Текст книги "Шамбала: священный путь воина"

Автор книги: Чогъям Трунгпа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7
Кокон

Путь трусости заключается в том, чтобы забиться в кокон и лелеять в нем свои стереотипы. Если мы постоянно воссоздаем основные стереотипы поведения и мышления, у нас никогда не возникнет потребность выбраться на свежий воздух, стать на новую почву.

В предыдущей главе мы говорили о рассвете Великого Солнца Востока. Однако сами-то мы, вообще говоря, больше привыкли к сумраку в мире закатного солнца, чем к свету Великого Солнца Востока. Поэтому следующая наша тема – темнота. Под темнотой мы понимаем свою замкнутость в некотором привычном мире, где можно укрываться или спать, – как если бы нам хотелось вновь войти в утробу матери и навсегда в ней укрыться, чтобы избежать рождения. Мы боимся пробудиться, боимся почувствовать собственный страх – и создаем особый кокон, чтобы защитить себя от видения Великого Солнца Востока. Мы предпочитаем прятаться в джунглях и пещерах своей личности. Скрываясь таким образом от мира, мы чувствуем себя в безопасности. Мы можем полагать, что успокоили свой страх, но на самом деле мы лишь заставили себя онеметь от страха. Мы окружаем себя собственными привычными мыслями, чтобы нас не коснулось ничто острое или болезненное. Мы так опасаемся собственного страха, что омертвляем свое сердце.

Путь трусости состоит в том, чтобы забиться в кокон и лелеять в нем свои стереотипы. Если мы постоянно воссоздаем основные стереотипы поведения и мышления, у нас никогда не

возникнет потребности выбраться на свежий воздух, стать на новую почву. Вместо этого мы окутываем себя темным коконом, где нашим единственным сотоварищем оказывается запах собственного пота. Мы считаем этот гнетущий кокон своей наследственной принадлежностью; мы не хотим расставаться со своими – хорошими, плохими ли – воспоминаниями. В коконе не танцуют; там не ходят, не дышат, даже не моргают глазами. Кокон удобен и вызывает сонливость; это прочный и хорошо знакомый дом. В мире кокона совершенно не известны такие вещи, как весенняя уборка помещения. Мы чувствуем, что на подобную чистку потребуется слишком много труда, слишком много забот. А нам хотелось бы лечь и спать.

Внутри кокона нет и не будет совершенно никакого понятия о свете, пока мы не почувствуем стремления к раскрытию, не пожелаем чего-то другого, кроме запаха собственного пота. Если мы попытаемся понять эту удобную темноту, т. е. станем разглядывать её, обнюхивать и ощупывать, – мы обнаружим, что она является продуктом клаустрофобии. Поэтому первым импульсом, выводящим нас из темного кокона к свету Великого Солнца Востока, станет страстное желание проветрить все вокруг себя. Как только мы почувствуем дуновение свежего воздуха, мы поймем, что наши руки и ноги скованы. Нам захочется потянуться и зашагать, даже попрыгать. Мы увидим, что существует альтернатива нашему кокону, что из ловушки можно высвободиться. Благодаря жажде свежего воздуха, желанию ощутить восхитительное дуновение, наши глаза раскрываются, мы начинаем искать другое окружение, альтернативу кокону. К своему удивлению, мы замечаем свет, даже несмотря на то, что сначала он кажется туманным. Именно в этот момент происходит разрыв кокона.

Затем выясняется, что поврежденный кокон, внутри которого мы прятались, сопротивляется разрыву; но мы пытаемся позволить свету проникнуть как можно глубже. В действительности же мы не включаем какую-то лампу, а просто шире открываем глаза, постоянно ищем самый яркий свет. И вот мы ощущаем особого рода лихорадку – лихорадку Великого Сол-

нца Востока. Но нам необходимо снова и снова вглядываться в темноту кокона. Для того чтобы побудить себя двигаться вперед, мы должны оглядываться назад, видеть контраст с тем, из чего вышли.

Если мы не будем оглядываться назад, у нас могут возникнуть сомнения в реальности закатного солнца. Дело в том, что мы не можем просто отбросить мир кокона, несмотря на то что он совершенно не нужен и омерзителен. Нам следует выработать искреннее сочувствие к собственным переживаниям темноты, а также к переживаниям темноты у других людей. Иначе наше путешествие из кокона во внешний мир станет просто одним праздничным днем в мире закатного солнца. Без ориентира, на который можно оглянуться, мы примемся создавать новый кокон, уже в мире Великого Солнца Востока. Потому что, оставив позади темноту, мы можем просто позволить себе купаться в солнечных лучах лежа на песке и ни о чем не думая.

А когда мы оглядываемся на кокон и видим страдания, которых так много в мире трусости, – это зрелище вдохновляет нас на движение вперед по пути воина. Это не странствие в том смысле, что мы шагаем по пустыне в надежде добраться до горизонта; это, скорее, путешествие внутри себя. Так мы начинаем ощущать Великое Солнце Востока не как нечто внешнее по отношению к нам, подобно солнцу на небе, а как Великое Солнце Востока внутри нашей головы, в плечах, в лице, в волосах, в губах, в груди. Присмотревшись к своей позе, к своему поведению и существованию, мы найдем, что атрибуты Великого Солнца Востока отражены в каждом аспекте нашего существа.

Это открытие приносит с собой особое переживание: мы чувствуем себя настоящими людьми. Физически и психологически, в мирской и духовной жизни мы чувствуем, что способны прожить свою жизнь с наибольшей полнотой. В глубине нашего существа возникает могучее чувство здоровья и благополучия, как если бы мы держали в руках слиток золота – тяжелый, объемистый, ослепляющий ярким блеском. В нашем человеческом существовании есть что-то очень реальное и в то же время очень богатое. От этого чувства и на окружающих может распространиться ощущение колоссального здоровья. Поистине, распространение здоровья на наш мир становится основной дисциплиной на пути воина. Под дисциплиной мы подразумеваем не что-то неприятное и искусственное, навязанное нам извне. Дисциплина скорее представляет собой органический процесс, естественно возникающий из нашего личного переживания. Когда мы сами чувствуем себя здоровыми и благополучными, мы способны помочь в проецировании этого здоровья и на других людей.

Это открытие влечет за собой естественный интерес к внешнему миру.

Обычно интерес возникает тогда, когда происходит нечто необычайное, что-то такое, что заинтересовало вас. Или же заинтересованность проистекает из скуки: вы отыскиваете что-то интересное, чтобы заполнить время. Интерес вспыхивает и тогда, когда вы чувствуете угрозу самим себе – вы становитесь весьма любознательным и внимательным, стараясь предохранить себя, устроить дело так, чтобы с вами не случилось ничего ужасного. Интерес воина возникает спонтанно, потому что в его жизни уже налицо обилие здоровья и целостности. Воин чувствует, что любой мир, какой может ему представиться, – видимый, эмоциональный или какой-либо иной, – естественно интересен. Поэтому интерес и любознательность проявляются как чистое восхищение, исполненное свежести и чуткости.

Обыкновенно, когда вы чем-то наслаждаетесь, вы становитесь толстокожим, вы испытываете самодовольство. Вы говорите себе: «Какое наслаждение – находиться здесь!» Это только самоутверждение. Но наслаждение в этом случае имеет привкус боли – вы чувствуете боль, соприкасаясь с окружающим миром, как будто у вас нет кожи. Фактически чувствительность, печаль и мягкость порождают настоящее чувство интереса. Вы настолько чувствительны и ранимы, что не можете избежать прикосновений мира. В этом своего рода спасающая благодать – или спасительная предосторожность: воин никогда не отклоняется в сторону и никогда не становится толстокожим. Всякий раз, когда есть интерес, воин вновь возвращается к печали, к нежности, предопределяя тем самым дальнейшую подлинность и вспышку дальнейшего интереса.

Великое Солнце Востока озаряет путь дисциплины воина. Аналогией этого явления являются лучи света, которые бывают видны, когда вы наблюдаете восход Солнца. Направленные к вам лучи словно выстилают дорожку – по ней можно идти. Таким же образом Великое Солнце Востока создает атмосферу, в которой вы всегда можете двигаться вперед, постоянно восполняя расход энергии. Вся ваша жизнь непрерывно движется вперед, даже несмотря на то, что вы, может быть, делаете что-то совершенно однообразное – работаете на фабрике или в мясной лавке. Но что бы вам ни пришлось делать, каждая минута каждого часа оказывается новой главой, новой страницей. Воин не нуждается в цветном телевизоре или видеоиграх; ему не нужно читать комиксы, чтобы развлечься или поднять настроение. Мир, продолжающий свое движение вокруг воина, – это то, что есть; и в этом мире вопрос о развлечениях не возникает. Таким образом, Великое Солнце Востока дает все для того, чтобы извлечь наивысшую пользу из вашей жизни. И тогда вы находите, что вам вовсе не нужно просить архитектора или портного переделать ваш мир. В тот момент, когда вы осознаете этот факт, возникает более глубокое понимание пути воина – и вы становитесь подлинным воином.

Для истинного воина войны не существует. В этом смысл полной победы. Если вы стали всепобеждающим воином, вам больше нечего завоевывать, нет необходимости разрешать какие-то фундаментальные проблемы или преодолевать препятствия. Это состояние не требует ни подавления отрицательных явлений, ни пренебрежения ими. Но если вы оглянетесь назад и проследите всю свою жизнь, посмотрите, кто вы такой, что вы такое, почему находитесь в этом мире, если проанализируете все это шаг за шагом, – вы и там не найдете фундаментальных проблем.

Это не означает, что вы уговариваете, уверяете себя, будто у вас все в порядке. Если вы смотрите по-настоящему, если вы способны оценить все свое существо беспристрастно, то непременно обнаружите, что вы подлинны и хороши как есть. И на самом деле все сущее устроено так хорошо, так что для настоящих несчастий остается очень мало места. Конечно, неизбежны трудности; однако трудные испытания не имеют ничего общего с состоянием закатного солнца, в котором все говорит вам, что вы обречены вечно оставаться в своем мире, среди своих проблем. Иногда видение Великого Солнца Востока пугает людей. Действительно, если вы не понимаете природы страха, то не сможете и освободиться от него. Но если вы знаете свою трусость, если знаете, где лежит камень преткновения, то сумеете перебраться через него. И может оказаться, что для этого достаточно сделать три с половиной шага.

Глава 8
Отречение и дерзание

От чего отрекается воин? Только от преграды, которая существует между ним и другими людьми. Иными словами, отречься – значит сделать себя более доступным, более чутким и открытым по отношению к другим.

В ситуациях страха, возникающих в нашей жизни, всегда есть ступеньки для того, чтобы перешагнуть через страх. А по другую сторону трусости находится смелость. Если мы идем по ступенькам правильно, то преодолеваем границу между трусостью и храбростью. Может случиться, что за пределами своего страха мы обнаружим не храбрость, а трепетную чуткость: мы все ещё колеблемся и вздрагиваем – но это действительно чуткость, а не смятение.

Чуткость, как мы уже говорили, содержит элемент печали. Это не та печаль, когда мы чувствуем жалость к себе, когда чувствуем себя одинокими; печаль воина – естественная ситуация полноты. Вы чувствуете себя настолько наполненным и богатым, что вам хочется плакать; ваши глаза полны слез, достаточно моргнуть – и слезы хлынут и покатятся по щекам. Чтобы быть хорошим воином, нужно ощущать в себе это печальное и нежное сердце. Если человек не чувствует одиночества и печали, он просто не может быть воином. Воин чувствителен к любому аспекту явлений – к виду, запаху, звуку, прикосновению. Он глубоко чувствует все, что происходит в этом мире; так чувствует художник. Его переживание отличается полнотой и необыкновенной живостью. Шелест листьев, звуки падающих на плащ капель дождя для него очень громки, а случайно порхающие вокруг бабочки почти непереносимы – потому что он крайне восприимчив. Благодаря своей чувствительности воин может двигаться дальше и развивать дисциплину. Он учится постигать смысл отречения.

В обычном понимании отречение часто связывается с аскетизмом: вы оставляете чувственные наслаждения мира и вступаете на путь суровой духовной жизни, чтобы постичь высший смысл существования. Но в контексте Шамбалы отречение – нечто совсем другое. То, от чего отрекается воин, – всего лишь преграда между ним и другими людьми. Иными словами, отречься – значит сделать себя более доступным и более чутким по отношению к другим: все сомнения – раскрываться или не раскрываться навстречу людям – устранены. Ради других вы отказываетесь от своей отдельности.

Потребность в отречении возникает тогда, когда у вас появляется ощущение собственного глубинного добра. Конечно, вы не в состоянии сделать из глубинного добра личную принадлежность; это такой закон и порядок в мире, которые не могут быть личным владением. Это более обширное видение, гораздо более обширное, чем ваша частная территория или ваши замыслы. Впрочем, иногда вы пытаетесь припрятать глубинное добро внутри себя; вам кажется, что можно взять горсть глубинного добра и засунуть его в карман. Так подкрадывается идея отдельности. Это и есть тот момент, когда вам необходимо отречься – отказаться от искушения обладать глубинным добром. Необходимо отбросить этот ограниченный, провинциальный подход и принять более просторный мир.

Отречение необходимо и в том случае, если вас испугало видение Великого Солнца Востока. Осознав, как необъятно и благо Великое Солнце Востока, вы можете испытать подавленность: вам захочется найти небольшое убежище от него, какую-то крышу над головой и трехразовое питание. И тогда вы попытаетесь устроить небольшое гнездышко, маленький домик, в котором можно будет скрыться или отгородиться от того, что вы увидели. Великое Солнце Востока кажется чересчур необъятным; поэтому вы предпочли бы сфотографировать его и сохранить фотографию на память, только не смотреть прямо на свет. Принцип отречения состоит в том, чтобы отвергнуть любое подобное малодушие.

Практика сидячей медитации представляет идеальные условия для развития отречения. Во время медитации, когда вы работаете со своим дыханием, вы воспринимаете любые возникающие мысли просто как некий процесс. Вы не цепляетесь ни за какую мысль; вам нет нужды порицать свои мысли или хвалить их. Мысли, возникающие во время практики сидячей медитации, считаются естественными событиями; в то же время они не несут в себе ничего стоящего внимания. Основное определение медитации – обладание устойчивым умом. Если во время медитации возрастает наплыв мыслей, вы не разрастаетесь вместе с ними; если наплыв мыслей уменьшается, вы не уменьшаетесь; вы просто наблюдаете эти приливы и отливы мыслей. Какими бы ни были ваши мысли – хорошими или дурными, возбуждающими или скучными, блаженными или горестными, – вы не даете им силы для существования; вы не принимаете и не отвергаете ни одну из них. Вы обладаете чувством более обширного пространства – оно заключает в себе любую возникающую мысль.

Иными словами, во время медитации вы можете пережить ощущение существования или бытия, включающего в себя ваши мысли, но не обусловленного ими, не ограниченного вашими мыслями, вашим мыслительным процессом. Вы переживаете свои мысли; вы определяете их как мышление; и затем вы возвращаетесь к своему дыханию, выходите, расширяетесь и растворяетесь в пространстве. Это очень просто, но и очень глубоко. Вы непосредственно переживаете свой мир, и вам не нужно ограничивать это переживание. Вы можете быть полностью открыты – вам нечего защищать и нечего бояться. Так вырабатывается отречение от личной территории и малодушия.

Но в то же время отречение включает в себя и распознавание. Внутри основного контекста открытости существует особая дисциплина принятия решений – чего надо остерегаться и от чего нужно отказаться, а также что следует культивировать и что можно принять. Положительный аспект отречения, т. е. то, что культивируется, есть забота о других. Но чтобы заботиться о других, необходимо отбросить заботу лишь о себе, отбросить эгоистический подход. Эгоистическая личность подобна черепахе, несущей на спине свой дом повсюду, куда бы она ни шла. В какой-то момент вам нужно оставить дом и выйти в более обширный мир. Это абсолютная предпосылка к способности заботиться о других.

Чтобы преодолеть эгоизм, необходимо дерзание. Представьте себе, что вы стоите в купальном костюме на краю трамплина над бассейном и спрашиваете себя: «Что же теперь?» Ответ очевиден: «Прыгать!» Это и есть дерзание. Возможно, вы думаете, что в результате прыжка рискуете утонуть или крепко ушибиться. Все может случиться, гарантии безопасности нет; а все же стоит прыгнуть, чтобы узнать, что произойдет. Ученику-воину нужно прыгнуть. Мы слишком привыкли принимать то, что для нас плохо, и отвергать то, что полезно! Мы привязаны к своему кокону, к своему эгоизму, мы боимся расстаться с эгоизмом, переступить через самих себя. И для того, чтобы преодолеть колебания и отказаться от своей отдельности, чтобы посвятить себя благу других, необходимо в некотором смысле совершить прыжок.

В практике медитации путь к дерзанию, путь к прыжку лежит через отказ от собственных мыслей, выход за пределы надежды и страха, подъемов и падений мыслительного процесса. Вы ведь можете просто быть, просто дать себе возможность быть, не держаться за постоянные ориентиры, созданные умом. Вам не нужно избавляться от своих мыслей; они прекрасны; пусть там существуют. Но дайте себе возможность выходить вместе с дыханием, дайте ему рассеяться. Посмотрите, что происходит. Когда вы даете себе эту возможность, у вас вырабаты– вается доверие к собственной силе, доверие к своей способности раскрываться и расширяться до других людей. Вы осознаете, что достаточно богаты и обладаете необходимыми ресурсами для того, чтобы бескорыстно отдать себя другим; вы также обнаруживаете, что у вас есть огромное желание сделать это.

Но затем, сделав такой дерзкий прыжок, вы можете возгордиться, можете сказать себе: «Посмотрите, я прыгнул! Как я велик! Необыкновенно!» Но на пути воина заносчивость не работает. Она ничего не дает для блага других людей. Поэтому дисциплина отречения включает в себя дальнейшее развитие мягкости: вы остаетесь мягким и открытым, позволяете чуткости проникнуть в ваше сердце. Воин, осуществивший подлинное отречение, остается полностью обнаженным и неприкрытым; он лишен даже кожи и тканей. Он отказался от новых доспехов, отказался растить толстую кожу; даже его кости и костный мозг открыты миру. У него нет дома, нет желания подчинять себе ситуации. Он способен быть самим собой, не испытывая никакого страха.

На этой стадии, полностью отказавшись от личного комфорта и от своей отдельности, воин парадоксальным образом обнаруживает, что он ещё более одинок; он подобен уединенному острову посреди озера. Случайные паромы и лодки движутся взад и вперед между побережьем озера и островом; однако вся их деятельность лишь ещё больше подчеркивает его уединенность, одиночество. Хотя жизнь воина посвящена другим людям, он понимает, что никогда не сможет вполне разделить свои переживания ни с кем из них. Полнота его опыта так и останется его собственностью, и он должен жить один со своей истиной. Однако он все больше и больше влюбляется в мир; именно это сочетание влюбленности и одиночества побуждает воина постоянно вырываться из уединения и помогать другим. Отказавшись от личного мира, воин открывает более просторную вселенную, а его разбитое сердце все больше наполняется. И в этом нет причин для огорчения, но есть основания для радости: это вступление в мир воина.

Глава 9
Праздник странствия

Путь воина – это постоянное странствие. Быть воином означает научиться быть подлинным в каждое мгновение своей жизни.

Цель пути воина – выразить глубинное добро в его наиболее полной, свежей и яркой форме. Это возможно в том случае, если вы понимаете, что не обладаете глубинным добром, а сами являетесь этим глубинным добром. Поэтому обучение воина состоит в том, чтобы научиться пребывать в глубинном добре, пребывать в состоянии совершенной простоты. В буддийской традиции это состояние бытия называется отсутствием я. Принцип отсутствия я весьма важен и в учении Шамбалы. Нельзя быть воином, если вы не владеете опытом отсутствия эго. Без этого опыта ваш ум будет наполнен вашей личностью, личными замыслами и планами; вместо беспокойства о других вы останетесь навечно занятым и заполненным своим я. Общеупотребительное выражение «полон самим собой» обозначает именно такую заносчивость, ложную гордость.

Отречение, рассмотренное в предыдущей главе, представляет собой ту стратегию, которая преодолевает эгоизм. Результа– том отречения оказывается вступление в мир, где вы более доступны, более открыты для других, но также более одиноки и более уязвимы. Вы начинаете понимать, что путь воина – это тропа, или нить, проходящая сквозь всю вашу жизнь. Это не просто какая-то техника, которую вы применяете, когда возникает некоторое препятствие, когда вы несчастливы или подавлены. Путь воина – это постоянное странствие. Быть воином – значит научиться быть подлинным в каждое мгновение своей жизни. Такова дисциплина воина.

К сожалению, слово дисциплина вызывает много отрицательных ассоциаций. Часто дисциплину понимают как наказание, контроль, навязывание авторитета, произвольных правил. Однако в традиции Шамбалы дисциплина – это стремление достичь совершенной мягкости и подлинности. Здесь понятие дисциплины связано с тем, как преодолеть эгоизм, как искоренить эго и дать свободу глубинному добру в самом себе и в других людях. Дисциплина побуждает совершить странствие по пути воина. Она показывает этот путь и подсказывает, как нужно жить в мире воина.

Дисциплина воина неуклонна и всепроникающа. Этим она подобна Солнцу. Солнечный свет сияет повсюду, где встает Солнце. Солнце не принимает решения светить в одной части Земли и пренебречь другой. Сияние Солнца проникает всюду. Подобным же образом дисциплина воина не является выборочной. Воин никогда не пренебрегает своей дисциплиной, не забывает о ней. Его осознание и восприимчивость постоянно расширяются. Даже если ситуация предъявляет повышенные требования или создает трудности, воин никогда не сдается. Он всегда держится спокойно, с мягкостью и теплотой; он постоянно сохраняет свою преданность живым существам, заключенным в мире закатного солнца. Долг воина состоит в том, чтобы порождать теплоту и сострадание к другим. Он делает это без малейшей лености; его дисциплина и преданность непоколебимы.

Если же воин обладает непоколебимой дисциплиной, он испытывает радость от странствия, испытывает радость работы с другими людьми. Радость есть на протяжении всей жизни воина. Почему вы всегда радостны? Потому что стали свидетелями своего глубинного добра, потому что у вас нет ничего, за что нужно цепляться, потому что вы пережили чувство отречения, описанное выше. Ваши ум и тело постоянно синхронизированы и всегда радостны. Эта радость подобна музыке, которая празднует собственный ритм, собственную мелодию. Празднество остается непрерывным, несмотря на все подъемы и падения в вашей личной жизни. Так и говорят о человеке: он всегда радостен.

Другой аспект дисциплины воина содержит в себе различающее осознание, тонкое понимание. То есть эта дисциплина подобна луку и стреле: стрела остра и проникает вглубь; но для того, чтобы выпустить её, привести в действие эту остроту, необходимо воспользоваться луком. Подобным же образом, воин всегда любознателен, его постоянно интересует окружающий мир; но для того, чтобы применить свой тонкий разум, ему нужно также умелое действие. Когда стрела интеллекта соединена с луком искусного действия, тогда воину ни при каких обстоятельствах не страшны искушения и соблазны мира закатного солнца.

Соблазном мы здесь называем все то, что способствует укреплению я, не дает избавиться от эгоизма и открыть глубинное добро. Соблазнов множество, больших и малых. Вашим искушением может оказаться и пирожное, и миллион долларов. Благодаря остроте стрелы, вы способны отчетливо увидеть закат солнца, любую разрушительную деятельность – прежде всего в себе самом (так будет честно), а затем и в остальным мире. Лишь после этого, для того чтобы действительно избегнуть искушения, вам понадобится лук: глубокое прозрение необходимо вложить в лук, воплотить в искусное действие. Принцип лука и стрелы состоит в том, чтобы научиться говорить нет всему неподлинному, говорить нет небрежности или грубости, говорить нет недостаточной пробужденности. Для того чтобы должным образом сказать нет, вам нужны и лук, и стрела. Необходимо сказать нет с мягкостью – для этого нужен лук, и с остротой – для этого нужна стрела. Соединив одно с другим, вы понимаете, что теперь можете различать: вы уже не перепутаете снисходительность с одобрением, вы можете смотреть на мир и видеть, что и как происходит на самом деле. И тогда вы сможете преодолеть миф – ваш собственный миф! – о том, что вы не в силах сказать нет миру закатного солнца или самому себе, когда чувствуете, что погружаетесь в депрессию или безразличие. Таким образом, лук и стрела прежде всего связаны с преодолением искушений мира закатного солнца.

Когда вы научитесь преодолевать искушения, стрела интеллекта и лук действия проявятся как доверие к окружающему миру. Это порождает новую любознательность. Вы хотите вглядеться в каждую ситуацию и рассмотреть её так, чтобы не оказаться в дураках и не полагаться только на веру. Вы хотите лично открыть реальность с помощью собственного разума и умения. Чувство доверия заключается в том, что, применяя любознательность, вглядываясь в ситуацию, вы знаете, что получите определенный ответ. Достаточно сделать небольшой шаг в сторону цели – и это действие принесет некоторые результаты, неудачные или успешные. Когда вы пускаете стрелу, она или поразит цель, или пролетит мимо. Доверие есть знание того, что вы получите ответ.

Когда вы полагаетесь на эти ответы, на отражение мира явлений, мир становится банком, резервуаром богатства. Вы чувствуете, что живете в богатом мире, в котором вести и послания никогда не истощаются. Проблема возникает только в том случае, если вы пытаетесь ради собственной выгоды манипулировать ситуацией или игнорировать её. Тогда вы нарушаете свои взаимоотношения доверия с миром явлений – и резервуар может иссякнуть. Сначала, однако, вы получаете послания: если вы чересчур заносчивы, то обнаружите, что небо пригибает вас вниз, а если чересчур робки, то почувствуете, что земля поднимает вас вверх.

Обычно доверять в вашем мире означает ожидать, что о вас кто-то позаботится, что вас кто-то спасет. Вы думаете, что мир даст вам то, чего вы хотите, или, по крайней мере, то, чего ожидаете. Но как воин, вы хотите попробовать свой шанс, хотите подвергнуть себя воздействию мира явлений; и вы уверены, что мир пошлет вам послание – весть успеха или неудачи. Такие послания не являются ни наказанием, ни поздравлением; вы верите не в успех, а в реальность. Вы начинаете понимать, что обычно терпите неудачу в тех случаях, когда действие и интеллект не дисциплинированы и не синхронизированы, а успеха добиваетесь тогда, когда разум и действие едины. Но каким бы ни был результат ваших действий, он сам по себе не является целью. Вы всегда можете пойти дальше результата; и это станет зародышем дальнейших странствий. Таким образом, из практики воинской дисциплины, дисциплины лука и стрелы, возникает чувство непрерывного движения вперед и праздник вашего странствия.

Завершающим аспектом дисциплины воина является медитативное осознание. Этот принцип дисциплины важен для определения своего места в мире воина. Незакатное солнце дисциплины создает путь напряжения и радости и дает вам возможность совершать странствие, а принцип лука и стрелы представляет оружие для преодоления искушений и для проникновения в обширную кладовую ресурсов в мире явлений. Но ни один из этих принципов не сможет проявиться, если у воина нет прочного места, нет чувства присутствия в своем мире. Медитативное осознание дает воину возможность правильно занять свое место. Оно показывает ему, как восстановить утраченное равновесие, как воспользоваться посланиями мира явлений для дальнейшего развития своей дисциплины, не отвлекаясь при этом взаимной зависимостью и не будучи подавленным ею.

Принцип медитативного осознания можно уподобить эхо; без этого принципа немыслим мир воина. Эхо впервые переживается в практике сидячей медитации. Когда во время медитации ваши мысли отклоняются в сторону или вы теряетесь среди мыслей, эхо вашего осознания напоминает, что вам нужно произвести маркировку мыслей и вернуться к дыханию, к ощущению бытия. Подобным же образом, когда воин начинает терять след дисциплины, тратить время понапрасну или впадать в безразличие закатного солнца, его осознание действует подобно эхо и приходит к нему отраженным сигналом.

Сначала эхо может быть довольно слабым, но постепенно оно усиливается. Воин постоянно получает напоминания о том, что он должен быть на месте, здесь, поскольку он избрал жизнь в таком мире, где нет понятия отдыха, свойственного закатному солнцу. Временами кажется, что мир закатного солнца мог бы принести огромное облегчение. Тогда не нужно было бы слишком усердно работать; вы могли бы плюнуть на все и забыть о своем эхо. Но потом вы обнаруживаете, что возвращение к эхо приносит свежесть, поскольку мир закатного солнца оказывается слишком уж мертвенным – там нет даже эхо.

Из эхо медитативного осознания вы развиваете чувство равновесия, а это уже шаг к управлению вашим миром. Вы чувствуете, что едете верхом, сидите в седле на спине непокорной лошади – собственного ума; и вы уже способны прочно держаться в седле, хотя эта лошадь под вами брыкается; оказывается, вы умеете справиться с любым сильным или неожиданным толчком. Всякий раз, когда нарушается равновесие, вы тут же без труда восстанавливаете свое положение и не падаете. Всякий раз, когда ускользает осознание, вы восстанавливаете его благодаря самому процессу утраты: соскальзывание само себя исправляет, и это происходит автоматически. Вы начинаете чувствовать себя умелым, хорошо обученным всадником.

Осознание воина строится не на воспитании в себе крайней одержимости; оно основывается на воспитании предельной прочности – на доверии к глубинному добру. Это не значит, что вам придется быть тяжелым или скучным человеком; но вы обретаете чувство прочных корней, основательности. Вы пребываете в доверии, в постоянной радости; поэтому вас нельзя испугать. На этом уровне не может возникнуть неожиданное возбуждение или преувеличенная реакция на ситуацию. Вы принадлежите к миру воинов. Происходят разные мелкие события, хорошие или плохие, правильные или неправильные, но вы не преувеличиваете их. Вы постоянно возвращаетесь к своей посадке в седле, постоянно удерживаете свою позу. Воин никогда не изумляется; даже если кто-то появляется перед вами со словами: «Сейчас я тебя убью!» или: «Вот тебе в подарок миллион долларов» – вы не изумляетесь. Вы просто прочно сидите в седле.