Текст книги "Наездница грифона"

Автор книги: Черит Болдри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Болдри Черит
Наездница грифона

Черит Болдри

Наездница грифона

Гужов Е, перевод.

В битве за Западные Высоты Ракхиллу застрелили прямо подо мной. Мне повезло отделаться сломанной рукой, но своим последним болтом я все же достала из арбалета того солдата, что убил ее в шею. Теперь моя писанина портит страницу, потому что я пишу левой рукой.

x x x

Джаннис скажет: Это война, а не пикник. Что ж, ладно.

Записи капитана крыла Хелейи, второй эскадрон наездников грифонов Робардики, на десятом году правления короля Роена, и четвертом году войны против Юга. Это достаточно формально для вас, капитан эскадрона Джаннис?

Когда я пришла в себя, то лежала в палатке, надо мной хлопотали полевой хирург и санитар, пререкаясь на мягком акценте Юга. Чертова Ракхилла спикировала не на ту сторону фронта. Черт бы ее побрал, за то, что она умерла.

Хирург не знал, что со мной делать, ибо на Юге женщины не ходят на войну. Он развесил вокруг меня холщовый экран, чтобы защитить мое целомудрие от глаз своих солдат – или, насколько я понимаю, защитить их целомудрие от меня. Я сказала, что извиняюсь за то, что вношу дезорганизацию в его аккуратный, упорядоченный полевой госпиталь, и он так посмотрел на меня, словно я его ужаснула.

Забрали все мои кожаные доспехи для езды, а когда я смогла садиться, мне принесли платье. Одной рукой его тяжело затягивать. Я попросила у хирурга рубашку и брюки, но бедняга только малиново покраснел.

На следующий день меня посадили в телегу и вывезли из лагеря с эскортом. Никто не сказал, куда меня везут. Телега следовала по дороге, что вьется в горы, трясясь так, что моя рука заболела, как три ада разом. Когда дневной свое померк, мы приехали в эту цитадель, гнездящуюся на краю пропасти.

Когда повозка остановилась во дворе, эскорт встал вокруг меня и повел через двери в башню, всю в решетках из железа, вверх по спиральной лестнице в маленькую, пустую прихожую.

Комната за нею была гораздо больше, с деревянными панелями и огнем, тлеющим в камине. Нечесаный парень с копной черных волос совал в него поленья из корзины. Там была кровать, стол и стул, все очень простые.

"Это крепость", раздался голос позади меня. "У нас нет подходящего места для леди."

Я повернулась. Мой эскорт удалялся, хотя я еще слышала стук их каблуков в прихожей. В дверях стоял человек, которого я раньше не видела. Он был низкорослым – не таким высоким, как я – с вьющимися золотистыми волосами и руками в перстнях, как у придворного. Он был в халате из синего вельвета, с мехом на запястьях и на вороте. Даже в моем взятом взаймы платье я могла бы ему сказать, кто из нас в этой крепости кажется больше находящимся дома.

"Я Аумерил, ваш лорд-смотритель", сказал он с холодным достоинством. "Вы, леди, являетесь заключенной. Если вы будете сотрудничать, с вами станут обращаться хорошо, но боюсь, у нас здесь нет женщин, чтобы прислуживать вам."

"Я не леди." Я хотела быть приятной, по крайней мере до тех пор, пока он не даст мне причину быть иной. "Я солдат, не более. Я привыкла находиться в компании людей чести."

Реакция Аумерила ошеломила меня. Волна крови хлынула ему в лицо и ушла прочь, оставив его белым. Его руки затряслись. Он ничего не сказал, но повернулся и хлопнул дверью.

"Что это с ним?", спросила я саму себя, но мальчишка с поленьями, загоготав, повернулся от огня.

"Он трус", сказал парень. "Он сбежал с поля боя. Мы все здесь знаем. Он подумал, вы тоже знаете."

"Ты меня удивил", сказала я.

Это была правда; я удивилась, что Аумерил вообще был близко к полю боя. Я говорила холодным голосом, ибо не имею привычки сплетничать, однако слуги всегда это делают, поощряешь их или нет. Парень наклонился ближе ко мне; у него был вялый рот и мучнистое, прыщавое лицо.

"Вы просите у меня, что вам нужно", сказал он. "Я хорошо позабочусь о вас, леди"

Думал ли он при этом, что я стану ему платить, не знаю. Я не такая дура, чтобы думать, что он говорил от чистого седца. Я ответила резко:

"Займись делом."

Его ухмылка пропала. Он сгорбил плечи, словно я его ударила, и со своим нечистым дыханием потащился куда-то в другое место.

Когда он, шаркая, удалился, я исследовала свою тюрьму. Постель была жесткой, но хорошо снабжена одеялами и меховым покрывалом. Пол был из голых каменных плит. На столе глиняный кувшин с водой, кружка и глиняная лампа.

Еще одна дверь вела в уборную, а вторая на балкон, но он был заперт. Я прижала глаз к зарешеченному отверстию, но увидела только облака, испещряющие небо. Я почти вообразила, как лечу в воздухе верхом на Ракхилле... но, нет. В той стороне находится безумие.

x x x

Это было вчера. Сегодня утром Аумерил вернулся, сел за стол и допросил меня. Он нервничал, вертел в руках серебряную табакерку, висевшую на цепочке на шее. Думаю, он понял, что выдал себя. Он принес бумагу, перо и чернила, чтобы записать, что я ему скажу.

"Меня зовут Хелейя", сказала я. "Капитан крыла второй эскадрон наездников грифонов. Это все, что я могу вам рассказать."

Любой бы подумал, что это достаточно прямо, но не Аумерил. Мы ходили туда и сюда, кругами и обратно по всем тем вопросам, что вы ожидаете: передвижения частей, их количество и снабжение, и где король Роен планирует свое следующее наступление. Словно я это могу знать. Или скажу Аумерилу, если знаю. Он был терпелив, надо отдать ему должное. Терпелив до чистой глупости, если он думал, что я отвечу на вопрос, задаваемый в двадцатый раз, если не ответила в первый.

Под конец он бросил перо, и я подумала, что он сомнет листок бумаги, на котором не записал ничего, кроме моего имени и звания, но он сдержался.

"Леди Хелейя..."

"Капитан."

"Ладно, капитан. Вам стоит быть более благоразумной при ответах на мои вопросы. От вашего выбора зависит, станет ли ваше заключение легким или тяжелым."

Я не была уверена, угрожает ли он, или обещает. Я ответила – признаюсь, слегка высокопарно, и поворачивая кинжал в его собственной ране, но к этому моменту меня от него просто тошнило -

"Я не страшусь ничего, кроме потери чести. И не желаю ничего, как только сохранить ее."

На это он снова покраснел и с грохотом вышел. Он забыл бумагу, и так я начала этот отчет.

x x x

Аумерил снова появился вечером, когда я ела еду, которую принес мне черноволосый парень – он сказал, что его зовут Эрран. Аумерил увидел мои записи и поднес листок к лампе, чтобы прочесть. Это раздосадовало меня, но я скрыла раздражение. Он получил то, что заслуживал, когда прочел то, что я о нем думаю.

Я следила за ним и видела, как изменилось его лицо, но надо похвалить, что он держался до конца. Думал ли он, что я такая дура, чтобы записывать здесь секреты? Потом он бросил бумагу на стол.

"Можете продолжать, если это вас развлекает. Но не пытайтесь писать послания. Никто их не возьмет."

Я продолжала есть суп, словно он и не говорил. Дождалась, пока он будет у двери, когда его ладонь ляжет на ручку, и сказала:

"Я хотела бы иметь горячую воду для купания. И ключ от балкона."

"Ключ?" Он закатился смехом. "Вы заключенная, леди. Вы думаете, я сумасшедший?"

"Вы сумасшедший, если думаете, что я оттуда сбегу. Даже наездникам на грифонах нужен грифон, чтобы летать."

"В этих горах есть дикие грифоны."

Теперь был мой черед смеяться. Я не была уверена, то ли он был глуп, то ли думал, что я глупа. Дикий грифон, даже самка, вырастает размером не более чем с орла. И они действительно дикие. Джаннис в один из своих припадков взял птенца и попытался научить его охотиться с руки, вроде сокола, но сдался, чтобы не потерять руку.

Потом мой смех замер. Дикие грифоны – просто смотреть на них, плывущих по ветру, парящих, скользящих, пикирующих друг на друга в дразнящей имитации боя... Не много есть зрелищ более красивых. Но я не могла сказать это Аумерилу, да и в любом случае он уже ушел.

x x x

Сегодня утром Эрран принес горячей воды. Даже со своей подвязанной рукой я ухитрилась искупаться и вымыть волосы. Теперь я хожу с распущенными волосами, как леди, вместо того , чтобы подкалывать их заколками под полетный шлем. Не думаю, что балконная дверь долго устоит. Но пока мне надо придумать альтернативу.

x x x

Пружины кровати гнутся очень легко.

x x x

Обед, приносимый Эрраном, это всегда суп, холодное мясо и хлеб. Сегодня я сохранила мясо, а когда съела все остальное, то открыла балконную дверь и свистнула так, как всегда подзывала Ракхиллу.

Прошло некоторое время, прежде чем они явились, но я была очень довольна, впервые за много дней дыша свежим воздухом и глядя на что-то другое, нежели на четыре стены моей комнаты – на воздух и облака, на отвесные скалы и вересковые пустоши, раскинувшееся внизу.

Наконец, трое из них отозвались на свист. Я оставила немного мяса на каменном парапете и дикие грифоны дрались и хлопали крыльями над ним. Другой кусок я держала в руке – хорошо забинтованной в салфетку – но только один из них отважился спикировать и взять.

О, как он был красив! Яркоглазый, с золотым кривым клювом, в черном оперении с медным отливом. Я всегда до смешного гордилась своими волосами, потому что они были такими же медно-черными, и стригла их коротко, чтобы они походили на перья. Ракхилла тоже была этого цвета, вот почему я выбрала ее, когда она была еще птенцом.

Мясо кончилось и грифоны улетели, танцуя в воздухе. Я следила, пока они не скрылись из глаз, а потом вернулась в комнату. Там стоял Аумерил, глядя наружу, на грифонов, как я поняла, а не на меня. Он пробормотал:

"Красиво..."

Я скользнула мимо него в комнату и закрыла балконную дверь, нащупав ключ. Аумерил сказал:

"Они всегда прилетают, когда вы их зовете?"

"Я не знаю. Сказать по правде, у меня нет опыта с дикими. Боевых грифонов мы учили подлетать на свист. Наверное, он им нравится."

Он мне улыбнулся. Впервые я увидела его улыбающимся, или смотревшим на все свободно, а не настороженным гордецом с плохим настроением. И что-то изменилось, даже когда он опомнился; мы с ним заимели нечто общее.

Он даже не упомянул о ключе.

x x x

Сегодня днем на подносе с едой лежала перчатка. Толстая, кожаная перчатка, которую носят сокольничьи. Это заметно лучше, чем салфетка.

x x x

Я продолжаю кормить диких грифонов. Через несколько дней я различаю среди них семь или восемь разных. Только один приходит всегда, это маленький самец. Я назвала его Ракхил, другим я имена не даю.

После первого раза я задумалась, придет ли Аумерил снова понаблюдать кормежку. По какой-то причине я разочаровалась, когда он не пришел. На самом-то деле несколько дней я совсем его не вижу.

Так же хорошо, как я кормлю на балконе грифонов, я наблюдаю с него за дорогой. Она не так пустынна, как можно подумать. По ней разъезжают солдаты, сюда или отсюда, обычно по двое и трое. Иногда приходят телеги с припасами. Ближе к закату на шестой день после того, как я открыла дверь, появился целый грузовой караван с громадным эскортом, и я предположила, что меняют гарнизон.

После вечернего завтрака снова появился Аумерил.

Он выглядел возбужденным. Он принес сверток, который протянул мне, а потом, увидев, что мне трудно справиться со свертком одной рукой, положил его на постель.

"Вещи, которые вам могут понадобиться, леди", сказал он.

Я развернула сверток. Там было еще одно платье, тоньше, чем то, что я ношу, белье и чулки, платочки, расческа и зеркало. Я отчаянно нуждалась во всем этом, особенно в белье, замучившись стирать мое собственное в воде из-под купания.

Должно быть, Аумерил послал за всем этим. Он отошел к камину, играя своей табакеркой.

"Благодарю вас, лорд", сказала я.

"Есть новости." Он говорил торопливо, словно признаваясь в чем-то, чего он стыдится. "Ваш король снова взял Западные Высоты. Состоялось сражение в долине."

"Идут сюда?", спросила я.

Я почувствовала оживление. Это может означать конец моего заключения. Но Аумерил покачал головой.

"Нет. Роен пытается нажать ниже по реке, чтобы взять порт у Стелласта. Это откроет путь к столице." Он бросил мне взгляд, наполовину гордый, наполовину смущенный. "Против него выступил Гарнил."

Мы на Севере все наслышались о Гарниле. Один из главных генералов Юга и близкий родственник их герцога, который хочет называть себя королем. Я частенько хотела встретиться с ним, хотя бы потому, что старая пословица гласит, что вторым после благородного друга идет благородный враг.

"Гарнил мой кузен", сказал Аумерил, все тем же торопливым, полу-осознанным говорком. "Я воевал в его войске. Это было с ним, когда я..."

Он прервался и отвернулся, прижав ладонь к губам. Когда он сбежал с битвы, молча закончила я. Впервые я действительно задумалась об этом, и впервые это показалось мне странным. Какой же генерал заставил этого хрупкого маленького придворного – необученного и неопытного, если я понимаю что-нибудь в войнах, а я понимаю – взять в руки меч и приказал ему – что? Ни один генерал Севера не стал бы действовать так безответственно, либо нашел бы себя обвиненным рядом с тем солдатом, который обанкротился.

И я снова подумала о Гарниле. Все истории говорили о его храбрости, стремительности и дерзости, и ни одна о его проницательности. Но ведь командиром делает и то, и другое.

"Мой лорд Аумерил", сказала я, становясь к нему любезнее, "когда я впервые попала сюда, я использовала выражение, которое, мне кажется, вы нашли оскорбительным. Я действительно ничего не имела в виду. Я приношу свои извинения."

Он не смотрел на меня.

"Гарнил послал меня сюда", сказал он. "Это... скромная ссылка. Больше, чем я заслуживаю. Он сказал, что навестит меня, но не пришел. Иногда я боюсь, что он забыл, или ему все равно, или... нет..." Он выпрямился, но все еще не поворачивался ко мне лицом. "В конце концов, у него обязанности."

Здесь он повернулся ко мне и поклонился, снова полон достоинства, если не считать слез на лице. Он сказал:

"Прошу извинения, что утомил вас", и вышел.

x x x

Я только что перечитала все, что записала вчера. Я все еще не понимаю, какой демон заставил Аумерила прийти и довериться мне. Не ждет же он успокоения от наездницы грифона?

Но он мог бы найти его больше, чем, наверное, от своего собственного народа. На Севере мы не презираем никого, мужчину или женщину, кто выбрал не быть воином, понимая, что у него нет склонности, или предпочитая посвятить жизнь искусству, ремеслу или обучению собственных детей. Здесь на Юге мужчины обязаны держать меч, в то время как женщины должны сидеть за своей штопкой, и никто из них, насколько я могу видеть, ни на йоту лучше другого.

У меня также было время подумать о новостях с войны, что принес мне Аумерил. Это великая вещь, что мы снова заняли Западные Высоты. Кто контролирует Высоты, контролирует Юг, ибо главные дороги проходят через перевал, и припасы должны идти таким путем или перевозиться морем. Если Роен возьмет порт у Стелласта, то война будет закончена.

А в это время я сижу и гнию здесь. Я должна принять в этом какое-то участие, пока не поздно.

x x x

Моя рука выздоровела достаточно, чтобы снять повязки, хотя она ноет, если ее перетрудить, поэтому читатель этого отчета все еще должен разбирать мои леворукие каракули. Мои волосы отросли, они сейчас закрывают уши. Я думаю попросить ножницы, но какой смысл? Мне же не надо носить полетный шлем. Я слышала, что некоторые южные леди отращивают волосы так, что могут на них сидеть. Станут ли они держать меня здесь до тех пор, пока я не смогу сидеть на своих? Но задолго до этого я буду вопить от бешенства.

Грифоны все еще прилетают кормиться на балкон. Теперь их больше. Год тащится к концу, и дикую добычу найти тяжелее. Маленький Ракхил прилетает на мой зов.

Аумерила с того первого раза не видно. Но кто-то каждый день присылает с моей едой чашку обрезков сырого мяса.

x x x

Вчера ближе к вечеру я увидела отряд солдат, поднимающихся верхом из долины. Плотная маленькая группа, проворные и дисциплинированные. Их оружие поблескивало в умирающем свете дня, а на ветру трепетал алый вымпел.

Я ждала Эррана с подносом, но вместо этого он зашел с пустыми руками, с понимающей ухмылкой на лице.

"Лорд Аумерил, он говорит, чтобы вы надели свое лучшее платье и спускались в столовый зал на обед."

Я была ошеломлена. За все недели, что я здесь я ни разу не ступала ногой за дверь, что вела к остальным помещениям крепости. Я не видела причины, по которой Аумерил позволил это сейчас, если конечно каким-то образом это не связано с солдатами, что прибыли ранее.

Это было связано. Когда я сменила платье, Эрран провел меня в столовый зал. Это была комната с панелями, очень похожая на мою, но гораздо больше, с громадным камином, а щит на стене над ним сверкал золотом и кармином. Двое стояли перед огнем.

Один был Аумерил. Другой, высокий, смуглый и худощавый, шагнул вперед, когда я подходила, склонился над моей рукой и поцеловал ее.

"Леди Хелейя, имею честь", сказал он.

"Я капитан всадников грифонов Хелейя."

Сказать по правде, я была слегка выведена из равновесия. Я же воин, а не леди-южанка для поцелуев и комплиментов. Смуглый улыбнулся и поклонился, он был замечательно красив. Аумерил сказал:

"Это мой кузен, генерал Гарнил."

Я уже догадалась. Аумерил выглядел более оживленным, чем я его когда-либо видела, а в глазах его светилось нечто вроде вызова, словно он говорил: "Вы видите? Он все-таки пришел!"

"Для меня это тоже большая честь", ответила я.

Мы прошли к столу. Я наслаждалась едой, которая отличалась от скучной диеты, что Эрран носил в мою комнату, и первым вином, что я выпила с момента моего захвата. Но я не слишком на него налегала, чтобы сохранить контроль.

Генерал Гарнил с удовольствием восхищался наездниками грифонов и задавал мне о них множество вопросов. Поначалу они были достаточно невинны, о разведении и тренировке, о том, как подбирают наездников. Однако, пока обед продолжался, его вопросы становились более определенными, и я поняла, что мы вернулись к старой игре: что я знаю такого, что будет для него полезно?

Некоторое время я играла в эту игру, парируя его вопросы, но вскоре я от них устала. Он думает, я такая глупая, что меня ослепит красивое лицо и несколько комплиментов, достаточных, чтобы продать за них свою честь? Я сделала последний глоток вина и сказала:

"Прошу прощения, мои лорды. Я устала. Я покину вас на сегодня."

Они оба поднялись, как и я, поклонились и пожелали доброй ночи, но по вспышке в глазах Гарнила я догадалась, что это ему не понравилось. Я вышла, не дожидаясь эскорта, должного отвести меня наверх.

Оказавшись за дверью, я задержалась. Я подумала, не скажут ли они чего-нибудь, что стоит услышать. Вначале заговорил Аумерил, но так тихо, что я не разобрала слова. Весь обед он говорил мало и мало ел, почти не сводя глаз с Гарнила. Он не скрывал своего восхищения.

Я услышала, как Гарнил расхохотался, это звучало гневно. Он сказал:

"Я должен завтра уехать."

Аумерил сказал:

"Возьми меня с собой."

Пауза. Я сообразила, что Гарнил отказал, потому что снова раздался умоляющий голос Аумерила.

"Ну позволь мне поехать с тобой. Дай мне шанс показать себя."

"У тебя был шанс." Голос холодный, безжалостный. "Ты продул, и я нашел тебе это занятие. Разве ты не можешь хоть это делать честно? Или ты боишься единственной женщины?"

Теперь наступило долгое молчание. Я стояла в проходе у подножия лестницы. Дверь столового зала все еще была приоткрыта на щелочку. Я приоткрыла ее еще немного. Я понимала, что я дура. Что сделает Гарнил, кода обнаружит меня? И почему я вообще волнуюсь, возьмет он с собою Аумерила или нет?

Они оставили стол и снова встали у огня. Аумерил обратился к своему кузену.

"Пожалуйста. Я этого не выдержу."

"Нет."

"Тогда... тогда пообещай мне кое-что."

Гарнил ничего не ответил, но в его молчании не было ничего ободряющего. Голос Аумерила задрожал, когда он продолжил дальше.

"Если они прорвутся – северяне – они захватят всю эту часть страны. Что они сделают с нами здесь? Особенно когда обнаружат, что мы держим здесь одну из их наездниц грифонов? Обещай, что ты не позволишь нас отрезать. Обещай, что ты не оставишь меня здесь."

Гарнил смотрел на него сверху вниз, кривя губы в холодном презрении. Если б он с таким лицом повернулся ко мне, я вцепилась бы ему в горло. Аумерил же просто спрятал лицо в ладонях.

Генерал смотрел на него долгое время. Постепенно его выражение изменилась на усталое отвращение. Наконец, он сказал:

"Хорошо. Я обещаю, что приду за тобой."

x x x

Когда я вернулась в свою комнату, я зажгла лампу и начала писать этот отчет. Прежде чем мне удалось занести несколько строк, меня прервали голоса в прихожей. Дверь открылась. Там стоял Гарнил.

Я поднялась и начала говорить. Но Гарнил явился не для разговоров. Он прошел через комнату ко мне, взял меня за плечи и приблизил свой рот к моему.

Несколько секунд я ничего не делала, и, клянусь, не страсть, а возмущение держало меня окаменевшей. Потому что я женщина и его пленница, он думает, что я доступна? Или у него действительно такое хорошее мнение о себе, что он считает, что может добиться моих секретов другим способом?

Я оттолкнула его. Он сделал шаг назад, следя за мной. Он не был раздосадован. Его губы тронула улыбка.

"О, да, леди", выдохнул он. "Не сдавайтесь слишком легко. Иначе, какая в этом радость?"

Я встретила его глаза. Южные леди визжат, я подумала. Наверное, из-за того, что я не завизжала, он думает, что я его приветствую.

"Порадуй меня", сказал он, "и кто знает? Я могу тебя обменять. Свобода. Через несколько дней, леди, ты снова будешь летать на грифоне."

Он читал меня достаточно хорошо. У меня могло быть искушение согласиться с такой взяткой, если б я ему верила. Но так, его невежество помогло мне сохранить равновесие. Если я когда-нибудь еще поеду на другом грифоне, это будет достигнуто ценой долгих и суровых тренировок. Грифон и всадник связаны пожизненно.

Он все еще улыбался. Он шагнул вперед и я хлестнула ладонью ему по лицу. Рука теперь мягче, чем когда я держала повод каждый день, но ногти длиннее. У него пошла кровь.

Гарнил шагнул назад, дыхание стало жестче, улыбка пропала. Он притронулся к царапинам и посмотрел на кровь, запачкавшую кончики пальцев.

"Злобная ведьма", сказал он. "Ты застряла здесь на целые недели, ты же должна просто пыхтеть от желания. Что с тобой такое? Или правда, что наездники грифонов холостят своих женщин?"

Я игнорировала его оскорбления. С минуту мне казалось, что он навалится еще раз. Я надеялась, что навалится, я баловалась мыслью, что причиню ему такие повреждения, что у него будут трудности с их объяснением для следующей шлюшки, с которой он ляжет спать. Я не боялась. Он, конечно, может вызвать охрану, и так одолеть меня, но я знала, что мужчина типа Гарнила никогда не признает, что не в силах справиться с единственной женщиной. Я дождалась, пока он не выплюнул все непристойности, которые я здесь не записываю, и ушел.

Я не нашла необходимым отвечать ему. Когда он ушел, я уселась и продолжила свои записи.

x x x

Этим утром я спала долго. Наверное, на меня подействовало вино. Когда я проснулась, стены тюрьмы, казалось, давили меня, как никогда прежде. Я открыла балконную дверь и вышла.

День был промозглый. Год подходил к концу. С первым снегом война превратится в долгую прогрессию осад, зимних квартир и хаоса. Роену следует начать наступление скорее, иначе он потеряет преимущество.

На пустошах было пусто. Ничего не двигалось по дороге. Я подумала, уехал ли уже Гарнил, или намеревается почтить меня очередным визитом.

Когда дверь открылась, я подумала, что это Эрран с подносом. Я сказала:

"Поставь его на стол."

Движение в комнате позади меня. Потом голос Аумерила:

"Леди..."

Я шагнула назад в комнату. Он смотрелся нехорошо, лицо бледное и напряженное.

"Гарнил уехал?", просила я.

Он кивнул.

"Леди, он сказал мне..." Он мучительно сжимал ладони. "Он сказал мне, что вас надо пытать."

Он с трудом выдавил это признание. А я даже не удивилась.

"И вы будете?", спросила я.

Он покачал головой.

"Я не могу. Даже отдать приказ." Он сделал беспомощный жест. "Я и так достаточно опозорен. Зачем делать еще хуже?"

Он замолчал. Я подумала, что он недалеко от слез. Конечно, он не знал, как теперь вести себя в этой комнате.

Я достала перчатку сокольничего и дала ему.

"Наденьте, мой лорд", сказала я. "Позвольте мне вам показать."

Он удивленно сделал, как я сказала. Он принес чашу обрезков, как обычно. Я вынесла ее на балкон, пропустив его вперед. И свистнула, подзывая грифонов.

Они были более жадными, чем обычно, в эти дни, полуголодные на скудных зимних поклевках. Всего через несколько минут в воздухе вокруг нас стоял хаос крыльев.

Я показала Аумерилу как протягивать мясо на ладони перчатки. Он нервничал, наполовину склонный отдергивать руку, но все-таки покорился чуду. Надо признаться, я почувствовала резкий укол ревности, когда увидела, как Ракхил клюет с его ладони, но вместо этого я посмотрела в лицо Аумерилу. Оно было восхищенным, преобразованным. Я увидела по крайней мере тень того, каким он мог бы стать, если когда-нибудь позволил себе быть счастливым.

Когда все обрезки кончились, Аумерил с сожалением следил за улетающими грифонами, пока вся их яростная яркость не исчезла в небе. Когда он вернулся назад в комнату, лицо его еще полнилось светом.

"Спасибо", прошептал он. "Такой роскошный подарок..."

Он снял перчатку и казалось, что хочет предложить мне руку, лишь в последний момент осознав, что могу ее не взять. Вместо этого он протянул перчатку. Нерешительно, с неуклюжей формальностью, он сказал:

"Я хотел бы называть вас другом, леди, если б не знал, что это вам неприятно. Но я все еще останусь здесь вашим другом, насколько смогу."

Он стесненно поклонился, его придворная грация исчезла, и ушел. Я не слишком поверила в его предложение дружбы и все же странным образом не нашла это неприятным.

x x x

Сегодня я увидела, как далекие горы потемнели под большими стаями птиц. А вечером небо затянуло дымом. Дикие грифоны не прилетели, когда я посвистела, даже Ракхил. Он не был приручен, я никогда не хотела его приручать.

x x x

Прошлой ночью мои сны полнились криками, грохотом и скачками лошадей. Сегодня утром вместо Эррана с завтраком на подносе в мою дверь раздался торопливый стук и звук ключа. Я села в постели, натянув одеяло до плеч, когда в комнату ввалился Аумерил. Он смотрелся диким и взъерошенным, он задыхался и на виске его синел кровоподтек.

"Леди...", сказал он, и схватился за стул в поисках поддержки. "Ночью пришло сообщение. Под Стелластом на равнине произошла бита. Ваш король победил. Все кончено."

Я обрадовалась, услышав его новость, но я ждала другого.

"Сядьте, мой лорд", сказала я. "Вы ранены? Что случилось?"

Он осел на стул и поддержал голову одной рукой.

"Ваши люди маршируют сюда в горы", сказал он. "Услышав это, солдаты сбежали. Я пытался их остановить..." Он потрогал синяк и вздрогнул.

"Вы остались", сказала я.

В нем оказалась большая стойкость, чем я ожидала. Он поднял голову.

"Гарнил сказал, что придет."

Он говорил обороняясь, и я чувствовала, что по-настоящему он в это не верит. Через секунду, он сказал мне тихим голосом:

"Посланец передал, что Гарнил едет в столицу, чтобы принять участие в мирных переговорах. Но... наверное, он ошибся." И снова оборонительным тоном: "Гарнил не нарушает данного слова."

x x x

Лорд Аумерил оставил дверь открытой и я свободна в цитадели. По правде, я свободна даже уйти, но здесь не осталось лошадей, а прошлой ночью выпал снег. И все еще сильно снежит.

Аумерил и я вместе поели в кухне. Запасов здесь достаточно, чтобы двоим кормиться месяцами.

Никто не пришел.

x x x

Аумерил едва разговаривает. И выглядит больным. Я думаю, он не спит. Сегодня четвертый день после битвы, и он больше не может верить, что Гарнил сдержит слово.

После того, как я сегодня начала записи, я спустилась в кухню, чтобы приготовить обед. Я не повар, но могу бросить в кастрюлю солонину и бобы, а Аумерил не жалуется.

Когда кастрюля забулькала на огне, я вернулась в свою комнату. Поначалу я не заметила Аумерила, пока ветер со стуком не открыл балконную дверь, впустив в комнату вихрь снега. Тогда я поняла, что он стоит на балконе.

Я вышла вслед за ним. Снег кусал лицо и глаза. Он стоял, вцепившись в парапет, наклонившись вниз, глядя прямо в кипящий снег. Я схватила его руку.

"Что вы делаете?"

Он отпрянул от меня. Секунду мне казалось, что он хочет перепрыгнуть, я не смогла бы остановить его. Но он отшатнулся и опустился на колени.

"Я не могу!" Он всхлипывал. "Это единственный способ – мне некуда идти, а Гарнил не пришел – но я не могу..."

Я подняла его на ноги и завела его внутрь. Он стоял, дрожа, вельветовый халат намок от тающего снега, с волос текло. Я достала с пояса кинжал, что носила с тех пор, как пришло известие о битве.

"Хотите, чтобы я помогла вам?", сказала я.

Его глаза расширились.

"Нет... о, нет. Пожалуйста, не надо..."

Когда я сунула кинжал в ножны, он снова начал плакать.

Я сняла его халат и уложила на мою постель. Он сейчас спит здесь, слегка хныча, как от дурных снов.

x x x

Над горами я вижу всадников грифонов. Наземные части будут здесь завтра или послезавтра. Когда они придут, то станут спрашивать Аумерила, и он ответит им то, что знает, так же, как и я. И с тех пор он станет носить имя предатели в дополнение к имени труса.

И все же человек, который предал его, который предал бы и меня, если б я ему доверилась, ходит на свободе. И когда война закончится и подпишут мирные договоры, то обеими сторонами он без сомнения будет назван героем.

Здесь заканчивается отчет капитана крыла Хелейи из второго эскадрона наездников грифонов Робардики, как и заканчивается мое заключение. Когда я его начала, мне казалось, я могу распознать признаки чести. Может ли кто-нибудь, можете ли вы, капитан эскадрона Джаннис, сказать мне, как они выглядят сейчас?

Конец.