Текст книги "Кто первый?"

Автор книги: Даллас МакКорд "Мак" Рейнольдс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Мак Рейнольдс
Кто первый?

Как позднее определили компьютеры, все это началось в доме Марвина и Феб Селлерсов, живших в доме 4011 по Камино де Пальмас, город Таксон, штат Аризона.

Майской пятницей в половине восьмого вечера Марв Селлерс сидел за столом в своем псевдоранчо с двумя спальнями, за которое они выплачивали вот уже пять лет, и подсчитывал свои доходы и расходы. Ему потребовалось добрых два часа, чтобы прийти к потрясшему мир заключению.

Он посадил карандашом отметину на кончик носа и поморщился.

– Знаешь, Феб, – сказал он, – ничего другого не остается. Никак не выходит.

– О чем ты, Марв? – поинтересовалась Феб, разогревавшая три обеда сразу.

– Придется вернуть новый морозильник. Кстати, черт меня подери, чем тебе все-таки не угодил старый?

– Старый?

Она призадумалась, но особо не расстроилась. Честно говоря, семье Селлерсов не очень-то и нужен был морозильник. Морозильной камеры в холодильнике было вполне достаточно, потому что питались они в основном уже готовой и замороженный или консервированной едой.

– Видишь ли, Марв, старый морозильник был у нас уже почти четыре года. Новые модели во многом усовершенствованы. Их все время рекламируют – по стереовизору и вообще везде. А поменяв старый на новый, мы получили большую возвратную скидку.

– За старый еще даже не было выплачено, – угрюмо возразил Марв. – А что это за новые усовершенствования?

– Ну, старый был белого цвета. Сейчас ни у кого нет белых морозильников. Это не модно.

– Все равно, – сказал Марв, – придется отослать его обратно в магазин. Мы просто не в состоянии выплатить все рассрочки, если сложить их вместе, – за дом, за машину, за мебель, за плавательный бассейн и за путешествие в отпуске – помнишь? «Летите на ракете сейчас, а платите потом».

– Магазину это не понравится.

– Тогда им придется с этим смириться.

Под конец их разговора заявился старый Сэм.

– Помню, когда я был мальчишкой, – сказал он, – у нас был ледник. А лед для него развозил в фургоне один мужик. А мы, мальчишки, все лямзили из фургона кусочки льда – пососать. Нам тогда некогда было скучать. А сейчас дети сидят и пялятся в ящик.

– Угу, – буркнул Марв.

Гарри зашел к Джиму Уиверсу.

– Босс, – сказал он, – мне только что позвонил Марв Селлерс. Сказал, что не может больше выплачивать за морозильник, который купил несколько недель назад.

Джим Уиверс метнул в своего единственного клерка сердитый взгляд. Гарри пожал плечами.

– Я тут ни при чем.

Уиверс задумался, потом мрачно оглядел магазин.

– Быть может, удастся снова продать его под видом нового, – сказал он наконец. – Слушай, позвони тому оптовику в Феникс и скажи, пусть отменят наш заказ на три новых морозильника. Мы и так ими забиты. Почти никакого сбыта.

– Хорошо, – сказал Гарри. – Но покупателям нравится видеть разнообразие. Зеленые, розовые, сиреневые, фиолетовые… чтобы можно было подобрать под цвет кухонной мебели.

– А это уж моя забота, – рявкнул Уиверс – Да, послушай, как продаются эти финтифлюшки?

– Какие финтифлюшки, мистер Уиверс?

– Миксеры для коктейлей с атомными моторчиками, электрические расчески и зубные щетки и эти… атомные чесалки для спины. В любом случае, они были заказаны в одной партии. Отошли их обратно.

Джим Уиверс круто развернулся и вошел в свой крошечный оффис. Настроение у него было поганое.

Он посидел, немного поразмыслил, затем включил видеофон и набрал номер. Когда на экране появилась девушка, он попросил:

– Дайте мне Билла Уотерса.

Когда на экране появился Уотерс, Джим наполовину вызывающе, наполовину извиняющимся тоном сказал:

– Слушай, Билл, я собираюсь отложить заказ на «бьюик-кэйюз» на воздушной подушке.

Сперва Уотерс возражал и наконец сказал:

– У тебя трехмашинная семья, Джим. Тебе необходим этот «кэйюз».

– Перебьюсь пока что без него, – ответил Уиверс. – Может, загляну попозже посмотреть, что у тебя есть из подержанных моделей.

– Дело хозяйское, Джим. Заезжай, когда захочешь. Но я все же уверен, что тебе не следует отказываться от новой машины. Неужели ты не понимаешь, что у новых моделей под капотом почти тысяча лошадей?

– Пока, Билл, – сказал Уиверс и вздохнул.

– Ладно.

Билл Уотерс выключил видеофон и повернулся к секретарше.

– Вот дьявол, – буркнул он и поморщился.

– Простите? – отозвалась секретарша.

– Мисс Хардинг, напишите в Детройт и сообщите им о сокращении наших заказов. Да, до двух машин каждой марки в месяц. Напишите, что заказы будут опять увеличены, когда бизнес пойдет лучше.

– Боже, мистер Уотерс, и все это лишь из-за одного отказа? Год начался так хорошо.

Он мрачно взглянул на нее.

– Уж я – то умею чуять, когда ветер меняется. Наверняка в магазине Джима Уиверса дела весьма неважны. Следующими станут автомобили. Мне вовсе не хочется, чтобы наш склад был забит моделями полугодовой давности.

Он посидел, размышляя, потом снова включил видеофон и с расстроенным видом набрал номер.

– Фрэнк, – сказал он, когда экран засветился, – я подумал насчет того нового дома. Мне кажется, лучше будет сейчас это отложить.

Марв Селлерс вошел в дом с черного хода, как он всегда делал, возвращаясь с работы. Войдя в кухню, он с отвращением швырнул на стол шляпу.

– Что случилось? – поинтересовался старый Сэм, сидевший в любимом кресле-качалке.

– Где Феб?

– Еще не пришла с работы.

– Короче, меня только что уволили. Меня и восемь других парней.

– Из-за чего?

– А, у нас был заказ на постройку дома, да только тот мужик, что собирался его купить, передумал. Билл Уотерс из агентства «Бьюика». Должно быть, дела у него пошли неважно. Словом, эта качалка пока что еще моя. Да только вряд ли мы сможем свести концы с концами на сотню долларов пособия по безработице Марв с отвращением фыркнул. – Придется отослать обратно новую кушетку и кресло, которые недавно купила Феб.

– Твое счастье, – отозвался старик, – что старая мебель до сих пор лежит в гараже. Так, говоришь, бизнес ухудшается? Надо будет обсудить это завтра в парке с ребятами.

Марв открыл холодильник и достал пластиковую банку с пивом.

– Хорошо хоть у Феб есть работа, – буркнул он. – Черт знает, сколько времени пройдет, пока я найду другую работенку.

Пришла Феб, и он рассказал ей обо всем. Феб, как и обычно, осталась невозмутимой.

– Ничего страшного, – успокоила она его. – И чихнуть не успеешь, как найдешь новую работу. А пока придется поразмыслить, как жить дальше. Как говорится, затянем немного пояса.

Она грустно усмехнулась.

– И надо же было этому случиться как раз в тот вечер, когда я хотела попросить тебя сводить меня в ресторан Джун Перриуинкл. Кажется, лучше будет, если я приготовлю что-нибудь сама.

– Что ж, хоть какая-то польза, – буркнул Марв.

– Подумаешь, событие! – сказал им старый Сэм. – Когда я был мальчишкой, мы могли себе позволить лишь сосиски да гамбургеры. Нынче-то все лопают так, что аж раздуваются. Да еще кучу денег на это бухают. По мне хоть и дорого, да не всегда вкусно.

– Ладно, – сказала Феб, – теперь больше не будем объедаться. А мне придется начать что-нибудь выпекать самой.

– Я не стал бы вам советовать продавать сейчас ваши акции, миссис Перриуинкл, – серьезно произнес Норман Фоксбитер. – Рынок очень плох. На вашем месте я попридержал бы их, пока курс не выравняется и не начнет подниматься.

– Да, наверняка я бы так и сделала, мистер Фоксбитер, сказала Джун Перриуинкл, – но если говорить честно, то мне нужны деньги. Видите ли, сначала, когда я только открыла свой ресторан в пригороде Сентинел Парк, дела шли просто замечательно. Вы даже представить не сможете, насколько хорошо. Но вот сейчас…

Он кивнул.

– Для очень многих мелких заведений настали тяжелые времена. Первыми начинают страдать магазины подарков и антиквариата, маленькие лавочки, продающие поздравительные открытки к Рождеству и к дням рождения и им подобные. Так чем вы занимаетесь, миссис Перриуинкл?

– У меня маленький ресторанчик. Уверяю вас, всего шесть месяцев назад залы были бы, – она выдавила улыбку, – забиты под завязку, как у нас говорят.

Она протянула ему карточку.

– Вам с миссис Фоксбитер надо будет обязательно как-нибудь к нам заглянуть. У нас теперь совсем мало посетителей. А называется он «К Нам Скорее Загляни – Пальчики Оближешь».

Фоксбитер едва не вздрогнул, но сдержался.

– И все-таки я считаю, что вам не следует продавать акции. Вложить столько денег в подобное заведение, да еще в такие времена…

– Ну, довольно! Если хотите знать, мистер Фокс-битер, я поболе вашего разбираюсь в ресторанном бизнесе, потому что всю свою жизнь готовила у себя на кухне.

Оставшись один, Норман Фоксбитер долго сидел в своем кабинете, уставившись невидящим взглядом куда-то в угол. Потом он вздохнул и щелкнул клавишей конторского переговорника.

– Мортимер, ты не занят? – спросил он.

Услышав ответ, он поднялся и пошел в кабинет своего партнера.

Мортимер Фодер взглянул на него, когда он вошел.

– Садись, Норман. Вид у тебя что-то больно пришибленный.

Фоксбитер не стал тянуть кота за хвост.

– Мортимер, я пришел к выводу, что нам следует ликвидироваться.

– Ликвидироваться!

Молодой человек кивнул.

– А капитал перевести в Швейцарию и обратить в золото.

Мортимер Фодер взглянул на него с изумлением.

– Понимаешь, – затравленно произнес Фоксбитер, – вроде бы нет ничего такого, на что можно показать пальцем. Но мелочей множество. Иногда я предпочитаю положиться на интуицию.

Пожилой биржевый маклер и консультант по инвестициям медленно кивнул.

– Совершенно верно. Но все-таки даже так называемая интуиция обычно опирается на несколько твердых фактов.

Его партнер покачал головой.

– Боюсь, на этот раз факты вряд ли можно назвать твердыми. Недавно я говорил с Фрэнком Уэсли. Ну, ты знаешь, он планировал застроить новый район возле Вандерберг Виллидж. Так вот, он отказался от своих планов. На несколько домов у него были заказы, и от некоторых уже отказались – от одного или двух. Например, он собирался строить большой дом для Билла Уотерса из агентства «Бьюик». Как бы то ни было, но он отказался от всего проекта.

Мортимер Фодер нахмурился.

– С чего бы это Уотерс отказался от дома? Он так много о нем говорил, когда я его видел на вечеринке у Браунингов.

Молодой человек кивнул.

– Вот-вот, это и есть часть того, о чем я толкую. Сдается мне, что машины на воздушной подушке не очень-то хорошо продаются в этом году. – Он помолчал и добавил: – А ты не заметил, как много маленьких магазинов по всему городу сдается или продается?

Фодер пожевал губами.

– Говоришь, ликвидировать наше имущество и обратить его в швейцарское золото? – спросил он наконец – Боишься инфляции?

– И не только. Еще и резкого падения рынка, затем возможной дефляции золотого содержания доллара. Когда все кончится мы, разумеется, купим все обратно. Давай закрываться. Я вижу много признаков, что уже началось. Многие мелкие держатели акции теперь их продают. Им нужны деньги, чтобы не разорились их маленькие предприятия. А кое-кому уже и на повседневные расходы. В городе много безработных.

Старший партнер поморщился.

– Но ты же знаешь, Норман, я собираюсь на пенсию, а дело хочу передать тебе и молодому Брайанту.

Фоксбитер пожал плечами и медленно произнес:

– Разумеется, ты и сейчас волен это сделать, Мортимер. Я уверен, что справлюсь и сам.

Фодер покачал массивной головой.

– Нет. Придется очень многое предусмотреть. Потребуется внимательное руководство. Дай мне время все обдумать.

Норман Фоксбитер медленно поднялся.

– Я посоветовал бы тебе принять решение побыстрее, Мортимер. В такой игре нельзя опаздывать. Крах может наступить за одну ночь. Останется очень много тех, кто не решится вовремя спрыгнуть с поезда. И именно их ценные бумаги мы будем скупать за гроши, когда дым рассеется.

– Если он рассеется, – буркнул старик.

– Не понял.

– Да нет, ничего. Мы все обсудим с тобой и Брай-антом немного позднее, Норман.

– Хорошо, Мортимер.

Когда молодой партнер ушел, Фодер просидел за столом целый час, и лишь потом глубоко вздохнул и протянул руку к клавише коммуникатора.

– Миссис Бэллентайн, – сказал он, – соедините меня с верфью Сифорта в Уилмингтоне, штат Калифорния.

Несколько минут спустя он уже говорил человеку на экране:

– Я все понимаю и готов заплатить любую неустойку. Но тем не менее я должен совершенно твердо отказаться от постройки яхты.

Полчаса спустя, в Уилмингтоне, Питер Филдинг говорил своему мастеру:

– Ничего не могу поделать, Майк. Задули другие ветры. Придется прекратить строить все три. Раз уж мы потеряли заказ на яхту Фодера, я не могу рисковать и продолжать выполнять остальные спецзаказы.

– А как насчет той работенки для парня с киностудии? – угрюмо поинтересовался Майк.

– Сумма не настолько велика, мы просто не выживем. Придется продать верфь Гонзалесу и Мартинесу.

– Чтоб меня раздуло! – процедил Майк. – А я – то собирался себе домик купить. Старухе уже осточертело жить в квартирке два на четыре. Придется сказать агенту по недвижимости, что дельце не выгорит.

– Извини, Майк, – сказал Филдинг. – Трудно придется всем, пока не поступят новые заказы. Я сам собирался заиметь четырехместную реактивку Пайпе-ра, чтобы летать по выходным на рыбалку в Энсенаду. Мне тоже придется отказаться. Агент Пайпера просто озвереет, он уже заказал самолет.

– Скотт, – сказал президент, – как можно быстрее вызовите ко мне Уэйганда Денниса.

– Да, мистер президент.

Секретарь вышел, и вскоре в кабинете появился помощник президента по связям с прессой, как всегда выглядящий обманчиво ленивым и по внешности, и по поведению. Из угла его рта свисала трубка, сделанная из кукурузной кочерыжки, – деталь его внешности, широко известная в журналистских кругах.

– В чем дело, шеф? – спросил он.

– Садись, – сказал президент и продолжил раньше, чем собеседник успел опуститься в массивное кожаное кресло. – У тебя побольше времени, чем у меня, чтобы держать ухо поближе к грешной земле. Скажи мне, ради всего святого, что происходит в Кливленде? Что, фактически, происходит по всей стране?

– А почему именно в Кливленде? – осторожно поинтересовался Деннис.

Президент помахал листком бумаги.

– Мы только что получили срочный телефонный запрос о финансовой помощи, чтобы их суповые кухни могли продолжать работать. Что такое суповые кухни?

– Вообще-то, – сказал Деннис, доставая кисет с табаком, при нынешних обстоятельствах это не особо удачный термин. Он пришел из прошлого. А в Кливленде сейчас осуществляется программа бесплатного питания. Все нуждающиеся получают еду за счет города.

– Что, в Кливленде настолько плохо?

– Боюсь, что да, мистер президент. Даже эта программа им становится не по силам. Видите ли, она увязана с другими программами, выплатой пособий по безработице для некоторых служб доставки, концерну по автоперевозкам и другим, что переживают сейчас трудные времена. Поэтому людям не приходится стоять в очереди за супом, его развозят им по домам.

– Ну, так из-за чего же кризис?

Уэйганд Деннис набивал трубку.

– Очевидно, люди, получающие пособие, взбунтовались против получаемого питания. В наше время все заботятся о своем весе. Они ворвались в зал городского совета, требуя низкоуглеводной диеты с высоким содержанием белка. Ну, знаете, бифштексов, спаржи, артишоков, авокадо и тому подобного. Приближаются выборы, так что отцы города капитулировали.

На мгновение президент воспринял все по-своему.

– Что же, в этом есть смысл, – сказал он.

Деннис пожал плечами, отыскивая спички в нескольких карманах по очереди.

– Да, сэр. Но городская казна уже почти пуста, потому что поступление налогов и другие источники городских доходов резко сократились. Следовательно, они и обратились за помощью к федеральному правительству.

– Потрясающе! – фыркнул президент. – Неужели они не понимают, сколько денег требуется нам самим? Неужели до них не доходит, что мы освобождаем Мозамбик, содержим Финляндию и проводим полицейскую акцию в Антарктике?

Он схватил еще один отчет и махнул им перед носом пресс-агента.

– И это еще не все. Далеко не все. Что происходит – в Денвере? Им тоже потребовались деньги.

– У них кончились местные фонды для выплаты пособий, и безработные въехали в зал городского совета.

– Въехали? – взвыл президент.

– Да, сэр. В прежние времена люди, у которых были жалобы, обычно врывались в зал совета со всякими плакатиками. Сейчас они туда просто въехали.

– Ах, вот как…

Президент ненадолго замолк, его лицо исказилось, словно он мучительно размышлял.

Деннис удивился. От президентов уже с давних пор не ожидали особого ума. Нынешний имел, возможно, самый лучший образ в глазах общественности и был на стереовидении самой привлекательной личностью, поскольку обладал фотогеничностью и эйдетической памятью на имена всех тех, кому доводилось хотя бы раз пожать ему руку.

– Сынок, – сказал он наконец, – скажи мне, ради бога, что же происходит в стране?

Деннис разжег трубку, выдохнул клуб дыма и ответил:

– Это депрессия, мистер президент.

– Депрессия?

– Да, сэр.

– Что это такое?

Деннис щелкнул чубуком трубки по зубу.

– Это давняя история, сэр. Последние несколько дней я рылся в исторических архивах. Уточнял факты. Когда-то это называлось паникой или разорением, но со временем поняли, что подобная терминология не поможет исправить положение, и все стало называться депрессией. Но даже это слово продолжало иметь отрицательный подтекст, поэтому после одной из крупных депрессий, с 1929 по 1939 год, ее переименовали в спад. И наконец, кому-то пришло в голову обозвать ее перенастройкой. Но с 1939 года не было ни одной крупной неприятности. Для нас, разумеется.

– Но какова ее суть? Кстати, – добавил президент с неожиданным раздражением, – какой дрянью вы набиваете свою пыхтелку? Бурым углем?

Деннис с виноватым видом сунул трубку в карман.

– Ладно, сэр. Известен ли вам такой термин, как геометрическая прогрессия?

Во времена, когда в университете преподавали математику, президент активно участвовал в политической жизни студенческого городка, но у него была привычка никогда не признавать свое невежество по конкретным вопросам.

Деннис угадал ответ по выражению на лице президента и сказал:

– Геометрическая прогрессия – это когда вы считаете два четыре – шестнадцать, э-э… шестнадцать на шестнадцать будет… э-э… двести пятьдесят шесть. И так далее.

Начальство одарило его в ответ тупым взглядом.

Деннис поерзал в кресле.

– Так вот, сэр, депрессия – это когда все наоборот. Выражение на лице президента осталось прежним.

– Сэр, возьмите Лос-Анжелес, – с отчаянием произнес Деннис. – Он начинался как маленький городок. Некоторые люди приезжали сюда на отдых, потому что им нравилась погода. Они строили дома. У подрядчиков не было в достатке строительных рабочих, поэтому они повышали строителям зарплату и привлекали людей с востока, из других штатов. Тем тоже нравилось в городе, началось строительство новых домов и квартир, а также магазинов, чтобы обеспечить их потребности. Возник повышенный спрос на материалы, появились цементные и кирпичные фабрики, стало больше заправочных станций и газет. Всего стало больше Начался бум. Прибывало все больше людей, чтобы в нем поучаствовать. В город потекли деньги. Появились бары, ночные клубы, рестораны. Людям, заработавшим много денег, потребовались предметы роскоши. За дело принялись торговцы автомобилями, выросли престижные отели для приезжающих бизнесменов.

Зашевелились и относительно небогатые люди, способные вложить тысяч двадцать в собственное дело. Обычно они начинали заниматься тем, в чем мало разбирались. Бывший владелец ресторана заводил птицеферму. Бывший фермер открывал маленький ресторанчик, специализирующийся на китайской кухне, хотя сам владелец швед. Но пока они обзаводятся ресторанчиками, или птицефермами, или ездят в кинотеатры, короче, делают что угодно, они тем самым не дают угаснуть буму.

– Да, да, – отозвался президент.

Деннис машинально выудил из кармана трубку и направил чубук на шефа.

– Так вот, мистер президент, теперь вам, наверное, понятно, как все начинается. Разорение. Депрессия. Некоторые из частных лавочек разоряются. Пустые здания сдаются всем желающим. Строительные рабочие садятся на пособие и начинают меньше покупать. Их больше не увидишь в ресторанчиках, пивных и киношках Поэтому многие из подобных заведений закрываются или увольняют часть персонала, увеличивая число безработных. Люди перестают покупать новые машины. Местные торговые агентства или закрываются, или уменьшают оптовые закупки. Люди начинают уезжать из города и перебираться обратно на мелкие фермы, где они могут хоть что-то вырастить сами. Тем временем Детройт сокращает производство автомобилей, при этом уменьшается потребность в стали и всем прочем, что идет на их производство. Детройт увольняет примерно сотню тысяч работников, столько же добавляют стальные компании. У фермеров уменьшается спрос на их продукцию, и цены на нее падают. Фермеры, в свою очередь, тоже перестают покупать буквально все, от кухонных принадлежностей до одеколона.

– Хорошо, хорошо. Я представил картину. Это перевернутая пирамида.

Деннис вздрогнул, услышав его слова, но отозвался:

– Примерно так, шеф.

Лицо президента отразило задумчивость, что привело агента в восхищение. Наконец президент сказал:

– Но ведь это может стать таким ужасом! Оно повлияет на мое Передовое Общество, самое великое общество в истории.

– Да, именно так, сэр, – согласился Деннис, снова щелкнув трубкой по зубам. – И на все наши программы помощи. Будет очень трудно швырять столько денег за границу.

– Как же избавлялись от депрессии в прошлом? – жалобно поинтересовался президент.

Именно этого вопроса Деннис и опасался.

– Хороший вопрос, сэр. Рузвельт, наследный классик всех времен, перепробовал многое, и большинство его предложений отклонял Верховный Суд. Вроде «Акта о Национальном Оздоровлении», который большинство бизнесменов вскоре переименовали в «Рузвельт Снова – Никогда». Затем он попытался поднять цены, пристреливая свиней на Среднем Западе и обливая керосином картошку в штате Мэн. А молодых правонарушителей он собирал в рабочие бригады и платил им за то, что они бродили по лесам, якобы сажая деревья, и так далее. Затем он возвратил пиво.

– Возвратил пиво?

Пресс-агент едва не вздрогнул снова.

– Ему в наследство достался сухой закон. Но, разумеется, этот великий эксперимент привел лишь к тому, что деньги потекли в карманы ребят вроде Аль Капо-не. Правительству нужны были налоговые деньги, поэтому сначала разрешили продавать пиво, затем и крепкие напитки. После этого, разумеется, множество честных контрабандистов осталось без работы, и они принялись грабить банки и похищать детей у тех немногих граждан, у кого еще оставались деньги.

Президент посмотрел на него с изумлением.

– Если все было именно так, то он действовал, как самодовольный идиот.

– Ну, в принципе верно, сэр. В те времена многие думали так же. Но, с другой стороны, многие считали его величайшим политиком из всех, когда-либо приходивших к власти.

– Да неужели? – Президент снова погрузился в мыслительный процесс – Наверное, президент, который смог вытащить нацию из подобной пропасти, вполне мог завоевать большую политическую популярность.

– Да, сэр. Наверное, так оно и было. Рузвельта переизбирали три или четыре раза.

– Три или четыре раза? Но это же незаконно!

– Рузвельт был очень популярен. Он потряс всю Калифорнию, заплатив фермерам за то, что они вырубили фруктовые деревья.

Глаза президента изумленно распахнулись.

– И чего он этим достиг?

– Видите ли, сэр, для Рузвельта и его мозгового треста в этом, очевидно, был смысл. Они хотели поднять цены на фрукты. Им казалось, что раз в стране пятнадцать миллионов безработных, многие люди голодают и…

Президент поднял руку.

– Достаточно, Уэйганд, я за вами уже не поспеваю. Что вы там говорили насчет мозгового треста?

Когда Марв Селерс вернулся домой, он с удивлением обнаружил, что Феб уже пришла. Он взглянул на часы, но тут же вспомнил, что они остановились, а деньги на ремонт ему тратить не хотелось.

Феб скривила рот в горькой усмешке.

– Уволили, – сказала она. Марв взглянул на нее с тревогой.

– Наша компания, – сказала она, – занималась в Таксоне в основном тем, что продавала все эти модные штучки. Разные там чесалки для спины с атомными батарейками, электрические зубные щетки и прочую дребедень. Очевидно, до людей наконец дошло, что они прекрасно могут без них обойтись. Так что наша компания разорилась. Даже мистера Эдвардса отправили на пенсию.

– Вот черт, – простонал Марв. – Теперь мы оба безработные, а выплаты за рассрочку все копятся.

– Послушай, Марв, – сказала Феб. – Мы можем продать машину. Ей всего полтора года, и за нее почти полностью выплачено. Мы сможем получить за нее несколько тысяч.

– Да неужто? Ты лучше поинтересуйся, сколько, сейчас продается подержанных машин. Целые кучи.

– А мы не станем продавать через агента. Дадим объявление в газете.

– И что же мы будем делать без машины? – спросил он. – Она мне нужна, чтобы ездить на работу… если у меня будет работа.

Вошел старый Сэм и усмехнулся. Вид у него был почти счастливый.

– Все возвращается почти к тому, как было в старые времена, – сказал он. – Когда я был мальчишкой, то ездил на работу на велосипеде. Куда веселее, чем на машине.

– Да заткнись ты, дед, – простонал Марв.

Билл Уотерс выключил видеофон и повернулся к секретарше.

– Мисс Хардинг.

– Да, сэр.

– Это был старик Беннингтон. Он только что отменил свой заказ – единственный, что у нас был за весь месяц.

Секретарша приуныла.

– Он купил подержанную машину у какого-то каменщика, который продал ее за полцены. Ну что я мог против этого поделать?

– Не знаю, мистер Уотерс… Я слышала, что у новых моделей вообще не будет хромировки. Заводы снижают цены.

– Верно, – буркнул Уотерс – Из-за этого и начался кризис в хромовой промышленности. Уволено пять тысяч человек.

Он принял внезапное решение.

– Словом, это и была та соломинка, что переломила спину верблюду. Оповестите работников в магазине, что я закрываюсь.

Секретарша посмотрела на него одновременно и с тревогой, и с сочувствием.

– А нам выдадут полагающееся двухнедельное выходное пособие, мистер Уотерс?

Шеф горько усмехнулся.

– Откуда я, по-вашему, возьму эти деньги, мисс Хардинг? Мой тесть предложил мне работу мальчишки-рассыльного в своей лавочке деликатесов. Для этого ему пришлось уволить тех двоих, что у него работали. Хочет обойтись силами семьи.

***

Очередное совещание президента с его «мозговым трестом» было в полном разгаре. Уэйганд Деннис сидел рядом с ним справа и чуть позади. Профессора, экономисты, социологи и психологи расселись по кругу, отдаленно напоминая короля Артура и его Круглый Стол.

Президент привычно принял тот облик, в котором обычно появлялся на экранах стереовизоров и с сияющей улыбкой произнес:

– Хорошо, профессор.

Деннис наклонился к его уху и зашептал:

– Леланд Маркхэм, Гарвард…

– Знаю, знаю, – отмахнулся президент. – Я никогда не забываю лица потенциального избирателя.

Профессор Маркхэм столь же привычно пошелестел бумагами.

– Наша программа строительства дорог, – с огорчением произнес он, – не выполняется в точности так, как мы ее задумали, мистер президент.

– Почему? – взорвался президент. – Ведь все так просто. Пусть люди по всей стране начнут строить дороги, добывать в карьерах нужные материалы, выпускать асфальт, цемент и все прочее.

Профессор с извиняющимся видом прокашлялся.

– Да, сэр. Все шло прекрасно, пока мы строили дороги, выполняя программы выхода из кризиса. Мы не предусмотрели лишь того, что произошло потом. – Он снова прокашлялся. – Дело в том, что эти новые, более широкие, скоростные и прямые дороги позволили транспортным компаниям перевозить грузы быстрее, а следовательно, обходиться меньшим числом водителей и грузовиксв. Поскольку дороги стали прямыми и прочными, они смогли воспользоваться большегрузными грузовиками. Выходит, потребовалось меньше водителей. Стало меньше грузовиков – потребовалось меньше механиков. Кроме того, из-за конкуренции оказались перегруженными различные линии железных дорог, что привело к дальнейшему сокращению ежедневного количества грузов, перевозимых на автомобилях. И как результат мы получили еще большую безработицу.

Президент негромко простонал.

– Ну почему я не могу положить этому конец? – пожаловался он и повернулся к очередному собеседнику:

– Итак, доктор?

Человек неловко заерзал на стуле.

– Боюсь, мой отчет будет сходен с тем, что вы услышали от профессора Маркхэма.

Президент стряхнул последние остатки своего телеобраза и холодно произнес:

– Помнится, вы были очень довольны своим проектом.

– Гм, да, мистер президент. Как проект, обеспечивающий временную занятость, строительство плотин требовало десятков тысяч человек.

– И в чем же мы опять просчитались?

– Ну, когда плотины были построены, большие площади бывших пустынь оказались пригодными для земледелия. Как вы знаете, при наличии воды пустынные районы становятся весьма плодородными. А поскольку местность там плоская, они особенно пригодны для автоматизированного земледелия. – Доктор печально качнул головой. – Результат получился двоякий. Мы стали производить больше продуктов питания, чем когда-либо, но в то же время мелкие фермы оказались прижатыми к стене, потому что теперь они не в состоянии выдержать конкуренцию.

Президент на мгновение прикрыл глаза, словно его пронзила внезапная боль.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался он, прежде чем раскрыть их снова.

– Гм, да, мистер президент. Новые плотины, на которые установили самые современные гидрогенераторы, стали производить столько дополнительной энергии, что пришлось отказаться от постройки в этих районах нескольких запланированных атомных станций. На данный момент они не в состоянии конкурировать с гидростанциями. Что привело… – он помедлил, прежде чем закончить фразу, – к увольнению нескольких тысяч строителей и работников, атомных станций.

– Идиотизм, – простонал президент и обвел взглядом круглый стол. – Есть у кого-нибудь хорошие новости?

Кто– то порылся в бумагах и робко отозвался:

– Тут у меня есть сведения, что «Балл Дархэм Компани» просто процветает.

– Что это за «Балл Дархэм?» – вяло поинтересовался президент.

Уэйганд Деннис наклонился вперед.

– Они производят все для изготовления самодельных сигарет, шеф. У табачных компаний дела идут неважно. У производителей спиртного тоже. Когда налоги столь высоки, все перешли на самогон и брагу.

– Есть! – пискнул кто-то с просветлевшим лицом. – Есть хорошая новость. Мы вернули домой всех солдат с зарубежных баз, и большинство из них уволили в запас. Это сократило наши расходы на целые миллиарды, которые мы теперь можем бросить на борьбу с депрессией.