Текст книги "Смерть на холме Монте-Марио"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава четвертая

Его слова потрясли всех присутствующих. От неожиданности у Торчинского дернулась рука, и он опрокинул пустой бокал. Все снова посмотрели на него.

– Что ты говоришь? – спросил дрогнувшим голосом Марк Лабунский.

– Ее убили, – растерянно повторил Обозов, – она там, в номере.

– Мистер Лабунский, – сказал высокий молодой человек, появившийся вместе с Обозовым, – я из службы безопасности отеля. Вы не могли бы пройти вместе с нами? Мы уже вызвали полицию.

– Да-да, конечно, – растерянно оглянулся по сторонам Лабунский.

Увидев Дронго, он шагнул к нему:

– Вы не могли бы пойти вместе со мной? Я не знаю, что там случилось, но будет лучше, если вы пойдете вместе с нами.

– Что случилось? – неожиданно закричала Клавдия. – Кто ее убил? Кто это мог сделать?

– Не нужно кричать, – попытался успокоить ее муж.

– Я хочу знать, что там случилось! – продолжала кричать Клавдия.

– Идемте быстрее наверх! – закричал Марк.

В кабину лифта успели вбежать шесть человек. Сотрудник службы безопасности, Марк Лабунский, Обозов, Дронго, Клавдия и Леонид Соренко. Когда створки кабины захлопнулись, сотрудник службы безопасности посмотрел на Лабунского.

– У вас есть карточка, чтобы подняться на десятый этаж?

– Да, конечно, – ответил Лабунский и пошарил по карманам.

– Ваша карточка у меня, – достал карточку Обозов.

Они поднялись на десятый этаж. Лабунский был бледен, но ничего не спрашивал. В коридоре, кроме дежурной, находились еще двое – портье и женщина лет сорока пяти, очевидно, консьержка. Все поспешили по коридору к апартаментам Лабунских.

Перед дверью все замерли, глядя друг на друга.

– Лучше никому не входить и не оставлять отпечатков пальцев, – напряженным голосом сказал сотрудник службы безопасности отеля.

– Я войду, – решительно сказал Марк Лабунский, – там моя жена.

– Тогда только вы, – разрешил сотрудник.

– И Дронго, – уверенно произнес Лабунский, – он эксперт по вопросам преступности.

Сотрудник службы безопасности испытывающе посмотрел на Дронго.

– Вы действительно эксперт? – нерешительно спросил он.

– Кажется, да, – мрачно ответил Дронго. – Мы войдем в номер вместе с синьором Лабунским. А вы оставайтесь здесь и не входите. Так будет лучше для всех.

– Полиция приедет через несколько минут, – сообщил портье, подошедший сюда с остальными.

– Идемте, – предложил Дронго сотруднику службы безопасности. – Кстати, как вас зовут?

– Андреа, – ответил тот. – А вы действительно тот самый Дронго? Я слышал, как вас назвал синьор Лабунский.

– Меня иногда так называют.

– Я много о вас слышал, синьор… – восторженно начал Андреа, но Дронго остановил его жестом руки.

– Как вы узнали о случившемся? – спросил он.

– Ваш человек вошел в номер и почти сразу выбежал оттуда с криком. Он кричал по-русски, и дежурная ничего не могла понять. Но она вызвала меня, и я сразу поднялся на десятый этаж. В спальне мы нашли убитую синьору.

Они втроем прошли через гостиную в спальную комнату. На полу лежала Екатерина Лабунская. Она успела одеться – на ней было серое платье. Рука была неестественно вывернута. Было ясно, что она умерла несколько минут назад.

– Не может быть, – растерянно сказал Марк, остановившись на пороге. Он прошел к телу жены, а затем, закрыв лицо рукой, отошел в угол. – Не может быть, – повторял он как заведенный.

Дронго подошел ближе. Стараясь ни до чего не дотрагиваться, он присел на корточки. Рядом присел Андреа.

– Ее задушили, – задумчиво произнес Дронго, – судя по всему, убийца действовал с помощью какой-то ленты или ремня. Видите след на шее? И багровое лицо. Убийца набросил ей на шею какую-то ленту и задушил.

– Я тоже так думаю, – кивнул Андреа. – Хотя я никогда не видел покойников, – добавил он растерянно.

Дронго поднялся и вышел в гостиную. Все стояли в дверях, не решаясь войти. К уже присутствующим присоединились супруги Жураевы и Олег Торчинский.

– Что произошло? – взволнованно спросил Дмитрий Жураев. – Она действительно умерла?

– Не умерла, – ответил Дронго, – ее убили.

– Нет! – закричал Торчинский. – Нет!

Он пробился через стоявших у дверей и побежал в спальню.

– Туда нельзя! – успел крикнуть ему Андреа, бросаясь следом.

Торчинский вбежал в спальню, обнаружил лежавшую на полу убитую и бросился к ней. Он успел схватить ее за плечи, но Андреа и вбежавший следом Обозов оттащили его.

– Нет! – громко рыдал Торчинский. – Нет! Я не хочу!

– Дайте ему воды, – посоветовал Дронго.

Он снова вернулся в гостиную. Букет цветов, который принес Торчинский, кто-то заботливо перенес в кабинет. В гостиной на столике стояла ваза с живыми цветами. Внезапно Дронго что-то заинтересовало. Он подошел ближе. Это была спичечная коробка. Фирменная коробка отеля «Кавалери Хилтон».

– Я должна быть там, – пыталась пробиться в спальню Клавдия, но ее не пускал муж.

– Хватит, – неожиданно резко сказал Марк Лабунский, выходя из спальной комнаты, – хватит устраивать истерики. Мы помешаем полиции найти убийцу. Не нужно ничего трогать, чтобы они могли найти следы.

– Конечно, – поддержал его Дмитрий Жураев, – не нужно дергаться. Сейчас приедет полиция и во всем разберется.

– Полиция! – крикнула Клавдия. – Ваша полиция ничего не знает и не умеет. Им нужно охранять пятизвездные отели. Да уйди ты… – отталкивала она мужа, который пытался преградить ей путь.

– Не надо, Клава, – все еще пытался успокоить ее Соренко, – не надо кричать.

– Полицейские приехали, – испуганно произнесла Елена Жураева, увидев в коридоре незнакомых людей.

Это действительно были сотрудники полиции. Они приехали целой бригадой. Не каждый день случается убийство в таком отеле, как «Кавалери Хилтон».

– Пропустите, пропустите! – раздались крики сотрудников полиции.

В гостиную вошли сразу пятеро. Полицейские оттеснили остальных от дверей. Эксперты сразу бросились к убитой, а пожилой комиссар – невысокого роста мужчина с проседью в красиво уложенных волосах, с небольшими темными усиками и усталыми, покрасневшими глазами – прошел следом за ними. Возможно, его подняли с постели.

– Добрый вечер, – пробормотал он, обращаясь к Андреа, – я хотел бы знать, почему здесь так много народу. Кто этот человек? – спросил он, показав на Марка Лабунского.

– Муж убитой, – понизил голос Андреа, – мы поднялись сюда вместе с ним.

– Мои соболезнования, синьор, – пробормотал комиссар, – надеюсь, все остальные не имеют родственных отношений с убитой?

Дронго понимал итальянский язык и поэтому мог оценить степень иронии комиссара.

– Нет, – торопливо сказал Андреа, – это его помощник, синьор Обозов.

– Очень хорошо, – кивнул комиссар, – но будет лучше, если синьор Обозов подождет в коридоре. Или освободите для них соседний номер. А кто этот плачущий синьор? Надеюсь, не брат убитой? Или он друг семьи?

– Это известный певец Олег Торчинский, – сказал Дронго на итальянском, – они были очень дружны с покойной.

– Судя по акценту, вы не итальянец, – заметил комиссар, – хотя я думал, что вы тоже из службы охраны.

– Это синьор Дронго, он эксперт по вопросам преступности, – быстро пояснил Андреа.

– У нас свои эксперты, – усмехнулся комиссар, – я прошу всех покинуть номер и подождать в соседнем, до тех пор пока мы вас не позовем. Здесь может остаться только муж убитой.

– Хорошо, – кивнул Дронго, – но вы напрасно так торопитесь. Может, мне тоже лучше остаться?

– Я сказал – все, – упрямо повторил комиссар. – Когда вы понадобитесь, мы вас позовем.

– Здесь произошло убийство? – раздался громкий голос Хеккета, и Дронго поморщился.

– Я так и думал, – сказал Хеккет, входя в гостиную, – все это должно было плохо кончиться. Добрый вечер, Дронго. Вы в своем амплуа, пытаетесь вычислить виновного? Здравствуйте, комиссар Террачини.

– Здравствуйте, Хеккет, – недовольно ответил комиссар. – Вы тоже здесь? Не думал, что и вы окажетесь в этом отеле. Надеюсь, вы мне поможете разобраться с этим убийством.

– В присутствии великого и ужасного Дронго? – спросил, явно ерничая, Хеккет. – Ни в коем случае. Пусть расследование проводит самый лучший эксперт ООН. Между прочим, комиссар Дезире Брюлей считает его одним из лучших экспертов в мире. Я бы на вашем месте не упускал такой возможности.

– Вы действительно эксперт? – спросил комиссар.

– Да, – кивнул Дронго.

– Тогда можете остаться. Остальных прошу удалиться. Всех, кроме супруга покойной. А вы, Андреа, проследите, чтобы гостей разместили в соседнем номере. Мне нужно будет поговорить с каждым.

– Хорошо, – кивнул Андреа.

– Это комиссар Филиппо Террачини, – обращаясь к Дронго, сказал Хеккет. – Между прочим, имеет на своем счету массу раскрытых преступлений и считается одним из лучших специалистов по расследованию подобных дел.

Дронго кивнул комиссару. Когда Обозов и Торчинский вышли в коридор, комиссар Террачини прошел в спальную комнату и спросил у криминалиста, работавшего с трупом:

– Как у нас дела?

– Ее задушили, – сообщил эксперт, – набросили какую-то ленту на шею и задушили. Смерть наступила примерно полчаса назад.

– Есть какие-нибудь отпечатки пальцев, следы?

– Пока нет, но мы ищем.

Хеккет, войдя в спальню, равнодушно посмотрел на труп. Затем вышел в гостиную и обратился к Дронго:

– Я всегда считал, что красивые женщины не бывают счастливы. Бог не дает всего и сразу. Либо красоту, либо счастье. Так и получилось.

– Говорите потише, – одернул его Дронго, – в кабинете муж покойной.

– Даже если я начну говорить шепотом, мы не сможем ее оживить, – цинично заметил Хеккет. – И кто, по-вашему, мог совершить убийство?

– Любой из присутствующих, – заметил Дронго, – любой из тех, кто сейчас находится в соседнем номере.

– Вы меня поражаете, коллега. Обычно у вас более стройная версия. И более убедительная.

– Пока нет. Но нам нужно проанализировать поведение собравшихся и прийти к определенному выводу.

– Вывод, по-моему, и так ясен. Либо муж, либо любовник, либо отвергнутый любовник. Рядом с такой красивой женщиной обязательно должны быть отвергнутые мужчины. Это нормально.

– Я не очень хорошо говорю по-английски, – сказал комиссар. – Иногда путаю слова, но полагаю, что нам нужно вместе обсудить мотивы возможного преступления. И очертить круг подозреваемых.

– Конечно, комиссар, – согласился Дронго, – но сначала нужно успокоить мужа убитой, а потом мы поговорим более обстоятельно.

– Я плохой утешитель, – пробормотал Террачини.

Дронго прошел в кабинет. Марк сидел в кресле. Пиджак валялся где-то в стороне. Галстук лежал рядом. У него были всклокоченные волосы. Когда Дронго вошел в кабинет, он поднял голову и, растерянно посмотрев на вошедшего, тихо сказал:

– Не могу поверить, что она умерла.

– Она была красивой женщиной, – сказал Дронго.

– Да, – кивнул Марк, – очень красивой. У нас не все было хорошо, но я ее очень любил, очень.

– Вам лучше сейчас побыть одному, – сказал Дронго.

– Спасибо, – кивнул Лабунский.

– Не беспокойтесь, я постараюсь найти убийцу, – уверенно сказал Дронго и вышел из комнаты в гостиную.

Там уже находились комиссар Террачини и Уорд Хеккет. Они расположились в креслах, дожидаясь, когда эксперты закончат работу.

– Убийца вошел в номер и задушил ее, – сказал комиссар, – значит, убийца сумел открыть дверь и войти незамеченным.

– Верно, – кивнул Хеккет, – получается, что у убийцы был ключ от входной двери.

– Подождите, – прервал их Дронго, усаживаясь на диван, – а каким образом убийца мог попасть на этаж? Как он прошел к двери?

– Что вы хотите сказать? – нахмурился комиссар.

– Я понял, что он хочет сказать, – вставил Хеккет, – сюда невозможно попасть, не пройдя мимо дежурной. На этих этажах, где находятся апартаменты для особо важных гостей, у выхода из лифта сидит дежурная, которая могла видеть убийцу.

– Сейчас мы ее позовем, – кивнул комиссар. – А другого выхода здесь нет?

– На этот этаж нельзя попасть так просто, – пояснил Хеккет, – только с помощью специальной карточки, которую выдают постояльцам именно этого этажа.

– У кого могла быть такая карточка? – спросил комиссар.

– Только у гостей отеля, – твердо сказал Хеккет.

– Получается, что она могла быть только у мужа, – комиссар пожал плечами, – тогда все наше расследование закончится через десять минут.

– Не думаю, – задумчиво возразил Дронго, – судя по всему, убийца заранее подготовился к совершению подобного преступления и вряд ли стал бы подставляться таким нелепым образом.

– Сначала мы поговорим с дежурной, – сказал комиссар, – а потом побеседуем с мужем убитой. Может, мы выясним, кто последним входил к ней номер.

– А карточка-ключ? – напомнил Хеккет. – Она могла быть только у мужа. Или у жены. И больше ни у кого. Хотя нет. Она могла дать свою карточку любовнику, но наш друг Дронго не верит в порочность женщин.

– Я верю только в конкретные факты, – сухо заметил Дронго, – и не люблю домыслов в отношении женщин. Об этом я вам уже говорил, Хеккет. Постарайтесь вести себя уважительно хотя бы по отношению к покойной.

– Она вам явно нравилась.

– Тем более не нужно говорить гадостей. Давайте сначала во всем разберемся.

– Может быть, мы начнем с ее мужа, – вздохнул комиссар, – в таких случаях лучше сразу допрашивать близких родственников. Позовите мужа, – попросил он одного из своих сотрудников.

Тот поспешил пройти в кабинет. Через некоторое время оттуда вышел Лабунский. Он был в расстегнутой рубашке и в брюках. Пройдя к дивану, он сел рядом с Дронго.

– Вы можете говорить? – спросил комиссар.

– Да, – кивнул Марк, – кажется, могу.

– Извините, что вынужден быть таким настойчивым, – продолжал комиссар, – если вы не сможете говорить по-английски, говорите по-русски, ваш знакомый поможет нам понять вас, – показал он на Дронго.

– Ничего. Я постараюсь ответить на вопросы, – вздохнул Лабунский.

Террачини крикнул своему помощнику, чтобы принесли диктофон. Помощнику было лет сорок. Очевидно, он давно работал с комиссаром, так как даже по тембру голоса мог определить, в каком он настроении. Он сразу принес диктофон и передал его комиссару. Тот включил диктофон и положил на диван рядом с Лабунским.

– Вы не возражаете? – уточнил комиссар.

– Нет, – ответил Марк, – мне все равно.

– У вас были с женой хорошие отношения? – сразу спросил Террачини.

– Нормальные. Конечно, мы иногда ссорились, но в общем отношения были нормальными. Сегодня исполнилось пять лет со дня нашей встречи, – напомнил Марк, – впрочем, ваши коллеги об этом знают.

– Как вы думаете, кто мог совершить это убийство?

– Не знаю, господин комиссар. Из тех, кто был с нами, – никто. Это все ее родные и близкие друзья. Не знаю. Может, кто-то посторонний.

– Вы проверяли, деньги и ценности на месте?

– Нет, пока не проверял. Но меня это мало интересует. Разве можно в такой момент думать о деньгах?

– У вас были крупные суммы? У синьоры были бриллианты, украшения, дорогие часы?

– Были. У нее были бриллиантовое колье и кулон. И еще золотые часы. Вернее, у нее были две пары часов: «Картье» и «Шопард» с плавающими бриллиантами.

– Вы можете сказать, где лежат эти вещи?

– Да, конечно. Они лежат в спальне.

– Не в сейфе? – удивился комиссар.

– Нет, – ответил Лабунский, – если залезут грабители, то они первым делом полезут в сейф. Обычно мы оставляем ценности в шкатулках и кладем их в свои чемоданы, которые запираются на кодовые замки. Вряд ли умный вор потащит через весь коридор такой заметный чемодан, как наш.

– Вы можете проверить чемодан вашей супруги? – спросил комиссар. – Я распоряжусь, чтобы его принесли из гардеробной.

– Пусть принесут все наши чемоданы, – попросил Марк, – я не помню, в каком именно чемодане лежат украшения.

Комиссар распорядился принести чемоданы. Их сложили в гостиной, и Марк, присев перед одним из них, набрал знакомый ему код и открыл чемодан. Затем покачал головой. Очевидно, это был не тот чемодан. Он присел перед вторым, начал набирать код, но неожиданно поднял голову:

– Чемодан почему-то открыт.

– Не трогайте ничего, – попросил комиссар, – возможно, остались отпечатки пальцев.

– На убитой тоже нет украшений, – вставил Дронго, – а мы видели, что на ней было колье и крупные серьги с бриллиантами.

– Да, – кивнул Хеккет, – точно были.

– На ней нет никаких украшений, – вспомнил комиссар, – никаких.

– Я не обратил на это внимания, – вздохнул Марк, – я не могу на нее смотреть в таком виде. Это так ужасно.

– Значит, драгоценности пропали, – невесело констатировал комиссар.

В гостиную вошел сотрудник полиции. Он что-то тихо сказал комиссару, и тот, извинившись, поднялся, выключил диктофон и прошел в спальные комнаты апартаментов. Кроме большой спальни, здесь была и своеобразная комната отдыха – вторая спальня. Комиссар вошел туда и громко позвал Дронго и Хеккета. Оба обнаружили сложенные на столике коробки. Комиссар открыл одну из них. Она была пуста. Он осторожно открыл следующую. В ней тоже ничего не было. Комиссар попросил своего помощника позвать Марка Лабунского. Когда тот вошел, Террачини спросил у него, показывая на пустые коробки:

– Это ваши?

– Да, – кивнул Лабунский, – это были коробочки, в которых она хранила свои ценности.

– Там уже ничего нет, – сухо констатировал комиссар, – они пустые.

Лабунский молчал. Он смотрел на комиссара и молчал. Потом повернулся и вышел из комнаты в гостиную. И тяжело опустился на диван.

Глава пятая

Они вернулись в гостиную, чтобы продолжить допрос Марка Лабунского. Комиссар был не в настроении. Если произошло убийство, связанное с грабежом, то это грандиозный скандал. В отелях такого уровня давно не случалось подобных происшествий. Одно дело – когда происходит убийство на бытовой почве, и совсем другое – когда оно связано с ограблением. Он снова включил диктофон и задал следующий вопрос:

– Когда ваша жена поднялась наверх, вы тоже поднялись?

– Нет, – глухо ответил Марк, – я остался с гостями. Я не мог их оставить.

– Вы не поднимались в течение вечера в свой номер? – уточнил комиссар.

– Поднимался, – вспомнил Лабунский, – мне понадобился текст договора, и я поднялся наверх, чтобы забрать его из сейфа. Но я поднялся один, Катя осталась с гостями.

– Да, – кивнул Хеккет, вмешиваясь в разговор, – все так и было. Мистер Лабунский поднялся наверх и спустился с текстом договора. А его супруга сидела вместе с нами. Мы с Дронго можем подтвердить этот факт.

– И больше вы не поднимались в свой номер? – спросил комиссар.

– Нет, – покачал головой Марк, – больше не поднимался. А Катя поднялась потому, что официант опрокинул на ее платье бокал с шампанским или с вином, я сейчас уже не помню. Она пошла наверх, чтобы переодеться.

– С ней поднимался кто-нибудь? Или она была одна?

– Одна, – ответил с некоторой запинкой Лабунский, – да, конечно, одна.

– И все остались на своих местах? – спросил комиссар, уловив секундное замешательство в голосе Марка.

– Да, кажется, все, – ответил неуверенно Лабунский.

– Нет, – вмешался Хеккет, – не все. Господин Торчинский покинул нас еще до того, как ваша супруга вышла из-за стола.

– Верно, – кивнул Лабунский, – он вышел немного раньше.

– И быстро вернулся? – нахмурился комиссар. – Это тот самый певец, который был другом вашей семьи?

– Да, – холодно ответил Марк, – он известный певец, и я бы не хотел слышать, как это по-английски, иронию в вашем голосе, синьор комиссар.

– Я только уточняю, – ответил Террачини. – Он жил на одном этаже вместе с вами?

– Нет, – подумав, ответил Марк, – кажется, на соседнем этаже, на девятом. А почему вы спрашиваете?

– Чтобы подняться в кабине лифта на девятый и десятый этажи, нужна специальная карточка, без которой кабина лифта не останавливается на этих этажах, верно?

– Все правильно, – снова вмешался Хеккет, – здесь два экзекютив-этажа. Девятый и десятый. Гости, живущие на этих этажах, получают специальную карточку, с помощью которой они могут подняться сюда.

– У синьора Торчинского была такая карточка? – спросил комиссар у Лабунского.

– Не знаю. Спросите у него. Наверное, была. Такой известный артист не может позволить себе жить в обычных номерах.

– Сколько времени не было Торчинского?

Лабунский пожал плечами, взглянул на Дронго и Хеккета.

– Минут тридцать-сорок, – вспомнил Хеккет, – и мне это сразу показалось подозрительным.

– После того как ваша жена вышла из-за стола, кто-нибудь еще выходил из ресторана?

– Некоторые выходили, – поморщился Лабунский, – у нас была вечеринка, а не тюремная прогулка. Никто ни за кем не следил. Некоторые выходили.

В этот момент в гостиную вошел помощник комиссара и снова что-то тихо сказал. Тот согласно кивнул головой, и помощник удалился.

– Чтобы подняться на ваш этаж, нужна специальная карточка, – продолжал комиссар. – У кого, кроме вас и вашей жены, была такая карточка?

– Больше ни у кого, – ответил Лабунский, – вчера вечером мы приехали в отель, и нам выдали две карточки от дверей номера и две карточки от кабины лифта.

– Значит, никто, кроме вас, не мог подняться на десятый этаж? – мрачно осведомился комиссар.

– Получается, что только я мог ее убить? – невесело спросил Марк.

– Я этого не говорил. Карточки были у вас весь вечер, или вы их кому-нибудь отдавали?

– Нет. Их вообще у меня не было. Я вернулся к столу с проектом договора, и мы обсудили один вопрос, который показался мне важным. Потом Катя ушла переодеваться. А я передал свои карточки помощнику и попросил его подняться наверх, чтобы положить документы в сейф.

– Вы ему так доверяете, что дали ключи от своего номера?

– Да. Мы работаем много лег. Он надежный человек.

– Вы сообщили ему код на замке сейфа?

– Он его знает. Повторяю: он работает со мной много лет, и я ему полностью доверяю.

– Это тот самый, который был вместе с певцом? – вспомнил комиссар.

– Да, тот самый. Станислав Обозов. Мой помощник и юрисконсульт нашей фирмы.

– Вы отдали ему обе карточки?

– Да, отдал. В присутствии всех посетителей ресторана. И попросил его отнести документы ко мне в номер.

– Он быстро вернулся?

– Минут через десять.

– И возвратил вам карточки?

– Нет, – ответил Марк. – Они остались у него. Нам было не до этого.

– Значит, карточки и сейчас у него?

– Верно.

– А другая пара?

– Я думаю, в сумке у моей жены. Вы можете сами проверить.

– Да, конечно, – кивнул комиссар и крикнул в спальню: – Принесите мне сумочку синьоры Лабунской!

Один из сотрудников полиции принес сумочку убитой. Комиссар протянул ее Марку, тот открыл, достал две карточки и отдал их Террачини.

– Значит, они на месте, и ваша жена их никому не отдавала, – удовлетворенно сказал комиссар, – тогда выходит, что последним, кто видел вашу супругу живой, был ваш помощник Обозов.

– Нет, – сказал вдруг Дронго, – последним человеком, кто видел ее живой, был я.

– Вы? – удивился комиссар, поворачиваясь к нему. – Каким образом? У вас были запасные карточки, и вы могли попасть на этот этаж?

– Нет, у меня не было карточек. Я живу на третьем. Но когда я вошел в кабину лифта, туда же успел вбежать и Обозов. Он чисто машинально вставил свою карточку, и мы вместе поднялись на десятый этаж. Обозов предложил подождать его и спуститься вместе с ним на третий.

– А зачем вам нужно было обязательно оказаться на третьем этаже? – холодно уточнил комиссар.

– Мне должны были позвонить, а я вспомнил, что забыл свой мобильный телефон в номере. По правде сказать, я его обычно не ношу, очень болит голова после разговоров по нему.

– И вы случайно оказались на десятом?

– Вы напрасно так акцентируете слово «случайно», комиссар. Я действительно случайно оказался на десятом этаже. И прошел вместе с Обозовым к дверям, чтобы дождаться его возвращения. Он открыл дверь и пошел в кабинет. А я стоял на пороге, ожидая, когда он вернется. В этот момент появилась Екатерина Лабунская. Она вышла из гостевого туалета, что у входных дверей, и, перекинувшись со мной парой слов, прошла в спальную комнату и закрыла двери.

– Что именно вы сказали друг другу?

– Я извинился, что оказался у ее номера, а она успокоила меня, сказав, что сейчас спустится вниз. Когда Обозов появился, она уже входила в спальную комнату. Мы с Обозовым вышли в коридор и спустились на мой этаж. Обозов ни на секунду не отлучался от меня. Я взял мобильный телефон, и мы спустились вниз. Вот, собственно, и все.

– Вы не увидели ничего подозрительного?

– Ничего.

– Интересная ситуация, – рассмеялся Хеккет, – кажется, главным подозреваемым в этом убийстве становитесь вы, Дронго. Не думал, что мне придется присутствовать при таком историческом событии.

– Я был все время с Обозовым, – спокойно напомнил Дронго, – и он может подтвердить мое алиби.

– А если вы с ним сговорились? – спросил, явно наслаждаясь ситуацией, Хеккет. – Нет, я бы на месте комиссара вам не доверял. Вы ведь профессионал, могли рассчитать убийство таким образом, чтобы у вас было абсолютное алиби.

– В таком случае я бы не стал так глупо подставляться, – парировал Дронго, – мне кажется, комиссар, мы отнимаем у вас время. Я рассказал вам все, как было на самом деле. Вы можете допросить дежурную по этажу и синьора Обозова. Они подтвердят мои слова.

– Мы так и сделаем, – кивнул комиссар. И, обращаясь к Марку Лабунскому, спросил: – Вы давно знакомы с Торчинским?

– Несколько лет. Нас познакомила Катя. Она знала его еще до меня.

– Ясно, – вздохнул комиссар, – извините, что мы вас беспокоим. Сейчас вы пройдете в другой номер и подробно опишете ценности, которые были у вашей жены. Нам нужна опись вещей. Если вы в состоянии, было бы неплохо, чтобы вы еще раз осмотрели спальные комнаты. Не беспокойтесь, я скажу, чтобы тело накрыли простыней.

– Ничего, – сжал зубы Лабунский, – постараюсь не сорваться. Я только возьму воду из мини-бара. Если, конечно, вы позволите.

– Возьмите, – разрешил комиссар, выключая диктофон, – но только постарайтесь не дотрагиваться до других бутылок.

Лабунский тяжело поднялся, подошел к мини-бару и достал бутылку минеральной воды. В пятизвездных отелях не бывает пластиковых бутылок. Это дурной тон, и все бутылки в мини-баре обязательно стеклянные. Марк открыл бутылку и, налив воду в стакан, залпом выпил его.

– Извините, – сказал он, – я забыл предложить вам воды.

– Идите в спальню и еще раз осмотрите все вещи, – попросил комиссар и подозвал своего помощника, чтобы тот помог Лабунскому.

Когда они вышли, комиссар взглянул на Хеккета:

– Что вы об этом думаете?

– Он сказал правду, – кивнул Хеккет, – он действительно уходил и вернулся с текстом договора, который мы обсуждали. Его жена действительно поднялась переодеться, а все остались сидеть на своих местах. Все, кроме этого певца. А затем Лабунский передал свои карточки и текст договора Обозову. И тот вместе с Дронго поднялся наверх. Кстати, получается интересная ситуация. Не только синьор Обозов обеспечивал алиби нашему другу, но и сам Дронго таким образом гарантировал алиби Станиславу Обозову.

– Я не думал, что здесь произойдет убийство, – вставил Дронго, – и поэтому вряд ли действовал с таким дальним расчетом, в чем меня подозревает мистер Хеккет.

– Конечно, нет, – улыбнулся Хеккет, показывая крупные зубы, – конечно, я пошутил. Мы ведь прекрасно знаем, что такие специалисты, как мы, – штучный товар. Если нам понадобится совершить преступление, мы придумаем нечто виртуозное и уж никогда не станем душить женщину. Это неэстетично. Хотя у вас очень сильные руки, Дронго, и вы легко могли бы задушить не только женщину, но и мужчину. С вашим атлетическим сложением это нетрудно.

– Спасибо за сомнительный комплимент, – рассмеялся Дронго, – кажется, вы делаете все, чтобы убедить комиссара в моей вине.

– Меня интересует только одно: каким образом убийца попал в номер? – вздохнул комиссар. – Ведь если его впустила Лабунская, значит, это был знакомый. А если он вошел сам, то каким образом прошел мимо дежурной и открыл дверь?

– А если это был кто-нибудь из служащих отеля? – спросил Хеккет. – Помните принципы Честертона? Его персонаж, отец Браун, полагал, что люди не обращают внимания на почтальонов, молочников, разносчиков газет.

– Кажется, это было у Конан Дойла, – вспомнил Дронго.

– И у него тоже, – согласился Хеккет.

– Вы хотите сказать, что кто-то из наших гостей переоделся в служащего, поднялся на этаж и убил Екатерину Лабунскую? – насмешливо спросил Дронго.

– Конечно, нет. Но мимо дежурной мог пройти сотрудник отеля, и она бы не обратила на него внимания.

– Сначала нужно допросить дежурную, – напомнил комиссар, – думаю, тогда мы будем иметь более определенное мнение. Насколько я понял, после того как несчастная женщина появилась в своем номере, туда заходили только два человека – синьор Обозов и вы, синьор Дронго.

– Еще мог зайти Торчинский, – напомнил Хеккет, – его долго не было с нами. На несколько минут выходил сам Марк Лабунский. Один раз вместе вышли супруги Жураевы. Хотя подождите. Там не было еще одного человека. Синьора Соренко, кажется, так его звали. Леонид Соренко. Он отсутствовал несколько минут и вернулся к нам сильно помятый, словно он с кем-то подрался. Я обратил внимание, что левый рукав у него был мокрым, как будто он в костюме принимал душ.

– Он объяснил, что упал в туалете, – вспомнил Дронго.

– И вы ему поверили?

– Он много пил за столом. Возможно, в туалете он действительно поскользнулся.

– Мы допросим его, – кивнул комиссар, – а сейчас давайте поговорим с дежурной.

Он поднялся и подошел к входной двери. Открыв дверь, комиссар увидел стоящего в коридоре Андреа.

– Позовите сюда дежурную, – попросил Террачини, – скажите, что мы хотим с ней поговорить.

Он вернулся в гостиную, взял бутылку минеральной, из которой пил Лабунский. Она была наполовину пустой. Комиссар достал чистый стакан, налил воды и выпил, после чего сел в свое кресло.

Дежурная вошла в гостиную боком, словно опасаясь, что ее может схватить неведомый убийца. Она была явно взволнована.

– Успокойтесь, – сказал комиссар, – здесь вам ничего не грозит. Возьмите стул и садитесь. И не нужно так нервничать.

– Да, – всхлипнула она, – у нас никогда не случалось такого!

– И больше не случится, – сказал комиссар, – садитесь.

Женщина села. Ей было лет сорок пять. Одетая в униформу, с несколько растрепанными волосами и небрежно нанесенной на ресницы тушью, она выглядела старше своих лет.

Комиссар включил диктофон и начал задавать вопросы.

– Как вас зовут?

– Мария Куацца. Я из Неаполя, синьор комиссар.

– Очень хорошо, синьора Куацца. Теперь успокойтесь, соберитесь с мыслями и постарайтесь отвечать на мои вопросы точно и четко. Сегодня вечером вы дежурили на десятом этаже?

– Да, синьор комиссар. Я дежурила с шести часов вечера. Меня должны были сменить утром, синьор комиссар.

– Значит, вы все время сидели на своем месте и никуда не отлучались?

– Никуда, синьор комиссар. У нас на этаже много гостей. Я не имею права оставлять свой пост.