Текст книги "Дурни Вавилонские"

Автор книги: Далия Трускиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ешь, – сказал Тахмад, – а мы будем служить тебе. Он сел на пол, а мы стали ломать лепешки, резать сыр, подавать ему с поклонами и подносить к его губам кувшин с водой.

Таш открыла дверь и остановилась на пороге.

– Что это вы делаете? – спросила она.

– Благодарим нашего брата за то, что он вращал священную крестовину, и боги позволили нам опять найти друг друга, – ответил ей Гамид. – Оказывается, это не было злобным колдовством.

Таш выскочила, и дверь захлопнулась. Мы прислушались.

– Плачет она, что ли? – спросил Левад.

Кажется, плачет, – ответил Гамид. – Но почему?

– Может, от радости, что всё сложилось хорошо? – предположил Тахмад.

Таш вошла, утирая слезы с глаз.

– Таких как вы, я еще не встречала, – сказала она. – А теперь слушайте. Я уйду и вернусь, когда стемнеет. Весь день вы будете спать. А ночью вам предстоит работа.

– Какая работа может быть ночью? – удивились мы.

– Увидите.

Она ушла, а мы разлеглись на полу. Мы опять были все вместе, и Таш обещала отвести нас к Другой Башне, где нас ждала работа с платой по два «кувшина» в день, а потом – и по три. Наша совесть перед хозяином была чиста: мы прикинули – получалось, что двенадцать сиклей каждый из нас уже почти отработал.

Таш вернулась после заката и разбудила нас. Она принесла еще одну корзину с лепешками и сыром.

– Ешьте как следует, – велела она. – А потом собирайтесь.

Мы и поели, и собрались, но ее всё не было. Она появилась ближе к полуночи, одетая так, что стыдно смотреть, – в мужской наряд.

– И нечего таращиться на мои ноги, – сказала она. – Точно такие же, как у всех женщин. Выносите свои мешки во двор.

Потом, когда мы сложили мешки у стены, она велела идти за ней.

– Куда? – спросили мы.

– Увидите.

Она не взяла ни факела, ни даже светильника, но нас выручила луна, слава ее хозяину Сину. Мы шли недолго и оказались возле горы глины и сарая, где ночью стояли наши тачки.

– Сейчас вы откроете двери сарая и возьмете тачки, – сказала Таш. – И погоните их к дому крестовины.

– Зачем? – спросили мы.

– Увидите.

Сарай ночью никто не охранял – в самом деле, кому в такое время могут понадобиться тачки? Мы нашли свои, вытащили их и погнали к дому крестовины, а Таш шла впереди и открыла ворота, чтобы мы могли загнать их во двор.

Потом нас повели в помещение, где на полу стояли большие корзины – шесть штук.

– По одной на тачку. Несите и ставьте, только очень осторожно, – велела Таш. – Там таблички, и их нужно привезти целыми.

Эти корзины были мне по пояс, а весили столько же, сколько взрослый мужчина – не обремененный салом, но и не худой. Мы с трудом установили их на тачках, с трудом – потому что Таш вертелась возле нас, и распоряжалась, и учила нас, как правильно гонять тачки. Она учила нас! Это было невыносимо, и мы чуть не послали ее ловить ворон, но вовремя вспомнили, что без нее нас могут плохо принять в Другой Башне.

Потом мы ждали, ждали, ждали – и дождались: она вывела из дома крестовины троих, закутанных в накидки и с мешками за плечами. У них были с собой еще узлы, которые они положили на тачки поверх корзин. А мы тащили наши мешки на спинах.

– Храните нас, боги, – сказала Таш, хотя женщине вовсе не положено благословлять путь. – Если ты, Ровоам, посреди дороги сядешь на землю и начнешь проклинать камушки, попавшие в сандалии, тебя никто ждать не станет. А если ты, Амалек, попытаешься кого-либо дразнить или вышучивать, то сам погонишь тачку, это я тебе обещаю.

– Молчи, женщина, – вразнобой ответили эти двое и ответили правильно.

– Сперва я сдам вас с рук на руки Агенору, а потом и вспоминайте, кто из нас мужчина, а кто женщина, – отрубила она. – Или вы забыли, что на ночной дороге все равны?

Оставив их, она подошла к Тахмаду.

– Ты старший, ты пойдешь впереди, а я – рядом. За тобой, след в след, пойдут другие парни, а эти зубоскалы пусть замыкают шествие.

И тут мы поняли, что нора в Нашей Башне, скудно освещенная факелами, – райская местность для парней, гоняющих тачки, по сравнению с окрестностями башни и с той тропой, которую Таш отчего-то называла дорогой. По ней разве что злые духи могли уводить в плен подлых преступников вроде Халака Барея, чтобы эти мерзавцы в замогильной жизни первым делом переломали себе ноги. Мы не могли идти быстро, чтобы тачки на ухабах не накренились и корзины не полетели наземь. А Таш торопила нас, и сама поддерживала сбоку тачки, и очень суетилась. В конце концов она заставила помогать нам тех троих, что шли сзади.

И вдруг мы услышали крики за спиной.

– Проснулись, – сердито сказала Таш. – Ну, теперь начнется. Прибавим шагу!

– Прибавим шагу – опрокинем тачки, – возразил Гамид.

– Ты прав... Слушайте, парни. Сейчас вы с тачками пойдете налево. Там будут поля. Я знаю, идти через неубранное поле тяжело, но для вас главное – спрятаться, лечь рядом с тачками и ждать. Если я за вами не приду до утра, сидите там до темноты и пробирайтесь к Другой Башне сами. Спросите там, где господин Агенор Лути, требуйте, чтобы он к вам вышел. Передайте ему корзины. Он знает о вас, он вам поможет.

– А что мы будем есть? – спросил Тахмад.

– Ничего. Там, внизу, канал, в нем вода. Вы сутки проведете без еды – и считайте, что это ваша жертва всесильному Мардуку за спасение. Ступайте!

Делать нечего – мы свернули налево и скоро оказались на ячменном поле. Гнать тачки было очень трудно, а мы к тому же сильно беспокоились, не понимая, от кого скрываемся. Наш хозяин вряд ли знал, что мы выкрали тачки и идем ночью к Другой Башне, это был какой-то иной хозяин. Наконец мы решили, что с нас довольно, составили тачки вместе и уселись на своих мешках среди колких колосьев ячменя.

– Отчего всё так нелепо выходит? – спросили мы. – Отчего боги сердятся на нас? Вот ведь Абад крутил крестовину Мардука, и что же? Мы сидим на чужом поле, и нет человека, который пришел бы и сказал: парни, делайте так, или нет – парни, делайте этак! Разве мы желаем неслыханного богатства? Разве мы хотим носить, как цари, длинные туники, украшенные бахромой, и золотые ожерелья, и по два браслета на каждой руке, со львиными головками, и широкие пояса, с кистями из бус, и дорогие серьги в ушах? Разве мы хотим каждый день есть дичь? Разве мы не согласны питаться кашей, лепешками, луком, чесноком, козьим сыром? Так отчего же боги не дают нам возможности спокойно гонять наши тачки и дважды в день сытно есть? Разве это чрезмерно?

– Может быть, такие какие есть мы не нравимся богам? – предположил Гамид.

– А отчего? – спросили мы. – Разве мы недовольны своим положением? Разве мы хотим учиться грамоте и стать писцами или надсмотрщиками? Нет, мы совершенно не хотим учиться! С нас довольно наших тачек! Отчего простой человек, который хочет только честно зарабатывать свой хлеб, попадает во всякие неприятности?

– Может, сами боги хотят нас чему-то научить?

– А чему можно научиться, попав в лапы к дерьмовозам или блуждая по тайным ходам Нашей Башни?

Так мы сидели и спорили, пока чуть не поругались с Гамидом. Спать нам не хотелось, а чем еще заняться – мы не знали, нам никто ничего не приказал.

– Вагад, Гамид, – сказал наконец Тахмад. – Сходите, посмотрите, что там делается на дороге. Может быть, Таш уже ищет нас.

Это было разумно, и мы пошли.

Но нам очень скоро пришлось упасть наземь и затаиться. По дороге разъезжали стражники на ослах и с факелами. Они перекликались, и мы поняли, что попадаться им в руки нельзя – темная яма с гнилой водой покажется нам царскими хоромами по сравнению с тем, что мы получим в наказание.

– Мы должны их изловить и воротить таблички, – говорил тот, что ближе к нам, – иначе будет большая беда! Ищите, порождения крокодилов, заглядывайте под каждый куст!

– Здесь их нет! И здесь их нет! И никаких следов! – откликались прочие.

К нему подъехал другой стражник и задал вопрос, который волновал и нас:

– Неужели эта куча обожженной глины так нужна Нашей Башне? Разве там не старые долговые записи и не сводные отчеты подрядчиков, которые теперь потеряли смысл?

– Это не те таблички. Как раз долговые записи и приказы, исполненные десять лет назад, остались. Там другое – то, без чего устройство Самариаха бессильно, словно осел, из которого из живого злые духи вынули все кости. Он есть, он выглядит как осел, его шкура цела и глотка исторгает рев, но для работы он не годится.

– Неужели нельзя опять вставить в этого осла кости?

– А кто это сделает? Ведь двое разумных, самых главных, ушли, а те, что остались, без них не справятся.

– Неужели им плохо платили, этим главным разумным? – тихонько спросил стражник.

– Нет, им хорошо платили, они даже не знали, куда девать деньги.

– Так отчего же они ушли?

– Не знаю! Знаю только, что без них и без табличек нам лучше не возвращаться!

– Но не рухнет же Наша Башня без этих украденных табличек!

– Не знаю! Если бы ты слышал, как орал старый Рамшак Львиная Лапа – то понял бы, что рухнет. А Львиная Лапа командует стражей уже лет восемь и всякое повидал.

Нам стало так страшно, что по спинам потек холодный пот. Одно дело – рыться в развалинах Первой Башни, зная, что люди из нее ушли задолго до того, как она свалилась, и совсем другое – вообразить падение Нашей Башни. И из-за чего? Из-за обожженных глиняных табличек!

– У нас впереди вся ночь, мы обшарим поля между Нашей Башней и Другой Башней, мы их найдем, – сказал тот стражник, что задавал вопросы, и мы содрогнулись. – Ведь единственное место, где могут понадобиться такие таблички, – Другая Башня. Или нет?

– Откуда я знаю? Может, еще где-то решили строить свою башню до небес... Все словно с ума сошли – всем обязательно нужно строить башню!

– Ну конечно, только в башне можно заработать настоящие деньги.

Мы потихоньку стали отползать. То, что сказали стражники, было ужасно – если начнут обшаривать поля, то доберутся и до нас, а мы ведь ни в чем не виноваты! Мы – простые парни, мы тачки гоняем, нам скажут – мы везем!

Мы долго шли на четвереньках. Так долго, что поняли: заблудились.

– Эй, эй, Субат-Телль! – стали звать мы. Никто в Вавилоне и окрестностях не знает, что это значит, лишь мы шестеро.

– Эй, эй! – послышалось справа. – Вагад, Гамид!

Мы поспешили на голос и свалились в канаву. Здешние поля огромны, но изрезаны канавами и каналами, не то, что наши, возле Субат-Телля. Здесь вода сама приходит к ячменю, а у нас – ее черпают из глубокого колодца или носят из заводи ручья.

Мы вылезли из канавы, нашли в потемках Тахмада и сказали ему, что очень скоро тут будут стражники на ослах, а мы и убежать не сможем с нашими тачками.

Но Тахмад – умный! Он думал, думал – и догадался, что нужно сделать.

– Мы утопим тачки и корзины с табличками в воде! – вот что он сказал. – И их не найдут! Таблички обожженные, им ничего не сделается. А сами – убежим к Другой Башне. Даже если мы встретимся со стражниками, они нам ничего не сделают – ведь при нас нет ни украденных табличек, ни украденных тачек.

Мы расползлись в разные стороны, и Гугуд нашел такое место на берегу канала, что было удобно спустить к воде тачки. Мы поочередно погрузили их в воду и пошли прочь, но не к Другой Башне, а вдоль канала, в сторону от нее. Мы хотели как можно скорее удалиться от мест, где нас могут изловить стражники. А без тачек мы продвигались очень быстро, а кое-где даже бежали, так что к рассвету оказались в неведомых краях. Мы видели издали какую-то башню, но Нашу Башню или Другую Башню, сказать не могли. Они ведь похожи, как будто одна отражение другой. А сосчитать ярусы мы не сумели – мы не знали таких чисел.

Чтобы понять, какая это из башен, мы пошли обратно и, к счастью, сбились с пути и попали на дорогу, которая делает поворот. Мы пошли по ней и увидели две башни. Казалось, будто они стоят рядом, – вот как далеко мы забежали. Мы стали спорить, к которой идти. Нам нужна была Другая Башня. А опознать ее мы могли, только подойдя совсем близко.

Наконец мы выбрали ту, что чуть пониже, – ведь Другую Башню начали строить позже, чем Нашу Башню. И мы пошли к ней, и мы оказались правы!

Она тоже стояла на очень широком основании, и у нее тоже был вход в нору, к которому вела дорога, и вокруг тоже стояли сараи и мастерские, и из крыш поднимались столбы дыма, и бегали люди, и кричали ослы.

– Ну вот, – сказал Тахмад. – Я вас привел. Радуйтесь! Вот тут мы и будем гонять тачки.

Часть вторая
Другая Башня

У Другой Башни мы оказались, когда солнце уже стало припекать.

Мы были голодны и прежде всего отыскали разносчика с горячими лепешками.

– Вот два «кувшина», дай нам шесть лепешек, – сказали мы.

– За два «кувшина» вам будут только четыре лепешки, – ответил он.

– Почему? – удивились мы.

– Здесь такие цены.

Мы добавили еще «кувшин» и сели на обочине перекусить. Но перед этим мы спросили, не знает ли разносчик, где искать господина Агенора Лути. Он не знал, но посоветовал спросить у стражников – у них вроде бы есть списки жителей Другой Башни, которые постоянно обновляются.

Поев, мы пошли ко входу в здешнюю нору и задали стражнику свой вопрос. Он повел нас в помещение, имеющее большое окно, и клянусь язычком Асторет – мы впервые видели такое помещение. Вдоль всех стен были натянуты веревки, а на них висели таблички. Теперь мы поняли, для чего нужны дырявые таблички, и мы восхищенно смотрели, как стражник перебирает их.

– Этот господин живет всего лишь на третьем ярусе, возле храма Мардука, – сказал стражник. – С одной стороны, совсем неподходящее место для такого важного господина. А с другой – он служит нашим жрецам и числится при нашем храме. Это в Той Башне своего храма нет, только собираются построить, а у нас есть маленький на третьем ярусе, и жрецов полтора десятка! Он там, пока не приготовили большой, на восемнадцатом ярусе, там сейчас выкладывают стены плитками и устанавливают изваяния. Рядом с ним – помещение для счетного устройства. Когда храм переберется вверх, то счетное устройство займет всю западную часть третьего яруса. Вот, видите отметки?

Он показал нам знаки на табличке.

– Мы простые парни, мы тачки гоняем, – ответил Тахмад. – Мы в знаках не разбираемся. Ты впустишь нас к нему?

– Да ступайте! Погодите, вот пропуска.

Он дал нам таблички на веревках, удобные, чтобы вешать на шею. На них была крошечная Асторет верхом на льве и сбоку знаки. Таблички следовало вернуть ему при выходе из башни.

– Зачем это? – спросили мы. – Ведь в башню ходит множество народа, неужели каждый получает пропуск?

– Нет, не каждый, – сказал стражник. – Но вы будете поблизости от Трубы, а там такое место... в общем, мы должны быть уверены, что гости не причинят вреда.

– А в Нашей Башне никакой Трубы не было.

– Ну так кто строил Вашу Башню, и кто строил Другую Башню?!

Он объяснил, как идти. Сперва мы, поднимаясь, увидим в начале третьего яруса широкое место, где выгружают глину и кирпичи. Это – в восточной части яруса. Потом нужно пройти еще сотню шагов, и когда на стенах увидим крылатых быков и львов, то внимательно смотреть – справа должны быть двери храма, он, разумеется, снаружи от норы. А счетное устройство – в помещениях между норой и Трубой, и арка, ведущая туда, шагах в десяти от входа в храм, но она неприметная, легко проскочить мимо.

Мы пошли по норе и нашли арку, о которой говорил стражник у входа. Мы вошли и увидели другого стражника. Он забрал у нас таблички с Асторет и дал другие – там был один лев, без богини. Потом он объяснил нам, как идти к Трубе.

– Да что за Труба такая? – спросили мы.

– Дурни вы землезадые, даже не видели устройства настоящей башни! – ответил он.

Оказалось – действительно не видели!

Нашу Башню можно было сравнить с большой кучей глины, растущей вверх, вокруг которой были помещения. А Другая Башня изнутри была пуста. Мы сравнили Трубу с колодцем, облицованным каменными плитами. В поперечнике этот колодец был не меньше тридцати шагов, а внизу даже больше. Свет проникал в него сверху. Начиная с третьего или четвертого уровня туда выходили окна. А на самом дне мы увидели крестовину, которую вращали восемь ослов!

– Опять! – закричали мы. – Опять!

– Что вы орете? – спросил мужчина, незаметно подошедший к нам сзади.

Мы стояли на площадке, обнесенной перилами, и в этом было наше счастье – мы чуть не свалились вниз от грубого и громкого голоса.

– Кто вы? – спросил этот мужчина.

– Мы ищем господина Агенора Лути.

– Это я. Говорите.

– Нас прислала женщина по имени Таш, – сказал Тахмад. – Мы ушли этой ночью из Нашей Башни, но за нами погнались стражники, и мы разделились – она с какими-то людьми ушла в одну сторону, а мы – в другую. И больше мы ее не видели. Она велела идти сюда, к тебе, господин, и сказала, что ты о нас позаботишься.

– Ясно, – ответил он. – Вот только заботы о вас мне недоставало. Кто вы и какое ваше ремесло?

– Мы простые парни, гоняем тачки.

– И тут хотите гонять тачки? Именно это?

– Да, господин.

– Тогда вам не ко мне надо, а к подрядчику Зубастому Бабруку. Эй, Муртак! Где ты там запропал?

– Иду, иду! – отозвался голос, совершенно мальчишеский.

– Ты мне нужен!

– Сейчас!

Но явился этот Муртак не сразу.

– Где застрял? – спросил его господин Агенор.

– Совмещал связки.

– И как?

– Плоховато, нажим слабый и вялый, мазня. Вот, – он показал табличку из сырой глины.

– Да, не очень четко. Отведи этих парней на второй ярус, пусть им там найдут Зубастого. Скажи – это госпожа Ташахегаль прислала и велела о них позаботиться

И он ушел в комнату, где гремело, скрипело и равномерно стукало.

– Госпожа Ташахегаль... – повторил Гамид.

– Говорили же тебе, что это не простая девица, – сказали мы.

Муртак вывел нас к норе, там мы сдали одни таблички и получили другие. Мы спустились на второй ярус, но Зубастого Бабрука там не нашли, пришлось идти к выходу.

– Нора шире нашей, но круче, – сказал Тахмад. – Это плохо.

– Нам выбирать не приходится, – ответил ему Левад. Муртак с рук на руки сдал нас старому господину в дорогой накидке с широкими красными полосами. Это нас удивило – в Нашей Башне хозяин одевался очень просто, и только золотым обручем на голове показывал, что он богатый человек.

– Да, госпожа Ташахегаль предупредила, что они явятся, и работа ждет их. А где она сама? – спросил Зубастый, прозванный так потому, что зубов у него оставалось очень мало.

– Мы не знаем.

– Ладно, идите за мной.

Он сел на осла и поехал вниз по норе, а мы поспешили следом. При выходе из норы мы отдали свои таблички.

– Эти будут работать на меня, – сказал Зубастый. – Начнут после полудня.

– Пропуска нужно бы сделать, – ответил стражник, который вешал нам на шеи таблички.

– У меня есть еще с десяток, я им выдам.

Вокруг Другой Башни был целый городок. Зубастый привел нас в домик на окраине.

– Вот тут будете жить, парни, – сказал он, – а не в сырых пещерах, как в Той Башне. Харчевня ваша тоже не в темной пещере, а вон в том сарае. Можно есть свою кашу на свежем воздухе. Тачки у нас чуточку поменьше, затоподъем, как вы заметили, чуточку круче. Поскольку вам не надо отрабатывать двенадцать сиклей, вы будете получать по два «кувшина» в день.

– Вот оно что... – прошептал Тахмад. – Как же мы раньше не сообразили? Если бы мы остались в Нашей Башне, то через два месяца тоже получали бы два...

– Да я же и теперь два получал, – вспомнил Левад.

– Но у нас вы через месяц будете получать три, – сразу сообщил Зубастый. – А есть еще способ получить четыре. Для этого нужно заключить договор и поста витьсвою печать на табличке.

– У нас нет печатей! – хором сказали мы.

– Как же вы, дурни, до сих пор печатей не завели? – удивился он. – Дикие нравы в Той Башне!

– А зачем, мы ведь писать и читать не обучены!

Он объяснил: умеем ли мы читать и писать, никому неинтересно. Главное, что мы перед тем, как работать, должны заключить договор, чтобы у нас были права, ау него, хозяина, обязанности. А договор скрепляют печатями. Вот у него на поясе висит сердоликовая, со знаком виноградной грозди. Только у него такая, он ее ставит – и это значит, что он обязан выполнять усло виядоговора.

Мы слушали и только в затылках чесали – надо же, а в Нашей Башне никаких договоров не было. И без них мы свои тачки гоняли.

– Ну, значит, пойдете к резчику камней, он вам сде лаетпечати, – сказал Зубастый. – В долг, конечно. Потом с ним расплатитесь.

Он показал, где мастерская резчика, и мы туда по шли.Заказать печати было нелегко – возле мастерской былоцелое войско таких же, как мы, простых парней, которые пришли из своих деревень и впервые увидели таблички с записями. Мы вернулись, и Зубастый согласился принять нас пока без договора, но чтобы мы сделали себе печати как можно скорее.

Нам выдали тачки, показали, где гора глины, и мы радостно взялись за дело. После ночных приключений мы чувствовали себя вымотанными, но старались держаться бодро. У нас опять была работа, у нас было будущее!

Вот только тачки оказались не такими удобными, как наши старые, и колеса у них вихлялись, и груз в них располагался как-то не так. Но мы решили, что привыкнем.

Вечером мы денег не получили, потому что работали неполный день, но Зубастый велел выдать нам горячую кашу и кувшин пива, чтобы мы отметили новоселье. Потом мы пошли в дом, где днем оставили свои вещи, и стали устраиваться на ночлег. Зубастый сам заглянул к нам убедиться, что всё благополучно. Мы сказали, что не привыкли спать при свете. И в Субат-Телле, и в Нашей Башне мы спали в полной темноте, а тут было довольно большое окно, и в него глядела луна. Зубастый обещал прислать плотника, чтобы навесил ставни.

– Кажется, нам будет здесь неплохо, – сказал Тахмад. – Вот только непонятно, куда делась Таш с теми тремя.

– Я боюсь за нее, – признался Гамид.

– Всё равно бы она не стала твоей женщиной, – утешил его Левад. – Спи. Завтра мы должны заработать по три «кувшина». И вот что, Тахмад! Нужно будет договориться с хозяином, чтобы потом часть заработанных денег мы могли переправить в Субат-Телль.

– Госпожа Ташахегаль... – пробормотал Гамид. – Как целоваться – так просто Таш, а в Другой Башне уже госпожа...

– Врешь, – сказал ему Гугуд. – Она с тобой не целовалась. Я знаю.

– Откуда? – строго спросил Тахмад.

– Я их видел. Он хотел целоваться, а она – нет.

– Это она хотела! – возмутился Гамид. – Но не могла же она сразу согласиться!

– В ближайшие месяцы ты будешь целоваться только со своей тачкой! Спи, любовник страстный! – приказал Тахмад.

Таш появилась на следующий день к полудню. Мы как раз гуськом шли с тачками вниз, а она заступила нам дорогу у выхода из норы.

– Где корзины, Тахмад? – спросила она.

– Мы их спрятали, госпожа, – ответил он.

Таш не удивилась такому обращению. Она и одета была так, что его заслуживала, в широкое и длинное платье без пояса, бирюзового цвета, с двумя узорными ткаными полосами ниже колен, на шее было золотое ожерелье, а на голове – нарядное покрывало.

– Зачем вы их спрятали?

– Мы боялись, что стражники на ослах будут ездить по полям и найдут нас с этими корзинами. А убежать с таким грузом мы не могли.

– И где же они?

– В воде, госпожа.

– Вы утопили корзины в канаве?

– Нет, в большом канале. Канава мелкая, а мы их туда спускали вместе с тачками. Так чтобы ничего из воды не торчало...

– Это правильно, – сказала Таш. – Значит, корзины спасены, и осталось только привезти их в Другую Башню?

– Да, госпожа.

– Слава великим богам и Сину, который светил вам той ночью! Я скажу вашему подрядчику, чтобы отпустил тебя чуть пораньше. Мы поедем на ослах, найдем корзины и привезем их сюда.

– Как прикажешь, госпожа.

Она ушла, покачивая бедрами, а мы смотрели ей вслед.

– Но если меня отпустят пораньше, то я не получу кашу, – забеспокоился Тахмад.

– У нас осталось немного бляшек, купишь себе лепешки, – сказали мы. И, когда мимо пробегал разносчик лепешек, спросили его, не принесет ли он пару горячих ближе к закату.

– А чем будете платить? – осведомился он. – У нас вчера была неприятность – глупый Ракшиш продал две лепешки за чужой «кувшин». Не разглядел, что там кувшин с одной ручкой, а у наших – две. У вас какие?

– С одной, – растерянно ответили мы.

– Я могу взять с одной, но за это дам только одну лепешку.

– Мы дадим тебе два «кувшина» за две лепешки.

– Сговорились.

Но нам не пришлось брать лепешки по такой злодейской цене. Таш появилась прежде, чем пришел разносчик.

Она сидела верхом на крепком муле, одетая в голубую мужскую тунику и головную повязку, с убранными в большой узел волосами, с ней был незнакомый мужчина, тоже верхом на муле, а в поводу он держал двух оседланных ослов. Они въехали наверх, к выходу из норы, а внизу их ждали две повозки с бортами – для корзин.

– Собирайтесь, Тахмад и Абад, – сказала она. – Я договорилась с Зубастым Бабруком. Сдавайте тачки и бегите сюда. Если хотите, можете ехать в повозке, там для вас узел с едой, пирожки с финиковой начинкой и жареная рыба. Но обратно поедете верхом – каждая повозка вмещает три корзины, для вас места не останется.

Мы поняли – Тахмад ей нужен как самый умный, а Абад как самый сильный. В самом деле, вытаскивать из канала корзины – занятие для крепких мужчин.

– Идем, госпожа, – ответил Тахмад.

Они с Абадом ушли, катя пустые тачки, а Таш отъехала подальше, и мы видели, как она разговаривает с мужчиной, как дразнит его, протягивая к нему руку, и как он дразнит ее, касаясь пальцем плеча. Они смеялись, как мужчина и женщина, которые отлично поладили, а Гамид старался смотреть в другую сторону.

– Не думай о ней, – сказал ему Левад. – Она выполнила свою работу и привела нас. Точно так же она вербовала людей из Нашей Башни и до того, как встретилась с тобой в храме. Точно так же будет вербовать и потом. За то, чтобы привести нас, ей заплатили. Считай, что ей заплатили за все улыбки, которые ты от нее видел.

– Она – госпожа, и все замашки у нее господские, – добавил Гугуд. – Ты посмотри, как она ведет себя с мужчиной. Жена из нее всё равно не получится.

Он молчал. И что с ним делать, мы не знали.

– Когда мы вернемся домой, женщины найдут тебе невесту не хуже, и она нарожает сыновей, – пообещал Гугуд. – Можно из Мир-Телля, там как раз подрастают красивые девушки.

Но слова, которые он произносил, не вязались с унылым голосом.

– Мне эта твоя Таш совершенно не нравится, – заявил Левад. – И волосы у нее крашеные. И ноги тощие, ты посмотри внимательно. Она хитрая – вот и всё, других достоинств у нее нет.

– И мне она не нравится. У нее голос, как скрип несмазанного колеса от тачки, – добавил я. – И она ведет себя как женщина, у которой было сто мужчин, и каждый заплатил ей по одной «ноге».

Гугуд засмеялся. Он долго смеялся, показывая, что согласен со мной.

Но Гамид глядел в землю и молчал.

– Пошли, – сказал Левад. – А то каши не получим. И будем, как люди из Ханса-Телля, которые мечтали о жирном мясе и отощали, как голодные козлы.

И мы отправились за глиной, надеясь, что к нашему возвращению у входа в нору не будет ни Таш с ее мужчиной, ни Тахмада с Абадом, ни повозок.

Но всё вышло наоборот.

Поднимаясь с тачками по дороге, мы увидели всех четверых, а повозки преспокойно стояли внизу.

– Ну-ка, ступайте сюда! – крикнула Таш. – Вы мне все нужны!

Мы подошли и увидели, что Тахмад как-то странно съежился, а у Абада лицо – будто его накормили сырой глиной вместо каши.

– Эй, Левад, эти двое говорят, что вы спустили тачки с корзинами в канал и не оставили в том месте никакой приметы, – сказала Таш. – Неужели это никому не пришло в голову? Может, хоть ты догадался воткнуть в том месте в землю сломанную ветку, или привязать к кусту лоскуток, или выложить знак из камней?

– Нет, госпожа... – растерянно ответил Левад. И мы с Гугудом ответили то же самое, а Гамид промолчал.

– Пропало всё обеспечение... – прошептала Таш. – Там же сплошные каналы и канавы...

– Ты была слишком хорошего мнения о деревенских дурнях, – заметил мужчина. – Но еще не всё потеряно. Я пойду к Зубастому, чтобы он и этих красавцев отпустил, а ты получи у Агенора табличку с приказом, чтобы их пустили на верхние ярусы.

– Отличная мысль! – обрадовалась Таш. – Ты поезжай с ними, а я вас догоню.

– Что тут отличного? – тихо спросил Левад. – Корзины утоплены в канале, а нас ведут на верхние ярусы, как будто мы их там найдем...

Но мужчина оказался прав. Когда мы поднялись по лестнице и оказались наверху возле окна, выходящего на Нашу Башню, он сказал:

– Вот оттуда вы бежали, вот по этой дороге. Постарайтесь вспомнить, где вы с нее свернули и под каким углом к ней шли к каналу.

– При чем тут угол? – спросили мы.

Он нарисовал пальцем на ладони дорогу и показал, как бы мы двигались, если бы свернули под прямым углом, как – если бы под острым, как – если бы под тупым. Мы стали вспоминать – и сошлись на том, что угол сперва был прямой, но потом покривился.

– Какие дурни, – шептала Таш, – какие дурни...

– Молчи, – велел ей мужчина, и это нам понравилось. – Они сделали то, что могли. Лучше было бы, если бы числовое обеспечение вернулось обратно? А теперь у нас есть возможность найти его и вытащить из воды.

– Я думала, уже сегодня можно будет расставить таблички по ящикам и надеть на прутья.

– Агенор подождет. Пусть Ровоам и Амалек поработают на старом обеспечении, может, оно еще не совсем безнадежно.

– Там половина табличек разбита! А зеркальных табличек – в десять раз меньше, чем надо.

– От твоего отчаяния легче не станет. Подожди, сейчас мы найдем то место.

Мужчина нравился нам всё больше. Он был так спокоен, как должен быть спокоен царь, восседающий на своем троне. Если бы боги послали нам такого хозяина, мы были бы счастливы. Но он явно был хозяином каких-то других людей; он умел говорить так, что Таш ему подчинялась.

Мы разглядывали сверху местность, перерезанную каналами, и сообразили, где прятались от стражников.

– Очень хорошо, – сказал мужчина. – Сейчас мы туда отправимся и постараемся найти корзины. Ведь вы, шестеро крепких парней, пока возились с ними, вытоптали и траву над каналом, и колосья на краю поля. Хотите поехать туда все вшестером?

– Да! – сказали мы. Теперь, когда мы глядели на дорогу сверху, мы понимали, что от Другой Башни до того канала не слишком далеко – просто мы, убегая, забрели неведомо куда и боги уберегли нас от падения в воду, а потом мы шли наугад, в потемках обогнули Другую Башню и вышли к ней неведомо откуда.

– Садитесь в повозки, – велел мужчина, когда мы спустились. А потом позвал человека и отдал ему оседланных ослов.

И мы отправились на поиски корзин.

Сам он ехал впереди и беседовал с Таш. Пятеро из нас отлично видели: вот самый подходящий мужчина для этой вербовщицы, и даже более того – она его недостойна. Он был высок, крепок телом, с лицом не слишком красивым, но вызывающим доверие, и он умел обращаться со сварливыми и ворчливыми женщинами. Правда, одет он был неярко, как надсмотрщик в норе, и это немного смущало – настоящий господин просто должен, обязан, чтобы его уважали, носить длинные платья и пояса с бахромой, а не простые кожаные, с подвешенным длинным ножом.