Текст книги "Один раз в миллениум"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава девятая

В наступившей тишине послышался чей-то крик в коридоре. Очевидно, сообщение о случившемся уже разнеслось по этажам.

– Как это – исчезла? – растерянно спросил Халупович. И тут же вскочил. – Куда она исчезла? – закричал он. – Найдите мне девочку!

– Она спустилась вниз… – попыталась объяснить Нина, но Халупович, грубо толкнув ее, выбежал из кабинета.

Дронго поднялся следом.

– Только этого не хватало, – громко сказала Оксана Григорьевна. Она взглянула на Дронго и пожала плечами. Нина умоляюще смотрела на него, словно он мог сотворить чудо и вернуть девочку. Но вместо того чтобы поспешить в приемную, вслед за Халуповичем, он прошел в другой конец кабинета и открыл дверь в комнату отдыха. Вошел, огляделся. В небольшой комнате стоял телевизор. На диване лежали подушка и легкий плед. Одна дверь вела в ванную комнату, другая – в коридор.

На столике стояла бутылка с газированной водой, та тарелке лежал недоеденный сэндвич. На стуле, рядом с потертым рюкзачком, висел оранжевый шарфик. Дронго заглянул в рюкзачок. Книги, дешевая косметичка, ключи от квартиры, несколько маленьких зайчиков, очевидно из «киндер-сюрприза». Вдруг за его спиной раздался голос Оксаны Григорьевны:

– Если это ее вещи, то она бы их здесь не оставила.

– Возможно, – согласился Дронго, – во всяком случае, ясно, что она не сбежала. Иначе не оставила бы здесь ключи. Но обратите внимание: здесь нет верхней одежды.

– Думаете, что она убежала?

– Нет. Тогда она взяла бы ключи. Может быть, действительно спустилась в столовую.

– Тогда следователь права, – загадочно заметила Оксана, – кому-то было нужно выкрасть девочку.

– Может, мы ее еще найдем, – возразил Дронго.

– Девочка могла выйти в коридор здесь, – показала Оксана на дверь.

Дронго подошел к двери, осмотрел замок. Открыл дверь. Сo стороны коридора она была оклеена обоями, и неосведомленный человек мог и не подозревать, что она существует. Кроме того, на двери не было ручки. Таким образом выйдя, даже Халупович не мог попасть сюда из коридора. Дверь открывалась только со стороны комнаты.

– Если она вышла, то вернуться уже не смогла бы, – показал на дверь Дронго.

– Зачем Халуповичу такие двери? – подала голос Оксана Григорьевна. – Настоящие шпионские тайны.

– Бизнесмену нужно уметь уходить от назойливых посетителей, – усмехнулся Дронго, – ему иногда нужно прятаться от неудобных клиентов или от налоговой службы.

– У бизнесменов собственные правила, – недовольно заметила Оксана Григорьевна. Они вернулись в кабинет, и Дронго прошел в приемную. Бледная Нина сидела у телефона, отвечая на звонки. По ее голосу можно было понять, как она нервничает. Самого Эдуарда Леонидовича в приемной уже не было. Очевидно, он поспешил в столовую, где все еще находился Трошкин.

– Нашли девочку? – спросил Дронго, обращаясь к Нине. Та покачала головой. В коридоре слышался шум шагов. Очевидно, Халупович поднял на ноги всех своих сотрудников.

– Во что она была одета? – поинтересовался Дронго.

– В темно-фиолетовое пальто, – ответила Нина.

На пороге показалась Оля. Взглянув на Нину, она молча вздохнула.

– Где она? – спросила Нина.

– Полчаса назад ее видели в институте, – пояснила Ольга, – наверное, она хотела спуститься в столовую, но потом перепутала лифты и поднялась в институт. Шальнев пошел ее искать.

– Значит, она в здании, – с некоторым облегчением вздохнула Нина. – Наверное, где-нибудь притаилась. Она наблюдательная девочка, но молчаливая.

– Она спускалась в столовую? – уточнил Дронго.

– Нет, – тихо ответила Ольга, – ее там никто не видел. Мы уже передали в службу охраны, чтобы они обыскали все здание. Наши охранники утверждают, что из здания никто не выходил. Значит, девочка на одном из этажей.

– В здании есть другой выход?

– Да, аварийный, но он закрыт, – ответила Нина, – пройти можно только через центральный вход.

Но за домом есть внутренний двор, там гараж и туда заезжают наши автомобили. И тоже есть охрана. Они проверяют все машины. У нас строгий порядок.

– Тогда незачем волноваться, – попытался успокоить женщин Дронго, – девочка должна быть в здании.

– Но ее нигде нет, – упрямо возразила Оля. Было видно, что она сильно волнуется.

– Может быть, она заснула в какой-то из других комнат? – предположила Оксана Григорьевна, обращаясь к Оле. Почему-то блондинка Оля была ей приятнее, чем Нина. Вероятно, потому, что Нина была значительно эффектнее своей напарницы.

– Мы с Трошкиным обегали все этажи, – призналась Оля.

В этот момент послышались чьи-то быстрые шаги. В приемную стремительно вошел Халупович. За ним почти бежал красный от волнения Трошкин. С ними был еще один, не знакомый Дронго человек. Он был чуть выше среднего роста, коротко постриженный, в темной водолазке и в темно-сером костюме. Дронго обратил внимание на его руки. Очевидно, бывший борец. Мощные, узловатые, пальцы рук. И, кажется, сломанное левое ухо. Определенно, этот человек был раньше профессиональным спортсменом.

– Идемте, – отрывисто бросил Эдуард Леонидович, входя в кабинет. За ним потянулись остальные. В кабинете Халупович сел в свое кресло, несколько раз покрутился из стороны в сторону, словно успокаивая себя. Вслед за остальными в кабинет вошли Дронго и Оксана Григорьевна.

– Садитесь, – отрывисто сказал Халупович, указывая на длинный стол, и затем пересел за него в привычное место председателя. Трошкин и незнакомец сели с одной стороны стола, Дронго и Оксана Григорьевна – с другой.

– Познакомьтесь, – выдавил из себя Халупович, показывая на незнакомого мужчину. – Вице-президент нашей компании, отвечающий за безопасность поставок и оборудования, а также за работу нашей охраны. Антон Юрьевич Шальнев. Трошкина вы уже знаете. А это мои гости. Оксана Григорьевна из Киева и господин… Дронго, – он чуть замялся, но назвал гостя именно так, а не по имени.

Помолчав, он произнес:

– У нас произошло ЧП. Пропал ребенок в офисе нашей компании. Охранники утверждают, что девочка не выходила. Уйти незамеченной мимо двоих мужчин она бы не могла. Значит, она в здании.

– Мы ее не нашли, – признался Шальнев, – но говорят, что ее видели в институте.

– Что значит «говорят»?! – вспылил Халупович. – Как она могла исчезнуть в охраняемом здании?

– Мы все проверим, – мрачно сказал Шальнев, – и постараемся найти.

– Меня сегодня уже спрашивали о ней в прокуратуре, – вздохнул Халупович, – я же тебе говорил, Антон, они обязательно заинтересуются девочкой. Когда я позвонил, она была здесь. Нужно было забрать ее к себе в кабинет.

– Она сидела в вашей приемной, – пояснил Шальнев, – кто же мог предположить, что такое случится. Вы не беспокойтесь, Эдуард Леонидович, я все выясню. Из здания она не выходила, это точно. Значит, мы ее найдем. Разрешите мне самому этим заняться?

– Да, конечно, – уставшим голосом согласился Халупович, – и пусть проверят в институте еще раз.

Может, она где-нибудь спряталась. Если нужно, поговорите с директором или с его заместителем.

– Обязательно, – кивнул Шальнев. – Вы не беспокойтесь, Эдуард Леонидович, мы ее обязательно найдем.

– Может, ей надоело здесь сидеть и она сбежала? – рассуждая вслух, спросил Халупович и взглянул на Дронго: – Как вы думаете, это возможно?

– Она оставила у вас к комнате отдыха ключи от квартиры и свою косметику, – пояснил Дронго, – обычно это самое большое сокровище для девочки ее возраста. Если она взяла их с собой из дома вчера, то должна была взять и сегодня. Я думаю, она, как минимум, не планировала свой побег.

– Тогда куда она исчезла? – раздосадовано произнес Халупович. – Антон, собери всех наших сотрудников и проверьте все комнаты, а заодно все шкафы, кладовые, склады. В общем, все места, где можно спрятаться. И уточните, кто видел ее последним.

– Сделаем, – поднялся Шальнев. – Не волнуйтесь, мы ее найдем. Только одна просьба. Я распоряжусь, чтобы из здания никого не выпускали без вашей записки. Даже сотрудников института. Это гарантирует нам хотя бы час нормальной работы.

Он вышел из кабинета. Трошкин даже не повернул головы, он смотрел в глаза хозяину.

– Вот такие у нас дела, – подвел итог Халупович, обращаясь к гостям. – Видишь, Оксана, как все непросто. Нашел вас через столько лет, специально вызвал, чтобы встретиться, а все так глупо получилось. Кто бы мог подумать?

– Ты лучше вспомни, кто был у тебя в квартире в тот день, – жестко заметила Оксана Григорьевна.

Очевидно, ей не понравился несколько фамильярный тон хозяина кабинета. В конце концов, их роман был много лет назад. И теперь они оказались в разных социальных группах. Она стала высокопоставленным сотрудником прокуратуры, а он – преуспевающим бизнесменом, коммерсантом, одним из тех, кого прокурорские работники изначально считают мошенником и жуликом. В их сознании еще сильны старорежимные советские законы, согласно которым большие деньги нельзя заработать честным путем. Незаконные валютные операции, частнопредпринимательская деятельность, спекуляция, дача взяток должностным лицам… В прежние времена у Халуповича мог набраться солидный «букет» уголовных статей.

– Я же уже объяснил. В доме никого, кроме вас, не было, – видимо, Оксана все сильнее раздражала Халуповича, – только три женщины, с которыми я общался много лет назад. И больше никого.

– Ты забыл про погибшую, – жестко напомнила Оксана Григорьевна.

– И ты считаешь, она сама себя отравила? – со злой иронией спросил Халупович. – Не обижайся, Оксана, но я всегда не любил прокуроров. Это у меня, наверное, в крови.

– А я не люблю коммерсантов, – не менее жестко ответила Оксана Григорьевна.

Они молча посмотрели друг другу в глаза.

– Поговорили, – невесело улыбнулся Эдуард Леонидович. У него вдруг дернулась левая сторона лица.

– Савелий Николаевич, – сквозь зубы произнес Халупович. Очевидно, когда он нервничал, он обращался к своим подчиненным по имени-отчеству. – Найди Элгу Арнольдовну и Фаризу Мамаджанову. Передай им, что они должны приехать ко мне в офис. Возьми мою машину и поезжай.

– С Мишей ехать? – уточнил Трошкин.

– Нет, Егора возьми. Машина во дворе. Поезжайте. Пусть они обе приедут сюда. Заодно и познакомятся с Оксаной Григорьевной, – невесело усмехнулся Халупович. Трошкин поспешно поднялся и вышел из кабинета.

– Не нервничайте, – посоветовал ему Дронго, – вы забыли дать пропуск своему помощнику.

– Черт побери, – выругался Халупович. – Нина! – неожиданно крикнул он.

Нина буквально вбежала в кабинет.

– Догони Трошкина и передай ему мою записку, – нервно сказал Халупович, доставая ручку, – иначе его не выпустит охрана.

Он протянул Нине записку.

– Хорошо.

Нина, взяв записку, быстро вышла из кабинета.

Халупович бросил ручку и тяжело вздохнул. Наступило долгое молчание. Его прервала Оксана Григорьевна:

– Мне кажется, ты не совсем понимаешь, в какую некрасивую историю всех нас втянул. Эта дурацкая идея вспомнить свою молодость. Потянуло на «клубничку»? Мог бы пригласить девиц помоложе. Вон какие девочки сидят у тебя в приемной! Так нет, обязательно нужно было позвать сюда всех, кто мог бы восхищаться твоей гиперсексуальностью. Историческая драма в нескольких действиях. Нашел забаву. И не подумал, как подставляешь всех нас. И теперь каждой придется объясняться в прокуратуре, что она делала в твоей квартире. И ты еще смеешь на меня обижаться? Это я должна с ума сходить, учитывая положение, в котором оказалась. Я отпросилась на работе, чтобы съездить на несколько дней к сестре в Москву. Что я скажу нашему городскому прокурору? Что я оказалась свидетельницей в деле об убийстве? Или случайно попала в разряд подозреваемых? А может, мне еще объяснить, что я делала в твоей квартире? Как я туда попала? Ты хоть понимаешь, какие неприятности ждут меня из-за этого убийства? И из-за твоего вранья. Мог бы честно рассказать следователю, кто и зачем к тебе приходил. А теперь они меня вычислят и отправят письмо в Киев, чтобы я приехала в Москву для дачи показаний. Или попросят кого-то из моих сотрудников допросить меня. Тебя такой вариант устраивает?

Халупович ошеломленно молчал. Он только сейчас начал сознавать, какие осложнения возможны в будущем. До сих пор он думал только о себе, но теперь вдруг понял, что гостья права. И если Дронго не поможет распутать эту странную историю, то может оказаться, что подозреваемыми станут все три приехавшие женщины.

– Давайте немного успокоимся, – примирительно сказал Дронго. – Успокоимся и обсудим положение. Значит, в тот день к вам приходили три женщины, причем каждая входила в квартиру вместе с вами. Верно?

– Да. И четвертая, Елизавета Матвеевна, вошла тоже со мной…

– Пока не будем о вашей домработнице. Значит, вы твердо уверены, что никто больше не мог войти к вам домой?

– Абсолютно уверен, Ключи у меня, никто из моих родных не знает про квартиру. И уж тем более я никому не даю ключи. Поэтому никто чужой войти не мог.

– Получается, что одна из нас – преступница, – насмешливо произнесла Оксана Григорьевна.

– Возможно, что так, – зло буркнул Халупович. – Но как я узнаю, кто именно положил яд в эту чертову бутылку?

– Может, она сама что-то перепутала? – вставила Оксана Григорьевна. – Или ты сам подменил бутылку?

– Что ты говоришь? – выдохнул, настораживаясь, Эдуард Леонидович. – Зачем мне подменять бутылку? Это глупо? Я же сразу стану главным подозреваемым?

– Девочка пропала – и тоже в твоем офисе, – безжалостно напомнила Оксана Григорьевна, – и не делай такое удивленное лицо. Я не говорю, что именно ты убил домработницу. Но когда следователь узнает, что у тебя в офисе пропала девочка, тебе будет очень трудно объяснить, почему ты держал ее в своем офисе. Ты странный человек. Сначала собираешь женщин, с которыми был знаком много лет назад, а потом берешь к себе дочь собственной домработницы, погибшей в твоем доме.

– Она ее внучка, – поправил гостью Халупович.

– Пусть внучка. Какая разница. Ты все равно странный человек, Эдуард Леонидович. И тебе будет трудно убедить следователя, что за всеми твоими поступками скрывается лишь характер экстравагантного чудака.

– Лучше скажи, что мне делать. Ты же прокурор, – попытался смягчить обстановку Халупович, – ты должна знать, как действовать в подобных случаях.

– Я не оказывалась в подобных ситуациях, – отрезала Оксана Григорьевна, – и очень надеюсь никогда больше в подобные ситуации не попадать.

Халупович молча посмотрел на нее. Затем, подумав немного, поднялся и, подойдя к своему столу, вызвал секретаршу.

– Нина, что нового? – тихо спросил он.

– Ищут, Эдуард Леонидович, – также тихо ответила она, – пока ничего нет.

– Трошкин не звонил?

– Нет. Он уехал с Егором. Миша в приемной, просит разрешения принять участие в поисках девочки.

– Позови его ко мне, – приказал Халупович.

Он сел в кресло, словно намеренно отдаляясь от стола, за которым сидели Дронго и Оксана Григорьевна. За последний день Халупович заметно изменился. Стал задумчив, менее подвижен, более сосредоточен. Было видно, что он тяжело переживает случившееся.

В кабинете появился Миша. Он вошел осторожно, уже зная об исчезновении девочки и чувствуя себя несколько виноватым. Ведь именно он в свое время рекомендовал Елизавету Матвеевну для работы в доме.

– Явился, – недобро усмехнулся Халупович, глядя на водителя, – ну что, Михаил, влипли мы с тобой в историю.

Водитель молчал.

– Куда она могла убежать? – спросил Эдуард Леонидович.

– Наверное, домой, – пожал плечами Миша.

– Нет, – возразил Халупович, – ее ключи от дома остались у нас.

– Тогда не знаю.

– Может, у нее есть родственники в Москве и она поехала к ним?

– Не знаю… У них, кажется, была родственница. Двоюродная сестра. Но точно не знаю.

– Чья двоюродная сестра? – нетерпеливо уточнил Халупович.

– То ли матери, то ли бабки. Точно не знаю. Но она живет где-то далеко. Елизавета Матвеевна однажды сказала, что добирается до своей родственницы часа два. Очень далеко. Но где именно, я не знаю.

– А фамилию сестры тоже не знаешь?

– Нет, не знаю, – виновато ответил Миша. – Может, мне в школу съездить, где Таня учится? Может быть, там кто-то знает, где живет ее родственница.

– Ты еще в милицию заявление напиши, чтобы все знали о пропаже девочки, – прошипел Халупович. – И мою фамилию заодно укажи. Чтобы все знали, кто именно виноват в ее пропаже. Он мне еще такие советы дает! Куда она могла сбежать – вот что меня интересует.

– Не знаю, – выдавил Миша, – может, она еще здесь, в здании?

– Уходи, – махнул рукой Халупович, – и позови ко мне Нину.

Миша, виновато опустив голову, вышел из кабинета. Почти сразу вместо него появилась Нина. Она уже успела несколько прийти в себя и привести себя в порядок – поправила волосы, протерла стекла очков, убрала размазанную вокруг глаз тушь. Когда она вошла, Оксана Григорьевна нахмурилась, но ничего не сказала.

– Садись, Нина, – сказал Халупович, указывая на стул, стоявший рядом с его столом.

Она присела на краешек стула, ожидая вопросов.

– Подробно расскажи, что было вчера с девочкой, – попросил Эдуард Леонидович, – о чем ты говорила с Таней? Может ты сказала, что бабушка умерла, и она решила сбежать?

– Нет. Я все делала, как вы просили, – уверенно ответила Нина, – вчера она отдыхала в вашей комнате. Из столовой ей принесли ужин. Она смотрела телевизор. Я оставила ее с Олей до десяти вечера, а потом приехала сюда и забрала ее к себе. Утром мы позавтракали и приехали в офис. Вас в кабинете не было. Я сказала девочке, чтобы она посидела в комнате отдыха, чтобы не мешать нам работать. Кроме того, я не хотела, чтобы она попадалась на глаза посторонним. Тане стало скучно, и она несколько раз заходила к нам в приемную. Но из приемной никуда больше не выходила. В комнате отдыха есть дверь в коридор. Наверное, она вышла через нее, и дверь закрылась. Мы бы ее не выпустили. В приемной всегда кто-нибудь есть – или я, или Оля.

Халупович взглянул на Дронго, словно ожидая его вопросов. И тот задал первый вопрос:

– Вы говорили, что она спрашивала про бабушку.

– Да. И я сказала ей, что бабушке стало плохо, поэтому она попала в больницу. Обещала, что дня через два мы ее навестим. Больше я ей ничего не говорила.

– И она не расспрашивала?

– Нет. Только уточнила, когда увидит бабушку, и успокоилась.

– Она спокойно спала ночью?

– Да. Один раз вставала в туалет.

– У вас большая квартира?

– Что? – чуть смутилась Нина, словно ей задали неприличный вопрос.

– Какая у вас квартира? – уточнил Дронго.

– Три комнаты. Вообще-то, мы недавно переехали. Обменяли две квартиры на одну.

– Вы сказали, что приехали за девочкой в десять вечера. Вы сами водите машину? С вами был кто-то еще?

– Нет, – удивилась Нина, – никого не было. Я приехала на дежурной машине. У нас в компании есть дежурная машина. Я ее вызвала и приехала за девочкой.

– У вас маленький ребенок?

– Да.

– И с кем вы его оставили?

– С мамой, – улыбнулась Нина. – Я живу вместе с мамой.

– Когда вы говорили о своих квартирах, вы имели и виду свою и мамину?

– Да. У нас были две двухкомнатные квартиры, и мы обменяли их на одну трехкомнатную.

– И где находится ваша квартира?

Она снова чуть замялась.

– Это имеет отношение к нашим проблемам? – не выдержал Халупович.

– Имеет, – упрямо сказал Дронго. – Так где ваша квартира?

– На Сретенском бульваре.

– А где были другие квартиры?

– В разных местах.

– Вы можете указать более конкретно?

– Моя на Новой Басманной, а мамина в Митино.

– Можно подумать, что она планировала убийство моей домработницы у себя на квартире, – снова не выдержал Халупович. – Меня больше волнует, куда пропала девочка.

– Меня тоже, – заметил Дронго. – Как вы считаете, Нина, Таня была встревожена, напугана, взволнована?

– Скорее, немного угнетена, – подумав, ответила Нина, – немного встревожена, но не более того. Она вела себя как обычный ребенок, если бы оказался на ее месте. Любопытство, страх, недоверие к посторонним.

– И где вы были до десяти? – задал последний вопрос Дронго. – Почему вы приехали за ней так поздно?

– У подруги, – пояснила Нина. – Она уезжает в Канаду, и я заехала попрощаться. Эдуард Леонидович об этом знает.

– А накануне? – вдруг спросил Дронго. – Вы вовремя вернулись домой?

– Нет, – ответила она, почему-то смутившись, – я заезжала в магазин, мне нужно было купить ребенку вещи.

– В какой магазин?

– В «Детский мир». На Лубянке.

– Спасибо, – кивнул Дронго.

– Подождите, – раздался голос Оксаны Григорьевны, которая заметила, что Нина сделала движение, намереваясь уйти. Секретарша взглянула на Халуповича, тот кивнул в знак согласия.

– Почему вы оставили девочку одну?

– Я не оставляла ее одну, – возразила Нина, – я уже объяснила, что вчера до десяти часов она была с Олей, а потом я заехала за ней.

– Может быть, Оля рассказала ей о смерти бабушки?

– Она не могла этого сделать, – твердо возразила молодая женщина.

– А сегодня утром? Может, кто-то из сотрудников вашей компании рассказал ей о случившемся? – продолжала настаивать Оксана Григорьевна.

– Никто не мог этого сделать. Я никого не пускала к девочке.

– И тем не менее, девочка ушла с вашего этажа. Когда мы вошли в здание, я обратила внимание, что у правой лестницы есть надпись «Для сотрудников института», а слева – «Для сотрудников компании». Это означает, что правая лестница закрыта для ваших сотрудников?

– Да. Мы спускаемся или на лифте, или по левой лестнице, – сказала Нина, не подозревая о подвохе.

– Тогда получается, что девочка прошла к лестнице, минуя вашу приемную. Мимо вас.

Оксане Григорьевне нельзя было отказать в логике.

– Мы никого не видели, – упрямо ответила Нина.

– Но вы сказали, что все время находились в приемной. И, насколько я поняла, дверь в приемной почти всегда бывает открытой.

Дронго чуть поморщился. Конечно, Оксана Григорьевна была умной женщиной. Но она совершала ошибку, свойственную всем сотрудникам прокуратуры, много лет проработавшим с разного рода подозреваемыми и обвиняемыми. Наступательная тактика всех следователей мира одинакова. Они пытаются поймать свидетеля на неточностях, задают массу мелочных вопросов, уточняют детали, пытаясь запутать собеседника.

Очевидно, это понял и Халупович. Он недовольно взглянул на гостью.

– Мы можем сколько угодно обвинять наших девочек, но от этого лучше не будет. Если у тебя нет больше вопросов к Нине, давай ее отпустим. Ей и так тяжело. Иди, Нина, спасибо тебе. И позови Олю.

Нина взглянула на Оксану Григорьевну и, поправив очки, вышла из кабинета. На этот раз стук ее каблуков был громким, словно она намеренно стучала ими в противовес мягкой поступи гостьи.

На пороге появилась Ольга. Она испуганно оглянулась по сторонам, не решаясь ступить дальше. Халупович не стал звать ее к столу. Он только спросил:

– Вчера вечером ты сидела с девочкой?

– Да, – выдохнула Оля.

– Ты ей что-нибудь говорила про ее бабушку?

– Нет. Она смотрела телевизор. Потом спрашивала про нашу компанию, – она отвечала очень тихо.

– Громче говори, – рявкнул Халупович, и она съежилась, словно от удара. – Сегодня утром никто с ней не разговаривал?

– Никто, – ответила Оля. – Только Миша утром с ней поздоровался. И еще Трошкин о чем-то спросил.

– О чем?

– Не знаю, – покраснела Оля. – Он что-то спросил, а она ответила.

– Больше никто с ней не говорил?

– Никто.

– И ты ничего не заметила? Как она уходила отсюда?

– Нет, – ответила Оля. – Потом мы с Трошкиным ее искали.

– До свидания, – сухо произнес Халупович и только потом торопливо добавил: – У вас нет вопросов?

Оксана Григорьевна молчала. Очевидно, свои вопросы она уже успела задать. Но Дронго неожиданно спросила.

– Вы давно здесь работаете?

– Полтора года, – ответила Оля.

– Вы не почувствовали, что девочка уже знает, что случилось с ее бабушкой? Может быть, сегодня утром она была встревожена сильнее, чем вчера?

– Нет. Я ничего не заметила.

– Спасибо, Оля. У меня больше нет вопросов.

– Я могу идти?

Халупович кивнул. Оля вышла из кабинета. В этот момент раздался телефонный звонок. Эдуард Леонидович, недовольно поморщившись, достал свой мобильный телефон. Взглянул на номер позвонившего и поднес аппарат к голове.

– Эдуард Леонидович, – услышал он быстрый говорок Трошкина, – я уже забрал Элгу Арнольдовну и сейчас еду за следующей. Вместе привезти их или по одной?

– Идиот, – сквозь зубы пробормотал Халупович – Вместе, – сказал он и отключил аппарат.