Текст книги "Ковчег"

Автор книги: Чингиз Альменов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Не сейчас, Гасан, – твердо произнес вождь охотников, – сейчас мой сын не готов увидеть меня таким. Сейчас я должен быть сильным, несокрушимым, непобедимым, бесстрашным. Я должен быть примером для него и добытчиком для селения. И вот когда он будет готов, тогда я буду готов повесить лук на стену, закопать меч, укрыться одеялом и смиренно встречать старость под треск горящего костра и смех внуков.

– Это прекрасная картина, старый друг, – улыбнулся Гасан. – Прекрасная. За нее стоит бороться.

2.

До поселения небольшой отряд охотников добрался почти через сутки без особых приключений. Два раза они делали остановку, первый, чтобы дать пройти стаду вислоухих бронзобрюхов, их жесткая плоть в пищу не годилась, второй, чтобы подстрелить двух луговых бородавочников, чье жирное сочное мясо прекрасно сочеталось с овощами из сельской теплицы. По пути им встретились еще шестеро охотников, которые тащили с собой массивную тушу яка-альбиноса, чему особенно обрадовался, соскучившийся по телятине Гасан. Охотники тепло поприветствовали друг друга и разросшимся отрядом выдвинулись домой. Еще до того, как отряд увидел родные стены селения, они ощутили согревающий сердце запах дома. Уставших путников встретил приветливый аромат готовящейся на костре грибной похлебки, дубящейся кожи и топленного масла, которое селянки начинали вымешивать с каждым приходом весны. Пройдя заросли гигантского чертополоха, отряд увидел мощный деревянный частокол из цельных бревен, высившийся на добрые четыре метра. Остановившись у ворот, Раохар по привычке свистнул соколом и приветливо махнул часовому в смотровой башне. Впрочем, во всех этих условностях необходимости не было. Часовые охотничьего селения заметили их приближение за два километра от лагеря и уже пристрелили бы любого, кого посчитали бы угрозой еще до того, как они увидели бы бревна частокола.

– Добро пожаловать, вождь! Добро пожаловать домой, охотники, – крикнул часовой и дал знак своим товарищам у лебедки. Тяжелые деревянные ворота со скрипом поддались и открылись наверх, пропуская охотников за стену. Уставшему взору вождя предстала его любимая картина: порядка двадцати сотен простых, но добротных деревянных домиков, гармонично расставленных по всему периметру селения, хижина звездочета, библиотека, лазарет, стрельбище, кузница, сад и общие бараки. Просто и со вкусом обставленный лагерь первых охотников за десятки лет разросся до небольшого селения, но сохранил свой аскетизм. Сюда, во время охотничьего сезона или на зимовку, приезжали некоторые охотники, сделавшие себе имя и славу за пределами Черничного леса, но большая часть населения, как сам Раохар и его сын, жили прямо здесь, в селении, предпочитая девственную природу городской шумихе. Образовавшийся квадрат в центре селения служил площадью, посреди которой стояло огромное кострище, для приготовления добычи нестандартно большого размера. Сейчас кострище пустовало, зато вокруг было разведено много мелких костров, на которых кипели дразнившие аппетит котелки, вызывая счастливые улыбки у бегавших вокруг детей. Взрослые были заняты повседневной рутиной, заточкой стрел, рубкой дров и активной беседой о планах на грядущий год. Актуальной темой разговора была поистине зверская в этом году зима, продлившаяся четыре долгих месяца. С учетом климата и стремления к единению с природой, местное население предпочитало из одежды привычную лоскутную одежду охотников, подбитую волчьим мехом. Такое одеяние не только обладало прекрасными маскирующими свойствами, но и сохраняло тепло в самые холодные зимы.

Раохар шумно втянул воздух, на секунду сменив привычное суровое выражение лица на широкую улыбку. Заметив его и других охотников, селяне, собравшиеся у костров, весело закричали и приветственно замахали руками. Увидев две упитанные туши бородавочников и огромного яка на носилках, крики стали громче и одобрительнее. Кто-то в толпе нелестно отозвался про затраханную зиму, и что он, наконец, поест свежего мяса. К охотникам подбежали женщины, сняли платки и прыгнули в объятия своих мужей. Страстные слезливые поцелуи и горячие слова любви, последовавшие за этим, были встречены еще большим количеством одобрительных возгласов. Селяне побросали свои дела и присоединялись к толпе, выкрикивая поздравления с успешной охотой. Кто-то воспользовался общей суматохой, чтобы отлынуть от скучного дубления кожи, остальные похватались за струнчаки, кто-то уже подкатывал к площади бочонки с рисовой водкой. Намечалась серьезная пьянка.

– Вождь вернулся! Отряд вернулся! – запоздало оповестил часовой.

Раохар махнул рукой и быстро дал распоряжения разделать добычу и разжечь новый костер. Антар с усталой улыбкой вежливо отстранял девушек, стремившихся повторить обычай и прыгнуть к нему на грудь. Шкуродеры с высоким профессионализмом нарезали туши добытой дичи, в мгновение ока был сложен внушительных размеров костер, голосистые и уже не вполне трезвые сельские бахши ударили по струнам. Через неполный час воздух наполнили ароматы жарящегося мяса и звонкие голоса певцов, которые, после опорожненного бочонка выдержанной хаомы уже не старались попадать в ноты. Гасан взялся на спор с молодыми лучниками стрелять по подброшенным монеткам. Сколько медяков, подброшенных молодежью, Гасан подбивал стрелой, столько он клал себе в карман. Пока ни одна монета не коснулась земли. Раохар, как и полагалось вождю, развалился в кресле из черепа черного мастодонта, которого в юности застрелил сам и потягивал уваренный мед. Селяне тушили свои костры и тащили готовые похлебки в большому костру, на котором золотились бородавочники. Веселье закипало, дети пытались стянуть со стола свежих фруктов, подростки дрались за клыки мимикра, из которых получались отличные кинжалы, взрослые пересказывали старые анекдоты, концовку которых все знали наизусть, что не мешало толпе каждый раз взрываться от смеха. Робкие несвязные движения селян перерастали в дикие разнузданные танцы у костра, пламя, словно почувствовав возросшую энергетику, взлетело до облаков, придав закатному небу невероятный насыщенный оттенок. Бахши бросили попытки выдать мелодичные рулады пьяными голосами и стали орать горловые песни с первобытными мотивами, энергично выколачивая пыль из кожаных барабанов. Танцы становились все смелее, а слова откровеннее. Антар от танцев благоразумно решил отказаться, справедливо рассудив, что селяне морально не готовы к его позорным выпадам. Веселье обещало продлиться всю ночь и до самого утра, большинство селян было вусмерть пьяными, некоторые, так и не дождавшись мяса, спали лицами в остывающих похлебках. Ночь должна была быть долгой, насыщенной и расслабляющей. По крайней мере, так думал Раохар, с наслаждением предвкушая спокойную ночь. По этой же причине, вид приближающегося часового не вызвал в нем ничего, кроме досады. Вождь распечатывал новый кувшин с медом, когда к нему неслышно подошел охотник с дозора.

– Вождь, – обратился тот к Раохару. – Кальката ждет Вас у западных ворот.

Раохар нахмурился. То, что брат ждал его у ворот с плохими новостями, он понял уже по голосу часового. Не донимая посыльного расспросами, Раохар взял лук, колчан и незаметно вышел в сторону ворот.

3.

Кальката ждал с двумя часовыми у повозки, накрытой окровавленным тентом. Судя по озабоченному лицу охотника, Раохар понял, что под тентом лежит вовсе не новая дичь для костра.

– Великое Солнце, этот день слишком хорош, чтобы омрачать его похоронами, – пробормотал вождь, обняв Калькату, – кто покинул нас сегодня?

Брат вождя откинул тент, открыв страшную картину. Два изувеченных трупа молодых охотников лежали на волчьих шкурах, их кровь пропитала мех насквозь и въедалась багровым пятном в доски повозки.

– Рованна и Фахир из моего отряда, – с грустью произнес Кальката. – Да примут их Трое в свою семью.

– Да примут их боги, – повторили вождь и часовые, ударив себя по груди кулаком.

Вождь жестом приказал часовым оставить их с братом наедине. Некоторое время они хранили тишину, выказывая таким образом уважение погибшим. Кальката первым нарушил молчание.

– Погибли недавно и в этом основная проблема. Мы нашли их всего в двух километрах от селения, на смотровой вышке. Ты знаешь, что это означает.

– Знаю, – вздохнул Раохар, – Не думал, что еще раз увижу такое на своем веку. Они ведь совсем еще дети.

– Кто констатирует смерть? – деловито поинтересовался Кальката.

– Мой сын, твой племянник, который напрасно пытается скрыться от меня.

Раохар грозно взглянул в сторону раскидистого вяза, в тени которого стоял Антар.

– Я не скрываюсь, – честно сказал, Антар, выйдя на свет – я жду, пока меня позовут старшие.

Раохар кивнул. Если бы его сын хотел скрыть свое присутствие, его бы не заметил и крупный отряд часовых в полдень, вооруженный факелами.

– Вот это воспитание, брат – расхохотался Кальката, – поди сюда, Антарка, обними любимого дядю.

Антар подошел и с трудом обнял огромного охотника, который был как две капли воды похож на отца, только значительно моложе. Будучи в полтора раза выше Раохара, Кальката отличался невероятно развитой мускулатурой тела, огромным квадратным подбородком, который всегда гладко выбривал, вечно смеющимися карими глазами и предпочитал аккуратный конский хвостик беспорядочным патлам старшего брата. На его широкой шее также красовался пустой круг, отмечающий полноправного охотника, но пока без тотема. Кальката увидел схожую метку на шее племянника и расцвел.

– Посмотрите, кто стал настоящим охотником! Поздравляю, Антар! С этими месячными вылазками, я уже начал забывать твое лицо, племянник. Надо бы чаще видеться.

– Спасибо, дядя. Да, встречаться надо бы, – подтвердил Антар, – но не при таких обстоятельствах.

– Верно, – Кальката быстро закрыл своим массивным телом повозку. – Рах, я все понимаю, твой пацан тот еще боец и все такое, но я не думаю, что он должен смотреть на такое.

– Отойди, Кальката, – насупился Раохар. – Рано или поздно, мой сын возглавит всех охотников этого леса. С нашей профессией, он должен быть готов ко всему, это не первые трупы в его жизни и далеко не последние.

Антар шутливо похлопал по животу дядю и вплотную подошел к повозке. Взглянув на тела, он мысленно проклял себя за природное любопытство, которое заставило его пойти за отцом.

– Анализ, Антар. Причина смерти, характер ранений, уровень угрозы, ты все знаешь, – стальным голосом произнес вождь.

Антар провел взглядом по лицам убитых и проглотил подступивший комок. Одну из жертв он узнал – Рованна, милая, улыбчивая девушка, лет двадцати пяти. Она все время пыталась накормить Антара маковыми булочками, которые пекла сама. Готовить Рованна совершенно не умела, но он никогда не мог найти в себе силы отказать ей и давился непропеченным тестом. Притчей во языцех об Антаре слыли два факта – его невероятные охотничьи навыки и еще более невероятная нелюдимость. Но Ровану он не избегал, ее обществу он был всегда рад, по причинам, в которых он бы никогда себе не признался. Но теперь это не имело абсолютно никакого значения. Рованна лежала на повозке с раскроенным черепом, трупное окоченение перекрутило ее тело в неестественный клубок. Ее короткие каштановые волосы свисали с черепа на куске содранного скальпа. В единственном уцелевшем глазу девушки застыло удивление, не успевшее перерасти в ужас. Она умерла быстро, неожиданно для себя, безболезненно. Антар приложил усилие, чтобы взять себя в руки.

Никаких эмоций. Отец не одобрит. Жизнь охотника состояла из ежедневных опасностей, и редко какой охотник погибал своей смертью. Покинуть мир, лежа в теплой постели, в кругу плачущих родных – роскошь, доступная лишь жителям больших городов, скрытым от ужасов мира за толстыми каменными стенами. Охотники же чаще всего погибали, насаженными на клыки какого-нибудь монстра, не пожелавшего стать добычей.

– Оба охотника погибли быстро, практически мгновенно, – помолчав минуту, начал Антар. – Роване нанесен удар тупым орудием по черепу, сила удара и характер ранения предполагают, что нападавшим был самец горной мантикоры или обур. Чудовище было явно крупнее и сильнее среднего человека. Об этом говорит и ранение второго охотника, которого проткнули сзади насквозь чем-то, по типу острого шипа. Это требует нечеловеческой силы удара и специфичных наростов ударного и колющего типа. И то, и другое есть в равной степени как у обура, так и у мантикоры. Я бы сказал, что мы имеем дело с кем-то из них, нетипично крупной особью. Уровень угрозы я бы определил как самый высокий, так как справиться сразу с двумя охотниками может только крайне опасная тварь.

Раохар угрюмо молчал. Кальката сосредоточенно скручивал листья табака в трубочку, стараясь скрыть легкое смущение.

– Я ошибаюсь? – спокойно спросил Антар.

– Да, племянник, ошибаешься, – мягко ответил Кальката, – но это неудивительно. На твоем месте, я бы тоже пришел к таким выводам.

– В чем моя ошибка?

– Я не берусь утверждать насчет Рованы, девчонка ни пожрать приготовить, ни из лука стрелять не умела.

Антар скрипнул зубами.

– Но Фахир, – продолжал Кальката, – был матерым меченным охотником, моей правой рукой, его умения, как охотника, могли бы посоперничать даже с твоими, Антар. Скажи, ты бы позволил грузной, пыхтящей мантикоре подкрасться к себе незаметно и также незаметно нанести удар в спину?

– Нет.

– Вот и Фахир не позволил бы. Он бы засадил стрелу ей между пластин на расстоянии пяти тысяч шагов. Нет, его жизнь оборвала тварь куда более опасная, чем мантикора, обур или огненный циклоп. Твой отец и я немало таких на войне положили.

Антар вопросительно посмотрел на Раохара.

– Человек, – тихо произнес Раохар, – их убил человек. А нет монстра страшнее человека.

– Человек, – медленно повторил Антар.

В его голове возникла картина лица Рованы. Он видел, как топор c отвратительным чавканьем врезается в ее голову, как обрывается ее едва зародившийся крик, как угасает свет в ее единственном уцелевшем глазу. Она уже никогда не научится готовить. Никогда. Чудовищное слово. Всю его тяжесть Антар ощутил только сейчас. Это не был несчастный случай на охоте, не была защита перепуганного животного, это был злой умысел, осознанное, холодное, расчетливое убийство. Эмоции, которые он умело подавлял ранее нашли выход в виде чистой незамутненной ярости.

– Кто? – спросил Антар не своим голосом. – Я вырву ему сердце.

Раохар задумчиво смотрел куда-то в даль. Кальката, наконец, справился с самокруткой и раскурил ее, выпуская клубы едкого зеленого дыма.

– У меня есть только одна мысль, – сказал брат вождя.

Раохар неуверенно кивнул.

– Северный клан? – спросил он.

– Да, – Кальката сплюнул, – Сучье племя. Это давно должно было произойти. Фанатики решили перейти с баранов на людей.

Раохар задумчиво чесал подбородок, не сводя взгляда с изувеченных трупов.

– Не знаю даже. Какой в этом смысл? Мы всегда жили с ними в относительном мире.

– А какие есть варианты? В этих лесах только мы и эти конченные на десятки километров вокруг. Тамошний вождь каждый месяц приносит в жертву молочную корову, чтобы выводить чирики со своей задницы.

– Шаман Тотока хороший человек. – возразил Раохар, – немного странный, но я не думаю, что он или его люди способны на такое.

– Немного странный? Рах, он законченный психопат. На прошлое собрание кланов он приехал голым на бритом осле, потому что ему так сказали звезды. В конце месяца Ткача, помнишь? Уже снег лежал.

– Это не доказывает его вину, но согласен, проверить стоит. Собирай отряд.

– Другое дело, – Кальката кровожадно улыбнулся. Его обычно добродушное лицо внезапно приобрело хищное выражение – Давно пора выжечь эту грязь из наших лесов.

– Мы идем на переговоры, брат. Не на войну.

– Переговоры идут продуктивнее с ножом в руках, брат. Северный клан может и сборище религиозных придурков, но они далеко не беззащитны.

Раохар снова нехотя согласился. Эксцентричные быть может, но все же северный клан состоял из опытных охотников, которых возглавлял настоящий шаман. Пусть и со слегка прикипевшим мозгом, но с его силой приходилось считаться.

– Согласен, снаряди своих бойцов полной экипировкой и, – Раохар помедлил, – разрывными стрелами. Просто для виду.

– Я иду с вами, – злобно прошипел Антар

Кальката с сомнением смерил взглядом дрожащего от ярости племянника.

– Я думаю, тебе лучше остаться здесь, племяшка. Тебе знаком термин «состояние аффекта»?

– Нет! Рованна была другом, моим другом, – резко оборвал его Антар, – я обязан отомстить за нее. Ее убийца падет от моей руки.

– Какая жажда крови, брат! Это действительно твой сын, – рассмеялся Кальката. – Успокойся, племяш, где твой хваленный контроль эмоций. Охотники умирают каждый месяц, чем твоя подружка отличается от десятков других?

Антар крепко сжал кулаки и гневно посмотрел дяде в глаза.

– Ого, Антар, это что вызов? – со смехом спросил Кальката.

– Нет.

– А по-моему, вызов. Давай, племяшка, потанцуем. Тебе нужно выпустить пар.

– Сейчас не время и не место, – холодно произнес Антар. – Сейчас надо думать о поиске убийцы. О том, как найти и покарать его.

– О, как! Покарать? Да ты никак в гневе, племянник. Давай, нападай, нельзя держать в себе столько негатива.

– Дядя, я не собираюсь…

– Надо же, – глумливо произнес Кальката, наклонившись над трупом Рованы, – не такая уж и красавица была. Ни сисек, ни рожи, чего ради вся эта истерика. Клянусь небом, я бы лучше отодрал косулю помясистее, чем вот это.

Антар осекся на полуслове и с диким ревом кинулся на дядю. Поведение, недостойное охотника и уж тем более, сына вождя, но сейчас манеры его волновали в последнюю очередь. Кипя от заполнившей все его естество злобы, молодой охотник посылал удары в лицо дяди, расплывшееся в нахальной улыбке. Кальката, хохоча, уворачивался от кулаков Антара. Несмотря на то, что он был почти в полтора раза выше и в два раза тяжелее, он предпочитал не попадать под тренированные удары племянника.

– Как ты воспитывал сына, Рах? Он двигается, как беременная свиноматка. Визжит примерно также.

Антар, взревев, прыгнул на Калькату и ударил ногой в воздухе. Огромный охотник ловко увернулся от одной ноги, но тут же мотнул головой назад, от удара второй, которую Антар, оперевшись на руку, выгнул в сложном акробатическом ударе. Кальката брызнул кровью сквозь стиснутые зубы, но сохранил равновесие.

– Вот так, пацан, – прохрипел он, – вот теперь это разговор. Теперь я говорю с мужчиной, а не с плаксивой сукой. Принимай ответку.

Проявив невероятную для своей массы грациозность, Кальката нырнул под Антара и засадил ему кулаком под ребра. Племянник ухнул и отлетел на два метра назад, упал, но почти сразу поднялся на ноги. Могучий удар Калькаты выбил весь воздух из легких Антара, ребра ныли, в глазах появилась цветастая рябь, кровь проступила на побледневших губах.

– Какой жалкий вид, Антар, и это лучший охотник селения? Рах, передай бразды правления той жирной портнихе Ненель. Баба у руля, все лучше, чем наш Антарка.

Антар стремительным зигзагом кинулся к дяде и нанес сокрушительный удар по челюсти. В этот раз Кальката упал, но моментально развернулся на земле и дал мощную подсечку племяннику. Антар сделал петлю в воздухе и грохнулся вниз, Кальката со звериным ревом бросился на него. Они сплелись в клубок и катались по замерзшей почве, беспорядочно дубася друг друга. Раохар устало смотрел на них, изредка улыбаясь, когда Антар наносил дяде особенно удачный удар.

– Ладно, достаточно, – сказал вождь, спустя пару минут.

Кальката с хохотом вскочил с еле живого племянника и подал ему руку.

– Победа как обычно за мной, пацан. Но ты был хорош, посмотри, как горд твой отец.

– Мальчик просто пожалел тебя, братишка – рассмеялся Раохар. – Иди, умойся, нам скоро выступать.

Антар схватился за руку дяди и поднялся, сплевывая кровь. Болело все тело, левый резец слегка качался, но вроде бы ничего сломано не было. Однако оглушающая душевная боль ушла, рассудок прояснился, вместо слепой ярости, в голове сформировалась четкая цель – возмездие.

– Я иду с вами, отец. – повторил Антар, привычным спокойным тоном.

– Антар, Кальката прав, тебе лучше будет остаться с Гасаном и возглавить оборону селения.

– Отец, я буду вам полезен, особенно если дело дойдет до драки.

– Сын, я не ставлю под сомнение твои способности или желание отомстить. Но, посмотри сюда, – Раохар показал сыну свои жилистые крепкие руки. – Эти руки отняли уже очень много жизней. Слишком много. Я не хочу, чтобы ты пошел тем же путем.

– Тем, кто отомстит за Рованну должен быть я, отец. У нее не было никого ближе, а значит, это моя обязанность.

– Одним трупом дело не ограничится, Антар, ты ведь понимаешь это. Понимаешь ведь? Если убийца и правда из северного клана, почти наверняка все его жители встанут на его защиту. В этом случае нам просто придется вырезать их всех.

– Вырезать всех? – медленно повторил Антар.

– Да, сын. Всех.

Раохар снова вздохнул и его лицо внезапно резко постарело, покрывшись глубокими морщинами.

– Если Кальката прав и северный клан ударился в фанатизм, нам не останется другого выбора. В конце-концов, мы близкие соседи. Я не могу держать под боком настолько серьезную угрозу. Ее придется устранить. Ради нас, ради наших детей.

– Но отец, там ведь тоже дети. Мы ведь не можем так поступить.

Раохар посмотрел на сына и Антар увидел в глазах отца глубокую печаль наряду с твердой решимостью. Он внезапно понял, что его отец способен на все.

– Я уверен, что до этого не дойдет, – поспешно добавил вождь, – мы сильнее, нас больше, мы лучше вооружены. Может Тотока и экстравагантен, но он далеко не дурак. Он не станет выходить на открытый конфликт, зная, что проиграет.

Антар слышал, как голос отца дрогнул. Вождь сильно сомневался в своих словах. Северный клан славился не только своим сумасбродным образом жизни, но и духом единства. Если Раохар призовет к ответу одного из них, сразиться придется со всеми. В глубине души, Антар понимал, что конфликт, скорее всего неизбежен, как и то, к каким страшным последствиям он приведет.

– Ладно, – Раохар хлопнул в ладоши, – Кальката, ты еще здесь? Я отдал приказ собирать людей, шевелись. Поднимай Гасана, под страхом расстрела отбери у старого черта бутылку, расставь часовых по периметру, чтобы через полчаса все были трезвые, вооруженные и очень опасные, даже Ненель.

– Принято, вождь.

– И я прошу вас обоих хранить в секрете все произошедшее. Пока мы не удостоверимся в причастности северного клана, смерть наших охотников должна оставаться несчастным случаем на охоте. Мне не нужна паника в селении.

– Отец, я бы очень хотел… – с нажимом произнес Антар.

– Не заставляй меня повторяться, сын, – в голосе Раохара прозвенел металл, – вождь отдал тебе приказ, раз просьб ты не понимаешь.

– И приказ вождя будет исполнен, – с легким сарказмом ответил молодой охотник.

Антар театрально поклонился, махнув затылком по траве, и отправился к селению, стараясь не смотреть на повозку.

– Как с ним было легче, когда он был ребенком, – пробурчал себе под нос вождь.

– Да, пацан вырос бунтарем, – весело произнес Кальката, скручивая вторую самокрутку, – помню, я в его возрасте…

– Кальката, сучий ты сын, у тебя есть время курить и предаваться воспоминаниям? Я отдал приказ, приступай к выполнению.

– Сучий сын? Нельзя же так о нашей матушке, брат – со смехом сказал Кальката.

Брат вождя выкинул незажженную самокрутку и с неохотой поплелся вслед за племянником.

Раохар был полностью погружен в свои мысли о предстоящей операции, о ее возможном ужасном исходе. Неужели старый маразматик Тотока окончательно слетел с катушек и им действительно придется воевать с ними. Эта мысль была настолько невероятна, насколько и возможна. Раохар искренне надеялся, что все произошедшее – действия одного отщепенца, со сдвигом по психике, а не провокация всего северного клана. Если все пройдет гладко, то шаман выдаст им преступника, которого они допросят и тихо прикончат где-нибудь в чаще. А после можно будет отправиться на заслуженный отдых. Теплый плед, сладкий мед, смех внуков и треск костра. Он, наконец, позволит себе разжиреть, расслабиться и вообще вести себя, как обычный старик. Курить вонючий табак Калькаты, ругать непоседливую молодежь и с гордостью смотреть, как его сын справляется с обязанностями вождя. Погрузившись в поток мыслей о сыне, Раохар с теплотой смотрел вслед Антару. Он не видел, его сжатых кулаков, до крови стиснутых зубов, не видел его глаз, горящих решимостью сделать то, на что никогда не решался до этого в жизни – нарушить прямой приказ вождя.

Глава 2. Танцующая с дождем.

По небу лениво скатилась яркая звезда.

Огда опустил удочку и жадно вдохнул ночной воздух. Его первая за семь недель вылазка на рыбалку из душной крепости действовала по-настоящему целительно. Прохладный речной бриз, медитативный процесс ловли и крепкий ячменный бозо согревали старые кости лучше любой припарки. Седой алебардист опрокинул в горло очередную чарку и удовлетворенно крякнул, причмокнув губами. Ветер донес до него струнную музыку, детский смех, грохот сталкиваемых пивных кружек и беззлобную ругань пьяных столяров из поселения внешнего кольца. Городская рeка, на берегу которой удобно расположился Огда, протекала сквозь крепостную стену, через отверстие, закрытое тройной массивной решеткой. По обе стороны реки резвилась молодежь, оборванцы из нижних сословий и холеные ребята из каганского квартала вместе возились в приречной грязи. Прозрачные, свежие, кипящие жизнью воды Понки объединяли жителей города, стирая границы и социальные различия. Словно звери на водопой, каждый вечер, они собирались у воды посудачить о делах, промыть кости соседям, Совету и солдатам. Кости самого Огды, как командующего заставой тоже промывались здесь чаще остальных. Юные девушки и парни обильно поливали друг друга ледяной водой из ушатов. Молодые парни, в попытках впечатлить девиц, взялись прыгать по скользким камням бурлящего порога. Допрыгнуть до финиша не удалось никому. Девушки, грязно ругаясь о промокших цветастых платьях, вытаскивали своих несостоявшихся обольстителей из воды на потеху другим наблюдателям. Их звонкий хохот заглушили первые фейерверки, озарившие небо искрящейся палитрой красок самых причудливых форм и оттенков. Огда с хмелеющей улыбкой наблюдал, как на небе расцветают цветы, бегут по облакам экзотические твари, как бушует пламя, переливается вода и рвут пространство молнии. Верховный шаман Ширма и ее ученики действительно знали, как усладить взор в праздничную ночь. Впрочем, считал Огда, цветастые картинки в небе, были настоящим расточительством талантов великой бабули. Времена грозных Властителей стихий, Танцующих среди молний, нетленных героев войны давно прошли. Мирное время способствует деградации боевых навыков, появлению ржавчины на мечах и росту жирка на животе. С этой философской мыслью Огда отправил кусок жаренного барашка в рот и залил его щедрой порцией бозо. Поплавок его удочки покачивался на воде и ни разу за весь вечер не погрузился, рыбы были ленивы и сыты сегодня, как и сам рыбак. Отсутствие клева не могло испортить старому солдату настроение, ведь сегодня был великий праздник. Сиенна – священная ночь, ночь мира, процветания, ночь смеха и салютов, ночь парада планет, ночь перед Великой охотой. Ничто не могло ее очернить, ничто и никто. Сегодня люди отдавали себя тягучему меду, жарким танцам и безмятежной любви. Но как только первые лучи солнца коснутся земли, все изменится. Улыбки на лицах сменит напряженное ожидание, смех утихнет и новый день увенчают либо счастье, радость и новый пир, либо горький скорбный плач. Плач по тем, кто уже никогда не увидит новый день.

Поток мыслей прервал знакомый дробный стук копыт по камням, раздавшийся сзади.

– Снова набрал вес, Койор? – спросил Огда, не обернувшись.

Подошедший фыркнул и похлопал безупречно прокаченный пресс, под военной формой.

– Как ты всегда безошибочно меня узнаешь, старик? Выдает мой прекрасный парфюм? —спросил Койор.

Огда обернулся и многозначительно посмотрел на мускулистые ноги собеседника, оканчивающиеся внушительными черными раздвоенными копытами. Козлиный низ, обильно поросший густой черной шерстью, сильно контрастировал с волевым, гладковыбритым лицом Койора, солдатской короткой стрижкой и строгим зеленым камзолом, пуговицы которого едва сходились на широкой груди.

– Так как ты единственный шайтан в нашей ставке, догадаться по стуку копыт нетрудно. А то, что стук становится с каждой неделей громче, говорит о том, что ты налегаешь на сладкое – осклабился Огда.

– Шайтанов не существует, старый ты алкаш, – со смехом ответил козлоногий. – Я сирх, за двадцать лет, что мы знакомы, мог бы запомнить. Мы красивые, сильные, добрые и крайне редкие существа. А на сладкое я налегаю не меньше, чем ты на свое кукурузное пойло.

Койор грузно процокал к стульчику и с комфортом устроился, откупорив глиняную бутылочку бозо из запасов алебардиста.

– Которое, впрочем, очень недурно на вкус, – произнес он, облизывая губы, – но налегать не стоит, завтра вылазка.

– Ты неисправимый солдат, сирх, когда ты уже научишься немного расслабляться. И прояви уважение к традициям. Великая Охота – это Великая охота, никак не вылазка.

Койор презрительно фыркнул, на мгновение приобретя еще большее сходство с козлом.

– Вооруженный до зубов отряд гоняет по лесам бедного барана. После чего зверски убивает его, потрошит и жарит на костре его и его потомство, если молодняк по неосторожности окажется рядом с «великими» охотниками. Обычная варварская вылазка за мясом как по мне.

– Так как ты, сирх, привык травку щипать, тебе не понять всю прелесть куска свежего мяса после длинной зимы жевания черствой солонины и заплесневелых помидоров. И не забывай, что твой бедный барашек достигает восьми метров в холке и вполне себе плотояден. В один год мы потеряли шестерых на такой «вылазке». Это, Черничный лес, солдат, тут слабые не выживают.

– Тебе бы мелодрамы для городских мамзелей писать, старик. Мы никого не теряем уже пять лет. Каждая охота успешна, каждый раз вы убиваете беззащитное животное и триумфально тащите его труп в город. Я не одобряю, конечно же, но понимаю, что это единственный ваш способ выжить в нынешних реалиях.

Огда с недоверием хмыкнул. В то, что сирх, будучи сам полузверем, мог сочувствовать охотникам, он верил с трудом. Койор махом опустошил бутылку и потянулся за новой.

– Впрочем, – сказал он немного мягче, – думаю, крепостные лучники настолько хорошо набили руку на вылазках, что потерь уже больше не предвидится, не в этом поколении.