Текст книги "Среда обитания"

Автор книги: Чингиз Абдуллаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 5

Расставшись с Матвеем Суровцевым, Дронго приехал в кафе, попутно проверяя, нет ли за ним наблюдения. Пока все было достаточно спокойно. Он не стал ждать в кафе, когда туда придет Регина. Вместо этого вошел в магазин, расположенный напротив, чтобы иметь возможность увидеть свою будущую собеседницу. Она появилась ровно за минуту до назначенной встречи. Сказывалась дисциплина хорошо вымуштрованного секретаря. Высокого роста, одетая в достаточно строгий серый костюм, длинная юбка-макси, серый пиджак, светлая блузка. В руках у нее была небольшая серебристая сумочка от «Prada» и обувь, подобранная в тон, такого же серебристого цвета, но скорее от «Salvatore Ferragamo». После выхода в свет известного голливудского фильма с Мерил Стрип в главной роли многие молодые женщины предпочитали именно эту марку сумочек.

Волосы у нее были собраны, макияж был достаточно незаметен. Внешне такая женщина производила впечатление идеального секретаря. Очень стильно и дорого одетая, ухоженная, породистая. Красивое запоминающееся, немного вытянутое лицо, миндалевидные зеленые глаза, идеальный нос, чувственные губы. Она вошла в кафе, оглядываясь по сторонам. Посмотрела на часы. И прошла к столику, попросив официанта принести ей зеленый чай. Интересно, что она выбрала почти идеальное место в углу, откуда можно было видеть всех входящих, оставаясь достаточно незаметным. Дронго подождал несколько минут. Никто больше не появился. Он вошел в кафе, направляясь прямо к Регине. Она глянула на него снизу вверх, оценила качество его костюма, галстука, успела увидеть обувь. «Эта женщина обладает целым рядом скрытых достоинств», – подумал Дронго.

– Добрый день, – она чуть приподнялась, протягивая руку. Он пожал ладонь, усаживаясь рядом с ней.

– Мне тоже зеленый чай, – попросил сразу подскочившего официанта.

– Вы тот самый Дронго? – спросила она с некоторым любопытством, глядя на него.

– Не знаю, что вы до сих пор слышали, но меня обычно так называют, – кивнул он.

– Говорят, что вы волшебник. Умеете находить любого преступника, как бы умно и ловко он ни маскировался.

– Это невозможно. Я всего лишь иногда пытаюсь нормально сделать свое дело.

– Не скромничайте. Мы столько про вас слышали, прежде чем решили идти на контакт. Лев Давидович попросил Тарханова все устроить, чтобы в любом случае договориться с вами.

– Я должен быть польщен таким вниманием. Но, собственно, именно поэтому я и встречаюсь здесь с вами.

– Мне все известно. Как только я сказала Льву Давидовичу, что иду на встречу с вами, он сразу разрешил мне уйти, даже ничего не спрашивая. Обычно он интересуется, куда и зачем я отлучаюсь. Но в данном случае, похоже, он заинтересован, чтобы вы добились успеха.

Официант принес заказанный Дронго чайник с зеленым чаем. Налил в небольшую чашечку и удалился.

– Что, по-вашему, означает слово «успех» в данном случае? – поинтересовался Дронго, пробуя чай.

– Найти Неверова, – пожала она плечами, – или его документы. Насколько я поняла, они очень важны для моего шефа.

– Вы знаете о Неверове?

– Конечно, знаю. Они ведь сначала вышли на меня. Через его племянника Вострякова. Такой слабый и тонкий голос. Я сразу поняла, что это не тот человек, с которым будет разговаривать мой шеф. Не того калибра.

– Вы по голосу определяете, с кем соединять вашего шефа или не стоит?

– Я не соединяю, – снисходительно улыбнулась Регина, – для этого есть другой секретарь. А я решаю вопросы более важные, в том числе определяю, с кем будет или не станет встречаться Лев Давидович.

– И вы сразу решили, что Востряков не достоин такой чести?

– Я тотчас поняла, что дело необычное. Представьте себе, что звонит с улицы человек, который требует срочной встречи с президентом огромной компании, у которой тысячи сотрудников и многомиллионный оборот. Как вы считаете, в какой стране мира президент такой компании дал бы согласие на встречу с первым позвонившим? К тому же говорившим невнятно, путано и довольно неубедительно.

– И вы ему отказали?

– Конечно. Потом пришло первое письмо. Я обязана читать всю приходящую почту, но не особенно поняла, что именно они хотели. Решила только, что именно он звонил и поэтому написал такое письмо. Я сразу отдала его шефу.

– Что было потом?

– Он был в плохом настроении весь день, я это видела. Явно нервничал. Переживал, но старался не показывать своего настроения. Он вообще не любит, когда кто-то чувствует его состояние. Считает, что это мешает бизнесу. Никаких личных чувств на работе, часто говорит он.

– После первого письма были и другие?

– Да. Второе и третье. Но после первого письма это ничтожество Востряков снова позвонил, попытался меня уговорить на личную встречу. Или хотя бы соединить с Львом Давидовичем. Я, разумеется, сразу отказала. Тогда пришли еще два письма. После второго шеф предупредил меня, чтобы я не читала эти письма, а сразу передавала их ему. Во втором были документы, копии акционерных договоров, какие-то банковские счета. Третье письмо, не читая, я передала ему.

– В третьем было то же самое.

– Да, – машинально кивнула она и вдруг испугалась: – Но я его не читала.

– Конечно. Но любопытство взяло верх, и вы его просмотрели.

– Нет. Я машинально сказала вам «да». Третье письмо я даже не смотрела. Только раскрыла пакет и сразу отнесла Льву Давидовичу.

– Понятно, понятно. Вы сказали «пакет». Письмо было большим?

– Да. Плотный пакет белого цвета. Такие продаются на почте. Насколько я знаю, Суровцев потом проверял, откуда могли приходить пакеты. Их можно купить на почте.

– А почему вы раскрыли пакет?

– У нас такой порядок. Запечатанные письма нельзя передавать президенту компании. Против этого возражает служба безопасности. Помните, был такой сумасшедший ученый-террорист, который рассылал всем белый порошок. Вот они опасаются нечто подобного. Сначала все письма проверяют на рентгеновском аппарате, чтобы не было взрывчатки или яда. И только затем передают в нашу канцелярию.

– У вас солидное учреждение. Прямо как на режимном предприятии. Раньше такие назывались «почтовыми ящиками».

– Может быть. Я не помню. Тогда мне было только десять лет.

– И вы не успели вступить даже в пионеры?

– Не успела. Но октябренком была. Ходила со значком Ленина-ребенка. Сейчас понимаю, что это было наивно, но тогда я так гордилась этим значком. А к тому моменту, когда меня должны были принимать в пионеры, Советский Союз рухнул.

– И третье письмо-пакет вы вскрыли, но не читали?

– Нет, – нервно ответила она, – и не нужно смотреть на меня таким недоверчивым взглядом. Я действительно его не читала, но там тоже были копии документов, это я успела увидеть.

– И вы отдали его своему патрону?

– Конечно. Он сразу приказал позвать всех троих к нему в кабинет. Как и после второго письма. Что я и сделала.

– Кого троих? Суровцева, Погосова и Арсаева?

– Да. Всех троих. – Она выпила свой уже остывший чай. Поставила чашку на столик. – Лев Давидович попросил меня быть с вами откровенной, поэтому я рассказываю вам обо всем с такими подробностями.

– Вы давно работаете у Деменштейна?

– Три с половиной года.

– И сразу главным секретарем?

– Нет, не сразу. Первые несколько месяцев я работала в канцелярии, затем перевели обычным секретарем. И только через полгода я стала, как вы выразились, «главным». Хотя у нас говорят иначе. Я личный секретарь, а Замира просто секретарь шефа. Вот и вся разница.

– Нравится?

– На личные вопросы я тоже должна отвечать? – удивилась Регина.

– Это не личный вопрос. Мне интересно, насколько комфортно вы чувствуете себя на вашей работе.

– Очень комфортно и хорошо, – сказала она, подчеркивая каждое слово. – Мне нравится моя работа и мой оклад, который платят за мою работу. Вас удовлетворяет такой ответ?

– Вполне. А какой оклад? Я просто не успел уточнить у Льва Давидовича.

Она назвала сумму. Очень большую. И не только по кризисным временам.

– В месяц или в год? – иронично уточнил он.

– В месяц, – гордо ответила Регина.

– Зарплата квалифицированного служащего за год. Очень серьезная зарплата. Кажется, я продешевил. Нужно было взять с вашего босса более солидный гонорар.

– А сколько он вам пообещал? – поинтересовалась она.

– Это я вам сказать не могу. Коммерческая тайна. Конкуренты поймают и убьют меня где-нибудь в подворотне от зависти. А Министерство налогов меня просто засудит.

Оба улыбнулись друг другу.

– У вас все получают такие зарплаты? – спросил Дронго.

– У нас богатая компания. Одна из самых больших в стране, – пояснила Регина.

– В таком случае сколько получает Замира, второй секретарь? – неожиданно уточнил Дронго.

Она замолчала. Лгать не имело смысла, говорить правду не хотелось.

– Меньше, – призналась она, – гораздо меньше.

– Сколько? – настаивал Дронго.

– Спросите сами у Льва Давидовича, – немного раздраженно ответила Регина.

– Это не ответ. Зачем его беспокоить, если вы знаете точный ответ? Если не ошибаюсь, он просил вас быть достаточно откровенной. Или нет?

– Она получает… – Регина назвала цифру, которая была меньше ее зарплаты примерно в два с половиной раза.

– Солидная разница, – заметил Дронго.

– Хватит, – попросила она, отодвигая от себя пустую чашку. – Если вы намекаете, что у нас с шефом какие-то особенные отношения, то не нужно мне этого говорить. Я просто хорошо делаю свое дело.

– Не сомневаюсь. Он давно женат?

– На эти вопросы я отвечать не обязана. Можете спрашивать у меня все что угодно о моей личной жизни и нашей работе. Но личная жизнь Льва Давидовича – это его личная жизнь, и вы можете спрашивать о ней только его самого.

– Согласен. Тогда поговорим именно о вас. Насколько я знаю, у вас есть друг?

– Кто вам сказал? Впрочем, какая разница. Да, есть. А почему он вас так интересует? И вообще, почему у вас такой болезненный интерес именно к моей личной жизни? Какое это имеет отношение к проходимцу Вострякову, к исчезнувшему Неверову, к его письмам?

– Откуда вы знаете, что Неверов исчез?

– Об этом все знают. Наши сотрудники говорят, что шантажист, который решился на подобную глупую акцию, сбежал за границу и теперь там прячется. А второго сделали идиотом, когда Погосов колол ему свою «сыворотку правды».

– Почему именно Погосов?

– Он же врач. Кто еще мог это делать? Он у нас психиатр и заместитель начальника службы безопасности в одном лице.

– Вернемся к вашему другу. Он знает о том, что происходит в данный момент в вашей компании?

– В общих чертах, может быть. Он обращает внимание, что я нервничаю. В последнее время с трудом сдерживаюсь, чтобы не закурить снова. А я ведь бросила сигареты примерно три года назад.

– По просьбе Деменштейна?

– Почему вы так решили? – снова вспыхнула она. – На что вы все время намекаете?

– Вы сами сказали, что первые полгода работали в канцелярии обычным секретарем. Значит, уже три года вы работаете на своей нынешней должности. И вот уже три года как бросили курить. Насколько я мог заметить, ваш шеф тоже не курит. Я просто сделал надлежащие выводы.

– Он никогда не курил, – кивнула она, – я тоже решила бросить. Это неправильно, когда секретарь дымит, а ее шеф некурящий. От меня разило за версту сигаретами. Представляю, как ему было неприятно.

– Это он вас попросил или вы сами решили бросить?

– Скорее намекнул. А я человек понимающий. Сразу решила, что брошу курить. И бросила, хотя сначала было очень сложно. Что только я не использовала. Жвачки всякие, таблетки, пластыри. Я ведь дымила с четырнадцати лет.

– В это время уже вступали в комсомол, – заметил Дронго. – Вашим воспитанием не занималась общественность?

– Не занималась, – улыбнулась Регина, – нас две девочки у мамы. Мы погодки. А отец ушел, когда мне было только тринадцать. Через год я начала курить, чтобы доказать самой себе, что мы можем выжить и без него. Хотя было очень трудно.

– Начало девяностых, – вспомнил Дронго, – эти слова вы сказали неправильно. Было не «очень трудно», а почти невозможно жить. Вот так станет правильнее.

– Верно, – согласилась она, – вот тогда я и начала курить. Знаете, что меня спасло? Мамина конституция тела. Она у нас волейболисткой была, кандидат в мастера спорта. У меня в нее и фигура, и внешность. Хотя она всегда говорила, что я больше на отца похожа. У него были такие же миндалевидные глаза. Наполовину был калмыком, значит, я на четверть калмычка.

– Прекрасно. Но мы все время уклоняемся от основной темы. Итак, ваш друг знает о том, что у вас происходит?

– Он не имеет к происходящим событиям никакого отношения, – твердо заявила Регина.

– Я об этом не спрашивал. Мне интересна его реакция на ваши возможные срывы. Как он реагирует?

– Тоже переживает, когда мы видимся. Хотя в последнее время это происходит не так часто. У всех кризис, всем приходится больше работать.

– Вы живете не вместе?

– Честное слово, я не понимаю, почему должна отвечать на такие вопросы. Да, мы живем не вместе. У меня отдельная двухкомнатная квартира в доме нашей компании.

– У вашей компании есть собственный дом?

– Значит, вы не все знаете, – улыбнулась Регина, довольная этим обстоятельством. – У нас два построенных дома. Чуть дальше Ленинского проспекта. Их заложили еще шесть лет назад, а закончили только в позапрошлом году. Там, говорят, были неприятности, когда сбежал кто-то из основных проектировщиков. Или застройщиков. Я точно не знаю. Но дома построили и успели сдать еще до кризиса.

– У Льва Давидовича там тоже есть квартира?

– Конечно. Последние два этажа. О его квартире писали в «Уикенде», может, вы читали. «Восемьсот метров над уровнем Москвы», кажется, так называлась эта заметка.

– И вы живете с ним в одном доме?

– Нет. В соседнем. Но он почти никогда не бывает в этой квартире. Они с супругой живут на Рублевке. У них там своя дача.

– Где еще могут жить люди подобного типа, – иронично заметил Дронго, – только на Рублевке.

– Можно подумать, вы живете в трущобах, – обиделась за своего шефа Регина.

– Нет. Я живу в хорошем и новом доме, где у меня большая квартира, – очень серьезно ответил Дронго, – и у меня есть квартиры в других городах. Но их все я купил на деньги, заработанные своим трудом. В отличие от большинства господ на Рублевке, которые ловко украли деньги у своих сограждан. Пользуясь моментом, обстоятельствами, выгодной ситуацией, беспечностью сограждан и покровительством вороватых чиновников. Поэтому есть большая разница.

– Вы опять на что-то намекаете? – дернулась Регина. – Ну скажите прямо, что именно вы хотите знать? Я ведь вижу, чувствую, вы все время ходите вокруг этого вопроса. Значит, вы заработали себе на квартиру, а я не заработала. Получила ее другим способом. Так скажите об этом сразу, зачем вы все время виляете?

– Я не виляю. Я просто не хотел вас об этом спрашивать. И вы напрасно так болезненно на все реагируете. Я не стал бы спрашивать вас о ваших отношениях с шефом, если бы вы все время к ним не возвращались. Меня больше интересовала реакция вашего друга. Но раз вы об этом сами заговорили… Вы встречались со своим шефом?

Она подвинула к себе чашку, налила холодный чай, посмотрела на Дронго и неожиданно усмехнулась.

– Он ведь наверняка сказал вам об этом, – произнесла она, глядя на чашку. – Лев Давидович не тот человек, который станет щадить чье-то самолюбие. Да, конечно, мы встречались. И не один раз…

Глава 6

Наступило молчание. В подобных случаях он просто терялся, не зная, как следует себя вести. Или как следует реагировать на подобные слова. Впрочем, это постепенно становилось нормой и уже никого особенно не удивляло. И не шокировало.

– Я почти уверена, что он вам сказал, – продолжала Регина, – поэтому вы все время задаете такие вопросы. И про моего друга, и про мою высокую зарплату. Просто стесняетесь спросить – спала ли я с ним. Конечно, спала. А вы думаете, что можно сделать карьеру в такой солидной компании, отличаясь своими особыми талантами? Как сказала одна наша сотрудница из канцелярии, которая пришла туда за год до меня и будет еще сидеть там много лет, «сукам везет, особенно если они умеют этим пользоваться». Вот такая у меня репутация.

– Скорее это репутация компании, – заметил Дронго.

– Компания тут ни при чем. И Лев Давидович не виноват. Мы сами всегда делаем свой выбор. Осознанно и целенаправленно, – убежденно произнесла Регина. – Подумайте сами, что произошло. Я устроилась на работу со своим заочным образованием, после того как работала продавщицей, кассиром, сотрудником отдела менеджмента в другой компании, сотрудником рекламного отдела, кем только я не работала. Везде приставали. Нагло, открыто, не стесняясь. Здесь сразу взяли на работу и сказали, чтобы я забыла про мини-юбки и обтягивающие платья. Чтобы не злоупотребляла макияжем, в солидных фирмах это не принято. Через четыре месяца я попалась на глаза Деменштейну. Если скажу, что случайно, вы, конечно, не поверите, но это было действительно случайно. Я ничего не придумывала специально. Да и невозможно было придумать, что он зайдет к нам в канцелярию. Я как раз выходила, и мы столкнулись.

Он на меня посмотрел, поздоровался и неожиданно спросил, как давно я работаю. А я молчала, не знала, что ему ответить. Потом меня несколько дней все ругали, называли дурой. И через неделю его секретарь ушла в декрет. Про отца можете спросить. Это был не Лев Давидович. Он принципиально против таких детей. Об этом он мне прямо говорил.

Конечно, я понимала, что ему понравилась. Но он ни разу не дал даже повода усомниться в своей порядочности. Пока однажды ему не позвонила какая-то дама. Она что-то от него требовала, и он просто положил трубку. А потом позвал меня и попросил никогда больше ее с ним не соединять. Он меняет номера своих мобильных довольно часто. И, конечно, он не аскет, об этом все знают. Вот тогда я и сказала, что с этой дурой я его больше не соединю. Он заинтересовался, спросил, почему я считаю ее дурой.

«Если она не ценит вашего хорошего отношения», – ответила я ему.

Еще через неделю он пригласил меня на ужин. Я охотно пошла. И с удовольствием провела с ним время. Нужно отдать ему должное, он ни разу за три года не настаивал на наших отношениях. Честное слово. Я понимаю, что вам рисуются разные апокалиптические картины, но я говорю правду. Даже иногда в зарубежных поездках он так устает, что забывает обо мне. И мы всегда спим в разных номерах. Поэтому меня так задевали ваши слова о зарплате. Я поступила в еще один университет и за это время выучила французский, которым он не владеет. Он хорошо знает английский и немецкий.

– Вы сказали, что все знают о его любвеобильности? Супруга входит в понятие «все»?

– Думаю, что да. Он ничего не скрывает. Просто он не тот человек, который считает, что нужно скрывать подобные вещи. Он по-настоящему интересный и привлекательный мужчина. И, конечно, нравится женщинам.

– Вы просто идеальный секретарь, – сказал Дронго, – даже сумели внушить себе, что любите своего шефа. И считается, что он вас так уважает.

– Совсем наоборот. Мне его часто бывает даже жалко, он так выматывается, особенно в последнее время. А люблю я своего друга, о котором вы спрашивали. Что касается Льва Давидовича, то он, по-моему, никого не уважает. Ни своих заместителей, ни своих помощников, ни своих близких. И меня не очень уважает. Однажды в моем присутствии один из его близких друзей сказал, что я очень красивая. Деменштейн холодно на него посмотрел и сказал: «Это тот случай, когда на товаре написано, что руками трогать нельзя. Можно только смотреть». Прямо в моем присутствии, представляете? Я, дура, потом полчаса проревела в туалете. Пока не поняла: он не хотел меня обидеть, просто таким образом дал понять своему другу, чтобы тот на меня не западал. И вам наверняка рассказал, что мы встречались. Он не станет прятаться. Я даже думаю, что его супруга знает в том числе и о наших отношениях. По-моему, это ее вполне устраивает.

– Почему?

– Она не любит летать самолетами на дальние расстояния. И он часто берет меня с собой в Америку на переговоры. И вообще, она достаточно умный и трезвый человек.

– Насколько я слышал, она намного моложе его.

– На шестнадцать лет. Ей только тридцать три. Вы наверняка видели ее по телевизору. Она вела телевизионную передачу. Потом возглавила молодежную редакцию. Ее фотографии часто публикуют в журналах и в газетах. Она до сих пор делает такую карьеру на телевидении, что все ей завидуют. Еще бы. С такими деньгами мужа у нее любые проекты получаются на «ура». У нее такое запоминающееся имя. Снежана Алтуфьева.

– Возможно. Я редко смотрю развлекательные передачи.

– Это ее второй муж. С первым она развелась десять лет назад, когда только приехала в Москву из Воркуты. Он был, кажется, тоже телевизионщиком, сейчас работает оператором на каком-то канале.

– Почему у них нет детей?

– Не знаю. Но, по-моему, оба не хотят детей. У Льва Давидовича уже взрослые дети, зачем ему сейчас эти пеленки и проблемы? А она не хочет рожать. У нее не было детей и от первого мужа. Не знаю почему. Может, не может, а может, не хочет. Я не узнавала.

– И вы считаете, что она знает о ваших отношениях?

– Думаю, что да. Вы не понимаете таких людей, как Лев Давидович. Он не такой, как мы все. Они другие. Вы представляете себе человека, который может позволить себе все? Абсолютно все, – почти восторженно сказала Регина. – Если хочет слона, то ему привезут слона, если захочет обниматься с бегемотом, то ему привезут бегемота. Или сам полетит туда и будет купаться в реке, которую он нашел на карте. И полетит туда на частном самолете. Когда у человека миллиард и больше, он уже находится в другом мире. Для нас с вами не совсем понятном. Они другие существа. У них другая среда обитания, отличная от нас с вами. Он может купить любую женщину. Весь мир у него в кармане.

– Я вижу, что слово «миллиард» действует на вас достаточно сильно.

– А на кого оно не действует? В этом мире все решают только деньги. Если у вас есть этот миллиард, то вы не просто умный и успешный человек. Вы самый умный, самый успешный. Тысяча женщин будут мечтать провести с вами хотя бы одну ночь, любой мужчина станет считать за честь пожать вам руку. Вы можете одеваться – как хотите, жить – как вам нравится, встречаться – с кем хочется. Вы уже не обычный человек…

– А потом приходит Неверов и начинает вас шантажировать, – попытался вернуть ее на землю Дронго.

– Они плохо закончили, – убежденно произнесла Регина. – Востряков просто чокнулся, а Неверов сбежал. Просто понял, что этот «орешек» ему не по зубам, и сбежал.

– Похоже, вы абсолютно счастливый человек, что работаете в компании, которую возглавляет миллиардер.

– Это лучше, чем работать в продуктовой лавке, где вечно пахнущий чесноком вонючий кавказец пристает к тебе, пытаясь за копейки получить все сразу. Вы не считаете?

– Между прочим, я из Баку.

– Извините, я не хотела вас обидеть. От вас как раз хорошо пахнет. Какой у вас парфюм?

– Это неважно. Значит, разница большая и вы ее цените?

– Конечно, ценю. Мне подарили квартиру, вы уже давно поняли, что я ее не смогла бы купить. Я получаю зарплату, как федеральный министр, и даже больше. Увидела весь мир, провожу полеты в салонах первого класса, где рядом со мной бывают коронованные особы, актеры из Голливуда и известные политики. Я даже один раз летела с самой Викторией Бекхэм, можете себе представить? Из Лос-Анджелеса в Лондон. С самой Викторией. Она сидела в соседнем кресле, сняв с себя весь макияж. Я ее сразу узнала. Но так и не решилась взять у нее автограф. Потом себя долго за это ругала. Но в первом классе так не принято.

– Правильно сделали, что не взяли, – меланхолично заметил Дронго, – эта женщина однажды призналась, что за всю свою жизнь не прочла ни одной книги. И вы, человек с почти двумя высшими образованиями, делающий такую стремительную карьеру, выучивший французский язык, хотели взять автограф у подобной дамочки?

– Мир считает ее совершенством в стиле и в моде. Значит, нужно приспосабливаться, – возразила Регина.

– И в полном соответствии с этими принципами вы устраиваете свою жизнь?

– Пытаюсь, – улыбнулась она. – Не все получается, но я стараюсь.

– Погосов давно работает в компании?

– Пришел до меня. Кажется, несколько лет.

– Вы можете дать характеристику всем троим, кто был в курсе происходивших событий? Вы понимаете, о ком именно я говорю?

– Конечно, понимаю. Суровцев человек прямой, решительный, я бы даже сказала, злой. Он, по-моему, все никак не может смириться с тем, что его выперли из органов полковником. Наверняка хотел стать генералом. И бывает заметно, что ему не совсем нравится его нынешнее место работы. Нет, он, конечно, доволен. И своим положением, и своей зарплатой. Видели бы вы его новый «Мерседес», специально пригоняли из Германии.

– Я видел, – кивнул Дронго.

– Тогда тем более. Он стал обеспеченным и независимым, но все равно неудовлетворен. Ненавидит всех, кто сумел сделать карьеру в органах. Он, по-моему, все время настраивал Льва Давидовича против Неверова. Ведь тот успел получить звание генерала, а у Матвея Константиновича его не было.

– Интересно. Остальные двое?

– Погосов человек замкнутый. Он ведь психиатр, а они всегда немного чокнутые. Много не говорит, держится особняком. Такой симпатичный мужчина, но очень в себе. Я его даже побаиваюсь, такое ощущение, что он знает больше, чем говорит.

– Арсаев?

– Умница. Прекрасный товарищ. Всем помогает. Все его любят. Он незаменим в трудных ситуациях. Лев Давидович ему очень доверяет. И его супруга тоже. Валера моложе всех, ему около тридцати. Погосову уже под сорок, а Суровцев ровесник Льва Давидовича или даже немного старше его. Хотя иногда Валеру заносит в женском вопросе, такой латиноамериканский мачо, но это бывает со многими молодыми.

– Хороший секретарь всегда знает всех подчиненных своего шефа, – заметил Дронго, – вы прямо незаменимый отдел кадров.

– Они самые приближенные люди Деменштейна, – пояснила Регина.

– Немного странно. Не ваши вице-президенты, которых сразу четверо, а именно они.

– Вице-президенты – это в основном надутые индюки, – в сердцах заметила Регина, – богачи, которые хотят стать миллиардерами, но у которых не хватило для этого талантов и удачи. Поэтому они только миллионеры. Все четверо, конечно, завидуют Льву Давидовичу, и все четверо осторожно пытаются стать самостоятельными бизнесменами.

– Вы их не очень любите?

– Терпеть не могу. Каждый из них с огромным удовольствием съест Деменштейна, чтобы усесться на его место.

– А если исчезновение Неверова организовал кто-то из них?

– Никогда в жизни, – возмутилась Регина, – они все полные ничтожества. Без Льва Давидовича это пустые нули. Только он может управлять компанией и заниматься всеми делами. Я бываю на служебных совещаниях и вижу, как они «плавают» во всех вопросах. У них бы не хватило ни смелости, ни ума.

– Прекрасная характеристика. Но сам Лев Давидович считает, что это может быть кто-то из его конкурентов. Учитывая, что вы все так хорошо знаете, может, подскажете, кто именно мог до такой степени ненавидеть Деменштейна, чтобы подставить его, забрав документы у Неверова?

– Только Леонид Иосифович. Об этом все знают. Они ненавидят друг друга уже много лет.

– Тогда давайте заниматься моим просвещением до конца. Кто такой Леонид Иосифович?

– Вы не знаете Леонида Иосифовича? – всплеснула руками Регина. – Как же так! Я думала, что Лев Давидович позвал вас именно из-за него, чтобы вы смогли с ним договориться. Ведь если кто-то мог убить Неверова и забрать его документы, то это мог сделать только Леонид Иосифович Френкель. Вы знаете, он однофамилец известного композитора. Мне моя тетя, она учитель музыки, говорила, что Ян Френкель был не только потрясающим композитором, но и прекрасным человеком. Он сыграл в роли французского бармена в фильме «Корона Российской империи». Может, вы видели это кино?

– Не будем отвлекаться, – попросил Дронго, – у вас еще много пробелов в образовании. Нужно знать известного композитора не по его случайной эпизодической роли в кино, а по его великолепным песням. Поэтому не нужно рассказывать мне, кто такой Ян Френкель. Мне в жизни отчасти повезло, я однажды видел его даже в жизни. Он был выдающийся композитор. Давайте поговорим о втором Френкеле.

– Он враг номер один, – призналась Регина, – и все об этом знают. Помните историю с Уральским металлургическим комбинатом? Они тогда так схлестнулись. Никто не хотел уступать. Губернатор области был на стороне Леонида Иосифовича, зато федеральное руководство выступало за Льва Давидовича. И это было нечестно со стороны Френкеля, ведь он занимается добычей ископаемых, а не металлургией. Все знают, что Деменштейн потомственный металлург, про его отца до сих пор рассказывают легенды. А Френкель собирался все перекупить. И он бы обязательно так сделал, если бы из Москвы им не дали по рукам. Тогда об этом сообщали все газеты. «Московский комсомолец» даже написал, что война двух олигархов началась и теперь будет вестись до полного уничтожения.

– Даже до такой степени?

– Еще хуже. Френкель сумел переманить одного из наших финансистов. Начальника отдела. Тогда Лев Давидович сумел перекупить сразу двух главных специалистов Френкеля – его бухгалтера и кадровика. Кадровика потом нашли убитым, прокуратура возбудила уголовное дело, но виновных так и не нашли. Официально считалось, что это был случайный наезд машины. Но все понимали, что это было запланированное убийство. Только Леонид Иосифович мог устроить пакость с исчезновением Неверова, если бы каким-то образом узнал о существовании этих документов. Но он ничего не мог знать. И никто не знает, кроме нас четверых, не считая самого Льва Давидовича.

– А почему у них такая вражда? Только из-за комбината?

– Нет. В начале девяностых они были друзьями, даже вместе начинали. Но потом разошлись. Деменштейн сумел создать новые акционерные группы, получить комбинаты, запустить их в производство. А Френкель тогда пролетел мимо. В результате уже через несколько лет Лев Давидович был миллиардером, а Леонид Иосифович только миллионером, да и то не очень солидным. Вот этого Френкель не мог простить своему бывшему другу никогда. Когда люди такого масштаба ссорятся, то чаще всего из-за огромных денег.

– Спасибо, что сообщили. Теперь буду знать. Последний вопрос. Как вы считаете, мог Френкель перекупить кого-то из ваших…

– Никто не знал подробностей, – сразу перебила его Регина, – и поэтому он не мог никого перекупить. Сотрудники службы безопасности выполняли только те поручения, которые им приказывали. Никто не был в курсе.

– Кроме упомянутой троицы.

– Да. Но они исключаются…