Текст книги "Я подарю тебе землю (ЛП)"

Автор книги: Чуфо Йоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц)

38

Исповеди

Обязанности падре Льобета были очерчены четко и ясно. Каждое утро священник являлся в замок и служил мессу в личной часовне графини, потом исповедовал ее и отпускал грехи, в которых она пожелала признаться. Лишь если бы из Рима пришёл страшный вердикт об отлучении, он мог бы перестать это делать, ведь особа, отлученная от церкви, не может участвовать в священных таинствах. Тем не менее, его совесть говорила иное.

Свою новую должность священник получил после смерти предшественника. Когда епископ назначил его на этот пост, Льобету хотелось отказаться, поскольку жизненный опыт советовал держаться подальше от сильных мира сего, ведь от них не приходится ждать ничего кроме неприятностей. Кое-кто, разумеется, обрадовался бы подобному назначению, видя в нем неограниченные возможности для собственного благоденствия и процветания, но только не падре Льобет.

Однако отказаться от этого назначения он не мог. Конечно, он не считал, что Альмодис появилась в Барселоне подобающим образом, но сколь бы ни были оскорблены его христианские чувства, стоило познакомиться с этой женщиной, он понял – она окажется гораздо полезнее для графства, нежели отвергнутая Бланка де Ампурьяс, если, конечно, помочь ей избежать отлучения. Ему уже успели рассказать, как мужественно она держалась во время нападения пиратов. Хотя эта история передавалась из уст в уста, он решил узнать обо всем от очевидцев, а потому на правах старого друга встретился с Жильбером д'Эструком, возглавлявшим дерзкую вылазку, и тот подробно рассказал обо всех событиях той ночи в бухте Монжуа. Старого воина покорила отвага графини, и с этой минуты он стал относиться к ней с искренним восхищением и симпатией.

Вставал падре Льобет еще до рассвета. После утренней молитвы он отправлялся во дворец, и в графской часовне дожидался на скамье в исповедальне встречи с единственной прихожанкой. Она неизменно являлась точно в срок в сопровождении придворных дам и уродца-карлика по прозвищу Дельфин, который, очевидно, пользовался ее безграничным доверием. Исповеди скорее были похожи на обычные разговоры, поскольку с первого дня Льобет занял четкую позицию.

– Видите ли, сеньора, – сказал он тогда. – И мне, и вам прекрасно известно, что вы живете во грехе, не стыдясь своих подданных. Я знаю, что мое решение может иметь для меня самые печальные последствия, но тем не менее, не смогу отпустить вам грехи, если вы не раскаетесь и не измените своего поведения. Насколько мне известно, вы не собираетесь выполнять условия, необходимые для святого причастия, так что попрошу вас встать с колен. До тех пор, пока в Риме не расторгнут ваш предыдущий брак – а это, по-видимому, вполне возможно, поскольку два предыдущих растроргли – и пока вас не свяжут с графом узы священного таинства, если, конечно, он тоже получит развод, ни о каком отпущении грехов не может быть и речи. А если вы не согласны, можете отправить меня восвояси и пригласить более сговорчивого священника, он, несомненно, подарит вашей душе желанный покой.

Гордый ответ графини удивил падре Льобета.

– Прежде всего, с сегодняшнего дня мы будем сидеть на соседних скамьях, на одной и той же высоте, ведь раз я не достойна получить отпущения грехов, то графине Барселонской не к лицу опускаться на колени перед простым священником. Останетесь вы моим духовником или нет, решать буду я, даже сам граф Барселонский не считает себя вправе вмешиваться в мои личные дела. Кроме того, с той минуты, как я избрала вас моим духовным наставником, я не желаю слышать от вас ни слова фальши, мне претит лесть, на которую часто столь падки сильные мира сего. Мне нравится ваша честность и прямота, и надеюсь, со временем вы станете моим другом.

Разговоры с графиней, равно как и беседы с Барухом Бенвенистом, оказывали благотворное действие на разум падре Льобета. Выслушивая остроумные реплики и придумывая убедительные доводы, бывший воин с каждым днем становился все больше похожим на ученого архидьякона. И теперь ему вспомнился самый неопровержимый аргумент Альмодис относительно ее грехов.

– Меня одолевают кое-какие сомнения, – призналась она. – Хочу спросить у вас совета.

– Я вас слушаю, графиня.

– Понимаю, вы не можете отпустить мне этот грех, но я даже помыслить не могу о том, чтобы расстаться с Рамоном. Но в то же время мне не дает покоя иной грех. Мне пришлось убить человека. Можете ли вы отпустить мне этот грех, из-за которого Христос и впрямь должен меня отвергнуть, оставив неотпущенным тот, в котором обвиняет меня Святая Церковь, хотя я сама не чувствую ни малейшей вины?

– Сеньора, таинство исповеди – это не ярмарка, где можно поменять один товар на другой. какой больше понравится. Грех есть грех, нельзя отпускать одни грехи в обмен на другие. Таинство исповеди имеет свои правила, и мы не можем подгонять их под свои убеждения, как платье по фигуре.

– Но ведь сам Господь сказал: «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся». Так отчего же вам, оставив на моей совести один грех, не отпустить все остальные, в том числе и тот, что действительно беспощадно терзает мою совесть? Если со мной что-то случится, я так и скажу там, наверху: пусть за этот грех отвечают те, кто в первый раз выдал меня замуж без моего согласия, а во второй – отдал в жены старику, принеся в жертву интересам государства. Неужели женщина не имеет права сама распоряжаться судьбой, а должна лишь служить удобствам мужчин?

– Сеньора, я всего лишь скромный священник, не моего ума дело вмешиваться в вопросы большой политики. Но если каждая принцесса или высокородная сеньора начнёт по своему капризу рвать священные узы, потому что ее, видите ли, не устраивает спутник жизни, весь христианский мир обрушится, как замок из песка.

– Но поймите, наконец, это моя жизнь, и она у меня одна, а я не создана для того, чтобы удержать на своих хрупких плечах все царства этого мира. Когда на моей могиле установят надгробие с надписью «Здесь лежит Альмодис», мой путь через эту юдоль печали будет наконец-то завершен, а дальнейший, надеюсь, станет более приятным. Свою долю слез я уже выплакала.

Ее доводы оказались столь неопровержимы, что священник не нашелся с ответом.

В конечном счете, графиня почти всегда сводила разговор к вопросу наследования и требовала, чтобы священник высказал свое мнение по этому поводу – как частное лицо.

– Но позвольте, мой добрый каноник, я говорю о том, что лучше для нашего графства с точки зрения политической целесообразности. Предположим, из Рима придет вердикт о расторжении наших предыдущих браков, и нас с графом Барселонским признают мужем и женой. При этом наследником является Педро Рамон, как старший сын моего мужа. Не будем брать в расчет мое личное мнение, оно едва ли может быть объективным, а потому не стоит и ломаного гроша. Но неужели вы считаете, что он достоин править только потому, что родился первым? Если бы я дала Барселоне другого наследника, неужели было бы несправедливо, если бы граф в интересах графства и своих подданных передал власть более достойному?

– Сеньора, не моего ума дело обсуждать подобные вещи, я чувствую себя не в своей тарелке, когда вы заводите подобные разговоры.

– Льобет, я спрашиваю вас как сведущего человека и бывшего воина, который в свое время сражался под знаменами Беренгеров. Что такого ужасного в том, что графиня Барселонская спросила совета у более опытного и знающего человека? Пока что я смиренно прошу вас, но если потребуется, могу приказать вам ответить на вопрос.

Священник с минуту колебался.

– Может статься, что я вас обману, сеньора.

– Этого вам не позволит сделать ни ваша религия, ни честность. Отвечайте.

– Ну что ж, сеньора, если плод этой, увы, греховной связи унаследует достоинства и политические таланты своей матери, он действительно сможет принести графству немалую пользу.

39

Ночные похождения

Дельфина пугала чрезмерная решительность его сеньоры, как и навязчивая идея, засевшая у нее в голове. Он знал, что Альмодис одержима мыслью о том, чтобы любой ценой зачать наследника, и вовсю строит планы. Карлик хорошо знал свою хозяйку и не сомневался, что если ей что-то втемяшилось в голову, то она своротит горы, лишь бы добиться желаемого. А поскольку в свою авантюру она непременно втянет карлика, то в случае провала расхлебывать кашу придется ему, ведь графине в любом случае ничего не грозит: во-первых, в силу ее положения, а во-вторых, благодаря безумной любви графа, готового простить ей что угодно и защитить от любой опасности.

Да, безусловно, Дельфин обладал даром предвидения, но, вопреки мнению графини, не имел колдовской силы и не умел предсказывать судьбу по звездам. Тем не менее, он никогда не упускал случая пообщаться с людьми, сведущими в этих вопросах, будь то истинные провидцы или обычные шарлатаны, умело играющие на страхах и тревогах доверчивых людей, чтобы половчее выпотрошить их кошельки.

И вот однажды этот несчастный совершил недопустимую глупость, случайно проговорившись Альмодис об одной своей знакомой, слепой провидице – к ней часто наведывались бесплодные женщины, мечтавшие забеременеть, а также оступившиеся девицы, которым требовалось восстановить нарушенную девственность, чтобы у родителей не возникло даже мысли о бесчестье дочери. И те, и другие не уставали петь дифирамбы целительнице, уверяя, что она настоящая волшебница в этих делах. Дельфин познакомился с ней в одной таверне неподалеку от Кастельнау, которую содержал ее зять. Карлик обратил внимание, что помимо обычных пьяниц, сидящих в переполненном зале за кувшином вина, в таверну то и дело наведываются странные личности, закутанные в плащи, хотя все равно было ясно, что некоторые очевидно беременны. Они бесшумно, словно тени, скользили по проходу между столами и скрывались за потайной дверцей в глубине зала.

Услышав о целительнице, графиня не стала долго раздумывать.

– Ну что ж, друг мой, – заявила она. – Передай этой особе, что я желаю с ней встретиться. Ее знания могут оказаться весьма полезны. На будущей неделе, по совету доньи Лионор, я собираюсь навестить графа, он уехал воевать в Тортосу, и хочу использовать все средства, чтобы не упустить возможности зачать и вернуться в Барселону с наследником во чреве.

– Но, сеньора... – возразил карлик. – Флоринда принимает посетителей только по ночам, а ваша свита непременно привлечёт внимание в столь неподходящем месте.

– Что еще ты придумал, скажи на милость? Что графиня Альмодис де ла Марш отправится по столь деликатному делу под звуки фанфар и бой барабанов?

– И каков же ваш план, сеньора?

– Мы с тобой пойдем вдвоем, закутавшись в плащи.

– Вы можете меня убить, но это не пересилит мой страх перед графом, как подумаю, что он сделает, если нас изобличат. И можно не сомневаться, что гнев графа целиком падет на мою голову.

– Совсем не обязательно, что нас изобличат, – ответила графиня, – но обещаю, что если будешь продолжать упрямиться, я усядусь тебе на хребет и стану погонять плёткой, как ленивого осла.

Дельфин чувствовал себя меж двумя жерновами, а потому выбрал наименее рискованный вариант. Флоринда принимала посетителей в задней комнатке, примыкающей к обеденному залу таверны «Хромой купец», что явно указывало на хромоту ее владельца. Таверна была плотно зажата между двумя соседними домами, которые изо всех сил поддерживали её дряхлеющий остов, готовый вот-вот рухнуть. Чтобы добраться до места, требовалось проделать довольно опасный путь по темным переулкам, а в ночные часы в городе царила непроглядная тьма, особенно на окраинах, прекрасная возможность для разбойников творить черные дела.

Флоринда хорошо понимала, что успешность ее работы в немалой степени зависит от рассказов клиентов. Тонкая интуиция и поразительная чуткость пальцев прекрасно возмещала ей отсутствие зрения. Когда перед ней предстал Дельфин и без лишних слов объявил, что некая особа, желающая остаться неизвестной, нуждается в ее услугах, умная женщина, привыкшая добывать нужные сведения из самых незначительных вещей, тут же принялась осторожно расспрашивать посланника, стараясь узнать как можно больше о будущей клиентке.

– Ну, если вы не желаете говорить, кто эта особа, – произнесла она, – скажите, по крайней мере, в чем состоит ее проблема, а также сообщите кое-какие сведения о ней самой, чтобы я могла понять, как справиться с ее бедой. А лучше всего будет, если она придет ко мне сама, ведь вы можете не знать о многих ее женских особенностях.

Карлик явно трусил.

– О цене не беспокойтесь: мы заплатим – сколько попросите и даже больше, единственное условие – женщина придёт в маске, она не желает быть узнанной.

Флоринда уже догадалась, что речь идет о знатной даме. Придворные дамы частенько обращались к ней за помощью, и нередко даже случалось, что две знатные особы, столкнувшись у нее на приеме, искренне удивлялись, глядя друг на друга, что делает высокородная дама в таком месте и в такой час.

– Я так понимаю, она желает избавиться от беременности? – осведомилась Флоринда. – Снадобья, которые для этого требуются, достаточно редки. Их, знаете ли, не каждый день используют.

– Как раз напротив, – поспешил заверить карлик. – Только больше ни о чем не спрашивайте. Когда потребуются ваши услуги, я дам знать.

Они договорились о том, когда и в каком часу дама придет на прием.

Самой сложной задачей было выбраться из дворца незамеченными: ведь никто бы их не выпустил в такой поздний час без охраны. Дельфину пришлось поломать голову, прежде чем он придумал, как покинуть дворец. Важная роль отводилась увесистому кошельку графини.

Время от времени дворцовая стража совершала обход. Командир стражи лично следил за сменой караула. Караульные стояли вдоль всей стены, особенно бдительно охранялись выходы из дворца. Дельфин не так давно обыграл в кости одного из караульных, который, как он знал, во время второй смены будет охранять задний выход из дворца. Этого человека угнетал висящий на нем долг, к тому же вскоре ему предстояло в третий раз стать отцом. Дельфину не составило труда с ним договориться.

– Видите ли, Олегер, – так звали этого стражника. – Я собираюсь попросить вас об одной услуге, и буду по гроб жизни благодарен.

– Ну, если это в моих силах и ничем мне не угрожает, то почему бы и нет? – ответил стражник.

– Видите ли, я слуга главного ключника, а мой женатый хозяин увлёкся одной девицей из таверны. Короче говоря, ему нужно ночью тайком покинуть дворец, не привлекая внимания караульного, и вернуться обратно до рассвета, прежде чем сеньору потребуются его услуги.

– И какова моя роль?

– Насколько мне известно, вы должны стоять на часах до окончания вечерни, потом сменяетесь и отдыхаете до заутрени, а в первом часу ночи вновь заступаете. В это время, не раньше, и не позже, мы с хозяином вернемся во дворец, и вы нас пропустите.

– Но ведь я наверняка буду охранять другой выход.

– Это я тоже предусмотрел, – ответил карлик. – Мы с хозяином пойдём вдоль стены, пока не доберёмся до ваших ворот, наверху вы вывесите красный платок, чтобы мы могли их найти.

– Откуда вы столько обо мне знаете?

– Ловкость, мой дорогой друг– первое дело, если хочешь выжить в этом кипящем котле дворцовых интриг.

– Предположим, я согласен, – сказал стражник. – И что я получу за риск?

– Кошелёк с пятью динарами, когда вы нас выпустите, и ещё столько же, когда мы вернёмся назад, а также благоволение весьма влиятельного человека. Мой хозяин умеет быть благодарным тем, кто помог ему в минуты затруднений.

– По рукам! Всегда восхищался такими упорными мужиками! Сказать по правде, ничто так не возбуждает мужчин, как женская неуступчивость.

– Такова жизнь. На этом и построены правила любовной игры.

На том и порешили. В скором времени графиня Альмодис, переодетая в мужское платье и плотно закутанная в плащ с капюшоном, в сопровождении карлика подошла к небольшой дверце в дворцовой стене; лицо ее скрывала маска. Она готова была сжечь за собой все мосты, лишь бы подарить сына графу и наследника – графству Барселонскому, вместо никчемного первенца ее мужа от давно покойной Изабеллы Барселонской.

40

Слепая Флоринда

Две закутанные в плащи тени остановились возле двери, которую охранял Олегер. Караульный, перекладывая из руки в руку копье и щит, нервно расхаживал взад-вперед по короткому коридору. Более высокая тень остановилась в отдалении, а маленькая приблизилась вплотную и прошептала:

– Вот и мы, и готовы завершить сделку.

– Вы принесли, что обещали?

Маленькая тень извлекла из-под плаща кошелек с условленной суммой.

– Вот, можете пересчитать.

Караульный взял кожаный мешочек, взвесил его на ладони, распустил тесемку и пересчитал монеты в тусклом свете фонаря.

– Я заработал и на Педро с его козами, будь у меня голова на плечах, я бы не стал с вами связываться.

– Вы потеряете голову, если кому-нибудь об этом заикнётесь. Клянусь, если меня подведете, с вами покончено.

Стражник задумался.

– Можете не беспокоиться, – ответил он. – Я умею держать слово.

Карлик почувствовал облегчение, ведь в случае провала он и сам мог расстаться с головой.

Пока они договаривались, высокая тень терпеливо ждала.

– Не забудьте, Олегер: когда перейдёте к другой двери, повесьте на ней красный платок.

– Он у меня с собой, – стражник вынул из кармана плаща, наброшенного поверх кирасы, мятую тряпку и показал ее Дельфину.

– А вы, прежде чем войти, передадите мне оставшуюся часть денег.

– Ну что ж, договорились.

Караульный подался в сторону, пропуская их сквозь маленькую дверцу. Высокая тень бесшумно скользнула наружу и тут же растворилась в темном переулке. Дельфин последовал за ней.

В Барселоне почти не было уличного освещения, и неосторожные путники, решившие высунуть нос из дома в столь поздний час, неизбежно привлекли бы внимание грабителей, только и ждущих, как бы выпотрошить их кошельки и отобрать всё ценное.

– Сеньора, главное – добраться до окраин, а там – есть у меня одна мыслишка...

Голос Альмодис хрипло прозвучал из-под плаща:

– Делай, что хочешь, только шевелись. И кончай дрожать, как овечий хвост, словно боишься собственной тени.

– Госпожа, лучше заранее подстраховаться, чем потом кусать локти. На кладбищах и так лежит слишком много безрассудных смельчаков, которые погибли из-за собственной беспечности, и у меня нет ни малейшего желания пополнить собой их число.

Графиня и карлик быстро шагали, стараясь не наткнуться в темноте на колонны и выступы стен; порой навстречу им попадались редкие прохожие, как и они, закутанные в плащи. Парочка старалась держаться от них подальше: любой встречный в этот час мог оказаться грабителем или убийцей.

Вскоре они покинули окрестности дворца; затем миновали церковь святого Иакова и, обогнув Каль, вошли в ворота Кастельнау. Здесь Дельфин вынул из кошеля погремушку и стал ею потряхивать, немного обогнав Альмодис. В некоторых кварталах города действовал закон, оставшийся с тех времен, когда там свирепствовала оспа: на улицу впереди больного должен идти слуга, родственник или друг, гремя костяной или деревянной погремушкой. Дельфин рассудил, что это должно отпугнуть грабителей и прочих злодеев, которые будут держаться на расстоянии, опасаясь заразы, и они смогут спокойно пройти по улицам. Чума или проказа внушала людям куда больший ужас, чем полчища мавров, засевших на другом берегу Эбро. Таким образом графиня и карлик благополучно добрались до заветной таверны.

Над дверью «Хромого купца» красовалась облезлая деревянная вывеска, изъеденная жучком, на которой в свете тусклого фонаря все же можно было разобрать название сего почтенного заведения. Изнутри доносился гул голосов Очевидно, иные посетители были уже мертвецки пьяны, а другие только собирались напиться. По спине Альмодис пробежал холодок, и это тут же предалось Дельфину.

– Сеньора, если вы боитесь, мы можем вернуться, – прошептал он.

– Послушай, если ты ищешь повод, чтобы смыться, то хотя бы не пытайся морочить мне голову, – сердито оборвала его графиня. – Я собственными руками снесла голову пирату, в то время как ты позорно прятался в бочке из-под селедки. Так что мы оба прекрасно знаем, кто чего стоит.

Понимая, что жребий все равно уже брошен, карлик решил покориться судьбе. Толкнув хлипкую дверь, он шагнул вперед, Альмодис последовала за ним. Шум в таверне был совершенно невыносимым. Люди орали во всю глотку, стараясь перекричать друг друга, отовсюду доносились ругательства и оскорбления. Какой-то особо буйный посетитель постоянно лез в драку, а хозяин, не желающий терпеть убытки, изо всех сил старался его успокоить. При появлении двоих закутанных в плащи незнакомцев все на мгновение умолкли, и хромой хозяин тут же повернулся в их сторону. Очевидно, невестка заранее предупредила его о визите знатных гостей, и, судя по тому, с какой услужливостью трактирщик выполнял ее распоряжения, главной здесь была именно она.

– Сеньоры, если желаете, я провожу вас в менее шумное и более укромное место, – произнес трактирщик. – Для благородных людей в моем заведении имеются отдельные комнаты.

Развернувшись, он поманил их за собой. Альмодис и Дельфин послушно двинулись за ним, лавируя между столами с пьяницами, словно два корабля во время шторма.

В дальнем углу «Хромого купца» скрывалась маленькая лесенка всего в три ступеньки. Флоринда явно уделяла особое внимание обстановке и предпочитала, чтобы гость был хорошо освещен, а потому вдоль прохода, ведущего к рабочему месту хозяйки, горело множество свечей, в то время как сама она скрывалась в тени, и эта таинственность производила на посетителей еще большее впечатление. Острое чутье и тонкий слух целительницы подсказывали, что приведенная ее зятем парочка – важные люди. Тем не менее, несмотря на весь свой опыт, она так и не смогла определить, кто же почтил ее своим присутствием. Походку своего зятя она прекрасно знала; он ходил, припадая на одну ногу. Но тут она расслышала чьи-то мелкие дробные шажки, а затем – четкий и уверенный шаг еще одного человека. Хромой, подойдя вплотную к ее столу, представил гостей:

– Флоринда, этим благородным господам требуются твои услуги, а я, с вашего позволения, откланяюсь. – Повернувшись к посетителям, он добавил: – Если вам что– то потребуется, зовите.

Дельфин поспешил ответить, что им ничего не нужно, а закутанная в плащ тень заняла место на одной из двух шатких скамеек, напротив стола целительницы, причем с такой непринужденностью, будто находилась у себя дома.

Услышав жалобный скрип скамейки, Флоринда подумала, что сегодня ночью ей предстоит весьма нелегкая работа, поскольку нынешняя посетительница не питает к ней того боязливого почтения, с каким относились к ней другие женщины, приходившие за помощью.

И тогда целительница заговорила.

– Я привыкла видеть лица моих гостей, так что, если вас не затруднит, мне хотелось бы увидеть ваше.

– Мне сказали, что ты слепа, – произнесла Альмодис. – Пелена покрывает твои глаза.

– Мои глаза различают лишь неясные тени, но пальцы способны оценить черты лица. Вы будете поражены, как точно я смогу описать вас после того, как ощупаю.

Дельфин хотел вмешаться, но графиня его опередила.

– Поскольку я оплачиваю твои услуги, мне и решать, как именно ты будешь делать свою работу.

Женщина несколько растерялась.

– Сеньора, для меня важно знать, с кем я имею дело.

– А для меня не менее важно, чтобы ты этого не узнала. Ну хорошо, я сниму плащ, здесь невыносимо жарко. Но не прикасайся ко мне.

– В таком случае я не смогу вам помочь.

– Ты меня все равно не увидишь. Если тебе не нужен набитый золотом кошелёк, который ты получишь, если я останусь довольна – так сразу и скажи, и вопрос будет исчерпан.

Флоринда решила, что сидящая перед ней женщина уже не первой молодости и ее красота уже начала увядать, однако сила ее духа по-прежнему несокрушима. В любом случае, Флоринда была уверена, что эта женщина – важная персона.

Она услышала собственный голос и не узнала его.

– Ну что ж, пока что мне этого достаточно. Ваш спутник может остаться здесь, но имейте в виду, если вы не желаете, чтобы я к вам прикасалась, придется задать вам намного больше вопросов, причем самого интимного свойства, чтобы составить представление о вашем здоровье и трудностях.

– Не волнуйся по этому поводу, – ответила графиня. – Я готова ответить.

– Тогда приступим. Расскажите о вашем нынешнем положении и чего вы хотите.

Альмодис уже поняла, что не стоит попусту напускать туман, и перешла сразу к сути.

– Видишь ли, я замужняя женщина и в том возрасте, когда материнство уже становится проблематичным и во многом зависит от случая. Мне необходимо родить, чтобы обеспечить старость. Если у меня не будет ребёнка, наследство моего мужа перейдёт к его старшему сыну от первой жены, а моим уделом станет нищета. Поэтому мне необходимо родить наследника, чтобы не остаться ни с чем... А впрочем, это не единственная проблема.

– Постараюсь вам помочь, но вы должны рассказать мне все, как на исповеди. Я должна знать о вас все, лишь тогда мы сможем справиться с вашей проблемой. Вы должны рассказать не только о том, что тревожит вашу душу, но и об особенностях вашего тела, и даже если я спрошу у вас о чём-то таком, что покажется слишком интимным. Итак, начнём. Прежде всего, ответьте: у вас ещё бывают месячные или уже прекратились?

– Бывают, правда, не всегда регулярно. В этом месяце, например, ещё не было.

– У вас есть другие дети?

– Да, от предыдущего брака.

– Насколько я поняла, у вашего мужа тоже есть дети.

– Да.

– Как часто у вас бывает плотское соитие с супругом?

– Мой муж вынужден часто уезжать. Мы не всегда можем быть вместе.

– Позвольте ещё один вопрос: во время соития вы находитесь внизу?

Дельфин в ужасе перебил:

– Сеньора, может быть, мне лучше подождать снаружи?

– Да, пожалуй, вам лучше выйти, чтобы не смущать даму, потому что сейчас я начну задавать ей ещё более интимные вопросы, – ответила Флоринда.

– Меня это совершенно не смущает, – заявила Альмодис. – Этот карлик – все равно что моя собственная тень. Придворным дамам частенько приходится выставлять его из моих покоев, когда я принимаю ванну, хотя лично меня совершенно не беспокоит его присутствие.

Ответ графини подтвердил подозрения Флоринды, что дама, пришедшая к ней за советом – особа знатного рода и она явилась под чужим именем, не желая быть узнанной. Это открытие заставило целительницу стать еще более осторожной.

– В любом случае, будет лучше, если мы останемся наедине, – сказала она.

– Ну, если ты настаиваешь, значит, так мы и поступим.

Дельфин забрал свой плащ, но в дверях обернулся.

– Сеньора, я подожду вас на лестнице. Если я понадоблюсь, позовите.

С этими словами он вышел.

– Ну что ж, продолжим, сеньора, – произнесла Флоринда. – Итак, изложите подробно вашу ситуацию.

– Я родом из Септимании. Там, у меня на родине, все по-другому; тамошние обычаи весьма отличаются от здешних. Я познакомилась со своим мужем во время одной из его деловых поездок, мы оба были вдовы и решили пожениться.

– К сожалению, это ни о чем мне не говорит.

– Это говорит о многом, – возразила Альмодис. – Обычаи моей страны отличаются некоторой вольностью, Пиренеи – не просто граница между нашими землями. И выйдя замуж, я с удивлением обнаружила, что любой школяр из Каркассона или Тулузы имеет в любовных делах больше опыта, чем мой муж. Одним словом, мне пришлось учить его почти всему.

– Все это хорошо, но все же не удаляйтесь от темы.

– Муж часто делит со мной ложе, но всё очень быстро заканчивается, – продолжила Альмодис.

– Я вас спрашиваю о том, что действительно важно, а вы не желаете отвечать.

– Когда мы с ним сошлись, оказалось, что в постели он скучен и однообразен. Мне пришлось его учить, и, должна заметить, он оказался способным учеником.

– Сеньора, позвольте вас спросить: в какой позе вы обычно занимаетесь любовью? Он находится сверху, под вами или сзади – так сказать, по-собачьи?

Альмодис невольно покраснела. Голос ясновидящей зазвучал успокаивающе:

– Не смущайтесь, сеньора. Мы здесь одни, и никого не интересует, о чем сплетничают две женщины.

– Он предпочитает заниматься любовью самым обычным способом и часто пренебрегает любовной прелюдией. А ведь она очень важна для любовной игры, вот только мой муж не понимает, как много прелюдия значит для женщины.

– Я так понимаю, он слишком быстро заканчивает, не дожидаясь, пока вы достигнете пика наслаждения.

– Именно это я и хотела сказать.

Слепая погрузилась в раздумья. Альмодис терпеливо ждала ее ответа.

Наконец, Флоринда вновь заговорила.

– Итак, мы имеем три проблемы, – заключила Флоринда. – Первая: нужно выяснить, способно ли ваше поле взрастить в себе семя или уже утратило плодородие. Затем – узнать, жизнеспособно ли семя вашего супруга и, наконец, принять меры к тому, чтобы семена дали всходы.

Женщины беседовали ещё долго.

– Итак, надо сделать следующее, – подвела итоги Флоринда. – Прежде всего, вы должны ложиться с вашим супругом каждую ночь в течение двадцати одного дня, пока не завершится ваш женский цикл. Далее: дважды за ночь вы должны будете совокупляться с мужем в иных позициях, чтобы перед третьим соитием он смог расслабиться и дольше задержаться в вашем лоне, куда вы введете особое снадобье, которое я вам дам. Но сделать это вы должны будете наедине. Это нетрудно: мужчины в известных обстоятельствах готовы поверить любому слову женщины, так что вы легко найдете предлог, чтобы на минутку отлучиться. Наконец, перед третьим соитием выпейте микстуру. Она обладает возбуждающим действием, а также способствует зачатию. Во время третьего соития вы ляжете под мужа и крепко обнимите его ногами, закинув ему на поясницу. И тогда весьма вероятно, что скоро вы станете матерью. Если же это не поможет – значит, любые попытки бесполезны, сама природа противится вашему зачатию, и ничего тут не поделаешь.

Женщина поднялась и с уверенностью слепой направилась вглубь комнаты, к полкам, заставленным всевозможными склянками, пузырьками и горшочками. Здесь же помещался стол, также уставленный флаконами и пузырьками. Слепая развела огонь под маленькой жаровней, шепча странные заклинания. Затем она выпотрошила рыбину, резкий запах которой разнесся по всей комнате, извлекла из нее икру и принялась растирать ее в ступке, понемногу добавляя в нее снадобья из разных горшочков: сельдерей, мускатный орех, финики, гвоздику, чеснок и льняное масло, пока содержимое ступки не превратилось в вязкую мазь. Тогда слепая переложила снадобье в склянку, заткнула его пробкой и запечатала воском. Затем, используя уже другие ингредиенты, она приготовила микстуру и упаковала таким же манером. Закончив, она вновь повернулась к Альмодис, которая бесстрашно протянула руки за снадобьями.