Текст книги "Манипулятор: Плутократы"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

 Глава 6

Вернувшись в офис, Петровский прошел в свой кабинет. Было уже достаточно поздно, шел восьмой час, но Инна терпеливо ждала его в приемной. Она знала, что не имеет права уходить, пока он ее не отпустит.

– Найди мне Глушко, – приказал Святослав Олегович, – хотя нет, подожди. Сначала пригласи ко мне Юлая и его нового заместителя Наталью Андреевну. Срочно.

 Секретарь не решилась сказать, что Наталья Андреевна уже ушла. Вместо этого она перезвонила новому заместителю финансового директора на мобильный телефон и попросила срочно вернуться на работу.  Юлай появился в кабинете через несколько минут.

– Что-нибудь случилось? – спросил он, входя в кабинет.

 – Случилось, – мрачно кивнул Петровский, – во-первых, у нас неприятности с Бронштейном.

Юлай изумленно поднял брови, усаживаясь на стул.

 – Леонид Исаакович слишком много времени провел в Америке, – пояснил Петровский. – Для него слова "миллион долларов" имеют магическое звучание. В общем, он сорвался…

– В каком смысле? – не понял Юлай.

– Поехал на переговоры с Жуковским и решил прибавить к нашей цене еще два процента. Еще шесть миллионов долларов, и попросил их перевести на компанию, президентом которой зарегистрирован его племянник. Жуковский, конечно, все проверил и сразу все понял. Он мне сказал, что таких совпадений не бывает. Неприятно слышать, когда тебя обманывает твой собственный советник.

– Ты узнал об этом от Жуковского?

– Нет, конечно. Леонид Исаакович бизнесмен, но не дурак. Если бы я получил такую информацию от Жуковского, наш советник уже разговаривал бы с архангелами. Такие вещи не прощаются, и он это прекрасно знает. Нет, Бронштейн пришел ко мне и сообщил, что Жуковский согласился на двенадцать процентов, хотя мы определяли максимальную ставку в десять.

Тогда не страшно, – рассудительно произнес Юлай, – если он сам все тебе рассказал. Молодец Бронштейн. Чего ты комплексуешь? Ты свои десять процентов получишь, а все, что сверху, – это чистая прибыль Леонида Исааковича. Пусть немного заработает, не вижу в этом ничего плохого.

– А я вижу, что ты совсем перестал соображать, – заорал Петровский. – Как это ничего плохого? Из-за этих проклятых шести миллионов я полетел в Лондон на переговоры с Жуковским, хотя не должен был этого делать.

– Ты летал в Лондон? – изумился Юлай. – Почему же ничего не сказал мне? Или Глушко?

– Потому и не сказал, что ты даешь такие идиотские советы. Я полетел в Лондон и встретился с Глебом Моисеевичем. Согласен, это был не лучший ход, но я не люблю, когда меня накалывают собственные сотрудники на шесть миллионов долларов. Тем более что это была моя идея отказать Алентовичу и попытаться договориться с Жуковским. В общем, я совершил ошибку типичного кретина и вылетел в Лондон. За Жуковским, конечно, следят. Наши спецслужбы фиксируют все его контакты и все его встречи. Наш разговор записали…

Позвонила секретарь.

– Пришла Наталья Андреевна, – доложила она.

– Пусть ждет, – рявкнул Петровский.

– Откуда ты знаешь, что разговор записали? – удивился Юлай. – Может, это только слухи?

– Тебе нужно уходить на пенсию, – еще больше разозлился Святослав Олегович. – У тебя типичное размягчение мозга. Я сам слушал наш разговор с Жуковским в кабинете у Климентьева. Все понятно? Больше дурацких вопросов нет?

– Это плохо, – рассудительно пробасил Юлай Абуталипович, почесывая лысую голову, – очень плохо.

– Спасибо. Наконец все понял. Мне нужно было встречаться с Жуковским где-нибудь в другом месте, например в лесу или в парке. Хотя, думаю, и это не помогло бы. Нас все равно сумели бы записать. В общем, Климентьев узнал о нашем плане. Он обо всем узнал. И предложил перевести часть акций на счет его компании.

– Большую часть? – тревожно осведомился Юлай.

– Половину, – мрачно выдавил Петровский.

– Не может быть! – охнул Юлай. – Ну и аппетиты у них!

– Они сразу поняли мой план. Если комбинат не обанкротить, а, наоборот, поддержать, то тогда получается, что мы имеем акции, которые стоят три миллиона долларов. Ну, а они не дураки. Им тоже хочется иметь свою долю. Тем более что она будет отнята у Жуковского. Хотя по большому счету им все равно кто платит: Алентович или Жуковский.

– Чистый рэкет, – пробормотал Юлай.

– Наверное, – согласился Петровский, – и еще три процента от общей суммы сверху нужно платить премьеру. Наличными и сразу.

– Больше миллиона долларов! – Юлай сокрушенно покачал головой. – Такая сделка сорвалась…

– Еще не сорвалась, – возразил Петровский, – поэтому я и позвал твоего заместителя. Нам нужно обсудить ситуацию в целом и найти правильный выход. У меня есть и запасной вариант. Инна, пригласи к нам Наталью Андреевну, – попросил он, включив селекторную связь.

В кабинет вошла Наталья Андреевна. Петровский глянул на строгое лицо женщины и подумал, что такой тип женской красоты ему всегда нравился. Она была воплощением серьезности, строгости, выдержки. Войдя в кабинет, встала у дверей.

– Входите, – пригласил ее Петровский, – садитесь, пожалуйста.

На ней был строгий серый костюм. Юбка – чуть ниже колен. Она прошла к столу и уселась напротив Юлая Абулатиповича.

– У нас к вам важное дело, – начал Святослав Олегович, – мы хотим обрисовать вам серьезную финансовую ситуацию, чтобы вы нам помогли, каким образом ее лучше решить.

– Я вас слушаю, – Бочарова достала блокнот.

Петровский посмотрел на Юлая. Тот согласно кивнул. Наталья Андреевна была весьма толковым специалистом и ей можно было доверять.

– Некое крупное предприятие оказалось в очень непростом положении, – начал рассказывать Петровский. – Оно получило солидный кредит американского банка и модернизировало производство. Там наладили работу и получают теперь больше двенадцати миллионов долларов прибыли в год. Но группа людей решила комбинат обанкротить, чтобы прибрать производство к рукам. Сейчас акции стоят три миллиона долларов. Я называю примерную сумму.

Наталья Андреевна что-то записала.

– Мы решили, что можно поддержать владельцев комбината и получить часть акций. Примерно двенадцать процентов. Но они согласны передать нам только шесть. И еще одно важное обстоятельство. У фактического владельца останется примерно тридцать девять процентов акций, а у тех, кто хочет его обанкротить, есть около пятнадцати. И они хотят войти в совет директоров.

– Все? – спросила она.

– Примерно все.

– Что вы хотите? Какую цель вы преследуете? – уточнила Бочарова.

 Петровский и Юлай переглянулись.

 – Цель у нас всегда одна, – пояснил Святослав Олегович, – заработать как можно больше денег.

– А репутация? – поинтересовалась она.

Петровский тяжело вздохнул.

– Наталья Андреевна, – произнес он укоризненно, – кого в наше время волнует репутация?

– Порядочных людей, – безжалостно откликнулась она.

 Петровский и Юлай опять переглянулись.

 – Хорошо, – согласился Святослав Олегович, – будем порядочными людьми. Тогда подскажите, как нам поступить?

 – В любом случае нельзя обанкротить хорошо работающее предприятие, – убежденно заявила Наталья Андреевна, – но если вы имеете достаточно крупный пакет акций и обладаете неким капиталом, то можете сыграть на достаточно серьезном понижении цены.

 – Что вы сказали? – оживился Петровский.

 – Это вполне законно, – пояснила она, – сначала вы играете на понижение реальной цены, а затем скупаете часть акций до того номинала, когда они начинают расти. И в результате получаете гораздо большую прибыль, чем от обычной покупки акций.

Юлай нахмурился. Ему было неприятно, что такие советы дает его заместитель. Но Петровский встал со своего места и, обойдя стол, подошел к Наталье Андреевне.

– Хорошая идея, – проговорил он задумчиво. – Значит, вы считаете, что лучше сыграть на понижение, а затем скупить акции, упавшие в цене?

– Подыграть первой группе, чтобы получить большую прибыль, – уточнила она.

Святослав Олегович наклонился к ней, положил руки на спинку стула.

– Насколько такая позиция совпадает с вашим представлением о порядочности? – спросил он, улыбаясь.

– На все сто, – ответила Наталья Андреевна, – это обычная финансовая операция.

– А вам не кажется, что любая финансовая операция в какой-то мере построена на блефе и обмане?

 – Возможно, – согласилась она, – но таковы правила игры. Мы их не нарушаем. Нельзя играть по собственным правилам, существуют определенные финансовые законы, которые необходимо соблюдать. И моральные тоже. Если мы сознательно обанкротим хорошо работающее предприятие, то это будет мошенничество. Мы выбрасываем людей на улицу, закрываем производство, чтобы получить лишние деньги. А если сознательно играем на понижение, то это всего лишь обычная финансовая операция.

– Я понял, – сказал Петровский, убирая руки, – у финансистов понятие совести такое же растяжимое, как у политиков. – Он повернулся и пошел к своему креслу. Сел в него и надолго задумался.

 Юлай Абуталипович и Наталья Андреевна терпеливо ждали, когда шеф наконец примет решение.

 – Начинаем, – сказал наконец Петровский. – Будем работать по вашей схеме. Сейчас я введу вас в курс дела. Нам переведут двенадцать процентов акций…

 – Вы говорили о шести, – напомнила Наталья Андреевна.

 – Не важно, что я говорил, – нахмурился Святослав Олегович, – начинайте работу. Акции будут переведены в наш литовский филиал. Двенадцать процентов. Из них шесть мы должны будем перевести в другой банк. Работайте, я дам вам все данные.

Когда они вышли, он попросил Инну соединить его с Нижнебайкальском.

 – Извините, Святослав Олегович, – виновато произнесла секретарь, – уже девять часов вечера.

 – Ну и что? – не понял он.

 – Значит, у них уже два часа ночи, – погнила Инна.

 – Позвони на мобильный Леонида Исааковича, можешь его разбудить. Он мне срочно нужен, – распорядился Петровский. Когда его наконец соединили с Бронштейном, он услышал его заспанный голос.

– Что-нибудь случилось? – недовольно поинтересовался Леонид Исаакович.

 – Мы меняем наш план, – быстро сообщил Святослав Олегович, – не нужно ничего предпринимать. И завтра утром срочно возвращайтесь в Москву.

 – Как это не нужно? – не понял, сразу проснувшись, Бронштейн. – Я только сегодня прилетел. Уже встречался с их главным бухгалтером и заместителем директора по финансовым вопросам. Есть очень перспективные направления. Можно задействовать и правоохранительные органы. Они подозревают, что убийство директора комбината было заказным. У них есть подозреваемые, в том числе и прилетавшие из Москвы.

 – Возвращайтесь обратно, – повторил Петровский. – У нас изменились обстоятельства.

 – Хорошо, – согласился Леонид Исаакович, – вы же знаете, что я всегда играю в команде. Завтра вылечу. До свидания.

Петровский положил трубку. Нужно выяснить, кто такой этот Скрыпник и что он из себя представляет. Если украинцы решили прислать его, то он не может быть государственным чиновником. Иначе они бы вышли на других людей. Этот человек должен быть независимым экспертом или каким-нибудь советником. А может быть, руководителем схожего агентства в Киеве. Святослав Олегович позвонил Инне и попросил прислать Глушко.

В отличие от всех остальных сотрудников, руководитель службы безопасности никогда не уходил домой раньше десяти часов вечера. Он ждал в своем кабинете, когда его пригласят. И появился перед Петровским ровно через минуту после вызова. Его кабинет находился рядом с приемной. Глушко не был похож на типичного генерала спецслужб. Он был чуть выше среднего роста, с седыми, слегка вьющимися волосами, добродушным к лицом, серыми глазами и небольшим животиком, выдававшим его пристрастие к пиву и хорошей еде. Внешне Глушко скорее был похож на пожилого человека, ушедшего на пенсию после многолетней работы на карамельной фабрике. И лишь немногие знали, что он был одним из самых опытных специалистов бывшего Второго Главного Управления КГБ CCCР. А так называли в этой организации службу контрразведки.

Генерал вошел в кабинет и прошел к столу. Обменялся крепким рукопожатием с Петровским, сел на стул, положил папку на стол. Он всегда приходил к шефу с небольшой папкой, в которой была какая-то секретная информация.

 – У нас большие проблемы, – сообщил ему Святослав Олегович. – Вчера вечером я решил инкогнито слетать в Лондон, чтобы встретиться с нужным человеком. Но наша с ним встреча оказалось тайной только для моих сотрудников. Наш разговор даже записали на пленку.

 – У вас была с собой какая-нибудь аппаратура? – поинтересовался Глушко.

 – Конечно, нет. Я и не думал, что в Лондоне меня могут прослушивать. В общем, я поступил не совсем правильно. Нужно было заранее сообщить вам и вашей службе. Но теперь уже поздно сожалеть. Я прошу вас проверить на Украине человека по фамилии Скрыпник, который должен встретиться со мной через два дня. Он приедет по поручению официальных структур Украины.

– Вы не знаете его имени-отчества?

– Нет, к сожалению. Но он должен быть близок к президентскому аппарату.

 – Найдем, – уверенно пообещал генерал.

 – И еще несколько деликатных поручений. Проверьте, пожалуйста, компанию "Вымпел", но так, чтобы об этом никто не знал.

 – Я вас понял.

 – Завтра утром прилетает Бронштейн, – вспомнил Петровский. – Я хочу, чтобы ваши люди его встретили и посмотрели, куда он поедет.

 Глушко не удивился. Он привык ничему не удивляться. Сделав пометку в блокноте, генерал кивнул, не сказав более ни слова. Петровский понял, что и это его распоряжение будет выполнено. Потом добавил:

 – И последнее. Наш представитель из Вильнюса утром полетит в Лондон. Я хочу чтобы его прикрывали ваши люди. Пусть сегодня ночью вылетят в Вильнюс. Или утром в Лондон. Чтобы они были рядом с ним.

– Мы все сделаем.

– Спасибо, Виктор Михайлович. Как у нас с этой поликлиникой?

 – Целая история, – оживился Глушко. – Мы сейчас разбираемся, но там будут проблемы.

 – Меня просили помочь, – напомнил Петровский, – и я рассчитываю, что все пройдет нормально.

– Мы стараемся, – признался генерал, – но когда берут в руки оружие, трудно помочь. Вы же сами знаете, что "против лома нет приема".

 – У нас, в Одессе, говорили: "Есть прием, такой же лом", – вспомнил Петровский. – Задействуйте ваши старые связи. Нужно найти другой отряд милиции, чтобы выбить засевших там головорезов.

 Он даже не мог предполагать, насколько история с приватизацией небольшой частной поликлиники затронет их агентство. А началась она давно. Еще три года назад.

Глава 7

 Основные отрасли, приносящие наибольший доход, по-настоящему были разделены еще в последние годы существования великой страны. Изгнанный из партийных органов чиновник, который не мог внятно сформулировать несколько фраз, был переведен на газовую промышленность. «Мудрецы» из Центрального комитета посоветовали тогда акционировать газовую промышленность, переходя на новые экономические отношения. Больше всего против этой «авантюры» выступали руководители ведомства, еще не понимавшие, что в одночасье становятся миллиардерами. Затем страна распалась и каждый получил то, на чем сидел.

Руководители нефтяных и газовых компаний начали приватизировать государственные предприятия, которые строились в огромной стране на народные деньги. Но в тот момент никого не волновали такие этические вопросы. Важно было успеть отхватить себе часть государственной собственности, чтобы затем объявить ее своей.

Директора заводов и институтов начали сдавать внезапно освободившиеся огромные площади коммерческим структурам. При этом деньги за аренду в основном поступали в карманы руководителей и совсем не доставались сотрудникам их учреждений, иногда проработавшим в них всю свою жизнь. Но так продолжалось недолго. В наиболее перспективные отрасли хлынули молодые люди с выпученными глазами и хваткой новых дельцов. Старых руководителей убирали, освобождали, оттирали, выживали. Часто даже убивали. Сначала была первая нефтяная война, когда убивали посредников и перекупщиков. К середине девяностых почти все компании оказались уже распределены между конкретными людьми. Тогда началась вторая нефтяная война, когда объявляли залоговые аукционы и ловкие дельцы оттирали от нефтедобывающей и газовой промышленности бывших руководителей, передавая производство в руки ловких молодых людей, ставших частью большой семьи. Чековые аукционы, объявленные панацеей от всех неприятностей, превратились в самый грандиозный обман в истории страны, когда миллионы людей получили ничего не значившие бумажки, которые принесли ловким прохвостам баснословные прибыли. Все, кто прорвался к власти в начале девяностых, стали очень богатыми людьми. Все, кто сумел добраться до власти в середине девяностых, – баснословно богатыми людьми.

Здание частной поликлиники, о которой спрашивал Петровский, ранее принадлежало научно-исследовательскому институту и находилось в Тимирязевском районе столицы. Но в девяносто четвертом институт, обессиленный борьбой за выживание и хроническим бюджетным недофинансированием, закрылся. На его месте возникло акционерное общество, которое возглавил гость столицы из далекой Средней Азии. Но продержалось оно недолго. В девяносто шестом гостя убили и акционерное общество распалось. Новым хозяином здания стал владелец магазина, решивший продавать книги и канцелярские товары.

 К этому времени среди издательских предприятий началась настоящая война за передел сфер собственности. В издательском бизнесе вращались огромные деньги. Бывшие спекулянты, торговцы книгами на лотках, бывшие заведующие складами превратились в респектабельных издателей. Начинали с того, что продавали книги, а затем принялись их выпускать. Постепенно слабые издательства разорялись, крупные становились еще крупнее.

 Владелец книжного магазина, находившегося в Тимирязевском районе, был достаточно опытным человеком. Ему казалось, что все люди, так или иначе связанные с книгами, должны быть одухотворенными личностями, которым можно как минимум доверять. Он заключил крупный договор с известным издательством на поставку очень большой партии книг. В договоре было оговорено, что книги должны быть вывезены самим покупателем, а продавец оставляет их у себя лишь на временное хранение, не гарантируя их сохранности. Владелец магазина заказал машины и утром собирался вывезти книги, но ночью неожиданный пожар спалил все его имущество, а заодно и склады издательства. Недоброжелатели утверждали, что на самом деле на складах горели картон и газеты, а все книги были вывезены и проданы по второму разу. Но владельца магазина уже ничто не могло спасти. Он был разорен и вынужден продать двухэтажное здание фирме, занимавшейся поставками компьютеров. Фирма сделала успешный ремонт и открыла крупный магазин, но тут грянул дефолт девяносто восьмого года. В результате фирма разорилась. Все ее товары, купленные на рубли, автоматически подорожали в четыре раза, а так как кредиты брались в долларах, то и возвращать их нужно было в этой же валюте.

В течение полутора лет двухэтажное здание простояло закрытым, пока наконец его не выкупила международная фирма, занимающаяся поставками лечебного оборудования. Она открывала филиал в Москве, и ей нужно было помещение. Руководителем филиала сделали бывшего ответственного работника Министерства медицинской промышленности Владимира Водякова. Это был пожилой человек, который посчитал новую ответственную должность синекурой и часто пренебрегал своими обязанностями. Фирма, которой теперь принадлежало здание, находилась в Австрии, а одним из ее владельцев был зять Водякова. Именно поэтому руководитель филиала столь явно тяготился делами и появлялся на работе от случая к случаю. В фирме достаточно быстро поняли, что лечебное оборудование не приносит дохода, оправдывающего покупку такой дорогой недвижимости в центре города. И тогда было решено открыть на первом этаже этого здания стоматологическую поликлинику, а на втором оставить помещения для складов лечебного оборудования.

Водяков формально по-прежнему числился генеральным директором филиала фирмы, но поликлиникой он вообще не занижался. Главным врачом там была назначена Лионелла Борзакова, ранее работавшая заместителем главного врача в одной из городских поликлиник. И с этого момента началось противостояние. Борзакова и ее заместитель по финансовой линии Мулуев решили приватизировать здание, благо Бодяков готов был подписать все что угодно. В течение нескользких лет он исправно подписывал документы по финансовым задолжностям своего учреждения и поликлинике. Постепенно получалось, что поликлиника, арендовавшая помещение у филиала фирмы, оказалась собственником здания: она не платила никакой арендной платы и более того, все полученные деньги тратила на зарплату собственным сотрудникам и выплату полагавшихся дивидендов руководителям поликлиники.

Приехавший из Австрии финансовый директор с ужасом узнал, что здание уже полтора года как им не принадлежит. Оно оказалось передано за долги поликлинике, занимавшей первый этаж и выкупившей все остальные помещения. Сумма долга, которую должен был уплатить филиал компании, исчислялась несколькими сотнями тысяч долларов. Но даже после уплаты этого долга все здание по-прежнему оставалось собственностью поликлиники. Водякова немедленно отстранили, а законопослушные австрийцы подали в суд, наивно полагая, что еще можно добиться справедливости.

Двухэтажное здание почти в центре Москвы стоило несколько миллионов долларов. Судья получила взятку в размере пятидесяти тысяч долларов и вынесла абсолютно незаконное решение в пользу ответчиков. Австрийцы, нанявшие профессиональных адвокатов, не могли понять, как такое возможно. Поликлиника, открытая их филиалом, не только выгоняет сам филиал на улицу, но и захватывает все здание да еще судится с ним. Австрийцы подали апелляцию, но городской судья, также получивший соответствующую взятку, подтвердил решение районного суда. Австрийцы поменяли адвокатов, надеясь все же добиться своего. Но новые адвокаты объяснили им, что на местных судей никакие доводы не действуют. Самый лучший довод – зеленые бумажки с изображением человека, вопреки распространенному мнению, никогда не занимавшего пост президента США, но зато успевшего стать почетным академиком Российской Академии наук.

Неразумные иностранцы еще долго пытались бы пробиться через закрытые юридические инстанции, если бы не зять Водякова.

Он переехал жить в Австрию, но помнил о нравах и негласных правилах, царящих в Москве. Именно поэтому нашел знакомых и вышел на Петровского, попросив его о помощи. Размер гонорара не оговаривался, но за такое здание в столице можно и нужно было побороться. Петровский согласился помочь австрийцам вернуть их собственность, даже не подозревая, в какую трудную борьбу оказался втянутым.

Борзакова и Мулуев, успевшие переоформить все документы, наняли очень опытных адвокатов, готовых на пальцах доказывать, что здание всегда принадлежало поликлинике. Все документы были в порядке, все выигранные суды подтверждали право захватчиков на двухэтажное помещение. Петровский позвонил знакомому адвокату Резенчуку, чтобы узнать у него, как можно противостоять столь очевидному беззаконию. Они встретились и откровенно поговорили. Петровский помнил весь разговор в деталях. Он спросил совета, как его агентство может помочь австрийцам.

 – Никак, – ответил Резенчук, – если ваш Бодяков подписал все документы, то вы ничего не можете сделать. К тому же у них очень хорошие адвокаты. Очевидно, ваше дорогое здание стоит таких денег. Они выиграли все суды.

– На самом деле выиграли или им помогли выиграть? – поинтересовался Святослав Олегович.

– Конечно, помогли. Но это никого не волнует. Вы не сможете ничего доказать, пока не начнете платить гораздо больше и не найдете еще лучших адвокатов. Но даже это не гарантирует вам победы.

– Почему?

– Москва – особенный город, Святослав Олегович, – улыбнулся Резенчук. – Здесь свои правила и свои порядки.

Через месяц Петровский понял, о чем ему говорил Резенчук. Он заплатил деньги адвокатам, не пожалел средств на нужный ему приговор, который отменил решение первого суда, но… Его соперники оказались куда более опытными людьми, чем он мог предполагать. Когда судебный пристав явился выполнять решение второго суда о вселении филиала австрийской компании в здание, его встретили вооруженные люди из районного управления внутренних дел, которые, применив оружие, не разрещили ему войти в помещение. Позже Петровский узнал, что отряду спецназа было заплачено несколько десятков тысяч долларов, чтобы ни не допустили захвата здания. И тогда он понял, что ему объявили настоящую войну. Теперь же, поинтересовавшись положением дел с поликлиникой, Святослав Олегович приказал Глушко продумать операцию по возвращению здания законным владельцам. И добавил, что годится любой способ, вплоть до вооруженного штурма.

Вечером следующего дня один из сотрудников Глушко встретился с руководителем управления по борьбе с организованной преступностью и привез его к генералу на свидание в отель «Рэдиссон». Глушко, встретив полковника в отеле, предложил ему выехать куда-нибудь за город, чтобы поговорить о предложении Петровского. Они сели в автомобиль и поехали в сторону Воробьевых гор, где возводились высокие элитные дома. Около стройки машина остановилась, и оба офицера вышли из автомобиля, чтобы пройтись вокруг строящихся зданий.

– Вы знаете нашу проблему, – сказал Глушко, – суд мы выиграли, но этого оказалось мало. На каждое решение нашего суда они будут предъявлять имеющиеся у них решения. Они наняли спецназ, который не пускает наших людей в помещение. Здание принадлежит австрийцам, и это полный беспредел, который творят люди, захватившие чужую собственность.

– Вы же знаете, Виктор Михайлович, как решаются подобные вопросы в Москве, – ответил полковник, – если решение зависит от конкретного человека, то этого человека можно устранить. Стоит такая операция совсем недорого. Среди бывших армейских офицеров есть много желающих заработать. Вы должны только назвать имя этого человека, а я обещаю найти толковых исполнителей.

– Нет, – ответил Глушко, – не нужно доводить обычную историю до кровавого противостояния. Мы еще не дошли до такой стадии, когда необходимо кого-то заказывать.

– Вы говорили, что спецназовцы применили оружие, – напомнил полковник.

 – Но никого не убили, – возразил Глушко. – Нет, мы не хотим решения вопросов таким методом. Нам нужно войти в здание и останься там до решения городского суда. Вы можете помочь нам это сделать?

 – С нами будет судебный пристав? – отстал вопросом на вопрос полковник.

 – Если хотите.

 – Тогда заплатите нам двести тысяч долларов, и мы выбросим спецназ из здания, – пообещал полковник. – Будем удерживать его до тех пор, пока вы не добьетесь нужного решения городского суда. Согласны?

 – Очень большая сумма, – возразил Глушко. – Давайте договоримся на сто пятьдесят.

– У меня много людей, – вздохнул полковник, – всем нужно платить. И еще придется подумать о журналистах, которые заинтересуются случившимся, о людях, которые останутся там дежурить в три смены. Я полагаю, что двести тысяч долларов не такая большая сумма за нашу помощь. В двухэтажном здании общая площадь не менее двух тысяч квадратных метров. Если даже сдавать каждый метр за триста долларов в год, то и тогда вы будете иметь шестьсот тысяч долларов годового дохода. По-моему, вам лучше согласиться.

 – Я должен посоветоваться, – сказал Глушко, уже зная, что Петровский согласится на такие условия.

Он вернулся в офис и доложил Петровскому о состоявшемся разговоре. Заодно рассказал и о том, что удалось узнать в Киеве о деятельности Скрыпника. И наконец доложил, что в Лондоне посланец из Литвы взят под плотный контроль прилетевших туда его сотрудников – трех бывших офицеров КГБ СССР.

 Святослав Олегович, выслушав генерала, позвонил Юлаю и приказал ему выделить Глушко двести тысяч долларов наличными. Только после этого спросил:

 – Когда прилетел Леонид Исаакович?

 – Три часа назад. И сразу поехал в компанию «Вымпел». Вы знали, что президентом этой компании является его племянник?

 – Догадывался, – кивнул Петровский.

 Когда Глушко ушел, он позвонил Инне и  спросил, в котором часу прилетает Бронштейн.

– Самолет должен был прилететь три часа назад, – сообщила она, – только Леонид Исаакович пока не появлялся в офисе. Я звонила ему на мобильный, но телефон отключен.

– Понятно, – весело отозвался Петровский. – Ты не суетись и больше ему не звони.

Он терпеливо ждал, когда к нему приедет его советник. И тот в конце концов появился.

– Жуковский пока ничего нам не перевел, – сообщил с порога Бронштейн. – Кажется, он решил нас обмануть. Нужно немедленно расторгать наше соглашение.

– Успокойтесь, – посоветовал ему Петровский. – Утром он мне звонил и сказал, что переоформит акции завтра. Вот только счет «Вымпела» почему-то закрыт и он не понимает, что происходит.

– Закрыт, – подтвердил Леонид Исаакович, усаживаясь на стул. – У них неприятности с налоговыми полицейскими. И я хочу вас попросить позвонить вашему знакомому. Вы ведь его хорошо знаете.

– Конечно, позвоню. Не нужно так нервничать. Какие у них неприятности?

– Не совсем понимаю. Но их счета временно закрыли. Может, вы попросите Жуковского пока подождать с переводом акций? Иначе на них тоже могут наложить временный арест.

– Вы же сами сказали, что Жуковский нас обманывает и нам нужно расторгать соглашение с ним, – укоризненно напомнил Святослав Олегович.

– Я не знал о его звонке, – быстро ответил Бронштейн. – Но если он действительно вам звонил и так переживает, то пусть немного подождет. Я укажу ему другую компанию.

– Вам не кажется, что это будет не совсем красиво? Сначала указать одну компанию, потом другую. Может, вы подождете несколько дней, пока я решу вопрос с налоговой полицией и Жуковский спокойно переведет акции в компанию вашего родственника?

– Да, вы правы, – признался, чуть остывая, Леонид Исаакович, – так будет лучше. Только позвоните прямо сейчас.

– Обязательно позвоню, – Петровский подвинул к себе аппарат правительственной связи уже отключенный перед приходом Бронштейна и набрал знакомый номер. Довольно долго он слушал тишину, затем, положив трубку, грустно сказал: – Увы, не отвечает, но я его сегодня обязательно найду.

– Спасибо, – поблагодарил его Бронштейн. – Но почему вы меня отозвали?

 – Мы меняем тактику, – пояснил Петровский, – будем играть вместе с Алентовичем на понижение акций. Пусть все думают, что мы на его стороне. Когда у нас будет двенадцать процентов, мы начнем скупать другие акции и увеличим нашу долю еще на несколько процентов. А затем объявим, что играем на повышение. Когда все узнают, что мы владеем таким большим пакетом акций, они взлетят, а нам придется только подсчитывать прибыль.