Текст книги "Стандарт возмездия"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

В отдел входил и майор Султан Ашимбаев из Казахстана. Неторопливый, кряжистый, вдумчивый, всегда молчаливый и сосредоточенный, он был известен в Алма-Ате как один из лучших специалистов по борьбе с наркомафией. Майор Георгий Чумбуридзе долгие годы работал в Москве и лишь в начале девяностых переехал в Грузию. Его возвращение в Москву, где он чувствовал себя гораздо увереннее, чем в Тбилиси, прошло спокойно и без возможных притирок. Мощный, широкоплечий, с уже выступающим животом, бывший спортсмен, Чумбуридзе обладал к тому же большими связями по прежней работе в МУРе.

Третьим майором в отделе был погибший Алимов. Он и приехал сюда из Киргизии одним из первых, еще когда создавалось Бюро. Еще четыре капитана представляли свои республики. Абдулло Шадыев из Таджикистана, Рустам Керимов из Азербайджана, Эдуард Айрапетян из Армении и оказавшаяся здесь своеобразным представителем Молдавии Надежда Виноградова, из Кишинева переехавшая в Москву еще до развала Советского Союза и рекомендованная в Бюро самим Максимовым, успевшим познакомиться с молодой женщиной во время совместной недолгой работы в МВД.

Из российского ФСБ в отдел был рекомендован старший лейтенант Двоеглазов. В первые месяцы Максимов опасался возможных споров, недопониманий между сотрудниками оперативного отдела. Особенно он беспокоился за Айрапетяна и Керимова, представлявших две республики, по-прежнему находившихся в состоянии вооруженного конфликта друг с другом. Но оба профессионала предпочитали на работе не заводить речь о наболевшем, избегая столь сложной темы. У обоих сложились ровные дружеские отношения, и Максимов уже через два месяца спокойно поручал обоим офицерам совместные командировки в другие районы СНГ.

Когда все вошедшие в комнату офицеры расселись за столом, Максимов оглядел присутствующих, поднялся и коротко сказал:

– Предлагаю почтить память нашего товарища, майора Алимова, погибшего при исполнении служебных обязанностей.

Все встали. Минутное молчание, скорбь на лицах и ненависть в глазах.

– Садитесь, – разрешил Максимов, – начинаем.

Сразу поднялся Сабельников.

– Сидите, – махнул ему Максимов, – мы вас слушаем.

– Зардани был в Москве несколько дней назад. Из ФСБ передали, что он проживал в отеле «Метрополь». Дважды уходил от наблюдения сотрудников ФСБ. Вернее, они так считают. Его представительский «Мерседес» уезжал без него, бесцельно кружил по городу, отвлекая на себя внимание сотрудников ФСБ.

– Тоже мне профессионалы, – покачал головой Максимов, – не могли вычислить, где он находится?

– Они считают, что он уходил через иранское посольство. Машина въезжала во двор и потом выезжала. Стекла затемненные, ничего увидеть не удавалось. А он благополучно выезжал на втором автомобиле в другую сторону. Сотрудники ФСБ не могут входить на территорию посольства.

– Он посещал посольство Ирана? – удивился полковник.

– В том-то и дело. Это обстоятельство и смутило сотрудников ФСБ. С одной стороны, Зардани уже несколько лет не появляется в Иране, где к его деятельности относятся, мягко говоря, не очень позитивно. С другой стороны, он сам едет в посольство, что позволяет предполагать некоторую связь Зардани с иранскими властями.

Максимов задумчиво покачал головой.

– Они всегда бескомпромиссно боролись против наркотиков, – сказал он, – а вы что думаете, капитан Керимов?

Приехавший из Баку капитан был высокого роста, темноволосый, красивый. Максимов уже заметил, что молодой человек пользуется определенным успехом у женщин.

– Не может быть, – убежденно сказал Керимов, – иранское правительство почти ежемесячно устраивает показательные казни торговцев наркотиками, курьеров и организаторов. Для них наркотики – эта прямая дорога в ад. Режим в Тегеране борется с наркомафией страшными методами. Любого подозреваемого тут же казнят. Нет, они не могут иметь ничего общего с Зардани.

– Тем не менее он приехал в посольство, где не был уже несколько лет, – возразил Сабельников, – и, по оперативным данным ФСБ, даже оделся соответствующим образом. Он снял галстук, чтобы не раздражать иранских чиновников.

– Интересно, – кивнул Максимов, – но, по-моему, Керимов тоже прав. Не может быть, чтобы официальные иранские власти смогли договориться с таким известным наркодельцом, как Зардани. Здесь что-то нечисто. Нужно потрясти ФСБ. Может, они что-то от нас скрывают.

Сабельников улыбнулся.

– Попытаюсь, – сказал он, – но боюсь, ничего из этого не выйдет. Они очень неохотно дают нам любую информацию. Лучше, если вы сами поговорите с Ершовым.

Полковник Ершов заменил самого Максимова после его перевода в Бюро координации.

– Я ему позвоню, – кивнул Максимов, поморщившись. Голова продолжала болеть. – Что у вас, Чумбуридзе?

– У меня есть данные МУРа. По их агентурным сведениям, среди долгопрудненской и измайловской группировок прошел слух о том, что отбирают «бойцов» для какой-то акции в Средней Азии. Платят колоссальные деньги. Говорят, много желающих.

– Готовят «бойцов» для каравана? – понял полковник.

– Уверен, товарищ полковник. И наверняка караван пойдет из Средней Азии.

– В МУРе есть какие-нибудь наработки?

– Вообще-то нет. Но, судя по всему, они готовят специальную акцию, товарищ полковник.

– Какую акцию? – не понял Максимов.

– Хотят внедрить своего агента. Чтобы проверить, все ли на месте, и уточнить, какой именно караван и куда он идет.

– Агента – это правильно, – кивнул Максимов, глядя на своих офицеров, – но боюсь, что всю информацию мы будем получать, как обычно, в очень дозированных порциях и спустя неделю после того, как караван окажется в Европе.

– У каждой службы своя специфика работы, – пожал плечами Чумбуридзе.

– А если мы попытаемся продублировать действия МУРа? – вдруг предложил Максимов. – Это ведь мы первые узнали о готовящемся караване. И нам важно знать, куда он пойдет. У каждой службы свои задачи. В МВД просто хотят обезвредить банду, в ФСБ – уничтожить наркотики и прекратить деятельность Зардани на нашей территории, в Интерполе – узнать связи Зардани в Европе. А наша задача – выявить всю цепочку наркомафии от южных границ СНГ до Бреста. Или хотя бы получить представление, кто именно им помогает в Средней Азии и здесь, в Москве. И поэтому я считаю, что остановить караван должны и наши сотрудники. Не забывайте, что караван может пройти сразу по нескольким странам – государствам СНГ. Это как раз наша задача.

– Не успеем, – убежденно сказал Чумбуридзе, – судя по данным, переданным Алимовым, сделка уже состоялась и Зардани удалось договориться с кем-то о транспортировке грузов из Средней Азии в Европу. Ориентировочно это произойдет через две недели. За такое короткое время выявить, где, когда и куда пойдет груз, да еще и внедрить нашего агента просто невозможно.

– А кто сказал, что мы собираемся внедрять туда агента? – усмехнулся Максимов. – У меня есть одна задумка. Нужно сделать так, чтобы они сами вышли на нашего человека. Нужна приманка для Зардани. За это время мы должны выйти на него самого.

– Это достаточно сложно, – вздохнул Сабельников, – вы ведь знаете, какой он подозрительный. Зардани восточный человек и всегда отличался скрытностью и недоверчивостью по отношению к чужим. Чтобы завоевать его расположение, нужны годы, может, даже десятилетия. У нас нет столько времени. Судя по последнему сообщению Алимова, у нас вообще нет времени.

– Да, – помрачнел полковник, – это верно. Но мы все равно обязаны что-то придумать. Мы новая организация, у нас свои приоритеты. Но, как бы мы ни работали, что бы ни делали, мы обязаны всегда помнить о наших погибших товарищах. Мы обязаны не только помнить, но и отвечать ударом на удар. Ввести некий «стандарт возмездия» для любого, кто посягнет на жизнь наших товарищей.

– «Стандарт возмездия», – повторил за полковником Матюшевский, – красиво звучит.

– Где сейчас Зардани? – спросил Максимов.

– Он улетел в Голландию, – доложил Сабельников, – судя по всему, груз пойдет из Афганистана либо из Ирана. Мы не знаем ни города, откуда они начнут свое путешествие, ни их маршрута.

– Кто был его связной в прежние годы? – спросил полковник.

Сабельников покачал головой.

– Либо все уехали, либо умерли.

– Кто вел дело Зардани в прошлом году, когда он из Санкт-Петербурга перевез у нас под носом огромную партию наркотиков? – спросил Максимов.

– Мы тогда не успели, товарищ полковник, – виновато сказал Матюшевский. Он говорил, мягко выговаривая согласные. – Дело вели местные органы ФСБ и милиции.

– Неужели все связи отрезаны? – спросил Максимов. – Так не бывает. У него в Москве должны были оставаться свои люди, свои связи, которым он хотя бы отчасти доверяет.

– Зардани не доверяет никому, – ответил Матюшевский, – это змея, а не человек.

– В его личном деле есть одна фамилия, – напомнил Чумбуридзе. – Роман Кудрявцев. Раньше в Москве он был известный фарцовщик. А сейчас довольно состоятельный человек, имеет свой клуб, ресторан. Он и раньше сотрудничал с Зардани. Но мы не знаем точно, помогает ли он Зардани сейчас.

– Нужно послать рекомендацию местным властям в Туркмению, Казахстан, Узбекистан, Киргизию, – предложил Максимов, – предупредить их о подобном грузе. И конечно, в Таджикистан... – Он посмотрел на Шадыева. Тот, поняв его взгляд, кивнул головой.

– В Душанбе опять обострилась обстановка, – сказал Шадыев, – но если нужно, я сам туда вылечу. Через горы они такой груз тащить не будут. Значит, основные дороги известны. Если, конечно, груз действительно пойдет через Таджикистан.

Полковник задумался.

– Меня беспокоит другое, – признался он, – караван может перейти южную границу СНГ, и совсем не обязательно, чтобы дальше груз везли на автомобилях. Они могут довезти его до первого российского города и затем спокойно перегрузить на самолет до Бреста. Между Россией и Белоруссией нет таможенных постов, и их тем более нет внутри России. Значит, главная задача каравана – войти в Россию. А дальше мы их уже не сможем остановить. Стало быть, нужно действовать уже непосредственно в Средней Азии, откуда пойдет караван. Алимов не успел выяснить точного места. Но у нас еще в запасе почти две недели. Мы обязаны успеть. Хотя бы из чувства долга по отношению к погибшему товарищу. – Сабельников вздохнул.

– Там сумасшедшие места. В некоторых южных районах полный беспредел, массовая коррупция. Вы же все сами знаете.

– Знаю, – кивнул полковник, – раньше говорили «Дикий Запад», а у нас сейчас «Сумасшедший Восток». Но все равно нужно действовать там. Пускать караван до российских границ нельзя. Мы их здесь просто не успеем перехватить. Ашимбаева и Шадыева прошу связаться с представителями национальных служб безопасности и МВД в Средней Азии. Матюшевского прошу лично заняться отработкой версии Кудрявцева. Все свободны. Чумбуридзе и Керимова прошу остаться.

Когда все вышли, он посмотрел на оставшихся офицеров.

– Нам нужно придумать крючок для Зардани, – сказал он, – и этот крючок должны придумать именно вы, ребята. Чумбуридзе, нам нужно будет продумать легенду. Мы закинем крючок и попытаемся поймать на него крупную рыбу. А уже потом с помощью этой рыбы поймаем и такую акулу, как Зардани.

– Сделаем, – улыбнулся в густые усы майор, – я вас понял.

– Тогда начинаем, – кивнул Максимов, – у нас почти не осталось времени.

Глава 3

В ресторане отеля «Метрополь» по вечерам бывало особенно шумно. Сюда, в центр города, по ночам устремлялись десятки людей, сумевших сделать огромные деньги за то небольшое время в начале девяностых, когда клич «обогащайтесь» был особенно громко слышим. Миллионы людей разорились, но десятки и сотни стали баснословно богатыми, приватизируя государственную собственность, получая в собственное управление государственные заводы и фабрики, нефтяное и газовое оборудование. Гигантские деньги, исчисляемые миллионами и миллиардами долларов, делались на разнице внутренних и внешних цен, когда размеры взятки государственным чиновникам могли исчисляться миллионами долларов, а размеры получаемых прибылей превышали всякое воображение.

Тогда и стали открываться в центре города рестораны и отели, рассчитанные на самых богатых, самых ловких, самых предприимчивых дельцов, успевших правильно и вовремя понять новые правила игры. «Метрополь», «Савой», «Балчуг», «Националь», прежде обветшалые и запущенные гостиницы, перестраивались, превращаясь в высококлассные отели, в которых цены зашкаливали за пределы разумного. Начали открываться рестораны, где посетители швыряли за один ужин несколько тысяч долларов.

За столиком, стоявшим в углу зала, сидели трое молодых людей. Они излучали ту наглую уверенность в своем превосходстве, с какой обычно в ресторанах вели себя бандиты или переодетые сотрудники милиции. Судя по мощным бицепсам, бритым затылкам и презрительным взглядам, они принадлежали к первой категории людей, так как у милиции давно не было средств на эксперименты подобного рода и походы своих переодетых сотрудников в рестораны такого класса.

– Ты уверен, что он придет? – спросил один, тот, что был поменьше ростом.

– Уверен, уверен, – упрямо сказал другой, – и что это ты так дергаешься? Обязательно придет, он сам просил нас сюда приехать. Ты не переживай, Колян, он придет обязательно.

Коля обиженно покачал головой:

– Я и не переживаю. Просто неохота вечер терять. Могли бы девочек снять.

– Это правильно, – поддержал третий, – только Слава верно говорит: если он сам назначил, значит, приедет. А если не приедет, поедем развлекаться.

Этот был выше ростом и имел очень выразительное запоминающееся лицо с тяжелыми кустистыми бровями и свернутым в сторону носом. Он уже давно смотрел на сидевших в другом конце двух молодых особ и улыбался.

– Кирилл прав, – рассудительно сказал Слава, – чего ты все время дергаешься, Коля? Вечно ты торопишься. Помнишь, как в прошлом году из-за твоей торопливости чуть в засаду не попали?

– Вспомни еще кое-что, – огрызнулся Коля, наклоняя голову, – может, расскажешь, как ты в детстве от девочек бегал?

Его собеседник побледнел. Он был гораздо симпатичнее своих напарников и выглядел менее агрессивно. Рыжеватые волосы, правильные черты лица. Только когда он улыбался, щели между редкими зубами портили его лицо. Теперь, усмехнувшись, он сжал вилку.

– Ты мне не шути. Я тебе пошучу.

– Иди ты... – огрызнулся Коля, – видишь, у меня настроения нет, а ты меня цепляешь.

– Ладно, мужики, – кивнул Кирилл, – подождем еще полчаса и отваливаем. Не нравится мне в этом бардаке. У нас в любой забегаловке и девочки лучше, и музыка круче.

– А чего ты вообще сюда приперся? – не унимался Слава, которого, очевидно, задели слова Коли о девочках. – Сидел бы в своей дыре и щупал бы своих прыщавых прошмандовок.

– Ну ты сегодня какой-то ершистый, – угрюмо заметил Кирилл, – я ухожу. Нечего мне здесь больше делать. – И в этот момент Слава толкнул его в бок.

– Он пришел, – тревожно прошептал Слава, показывая глазами на вход, где официант встречал солидного незнакомца лет пятидесяти, одетого в скромный темный костюм. У незнакомца, несмотря на не очень пожилой возраст, была почти седая голова. Глаз не было видно из-за затемненных очков. Он внимательно оглядел всех троих, вскочивших при его появлении, остановился на лице каждого и затем, усмехнувшись, коротко сказал:

– Давайте знакомиться. Меня зовут Афанасий Степанович.

– Коля, – быстро сказал первый.

– Слава, – не очень охотно вымолвил второй.

– Кирилл, – еще менее охотно буркнул третий.

– Очень приятно, – кивнул Афанасий Степанович, – сейчас подойдет мой товарищ, он задержался в гардеробе, и мы начнем беседу. Надеюсь, вы уже в курсе, зачем мы вас сюда позвали?

Они переглянулись.

– Не совсем, – сказал Слава, – нам просто передали, чтобы мы были здесь сегодня вечером, чтобы встретиться с вами.

– Вы меня видели раньше? – уточнил Афанасий Степанович.

– У Горелого, – пояснил Слава, – вы однажды к нему на дачу приезжали, а я там дежурил. Он мне тогда вас и показал.

– Отлично, отлично, – кивнул Афанасий Степанович и обернулся в сторону подходившего к ним человека, – познакомьтесь, это мой друг, мой очень давний и старый друг Константин Цапов. – Подошедший кивнул сидящим молодым людям и сел на стул рядом с Афанасием Степановичем. Он выглядел лет на тридцать пять. Гибкий, подвижный, с мелкими чертами лица, выступающими немного скулами, темными волосами. Глаза зеленоватые, словно у кошки, приготовившейся к прыжку.

– Ну, теперь мы все в сборе, – улыбнулся Афанасий Степанович, – и можем начать наш разговор. – Он достал из кармана и положил на стол небольшой предмет. – Не обращайте внимания, – улыбнулся он. – Это для желающих нас услышать. Чтобы наш разговор остался тайной.

Кирилл и Коля переглянулись. Слава пожал плечами.

У них еще не было даже кличек, заменявших имена. Все трое молодых людей были примерно одного возраста – лет по двадцать пять – двадцать шесть. Все трое считались лучшими «бойцами» подмосковной группировки Горелого и приехали сюда по личному приказу одного из паханов. Кирилл и Слава служили раньше в десантных войсках, а Коля проходил службу во внутренних войсках. Все трое были хорошо подготовлены физически, к тому же имели сравнительно чистое прошлое, не замаранное судимостью. И хотя у всех давно накопились большие счета, которые им могли предъявить правоохранительные органы и по которым их вполне можно было отправить в «камеру смертников», тем не менее пока все трое считались образцовыми гражданами своей страны, имеющими паспорт, московскую прописку и избегающими конфликтов с законом, представители которого не могли на них выйти.

– Вам, очевидно, уже передали, что мне нужна ваша помощь, – начал беседу Афанасий Степанович, когда подошедший официант замер за его спиной. – У вас есть рыба? – спросил гость. – Принесите мне одну порцию. А моему другу что-нибудь мясное. Лангет или какой-нибудь бифштекс.

– Что будете пить? – уточнил официант.

– Бутылку водки и две бутылки минеральной, – распорядился Афанасий Степанович, даже не обращая внимания на уже стоявшие на столе две начатые бутылки. – Мне нужна ваша помощь, – продолжал он после того, как официант отошел от них. – Горелый сказал мне, что я могу вполне на вас рассчитывать. Именно поэтому я вас сюда и пригласил. Чтобы вы привыкали к шикарной жизни, ребята. У вас впереди вся жизнь, еще можно в ней многое успеть.

Все трое хранили молчание. На их лицах была презрительная скука и непонимание.

– Да, – разочарованно произнес Афанасий Степанович, – мои рассуждения вас, кажется, мало трогают. Вы не любите лирику, тогда перейдем к прозе. – Он оглянулся на своего молчаливого спутника. – Предлагаю работу, – сказал Афанасий Степанович уже совсем другим, деловым и сухим тоном. – Условия следующие. Вы сопровождаете машины с грузом, охраняя их. И получаете за это сто тысяч долларов. Вас устраивает такая сумма?

Молодые люди переглянулись. Все были потрясены услышанной суммой. Афанасий Степанович внимательно наблюдал за ними.

– Вы ничего не ответили.

– А что нужно будет делать? – спросил наконец Слава на правах старого знакомого.

– Перегнать груз из Средней Азии в Белоруссию, – охотно пояснил Афанасий Степанович.

– И все? – недоверчиво уточнил Слава.

– Все, – кивнул их заказчик, – груз должен дойти в полной сохранности. Кроме вас, там будут еще и другие охранники. А вашим командиром поедет мой друг Цапов. Вас устраивает такая работа? – Трое ошеломленно молчали. Сумма была внушительной. Они снова переглянулись.

– Что мы должны делать? – спросил на этот раз Кирилл.

– Я же объяснил – охранять груз, который вы повезете. И больше ничего. Вам выдадут оружие, справки о разрешении на ношение оружия. Все как полагается. Как только груз придет в Брест, сразу получите сто тысяч. Я думаю, что это очень деловое и весьма выгодное предложение. Горелый сказал мне, что пришлет своих лучших ребят.

На этот раз не выдержал Коля.

– Что за груз?

Блеснули стекла очков Афанасия Степановича.

– Это вас не касается, – очень твердо сказал он, – ваша задача доставить груз. Излишнее любопытство никогда не приводит к добру.

– Согласны, – быстро сказал Слава, испугавшись, что Коля все может испортить своим очередным вопросом.

– Вот и прекрасно, – усмехнулся Афанасий Степанович, – значит, через три дня вам нужно быть на даче Горелого. За вами придет туда машина. Как раз в пятницу.

Официант принес заказанные блюда, разлил водку по рюмкам.

– За наш успех, – сказал Афанасий Степанович и, не чокаясь, выпил. Все молча последовали его примеру. Константин взглянул на ребят своими зелеными глазами и только пригубил свою рюмку.

Афанасий Степанович не спеша закусил и, посмотрев на все еще ошалело сидевших молодых людей, спросил:

– У вас есть еще вопросы?

– Что нам с собой брать? – спросил Слава.

– Что обычно берут в дальние походы? – пожал плечами Афанасий Степанович. – Вы же были, наверно, в пионерских лагерях. «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры – дети рабочих», – неприятным фальцетом пропел он и, вздохнув, добавил: – Какое время было прекрасное. В общем, берите все, что хотите, но не больше одной сумки или рюкзака. Еду брать не надо, спиртное тем более. Считайте, что вы выступаете в поход. Вы ведь бывший десантник, – обратился он к Славе, – знаете, что обычно требуется в походе. И не забудьте взять свои личные документы. Надеюсь, они у вас в порядке?

– Ясно, – сказал Слава, посмотрев на своих товарищей.

– О нашем разговоре не должен знать никто, – предостерегающе сказал Афанасий Степанович, – ни любимая женщина, ни родные, ни друзья. Вам доверяют важное дело, а болтунов мы не любим. Если кто-нибудь вздумает проболтаться, пусть сразу вешается на первом суку, иначе мы отрежем болтуну его длинный язык. – Он выразительно посмотрел на молодых людей, сидевших напротив него.

– Не пугай, папаша, – выдохнул Коля, – мы уже пуганые.

– А я не пугаю. Пугаю я по-другому, гораздо страшнее. Я просто предупреждаю. Если кто-нибудь из вас не хочет получить такие деньги или тем более сомневается в своих силах, пусть останется дома. Мы это скорее поймем. Потом, на трассе, сходить уже не позволим никому. Надеюсь, это вы осознали? – Он опять посмотрел на всех троих парней, сидевших перед ним, и стукнул ладонью по столу. – Вот и все, – сказал Афанасий Степанович напоследок, – наш разговор закончен. Можете уходить. До свидания. Ужин оплачу.

Они поднялись. Коля явно хотел еще что-то спросить, но Кирилл толкнул его в бок, не давая раскрыть рта. Они кивнули на прощание и гуськом вышли из ресторана.

– Быдло, – поморщился Афанасий Степанович, – я специально пригласил их в этот ресторан, чтобы они смотрелись здесь как грязные пятна на чистой скатерти. Настоящее быдло. – Жестом руки он подозвал официанта. – Все убрать, – поморщившись, приказал он, – и очень быстро. – Константин почти не притрагивался к своему блюду. – Выпьем кофе, – предложил Афанасий Степанович, убирая в карман скэллер, искажающий любую магнитную запись в радиусе двадцати пяти метров. Цапов не произнес ни слова, словно все шло по заранее расписанному сценарию. Кофе они выпили в полном молчании. И лишь затем вышли из ресторана, при этом выходивший последним Цапов, не глядя на счет, просто оставил на столе триста долларов.

Уже сидя в роскошном «Мерседесе», за рулем которого находился личный телохранитель Афанасия Степановича, он, наклонившись, тихо спросил:

– Вы им доверяете? – Афанасий Степанович снова достал из кармана скэллер. Проверил его. И лишь затем негромко сказал:

– Разумеется, нет.

– К чему тогда эти эксперименты? – не понял Цапов.

– Логика игры, – усмехнулся Афанасий Степанович, – мы уже давно подозреваем, что Горелого умело ведут сотрудники МУРа. У него было несколько очевидных промахов и провалов, которые логически невозможно объяснить. Конечно, у него должен сидеть агент уголовного розыска. Но вычислять его путем сложных комбинаций, разыскивать, а потом убирать – все это займет довольно много времени. Я уже не говорю о том, что все это достаточно сложно. У Горелого под рукой полсотни ребят, и проверять каждого нужно будет как минимум месяц-два. Значит, на наши поиски мог уйти целый год. А у нас нет столько времени в запасе. – Он достал зубочистку и поднес ее ко рту. Поковырялся в зубах и, удовлетворенно кивнув, нажал на кнопку подъемника стекла. Выбросив зубочистку, он закрыл окно и продолжал объяснять: – Мы исходили из того непреложного факта, что любые слухи или обрывки информации в той или иной мере могут доходить до МУРа, кстати, значительно улучшившего свою работу за последние два года. А это значит, что скрыть сам факт каравана почти невозможно. Слишком много людей в этом задействовано, слишком много людей об этом знает. И какая-то информация наверняка могла просочиться в милицию или в ФСБ. А это значит, что они пойдут на все, чтобы внедрить своего человека в экспедицию, узнать, какой груз и куда он идет. И главное, каким маршрутом идет.

Он поправил очки.

– Остальное вычислить несложно. Они просто наверняка сделают так, чтобы Горелый прислал ко мне именно их человека. Каким образом, я еще не знаю, но сделают. Они могут убрать другого, временно задержать, арестовать, лишь бы расчистить дорогу для своего. У Горелого было три дня. И он отобрал вот этих ребят. Значит, я могу почти уверенно сказать, что один из них наверняка работает на другую сторону. Ничего особенного в моих рассуждениях, как видишь, нет. Чистая логика.

– Тогда зачем они нам нужны? – пожал плечами Цапов. – Я могу убрать их всех троих прямо сегодня ночью. Зачем играть в кошки-мышки?

– Мой дорогой Константин, я всегда очень ценил твои способности крушить чужие головы. Но иногда нужно работать и собственной головой. Если мы сейчас уберем этих троих, милиция и ФСБ снова начнут делать судорожные движения. Они станут слепыми, а внезапно ослепший человек, пытаясь нащупать дорогу, начинает лихорадочно махать руками перед собой. Вот они и начнут сразу «махать руками». Понимаешь, о чем я говорю?

Цапов недовольно дернул плечом.

– Не совсем, – честно признался он.

– Они сейчас убеждены, что все знают. Что имеют глаза и уши в виде своего человека в нашем караване. Но как только мы его уберем, они сразу решат, что ослепли, и начнут судорожные движения, которые нам совсем ни к чему. Их человек – как бы иллюзия зрения для милиции и ФСБ. Они пытались с его помощью обмануть нас, а получится, что с его помощью они лишь обманули себя. Разве тебе не доставляет удовольствия такая игра?

Холодное лицо Константина Цапова не выражало никаких эмоций. Афанасий Степанович вздохнул:

– Вижу, что не доставляет. Что ж, у каждого свои маленькие радости. Во всяком случае, выкинь из головы свое нелепое решение о ликвидации всех троих. Я доставлю тебе такое удовольствие чуть позже, когда они будут уже не нужны. Тем более что деньги мы им все равно платить не собираемся.

Константин, все-таки изменившись в лице на мгновение, быстро взглянул на сидевшего рядом с ним Афанасия Степановича, и тот засмеялся, довольный произведенным эффектом.

– Они же даже в дорогом ресторане нормально посидеть не могут. Зачем им такие деньги? Это неправильно, Константин. Бог должен давать деньги только тем, кто умеет их ценить. А всем остальным они просто ни к чему.

Афанасий Степанович вздохнул, снял запотевшие очки, протер платком. И уже очень серьезно добавил:

– А для себя ты должен сделать памятку, все время помня о том, что один из них предатель. И если ты его вычислишь раньше, то можешь делать с ним все, что захочешь, только после моего разрешения. Ты понял, Константин, только после моего разрешения. С тобой поедет Раскольник. Он сделает все, как нужно.

– Тот самый? – спросил Константин, второй раз теряя привычную выдержку за время их разговора.

– Да, тот самый. Я держал его в резерве достаточно долго. У него нюх на сотрудников милиции. Он их чувствует, как хорошая собака чувствует кошку за дверью. И уверяю тебя, что он сумеет достаточно быстро узнать, кто из этих троих молокососов стучит в милицию. Очень быстро.

– Я могу ему доверять?

Афанасий Степанович удивился:

– Безусловно. Как самому себе. Я знаю Раскольника уже двадцать лет. Это настоящая сволочь. Без нервов и без эмоций. Если будет нужно для дела, он может удавить собственную мать. У него нет ничего святого, и он не верит ни во что, кроме самого себя. Ни в Бога, ни в дьявола. Он сделает все, что ему прикажут. А приказывать будешь ты, Константин. И только вы двое в караване будете знать о сотруднике милиции, который сопровождает наш груз. Я хочу, чтобы вы его нашли. Но, найдя, не трогайте его. Мне нужен живым этот тип, только живым. Я хочу узнать некоторые маленькие секреты Горелого. Раз этот агент делится с милицией, он может поделиться и со мной. – Он помолчал и добавил: – Только ты, Константин, и Раскольник. Только вам я доверяю эту тайну. Это слишком важный груз, чтобы мы могли ошибиться. Может быть, самый важный в нашей с тобой жизни. И второго шанса у нас не будет никогда.