Текст книги "Миф Свободы и путь медитации"

Автор книги: Чогъям Трунгпа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Состояние без эго

Попытки обеспечить себе счастье, поддерживать свои отношения с чем-то или кем-то – работа эго. Но такие попытки бесплодны, потому что в нашем мире, кажущемся таким прочным, постоянно обнаруживаются просветы, циклы повторных рождений и смертей, непрестанные перемены. Чувство постоянства и прочности личности является иллюзией. В действительности такой вещи, такого явления, как эго, душа, атман, не существует. Последовательность заблуждений – вот что такое эго. Процесс, который представляет собой эго, фактически состоит из вспышек заблуждений, вспышек агрессивности, вожделения; каждая вспышка длится лишь короткое мгновение. Поскольку мы не в состоянии удержать настоящее мгновение, постольку же нам не удержать я и мое, мы не можем придать им прочность.

Чувство себя по отношению к другим вещам на самом деле представляет собой мгновенное различение, вспышку мысли. Если мы порождаем подобные мимолетные мысли достаточно быстро, то можем вызвать у себя впечатление непрерывности и прочности; данное явление подобно кинематографу: отдельные кадры следуют друг за другом так быстро, что возникает иллюзия постоянного движения. Так мы создаем идею, убеждение в том, что наша личность и личности других людей прочны и обладают продолжительным существованием. Поскольку у нас есть эта идея, мы манипулируем мыслями с таким расчетом, чтобы укрепить ее– Мы боимся всякого противоположного соображения. Именно этот страх беззащитности и отрицание непостоянства держат нас в тюрьме. Только благодаря признанию факта непостоянства существует возможность, существует пространство для того, чтобы повторно родиться, существует возможность правильно воспользоваться жизнью как процессом творчества.

Есть две ступени понимания состояния без эго. На первой мы постигаем, что я как некое прочное существо непостоянно, все время меняется; что только наши представления придали ему кажущуюся устойчивость; иными словами, я на самом деле нет. Поэтому мы приходим к заключению, что эго в действительности не существует. Но раз мы все же сформировали это тонкое представление о несуществовании я, то, значит, имеется некий наблюдатель отсутствия я, наблюдатель, отождествляющий себя с этим отсутствием и тем самым поддерживающий собственное существование. Вторая ступень заключается в том, чтобы видеть сквозь это тонкое представление и освободиться от наблюдателя. Иными словами, подлинное отсутствие эго есть отсутствие самого понятия несуществования эго. На первой ступени еще сохраняется чувство, что кто-то замечает отсутствие я, на второй – не существует даже и этого воспринимающего субъекта. На первой мы замечаем, что нет неподвижного существа, ибо все обладает существованием лишь по отношению к чему-то другому. На второй ступени приходит понимание, что для констатирования и подтверждения относительности необходим замечающий ее наблюдатель, а это вводит еще одно относительное понятие: наблюдателя и объект наблюдения.

Сказать, что действительное несуществование эго есть следствие постоянных изменений, – это весьма слабый довод; здесь мы все еще считаем саму перемену чем-то постоянным. Отсутствие эго – это не просто идея о том, что поскольку существует прерывность, то нет ничего, за что можно было бы удержаться. Подлинное несуществование эго включает также и несуществование прерывности. Мы не можем придерживаться идеи прерывности. Фактически, прерывность не работает. Наше восприятие прерывности есть продукт неуверенности; это лишь понятие. То же самое можно сказать о любой идее единства отдельных явлений или их совокупностей.

Идея несуществования эго часто использовалась для того, чтобы затемнить реальность рождения, страдания и смерти. Проблема заключается в том, что, поскольку у нас имеется представление о несуществовании эго, а также представление о боли, рождении и смерти, мы легко можем отвлечься ими, утешиться, говоря, что страдания не существует, ибо нет л, которое переживает страдание, что не существует рождения и смерти, ибо нет никого, кто был бы их свидетелем. Это всего лишь дешевый эскапизм. Когда выдвигалась подобная идея, философия шунъята нередко искажалась. «Некому страдать, так о чем же беспокоиться? Если вы страдаете, это, очевидно, ваша иллюзия». Здесь перед нами просто мнения, чистые спекуляции. Мы можем читать об этом, можем так думать, но когда мы действительно страдаем, то способны ли оставаться безразличными? Конечно нет, ибо страдание сильнее наших мелких мнений. Подлинное понимание отсутствия эго прорывается сквозь мнения. Отсутствие представления о несуществовании эго дает нам возможность во всей полноте пережить страдание, рождение и смерть, ибо тогда не существует никаких философских словопрений.

Идея здесь в том, что мы должны отбросить все исходные позиции, все понятия относительно того, что есть и что должно быть. Тогда возможно непосредственное переживание явлений в их уникальности и живости. Тогда существует обширный простор для переживания, для того, чтобы дать возможность переживанию возникнуть и дойти до конца. Движение происходит в огромном пространстве. И все, что там случается, удовольствие и страдание, рождение и смерть и т. п., не встречает препятствий, а переживается в своем самом полном аромате. Приятные или неприятные, явления переживаются в их полноте, без философских нагромождений или эмоционального отношения, из-за которого вещи кажутся удовлетворительными или невыносимыми.

Мы никогда не попадаемся в ловушку жизни, потому что существуют постоянные возможности для творчества, стимулы для импровизации. В силу какой-то иронии, благодаря тому, что мы ясно видим несуществование эго и признаем этот факт, мы можем открыть, что в страдании заключено блаженство, что в непостоянстве содержится непрерывность, или вечность, а само отсутствие эго заключает в себе качество, свойственное земле, – качество прочности существования. Но эта трансцендентная благодать, эта непрерывность и полнота существования основаны не на фантазиях, идеях или страхах.

Поглощенность собой

Шесть сфер, шесть различных видов сансарической деятельности называют «обителями» в том смысле, что каждая из них представляет отдельную версию реальности, в которой мы пребываем. Мы радуемся устойчивому, знакомому окружению, знакомым в желаниям и стремлениям – мы не допускаем состояния пустоты ума. Мы цепляемся за свои устоявшиеся стереотипы, потому что их мешанина обеспечивает нам такую знакомую, родную почву – в нее можно погрузиться, ею можно занять себя. Мы боимся лишиться этой безопасности и привычных развлечений, мы боимся выйти в открытое пространство, боимся вступить в медитативное состояние ума. Перспектива состояния пробужденности оказывается слишком беспокойной – мы не знаем, как себя в таком состоянии вести, и поэтому свободе предпочитаем бегство обратно в родную тюрьму. Сумятица и страдания становятся нашим обычным занятием, нередко вполне безопасным и приятным.

Вот эти шесть сфер, или обителей: сфера богов, сфера ревнивых богов, сфера людей, сфера животных, сфера голодных призраков и сфера ада. Эти сферы выражают наши установки, преимущественно эмоциональные, по отношению к самому себе и своему окружению, окрашенные и подкрепленные концептуальными объяснениями и другими операциями рассудка. Как человеческие существа, мы в течение дня можем пережить эмоции всех сфер – от в гордости, свойственной сфере богов, до ненависти и паранойи сферы ада. Впрочем, психология отдельной личности обычно прочно укореняется в одной обители. Эта обитель обеспечивает нам все условия для особого рода заблуждения: она дает возможность занять и развлечь себя – чем угодно, лишь бы не оказаться лицом к лицу со своей фундаментальной неуверенностью, с глубочайшим страхом возможности собственного несуществования.

Основное занятие в сфере богов – неподвижность психики, всевозможные виды медитативной поглощенности, основанной на эго, на представлениях духовного материализма. В такой медитационной практике медитирующий утверждает самого себя посредством остановки на каком-то объекте. Частный предмет медитации, каким бы глубоким он ни казался, переживается в виде плотного образования, не обладающего прозрачностью. Эта практика медитации начинается с колоссального объема подготовки, так называемого «саморазвития». Фактически цель такой практики даже не в том, чтобы создать некоторое прочное место пребывания, а скорее чтобы достичь самоосознания. Так можно развить огромное самоосознание, и, безусловно, оно укрепляет уверенность в существовании медитирующего.

Если вы преуспели в такой практике, вы действительно получаете замечательные результаты. Вы можете переживать необыкновенно яркие видения или звуки, приносящие вам вдохновение, видимость глубоких состояний, физическое и умственное блаженство. Можно пережить всевозможные измененные состояния сознания или создать их усилиями самоосознающего ума. Но все эти переживания поддельны; это как бы цветы из пластика – искусственные, сфабрикованные на конвейере.

Вы могли бы утвердиться и в какой-нибудь иной, особой технике, например повторении мантры или визуализации. Вы не вполне поглощены этой мантрой или визуализацией, но все же это вы создаете психические образы, вы повторяете мантру. Такая практика, основанная на «мне», на том, что «я делаю это» , опять-таки представляет собой развитие самоосознания.

Сфера богов осваивается в грандиозной борьбе – она вся соткана из страха и надежды. Боязнь неудачи и надежда на успех приносят новые и новые образы, доводя все до наивысшего размаха. В какое-то мгновение вы полагаете, что вот-вот добьетесь своего, а в следующее уже думаете, что вас ждет падение. Смена этих крайних состояний производит огромнейшее напряжение. Успех или неудача невероятно важны для вас: «Мне конец» или «Это достижение доставило мне высочайшее наслаждение!»

В конце концов, мы приходим в такое возбуждение, что начинаем терять ориентиры своих надежд и страхов. Мы совершенно перестаем понимать, где находимся и что делаем. И затем происходит внезапная вспышка, в которой страдание и удовольствие сливаются в полной мере, и медитативное состояние, покоящееся на эго, нисходит на нас. note 1Note1
  Оно


[Закрыть] начинает пропитывать всю нашу нервную систему психологически и физически. Нам больше нет дела до надежды или страха. И мы вполне способны поверить тому, что это и есть окончательное просветление, единство с Богом. В такое мгновение все, что мы видим, представляется исполненным красоты и любви; даже самые уродливые ситуации кажутся небесными. Все неприятное и агрессивное становится прекрасным, потому что мы достигли единства с эго. Иными словами, эго потеряло свой рассудок. Это абсолютное, наивысшее достижение заблуждения, максимальная глубина незнания – чрезвычайно могущественного. Это своеобразная атомная бомба в духовной области, несущая гибель в состраданию, общению, свободе от оков эго. Жизнь в обители богов – это все больший уход внутрь, создание все большего числа цепей, которыми мы связываем самих себя. Чем дальше мы развиваем эту практику, тем большее рабство создаем для себя. В писаниях приводится аналогия шелковичного червя, который опутывает себя собственной шелковой нитью, пока наконец не задохнется.

Фактически мы рассмотрели лишь один из двух аспектов обители богов – саморазрушающее искажение духовности, превращение ее в материализм. Однако божественная версия материализма может практиковаться и в так называемых мирских заботах, в поисках высочайшего душевного и физического наслаждения, в попытках утвердиться во всевозможных соблазнах – в богатстве, красоте, славе, добродетели, в чем угодно. Сам подход всегда ориентирован на наслаждение в смысле сохранения эго. Для обители богов характерна потеря всяких следов надежды и страха. Это состояние может быть достигнуто как в чувственных устремлениях, так и в сфере духовности. В обоих случаях для достижения такого необыкновенного счастья мы должны забыть, кто ищет и с какой целью. Если наш честолюбивый замысел выражается в понятиях мирских устремлений, мы вначале ищем счастья, но затем начинаем наслаждаться самой борьбой за это счастье, начинаем даже как бы отдыхать в этой борьбе. На полпути к достижению абсолютного блаженства и комфорта мы начинаем сдавать позиции, но стараемся извлечь максимум из текущей ситуации. Борьба становится приключением, а затем и отдыхом, праздником. Мы все еще находимся в своем захватывающем странствии к высшей цели, но в то же время считаем каждый шаг на этом пути чем-то вроде праздника.

Таким образом, обитель богов сама по себе не особенно болезненна. Страдание приходит в результате окончательного освобождения от иллюзий. Вы думаете, что достигли состояния постоянного блаженства, духовного или мирского, и пребываете в нем. Но неожиданно что-то вызывает у вас потрясение, и вы понимаете, что ваше достижение не может быть вечным. Блаженство становится неустойчивым, все более ненадежным; у вас вновь появляется мысль о том, как бы его сохранить. По мере того как вы стараетесь снова втиснуться в состояние блаженства, в кармическая ситуация приносит раздражающие помехи, и на какой-то стадии вы теряете веру в подлинность этого состояния. Наступает жестокое отрезвление; вы чувствуете себя обманутым, понимаете, что нельзя остаться в этой обители богов навечно. Таким образом, когда возникает кармическая ситуация и создает чрезвычайные обстоятельства, с которыми вам приходится считаться, весь процесс превращается в глубочайшее разочарование. Вы проклинаете и себя, и того человека, который ввел вас в обитель богов, проклинаете и то, что вывело вас из нее. В вашей душе растут гнев и досада, вы считаете себя обманутым. И переключаетесь на другой режим отношений с миром – направляетесь к другой обители. Это и называется сансара – буквально в «постоянный круг», «водоворот»; это океан заблуждений, в котором никогда не прекращаются бури и волнения.

Паранойя

Паранойя является преобладающей чертой следующей сферы – обители ревнивых богов, или асура. Если вы попытаетесь помочь человеку, обладающему психикой асура, он воспримет ваши действия как попытку подавить его самостоятельность, проникнуть на его территорию. Если вы решите не помогать ему, он истолкует ваше поведение как эгоистическое: вы, по его мнению, заботитесь лишь о своем покое. Если же вы предоставите ему обе возможности, он сочтет, что вы насмехаетесь над ним. Психика асура вполне разумна: он замечает все скрытые уголки. Вы думаете, что общаетесь с асурой искренне и непосредственно, лицом к лицу, но на самом деле он наблюдает за вами из-за вашей спины. Эта интенсивная паранойя сочетается с чрезвычайной действенностью и аккуратностью, которая позволяет обладателю носить защитную форму гордости. Психика асура ассоциируется с ветром: такой человек торопится, старается достичь всего и там и тут, избегнуть всякой опасности нападения. Он постоянно стремится достичь чего-то еще – еще более высокого, еще более значительного. Поэтому ему приходится на каждом шагу подозревать возможную ловушку. Нет времени для подготовки к практическим действиям. И он действует без всякой подготовки; развивается ложная спонтанность, обманчивое чувство свободы поступков.

Асурическая психика большей частью занята сравнениями. В постоянной борьбе за сохранение безопасности, ради Достижения чего-то большего, вы нуждаетесь в ориентирах, отметках на схеме движения для определения позиции оппонента и возможности измерить собственный прогресс. Такой человек рассматривает жизненные ситуации как игровые, в том смысле, что в них принимают участие он сам и противники. Он постоянно занят собой и ими, собой и друзьями, различными аспектами собственной личности. Он подозрительно заглядывает во все углы и видит там угрозу; ему необходимо ко всему присматриваться и вести себя крайне осторожно. Но вот осторожности-то он как раз и не проявляет, не скрывает и не маскирует себя. Он очень прям, он предпочитает сражаться в открытую, когда возникает какая-то проблема, когда он видит настоящий или кажущийся заговор против себя. Он смело сражается с противником, ведет себя просто и откровенно, пытаясь разоблачить заговор. Действуя в открытую, лицом к лицу с ситуацией, он в то же время не доверяет полученным от этой ситуации сигналам или не обращает на них должного внимания. Он отказывается воспринимать и учиться чему бы то ни было от других людей, ибо смотрит на каждого человека как на врага.

Страсть

Страсть занимает главное место в человеческой обители. В этом смысле страсть является разумным видом желания, в котором логический, рассудочный ум всегда отрегулирован на достижение в счастья. Эта установка сопровождается у субъекта острым ощущением отъединенности желанных объектов, в результате чего у него возникает чувство утраты, нищеты и болезненной ностальгии. Он полагает, что только приятные объекты способны принести ему покой и счастье, но в то же время чувствует свое несоответствие ситуации: он недостаточно силен или недостаточно магнетичен, чтобы эти приносящие удовлетворение объекты естественно притягивались на его территорию. Тем не менее, он активно пытается притянуть их, что нередко провоцирует критические отношения с другими людьми. Он пытается силой магнетизма привлечь к себе лучшие качества, самые удобные, утонченные и благоприятные ситуации. Этот вид притяжения отличен от асурического, не столь избирательного и разумного. По сравнению с обителью ревнивых богов, человеческая обитель отличается высокой степенью переборчивости и беспокойства. Характерно также острое чувство собственной идеологии и собственного стиля; при этом отвергается все, что не соответствует этому стилю. Вы должны во всем найти свое равновесие; вы критикуете и осуждаете людей, которые не соответствуют вашим стандартам. Или же на вас может произвести впечатление некий человек, воплотивший ваш стиль или превзошедший вас в воплощении этого стиля, – он обладает большим умом, очень тонким вкусом, ведет приятную жизнь и имеет вещи, которые хотелось бы иметь вам. Это может быть и историческая или мифическая фигура, и кто-нибудь из ваших современников, оказавших на вас сильное влияние, человек, являющий собой вполне законченный тип, – словом, вам хотелось бы обладать его качествами. В этом случае вы не просто завидуете другому лицу: вы желали бы притянуть это лицо на свою территорию. Это честолюбивый род зависти, когда вам хочется сравняться с каким-то другим человеком.

Сущность психики обитателей человеческой сферы – стремление достичь какого-то высокого идеала. У этих обитателей нередко бывают видения Христа или Будды, Кришны или Магомета или других исторических фигур, которые благодаря своим достижениям имеют для таких людей колоссальное значение. Эти великие персонажи словно магнитом притягивали все, о чем только можно мечтать, – славу, силу, мудрость. Если бы они захотели стать богатыми, они легко получили бы богатство – в силу своего огромного влияния на других. И вам тоже хочется походить на них —не обязательно быть выше них, но хотя бы сравняться с ними. Часто в своих видениях люди отождествляют себя с и политиками, государственными деятелями, поэтами, живописцами, музыкантами, учеными и т. д. Существует особый героический стиль, стремление создавать памятники, крупнейшие, гигантские исторические монументы. Эти героические порывы основаны на чарующей силе того, чего нам недостает. Когда вы слышите о ком-то, кто обладает замечательными качествами, вы смотрите на него как на значительную личность, а на себя – как на незначительную. Такие постоянные сравнения и оценки порождают нескончаемый поток желаний.

Человеческая ментальность приписывает особое значение знанию, учености и образованности, собиранию всевозможной информации и мудрости. В человеческой обители наиболее активным оказывается в интеллект. Столь интенсивное движение в вашем уме развивается как следствие накопления огромного количества понятий и планирования бесчисленных проектов. Главный принцип человеческой обители сводится к тому, что мы застреваем в обширном потоке дискурсивных мыслей. Мы настолько заняты мышлением, что вообще не в состоянии чему-нибудь учиться. Постоянное прокручивание идей, планов, галлюцинаций и мечтаний – все это существенно отличается от процессов в обители богов. Там вы целиком поглощены состоянием блаженства, своеобразным чувством удовлетворенности собой. В обители ревнивых богов вы совершенно опьянены соревнованием – тем меньше у вас возможностей для размышлений, ибо переживания столь сильны, что гипнотизируют, подавляют вас. В человеческой же обители возникает множество мыслей. Интеллектуальный, логический ум становится гораздо более мощным, человека полностью увлекают возможности притяжения новых ситуаций. Он старается ухватить новые идеи, новые стратегии, подходящие истории, цитаты из книг, значительные случаи из своей жизни и так далее, и так далее; его ум переполнен мыслями. Постоянно действует мощная обратная связь с подсознанием, гораздо более сильная, чем в других обителях.

Итак, это весьма интеллектуальная обитель, наполненная хлопотами и беспокойством. Ментальность человека здесь отличается меньшей гордостью, чем в других обителях: там вы находите себе занятие, которое поглощает вас и приносит вам какое-то удовлетворение, тогда как в человеческой обители такого удовлетворения нет. Здесь преобладает беспрерывное рыскание, постоянные поиски новых ситуаций или попытки улучшить существующие. Это наименее приятное состояние ума, потому что здесь страдание не считается ни занятием, ни испытанием; скорее оно остается постоянным напоминанием о порожденных им же амбициях.