– Ну что? Ничего нового? – Егор уже привел себя в порядок, он спал, не раздеваясь, поэтому ему не было необходимости даже подпоясаться.

– Больше ничего.

– А что? Разве что-нибудь было? – Ольга спросила просто так, на самом деле, её это мало интересовало. Разросшийся внутренний мир вмещал только любовный сумбур и уже не пускал в сознание внешних раздражителей.

– Да, непонятно.

Этот, весьма туманный ответ вполне удовлетворил Ольгу.

Егор быстро восстановил еще тлевший костер и приспособил чайник. Из разных кустов стали подтягиваться мужчины. Последним появился Игорь с капризным лицом и объявил, что страдает без мыла. В аварийном НЗ Энн нашлось и мыло, и даже зубная паста.

Завтрак получился скудный, но веселый. А с чего было грустить? Вокруг – сосны песок и озеро, Приятное летнее утро. К тому же, скоро появится катер с заставы. Привезут и поесть и выпить. Жизнь налаживается. Только вот телефоны почему-то молчат, но об этом никому не хотелось говорить, потому что это могло испортить настроение. Самым бестактным, как всегда, оказался майор.

– А телефон таки не фурычит…

– Наверно вышка дурит, – ответил ему Егор, и, чтобы переменить тему, он, посмотрев на свои Командирские, продолжил:

– Ребята приедут часа через два-три, сидеть всем и ждать их тут не имеет смысла. Давайте заниматься делами!

– Вот это правильно! – тут же поднялась с места Ольга, – я лично, навожу порядок. Все эти ваши ведра, кастрюли заросли сажей уже в палец… да и мусор…

Остальные не поняли необычности такого поведения Ольги, но Игорь посмотрел на неё из под прищуренных глаз весело и любовно, хоть и удивленно качая головой.

– Нам нужно выставить оставшиеся маяки… – начала было говорить Энн.

– И сети поставить, – влез в разговор Мишкин.

– Так… Слушайте меня! Я, Энн и прапорщик Казак едем устанавливать маяки. Игорь, поможешь Ольге убираться, – Игорь скорчил недовольную физиономию.

– А может я с вами? На веслах же… меняться надо…

– Пусть с вами едет. Я одна управлюсь.

– Хорошо, уговорили…

– А я? – обиделся майор.

– А ты, Витя, возьми удочки и налови окуней на уху. Знаешь, где ловить?

– Ну, наверно… Не хуже других.

– Ну, и хорошо. Вперед! По машинам!

Собрались довольно быстро. Игорь с прапорщиком стащили плот в воду вместе с Энн, которая со своим компьютером сидела уже на носу. Егор, одев на плечо оба оставшихся автомата, стоял на берегу и смотрел на озеро. Его раздражал низко лежащий на воде туман, то сгущаясь, то рассеиваясь, державшийся уже второй день. Подошел майор, с удочками в руках. К поясу он пристегнул свой огромный нож.

– Автомат-то один дайте…

– Перебьешься, ты свой утопил… И вообще, Витя, зачем тебе автомат на окуней?

– Ну, тогда – гранату!

– Даже и не думай. Тут этот ФСБешник вертится…

– И то правда… – майор, вздохнув, повернулся и побрел по берегу.

– Нож-то тебе зачем? – крикнул вдогонку прапорщик.

Мишкин, не поворачиваясь, махнул рукой.

– От медведей будет отбиваться, – съехидничал Егор, стоя уже одной ногой в лодке и отталкиваясь от берега.

– Поплыли, – констатировал Игорь.

– Пошли, – поправил прапорщик, – Плавает, знаешь что? При дамах не буду…

Ольга провожала взглядом плот, пока тот не скрылся в тумане.

Игорь с прапорщиком сидели на веслах. Они не сразу, но синхронизировали усилия, и плот относительно ровно пошел в пятнадцати-двадцати метрах от берега. Они двигались в сторону, противоположную от заставы. Туман в этой стороне почему-то становился всё гуще. Иногда они подходили к берегу ставить маяки или отходили подальше – Казак искал место для сетей, берег при этом скрывался, затягиваясь белой дымкой. Сети поставили в протоке между островами, так было меньше опасности потерять их в тумане.

Следующий остров, хоть и наугад, но нашли довольно быстро. Берег выплыл из тумана точно в том месте, где и ожидался, но очертания его показались Егору и прапорщику незнакомыми. Действительно, странно для этих мест выглядела полоска камыша вдоль берега, да и сам берег был излишне пологим, весь покрытый невысокой, но сочной, ярко-зеленой травой, как пойма реки где-нибудь в средней полосе России. За полосой камыша смутно виднелось большое лиственное дерево, напоминавшее дуб, которого здесь отродясь не видели.

– Странно, – Подал голос прапорщик.

– Не то слово, – ответил Егор, – Просто черт знает что такое.

Голоса их приглушались туманом. Где-то впереди также приглушенно пролаяла собака.

– Вперед! Давайте, гребите, – Егор, произнося это, зачем-то схватился за автомат.

Грести пришлось дольше, чем можно было предположить – только минут через пятнадцать прямо у кромки воды Егор первым увидел крупную палевого цвета дворняжку. Пёс не спеша пил воду из озера. Его красный язык, хлюпая, почти не создавал волны на воде, но крупные капли, срываясь с языка, хрустальными шариками разбегались по поверхности воды в разные стороны, очевидно развлекая пса, который, склонив голову набок, разглядывал их, и как будто улыбался.

Плот подошел тихо. И у Казака, и у Игоря весла сушились. Сосредоточившись на собаке, никто не обратил внимания на то, что находилось дальше на берегу. Однако, пёс, учуяв чужих, выкатил клыки, зарычал, и тут же занялся своими непосредственными обязанностями: он облаял двух дикого вида гнедых лошадей и погнал их в туман, прочь от берега.

Для Энн с Игорем ничего сверхъестественного не происходило и им странно было наблюдать за тем, как Егор с прапорщиком, явно взволнованные, выскочили на берег с автоматами в руках.

– Вы же не будете стрелять в лошадей? – пискнула Энн.

– Тихо! – Шепотом отозвался Егор, – Казак, побудь с ними, я быстро.

Сам он собрался, как перед прыжком, напружинился, будто став плотнее и ниже ростом. После этого он выразительно приложил два пальца к своим глазам, повертел головой, смотрите, дескать, внимательно, после чего скрылся в тумане.

Егор вернулся минут через пять. За это время оставшиеся не сказали между собой ни слова. Егор вышел из тумана несколько развязной походкой, с глуповатой улыбкой на лице, и уже без всякого напряжения. В правой руке он держал автомат, а в левой – какую-то грязную штуковину. Подойдя, он положил автомат в лодку, а штуковину из левой руки прополоскал в озере, стряхнул насколько смог и бросил к ногам Энн.

– Промойте, как следует, и сохраните на память – это лучший сувенир из России, к тому же ваш размер.

– А что это? – Энн прикасаться к лежащему предмету не рискнула.

Игорь взял предмет двумя пальцами и повертел перед носом.

– Это ж лапоть!

– Да, Игорек – это лапоть, причем хорошо поношенный… Да… Влипли мы по самые уши! Догадайтесь с трех раз, где мы находимся?

Суть вопроса не поняли все, но Игорь отозвался:

– Ну, предположим в России… судя по лаптю. Или все-таки в Финляндию запоролись?

– Что в России, то в России, по озеру в Финляндию не выйдешь… хотя сейчас я готов допустить всё, что угодно. Будем считать, что мы в России, но где? Вот вопрос, – Егор показал рукой вокруг себя, – Вот это вот не Карелия. Посмотрите повнимательней: заиленный берег… высокий камыш… пойменный луг. Я, почему так быстро вернулся? Идти особо некуда вон там дальше болото… почему-то заросшее тальником… судя по всему, это и не остров вовсе.

– Да, что там говорить, – подал голос прапорщик, – Странное место… нет у нас таких островов!

– Нет таких островов, – эхом, задумчиво повторил Егор, – Нету… Но это еще полбеды. Вы обратили внимание, что было у собаки на шее?

– Ремешок сыромятный, – снова отозвался прапорщик, – Плетенка…

– Вот именно! Сейчас таких не выделывают… не из чего. Да и зачем мучиться, самому плести? Магазинный ошейник копейки стоит. А на коней обратили внимание?

– Былинные кони, как из мультфильма, – восхищенно подтвердил Игорь.

– Именно, что из мультфильма, а почему? Почему они тебе такими показались? Потому что у них гривы и хвосты не стрижены. Никогда… от рожденья.

– Мустанги? Дикие дети прерий… – Игорь притормозил фантазию и снизил уровень предположений, – Может с войны еще одичали и живут теперь здесь.

– Мустанги твои стреножены и подкованы… правда, как-то странно… Но главное даже не это, главное – лапоть!

– Да, ладно тебе, – Игорь не воспринимал еще этого всерьез, – Шутки у тебя…

– Какие шутки, Игорь? Какие шутки? Как ты себе это представляешь: одичалые кони с одичалыми хозяевами живут в запретной зоне и их никто не видит? Это вам со стороны кажется, что здесь темный лес… На самом деле здесь все как на ладони… Все известно. За территорию заставы я несу персональную ответственность. Я здесь хоть и не так давно, но все эти острова обошел вот этими ножками и не один раз. Вот этого острова у нас нет и быть не может! Понял?

– Не надо ругаться, парни, – Энн оторвалась от своего компьютера, – Мне тоже кажется, что все это очень серьезно. Минут десять назад у меня пропали сигналы с маяков… и я не знаю, как сказать… может это глупости? Но я вот эту картинку во сне видела…

– В каком смысле? Не понял?

– Когда я летела в Москву, я заснула в самолете и видела сон. Это бывает, когда спишь неудобно, часто просыпаешься… Сон мешается с реальностью и хорошо запоминается… Я видела и эту собаку, и этих лошадей… именно этих! Только мне виделось, что лежал снег, а на самом деле, это туман…

– А в дневниках этих ваших, про эти штучки ничего не было?

– Нет. Нет, ничего… – ответила она Игорю и обратилась к Егору, – А почему лапоть так страшен?

– Лапоть не страшен… сам по себе, но это последняя капля. Последнее звено в логической цепи. Всё это не укладывается в голове, потому что этого не может быть… Логика говорит, что это так, а быть этого не может. Ну, смотрите, мы плывем на вашем этом надувном плоту со скоростью… чуть больше скорости пешехода – десять, ну – пятнадцать километров в час максимум. На сколько мы могли удалиться от избы? С остановками, поворотами? Километров на пять, ну десять? Пусть мы проплыли мимо того острова, что ожидали, но озеро-то замкнуто! Куда бы мы не плыли, мы будем фактически вертеться на месте, а приплываем за тысячи верст от… чушь какая-то!

– Почему вы решили, что мы так далеко?

– Да, по всему! Как вам объяснить? Ну, например: если бы я вдруг проснулся вот здесь, а не приехал сюда вместе с вами на лодке… Так вот, если бы я проснулся и увидел все это, то я бы решил, что я нахожусь где-нибудь в низовьях Волги… На Дону… ну, во всяком случае, никак не севернее Тулы, а по времени, никак не позже девятнадцатого века… а может и раньше.

– Просто вы дверь перепутали, улицу, город и век, – весело пропел Игорь и вдруг понял и осекся.

– Короче говоря, мы с вами попали в какой-то бермудский треугольник, а поскольку этого категорически не может быть… то это связано с вашими делами, Анна…

Энн уже выскочила на берег, щупала траву, терла камыш. Вообще, вся её фигура и порывистые движения выдавали глубокое удовлетворение и радость.

– Заработало… – вдруг сообщил прапорщик голосом кота Матроскина.

– Как раз вот ничего смешного я тут не вижу… Веселятся они… Вы понимаете, что мы можем не вернуться обратно?

– Почему? – Энн вернулась к лодке, – Почему вы считаете, что всё так плохо? Ваттанен вернулся живым и здоровым… и мы вернемся. Я не думаю, что можно переместиться одновременно во времени и в пространстве… хотя он пишет там о смещениях рельефа местности…

– А что можно переместиться только во времени вы легко допускаете? – спросил Игорь, с которого веселость уже сошла.

– Допускаю! Ну, смотрите, мы сюда приехали, рассчитывая увидеть древних ящеров, правильно? А они ведь давно вымерли – откуда они здесь могут взяться? Одно из двух: или здесь имеется заповедное место, где они сохранились, или само это место должно сдвинуться во времени туда, где они еще существуют. В это трудно поверить, но, видимо, произошло второе… и это нужно воспринять, как данность… мы же и ждали чего-то необычного, и что теперь, будем паниковать? Скажите, Егор, а могла здесь природа быть такой, скажем… десять тысяч лет назад? А? Может тут климат был другой…

– Могла… Всё могло быть. Логично рассуждаете… хотя какая тут к черту логика?

– Ну и хорошо. Есть предложение: двигаемся по следам животных и посмотрим поподробнее…

– Нет! Сначала мы вернемся на базу – у нас там два человека остались. Да и через болото мы вряд ли пройдем… Всё! По местам!

Энн поняла, что дальше спорить бесполезно и неохотно вернулась на свое место. Игорь с прапорщиком уже сидели за веслами. Егор столкнул плот в воду и тоже уселся.

Вдоль этого непонятного острова прошли быстро. Дерево, напоминавшее дуб, все хорошо запомнили и в этом месте повернули от берега на девяносто градусов и ушли в туман. Все сидели молча, неопределенность их положения не располагала к разговорам. Примерно через полчаса неопределенность переросла в тревогу. Попробовали повернуть вправо, потом опять влево, Егор, сидя на корме, отслеживал прямизну движения по кильватерной струе, потому что стрелка компаса вместо севера показывала всё время на нос лодки. Пробовали ориентироваться по солнцу, которое слабым пятном то появлялось, то исчезало, но всё было напрасно. Прошел еще час, а берег не появлялся.