Текст книги "День гнева"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

День первый. Москва
22 часа 30 минут

Артем Сергеевич посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого. В приемной дежурили офицеры ФСБ и один из его помощников. Внизу вместо одного сотрудника охраны дежурили двое сотрудников милиции с автоматами. Возле министерства, кроме машины с сотрудниками ФСБ, стояла машина автоинспекции. Полетаев поднялся, развел руки в стороны и поморщился, услышав, как хрустнули суставы. Сегодняшний день был, пожалуй, самым тяжелым в его жизни. Мысль о двух погибших угнетала. Он чувствовал себя почти сообщником убийц, словно был виноват в том, что не оказался утром в своей машине и чудом уцелел.

Он вызвал своего помощника и спросил, есть ли дежурная машина.

– Есть, Артем Сергеевич, – доложил помощник, – но нам сказали, что вы поедете на другой машине. Вас уже ждут. Приехал новый руководитель группы.

– Да, да, – быстро проговорил, поморщившись, Полетаев. Он вспомнил, что раненого полковника с грузинской фамилией должен был заменить кто-то другой. Нужно познакомиться – решил Артем Сергеевич и, снова вызвав помощника, попросил пригласить нового руководителя группы к нему в кабинет.

– Артем Сергеевич Полетаев. – Он протянул руку вошедшему.

– Полковник Руднев, – представился в свою очередь сотрудник ФСБ.

Министр замер и тихо спросил:

– Вы однофамилец или родственник?

– Погибший был моим племянником, – сухо сообщил полковник.

– Ясно, – мрачно произнес Полетаев, – мои соболезнования.

– Спасибо. Передам их его отцу, моему старшему брату.

– Вы можете дать мне номер его телефона? – вдруг спросил Полетаев.

– Могу.

– Давайте. Я должен ему позвонить.

Руднев продиктовал номер. Полетаев подошел к аппарату, набрал несколько цифр и положил трубку.

– Не могу, – в замешательстве сказал он, – не могу. Лучше заеду к нему. Он далеко живет?

– В Митине. Но вам нельзя туда ехать.

– Нельзя, – повторил Полетаев, снова поднял трубку и теперь уже решительно стал набирать номер. – Как зовут вашего брата? – спросил он у Руднева.

– Иван Михайлович.

– Алло. Здравствуйте. Это говорит Артем Сергеевич Полетаев. Мне нужен Иван Михайлович Руднев.

– Я вас слушаю, – глухо ответил Иван Михайлович. Полетаев слышал рыдания женщин, видимо, доносившиеся из соседней комнаты.

– Иван Михайлович, – взволнованно сказал Полетаев, – вы извините, что беспокою вас так поздно. Хотя о чем я говорю… Я хотел вам сказать, что ваш сын погиб как герой. Как настоящий герой, – с чувством повторил он, – вам, конечно, не легче от этого, но я буду ходатайствовать перед руководством страны о его посмертном награждении. Он погиб на своем посту.

– Да, – согласился отец, – вы правы. Мы так его воспитывали.

– Передайте соболезнования вашей супруге, – сказал Полетаев и, чувствуя, что разговор получается официальным, фальшивым, добавил: – Мне кажется, я виноват в его смерти. Никогда не прощу себе этого. И никогда не забуду о нем, обещаю. Простите меня, если можете.

– Вашей вины тут нет никакой! – возразил Иван Михайлович. – Но все равно, спасибо на добром слове. Спасибо.

– И вам спасибо за сына. До свидания.

Закончив разговор, Полетаев повернулся к полковнику и прочел в его глазах понимание. На душе стало легче.

– Что я должен делать? – спросил он.

– Вы поедете домой на нашей машине, вместе со мной. Она ждет внизу. Следом будет ехать такая же машина с затемненными стеклами, поэтому никто не узнает, в какой из двух машин находитесь вы.

– Согласен. На сегодня я закончил дела. А что будет завтра? Ведь я должен лететь в Лондон. Мне сказали, что вместе со мной полетят ваши сотрудники. – Да, – ответил Руднев, – мы полетим все вместе. Я теперь назначен руководителем группы вместо полковника Кикнадзе.

– Как он себя чувствует? Я звонил в больницу, но мне не сказали ничего определенного.

– Ему уже лучше. Пришел в сознание. Врачи считают, что он будет жить. Ему повезло. Пуля не задела печень.

– Повезло, – покачал головой Полетаев, – у вас трудная профессия, полковник. – В их отношениях установилось некоторое равновесие.

– Как и у вас, Артем Сергеевич, – сказал Руднев.

– Никогда не думал, что быть министром финансов так же опасно, как служить в ФСБ. Мне не хотелось бы оставлять семью дома. Как вы считаете?

– Вы правы, – ответил Руднев, – у вас возле дома дежурят наши сотрудники, но лучше подстраховаться и отправить куда-нибудь ваших близких.

– Я полагал, что все обойдется, – тихо проговорил министр. – Ладно. Давайте поедем. Не хочу вас задерживать, а то завтра рано вставать.

Через пятнадцать минут два джипа с затемненными стеклами отъехали от министерства. Впереди неслась машина ГАИ. По дороге Полетаев вспомнил, что предстоит нелегкое объяснение с Людой. Как ей втолковать, что нужно на два дня уехать из дома и не появляться в Москве. Не говоря уже о том, что они собирались лететь в Лондон вместе, он даже сделал ей визу. А теперь все их планы рухнули…

Елена осталась у Владимира Владимировича, чтобы поговорить с Дронго, и договорилась встретиться с Рудневым у дома Полетаева ровно в семь утра, за полчаса до того, как Артем Сергеевич выйдет. Суслова обсудила с Дронго детали завтрашней поездки в Лондон, и Руднев надеялся узнать результаты уже в самолете. Он понимал, что кто-то упорно стремится убрать министра финансов до того, как он выступит в Государственной Думе по бюджету на будущий год. Слово «бюджет» стало теперь для правительства магическим. Если его не примут, весь кабинет отправят в отставку. Начнется кризис, придется срочно искать нового премьера и составлять новый бюджет, который устроит Думу. Непринятие бюджета повлекло бы за собой недоверие иностранных инвесторов к стране, в которой так бесцеремонно расправляются с министрами и не признают никаких финансовых обязательств. Полетаев становился знаковой фигурой, и от его выступления в Думе теперь зависела стабильность в стране.

– Днем у меня была подполковник Суслова. Не знаете, почему ее исключили из вашей группы? – спросил Полетаев.

– Ее не исключили. Она полетит вместе с нами, – сообщил Руднев. Артем Сергеевич закрыл глаза и ни о чем больше не спрашивал.

Когда машина подъехала к дому, он с удивлением заметил, как вторая машина затормозила рядом и высыпавшие из нее сотрудники ФСБ с автоматами в руках перекрыли все подходы к подъезду.

– Прямо как в Италии, – тихо произнес Полетаев.

В бытность свою служащим коммерческого банка он ездил по делам в Италию и видел, как охраняют министра финансов. Тот шагу не мог ступить без телохранителей. Артем тогда даже пожалел беднягу. А теперь сам очутился в таком положении.

Войдя в подъезд, Полетаев прошел к лифту в сопровождении Руднева и двух офицеров ФСБ и поднялся лифтом на свой этаж.

– Завтра утром вы должны переехать отсюда, – напомнил Руднев, – семья пусть остается на даче до пятницы, а вам лучше пожить в другом месте.

– Надеюсь, не в ваших подвалах? – пошутил Полетаев.

Руднев не понял шутки и очень серьезно ответил:

– Мне кажется, это самое идеальное место в сложившейся ситуации, но и там я не смог бы гарантировать вам полную безопасность.

Полетаев устыдился своей шутки и, сразу посерьезнев, потянулся рукой к звонку.

– Двое наших сотрудников будут дежурить на лестничной площадке всю ночь, – напомнил Руднев, – еще двое – внизу. Не подходите к окнам и никому не открывайте, пока я вам не позвоню. Вообще не подходите к входной двери. Это в ваших интересах. Кстати, все ваши близкие уже дома. В том числе и зять. Он довольно бурно отреагировал на прикрепленного к нему офицера. До свидания. Спокойной ночи.

Министр изумленно посмотрел на Руднева.

– Вы верите, что ночь пройдет спокойно?

– Конечно. Мы примем все меры.

Дверь ему открыла Людмила. Выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Однако надо отдать ей должное. Заметив на площадке посторонних, она сдержалась и, лишь закрыв дверь, дала волю своим эмоциям.

– Ты можешь объяснить, что происходит? Сначала все каналы сообщают, что тебя убили. Потом следуют опровержения. После этого показывают твою встречу с банкирами. А в шесть часов мне звонит тетя Маша с третьего этажа. Ну ты ее знаешь, я еще просила тебя за ее сына. Так вот, тетя Маша говорит, что вечером в министерстве был взрыв и столько трупов вынесли, что сосчитать нельзя.

– Что за чепуха, – поморщился Полетаев, проходя в ванную вымыть руки.

– Чепуха, – взорвалась жена, – а почему у нас во дворе машина целый день стоит с какими-то громилами? Почему, когда мы возвращались из поликлиники, за нами две машины ехали? Почему за Леней сегодня весь день шпион ходил? Иди, иди, пусть они тебе расскажут.

– Господи, хватит, – сорвался на крик Полетаев, – хватит передавать всякие сплетни, – впервые в жизни он повысил голос на жену. События прошедшего дня вывели его из состояния равновесия. – Не успею прийти с работы, как ты закатываешь мне сцены, – кричал он, уже не сдерживаясь. Жена от удивления рот раскрыла, таким она его еще не видела. Тут Артем Сергеевич спохватился, глянул на себя в зеркало, увидел свое перекошенное от злости лицо и замолчал. У дверей ванной в коридоре собралась вся семья: Леонид, Катя с малышкой на руках, Дима. Они во все глаза смотрели на Полетаева. Он вышел из ванной мрачный.

– Там свежее полотенце, – испуганно сказала жена.

– Спасибо, я уже вытер руки, – ответил он. – В общем, так. Завтра утром вы все переезжаете на дачу. Будете два дня жить там с Леонидом. Вас будут охранять.

Он удивился, что Люда даже не спросила про поездку в Англию. Она подавленно молчала, и он, смягчившись, сказал:

– Я полечу в Лондон на самолете премьера. Это очень важная командировка, и тебя, Люда, я с собой взять не могу. Ночью соберете вещи и не подходите к окнам.

Заметив испуганные лица жены и дочери, Полетаев, чтобы немного разрядить обстановку, опустился перед внуком на корточки и спросил:

– Ну как животик, все еще болит?

Дима, улыбнувшись, подмигнул ему. Полетаев тоже улыбнулся. Этот долгий и трудный день закончился не так уж плохо. Мысли о Елене Сусловой утвердили его в этом мнении.

День первый. Москва
23 часа 05 минут

«Шестисотый» «Мерседес» стал в девяностых годах символом благосостояния не только в Москве, но и во всех странах СНГ. Однако именно в Москве «мерсов» насчитывалось куда больше, чем в странах СНГ и даже в столицах наиболее развитых государств мира. Именно «шестисотый» «мерс» выехал к парку, когда другой монстр немецкой автомобильной промышленности подкатил к первой машине, из которой вылез тучный, задыхающийся генерал Скороденко и, пройдя почти бегом до второго автомобиля, сел в него.

Из автомобиля тут же вышли двое парней, а Скороденко остался там с каким-то мужчиной, который, собственно, и приехал на встречу с генералом.

– Что у вас произошло? – резко спросил приехавший. – Вы сегодня дважды упустили свой шанс.

– Нас опять подвел Слепнев, – генерал никак не мог отдышаться, – хотя уверял, что все будет в порядке.

– Это была ваша идея вытащить его из тюрьмы?

– Моя. Мы считали, что он может помочь. Он специалист именно в этих вопросах. Специалист высокого класса.

– Ваш специалист высокого класса дважды провалил дело. Хотел бы я знать, что вы намерены делать.

– Там с утра произошел сбой, – стал оправдываться генерал. – Ребята не знали, что министра нет в машине, не заметили, сел он в нее или нет.

– А днем тоже произошел сбой. За что мы вам платим, генерал? Ведь могли договориться напрямую со Слепневым.

– Мы все сделаем, – упрямо сказал Скороденко, и в этот момент позвонил его мобильный телефон.

– Извините, – сказал генерал и достал аппарат, не глядя на высветившийся на дисплее номер.

– Слушаю, – сказал напряженным голосом.

– Ну что, пенсионер, опять в игрушки играешь? Решил заграбастать все деньги?

– Что вам нужно? – генерал покосился на собеседника, надеясь, что тот ничего не слышит. Но Слепнев понял, что неспроста генерал перешел с ним на «вы».

– Мне нужно, чтобы ты и твои ублюдки перестали рыпаться, – зло ответил Слепнев. – Ничего у вас не получится. Я сам все сделаю, это моя задача.

– Очень хорошо. Завтра поговорим, – сказал генерал дрогнувшим голосом, и Слепнев рассмеялся.

– Понимаю, ты сейчас не один. Ладно, не трясись. Деньги не забудь перевести, а остальное за мной.

Закончив разговор, генерал перевел дух и незаметно убрал и отключил телефон, опасаясь, как бы Слепнев вторично не позвонил.

– Кто это был? – спросил собеседник.

– Один знакомый, – выдохнул генерал.

– Что у вас произошло утром?

– Я же вам докладывал, – сказал Скороденко, – они не заметили…

– Я не про это вас спрашиваю. Что у вас на квартире случилось? Зачем вы отпустили Слепнева после того, как он убрал двух ваших людей?

«Родион, – подумал генерал, – черт его побери. Уже успел настучать. Впрочем, это не в его интересах. Нет, он не мог. Тогда кто же? В соседней квартире было два сотрудника. Значит, один из них стукач, двое убитых не в счет».

– Я не хотел вас беспокоить, – осторожно сказал Скороденко, – но мы думали после первой неудачи задержать Слепнева и, используя его опыт, попытаться…

– Нечего мне заливать, я ведь все знаю. Утром группа Слепнева провалила задание. Вы хотели Слепнева задержать и свалить на него ответственность за случившееся. А он, уходя, убрал двух ваших людей? Правильно?

– Да, – выдохнул генерал.

– После этого вы решили сами взяться за дело. Но не продумали все как следует, не подготовились. Один из ваших людей проник в министерство под видом журналиста. Вы надеялись обвести сотрудников ФСБ вокруг пальца, использовав фактор неожиданности, но просчитались. Я ничего не забыл?

– Ничего, – через силу ответил генерал. – Я-то думал, мы успеем все провернуть, пока милиция и ФСБ рыщут по городу в поисках Слепнева…

– И снова провалили дело, – подвел итог собеседник.

– Все будет в порядке, гарантирую, завтра в Лондоне мы выполним свою задачу. Еще две недели назад, узнав о визите объекта в Англию, мы связались с нужными людьми.

– Надеюсь, – кивнул собеседник. – Учтите, Скороденко, третьего провала вам не простят. Неудачников не любят. Я и так слишком долго терплю ваши промахи. С меня могут за это спросить.

– Понимаю, – растерянно ответил генерал. – Но сбоя больше не будет.

– До свидания, – сказал собеседник. Генерал попрощался и, тяжело ступая, пошел к своей машине. А к «мерсу» вернулись водитель и телохранитель, вошли в салон, и машина тронулась с места.

– Кто ему звонил? – спросил сидевший в «мерсе».

– Слепнев, – ответил водитель. – Запись разговора есть. Он требовал, чтобы генерал сам ничего не предпринимал. Еще требовал деньги.

– Понятно. Этот кретин решил нас обмануть. Выполнить заказ и положить деньги в карман. Откуда звонил Слепнев, установили?

– Из автомата.

– Продолжайте прослушивание. Возьмите под контроль все телефоны Скороденко.

Генерал между тем позвонил по мобильному своему помощнику.

– Родион, это я. Слушай, ты не помнишь, где осталась машина с нашими друзьями?

– Какими друзьями? – не понял Родион Александрович.

– С теми самыми, – раздраженно бросил генерал. – Ты как был штабной крысой, так и остался. С твоими друзьями из Средней Азии.

– Понял, понял, – занервничал Родион Александрович, – да, конечно, помню. Улицу знаю. На юго-западе. Гараж смогу найти. Какой бокс, точно не помню. А вот замок помню. Такой длинный, продолговатый.

– Это даже лучше, что не запомнил, – усмехнулся генерал.

– Что? – не расслышал Родион Александрович.

– Завтра с утра приезжай ко мне. Надо постараться, чтобы на нашего друга устроили охоту. Настоящую, с флажками. Ты меня понял?

– Не совсем. Он очень опасный человек.

– Я сам опасный, – пробормотал Скороденко. – Ничего, все сделаем как надо. Завтра объясню. – Он отключился и набрал номер другого телефона.

– Слушай меня внимательно. Кто у тебя остался на юго-западе?

– Ребята нужны?

– Нет, стукач. Только надежный, проверенный. Который уже давно повязан.

– Тогда Лунатик. Он на морфии сидит, его весь город знает.

– Завтра «сольешь» ему информацию. Сможешь?

– Конечно. Что-нибудь еще?

– Он понадобится утром, рано утром, – сказал генерал, отключил телефон и откинулся на сиденье. – Я тебе покажу пенсионера, – прошептал он злорадно, – не обрадуешься.

День первый. Москва
23 часа 15 минут

Они сидели вдвоем у стола. Тактичный Владимир Владимирович уже давно гремел на кухне тарелками, словно собирался перемыть всю имеющуюся в доме посуду. Полковник Руднев уехал в Министерство финансов. Полетаев в такой поздний час уже должен был отправиться к себе домой. Дронго и Суслова обсуждали завтрашний распорядок дня.

– Вылет в девять утра, – сказала Суслова, – из-за разницы во времени приземлимся где-то около девяти. Лету чуть больше трех часов. Думаю, самолет не задержится, он принадлежит премьеру, и потом, это спецрейс. От аэропорта Хитроу до города еще около часа. Значит, в отель попадем в районе одиннадцати. А может, в половине одиннадцатого, если не случится ничего непредвиденного. Переговоры назначены на двенадцать. Думаю, успеем.

– Я должен лететь в Лондон, – задумчиво произнес Дронго, – причем раньше вас, чтобы проконтролировать обстановку на месте.

– Каким образом? – спросила Лена. – Уже двенадцатый час ночи. Ты надеешься до утра попасть в Лондон? У тебя есть английская виза?

– Есть, – кивнул Дронго, – и не только английская, а еще открытые годовые многоразовые визы США и Шенгенской зоны, чтобы спокойно отправляться туда, не думая о формальностях.

– Тебе легче, – усмехнулась Елена, – нашей группе выдают специальные визы всего на день. И то в порядке исключения. Но как ты попадешь в Лондон? Ночью нет рейсов в Англию. Только утром. Туда летят самолеты Аэрофлота, «Бритиш эйруэйз» и «Трансаэро», причем в «Трансаэро» придется лететь через Ригу и попадешь в Лондон во второй половине дня.

– Что-нибудь придумаю, – заверил Дронго, – дома через компьютер запрошу данные по всем самолетам, которые улетают в Европу ночью. Думаю, найдется устраивающий меня вариант. Мне просто необходимо прилететь в Лондон до вас.

– Я сейчас позвоню и узнаю, как добраться до Лондона к десяти утра, – предложила Суслова.

– Не нужно, – улыбнулся Дронго, – у меня с собой ноутбук. Подключусь к своему домашнему компьютеру и через несколько минут получу информацию.

– Ты стал доверять технике? – удивилась Елена. – А я думала, ты полагаешься только на интуицию и свои знаменитые аналитические расчеты.

– Конец двадцатого века, – заметил Дронго, – приходится шагать в ногу со временем.

Он вышел из комнаты и возвратился со своим ноутбуком. Подключение заняло совсем немного времени. Через несколько минут он уже смотрел на экран, задумчиво приговаривая:

– Самолеты Аэрофлота мне не подходят. Они вылетают в Лондон только в одиннадцать двадцать утра. Кроме рейса двести сорок один, на Лондон, все остальные прибывают туда после полудня.

– Не годится, – заметила Суслова, – проверь «Бритиш эйруэйз».

– Сейчас наберу, – сказал Дронго. – Значит, так. Восемьсот семьдесят третий рейс, Лондон – Москва, ежедневный, тоже не подходит. Вылет в семнадцать двадцать пять.

– Тогда все, – усмехнулась она, – придется с нами лететь.

– Погоди, – он снова сделал запрос и через некоторое время сказал: – Вот видишь, я так и думал. У меня есть два возможных варианта. Вылететь в семь утра во Франкфурт самолетом немецкой авиакомпании «Люфтганза» и, прибыв к восьми двадцати в Германию, пересесть на самолет, направляющийся в Лондон. Тогда я попаду в город к девяти утра. Или вылететь из Хельсинки, но тогда я буду в Лондоне не раньше десяти тридцати.

– Лети с «Люфтганзой».

– Сейчас проверю. Сделаю запрос на свободные места. Да, все в порядке, есть места в Лондон через Франкфурт. Уже заказал одно.

– Ты все-таки не хочешь лететь вместе с нами?

– Нет. Судя по тому, что я от вас услышал, из вашего ведомства идет серьезная утечка информации.

– Почему ты так думаешь? – не поняла Суслова.

– Во-первых, побег Слепнева, – стал объяснять Дронго, – ведь ему не просто помогли, а помогли бежать именно в определенный момент, за день до перевода в другую тюрьму. Затем обстрел машины Полетаева. Кто-то сообщил ее номер, а также количество пассажиров. Все было рассчитано очень здорово, но в последний момент произошла осечка.

И, наконец, попытка покушения в самом министерстве. Киллеры или их заказчики знали, какие именно журналисты приедут на встречу. И снабдили своего человека документами на имя журналиста Самойлова, но настоящего Самойлова убрать не успели. Как это делается в подобных случаях. Именно не успели, а то не стали бы с ним церемониться. К тому же рассчитывали, что, пока Самойлов провозится со своей машиной, дело будет сделано. Кстати, ваши сотрудники и ты лично допустили довольно серьезный прокол. Не обратили внимания на стоявшие у министерства машины. Наверняка в одной из них находились сообщники убийцы.

– Нам просто было не до этого, – призналась Суслова, – Кикнадзе тяжело ранили, и мы ждали врачей. А тут еще журналистов надо пустить к министру.

– Вот-вот. Вы увлеклись и забыли о таком важном моменте. Убийцы точно знали, кто из журналистов включен в список, потому что получили его за несколько часов до прибытия в министерство. Иначе не успели бы сделать фальшивое удостоверение на имя Самойлова.

– Его сделали на ксероксе. Да и печать была явно фальшивая. Наш сотрудник проявил небрежность. Я видела этот документ.

– Конечно. Времени у них было в обрез. Когда подали заявку на журналистов? Днем?

– Кажется, днем. В час или около этого, – ответила Суслова.

– Ну вот видишь. У киллеров было в запасе два-три часа, не больше. Странно, что они вообще успели. А главное, что решили повторить попытку покушения после провала. В первый раз они готовились более основательно. Если это Слепнев, то для него было непростительной ошибкой оставлять в живых журналиста Самойлова. «Ликвидаторы» так обычно не поступают. Значит, здесь что-то не сходится. Что-то не совсем так, как мы думаем. Но что именно, я не могу сказать. Думаю, либо кто-то торопит Слепнева, либо торопится сам, решив сыграть на опережение по непонятным для меня причинам.

– Возможно, – согласилась Суслова, – но в любом случае мы пока не знаем, где находится Слепнев или те, кто вытащил его из тюрьмы.

– Интересно, каким образом он может попасть в Лондон? – спросил Дронго. – Если его вытащили из тюрьмы и сейчас ищут по всей стране, то вряд ли те, кто его вытащил, разрешат ему улететь в Лондон. Не говоря уже о риске при пересечении границы.

– Что ты имеешь в виду?

– «Ликвидатора» за границей, – напомнил Дронго, – на каждый его выезд за рубеж нужно специальное разрешение. Во всяком случае, так было раньше. Кто разрешит ему уехать? Он ведь может сбежать. Нет. Думаю, в Лондон он не поедет.

– Ты исключаешь возможность покушения в Лондоне?

– Нет. Я исключаю возможность появления самого Слепнева в Лондоне. Он может участвовать в покушении и как организатор, и как консультант. С его опытом это нетрудно. Но сам он вряд ли появится в Англии.

– Думаешь, мы не просчитывали такой вариант?

– Что говорят ваши аналитики вообще насчет двух покушений на Полетаева? Почему с таким упорством стремятся убрать именно министра финансов? – спросил Дронго.

– Он ключевая фигура в правительстве. И должен представлять в Думе бюджет на будущий год. Если бюджет по каким-либо причинам не будет принят, правительство отправят в отставку и начнется новый правительственный кризис. По прогнозам специалистов, рубль подешевеет минимум в два раза. Теперь понимаешь, почему определенные круги заинтересованы в устранении именно Артема Полетаева? Любые долги можно будет уменьшить как минимум вдвое.

– Где будут проходить переговоры?

– В министерстве финансов Великобритании. Потом обед и встреча в лондонском отеле «Дорчестер».

– Полетаева поселят в «Дорчестере»?

– Нет, рядом. В «Хилтоне».

– Ясно. Что потом?

– Вечером неформальное общение в одном из закрытых клубов. Думаю, меня туда не пустят, – усмехнулась Суслова, – но вы с Рудневым наверняка туда попадете.

– Думаете возвратиться в Москву завтра вечером?

– Да, самолет будет ждать в аэропорту.

– Где проведет сегодняшнюю ночь Полетаев?

– У себя дома. Но он под охраной наших сотрудников. Утром его семью перевезут на дачу, а он улетит в Лондон. Мы предложили ему переехать в одну из наших охраняемых дач. Туда террористам подобраться было бы значительно сложнее.

– Это еще неизвестно, – пробормотал Дронго, – если заказчики убийства министра сумели вытащить Слепнева из тюрьмы, организовать дважды покушение, получить список журналистов за несколько часов до встречи министра с банкирами, то не исключено, что они сумеют установить местонахождение Полетаева.

– Значит, лучше оставить его дома? – нахмурилась Суслова.

– Ни в коем случае. Но желательно, чтобы о его перемещениях знало как можно меньше людей. Как можно меньше, – повторил Дронго.

Она кивнула. Дронго посмотрел на часы.

– Скоро полночь, – сказал он, – надеюсь, ты отвезешь меня домой.

– Конечно, – улыбнулась она, – машина внизу.

– Сама поведешь машину?

– Нет. Меня ждет наш сотрудник. А почему ты спрашиваешь?

– Я думал, ты зайдешь ко мне. – Это был скорее вопрос, чем приглашение.

– Нет, – ответила она, – не нужно начинать все снова. Что было, то быльем поросло. Мы ведь решили расстаться навсегда. И инициатором разрыва, насколько я помню, был ты.

– Да, – согласился он, – я всегда говорю лишнее.

– Нет, – печально улыбнулась она, – просто ты такой, какой есть. Спасибо за приглашение. Я знаю, это твоя деликатность.

– У тебя кто-нибудь есть? Может, ты замужем?

– Странно, – ответила она, – стоит мужчине отказать, как даже такой умный человек, как ты, начинает строить всякие фантастические предположения. Никого у меня нет. Ни друга, ни мужа. Просто я не хочу больше страдать. Я хорошо тебя изучила. Ты не можешь долго быть с одной женщиной. Меняешь их как перчатки. Это причиняло мне боль. Так что не будем ворошить прошлое.

Он коснулся губами ее ладони.

– Извини, но ты, пожалуй, права. – Поднявшись, Дронго прошептал: – Пойдем, отвезешь меня домой. Владимир Владимирович, мы уходим.

Уже на лестничной клетке она спросила:

– Прислать за тобой машину, когда поедешь в аэропорт?

– Нет, – ответил Дронго. – Лучше я сам доберусь.

В машине она села на переднее сиденье рядом с водителем, оставив Дронго в одиночестве.

– Ты запомнил номер моего мобильного телефона? – спросила Елена, доставая очки.

– Конечно!

Пока ехали, он не произнес больше ни слова. Когда машина остановилась, Дронго вышел и, грустно усмехнувшись, сказал: «До завтра». Он долго смотрел вслед машине, увозившей Елену. Затем повернулся и пошел в свой подъезд. До вылета оставалось не так много времени. Нужно было еще принять душ и хотя бы несколько часов поспать.

Стоя под сильной струей горячей воды, Дронго подумал, что Елена права. Он уже привык к своей не совсем устроенной, но в общем устоявшейся жизни, и любое вторжение в нее женщины, пусть даже нравившейся ему, неизбежно вызывало глухой протест. Он накапливался в нем с самой первой встречи и рано или поздно прорывался. Дронго не мог долго сохранять с женщиной ровные, спокойные отношения, и это мешало ему устроить свою личную жизнь.