Текст книги "Бетонный фламинго"
Автор книги: Чарльз Вильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Чарльз ВИЛЬЯМС
БЕТОННЫЙ ФЛАМИНГО
Глава 1
Я заметил ее, когда разговаривал с человеком из Огайо о рыбе-паруснике. Я как раз закурил сигарету и повернулся, чтобы сунуть зажигалку обратно в карман лежавшего рядом махрового халата. Она сидела правее и немного выше нас на большом пляжном полотенце, скрестив ноги, слегка склонив лицо над книгой, которую пристроила между колен. В этот момент мне бросились в глаза лишь ее красивые ноги и гладкие блестящие темные волосы, но едва я отвернулся от нее, как почувствовал какое-то беспокойство.
– Думал, что свихнусь, – рассказывал между тем человек из Огайо. – Этот проклятый парусник мчался следом за нами, наверное, сотню ярдов. Выплыл на приманку и гнался за ней, как котенок за клубком пряжи.
– Это с ними бывает, – заметил я. – А шкипер пробовал то замедлять, то ускорять ход?
– Само собой! Чего он только ни пробовал!
Но мы никак не могли заставить его клюнуть.
В конце концов, он так и ушел в глубину.
Я нахмурился, вспомнив о девушке, и обернулся, чтобы взглянуть на нее еще раз – что-то в ней мне казалось знакомым, но дело было даже не в этом. Так в чем же, черт возьми? Вскоре до меня дошло. Поза ее была какой-то неестественной – она не читала книгу, она прислушивалась.
К кому, к чему прислушивалась? К нам? Но в этом не было никакого смысла. Какая женщина стала бы терять время, подслушивая, как двое мужчин разглагольствуют о повадках рыбы-парусника, известной им лишь понаслышке? Но факт оставался фактом. На пляже было еще несколько любителей поговорить, однако мы были единственными, чей разговор она могла слышать. А может быть, я ошибаюсь? Нет, не ошибаюсь. Сомнений в этом быть не могло. Слегка сдвинутые брови и сосредоточенное выражение лица не имели к ее книге ровно никакого отношения – все внимание девушки было обращено чуть левее, как раз в нашу сторону. И страницу она перевернула, не глядя в книгу.
Может быть, просто чудачка или на самом деле увлекается рыбной ловлей? Однако вроде бы не подходит ни под одну из этих категорий, если такое вообще можно назвать категориями. Я попытался определить, что она собой представляет, и единственное, к чему мог прийти, – эта красотка любит хорошо одеваться. Идея довольно парадоксальная, если учесть, что в этот момент она процентов на семьдесят была обнажена.
Просто удивительно, как это женщина может выглядеть нарядно, аристократично и даже с намеком на элегантность, имея на себе лишь купальный костюм! Я решил, что это результат высокой прически и красивых рук с тонкими ухоженными пальцами.
Или же, подумал я, виной всему солнце и пара порций мартини. Затем, пожав плечами, вернулся к теме нашего разговора.
– Завтра опять в море? – спросил я человека из Огайо.
Был тихий, удушливо-жаркий день в начале ноября. Место действия – Ки-Уэст[1]1
Ки-Уэст – один из островов у южной оконечности полуострова Флориды. (Здесь и далее примеч. перев.)
[Закрыть]. Мы лежали на узкой песчаной полосе перед частным клубом купальщиков. Сюда мне дали пригласительный билет в мотеле, где я остановился.
– Да нет, – ответил он, – жена хочет, чтобы мы переехали в Гавану. Завтра утром улетаем. А как вы?
– Пока не знаю, – ответил я. – Надеялся найти партнера, чтобы разделить плату за прокат…
– Хорошо вас понимаю, – отозвался он. – Просто безобразие, что приходится платить за всю лодку, даже если вы один. Чертовски дорого, да к тому же им так же легко забросить две, а то и четыре лесы, как и одну.
Я опять повернулся в сторону девушки и понял, что чуть не поймал ее в тот момент, когда она смотрела на меня. И снова у меня возникло впечатление, что где-то мы уже встречались.
Но где? За последние две недели я побывал в стольких местах, что запомнить их было почти невозможно. Во всяком случае, не здесь: сегодня только третий день, как я на Ки-Уэст, и два из них провел в море, рыбача. Так где же?
В Майами-Бич? В Чикаго? В Лас-Вегасе?
Может, и вспомнил бы это, если бы видел ее одетой. Я мысленно нарядил ее в английский костюм, прикинул одно из новомодных платьев, потом джерси ручной вязки, но все это не помогло. Брюки? Нет, решил я, если бы она их носила, мне ни за что не удалось бы перехватить ее взгляд. Женщины, которые ходят в брюках, никогда не попадают впросак.
Человек из Огайо взглянул на часы и поднялся, стряхивая песок с крепко сбитого тела.
– Пора идти укладывать вещи. Всего хорошего, приятель!
Он удалился. Девушка продолжала сидеть, уставившись в свою книгу. Вдали идущий на запад танкер огибал край рифа, чтобы избежать проходившего в этом месте сильного течения.
Пора бы и мне укладываться, подумал я, и выбираться из Ки-Уэст. Очень скоро мне придется туго. Еще неделя или десять дней – и я на мели. А если потрачусь еще на несколько выходов в море – то и раньше.
Я снова стал думать о девушке. Потом, опершись на локоть, оглянулся на нее.
– Каков мировой рекорд веса для дельфинов?
Конечно, я ожидал, что она ответит непонимающим или ледяным взглядом, но вместо этого девушка сказала спокойно, даже не подняв глаз:
– Гм… Один момент. – Затем перелистала книгу назад и прочла про себя страничку, водя по строчкам пальцем. – Семьдесят пять с половиной фунтов. Зарегистрирован у берегов Восточной Африки.
Меня это совершенно обескуражило. Наконец она оторвалась от книги. На худом, тонко очерченном лице ее глаза казались темно-синими, почти фиолетовыми. Они смотрели на меня с вежливым холодком, но потом чувство юмора одержало верх:
– Ну хорошо, я действительно подслушивала.
Я приподнялся и передвинулся к ней. Взяв книгу с ее колен, взглянул на обложку. Это был томик, посвященный морскому рыболовству.
– Никогда бы не сказал, что вы рыбачка!
Она потянулась за пачкой сигарет, лежавшей сбоку. Когда я поднес зажигалку, улыбнулась мне поверх язычка пламени.
– По правде сказать, не рыбачка. Если бы вы спросили меня о мировом рекорде по лимбо[2]2
Лимбо – вест-индский танец с элементами акробатики.
[Закрыть], я бы точно так же попыталась найти ответ.
– Зачем же тогда эта книга? – спросил я. – Может, рыбалкой увлекается ваш приятель?
Она покачала головой:
– Нет, дело не в этом. Просто хотела попробовать.
– Зачем? – поинтересовался я. Все-таки она не из тех, кто станет заниматься таким видом спорта.
– Из-за человека, у которого я служила. Он так много говорил о марлинах и парусниках, что вот решила, если представится случай, посмотреть, чем это так привлекательно. Может, вы мне подскажете, как достать лодку?
– Конечно, подскажу, – ответил я. – Прокат лодок – в Гаррисон-Байт. По-моему, вдоль бульвара Рузвельта. Большинство этих компаний берут по шестьдесят долларов за день, а некоторые даже больше. Я выходил на ловлю только с капитаном Хоултом на «Голубом бегуне». Хороший моряк, и помощник у него тоже хороший.
Знают, где и как ловится рыба. Они берут шестьдесят пять.
– Довольно дорого, правда?
– Да, лодки – удовольствие дорогое. Но не забывайте, что при этом вы нанимаете двух людей, причем на весь день. Плюс горючее, снасти, приманка и так далее. Плюс сноровка и умение, которые приходят только с опытом… Вы одна?
Пока я говорил, на ее лице было то же сосредоточенное выражение, что и раньше. Это меня озадачило.
– О-о! – произнесла она вдруг, словно очнувшись от своих мыслей, которые на минуту отвлекли ее. – Я?., да. Я одна.
– В таком случае выслушайте меня. Если вы хотите выйти завтра в море, то почему бы нам не объединиться? Это будет намного дешевле – по тридцать два доллара пятьдесят центов на брата!
Казалось, она обдумывает мое предложение.
– Разрешите пригласить вас в бар, – сказал я. – Там все и обговорим.
Она улыбнулась:
– Что ж, пойдемте.
Я подал ей руку и собрал вещи – ее полотенце и свой халат. Девушка была чуть выше среднего роста, очень стройная и тонкая. Даже слишком тонкая, подумал я, чтобы привлекать особое внимание среди всей этой обильной, позолоченной солнцем плоти, устилающей пляжи Флориды. Но уж если взгляд твой выделит ее из толпы, то ты испытаешь мгновенный легкий шок от какого-то сверхизящества, восхитительной женственности, грациозности, точности движений.
На вид ей было около тридцати.
Бар находился на затененной веранде, примыкающей к столовой. В этот момент в нем было пусто, если не считать бармена в белой куртке и двух мужчин, споривших о бейсболистах команды «Детройт Лайонс».
Мы сели за столик у стены, обращенной в сторону пляжа. Бармен тотчас же подошел. Она заказала шотландского виски, я – мартини.
Большой вентилятор в углу гнал на нас струю влажного теплого воздуха.
– Меня зовут Джордж Гамильтон, – сказал я.
Она положила книжку на соседний столик.
– Форсайт. Мэриан Форсайт. Будем знакомы, мистер Гамильтон.
– Вы здесь давно?
– Ровно два дня.
– Знаете, все время думаю, где я мог видеть вас раньше? – И я снова заметил вежливую усмешку в ее глазах.
– Правда? А я думала, что мы уже прошли эту стадию.
– Нет, – возразил я. – Мы находимся как раз на этом уровне. На уровне узнавания, уточнений и так далее… Мне все-таки кажется, где-то я вас видел. Вы где остановились?
– В мотеле «Ибискус», как раз на этой улице.
– Значит, мы соседи. Я – тоже там.
– Так может, там меня и видели? В вестибюле, например?
– Возможно, – сказал я. – Только тогда не понимаю, откуда это смутное чувство? Понимаете, на вас нельзя не обратить внимания. Я имею в виду классическую линию вашей прически. Она просто.., поет.
Мэриан оперлась локтями на стол, положила подбородок на переплетенные пальцы и улыбнулась.
– Метафора не из удачных, по-моему. А какие у вас еще комплексы, мистер Гамильтон? Кроме робости?
Я усмехнулся:
– Простите. Но, серьезно, если какой-нибудь Чарльз или Антуан попробует растрепать эту прическу – я его пристрелю.
– Не слишком ли сурово? Но если вы настаиваете… – Немного помолчав, она добавила:
– Кстати, я не ирландка, а шотландка. Моя девичья фамилия – Форбс.
Я достал сигареты из кармана халата. А когда вновь взглянул на Мэриан, ее лицо по-прежнему излучало то же прохладное дружелюбие.
– О, не знал, что вы замужем, – сказал я. Обручального кольца у нее на пальце не было.
– Я разведена, – просто пояснила она. – Вы откуда, мистер Гамильтон?
– Из Техаса.
Бармен принес напитки.
Она пригубила виски и задумчиво посмотрела на меня.
– Никогда бы не подумала. Вы говорите совсем не как техасец.
– Не могу судить профессионально, – отозвался я. – К тому же все это – чепуха! Совсем не все техасцы говорят «здрасьте» и «пжалста».
– Да, знаю. Я сама из Луизианы, но никто не определит этого по акценту. Помогает хороший слух.
– А у меня, в сущности, акцента никогда и не было. Но если уж вам вздумалось поиграть в профессора Хиггинс [3]3
Профессор Хиггинс – персонаж пьесы Б. Шоу «Пигмалион».
[Закрыть], то вслушайтесь повнимательнее, и вы кое-что заметите. Иногда я нет-нет да оговорюсь. «Добрый день», например. Или «рукопожатие». Слышите преувеличенное ударение на первом слоге? Это типично по-техасски.
Мэриан кивнула:
– Скорее, по-южному. А у вас, должно быть, хороший слух.
Я пожал плечами:
– Немного учился по части речи. Одно время даже собирался стать актером.
Она с интересом посмотрела на меня:
– Но вы не имеете отношения к театру?
– Нет. Моя область – реклама. Однако вернемся к рыбной ловле. Хотите попробовать?
– О да! И даже очень! Только не уверена, смогу ли завтра. Можно дам вам ответ сегодня вечером?
– Разумеется, – сказал я. – Почему бы нам не пообедать вместе?
Она улыбнулась:
– Боюсь, не смогу. Именно сегодня. А что, если я позвоню вам в десять или одиннадцать?
Вы уже будете у себя?
Я ответил утвердительно. Мэриан задала еще несколько вопросов о ловле рыбы, отказалась от второй порции виски и покинула меня, сказав, что ей нужно вернуться в мотель.
Я немного поплавал, продолжая думать о ней.
И никак не мог вспомнить, где же все-таки ее встречал – а что встречал, в этом я совершенно не сомневался теперь, когда хорошо ее разглядел. И действительно ли она интересуется рыбной ловлей? Или просто молодая женщина вырвалась из дому и ищет развлечений?
Если второе, подумал я, то она слишком пассивна. Интересно, есть ли у нее деньги? Купальный костюм может вам открыть массу статистических данных, но черта лысого скажет о финансовом положении владелицы.
Около одиннадцати я лежал в постели, читая увлекательный роман. Внезапно зазвонил телефон.
– Ну, я могу… – с живостью произнесла она в трубку.
– Грандиозно! Остается только надеяться, что вы поймаете парусника.
– Как вы думаете, мы сможем достать лодку или их уже разобрали?
– Не разобрали, – уверенно ответил я. – Сейчас ведь не разгар сезона. Я говорил с Хоултом – завтра он свободен. Сейчас позвоню ему и договорюсь окончательно.
– Мне неудобно надоедать вам вопросами, – виновато сказала она. – Но тут уж ничего не поделаешь. У меня нет никакого опыта в рыбной ловле. В котором часу мы выйдем и сколько времени пробудем в море? Кроме того, я не знаю, как одеться.
– Вы в каком номере? – спросил я. – Я мог бы зайти и…
Отпор был вежливый, но решительный. Она уже собирается ложиться спать. Пришлось ограничиться телефонной консультацией.
– Надо надеть шляпу или рыбачью шапочку, – начал я. – Что-нибудь с длинными рукавами, взять темные очки, лосьон от загара. Солнце там убийственное. Мы отчалим в восемь, а вернемся в половине пятого или в пять. Снаряжение нам дают, надо только захватить что-нибудь перекусить. На бульваре Рузвельта есть ресторан, который к тому времени уже будет открыт. Машины у меня нет, но я вызову такси…
– У меня есть машина, – перебила меня Мэриан. – Встретимся на стоянке, что позади мотеля, в семь тридцать. Годится?
– Отлично! – откликнулся я.
– И еще одно. Не могли бы вы объяснить, для чего нужны аутригеры?
Я подивился про себя, зачем она задает такой вопрос почти ночью по телефону, но лишь пожал плечами. Видимо, у нее просто ненасытная любознательность в отношении техники крупного морского лова.
– Для разных целей, – сказал я и пустился в пояснения:
– Леса спускается с кончика вашей удочки и проводится через конец аутригера с помощью особого зажима – вроде большой бельевой прищепки. Значит, аутригер снимает с ваших рук часть нагрузки. Это одно. Другое: на конце он пружинит, так что приманка постоянно находится в движении. Но самое главное, конечно, – это автоматический отброс в момент клева. В вашей книге, наверное, сказано, что парусник или любая другая рыба с клювообразным ртом сначала всегда оглушает добычу, прежде чем ее заглатывает. Так вот, когда она ударяет ее, то дергает лесу, та разматывается футов на двадцать, и приманка намертво застывает в воде на одном месте. В точности так, как если бы она была живая, а парусник ее убил.
– Понятно, – произнесла она серьезным тоном, терпеливо прослушав лекцию. – Большое вам спасибо за все, мистер Гамильтон. Просто не могу дождаться этого удовольствия. Жду вас утром на стоянке.
Она положила трубку, а я еще лежал некоторое время, думая о ней и изучая все детали нашего разговора со странным чувством опасения. Все-таки есть какая-то фальшь в этой женщине! Напоследок я пришел к выводу, что, в конце концов, мне нечего опасаться. Черт возьми, ведь не может же быть, чтобы она меня знала! Да и от Лас-Вегаса я за триста миль. К тому же разве устоишь от соблазна еще раз выйти в море? А партнершей она может оказаться весьма интересной.
Ну, погодите у меня, миссис Форсайт! Я вас совсем не знаю, но вы меня заинтересовали. Хотелось бы угадать, что готовит завтрашний день.
Любопытно, что еще обнаружится?
Мог ли я предвидеть, как озадачит меня миссис Форсайт!..
* * *
День выдался прекрасный. Я проснулся в начале восьмого, а в комнате было уже светло как днем.
Я раздвинул створки венецианской шторы. Небо было ясным, и ветви кокосовых пальм во дворике между двумя крыльями мотеля слегка шевелились под слабым ветерком, который, должно быть, дул с юга или юго-востока. В море наверняка будет чудесно. Мне не терпелось отправиться в путь. Я побрился, принял душ и вышел из номера, неся пляжную сумку, в которой были уложены очки, рыбацкая шапочка, лосьон от загара, сигареты, и как раз в ту же минуту Мэриан появилась из номера 17, находившегося наискосок от моей двери.
На ней была соломенная шляпа с острым верхом, голубые шорты и простая блузка с длинными рукавами. В руке – довольно большая сумка.
Она помахала мне и улыбнулась:
– Доброе утро, мистер Гамильтон!
Автомобиль не сказал мне ни о чем. Если считать машину символом положения человека в американском обществе, то ее ровным счетом ни о чем не говорила, ибо она взяла ее напрокат в аэропорту Майами. Однако часы на руке Мэриан стоили по меньшей мере пятьсот долларов.
Пока мы завтракали, миссис Форсайт в основном молчала, а позднее, когда выходили в море, разговаривать было трудно из-за шума двух моторов.
Мы сидели впереди, под балдахином, чтобы уберечься от брызг, которые отбрасывал «Голубой бегун», врезаясь как нож в легкие волны на максимальной скорости.
– Он всегда идет с таким шумом? – спросила она, поневоле повысив голос.
Я покачал головой:
– Только при выходе в море. Когда начнем ловить, пойдем на одном моторе, да и то приглушенном. Шума почти не будет.
– О-о! – отозвалась она как будто с облегчением.
«Голубой бегун» представлял собой тридцатипятифутовое спортивно-рыболовное судно с бортовыми рычагами управления и большими аутригерами, приспособленными для ловли марлина.
Хоулт содержал его в образцовом порядке, белые борта и палуба сияли и сверкали на солнце. Он и его помощник были из породы молчунов, и единственным интересом в их жизни была рыбная ловля. Они действительно были превосходными рыбаками. Выходить с ними на ловлю – одно удовольствие!
Когда до десяти оставалось несколько минут, мы вошли в струю морского течения немного юго-восточнее маяка Сэнд-Ки, и мне показалось, что Ки-Уэст лежит почти на линии горизонта.
Море было прекрасным – темно-синее, с фиолетовым оттенком за неровной линией рифов и мелкой рябью донных волн, набегавших с юго-востока.
«Голубой бегун» замедлил ход. Сэм, помощник капитана, наладил аутригеры и лесу с приманкой.
Затем кивком указал миссис Форсайт на предназначенное для нее кресло у левого борта и закрепил конец ее удочки в специально привинченные к нему шарниры.
Она взяла удочку в руки и оглянулась на меня.
– И что я должна с этим делать?
Обычно я терпеть не могу людей, которые болтают во время рыбной ловли, но сейчас все было иначе. Мэриан вызывала у меня любопытство – и чем дальше, тем больше.
– Следите за приманкой, – сказал я. – Вы ее видите? Немного правее, футах в семидесяти пяти позади?
Она начала всматриваться в водную поверхность, и в этот момент приманка на секунду мелькнула и снова исчезла в набежавшей волне.
– Да, да, теперь вижу!
– Не сводите с нее глаз, – посоветовал я. – Ни на минуту…
Она кивнула:
– А каким образом я буду знать, когда рыба клюнет на эту приманку?
Меня чуть не передернуло от этих слов, но я сдержался.
– Эта рыба не клюет – она наносит удар. Но дело не в этом. Вы узнаете, когда она клюнет, даже если не увидите этого. Хотя бы потому, что вас предупредит Сэм или капитан. Сэм будет стоять за вашим креслом, а капитан все время на палубе, так что они видят в глубину гораздо дальше, чем мы с вами. Ведь наш угол зрения меньше, и степень преломления больше. Они всегда видят рыбу раньше, чем мы, и обычно точно знают, где она находится перед тем, как броситься на приманку. Но если вы не увидите ее своими глазами, то многое потеряете. Собственно, половина удовольствия состоит как раз в том, чтобы увидеть эту рыбу. Бросок рыбы к добыче – чрезвычайно волнующий момент. Это вроде ловли на искусственную мушку, только гораздо грациознее.
Я взглянул на нее. Мэриан надела темные очки, и я не мог видеть ее глаз, но у меня опять появилось такое же чувство, какое уже не раз возникало с момента нашего знакомства, – будто она завороженно ловит каждое мое слово, и даже не слово, а мой голос, интонации.
Между тем Сэм дал мне другую удочку и протянул леску по аутригеру. На время я забыл про мою спутницу – меня охватило уже испытанное мною нетерпеливое чувство и радость предвкушения.
Солнце припекало. Над голубой поверхностью моря то и дело мелькали летающие рыбы. Мимо нас прошел танкер, покачав нас на своих волнах.
Внезапно под моей блесной вода как будто закипела и раздался легкий щелчок – это леса соскочила с аутригера.
– Макрель, – коротко заметил Хоулт.
Я отпустил удочку и, подождав, когда натянется леска, быстро вытянул ее из воды. Рыба была средних размеров, не больше трех футов весом.
– Хорошая приманка для марлина, – заметил Сэм, бросая эту первую добычу в ящик.
Я взглянул на миссис Форсайт. Со скучающим видом она закурила сигарету. Видимо, рыба ее мало интересовала. Да уж что и говорить, рыба попалась не ахти какая!
Так прошел час. Я поймал барракуду фунтов на пятнадцать, потом скумбрию, изрядно потрепанную барракудой. У миссис Форсайт вообще не клевало, но это, видимо, не вызывало у нее ни малейшей досады. Казалось, она погружена в какие-то свои мысли. Мы продолжали ловлю.
Я следил за моей удочкой.
– Птица, – неожиданно сказал Сэм у меня за спиной.
– Вижу, – ответил Хоулт, перевел мотор, и мы резко развернулись.
Миссис Форсайт обратилась ко мне:
– Мы ведь не собираемся ловить птиц?
– Это – фрегат, – пояснил я. – Буревестник. – Я встал, посмотрел вперед и увидел его.
Он находился в полумиле от нас, впереди по правому борту.
Миссис Форсайт оставила удочку на произвол судьбы и перешла ко мне, чтобы тоже посмотреть на него.
– Когда он летает вот так, как сейчас, – сказал я, – это означает, что он следует за рыбой.
– Зачем? – спросила она.
– Чтобы пообедать. Когда какая-нибудь крупная рыба находит косяк добычи и начинает кормиться, она гонит его на поверхность. А это дает возможность птице урвать кое-что для себя.
Мэриан кивнула:
– Понятно.
Капитан Хоулт дал ход вперед.
– Вероятно, дельфин, – предположил он.
– Возьмем его с левого борта? – поинтересовался я.
– Само собой.
– Принимайтесь-ка за дело, – велел я миссис Форсайт. Она села в кресло, а я наладил ей удочку и объяснил:
– Там, впереди, большая доска, и мы пройдем мимо таким образом, что рыба окажется с вашей стороны. Если она клюнет, опустите удочку вот так – и наматывайте лесу, пока она не натянется, а потом быстро поднимите конец…
– А как они узнали, что это дельфин? – задала она вопрос, следя за мной все с тем же сосредоточенным выражением.
– Фактически они этого не знают. Просто догадываются по опыту. Дельфины любят лежать под чем-нибудь, что плавает на поверхности.
Мы поравнялись с доской, которая начала отходить к корме. Я поднялся, чтобы лучше видеть приманку. Ее приманка миновала доску.
– Вот он! – отрывисто произнес Хоулт.
Это был один из тех редких моментов, когда вас охватывает трепетное волнение, даже если вы прорыбачили уже сто лет. Я увидел, как у самой поверхности воды будто метнулся луч голубого пламени, а в следующий момент появился крупный дельфин, футов на восемнадцать – двадцать, сверкая в лучах солнца зелеными, золотистыми, синими бликами, и схватил погружающуюся вниз приманку. Леса Мэриан соскочила с аутригера. Я понадеялся, что дельфин не схватит заодно и мою. С ними это иногда бывает – хватают обе приманки так стремительно, что вам кажется, будто вы одновременно поймали двух дельфинов.
Но этого не случилось. Дельфин схватил только ее приманку, выскочил из волны, когда она забыла подсечь его, сделал резкий, стремительный бросок, прыгнул еще три раза и исчез.
Мэриан стала натягивать лесу. Сэм взглянул на лидер.
– Перекрутился, – заметил он.
– Я сделала что-нибудь не так? – спросила она, небрежно вынимая из нагрудного кармана блузки пачку сигарет.
– Нет, все в порядке, – вмешался я.
Теперь я начинал понимать ее поведение, но, признаться, не видел в нем осмысленности. Ее томила глубокая скука, и она ничуть не огорчилась, упустив дельфина. Тем не менее хотела, чтобы я объяснил ей, как и почему это произошло.
Я это сделал:
– Когда он прыгал и метался, то закрутил лидер. А проволока, когда ее перекручивают, всегда ломается. Но такое с каждым может случиться.
– Понятно, – проговорила Мэриан глубокомысленно.
Рыбная ловля ее совсем не интересовала. Сейчас она вслушивалась в мой голос, и только.
Я не мог найти объяснения этому факту и тем не менее был уверен, что прав. Все оставшееся время я внимательно наблюдал за ней, проверяя свое впечатление, и обнаружил, что Мэриан постоянно, как только я начинал говорить, прислушивалась к моим словам все с тем же сосредоточенным и внимательным выражением. О себе она почти не рассказывала. Сообщила только, что она личный секретарь одного дельца в городе Томастон, в центральной части штата Луизиана. Что ж, подумал я, может быть, это и правда, несмотря на дорогие часы. Может, получает подарки всякий раз, когда ей захочется. Теперь я уже не сомневался в том, что рыбная ловля наводит на нее скуку, Она поймала и тут же упустила парусника, и это так же мало огорчило ее, как и история с дельфином. Я подцепил шестифунтового парусника. Он был почти невредим, крови было совсем малость, так что мы выпустили его на волю. Вот и все наши достижения за целый день – если не считать пары мелких дельфинов и одной скумбрии.
В четыре сорок пять мы уже были на берегу.
Мы заплатили за лодку, и я отвез Мэриан обратно в мотель. Перед дверью с номером 17 она протянула мне руку и улыбнулась:
– Это было восхитительно. Просто наслаждение – с первой до последней минуты.
– Может быть, повторим завтра?
– Пожалуй, не стоит два дня подряд жариться на таком солнце.
– А как насчет того, чтобы пообедать вместе?
И получил такой же прохладный и вежливый отказ, как накануне.
– Честное слово, не могу! Но тем не менее большое спасибо!
Я отправился в свой номер. Приняв душ, переодевшись в серые фланелевые брюки и легкую спортивную рубашку, я сел перед кондиционером, закурил сигарету и стал мысленно перебирать все, что произошло с той минуты, как я заметил, что она подслушивает. Зачем она приглядывалась ко мне? И чего ей нужно на самом деле? Приключений? Новых впечатлений? Но что бы это ни было, я в чем-то не дотянул…
В этот момент зазвонил телефон.
– Я как раз готовлю коктейли из мартини, – сказала Мэриан дружеским тоном. – Почему бы вам не прийти, мистер Гамильтон, и не выпить со мной за вашего парусника?
Вот и пойми их, этих женщин, подумал я. Опустив трубку на рычаг, я в два прыжка очутился за дверью.
Волнуясь, я переступил порог 17-го номера. На миссис Форсайт уже была черная плиссированная юбка и белая блузка. Она выглядела очень-очень нарядной и очень-очень привлекательной, начиная с гладкой прически и кончая плетеными домашними туфлями. На стеклянной поверхности туалетного столика стояло ведерко со льдом, и Мэриан размешивала мартини.
Она с улыбкой пригласила:
– Садитесь, пожалуйста, мистер Форбс!
