Текст книги "Я подарю тебе землю (ЛП)"

Автор книги: Чуфо Йоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 47 страниц)

– Я вас не понимаю.

Еврей продолжил, не обращая внимания на то, что его перебили.

– Однако в том случае, если корабль благополучно прибывает к месту назначения, вы снова покупаете его у нас вместе с грузом, но по цене несколько большей, чем продали. Разница в цене и будет составлять нашу прибыль в этом предприятии. Таким образом мы можем приобрести сразу несколько кораблей, и тогда, даже если какой-то из них пропадет, доходы, полученные от остальных, возместят эту потерю, и риск сведется к минимуму. Вам не придется рисковать, а мы будем иметь постоянный доход, так что обе стороны получат хорошие прибыли.

– А если первый же наш рейс окончится неудачей – что тогда?

– Ну что ж, мы люди терпеливые, умеем работать и знаем, что рано или поздно сумеем добиться успеха.

Когда Марти покидал дом Бенвениста, в голове у него роилось множество планов. Он уже подсчитывал, сколько денег из отцовского наследства ему понадобится, чтобы купить пай на половину корабля, и как скоро окупятся эти расходы.

26

Плавание

Сентябрь 1052 года

Огромные волны швыряли корабль, как щепку. Море было сплошь покрыто белыми барашками, сверкали молнии, разрывая свинцовые тучи, а сквозь густую пелену ливня перепуганная команда не могла разглядеть ничего дальше собственного носа. Ни один предмет на корабле не остался на своем месте: все скользило и каталось. Матросы на палубе изо всех сил старались закрепить мешки, ездившие по всей палубе, от кормы до носа, и одновременно пытались разобрать приказы капитана, который во всю глотку орал с кормы, стараясь перекричать адский шум ветра и волн.

Кормчий вцепился в кормовое весло, пытаясь выровнять корабль. Матросы быстро и четко выполняли команды. Убрали все паруса, один лишь фок плескался на ветру. «Отважная», скрипя и кряхтя, словно огромный раненый зверь, отчаянно пыталась выровняться и, виляя кормой, медленно продвигалась к берегу, в надежде укрыться в одной из многочисленных бухт, которыми было изрезано побережье. На повороте удерживающий парус канат лопнул, и галера тут же потеряла управление. Пытаться ее выправить было крайне опасно.

Надсмотрщик бешено кричал, стегая кнутом несчастных гребцов, чтобы выполнить приказы капитана. Гребцы на правом борту отчаянно налегали на весла, чтобы помочь рулевому выровнять корабль. Северный ветер швырял галеру, то вознося на гребень волны, то бросая в самую бездну, готовую вот-вот смять несчастный корабль, как яичную скорлупу. Корабль нырял носом в воду, едва успевая выпрямиться, прежде чем новая волна опять кидала его вниз. Молнии порой сверкали так ярко, что становилось светло, как днем.

Капитан, испытанный морской волк и уроженец этих широт, прикрывая рукой глаза от морских брызг и струй дождя, отчаянно старался разглядеть недалекий берег, знакомый ему с самого детства, выискивая безопасную бухту, где можно укрыть корабль и спасти ценный груз.

Наконец, чутье подсказало ему, что они обогнули мыс, поскольку волны напирали уже не так свирепо, и корабль перестал надрывно стонать, словно его вот-вот раздавит. Все взоры устремились в сторону капитанского мостика. Даже гребцы, прикованные цепями к скамьям, прекрасно понимали, что их судьба напрямую зависит от того, удастся ли ли этому человеку спасти корабль.

Они вошли в бухту, которую капитан опознал как бухту Монжуа. Когда они укрылись в ней, он приказал встать носом к морю, а потом поднять весла и бросить якорь, отпустив канат на достаточную длину, чтобы он надежно зацепился за дно. Убедившись в этом, капитан закрепил бизань и осмотрел палубу. Потом велел как следует привязать груз и распределить сместившийся балласт.

Ночь в гостеприимной бухте прошла спокойно: шторм стих так же внезапно, как и налетел, и вскоре уже трудно было поверить, что совсем недавно корабль едва удержался на самом краю бездны. Когда зажгли кормовые огни и закончили приводить корабль в прежний вид, капитан спустился к кормовой каюте и тихо постучал в дверь.

– Кто там? – послышалось из-за двери.

– Капитан, сеньора.

Раздался какой-то невнятный шум, и дверь распахнулась.

Помещение было относительно просторным. У двух противоположных стен к полу были прикреплены две койки, посередине стоял низкий столик, над ним – окошко из маленьких стёкол в свинцовой раме. Окошко находилось значительно выше ватерлинии и пропускало в комнату немного дневного света, а по ночам можно было наблюдать, как сверкает вода в кильватере корабля.

Оттуда была вида также мачта с флагом Барселоны и качающийся на корме фонарь, установленный так, чтобы свет падал на мачту и флаг, давая понять, что место в бухте занято, если вдруг какому-либо из блуждающих в окрестных водах кораблей придет в голову причалить в этой тихой бухте. По другую сторону каюты, у самой двери, стояли шкаф и огромный сундук, в котором пронесли на борт корабля одну из пассажирок, а теперь в него сложили ее вещи.

В слабом свете из окошка капитан смог рассмотреть двух женщин. Судя по выражению лица компаньонки, она еще не опомнилась от страха после пережитого, но графиня, хотя явно страдала от морской болезни, выглядела спокойной.

– Когда мы прибудем в Барселону, я щедро отблагодарю вас, капитан, – приветливо произнесла Альмодис. – Ваш опыт и самообладание, проявленные в таких тяжких условиях, достойны награды.

– Сеньора, это долг любого моряка, – ответил капитан. – Я не сделал ничего особенного.

– Вы же сами знаете, что порой это весьма непросто, далеко не каждый на это способен.

– Вы переоцениваете меня, сеньора. Мне хорошо известно, кто доверил вас моим заботам, и нет ничего страшнее, чем разочаровать этого человека.

– Скажите, капитан, как там мои люди?

– Нам всем пришлось несладко. Одно дело мы, моряки, а тем, кто не привык к качке, пришлось совсем худо. Но должен сказать, ваши стражники проявили недюжинное мужество.

– Прошу вас, капитан, позовите Дельфина и шевалье Жильбера д'Эструка.

– Одну минуту, сеньора. Если вам больше ничего не нужно, я надеюсь, этой ночью вы сможете отдохнуть. А завтра, даст Бог, мы прибудем в Барселону.

Донья Лионор, компаньонка Альмодис, так и не перестала дрожать, когда капитан снова постучал в дверь.

– Войдите, – откликнулась Альмодис.

Перед ней предстал бледный как смерть Жильбер д'Эструк, сжимающий в руке берет.

– Ваш секретарь просит его извинить: он в таком состоянии, что просто не может встать с койки, и я его понимаю. Мои ребята тоже лежат в лежку после этой болтанки. Что до меня, то сколько я ни ходил в море – никогда не попадал в такую передрягу. Удивлен сеньора, что вы так прекрасно держитесь.

– Сеньор д'Эструк, в моем положении меня куда больше качки больше беспокоят другие проблемы.

И тут над палубой разнесся звонкий голос впередсмотрящего:

– Справа по борту корабль!

Рыцарь бросился к кормовому окну, чтобы посмотреть, что происходит на на палубе, и по всему кораблю разнесся зычный голос второго помощника:

– К оружию!

Неслышно подобравшись со стороны берега, из тумана медленно выплывали две шлюпки с обернутыми мешковиной веслами, чтобы не было слышно плеска, в каждой шлюпке сидело по десятку вооруженных до зубов мужчин, их вид не предвещал ничего хорошего.

Жильбер д’Эструк тут же понял, какая опасность угрожает его сеньоре.

– Графиня, не теряйте времени! Забирайтесь обратно в сундук и не высовывайте оттуда носа, пока опасность не минует или пока нас всех не убьют.

– Сеньора, сделайте то, о чем просит капитан, и позвольте мне надеть ваше платье, – вмешалась бледная как смерть Лионор. Пусть они примут меня за вас, тогда мы сможем выиграть время.

Альмодис повернулась к компаньонке с благодарной улыбкой.

– Благодарю, вы подсказали отличную идею. Сеньор, дайте мне кинжал и проводите меня к вашим людям.

– Сеньора, вы ставите меня в тупик, мне приказано...

– Теперь, сеньор, приказывать буду я! И не мешкайте, время не ждёт! Дайте мне кинжал, ступайте на палубу и готовьтесь к обороне.

Жильбер д'Эструк, отстегнул кинжал, закрепил его на поясе графини и вышел. Рыцари, уже успевшие прийти в себя после шторма, ожидали у двери каюты. Бернат де Гурб, Герау де Кабрера, Перельо Алемани, Гийем де Мунтаньола и Гийем д'Оло стояли с обнаженными мечами, готовые по первому слову отдать жизнь за графиню.

Матросы вооружались, чем только могли – хватали железные крючья, кинжалы, багры, в общем, что попадалось под руку. Едва женщины остались одни, Альмодис тут же приказала компаньонке:

– Надень мое лучшее платье и спрячься в глубине каюты! Скорее!

На палубе стоял страшный шум. Нападавшие карабкались на борта галеры, цепляясь абордажными крючьями. Альмодис наблюдала за происходящим через окошко в двери каюты. Люди Жильбера д'Эструка сражались как одержимые. Вскоре она разглядела того, кто командовал шайкой разбойников. Это был классический образец пирата, точнее сказать, бандита, поскольку нападающие пришли с берега, а вовсе не с другого корабля.

В одной руке он сжимал мавританский ятаган, в другой – джамбию. Глаз его пересекала повязка, голова повязана красным платком. Бой кипел по всей палубе с переменным успехом. Однако вскоре Жильбера д'Эструка и его рыцарей оттеснили к самым дверям кормовой каюты, которую они готовы были защищать до последнего вздоха, прекрасно понимая, что, если Альмодис попадет в руки бандитов, корабль и его команда будут обречены. Увидев, что главарь пробился к дверям каюты и вот-вот ворвется внутрь, Альмодис объявила Лионор:

– Я открою дверь и буду защищаться. Это все же меньшее из зол... И не бойся, я не брошу тебя одну.

С этими словами графиня отодвинула засов, подняла крышку сундука и забралась внутрь, наблюдая через решетку отдушины происходящее в каюте. А туда уже влетел бандит с ятаганом в руке. При виде богато одетой женщины на его изуродованном лице проступила улыбка. За эту даму можно будет получить неплохой выкуп, а заодно и порезвиться с нею.

Закрыв за собой дверь, разбойник убрал кинжал в ножны, бросил саблю на койку и бросился к перепуганной даме, решившей, что пришел ее последний час. Когда он уже собирался разорвать блио на бедной донье Лионор, лицо пирата вдруг побледнело. Альмодис воспользовалась шумом, выбралась из сундука и вонзила кинжал Жильбера д'Эструка меж лопаток пирата. Тот повалился на пол, вцепившись в одежду доньи Лионор и увлекая ее за собой.

– Лионор, сейчас не время падать в обморок, – затормошила ее Альмодис. – Вставай и подай мне абордажную саблю, она у тебя за спиной.

Вконец перепуганная женщина не могла понять, что взбрело в голову ее госпоже.

– Но, сеньора, что вы собираетесь делать?

– Воспользоваться преимуществом, которое нам подарила судьба. Давай ее сюда! Время дорого!

Перепуганная дуэнья схватила огромную саблю и протянула ее своей сеньоре.

Страшный удар обрушился на шею пирата, и отсеченная голова покатилась по палубе. Кровь залила каюту, забрызгав одежду компаньонки.

Битва была жестокой, но ни той, ни другой стороне не удавалось взять верх. Схватки шли по всей палубе. Внезапно Жильбер д'Эструк с удивлением увидел, как графиня Альмодис поднимается по трапу из каюты, держа за волосы окровавленную голову пиратского капитана. Добравшись до верхней ступеньки, она облокотилась на перила. В свете пылающих факелов она казалась подлинным порождением ада. Высоко подняв на вытянутой руке свой кровавый трофей, она крикнула:

– Смотрите, глупцы, что случается с теми, кто посмеет поднять руку на графиню Барселонскую!

На палубе установилась мертвая тишина, а в следующий миг воздух взорвался ликующими криками победителей, нападавшие же при виде головы своего главаря с воплями ужаса попрыгали в море. Тех, кто не успел броситься в море и не лежал мертвым на палубе, взяли в плен и заперли в трюме. Затем перевязали раненых, оказав им посильную помощь. После этого начали понемногу чинить такелаж и заменять порванные паруса. Чтобы привести в порядок потрепанный корабль, понадобился целый день. Лишь на следующее утро капитан приказал взять курс на Барселону. В сумерках, когда впереди уже замаячили стены города, Жильбер д'Эструк, стоя на носу корабля, признался одному из своих отважных товарищей, Гийему д'Оло, у которого после сражения были перевязаны голова и рука.

– Клянусь, никогда не встречал подобной женщины. Все на свете готов отдать, лишь бы стать ее другом.

– Не так-то это легко: она недоверчива; мало кому удалось заслужить ее дружбу. Думаю, на свете есть лишь один человек, который может назвать себя ее другом – это карлик из ее свиты.

– Он ей больше не друг. Когда на нас напали пираты, он спрятался в бочке из-под селедки и просидел там, пока опасность не миновала, и лишь тогда явился в каюту графини. Она тут же выгнала его со словами: «Пошел вон, дерьмо собачье! Ступай жить в сортир, там самое место для такого как ты!»

27

Морской промысел

Барселона, осень 1052 года

Все эти месяцы Марти одолевали две идеи, не давая покоя ни днем, ни ночью. И если первая затрагивала лишь его чувства, то от второй напрямую зависело все его будущее. Хотя на первый взгляд они вроде бы не были связаны между собой, Марти чувствовал, что если второй план потерпит неудачу, это самым пагубным образом отразится и на первом.

Из окна своей спальни он мог любоваться морем и плывущей над горизонтом полной луной. А стоило ему закрыть глаза, как ему мерещилась Лайя, дочь Берната Монкузи, владычица его снов и мечтаний. Она смотрела на него серыми глазами, будто хотела что-то сказать.

Марти не был пустым мечтателем и прекрасно понимал, что, если хочет приблизиться к ней, то должен стать гражданином Барселоны и доказать ее отцу, что действительно является достойной партией для Лайи. Дела его шли в гору; виноградники в Магории и особенно водяная мельница приносили хороший доход, и потраченные на покупку поместья и создание оросительной системы семьсот манкусо уже успели окупиться.

Марти рассчитывал, что уже к концу зимы он сможет запустить и главное свое предприятие, правда, он еще хотел прикупить два соседних участках земли, после чего его доходы должны будут возрасти вдвое, а то и втрое. Однако с той памятной беседы с Барухом в глубине души он знал, что его будущее связано с морем. На прошлой неделе он вновь навестил менялу и передал ему на хранение свои сокровища, оставив себе лишь сумму, необходимую, по словам Баруха, для покупки пая на половину галеры, и небольшой капитал на случай непредвиденных расходов.

Задача была непростая – ведь предстояло не только купить корабль и найти честного и надежного партнера. Кораблем кто-то должен управлять, а потому нужен капитан – храбрый и опытный моряк, способный провести в море долгие месяцы и справиться с любой непогодой. Ему придется выходить в море еще до начала сезона, чтобы успеть загрузиться товарами и опередить возможных конкурентов. Ремесло судовладельца и впрямь не из легких, но молодость, честолюбие и стремление к цели способны преодолеть любые преграды.

Эти две идеи не давали ему спать по ночам. Одну из них внушило ему само Провидение, а другую – порывы юного сердца.

Но вскоре обстоятельства сложились так, что Марти даже подумал, будто это отец, где бы он ни был, повернул колесо судьбы. Однажды он прогуливался по верфи возле горы Монжуик, где корабелы и плотники строили и чинили суда, которым в недалеком будущем предстояло бороздить моря. Его внимание привлек один из кораблей с корпусом необычной пузатой формы. Марти подошел поближе, чтобы как следует присмотреться.

Киль корабля с ребрами, уже наполовину покрытыми дубовыми досками обшивки, лежал на полозьях, а те в свою сторону, были установлены на дне длинной и глубокой траншеи, вырытой в песке, такого размера, что корабль помещался в ней целиком, от носа до кормы. Вокруг корабля высились леса, чтобы рабочим было удобно перебираться с места на место. Работы напоминали муравьиную возню: каждый занимался своим делом, не мешая другим. И тут Марти обратил внимание на человека, который показался ему смутно знакомым. Он стоял среди канатчиков – те скручивали из тонких нитей веревки и окунали их в котел с разогретой смолой, которую двое мужчин помешивали толстыми палками, чтобы не застывала. Марти приблизился и внимательно пригляделся к незнакомцу.

В его памяти сохранился образ голого мальчика, плескавшегося в волнах среди скал одной из крошечных бухточек залива Росас. Теперь же перед ним стоял мужчина с платком на голове, густой каштановой бородой и золотой серьгой в правом ухе. Несмотря на грандиозные перемены, Марти узнал в нем своего старого друга Жофре, с которым они вместе с Феле играли в детстве.

Все еще не веря собственным глазам, Марти не радостно крикнул:

– Жофре?

Тот повернулся, сощурив глаза на человека, окликнувшего его по имени. Внезапно его лицо озарила широкая улыбка, и он ответил тем же тоном:

– Марти?

Без лишних слов они бросились навстречу и крепко обнялись. Когда же старые товарищи разжали объятия, то долго смотрели друг другу в лицо, все еще не в силах поверить, что снова вместе.

В скором времени они уже сидели за кувшином вина в портовой таверне «Старый тритон». Друзья никак не могли наговориться, засыпая друг друга вопросами и вспоминая прошлое. Даже когда в близлежащих церквях зазвонили колокола, созывая к вечерне, у обоих еще оставалось много невысказанных новостей. Марти предложил Жофре съехать из пансиона, где тот остановился, и перебраться в его дом на все то время, пока приятель живет в Барселоне, присматривая за строительством того самого корабля, который Марти видел на верфи. Они перенесли вещи Жофре в дом Марти и до глубокой ночи сидели на веранде, рассказывая друг другу о своей жизни.

Теперь больше говорил Жофре.

– Видишь ли, мне не так повезло, никто не оставил мне наследство. Моей страстью, как ты знаешь, всегда было море. Я любил его как капризную и непостоянную женщину. Я никогда не смогу жить вдали от рокота волн. Такова моя судьба. И вот однажды я простился с родными и друзьями и уехал в Росас, где три или четыре месяца ошивался в порту, подряжаясь грузить и разгружать корабли, прибывавшие из дальних широт. Там в конце концов и окончилось мое бродяжничество: удивительные истории, которые рассказывали моряки в портовых тавернах под бесконечные возлияния, пленили мое воображение. Однажды в порт пришел генуэзский корабль, нагруженный по самые борта, чтобы разгрузить эту громадину, потребовалось несколько дней. Сам не знаю почему – может, я понравился капитану, или просто в моей компании он мог спокойно напиваться до чертиков, потому что в первую же ночь, когда он уснул в таверне прямо за столом, я отвез его на корабль в маленькой шлюпке, которую одолжил у одного друга, в общем, и с тех пор стал его правой рукой. Нужно ли говорить, что я был на седьмом небе от счастья и с того дня начался мой роман с морем?

Марти внимательно слушал рассказ о приключениях друга.

– Не стану утомлять тебя подробным рассказом, как жил все эти годы, – продолжил тот. – Я служил на разных кораблях и побывал во всех портах Средиземноморья, от Геркулесовых Столбов до Константинополя, побывал в разных передрягах и пережил множество опасностей. И однажды я решил, что на море гораздо выгоднее быть охотником, чем жертвой, чтобы не бегать, как заяц, от всех подряд. Во время одного из последних рейсов я оказался на острове Маон, где познакомился с Хоаном Сафортесой, пиратствующим в районе Майорки и Сицилии. Судьба мне явно благоволила, и однажды Провидение выбросило мне счастливый жребий. Год спустя при нападении на пизанское судно мой капитан погиб. По обычаю моряков мы предали его тело морю, а я временно взял на себя командование, пока не вернёмся на остров. За это время мы захватили ещё два корабля, один направлялся в Бланес, а другой – в Сеуту. По странному капризу фортуны, капитан пиратского корабля имеет право забирать двойную долю добычи. Мы снова вышли в море через три месяца, и тогда я по праву стал капитаном. Этим опасным ремеслом я занимался несколько лет – пока не скопил достаточно денег, чтобы купить собственный корабль и осуществить мечту всей жизни. На паях с вдовой Хана Сафортесы, я вложил в постройку корабля. Но у женщины в ее положении, вынужденной кормить четырёх едоков – себя саму и троих детей своего старшего сына, утонувшего пять месяцев назад во время ужасного шторма, просто нет денег, чтобы внести свою долю. Из-за этого неверного шага я оказался на грани разорения, ведь если я не успею спустить корабль на воду до начала сезона, мне вообще никогда не придется на нем плавать, придется продать пай и заняться чем-нибудь другим.

Теперь Марти точно знал, что отец помогает ему даже с того света.

– Скажи, почему у корабля корпус такой странной формы?

– Впервые такой корабль я увидел в Росасе, когда разгружал мешки и ящики, и он навсегда остался в моей памяти – его капитан нанял меня грузчиком. Все годы, что я бороздил моря на разных кораблях, я видел его во сне: он стоял перед глазами, как живой. Никакие другие корабли не обладают такой грузоподъемностью, и я решил построить свой по тому же образцу.

– Говоришь, вдова хочет продать свою долю?

– У нее нет другого выхода. Оставленное мужем наследство тает, а расходы растут, мои же средства на исходе. К тому времени, когда корабль будет готов, у него уже сменится владелец.

– Жофре, а этим владельцем стану я? – спросил Марти. – Если вдова согласится продать свой пай, можешь считать меня своим новым компаньоном.

Вот так просто все и решилось. На следующий день в присутствии нотариуса, друга Баруха, они заключили сделку. Теперь друзья стали владельцами корабля, еще не получившего морского крещения. Две трети принадлежало Марти, и одна – Жофре. Тем не менее, последний все же осуществил свою мечту, ступив на палубу в роли и владельца, и капитана.