Текст книги "Год обезьяны"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

В эти февральские дни Сафаров был командирован в Санкт-Петербург, чтобы проверить на месте поступления фальшивых авизо, которые называли еще и чеченскими. На самом деле это были хорошо продуманные финансовые операции, которые практиковались по всей огромной стране даже после распада и наносили лежащей в руинах экономике еще более страшные удары. Денежные переводы заверялись и подтверждались местными отделениями банков, которые отправляли и принимали только воздух. Но, после того как крупные суммы обналичивались, кассиры часто исчезали, а банкиры разводили руками.

Муслим прилетел в город, засыпанный снегом. Зима в тот год была не очень холодной, но снега выпало гораздо больше обычной нормы. Сафаров сразу отправился в городскую прокуратуру. Там царила неразбериха, характерная для всех государственных учреждений республик бывшего Союза. Общие границы, общие деньги и паспорта были еще достоянием каждого. Это уже потом, немного позже, каждая республика начнет спешно вводить собственную валюту, свои границы, своих пограничников и свою таможню. А тогда все казалось каким-то надуманным и не совсем серьезным. Но деньги на фальшивых авизо похищали очень крупные. Его посадили в один кабинет с молодым сотрудником прокуратуры – Артемом Пармузиным. Это был смелый, молодой и радовавшийся жизни следователь. Его жена ждала второго ребенка, и они очень хотели девочку. У них уже был пятилетний мальчик.

Гостю заказали номер в «Прибалтийской». Цены были еще советские, а денег выдали достаточно на проживание в такой шикарной гостинице. Хотя к этому времени она была уже достаточно обшарпанной, но прежний лоск великолепного отеля в ней оставался. Пармузин приезжал за ним на своих «Жигулях». В машине обычно находились его беременная жена и сынишка. Сына он отвозил в детский сад, а жена работала преподавателем в институте и не уходила в декрет до самых родов.

Они приезжали в прокуратуру и начинали нудную, долгую, кропотливую работу с документами. Им в помощь даже выделили нескольких более молодых сотрудников МВД, которые помогали в этих проверках. Так продолжалось несколько дней. В один из вечеров Пармузин предложил поехать поужинать в недавно открывшийся ресторан, который назывался «Швабским домиком». Там обещали хорошее немецкое пиво и свиные ножки. От свинины Муслим категорически отказался, но не потому, что был слишком религиозен. Его организм просто не мог переварить такого количества жирной свинины. Зато он с удовольствием запивал пивом огромные порции сосисок с кислой капустой.

Они сидели в этом ресторане довольно долго, когда там появились две молодые женщины. Им было не больше тридцати. Женщины уселись за столик, находившийся рядом с ними, и Муслим мог разглядеть профиль обеих. Одной было чуть больше тридцати. Это была перекрашенная блондинка. Она была ширококостная, достаточно плотная, ярко накрашенная. Вторая, шатенка, была ее полной противоположностью. Подтянутая, молчаливая, внимательно слушавшая свою подругу. Муслима поразили глаза этой женщины. В них таилась некая затаенная боль и понимание одновременно. Женщина была красивой, ровные черты лица, тонкие губы, заметные скулы. В ней была какая-то тайна и одновременно нечто притягивающее. Ее красили необычные глаза серого цвета. Он откровенно любовался своей соседкой.

– Ты все время на нее смотришь, – хохотнул Артем. – Она действительно красивая женщина. Но для меня нет других женщин, кроме моей Аллочки. Никого, – громко заявил он.

– Ну и правильно, – согласился Муслим, – я тоже женат, и у меня есть дочь. Просто я смотрю на эту красивую женщину. Обрати внимание, что она почти все время молчит и слушает свою подругу. Почти ничего не говорит. Кажется, у нее какие-то проблемы.

– Сейчас у всех проблемы, – заметил Пармузин.

– У нее какое-то горе, – твердо сказал Муслим, – посмотри на ее глаза. Она очень красивая женщина. И очень молодая, ей не больше тридцати.

– Больше, – предположил Артем, взглянув на соседний столик, – обе они старые тетки. А ты – знаешь кто? Ты – геронтофил. Тебе нравятся старые женщины, – торжественно заявил он и первый рассмеялся.

– Мне уже тридцать шесть, – возразил Муслим, – и я совсем не молодой человек. А ей не больше тридцати, могу с тобой поспорить. Вот ее спутнице наверняка больше. А этой двадцать восемь или двадцать девять лет.

– Спорим на одну бутылку, – сразу согласился Артем.

Он поднялся и подошел к соседнему столику. Поправил галстук, пиджак, пригладил волосы.

– Извините нас, дамы, – торжественно начал Пармузин, – мы хотим пригласить вас за наш столик. Не подумайте ничего плохого. Мы всего лишь отмечаем завершение первого этапа нашей сложной работы. Поэтому решили сегодня поужинать. Мой друг – гость из южной республики, которая недавно стала независимой.

– Слишком много слов, – недовольно произнесла блондинка. – Вы видите, что мы ужинаем и не хотим с вами знакомиться.

Вторая молчала. Она смотрела куда-то в сторону.

– Легче всего нахамить незнакомому человеку, – обиделся Артем, – а мы ведь от чистого сердца.

– Иди отдохни, – посоветовала блондинка, – и дай нам тоже спокойно посидеть.

– Хорошо, – кивнул Артем, – в таком случае последний вопрос, и я ухожу. Мы с моим другом астрологи и немного увлекаемся гороскопами. Скажите нам, кто вы по гороскопам, и мы уйдем. Честное слово, я больше не подойду к вашему столику. Ну, пожалуйста, чего вам стоит?

– Астролог? – улыбнулась блондинка. – А я думала, что вы бизнесмен. Ну ладно. Я по гороскопу Рак и Крыса, а моя подруга… Подожди, ты, кажется, родилась в год Дракона. Верно?

– Да, – кивнула та.

– Она родилась в год Дракона, – сообщила блондинка, – и больше мы вам ничего не скажем. Даже как нас зовут. Уговор дороже денег. Можете возвращаться к себе.

– Спасибо, – поблагодарил их Пармузин, возвращаясь к своему столику.

– Ты победил, – огорченно сказал он, – блондинка родилась в год Крысы. Это значит, семьдесят второй год. Я точно знаю, у меня младшая сестра родилась под этим знаком.

– Не похоже. Скорее шестидесятый. Ей сейчас тридцать два, – оглянулся на соседей Муслим.

– Тогда сколько лет другой? Ты не помнишь, какой год Дракона был последним? Кажется, восемьдесят восьмой. Подожди, я точно помню, что в двухтысячном году будет год Дракона. Вычитаем двенадцать лет – восемьдесят восьмой. Сколько ей сейчас лет? Явно не четыре годика. Если она родилась в восемьдесят восьмом. Не подходит. Еще двенадцать лет назад. Семьдесят шестой. Тогда ей шестнадцать. Тоже не походит. А если выбросить еще двенадцать, то это уже шестьдесят четвертый год. И тогда ей должно быть двадцать восемь. Я так и подумал. Ты выиграл. Придется заказывать бутылку.

– Выпьем в следующий раз, – великодушно предложил Муслим.

В этот момент в зал вошли сотрудники милиции. Время было достаточно сложное, оживились криминальные элементы, оружие можно было купить почти легально, и не только автоматы и пистолеты, но и самолеты, танки, орудия. Криминальная война стала следствием развала не только страны, но и единой правоохранительной системы. Можно было путешествовать с одним паспортом по разным республикам, переезжая с места на место и пользуясь атмосферой всеобщего развала. Сотрудники милиции начали проверять документы у всех присутствующих. Они сразу обратили внимание на двух подвыпивших молодых мужчин, один из которых был явно южанин. С такого можно было взять неплохие деньги. Капитан, руководивший нарядом, подошел к ним и попросил документы.

– Нужно сначала представляться, – строго напомнил Пармузин.

– Я тебе представлюсь, – пообещал капитан, – после того как ты покажешь мне свои документы.

– Пожалуйста. – Артем вытащил свое удостоверение. Ошеломленный капитан узнал, что перед ним следователь городской прокуратуры.

– А вы? – машинально спросил он у Муслима. – У вас есть документы?

– Вот мое удостоверение, – достал из кармана документы Муслим, – можете ознакомиться. Между прочим, по званию я выше вас, капитан. Я уже младший советник юстиции, что соответствует званию майора.

– Извините, – сказал капитан, внимательно ознакомившись с его документами. Он отдал честь и отошел от них. Муслим повернулся и увидел, как на него смотрит незнакомка.

«Кажется, у меня дежавю, – подумал Сафаров, – все повторяется уже по новому кругу. Тогда меня удивила незнакомка, которая показала свое удостоверение офицерам милиции и оказалась подполковником КГБ. А теперь, наверно, мы вызываем такое же удивление у этих дамочек».

Сотрудники милиции проверяли документы у их соседок. И почти сразу отошли проверять документы остальных посетителей. Муслим еще раз оглянулся. Красивая незнакомка смотрела на него в упор. Словно не понимая, как это нервирует и раздражает. Он повернулся и посмотрел ей в глаза, выдержав ее взгляд. У нее была своебразная красота. Смесь западного с восточным. Высокие скулы и большие глаза, западный загар и тонкие губы.

– Это уже неприлично, – зашептал Артем, – ты все время смотришь на нее. Нельзя так себя вести, даже если ты гость с юга.

Заиграла музыка. Муслим заставил себя подняться. Он подошел к соседнему столику, встал перед незнакомкой.

– Разрешите вас пригласить? – спросил он.

Она улыбнулась. Да, он точно помнил, что она улыбнулась. Запомнил ее улыбку. Она согласно кивнула, поднялась. Он положил руку ей на талию, и они начали танцевать. Так началось его необычное знакомство с Верой. Кажется, тогда весь ресторан смотрел, как они танцуют. Кто-то громко произнес, что танцует самая красивая пара. Достаточно громко, чтобы услышали все присутствующие. Это вдохновило Муслима, и он немного ускорил движение.

– Вы слышали, что нам крикнули? – спросил он.

Она кивнула ему, улыбнувшись еще раз.

– Как вас зовут? – спросил Муслим.

– Вера, – ответила она, – а вас?

– Муслим.

– Красивое имя. Вы из Баку?

– Если Муслим, то обязательно из Баку? – добродушно спросил он.

– Его имя знал весь Советский Союз. Бывший Союз, – добавила она.

– Я обратил внимание на ваш столик, – признался Муслим, – мне кажется, что у вас какая-то проблема.

Она взглянула на него. У нее был такой необычный серый цвет глаз. Он понял, что попал в ее самое уязвимое место. Она даже чуть споткнулась, переставляя ноги.

– Не нужно об этом думать, – предложил он.

– Не получается, – призналась она, – хотя у каждого человека обычно свои проблемы. Кем вы работаете? Я видела, как сотрудники милиции отдали вам честь и отошли от вашего столика. Вы тоже из милиции?

– Нет, я работаю в прокуратуре. Приехал сюда в служебную командировку.

– Значит, вы прокурор?

– Только следователь. А это мой друг. Он работает в вашей городской прокуратуре, – показал Муслим на Артема.

– Ваш друг, по-моему, уже явно перебрал, – снова улыбнулась она. Зубы у нее были красивые. Ровные и белые.

– Ничего страшного. Я его отвезу домой, – ответил Муслим. – А вас кто-нибудь будет провожать?

– Если вы хотите предложить свои услуги, то напрасно. Я за рулем, – ответила Вера.

– Какая у вас машина?

– А какое это имеет значение?

– Просто интересно.

– У меня «Пежо». Темно-синий «Пежо». Но почему вы спрашиваете?

– Я же следователь, – пояснил Муслим, – должен уметь анализировать. Танцуете вы прекрасно, сумочка у вас явно куплена не здесь…

– Мне ее подарила мама. Она привезла ее из Будапешта.

– И ваша машина. В нашей бывшей большой стране было не так много людей, которые могли позволить себе купить «Пежо»…

– Верно, – рассмеялась она, – мой муж работает в «Союзвнешторге», и мы несколько лет жили за рубежом…

– Вы замужем?

– Это вас сильно огорчило?

– Удивило. Я думал, что вы свободны.

Заиграла другая музыка, но они не хотели расставаться друг с другом.

– А вы женаты? – спросила Вера.

– Да. У меня дочь.

– У меня тоже дочь, – улыбнулась она, – но на вашем месте девяносто девять мужчин из ста обязательно бы соврали.

– Зачем? – спросил он. – Я действительно женат. Но боюсь, что мой брак терпит кораблекрушение. Во всяком случае, мы с женой уже официально подали на развод. И это я говорю не потому, что танцую с вами, а потому, что так и есть на самом деле. Но разводиться через загс нам не разрешают. У нас несовершеннолетний ребенок, и поэтому нам нужно проходить процедуру суда.

Она вздрогнула. Взглянула на него, остановилась. Он почувствовал, как она напряглась.

– Давайте закончим, – попросила Вера, – вернемся к нашему столику.

– Я сказал что-то не так?

– Нет, нет, все нормально. Просто я вспоминала о своих неприятностях. Давайте вернемся, Муслим, извините меня, я, кажется, не очень хорошая партнерша.

Он проводил ее к столику. И сказал на прощание:

– Вы великолепная партнерша. Спасибо.

Он еще не успел отойти, когда ее подруга довольно громко спросила:

– Этот тип приставал к тебе?

Муслим усмехнулся. Кажется, он все-таки обидел незнакомку. Или вызвал у нее неприятные воспоминания. Он вернулся к своему столу.

– О чем вы говорили? – загорелся Артем. – Ты назначил ей свидание?

– Нет, – ответил Муслим, – мы просто танцевали.

– И ты даже не спросил, как ее зовут и где она живет?

– Нет, – немного соврал Муслим, – ничего не спросил.

Он даже не мог предпологать, что уже завтра вечером они встретятся снова. И совсем при других обстоятельствах.

Глава 6

«Обезьяна изобретательна до крайности и способна разрешать самые трудные проблемы с удивительной ловкостью. И вместе с тем часто ее личные дела бывают в некотором беспорядке, что сказывается и на ее судьбе».

(Из восточного гороскопа)

Он стоял и смотрел на нее, не веря своим глазам. Она была в строгом сером костюме в полоску. Юбка, пиджак, белая блузка, на груди депутатский значок. Аккуратно уложенные волосы, умелый, едва заметный макияж. Он улыбнулся. Затем осторожно отступил еще на два шага назад, словно давая возможность пространству вторгнуться между ними.

– Мама, – удивленно произнесла из-за его спины Наталья, – как ты меня нашла?

– Ты звонила моему секретарю и просила ее узнать, кто приехал сегодня из Баку в гостиницу «Октябрьскую», – ответила мать, не сводя взгляда с Муслима. – Вот поэтому я и решила, что ты приедешь сюда. Ты у нас своевольный человек, делаешь все, что тебе придет в голову. Я так и поняла, что ты не успокоишься и придешь именно сюда, чтобы объяснить насчет Вики.

– Извините, Вера Дмитриевна, – сказала стоявшая в коридоре дежурная, – мне нужно вызвать службу безопасности?

– Нет, – повернулась к ней женщина, – большое спасибо. Вы можете идти. Я полагаю, что мы сами разберемся.

Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь, еще раз взглянула на Муслима.

– Я не думала тебя так увидеть, – призналась она.

– Это твоя дочь? – показал он на девушку, смотревшую на них удивленными глазами.

– Да, – кивнула Вера.

– Значит, ей уже двадцать лет. А тогда ей было только… только восемь, – посчитал он.

Она прошла и села на стул. На тот самый, где сидела ее дочь. Оглядела номер.

– Ничего лучше для тебя не нашли? – саркастически осведомилась она. – Кажется, за эти годы ты не вырос, не сделал себе карьеры.

– Зато ты стала руководителем управления Санкт-Петербургской мэрии, – вспомнил Муслим, – почти генерал. Сделала такую карьеру. У тебя, наверно, сотни подчиненных.

– Сорок две тысячи человек, – ответила она. – Я руковожу самым крупным управлением в городе. Или тебе ничего не сказали?

– Сказали. Значит, ты теперь Радволина? Вера Дмитриевна Радволина. Я даже не думал, что у тебя другая фамилия. Раньше ты была Клименко.

– Клименко я была по первому мужу, а Радволина – фамилия моего второго мужа.

– А почему тогда твоя дочь Фролова?

– Это фамилия моего отца.

– Мама, что здесь происходит? Вы с ним знакомы? – спросила Наталья.

– Это мой старый знакомый, – спокойно ответила мать. – Ты уже здесь все сказала? Все, что могла? В таком случае иди и сядь в машину. Леша отвезет тебя домой. Я тоже скоро приеду. Иди…

– Мама, он родственник Измайловых. Я хотела ему объяснить…

– Мы поговорим дома. Иди, – кивнула она, перебив дочь, – иди. Я скоро приеду.

Наталья взглянула на Муслима.

– До свидания, – тихо произнесла она и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Он уселся на кровать. Посмотрел на сидевшую перед ним женщину.

– Сильно изменилась? – с вызовом спросила Вера. – Наверно, постарела?

– Нет, – возразил он, – сколько тебе лет? Тогда было двадцать восемь. Значит, сейчас сорок. Тебе только сорок лет. Какая же ты старая? Это я уже постарел. Мне сейчас…

– Сорок восемь, – быстро сказала она. – Ты старше меня ровно на восемь лет. Как ты жил все эти годы, Муслим?

– Жил как все, – ответил он глядя на нее, – иногда выживал, но, как видишь, выжил.

– Мне сказали, что ты теперь дипломат? Неужели ушел со своей работы?

– Не совсем. – Он не хотел врать. И говорить правду тоже не хотелось.

– А насчет родственника наверняка соврал, – усмехнулась она. – Я уже все знаю. Его отец и дядя остановились в «Гранд-отеле». Говорят, что его отец заместитель министра…

– Первый заместитель министра…

– Тем более. А второй тоже большая «шишка» из вашего КГБ. Верно?

– Откуда ты все знаешь?

– У меня свои связи, – усмехнулась она. – Зачем ты приехал? Разбираться по поводу этого убийства? Только не говори, что ты приехал как дипломат, все равно не поверю.

– Убили нашего дипломата, – напомнил Муслим. – Наше государство обязано было кого-то прислать для проверки всех обстоятельств дела. Тем более что нужно помочь его родственникам забрать тело погибшего.

– Ответ дипломата. И больше ничего?

– Если смогу, то уточню обстоятельства гибели нашего сотрудника.

– Уже теплее, – кивнула она. – Значит, будешь все сам проверять. Как тогда, в девяносто втором?

– Нет. Ты же знаешь, что сейчас не девяносто второй год. И дело ведет ваш следователь по особо важным делам Мелентьев. Кстати, насчет этой девочки правда? Она действительно ваша родственница и ждет ребенка от погибшего Измайлова?

– Только не делай поспешных выводов, – попросила она. – Виктория действительно троюродная сестра моей дочери. Ее мать моя двоюродная сестра, а ее бабушка родная сестра моей матери. И Наташа с Викой с детства дружили. Поэтому Наташа так глупо и подставилась. Поехала домой к вашему дипломату и ничего мне не сказала. Можешь себе представить, что я потом пережила, когда все узнала. Она поехала туда на моей служебной машине, водитель ждал ее внизу, и все запомнили и машину, и номера служебного автомобиля мэрии. А вашего дипломата потом убили. Но моя бедная девочка не могла этого сделать. Она в жизни и мухи не обидела, можешь мне поверить. Она не способна на такую жестокость. Но ваши родственники погибшего считают, что раз она единственная подозреваямая, то, значит, она и убийца. Ваш консул даже откровенно говорил, что я пытаюсь помешать следствию. Какая чушь. Моя дочь просто свидетель, а не подозреваемый и тем более не обвиняемый.

– Она говорила, что у нее есть алиби.

– Конечно, есть, – несколько нервно произнесла Вера. – И вообще я точно знаю, что она не могла убить вашего дипломата. С какой стати? Только потому, что он не хотел больше встречаться с ее троюродной сестрой? За это можно дать пощечину, но не убивать…

– Она сказала, что его убили в десять, а она была у него примерно в половине девятого…

– Болтушка, – гневно произнесла Вера, – говорит все, что знает. Это тайна следствия, и я просила ее никому не говорить. Вашего молодого человека действительно убили ближе к десяти часам вечера, а Наталья была там в половине девятого. Все очень просто и очень понятно. Надеюсь, ты сумеешь подтвердить непричастность моей дочери к этому дикому убийству. Я, конечно, не боюсь, но мне неприятно, что родные погибшего будут думать так плохо о моей дочери.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещал он. – Значит, ты уже начальник управления. Сделала такую карьеру за двенадцать лет.

– Что мне оставалось делать? Одинокая женщина с ребенком на руках. Если ты помнишь, я тогда тоже разводилась со своим первым мужем. Нам пришлось дважды встречаться в суде. Унизительно и обидно, когда чужие люди копаются в твоем прошлом, в твоей личной жизни, словно пытаясь тебя препарировать. Ты ведь тогда тоже проходил через похожую процедуру.

– Мне было легче, – признался он. – Судья была моей старой знакомой, и она довольно быстро нас развела. А потом моя бывшая благоверная вышла замуж за крутого бизнесмена и отказалась от алиментов. А заодно и не разрешила нам встречаться с дочерью. Вот такие дела.

– Почему ты столько лет не давал о себе знать? – спросила она. – Я думала, что ты позвонишь или приедешь. Мы тогда с тобой говорили, и ты обещал мне обязательно звонить. Или уже не помнишь?

– Я вернулся в Баку, когда там ушел в отставку Президент республики. Начался общий хаос, руководителем стал председатель парламента, бывший ректор медицинского института. Затем Президент вернулся на один день, и его снова свергли. К власти пришел Народный фронт. Можешь себе представить, что у нас творилось. Через месяц выбрали второго Президента. А еще через несколько месяцев меня выгнали с работы. Как я мог тебе позвонить? О чем говорить? Какие планы или перспективы строить на будущее? У меня не было ничего. Ни денег, ни работы, ни семьи, ни даже квартиры. Я жил у родителей. Мне было стыдно звонить тебе. Через несколько месяцев все наладилось. Меня вернули на работу, к власти в республике пришел Гейдар Алиев. Он был избран третьим Президентом и начал наводить порядок. Мой старший брат – дипломат – подарил мне свою квартиру, переехав в новую, которую строили для сотрудников президентского аппарата. И тогда я решил тебе позвонить. Но твой старый телефон долго не отвечал. А потом мне ответила какая-то пожилая женщина. Она сообщила, что ты вышла замуж и уехала в Стокгольм. Я тогда понял, что опоздал.

– Через два года после нашей встречи, – сообщила Вера. – Я уехала в Стокгольм в феврале девяносто четвертого. Это была наша домработница. Она говорила, что ты позвонил. Но меня уже не было в городе. Ты слишком долго собирался мне звонить, Муслим. Очень долго.

– У нас шла война, – печально ответил он. – Летом начался мятеж, который привел к падению режима Народного фронта, потом началось наступление наших соседей. Они захватили у нас несколько районов. Я все время был в командировках, опрашивал беженцев и вынужденных переселенцев, спал в палатках. Мы должны были все документально оформить.

– Два года, – напомнила она ему. – Ты долго не звонил, Муслим. Я решила, что ты просто меня забыл. Забыл, как обычно забывают женщину, с которой случается очередная интрижка в командировке…

– Ты ведь знала, что у нас была не интрижка.

– Тогда тебе нужно было все бросить и позвонить, – нервно произнесла она. – Думаешь, я должна была сидеть и ждать тебя? Год, два, три, пять, десять. Сколько? Ты помнишь, сколько мне было лет? Я была еще совсем девочкой. Только двадцать восемь. А в тридцать мне уже казалось, что жизнь заканчивается. Ты думаешь, я не искала тебя? Тогда не было мобильных телефонов, но я узнала через Пармузина номер твоего телефона в прокуратуре республики и все время звонила тебе. А мне все время говорили, что ты либо в командировке, либо занят. А потом сообщили, что ты уволен. И я решила, что ты нарочно все подстроил, чтобы я перестала звонить. И я перестала.

– У нас была война, – повторил он.

– Это не оправдание, – жестко произнесла Вера. – Во время войны люди тоже любят и находят друг друга…

– И ждут, – добавил он.

– Ждут, – согласилась она, – когда точно знают, что к ним вернутся. А я точно не знала. Я просто не знала.

– И тогда ты вышла замуж во второй раз и уехала в Стокгольм, – напомнил Муслим. – Твое ожидание было сполна вознаграждено.

– Не смей так говорить. Вспомни, что тогда было. Невозможно было даже нормально купить хлеб. Цены взлетели до небес, зарплаты нищенские, магазины стояли пустые… А у меня – девочка на руках, о которой я обязана была думать. И поэтому я приняла предложение моего давнего друга и уехала с ним в Стокгольм.

– Сколько ему было лет?

– Не важно. – Она нахмурилась. – Сорок пять. Он был старше меня на шестнадцать лет. Кирилл Радволин. Прекрасный человек. Он заменил Наташе отца, хотя она всегда росла с моей фамилией. Она всегда была Фроловой. А он оказался тонким, деликатным и интеллигентным человеком. В девяносто шестом мы вернулись в Питер. Тогда я устроилась на работу в мэрию. Нам очень помог тогда Владимир Путин, он работал заместителем Собчака. Через несколько месяцев состоялись выборы, и у нас появился новый мэр Яковлев, который тоже знал нашу семью. Мне предложили новую должность. Потом другую. За восемь последних лет меня шесть раз повышали в должности. И сейчас я начальник управления.

– Что случилось с твоим вторым мужем? Ты говорила о нем в прошедшем времени. С ним ты тоже развелась?

– Он умер. Два года назад. Ему было только пятьдесят три. Обширный инфаркт. Его невозможно было спасти…

– Извини.

– Ничего. Я уже привыкла. Теперь в сорок лет я женщина с большим опытом. Дважды была замужем. Даже обидно, что все так получилось. Каждый раз думала, что один раз и на всю жизнь…

– Я ничего не знал, – прошептал он, – и не хотел вмешиваться в твою жизнь. Думал, что ты меня уже давно забыла.

– Может, тебе хотелось так думать? – язвительно спросила она. – Может, так было удобнее, легче жить. Ты хотя бы сам женился?

– Нет. До сих пор хожу в холостяках. Моя жена, кажется, навсегда отбила у меня охоту к подобным «фокусам». Да и моя работа не дает мне много времени на создание семьи.

– Ты по-прежнему работаешь в прокуратуре?

Он не хотел ей лгать. Чувствовал, что не должен и не может.

– Я следователь.

– Как и тогда, – усмехнулась она. – Видимо, ты не очень хороший следователь, Муслим, если за столько лет совсем не вырос.

– Наверно, – согласился он. Не стоит ей говорить, что его представление к генеральской должности дважды откладывалось, что он уже старший советник юстиции и следователь по особо важным делам. Все это не имеет никакого значения. Она права, по большому счету он так и не сделал карьеры, если не считать сотни преступников, которых он нашел и обезвредил, если не считать сотни жертв, которым он помог, и тысячи спасенных людей, которые жили на этой земле благодаря его умению и опыту, его проницательности и профессионализму. Все это не имело никакого отношения к тому печальному факту, что они расстались с Верой ровно двенадцать лет назад и увиделись снова здесь, в этой старой гостинице.

– Что ты молчишь? – спросила она. – Неужели тебе больше нечего сказать?

– Наверно, нечего, – кивнул он. – Я постараюсь объяснить родственникам погибшего, что твоя дочь оказалась в этой квартире случайно. Она приезжала туда, чтобы попытаться помочь своей подруге и родственнице. Но ты понимаешь, что главные выводы должен будет сделать следователь Мелентьев. Именно он даст заключение о возможной причастности или непричастности твоей дочери к этому убийству.

– Ты мне не веришь?

– Конечно, верю. Но откуда ты знаешь, что могло там произойти? Почему ты так уверена, что там ничего не было? Возможно, у них была ссора. Экспертиза показала, что погибший был пьяным. Он много выпил перед приездом твоей дочери. Или когда она к нему приехала. Она красивая девушка, и он мог неправильно истолковать ее визит. Не потому, что он был таким плохим человеком. Просто в традициях южных семей невозможно представить, чтобы молодая девушка приехала поздно вечером одна к молодому человеку домой. Даже если она приехала из-за своей родственницы, которая лежала в больнице. Можно было позвонить по телефону…

– Такие вопросы не решаются по телефону, – тихо возразила Вера.

– Тогда ей нужно было взять кого-то с собой, – сказал Муслим. – Так было бы гораздо проще объяснить всем, почему она туда поехала…

– Она так и сделала, – неожиданно сказала Вера, глядя ему в глаза.

– Что? – изумился Муслим. – Что ты говоришь?

– Мы поехали туда вместе, – твердо произнесла Вера, – и я сидела в машине, ждала, когда она вернется. Она вернулась в слезах, и тогда я решила сама подняться к нему…

– И поднялась? – не поверил услышанному Сафаров.

– Да. Я поднялась сразу после того, как она вышла из его квартиры. И поэтому я уверена, что моя дочь не убийца. Я была в этой квартире сразу после нее…

– Господи, – прошептал потрясенный Муслим, – только этого нам и не хватало…

Год обезьяны. Санкт-Петербург.

Год тысяча девятьсот девяносто второй

На следующий день Артем появился с мрачным видом. У него болела голова. К тому же ему досталось от супруги, которой не понравилось вчерашнее опоздание мужа домой. Да еще в откровенном подпитии. Муслим, скрывая улыбку, наблюдал за молодым другом.

– Здесь нужно будет послать запрос еще раз, – показал он один из документов Артему.

Тот согласно кивнул головой.

– Мне всю ночь снились наши посиделки, – неожиданно признался Артем, – и эта фактурная блондинка, которая сидела за соседним столиком. А ты молодец, пригласил ее подругу танцевать. Я не так хорошо танцую, чтобы решиться. Я боялся, что упаду на пол, а блондинка упадет на меня и раздавит. Такие кошмары мне снились.

– А я их не видел, – признался Муслим, – хотя все время думал о ее подруге. Она скрывала какую-то тайну, я видел, как ей было нелегко, но она старалась не думать о плохом.

– Теперь уже поздно сожалеть, – отмахнулся Пармузин, – они уехали, а мы даже имен их не знаем. И теперь мы их никогда больше не увидим. В нашем многомиллионном городе трудно найти человека, которого увидишь в первый раз. Не зная его фамилии и адреса, не зная, где его искать и кем он работает. Настоящая задача для следователя, – улыбнулся он, перебирая документы.

– А я смогу ее найти, – внезапно сказал Муслим, – даже не зная ее адреса и фамилии.

– Поедешь в ресторан и будешь опрашивать официантов? – догадался Артем. – Но это не метод. Они могли быть там в первый и последний раз. И никогда больше там не появляться. Так их невозможно будет найти.

– Я найду, – упрямо повторил Сафаров, – сегодня до вечера найду.

– Давай спорить, – оживился Пармузин, – как раз на мою проигранную бутылку. Спорим. Только сначала расскажи, как собираешься ее искать.

– Используя дедуктивный метод, – рассмеялся Муслим, – и наши возможности. Мы знаем, что она родилась в год Дракона. Это шестьдесят четвертый год. Мы знаем, что она приехала туда на темно-синем «Пежо». Я думаю, в городе не так много владельцев «Пежо», которым двадцать восемь лет. Она замужем, у нее есть дочь. Вполне достаточно. Сейчас через милицию я проверю всех владельцев синих «Пежо».

– Здорово, – согласился Артем. – Хорошо, что я с тобой не успел поспорить, иначе пришлось бы ставить тебе две бутылки.

Это был девяносто второй год. И такого количества иностранных машин, которые появятся в России уже через год, в Санкт-Петербурге еще не было. Муслим поднял трубку. Еще через несколько минут он знал, что в городе зарегистрированы сорок семь «Пежо», из которых только четырнадцать синего цвета. Еще через полчаса полная распечатка, поступившая из информационного центра МВД, была на их столе. Среди владельцев машины значилась и Вера Клименко, шестьдесят четвертого года рождения. Был указан ее адрес и телефон. Муслим торжествующе взглянул на своего друга, подвинул к себе аппарат и набрал номер. И услышал уже знакомый женский голос. Он положил трубку. Теперь сомнений не оставалось, это была она. Ее квартира находилась совсем недалеко отсюда, на Суворовском проспекте.