Текст книги "Лжесвидетель"

Автор книги: Далия Трускиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Лицо следователя выражало огромное сомнение в показаниях.

Вдруг Артема осенило.

– Я играл в «Тетрис», а эта игрушка записывает результаты. У нее для них есть особый файл. Нужно посмотреть в «таблице Нортона» – там указано время, когда я вышел из игры.

– Да? – на тяжелом лице пожилого следователя никакой благодарности не отразилось. – Это мы сделаем.

– Я сам сделаю и позвоню вам. А потом – все, как вот тут написано, – Артем приподнял жалкую страничку своих показаний.

– И ничего больше?

– Совершенно ничего.

– И никаких шагов наверху?

– Если шаги и были, так в то время, когда я ходил по этому проклятому подвалу, обрушивал на себя железки и искал выход.

Артем поражался собственному терпению. Одновременно испытал огромную благодарность к Забелину и Кирееву – если бы не составленная ими таблица, допрос стал бы для него делом еще менее приятным. А так – Артем с точностью до пяти минут мог описать свои подвиги, и с этой позиции его уже не сдвинуть было бы даже бульдозером.

– А не показалось ли вам, что из-за стены доносится музыка? – вдруг спросил следователь. И поднял глаза – причем взглядом напомнил Артему бегемота Лельку. Если постоять перед цистерной, где круглосуточно мок Лелька, минут пять, непрестанно повторяя его имя, то в конце концов над водой появлялись два широко расставленных глаза, решительно ничего, кроме тупой тоски, не выражающих.

– Из недостроенной сауны?

– Именно оттуда.

– Музыка?

Личный опыт Артема по части убийств был невелик. И в памяти не нашлось ни одного выстрела, который был бы заглушен, скажем, симфонией Моцарта.

– Да.

Артем посмотрел на следователя с неподдельным интересом взглядом приглашая к откровенности. Лович молчал.

– Знаете, голоса я слышал сквозь дрему. Если бы там была, скажем, инструментальная музыка (тут в голове у Артема грянули первые, еще медленные, тяжелые такты «Болеро» Равеля), я бы это, наверно, отметил. А если кто-то пел… Знаете, в бардовской манере…

– В бардовской?

– Ну, как поют под гитару, когда нет ни слуха, ни голоса. Это бы сошло за простую речь. Я же говорю – голоса шли сквозь сон.

– Вы бы назвали музыку «Аквариума» бардовской манерой?

– Частично, – Артем честно попытался вызвать в памяти хоть что-то «аквариумное», но уже вовсю торжественно грохотало «Болеро». – У них есть куски очень даже приличной инструменталки. А есть куски, когда голос совсем на первом плане.

– Это нужно будет проверить, – туманно заявил следователь. – Возможно, нам придется побеседовать еще раз. Распишитесь.

Артем подписал свои показания. Приосанился – все-таки единственный свидетель! Потом, конечно, будут найдены другие. И отбыл из кабинета, очень озадаченный музыкальными вопросами.

Побеседовать еще раз! Этого только недоставало… Артем предполагал, что еще наслушается дурацких вопросов, но одно дело – предполагать, а другое – знать, что они наверняка будут.

Ситуация малость прояснилась, когда в коридорчике перед следовательским кабинетом Артема окликнул человек из газеты «Спутник бизнесмена», печальный Аркадий Борисович с большими вислыми усами. Он единственный заслужил хоть какое-то доверие Артема.

– Вот тут я поднял старые публикации и подготовил большой проблемный материал, – сказал он. – Я ведь как раз писал про Шемета. Хочу завизировать у Ловича, а потом у них в пресс-центре. Вот тут, если угодно, ваш абзац. Вы ведь именно это сказали?

Артем прочитал.

– Да, тут все в порядке.

– Спасибо. Не люблю, знаете, подставляться. Газета у нас солидная, нам доверяют. Если начнем врать – нам органы информацию давать перестанут.

Может, я не так остро преподношу… Старая школа, понимаете.

Артем посмотрел, что там написано ниже его абзаца.

– Вы бы не могли мне это оставить? – спросил он. – Если вам это, конечно, не нужно.

– Если у вас нет правки, то не нужно. Я три экземпляра распечатки сделал, мало ли что. В завтрашний номер все равно не успеваю. А вы сегодняшнюю вечерку возьмите. Вот где воплей будет!

– Гляди-ка, этот следователь вам все-таки что-то сказал! – пробегая взглядом по тесным строчкам, удивился Артем. – Я думал, он совсем бетонный.

– Мы уже лет десять сотрудничаем. Вот кому другому – не сказал бы. Он – такой. Он по своей сути – бультерьер.

Артем, как владелец немецкого курцхаара с длинной родословной, на всяких там бультерьеров смотрел свысока.

– А с чего его вдруг заинтересовала музыка «Аквариума»? – спросил он журналиста.

– «Аквариума»? – представитель прессы оживился. – Вы хотите сказать, что на допросе он вас спрашивал про «Аквариум»?

– Ну да!

И Артем, выведенный журналистом на лестницу, усаженный на подоконник и даже угощенных слабой сигареткой, вполголоса пересказал странный финал допроса.

– С меня причитается, – уныло сообщил Аркадий Борисович. – Ну, если строго между нами…

– Строго между нами!

– Кузьменко лежал на кассете.

– То есть как?

– Когда его подняли, чтобы увезти, оказалось, что под ним – кассета.

Магнитофонная. И отдельно – раскрытый футляр. Насколько я мог догадаться, на кассете обнаружили пальчики Кузьменко.

– Может, и магнитофон поблизости стоял?

– Нет, магнитофона не было. Ну, теперь ясно, почему они про эту кассету молчат. Если на ней – «Аквариум», то следствию от нее толка мало.

– Дивны дела твои, Господи! – проникновенно сказал Артем. – Человек ночью идет в подвал, чтобы без помощи магнитофона послушать Гребня, и его за это убивают!.. Как вы полагаете, эту кассету в ментовке всю прокрутили?

Ведь там могла быть и еще какая-то запись. Сперва, скажем, Гребень, а в самом конце – что-то такое, компрометирующее…

– Если бы они нашли хоть что-то компрометирующее, то уже закрутились бы!

А так – сидят, недоумевают. Семью Кузьменко сразу с утра допросили, любовницу допросили, теперь составляют список друзей, подчиненных! Пока – ни одной ниточки. А убийство – точно заказное. Сперва – Шемет, потом – его начальник. Я уж думаю – не было ли убийство Шемета предупреждением Кузьменко? Мол, не поумнеешь – и с тобой то же будет?

– А при Шемете никаких кассет не нашли?

– «Аквариума»?

– Ну, «Аквариума» – это было бы совсем замечательно! Такой тайный знак убийства…

– Шерлок Холмс – это замечательно, – охладил Артема скорбный журналист. И засобирался, пока клоун не стал извергать версии, одна другой краше. Не успел Артем и попрощаться толком, как Аркадий Борисович уже стучался в дверь следовательского кабинета.

Что оставалось делать Артему? Позвонить в «Креатив» и сказать, что допрос прошел мирно, жертв нет. И – в цирк… Нет!

Артем наконец вспомнил, что собрался потратить тысячу долларов на маленький черный чемоданчик с «Тетрисом». Вполне можно было объединить полезное с полезным: съездить в «Креатив», рассказать про допрос и купить наконец этот чертов ноутбук!

Хотя Артем предполагал, что после таких событий ему уже никогда в жизни не захочется играть в «Тетрис»…

* * *

– Все по плану! – обрадовался Прохановский. – Нужно будет Забелину позвонить. Он где-то тут, с рабочими разбирается. На втором этаже у нас будут гостевые квартиры, а канализация – времен царя Гороха, вот они там и колотятся… Значит, он обещал вас еще раз вызвать?

Артем хотел было ответить, но Прохановский уже набивал пальцем номер на мобильнике.

Да, действительно, подумал Артем, они еще не раз вызовут. Если долбить Ловичу одно и то же – он, чего доброго, решит, что кинозвезда пытается утаить что-то важное. Ишь, глазки-то – как у бегемота Лельки!..

Нужно с большим восторгом сообщить ему какую-то выплывшую из памяти подробность. Да, точно, нужен восторг идиота, который страстно желает помочь следствию. И даже дает советы! Желательно – идиотские. Вот тогда от Артема точно отвяжутся.

Тем более, что и важная деталь имеется…

Артем проскользнул в закуток, где играл в «Тетрис».

Машина, на которой он валял дурака в ту жуткую ночь, была включена. Он через одну из немногих знакомых ему функций «alt+F7» нашел свой треклятый «Тетрис» – и озадаченно уставился на файл «rez». Кто-то из сотрудников раздолбайской фирмы, оказывается, сел поиграть в игрушку после Артема. И когда же это было?

Судя по цифрам, которое таблица Нортона проставила против файла с результатами, этот отчаянный игрок развлекался чуть ли не в то самое время, когда Артем помогал Забелину, Кирееву и Прохановскому выстроить таблицу. То есть в одиннадцать часов утра. Если совсем точно – в 11.06.

Артем почесал в затылке и включил игрушку.

Если это был хозяин машины, которому действительно некстати взбрело на ум покидать кубики, то он непременно оставил свой след в таблице, ведь это был игрок покруче Артема.

И этот игрок имел привычку вместо своего имени выставлять в таблице результатов дату.

Артем даже знал, в какой строке эту дату искать.

Так вот – в таблице ничего не изменилось!

Новые цифры ниже тринадцатой строки не появились. Стало быть, игрок экстра-класса сюда руку не приложил. А приложил кто-то другой – очевидно, играющий в дурную игрушку еще хуже Артема.

Или же тот, кому важно было стереть настоящее время завершения игры…

Артем вышел из закутка весьма озадаченный.

Что же он такое видел или слышал в самый момент окончания игры? Такое важное, что, если оно выплывет на свет, у кого-то возникнут проблемы…

Да ничего же он не слышал! Тем более – не видел! Кроме идиотских кубиков, конечно!

– Ага, ага! – вопил в трубку Прохановский. – Хай класс!

Круглая физиономия президента прямо светилась.

Артем не понял – это все еще беседа с Забелиным, который околачивается поблизости, или уже с кем-то другим.

Да и не до Прохановского ему было. Артем начал выстраивать в голове таблицу – уже не ту, которая помогла ему разобраться со следователем Ловичем, а совсем другую – утреннего заседания в «Креативе». Начал, соответственно, тоже издалека – с той минуты, когда дядь-Юра, спасая «мальчика» от прессы, отправил его за ноутбуком. Было это в одиннадцатом часу. Примерно в четверть одиннадцатого, потому что в половине одиннадцатого Артем хотел порепетировать, а шпреха предупредил о том, что на манеже образуется пустое место, естественно, заранее.

Обычно Артем репетировал в смешанной компании. Ему ведь не был нужен весь манеж. Как правило, ему везло на жонглеров. Случались музыкальные эксцентрики. Самое жуткое было, когда он делил манеж с дрессировщицей голубей. Бестолковые птицы так и норовили сесть ему на голову.

Итак, в двадцать минут одиннадцатого Артем выехал из циркового двора.

Заскочил на заправку. Заправка – три минуты, дорога до «Креатива», наверно, десять минут. В 10.35, а скорее уж в 10.40 он ломился в неподдающуюся дверь. Его встретили, задавали вопросы, знакомили с Киреевым и Забелиным. Пять минут длилась эта суета? Или десять?

Чем ближе к цифрам 11.06, тем больший азарт охватывал Артема. Допустим, восемь минут. Получается – 10.48. В общем, без десяти одиннадцать сели составлять ту, первую таблицу. И сколько же над ней провозились?

Судя по тому, что в половине двенадцатого Артем уже входил в кабинет к Ловичу, выехал он с территории Забелина в 11.15. Или чуточку позже. Перед этим какое-то время сидел на диване, таращась в заграничный журнал. А за несколько минут до того, как он уселся на тот диван, Забелин с Киреевым стремительно удалились.

Во время возни с таблицей весь наличный состав «Креатива» клубился вокруг стола, возглавляемый Прохановским и двумя бизнесменами. Весь ли? Артем помнил лица ребят, но он не был уверен, например, что присутствует ветеран Петрович, на чьей машине он играл. Может, и ветераном-то эти мерзавцы звали кого-то совсем юного?

Постоянно над душой у Артема висели бизнесмены. Они-то в 11.06 точно не отлучались. А кто-то исхитрился, отошел и вернулся незаметно. Причем – не получив приказа. Просто сам сообразил, исходя из цифр в таблице, что им кое-что сильно противоречит!

Кому же и зачем приспичило внушить Артему какую-то неверную хронологию?

Бизнесменам, что хоть в какой-то мере вероятно? Или раздолбайской фирме?

Не напрасно ведь так усердно осведомлялись все они о телевизоре! Если бы Артем сказал – ох, да, слышал сверху вопли страсти и взлет космоплана, Забелин или Прохановский могли бы ответить что-то вроде – точно, шел этот жуткий сериал, вопли были ровно в двенадцать часов семнадцать минут! И втемяшенная таким образом Артему в голову цифра могла бы стать точной отсчета, ориентиром, и в итоге – чьим-то алиби. Он бы выдал ее следователю, твердо убежденный, что видел ее на компьютерных часах своими глазами.

Выходит, двоюродные братцы имеют-таки к убийству Кузьменко какое-то отношение? Допустим!

Но только круглый идиот станет ради убийства заманивать жертву в собственный дом, да еще оставлять труп в подвале, где его не завтра, так послезавтра найдет кто-нибудь из рабочих. Братцы же на идиотов непохожи.

Компьютерщики – раздолбаи, но отнюдь не идиоты…

Но только гениальный пророк в такой ситуации предусмотрит, что за стеной, в запертой фирме, окажется одуревший от «Тетриса» свидетель, который поднимет шум и вызовет милицию!

Бр-р!

Выходит, Забелин с Киреевым подозревали, будто Артем слышал что-то совершенно лишнее и совершенно не вовремя. Очень любопытно!

И что бы это такое могло быть?

Какие-то шаги на лестнице? Да, лестницу вспомнил именно Забелин. Потому ли вспомнил, что сразу рассчитал ее местоположение? Или потому, что знал – по лестнице ночью кто-то ходил?

Артем увлекся логической задачей. Мог ли это быть сам Забелин? Или Киреев? В таком случае, они сами куда лучше Артема знают, что и когда ночью стряслось. Но уж очень артистично они возились с таблицей. Ни разу не проболтались… Опять же – им было бы достаточно услышать от Артема, что никаких шагов с лестницы не донеслось. А они поминутно расписали события.

Похоже, что некий Икс с их ведома находился в доме, ночью расхаживал по лестницам и не исключено, что лазил в недостроенную сауну.

Это – человек, который по стечению обстоятельств может безвинно стать подозреваемым номер один?

Или это – убийца?

Артем смотрел на вещи трезво. Следствие, имея подозреваемого, который в целом вполне подходит на роль убийцы, не станет копаться в мелочах.

Мелочи выплывут на процессе – если только адвокат попадется толковый. А в том, что следователей будут торопить и подстегивать, Артем опять-таки не сомневался. Два убийства подряд, да еще увязанные с предвыборной кампанией, да еще замешанные на больших деньгах!

Сейчас уже невозможно было установить, в какую сторону хитрые бизнесмены при поддержке компьютерщиков скорректировали время. А если попробовать?

Артем присел на диван (странно, но сейчас он был пуст, видик перед ним бездействовал) и достал свой дневничок, куда перед визитом к Ловичу старательно занес таблицу.

По таблице получалось, что он вышел из игры примерно без четверти полночь. И примерно без пяти полночь он звонил Алешину.

Первая цифра – заведомое вранье! Вторую дядь-Юра подтвердил без особого энтузиазма. Мол, раз ты, мальчик, настаиваешь, то так оно, наверно, и было.

Что же там такое стряслось, на этой самой лестнице?

* * *

Определенно, «Тетрис» был придуман врагом рода человеческого во вред не абстрактному человечеству, а лично Артему. Когда Прохановский дважды показал ему, как включать ноутбук, как искать игры и как потом выключать машину, а потом протянул руку за долларами, оказалось, что Артем оставил деньги в кабинете у Алешина. Он обычно прятал свои накопления в сейфе у директора гостиницы, где поселялся, но на этот раз пришлось жить в цирковом общежитии с какой-то подозрительной администрацией – и Артем сделал Алешина своим казначеем. Чисто автоматически он отдал утром неиспользованную тысячу баксов в конвертике старому товарищу, так же автоматически дядь-Юра сунул ее в сейф, а потом уже вполне осмысленно позвонил в «Креатив» и предупредил, что клиент с деньгами выезжает.

Чушь, одним словом.

Но эта чушь позволила Артему смыться из «Креатива» без лишних реверансов.

За деньгами понесся, вот! А то еще перехватит кто-нибудь этот черненький чемоданчик. Мало ли чудаков, у которых крыша съехала на игрушках?

На самом же деле Артем с Аргошкой, сев в машину, всего лишь выехали со двора, завернули за угол, тут же припарковались у бетонного забора и, оставив пса стеречь транспортное средство, Артем вернулся к крепости Забелина-Киреева уже пешком.

Сейчас Артем разглядывал ее куда внимательнее.

Дом был четырехэтажный, и, судя по всему, братцы правое крыло уже полностью взяли под себя. Там шел ремонт. Из окон свисали брезентовые трубы, чтобы, не разводя лишней гряди, выкидывать с этажей строительный мусор.

Справа и слева были декоративные башни – на самом деле всего лишь выступы, но имевшие совершенно феодальный вид и даже украшенные поверху какими-то жуткими зубцами. Артема удивило, что по ширине каждая башня как раз соответствовала сдвоенному окну, не современному, а дореволюционного дизайна окну, закругленному сверху. Примерно такие он видел в Париже, в добрых старых кварталах, где ему и объяснили, что тут они более узкие, чем в прочих европейских столицах.

Он прошел вдоль фасада, сосчитал шаги, сосчитал окна – и понял, что дом только выглядит страшно внушительно. В первом и втором этажах по каждую сторону арки было три парижских окна, плюс сдвоенные в башнях. В третьем и четвертом – всего по восемь окон, плюс башенные.

Фирма «Креатив» была как раз в подвале правого крыла. Края ее окон виднелись из утопленных в асфальте ниш сантиметров на двадцать. Очень шустрый ребенок мог бы, пожалуй, штурмовать фирму через окно… А где произошло убийство? И возможно ли, чтобы подвалы соединялись каким-то тайным ходом под аркой?

Побродив, Артем уяснил себе географию крепости. Она была задумана как буква «П», перекладиной – к пустынной улице, а открытой стороной – к кладбищу. Причем ножки буквы были ненамного длиннее перекладины.

Но со временем крепость приобрела и нечто вроде четвертой стены – стайку кривых сарайчиков, что как бы отгораживали двор от кладбища. Судя по всему, между ними можно было проехать на машине – хотя какой дурак станет на машине между могилок разъезжать?

Во дворе имелось четыре подъезда, и еще два снаружи – справа и слева, один оказался заколоченный, другой, в правом крыле – даже довольно чистый. Артем вошел, поднялся на уровень первого этажа, спустился – и вышел во двор шагах в двадцати от той двери, через которую можно было попасть в «Креатив». Выходит, он сейчас прошел по той самой лестнице, что и убийца? Так где же там, внизу, кончаются владения «Креатива» и начинаются владения Забелина и Киреева?

Был и другой вопрос: откуда можно попасть в ту недоделанную сауну? Дверь из фирмы «Креатив» – заложена. Но – единственная ли?..

Артем вернулся в подъезд и выяснил, что имеется маленькая, гнусного вида дверца, скорее всего, ведущая в подвал. Но чтобы солидные люди пропихивались в такую поганую щель? Сквозь нее разве что кирпичи таскать.

Должен быть еще какой-то вход! И, что вполне вероятно, из расположенной над сауной квартиры первого этажа – одной из тех квартир, что Забелин с Киреевым так округло назвали «гостевыми».

Артем поднялся по лестнице и обнаружил три двери. Две были старые, в меру обшарпанные, третья – новая, с глазком. Очевидно, одну из «гостевых» хозяева уже довели до ума.

Он стал соображать, приходится ли эта квартира над «Креативом», или же все-таки над сауной. Для этого потребовалось подняться на площадку между этажами, чтобы выглянуть во двор. Артем поднялся – и очень вовремя.

Свежеотделанная дверь стала открываться.

Если бы Забелин просто-напросто вышел из квартиры, захлопнул за собой дверь и начал спускаться по лестнице, Артему и в голову бы не пришло его в чем-то подозревать. Хозяин дома обходит свои владения. мало ли что у нето там? Может, холодильник. Может, особо комфортабельный клозет. Может, бутыль спирта.

Но Забелин высунул голову и стал воровато озираться – как будто и в самом деле что-то спер из собственной квартиры. После чего выскочил и заторопился к выходу. В руке он имел большой пакет, из тех, которые выдают бесплатно в солидных универсамах. А в пакете что-то было!

Артем пристроился к окну так, чтобы Забелин или кто другой не мог его увидеть со двора.

Бизнесмен подошел к своей машине, которая была припаркована очень даже умно, за расхлябанным сарайчиком, чтобы ниоткуда не бросалась в глаза. Бизнесмен открыл дверцу, кинул пакет на заднее сиденье, запер машину и побежал к той двери, что вела в «Креатив».

Артем назвал себя умницей и хорошим мальчиком.

Собственно говоря, ему было безразлично, кто и за что сражается в местной политике. Как и большинство цирковых артистов, он мало что понимал в экономических и прочих подоплеках, более того – на многие вещи ему было попросту плевать. Ну, делят там что-то, ну, «заказывают» друг дружку… И Кузьменко этот, скорее всего, не без греха, и Шемет – равным образом.

Если человек лезет в авантюры на высших, пусть и по областным понятиям, уровнях власти, если его покупают для предвыборной кампании, значит, человек этот – далеко не ангел. И, возможно, проживи он неделей подольше – сам бы кого-нибудь «заказал»…

Но были в этой истории два момента, в некотором роде оскорбительные для Артема. Момент первый – он мог спасти тяжело раненого Кузьменко, он сделал для этого все возможное, но бестолковая милиция потратила на всякую ерунду те полчаса, которые были решающими. Артему помешали совершить дело, которое в ту минуту было для него наиважнейшим. А второй момент – его, взрослого человека, с именем, с репутацией, попросту использовали.

Против лжесвидетельства как такового Артем тоже особых возражений не имел. Он бы мог на это пойти, чтобы выручить хорошего человека. Не все на свете вписывается в рамки уголовного кодекса – это хорошо знают в тех странах, где действуют суды присяжных. И Артем давно уже жил собственным умом.

Его сделали лжесвидетелем. Сделали! Уболтали, сбили с толку идиотской таблицей, затолкали ему в голову заведомое вранье. Ну что же, раз вы такие умные, то не обижайтесь, если кто-то окажется чуточку умнее…

Артем спустился и как следует изучил дверь.

Любопытно, есть там кто-нибудь, за этой дверью?

Артем даже принюхался. Леший его разберет – если там кто-то есть, вряд ли этот нарушитель закона обливается духами или варит борщ. На лестнице пахло именно так, как в доме, который ремонтируют. И не более того.

Тут он вдруг вспомнил слова Забелина!

Забелин поинтересовался, не слышал ли Артем сверху телевизора. Мол, по шуму от передачи можно было бы установить время. А сам за пять минут до того сообщил, что в этом крыле все квартиры стоят пустые, никого из прежних жильцов не осталось. Так что же, привидения с кладбища забегают посмотреть ужастики?

Единственной квартирой, где мог звучать телевизор, была вот эта – за дверью. И дверь – солидная, с дорогим глазком, скорее всего телескопическим, может, даже с телекамерой. Как работает телекамера – Артем знал. Поэтому он не стал звонить, демонстрируя физиономию гипотетическому жильцу. Он просто спустился еще немного и подобрал пару пустых пивных банок у входа в подвал.

Затея была чисто клоунская – но Артем столько раз удачно доверялся интуиции профессионального дурака, что и на сей раз отпустил фантазию на свободу.

Он смял банку в ком. Если угодить этим комом в звонок – может, там, внутри, пискнет. А дальше? Если там кто-то засел, вряд ли он так уж сразу помчится отпирать ворота. Этот человек выглянет в глазок и поймет, что началась мистика… А потом?..

Да уж, фантазии Артему было не занимать. Конечно, девяносто процентов его выдумок развлекали разве что автора. Остальные десять сделали его сперва – известным и популярным клоуном, потом – даже кинозвездой. И еще хватало на коллег, которые, обезумев от репетиций, приходили и говорили, – Приходи, посмотри, что мы там такого наваляли! Похоже, что дерьмо полное…

Артем приходил, садился в первый ряд, клал руку на шею Аргошке, и час спустя выдавал рекомендации, от которых коллеги спева вставали на дыбы.

Потом, поскольку Артем имел-таки репутацию, номер начинали переделывать, и к премьере он имел и начало, и ударные точки, и финал.

Фантазии своей Артем в целом доверял.

Если хочется запустить скомканной банкой в звонок – то, наверно, это и следует сделать. Вреда не предвидится никакого, опять же – Артем наверняка промахнется. Или не промахнется?

В то время, как Артем старательно прицеливался банкой, чтобы угодить в звонок, дверь опять стала раскрываться.

Он отступил, оставив себе поле зрения с гулькин нос.

Высунулась темноволосая голова.

Артем чуть было не ругнулся вслух – это был Забелин! Выходит, есть-таки неофициальный ход из подвала на первый этаж!

Через секунду стало ясно – никакой это не Забелин, а Киреев. Двоюродные братцы были-таки похожи, но темно-серый и светло-серый пиджаки Артем спутать не мог.

Киреев проделал то же самое – вытягивая шею, посмотрел вправо, влево, вниз, но вытаскивать пакетов не стал, а исчез в квартире – дверь, впрочем, не закрывая.

Похоже, Киреев собрался выволакивать из квартиры что-то тяжелое. Иначе – зачем оставлять дверь открытой?

Братцы-бизнесмены, норовящие обчистить втихаря собственную квартиру, – это было как раз для Артема! Он работал репризу «Воришка», но такой поворот темы, как воровство у самого себя, ему в голову не приходил. А ведь было бы здорово – со всеми предосторожностями вытащить какую-нибудь дрянь из правого кармана, переложить в левый и принять независимый вид – мол, я не я и лошадь не моя!

Киреев опять появился, опять осмотрел окрестности, вышел на лестничную площадку и обратился к кому-то внутри квартиры со странными словами:

– Ну, хватит, хватит! Я это все понимаю!

Видно, из квартиры ответили что-то неподходящее, потому что бизнесмен сделал резкий вдох, выпустил воздух сквозь зубы и отвечал сурово:

– А мне не нужны приключения на свою задницу!

Артем мог дать голову на отсечение – там, в «гостевой», была женщина!

Почему бы одному из братцев временно не поселить там подружку?

И ситуация, возможно, складывалась вполне в духе пьесы Оскара Уайльда. Муж боится, что следствие рассекретит его личную жизнь, и предпочитает конфликт с законом конфликту с женой. Постойте – а было ли хоть у одного из братиков обручальное кольцо?

Кирееву из квартиры опять что-то ответили – надо полагать, на грани истерики, поскольку руки у бизнесмена непроизвольно согнулись в локтях, кулаки сжались, а изо рта произошел натуральный змеиный шип. Бизнесмен заметно нервничал.

И тут в дверном проеме появилась-таки женщина.

– Ну и пусть видят! – заявила она и со стопроцентной женской логикой добавила: – Тут смотреть совершенно некому!

Женщина говорила с акцентом. Это был какой-то северный акцент, акцент языка, где нет разделения на «е» и «э», где гласные выпеваются, а иные согласные вроде бы некстати удваиваются.

Кроме того, на северные мысли наводил цвет ее волос. Она оказалась ослепительной блондинкой. Не классической крашеной, из тех, что носят более-менее короткие стрижки, маскируя фальшивой пышностью отросшие темные корни волос, а, возможно, даже настоящей – ее тяжелая грива была расчесана по-молодежному, на прямой пробор, что может себе позволить только дама с безупречной шевелюрой.

– Рабочие! – возразил Киреев.

– Сделайте рабочим выходной, пожалуйста.

Вежливость женщины потрясла Артема до глубины души.

– Если я сейчас отсюда уеду – меня обязательно кто-то увидит, – продолжала она. – Я буду тут оставаться. До ночи, если можно.

Артем хмыкнул – из женщины прямо-таки ключом била ледяная истерика.

Интересно, однако, где говорят с такими неожиданными интонациями?

– А какой в этом смысл, я вас спрашиваю? Вы должны будете сидеть весь день, как крыса в норе! – заявил Киреев. – Вы для этого сюда приехали?

– Нет, конечно. Но я считаю нужным посидеть лучше один день как крыса в норе, чем испортить все свое дело. Я же не собираюсь сидеть на подоконнике и курить!

С тем блондинка и исчезла из поля зрения, а Киреев, мотнув головой и что-то беззвучно прорычав, захлопнул дверь.

Артем беззвучно протиснулся во двор, оставив, впрочем, щелку для подглядывания.

Какое-то время Киреев постоял – очевидно, не зная, что же предпринять.

Потом неторопливо, даже вразвалочку, как и положено мужику с мощными ляжками, пошел вниз по лестнице.

Артем, отирая спиной стенку, проскочил за выступ. Сейчас бы еще пистолет или хоть гранату-лимонку! Прямо тебе кадр из романтического кино про доблестных бойцов незримого фронта!

Киреев вышел во двор, и Артем наблюдал, как бизнесмен стоит столбом на манер Буриданова осла, поскольку машина у сарая и вход в «Креатив» находятся от него на равном расстоянии.

Наконец и этот устремился к компьютерщикам.

Так и знал, что без бабы не обойдется, подумал Артем, ну так ведь и знал!

И без бабы норовистой, нужно отдать ей должное. Уж если она решила тут засесть, как в крепости, то черта с два ее отсюда выковыряешь.

Артем направился к машине, поймав себя на том, что озирается не хуже братцев-домовладельцев. Заглянул в «бэмку» Забелина – и остолбенел.

Пакет, брошенный на заднее сиденье, завалился, и из него высыпался на дорогую обивку следующий мусор: скомканные упаковки от какой-то заграничной еды, яичная скорлупа, надорванный молочный пакет, два яблочных огрызка.

Артем хмыкнул. Бизнесмены заварили какую-то малопонятную кашу. Одну на двоих содержали они эту заграничную блондинку, что ли? Вскладчину?

И убийца спугнул эту бизнес-идиллию?

Вся эта чушь не стоила бы ни малейшего внимания, если бы не попытка – надо сознаться, удачная попытка! – обвести Артема вокруг пальца. Им удалось добиться от него нужных для себя показаний, не прибегая ни к грубой физической силе, ни к подкупу. Неужели речь шла о стуке блондинкиных каблуков по лестнице?

Если бы Артем поразмышлял, стоя у машины, еще пять минут, то в конце концов вспомнил бы, что собирался ехать за деньгами, и отправился в цирк к дядь-Юре. Но не получилось – во двор вышел Забелин.

Его появление совпало с каким-то эротическим виражом Артемовых рассуждений. Все-таки блондинка была эффектна. И Артем, накопивший в себе злости против хитрых братцев, перешел в наступление, осознав это тогда, когда нанес первый удар.

Он пошел навстречу Забелину, улыбаясь, как если бы вручал первый приз на конкурсе юных цирковых дарований.

– Я тут стоял, смотрел и, знаете ли, завидовал, – проникновенно сообщил Артем. – Такой домина! Потолки высокие, окна – как в Париже! Знаете, жизнь у нас кочевая, и в пятизвездочных иногда месяцами торчишь, а вот иногда хочется жить в настоящем доме – ну, вы понимаете, что я имею в виду…

– Так это за городом строиться нужно, – усмехнулся Забелин.