Текст книги "Обозначенное присутствие"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава пятая

Они прибыли в Шереметьево-два во втором часу дня. Эдгар успел позвонить Кружкову, но ничего необычного в аэропорту не произошло. Дронго уселся в свой автомобиль и уехал домой. Руфат Асадов уселся в «шестисотый» «Мерседес», очевидно, принадлежавший самому Мастану Гасанову, и тоже уехал. Сделав небольшой круг, автомобиль с Дронго, в котором находились водитель и Кружков, снова вернулся к зданию аэропорта и забрал терпеливо поджидавшего их Эдгара Вейдеманиса.

– Есть что-нибудь новое? – поинтересовался Дронго.

– Пока ничего особенного, – доложил Кружков, – на сайтах обычная информация о семье Гасановых. Его дочь еще в Париже, откуда шлет свои фотографии всем знакомым и незнакомым друзьям.

В отличие от высокого Вейдеманиса Леонид Кружков был чуть выше среднего роста. У него были русые волосы, курносый нос и розовые щеки. Он выглядел лет на десять младше своего возраста.

– Она там одна или с друзьями? – уточнил Дронго.

– С друзьями, – сообщил Кружков, – и, кажется, ей там очень неплохо. Но нигде не было сообщений о ее отце. Все фирмы Гасанова продолжают работать. Его строительная компания недавно выиграла очередной тендер в московской мэрии на строительство многоэтажного дома. Все идет так, словно сам хозяин уехал на несколько дней в Швейцарию – подышать воздухом и отдохнуть.

– Кто руководит компанией в его отсутствие?

– Формально три вице-президента. Первый и еще двое. С последними двумя все понятно. Это дутые фигуры родственников, которые не столько работают, сколько выполняют конкретные приказы самого Мастана Гасанова. Его младший брат Вугар, который отвечает за финансовую сторону, и сын Бахруз, который занят международными связями и планированием будущих проектов. На самом деле реально работает первый вице-президент – Иосиф Яковлевич Бергер, который и занимается всеми строительными вопросами в компании. Судя по всему, неплохо занимается, так как компания выиграла тендер и готова приступить к строительству новых многоэтажек. Говорят, что у него хорошие отношения с самим Ресиным.

– Очень ценная информация, – недовольно сказал Дронго, – если Бергер работает с московской недвижимостью и возглавляет крупную строительную компанию, то почти наверняка он должен быть лично знаком с Ресиным и иметь с ним неплохие отношения. У тебя больше нет никакой информации?

– По Гасановым нет. Но вам пришло сообщение из Баку. Они выслали ответ на ваш запрос, и мы проверили сегодня вашу электронную почту. Там есть данные на Фаруха Ризаева. Он недавно освободился из тюрьмы в Белоруссии и переехал в Санкт-Петербург, где и проживает в настояшее время. Есть его адрес.

– Поворачивай машину обратно в аэропорт, – устало сказал Дронго.

– Зачем? – удивился Эдгар. – Мы только что прилетели.

– Возьмем билеты на первый же рейс в Санкт-Петербург. Нужно срочно лететь туда. Прямо сейчас.

– Тебе не говорили, что ты сумасшедший? – разозлился Вейдеманис. – Может, мы сначала заедем домой?

– Нет. Летим прямо сейчас. Это может оказаться очень важным. Если убийство организовал Фарух, то нам нельзя терять время.

– Черт с тобой, – махнул рукой Эдгар, – все равно не успокоишься, пока мы не улетим. Может, вечером поедем поездом? И утром будем на месте. «Красная стрела». Такой комфорт и удовольствие.

– Нет. Летим прямо сейчас. Завтра утром может быть уже поздно. Ты не подумал о том, что и сам Мастан Халилович может оказаться человеком, склонным к подобного рода авантюрам. Если он убежден, что его постельное белье отравил бывший компаньон, то может ответить адекватно, не дожидаясь завершения нашего расследования. При его материальных возможностях он вполне может нанять парочку киллеров, которые отправятся в Санкт-Петербург уже на следующей неделе. А это грозит серьезным обострением всей ситуации и даже уголовным преследованием нашего клиента. Поэтому давайте быстрее в аэропорт. Найдем Узуна Фаруха и убедимся, что он не причастен к этому делу. Или, наоборот, очень даже причастен.

– Поехали, – согласился Вейдеманис, – все равно ведь не успокоишься, пока мы не улетим. И учти, что нашего солидного преступника, «вора в законе» будут охранять его «шестерки». А мы пойдем к нему безоружные, после того как выйдем из самолета, куда нам просто не разрешат пронести оружие.

– С возрастом ты становишься осторожнее, – заметил Дронго, – это уже явное приближение старости. Не беспокойся. Если мы сумеем доказать, что именно он организовал покушение на жизнь Мастана Гасанова, все остальное будет уже не так важно.

Они развернулись, чтобы ехать обратно. Кружков нахмурился, но молчал. Вейдеманис что-то недовольно бормотал себе под нос, очевидно, ругался. Водитель молчал. И только Дронго был благодушен, хотя и пытался не выдавать своего настроения.

– Где конкретно живет Ризаев в Санкт-Петербурге? – спросил Дронго у Кружкова. – Они сообщили нам его точный адрес?

– Конечно. В районе Сосновой Поляны. Это пригород Санкт-Петербурга, как они нам написали.

– Нужно будет попросить кого-то из старых знакомых, чтобы они предупредили о нашем визите, – сказал Дронго, доставая телефон. Он набрал знакомый ему номер.

– Добрый день, Назим Алиевич, – начал он, услышав знакомый голос бывшего заместителя министра внутренних дел.

– Здравствуй, – обрадовался тот, – какими судьбами? Ты не звонил мне уже целую вечность. Забыл старого друга.

– Не забыл. Просто у меня такой гадкий характер, – попытался оправдаться Дронго, – как вы себя чувствуете?

– Неплохо. Для восьмидесяти лет чувствую себя очень неплохо. Ты ведь позвонил мне не для того, чтобы узнать, как я себя чувствую, верно?

– Вы, как всегда, правы. Я же говорю, что у меня ужасный характер. Звоню только по делу.

– Хватит оправдываться. Я тебя слушаю.

– В восьмидесятые годы в Баку был такой известный «цеховик» Узун Фарух. Вы его знали?

– Конечно, знал. Он был легендарной личностью. Попал в тюрьму по самому громкому делу «цеховиков». Ему еще повезло, что его не приговорили к расстрелу. Но он сидел до девяносто второго года. А почему ты спрашиваешь?

– По моим данным, он сейчас живет в Санкт-Петербурге.

– Возможно. В Баку он не появится, здесь у него много заклятых друзей.

– Это я понимаю. Дело в том, что я собираюсь нанести визит этому типу, и мне нужна протекция, чтобы он нас принял.

– Если хочешь, я могу позвонить ему сам. Но учти, что тогда он встретит тебя пулеметной очередью, – пошутил Назим Алиевич.

– Не люблю пулеметов. Может, придумаете что-нибудь другое? Чтобы он хотя бы в первые полчаса не стрелял.

– Найду, конечно. Когда ты хочешь с ним встретиться?

– Прямо сегодня.

– Это сложнее. Но постараюсь найти кого-нибудь из «бывших». Хотя мало их осталось. Многие умерли, некоторые уехали, некоторых уже не найти. У тебя есть номер телефона Узуна Фаруха?

– Увы, нет. Но если вы найдете такого человека, то я смогу ему перезвонить, когда буду у этого типа. Вы меня понимаете?

– Буду искать. Сколько у меня есть времени?

– Часа два или три.

– Ты ставишь меня в такие жесткие рамки…

– Извините.

– Ничего, даже приятно. Значит, я еще кому-то нужен. В общем, я тебе перезвоню, если найду кого-то. Звонить на твой номер, который у меня сейчас высветился?

– Да, если можно.

– Договорились. До свидания.

Дронго убрал телефон.

В аэропорту им не удалось взять билеты на ближайший рейс, там уже закончили регистрацию. Пришлось брать билеты на следующий рейс, вылетающий через полтора часа. Дронго, отпустив Кружкова с водителем, предложил Эдгару пообедать.

– Это просто непродуманный шаг с твоей стороны, – заметил Вейдеманис, когда они сели за стол, – ты представляешь себе, насколько опасным будет твой визит? Тем более если этот криминальный авторитет действительно хотел убить своего бывшего напарника?

– Ничего опасного, – возразил Дронго, – как правило, криминальные авторитеты – люди понимающие и действуют строго по правилам. Зачем убивать своего гостя, который не сделал ему ничего плохого? Если он действительно хотел устранить Мастана Гасанова, то в худшем случае не станет со мной разговаривать. Он ведь провел около двадцати лет в тюрьмах и колониях, значит, знает правила и не допустит личных выпадов. Я ему ничего плохого не сделал.

– Ты собираешься обвинить его в убийстве. В попытке убийства. Хотя нет, и в убийстве тоже. Ведь кто-то сбил эту несчастную прачку. Нужно было сначала поговорить с ее близкими, возможно, убийца совсем не там, где мы его ищем. Может, это был обычный порошок против грызунов или комаров, случайно попавший на постельное белье.

– Именно на то, которое стелят в спальной самого хозяина, – усмехнулся Дронго. – И учти, что собака умерла уже через полчаса. Представляешь, какая там была концентрация яда! А несчастная горничная только прикасалась руками, когда стелила постель, и тоже попала в больницу. Нет, это была попытка умышленного убийства. Тут не может быть никаких сомнений.

– И именно поэтому ты так торопишься к этому бандиту? – недовольно спросил Вейдеманис.

– Он начинал как обычный «цеховик». Это были уважаемые люди на Кавказе, которые делали деньги, организовывая подпольные цеха. Когда к власти пришел Андропов, борьбу с нелегальным производством усилили, и Фарух попал под эту волну. Его посадили, а выпустили только после распада Союза. Представляешь, как он возмущался, ведь уже в конце восьмидесятых разрешили открывать кооперативы и заниматься частной предпринимательской деятельностью, за которую, собственно, его и посадили. Потом он освободился и сразу попал в круговорот событий. Тогда в Азербайджане просто не было стабильной власти. За шестнадцать месяцев сменилось пять руководителей республики. Сам посуди, какой там царил бардак. В этой неразберихе каждый устраивался как мог. Фарух сколотил банду и начал обирать банкиров и бизнесменов. Может, он даже считал себя кем-то вроде местного Робин Гуда, отнимая деньги у своих бывших подельников, которые оставались на свободе и сполна воспользовались ситуацией. Потом ему пришлось уехать из Баку. Он обосновался в Минске, где тоже была не очень стабильная ситуация. Нужно было выживать, и он уже привычно начал заниматься рэкетом, поборами, незаконной коммерцией. И снова попался, на этот раз уже в Белоруссии. По большому счету – он несчастный человек, жизнь которого сломали события, происходившие в нашей стране в последние тридцать лет.

– Ты его еще и пожалей, – покачал головой Эдгар, – тоже мне Робин Гуд. Не забывай, что его короновали в тюрьме.

– Помню. Просто я думаю об иных олигархах, которые сегодня считаются уважаемыми людьми. С ними сидят за одним столом президенты и спикеры, к ним ходят популярные актеры и режиссеры, с ними дружат мэры и министры. На самом деле все могло повернуться иначе. Мастан Гасанов тоже отсидел свой срок, но вышел из тюрьмы и стал олигархом. А Фарух Ризаев превратился в криминального авторитета. Если внимательно изучить биографии самых богатых людей в России, то мы обнаружим потрясающую закономерность. Все эти люди еще при социализме были готовы к переменам. Они были фарцовщиками, валютными спекулянтами, торговали всем, чем могли, занимались любым видом бизнеса, чтобы заработать. Привозили старые компьютеры, просроченные продовольственные товары, дешевый ширпотреб с Запада и Востока, некоторые успели отсидеть в тюрьмах до девяносто первого года, некоторые занимались даже частным извозом или торговлей бананами. Всем, чем угодно, лишь бы заработать. За многие годы моих расследований я неожидано понял некую истину. Деньги идут к тем, кто готов ради них отдать все. Заложить свою душу, тело, счастье своих близких, родных ради золотого тельца.

Среди олигархов практически нет людей, которые с нуля налаживали бы собственное производство и затем постепенно богатели, как это бывает на Западе. У нас это – либо ловкие дельцы, успевшие захапать государственное имущество и сделавшие на нем большие деньги, либо пронырливые ловкачи, сумевшие воспользоваться ситуацией беззакония начала девяностых. Таковы особенности российских олигархов.

– Это везде так, – отмахнулся Эдгар, – можно подумать в других республиках все иначе.

– Конечно, иначе. В Прибалтике нет таких олигархов именно потому, что там с самого начала соблюдались некие цивилизованные методы приватизации, когда имущество возвращалось прежним владельцам или выставлялось на аукционы. Ты знаешь, я не сторонник подобных методов, но там все было понятно с самого начала. Поэтому и не появились такие бессовестные олигархи. Что касается Закавказья и Средней Азии, то здесь тоже все понятно. Формально олигархов там не существует, ведь многие государства носят отчетливый «патроналистический» характер, при котором глава государства играет роль мудрого отца, иногда укоряющего своих нерадивых детей, иногда позволяющего им немного заработать. Все богатые люди – это прежде всего государственные чиновники, которые находятся на ответственных должностях, имеют доступ к государственному бюджету и распределению средств. Формальных олигархов нет, но я думаю, что многие чиновники этих государств могут дать фору доброй половине российских олигархов из списка «Форбса». Если когда-нибудь будет сделан подробный анализ состояния дел высших чиновников государств бывшего Союза, особенно в южных республиках, то объемы их доходов и состояний могут поразить даже американских экспертов «Форбса». Это ведь государственные прибыли, налоги, таможенные отчисления, бюджетные деньги, которые идут не в карман государства, а в личный карман чиновника. Можно себе представить, какие миллиарды там скапливаются.

– Слушая тебя, поневоле становишься мизантропом и начинаешь ненавидеть человечество. Тогда зачем ты помогаешь Мастану Гасанову? Пусть они все перебьют друг друга. Хотя мы с тобой в этом случае останемся без работы.

– Без работы мы не останемся в любом случае, – печально возразил Дронго, – добро и зло будут сражаться вечно, пока существует человек с его страстями и недостатками. Что же касается олигархов… Среди них встречаются относительно порядочные люди. Хоть и реже, чем среди обычных людей. Взять того же Гасанова, он хотя бы не скрывает своей прошлой жизни и не считает себя идеальным бизнесменом, который развернулся исключительно в силу своего ума и таланта. Он понимает, что ему отчасти повезло, отчасти он воспользовался ситуацией, отчасти сумел вовремя подсуетиться, заручившись поддержкой нужных чиновников. Подобное отношение «к себе, любимому» встречается не так уж и часто. Очень богатые люди искренне считают, что они стали богатыми в силу своих выдающихся способностей. Если им скажут, что они всего лишь умелые дельцы, они просто обидятся. Хотя признаюсь, что для того, чтобы стать миллиардером, одного везения мало. Нужны особые таланты. Полное бессердечие, умение отстраняться от проблем обычных людей, умение лгать, приспосабливаться, ловчить, понимать ситуацию, дружить с нужными чиновниками и не лезть в политику. Один из олигархов даже заявил, что сам бог помогает богатым, так как они и есть «соль земли». А другой просто сказал, что все, кто не сумел заработать миллиард, пусть идут в ж… Мне этот олигарх даже симпатичен. Он в концентрированной форме выразил отношение олигархов к собственному народу. Хамское презрение и абсолютное равнодушие дельцов, сделавших себе состояние в период народного потрясения. Все так, как и должно быть. Именно поэтому я часто отказываюсь работать с особо одиозными людьми, понимая, что мои способности будут поставлены на службу неправедному делу. Что касается нашего нынешнего разбирательства, то мне оно показалось интересным. Не говоря уже о том, что пока я не вижу причин для ненависти к Мастану Гасанову, даже если в молодости он и не являлся символом абсолютного бескорыстия и честности.

Он взглянул на часы.

– Пора заканчивать. Нужно идти на посадку. Надеюсь, что в Санкт-Петербурге будет хорошая погода.

– Туда лететь совсем немного, – попытался успокоить его Эдгар.

– Это ничего не значит. Я однажды при перелете из Парижа в Барселону попал в такую болтанку, что потом несколько дней приходил в себя. Надеюсь, что сегодня все будет в порядке.

Вейдеманис усмехнулся. Он знал, что его друг не любит летать самолетами. Но полет прошел нормально, и уже через час они приземлились в Пулкове. Дронго включил свой телефон и позвонил Назиму Алиевичу.

– Ты не поверишь, – сказал тот, – я нашел самого Яшу Джарджиева, который тогда координировал действия всех наших «цеховиков» в Баку. Он сейчас живет в Израиле, в Хайфе, и ему уже под девяносто лет. Услышав, что нужно помочь тебе, он сразу дал согласие. Запиши номер его телефона, ты можешь ему позвонить. Думаю, что Узун Фарух даже обрадуется, услышав через столько лет голос Джарджиева.

– Как его отчество?

– Яков Исидорович. Неужели ты забыл самого Джарджиева? Твой отец его неплохо знал.

– Я его тоже знал, – пробормотал Дронго, – он ведь был не только координатором, но и «судьей»?

– Это ты тоже помнишь. Записывай номер, – рассмеялся Назим Алиевич и продиктовал номер телефона.

В среде «цеховиков» наиболее уважаемых людей называли «судьями». Они решали все хозяйственные споры между «цеховиками», и их решение было обязательным к исполнению всеми сторонами. Подавать в настоящий суд или в арбитраж было бессмыслено и невозможно, поэтому признанные «судьи» считались непререкаемыми авторитетами.

Дронго перезвонил на номер телефона, который дал ему бывший заместитель министра. Он набрал код Израиля, код Хайфы и нужный ему номер. Сразу же услышал довольно твердый голос Джарджиева.

– Кто говорит?

– Добрый день, Яков Исидорович, – начал Дронго, – вас беспокоит…

– Можешь не продолжать. Я сразу узнал твой голос. Он так похож на голос твоего отца. Ты знаешь, как мы все его любили и уважали.

Отец Дронго долгие годы возглавлял коллегию адвокатов, считаясь одним из самых лучших специалистов по хозяйственным вопросам. Джарджиев тогда часто приезжал к ним домой. Дронго помнил визиты этого хорошо одетого и пахнующего хорошим парфюмом гостя.

– Спасибо, – ответил Дронго, – я звоню к вам по делу.

– Знаю. Мне уже сообщили. Узун Фарух рядом с тобой?

– Пока нет. Но я еду к нему.

– Когда приедешь, позвони. Думаю, что ему будет интересно поговорить со мной. Прошло столько лет. Только будь осторожен. Наш знакомый всегда отличался вспыльчивым характером.

– Я вам перезвоню.

– Давай, – согласился Джарджиев, – и учти, что, когда приезжаешь в Израиль, нужно навещать старых знакомых. Я видел тебя по телевидению, когда ты был в последний раз в Израиле. Ты стал таким знаменитым сыщиком, что уже не хочешь вспоминать даже старых знакомых.

– Ни в коем случае, – возразил Дронго, – специально прилечу в Хайфу, чтобы увидеться с вами.

– Врешь, конечно, но все равно приятно. В общем, позвони, когда будешь на месте.

Он отключился первым. Дронго убрал телефон в карман.

– Что-нибудь узнал? – спросил Вейдеманис.

– Он напомнил мне, что у Фаруха Ризаева очень вспыльчивый характер. Просил быть осторожнее, – сообщил Дронго.

– Может, мне лучше пойти на встречу вместо тебя, – предложил Эдгар, – ты можешь вызвать у него ненужную реакцию.

– Это не тот случай, когда ты можешь заменить меня. Я прилетел сюда, чтобы с ним встретиться, и собираюсь обязательно поговорить с ним. Давай найдем такси и поедем в эту Сосновую Поляну, – предложил Дронго.

Глава шестая

Ехать им пришлось минут сорок. Нужный адрес они нашли почти сразу. Двухэтажный дом стоял несколько в стороне от всех остальных строений. Предусмотрительный Дронго попросил водителя такси остановиться в пятидесяти метрах от дома, чтобы Эдгар не попался на глаза обитателям дома. Вейдеманис вышел из салона такси, чтобы контролировать обстановку вокруг дома. Сам Дронго уверенным шагом направился к дому. Старая, покосившаяся калитка, невзрачный забор. Здесь мог жить человек очень среднего достатка. Во дворе были две собаки. Они вылезли из своих будок и недовольно зарычали, глядя на вошедшего во двор человека. Почти сразу из дома вышел молодой человек лет двадцати пяти. У него были светлые, курчавые волосы, круглое лицо, зеленые глаза. Молодой человек подошел к Дронго.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он, – вы к кому?

– Мне нужен господин Ризаев. Фарух Ризаев, – сказал Дронго.

– А по какому вопросу? – поинтересовался молодой человек.

– По личному, – усмехнулся Дронго.

– По личным вопросам господин Ризаев никого не принимает, – пояснил молодой человек, – извините.

– А по партийным или общественным принимает? – переспросил Дронго.

– Что? – не понял молодой человек.

– У меня к нему важное дело, – терпеливо сказал Дронго, – передайте ему, что я привез привет от Яши Джарджиева. И хочу с ним срочно встретиться.

– Мы не знаем никакого Джурчиева, – сообщил Дронго его собеседник.

– Не передергивайте. Я сказал «Яша Джарджиев», – с нажимом сказал Дронго.

– Он сейчас болеет и никого не принимает, – сообщил молодой человек, глядя в сторону, словно не решаясь смотреть в глаза.

– Даже если у него свиной грипп, то я готов рискнуть, – заметил Дронго, – и долго вы собираетесь держать меня во дворе?

Молодой человек несколько секунд стоял неподвижно, размышляя, затем повернулся и исчез в доме. Собаки снова вылезли из своих будок, словно получили команду. Ждать пришлось минуты две или три. Наконец молодой человек вышел из дома.

– Заходите, – сказал он, – но вы напрасно теряете время. Господин Фарух Ризаев болен и не может ни с кем разговаривать на серьезные темы.

Дронго вошел в дом. Здесь стоял острый запах лекарств. У дверей суетилась какая-то старая женщина. Увидев Дронго, она неодобрительно покачала головой.

– Никак в покое человека не оставите, – укоризненно прошептала она.

В просторной гостиной стояла старинная мебель, словно вывезенная из русской усадьбы девятнадцатого века. Молодой человек исчез в соседней комнате, затем вышел и пригласил гостя войти. В комнате на большой двуспальной кровати у стены лежал Фарух Ризаев, укрытый одеялом. Он повернул голову и с интересом посмотрел на вошедшего. Затем недовольно закрыл глаза. Этого человека он никогда раньше не видел, значит, он не представлял особого интереса. Дронго прошел к кровати и уселся на стул.

– Только две минуты, – сказал молодой человек, встав за его спиной.

– Извините, что я вас беспокою, – начал Дронго, – мне хотелось с вами встретиться еще и потому, что я должен передать вам привет от Яши Джарджиева.

– Никогда о нем не слышал, – сообщил Фарух, – я не знаю такого человека.

– Он живет сейчас в Хайфе, в Израиле, – пояснил Дронго, – и хотел с вами переговорить.

Ризаев повернулся, открыл глаза и взглянул на гостя. В глазах было столько любопытства и ненависти, что Дронго едва не вздрогнул. Этот человек совсем не был похож на обычного больного.

– Что тебе нужно, – прошипел Фарух, – откуда ты явился?

«Что-то не так», – подумал Дронго. Он достал телефон, нажал кнопку повторного вызова и передал аппарат больному. Тот вытащил руку из-под одеяла. Он был одет в светлую рубашку.

– Слушаю, – глухо сказал он, – да, это я. Конечно, узнал. Яша, ты действительно сейчас в Хайфе? А если честно? Нет, я думал, что тебя подставили. Да, да. Очень хорошо. Загорай на своих пляжах. Да, я все понял. Ясно. Не беспокойся. Может, и приеду, если смогу. До свидания. Спасибо, ты тоже не болей.

Он вернул телефон. Посмотрел на молодого человека.

– Кирюша, включи радио, – попросил Фарух.

Молодой человек кивнул и подошел к радиоприемнику. Послышалась громкая музыка. Фарух словно этого и ждал. Он вскочил с постели. Оказывается, он лежал под одеялом в брюках и в рубашке. Приложив палец к губам, он поманил за собой Дронго, увлекая его в ванную комнату. Он был очень высокого роста, даже выше Дронго. Наверно, поэтому и получил свое прозвище. У него было вытянутое лицо, узкие глаза, длинный нос. Фарух закрыл дверь, включил воду и обернулся к гостю.

– Вы с ума сошли, – нервно произнес он, – куда вы лезете? Неужели вы не заметили, что за моим домом следят. Напротив расположился целый отдел местного УВД. И их машина с прослушивающей аппаратурой стоит у соседнего дома. Они «пасут» меня уже третий месяц. С тех пор как я здесь поселился. Думают, что я их не вижу. Наивные дурачки. Получили наводку от белорусов и теперь стараются подловить меня.

«Нужно было догадаться, – подумал Дронго, – конечно, такой легендарный тип, как Узун Фарух, не мог остаться без наблюдения местной милиции. Они взяли его под свой контроль, а я так глупо пришел к нему в дом, чтобы тоже подставиться под их наблюдение».

– Вы же сами сыщик, – зло пробормотал Фарух, – так мне сказал Яша. Неужели вы действительно тот самый Дронго? Я думал, что вы гораздо старше.

– Надеюсь, вы не считали меня ровесником Яши Джарджиева? – пошутил Дронго.

– Нет, – усмехнулся Фарух, – скорее моим ровесником. Скажите, что вам нужно, и быстро уходите. Иначе даже местные «пинкертоны» догадаются, что я сижу в ванной комнате больше, чем нужно.

– Собственно, я уже узнал все, что хотел узнать, – признался Дронго, – вы поселились здесь недавно?

– Как только поселился, так сразу и получил этих наблюдателей, – пояснил Фарух. – Нужно уезжать отсюда. Думаю, что скоро меня здесь не будет. Надоели эти типы, не могу даже во двор выйти. Приходится притворяться больным и каждый раз вызывать к себе врачей. Зачем вы пришли? Что вам нужно? Яша попросил, чтобы я вам помог.

– Вы знаете Мастана Гасанова?

– Этого мерзавца? Конечно, знаю. Сейчас он уже известный олигарх, а когда-то начинал моим курьером, возил в Прибалтику нашу продукцию и привозил оттуда деньги. Почему вы спрашиваете? Проводите расследование против этого миллиардера?

– Почти угадали.

– Правильно делаете. Он всегда был трусливым и осторожным. Иногда это его спасало. В конце восьмидесятых он все бросил в Баку и переехал в Москву. Это был его первый удачный шаг. Потом он начал заниматься коммерцией. Второй удачный шаг. Нашел нужных людей. Опять повезло. Вовремя сбежал от своих московских компаньонов, когда на них объявили охоту федеральные власти. И вовремя переметнулся на сторону победителей. Наверно, я не прав. Он не просто трусливый и осторожный, но еще и удачливый сукин сын. Что он натворил?

– Мы сейчас проверяем. Но его недавно пытались убить.

– Когда у человека столько денег, у него обязательно появляются враги и завистники, – рассудительно сказал Узун Фарух. Он был на несколько сантиметров выше даже Дронго. Со своим баскетбольным ростом он казался несколько нескладным.

– Вы не знаете, кто хотел его устранить? – уточнил Дронго.

– Понятия не имею. Хотя по логике – одним из тех, кто его должен ненавидеть больше остальных, должен быть именно я. Тогда, в восемьдесят третьем, я взял на себя бóльшую часть вины, выгораживая молодых. И получил больше всех. Мастан вышел гораздо раньше меня и очень умело распорядился своей долей. А когда освободился я, он уже переехал в Москву и даже не захотел мне помочь. Потом я снова послал к нему людей, но он снова отказал. В Белоруссии нам не повезло. Попали под очередную кампанию, и меня снова отправили в колонию. Хорошо, что распался Союз и меня не отправили куда-нибудь в Сибирь или на Урал. Белорусская колония по сравнению с сибирскими лагерями – это почти курорт. Но все равно – хорошего мало. Когда я вышел, он опять отказался иметь со мной дело. Этот мерзавец уже забыл, кому обязан своим первоначальным капиталом. Но я не обижаюсь, понимаю, что такова жизнь. Он сейчас известный человек, дружит с политиками и депутатами, его фотографии публикуют на страницах журналов. Зачем ему такой знакомый, как я? Все понятно. Но все равно – мерзавец! У скольких олигархов в друзьях ходят криминальные авторитеты, и никто не делает из этого трагедию.

– Похоже, что вы все-таки обижены на него.

– Бог ему судья. Я думаю, что он все равно рано или поздно «поскользнется». Как бы ни везло человеку по жизни, так или иначе наступает черная полоса. Когда везение заканчивается. И вот тогда нужно быть готовым к серьезным неприятностям. Поэтому я давно махнул рукой на Мастана. Пусть живет как хочет. Я думаю, что он и так потерял на этом кризисе больше половины своего состояния. Каждому свое. У него свой бизнес, у меня свои интересы.

– Понятно. Спасибо, что согласились принять меня и ответить на мои вопросы. Надеюсь, что я смогу уйти незамеченным?

– Даже не надейтесь, – ухмыльнулся Фарух, – они возьмут вас в полный оборот. На улице вас уже ждет их «топтун». Как только вы выйдете, за вами начнут следить. Они наверняка решат, что вы связной, который приехал ко мне с предложениями от южной мафии. Да и внешность у вас не славянская. Я даже думаю, что вас сразу арестуют, как только вы отсюда выйдете, – почти радостно сообщил Ризаев, – будет даже смешно. Известный сыщик в роли подозреваемого в связях с мафией. Вам сложно будет оправдаться. На вашем месте я бы прямо сейчас позвонил в генеральное консульство, которое есть в Санкт-Петербурге. Вас придется выручать, а я ничем не смогу помочь.

– Ничего, – улыбнулся Дронго, доставая телефон, – что-нибудь придумаю.

– Думайте, – согласился Фарух, выходя из ванной комнаты.

Через минуту вышел Дронго. Хозяин дома уже сидел рядом с кроватью. Радиоприемник они выключили.

– Кирюша, предложи нашему гостю чай, – сказал Фарух.

– Нет, спасибо, – громко ответил Дронго, – лучше я пойду. Извините, что я вас побеспокоил. Я не думал, что вы настолько больны. Желаю вам поправиться.

Фарух одобрительно кивал головой, слушая Дронго.

– Когда вы думаете подняться? Что говорят врачи? – Дронго подумал, что просто обязан подыграть хозяину дома, который так любезно его принял.

– Говорят, что через месяц или полтора, – пытаясь не рассмеяться, заявил Фарух, – вашими молитвами я думаю подняться не раньше чем через месяц.

– Особенно моими, – не выдержал Дронго, – в другом месте я бы просто сразу отправил бы вас в храм на исповедь. Хотя вы мусульманин, если вообще верующий.

Фарух нахмурился. Хотел что-то возразить, но только махнул рукой.

– Я всегда был верующим, – сказал он громко, – и никогда не совершал бессовестных поступков. И об этом знают и мои друзья, и мои враги. До свидания.

– Прощайте, – Дронго вышел из комнаты. Он подумал, что пожимать руку криминальному авторитету будет слишком большой уступкой собственной совести. Выйдя из дома, он увидел уже знакомых собак, которых успели отвязать. Увидев его, они снова зарычали.

– Сидите тихо, – попросил Дронго, но, кажется, они не собирались его слушать. Он замер в дверях дома. Может, вернуться? Дверь открылась, и вышел Кирюша.

– Идите, – добродушно произнес он, – при мне они вас не тронут.