Текст книги "Новые надежды для мертвецов"

Автор книги: Чарлз Уилфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

Светящийся циферблат в «Шэмроке» показывал 14 часов 30 минут. Хендерсон уже сидел за стойкой, потягивая светлое пиво. У дальнего конца стойки двое мужчин в костюмах-тройках оживленно беседовали об автомобилях. Судя по внешнему виду, они занимались продажей подержанных машин, но Хок точно знал, что это ребята из муниципальной полиции Майами. Из музыкального автомата доносилась песня Принса, которую заказали двое пожилых мужчин – один из них был следователем из управления по борьбе с наркотиками, другого Хок не знал. Старики, прильнув к автомату, напряженно вслушивались в песню, пытаясь разобрать слова.

Хок заказал себе кружку пива, после чего они с Биллом расположились в углу зала возле окна.

Хок рассказал Хендерсону о приезде дочерей, о беременности Эллиты и о том, что Санчес переселилась в «Эльдорадо». Неизменная улыбка Хендерсона не покидала его лица, но слушал он очень внимательно, ни разу не пригубив пива, пока Хок не закончил свой рассказ.

– Сейчас они в спортзале на Пятой улице, – сказал Хок, завершая повествование. – Там тренируется Тони Отеро. Я еще не придумал, что делать с девчонками, а тут еще и Эллита. Как мне быть, Билл?

– Видишь ли, Хок, поскольку все эти новости я узнал только что, то у меня времени на раздумья было еще меньше, чем у тебя. – Хендерсон хлебнул пива и продолжил: – Думаю, с Эллитой все будет в порядке. Вдали от родителей она находится в более здоровой обстановке, чем у них в особняке. Тридцатилетние женщины не должны жить с родителями, Хок. Если бы она забеременела пару лет назад, то ее, конечно, моментально уволили бы из полиции, но сейчас времена изменились. Она может продолжать ходить на работу до тех пор, пока ее беременность не станет бросаться в глаза, а затем спокойно уйдет в декрет. Теперь декретные отпуска оплачивают всем женщинам – и замужним, и матерям-одиночкам. Потом она родит, и уже через пару месяцев после родов опять выйдет на работу.

– А что мне сказать Уилли Браунли? И надо ли ему вообще об этом говорить?

– Хок, это не твои проблемы. Нам на спецзадание дано два месяца, а Эллита только на седьмой неделе. Никто в управлении даже не догадается о ее беременности в течение ближайших трех месяцев. Кроме того, Эллите самой решать, говорить ей с Браунли или нет. Ты не вправе принимать решения за нее, Хок. Мне кажется, беременность Санчес никоим образом не отразится на нашей работе. «Висяки» никакой серьезной опасности не представляют, а если вдруг и возникнет сложная ситуация, то мы с тобой вполне можем справиться с ней вдвоем. А Эллита пусть работает себе в офисе.

– Эллита не потерпит никаких снисхождении с нашей стороны, Билл. Она, конечно, не такая феминистка, как твоя супруга, но ни за что не позволит нам с тобой опекать ее только потому, что она залетела.

– В таком случае, – Билл улыбнулся еще шире, обнажив свои страшные зубы, – нам придется быть деликатными и нежными.

– В тебе столько же нежности и деликатности, сколько в урагане, Билл, – напомнил напарнику Хок.

– А сам-то? – возмутился Билл. – Заставляешь ее печатать отчеты, признания Морроу... Я бы мог и сам все напечатать, ты же знаешь.

– Эллита печатает вслепую, а мы с тобой тыкаем одним пальцем в клавиатуру и то и дело сажаем опечатки. Кстати, ты знаешь, что она спасла наши задницы? Помнишь, она начала плакать во время допроса Морроу? Оказывается, в диктофоне сели батарейки, и Эллита устроила все это представление только ради того, чтобы выйти из комнаты и заменить батарейки.

– Ни хрена себе! – восхитился Билл. – А я не знал. Думал, она просто пописать захотела не вовремя.

– Я и сам не знал, – сказал Хок. – Эллита сообщила мне об этом только прошлым вечером.

– В таком случае, майору Браунли ни в коем случае нельзя рассказывать про ее беременность. Нам нельзя допустить того, чтобы Браунли отнял у нас такого толкового напарника. – Билл покачал головой: – Как ты думаешь, Хок, она действительно была целкой и залетела при первой же попытке?

– Хотелось бы в это верить, Билл, но вряд ли... Ей же тридцать два года, и двадцать из них она живет в Майами. Прожить двадцать лет в Майами и остаться при этом девственницей?! Это просто невозможно, Билл. Я нисколько не сомневаюсь в честности Эллиты, когда она говорит, что виделась с этим... как его... Брюсом всего один раз, но наверняка Эллита и до этого с кем-нибудь трахалась хотя бы пару раз. Билл, она же училась в Шенендо Хай, потом в Саутвест Хай, а затем еще и в Майами-Дейд. Как можно девушке уцелеть, будучи окруженной похотливыми старшеклассниками и студентами?

– Ты сам-то понял, что сейчас сказал? – спросил Хендерсон.

– А что такого?

– А то, что у тебя две несовершеннолетние дочери, Хок. Четырнадцати и шестнадцати лет, если я не ошибаюсь? А ты уже разговаривал с ними о сексе? Если ты не проведешь для них курс ликбеза и не заставишь их принимать противозачаточные пилюли, то на твоей шее могут вскоре оказаться три беременные женщины, а не одна.

– Мне не хотелось бы даже думать об этом, Билл.

– Придется, Хок. Ты теперь настоящий отец, так что придется заняться воспитанием и просвещением дочек. Ты ведь не знаешь, рассказала им что-нибудь Патси об этих делах или нет. По всему Майами-Бич шастают прыщавые юнцы с круглосуточной эрекцией, которые могут уломать двух провинциальных девчонок из Веро-Бич на все что угодно.

– Хорошо, ты меня убедил. Я обязательно с ними поговорю. Будешь еще пиво?

– Сиди, я сам схожу. – Хендерсон встал из-за стола и направился к стойке. Хок, конечно, нуждался в советах, но не в таких же, черт подери. Хендерсон вернулся с двумя запотевшими кружками пива.

– Ты сам-то разговаривал со своими детьми о сексе? – поинтересовался Хок.

– Это не моя епархия. Пусть Мария с ними толкует. Может быть, через годик прочту Джимми стандартную лекцию. Вот насчет наркотиков я им уже прочистил мозги. Ты представляешь, Хок, травку курят уже в младших классах. Охренеть можно.

– Мне бы твои проблемы, Билл... Для меня сейчас самое главное – подыскать приличное жилье.

– Слушай, а почему бы тебе не воспользоваться кассой взаимопомощи? – вдруг осенило Хендерсона.

– Я кассе до сих пор должен. Я ведь занимал у них деньги на прошлогодний отпуск и на новый двигатель для «леманса». Думаю, сейчас мне все-таки будет полегче – уже не надо отдавать ползарплаты Патси.

– Хок, приходите-ка завтра вечером ко мне в гости, – предложил Билл. – Устроим небольшой пикничок на заднем дворе, пивка попьем... Я мигом выбью из головы Эллиты все ее мрачные мысли, вот увидишь.

– Как-нибудь в другой раз, Билл. Завтра мне весь день придется убить на поиски жилья. Но за приглашение все равно спасибо.

В это время полил обычный для июля ливень, и в баре резко похолодало. Бармен выключил потолочные вентиляторы, чтобы не заморозить клиентов окончательно. Хок взглянул в окно. Небо заволокло черными тучами, а потоки дождя были такими мощными, что сквозь них с трудом можно было разглядеть противоположный тротуар.

– Мало от меня толку, да? – извиняющимся тоном спросил Билл.

– Ну что ты, Билл?! Ты мне очень помог. Порой человеку необходимо, чтобы его просто кто-то выслушал. Эх, были бы у меня не девки, а пацаны... Сунул бы им по десятке и отправил автостопом в Калифорнию на все лето. А уж к сентябрю я бы постарался уладить все проблемы.

– Ты серьезно? – недоверчиво уставился на Хока Хендерсон.

– Абсолютно. Со мной отец так поступил, когда мне было шестнадцать. Я доехал автостопом до Санта-Моники, устроился там на рыболовецкое судно и за лето накопил достаточно денег, чтобы вернуться домой на автобусе. Я тогда прекрасно провел лето, хотя в океане купаться было невозможно. Вода жутко холодная. Но девочек ведь автостопом путешествовать не отправишь... Постараюсь на будущей неделе подыскать им какую-нибудь сезонную работенку. Если девчонки будут весь день заняты на работе, то у них просто не останется времени на то, чтобы вляпываться в неприятности.

– Я, наверное, смогу тебе в этом помочь, Хок. У Марии куча связей. Сью Эллен получит разрешение на работу без всяких проблем, поскольку ей уже шестнадцать, а вот с трудоустройством Эйлины придется попотеть... Вариантов для нее немного – нянька, или там сиделка... Четырнадцатилетним разрешение на работу не выдают.

– Ладно, что раньше времени печалиться? Я займусь этим только на той неделе. Но я буду благодарен тебе, если удастся что-то подыскать для Сью Эллен.

– Я поговорю с Марией.

– Пить еще будешь?

– Нет, пожалуй. Если честно, то я чувствую себя немного виноватым перед Гонсалесом. Я тут с тобой пивком балуюсь, а ему подсунули тройное убийство в Городе Свободы. От Слейтера, сам понимаешь, толку никакого. По-моему, он для Тедди только обуза. Представляешь, этих троих несчастных черномазых кто-то связал по рукам и ногам проволокой, а потом расстрелял с порога из автомата. То, что убийца стрелял с порога, уже выяснено наверняка – по расположению стреляных гильз, и по тому, что на теле жертв нет пороховых ожогов. Двое негритосов отдали концы еще до приезда патрульной машины, а третий загнулся чуть позднее, так и не дождавшись «скорой».

– Судя по почерку, работал профессиональный киллер, – сказал Хок.

– Скорее полупрофессионал, Хок. Профи обязательно произвел бы напоследок контрольные выстрелы, а этот автоматчик оставил в живых одного из негров, который даже успел произнести перед смертью имя «Лерой».

– Просто имя? И больше ничего? – спросил Хок.

– Больше ни звука. Наркотиков в доме не обнаружили. Соседи говорят, что эти несчастные поселились там примерно неделю назад. Личности убитых установлены, но Лероя среди них нет.

– Господи, Билл, в Городе Свободы тысяч десять Лероев, если не больше.

– А я считаю, что Гонсалесу крупно повезло, – возразил Билл. – Этот негритос ведь мог перед смертью сказать не «Лерой», а «Тайрон». Как бы там ни было, Слейтер велел Тедди проверить всех Лероев в округе. Представляешь, каково сейчас Гонсалесу? Во-первых, никто в Городе Свободы не станет разговаривать со светлокожим полицейским, тем более латиносом. Во-вторых, Тедди приходится работать без напарника. Он тут звонил мне, чтобы спросить совета, но я не знал, что ему ответить.

– А может, пошуровать насчет «Притона Лероя»? – предложил Хок, отхлебывая пиво. – Помнишь этого содержателя передвижного притона? Не знаю, продолжает ли Лерой заниматься этими делами, но в свое время притон Лероя кочевал из одного склада в Нортсайде в другой. Может, раненый пытался сказать про игорный притон? Скажи Тедди, чтобы он проверил эту версию. Возможно, это та самая ниточка, за которую надо тянуть, чтобы распутать клубок.

– Я никогда не патрулировал Город Свободы, – сказал Хендерсон. – Где именно там искать притон?

– Пусть Тедди поднимет старые дела. Несколько раз лавочку Лероя удавалось прикрыть, но потом притон появлялся в новом месте – но всегда неподалеку от торгового центра в Нортсайде. У торгового центра огромная автостоянка, так что шулеры и игроки могли там парковаться, не вызывая никаких подозрений. Они ведь тоже не дураки. Понимают, что если полиция заметит у какого-нибудь дома скопление машин, то непременно зайдет к хозяину в гости. Короче говоря, от торгового центра до притона шулерам нужно топать на своих двоих. А поскольку они не очень-то любят пешие прогулки, то притон должен располагаться где-то поблизости. Пусть Тедди поговорит с полицейскими, которые патрулируют улицы Города Свободы.

– Сомневаюсь, Хок, что это тот самый Лерой, – покачал головой Хендерсон, – но проверить эту версию все-таки проще, чем обходить дома десяти тысяч Лероев, которые все равно не пустят тебя на порог. Позвоню Тедди из дому.

– Ты точно больше не будешь пить? – на всякий случай переспросил Хок.

– Нет. Я и эту-то кружку боюсь не одолеть. Рано еще, чтобы по-серьезному нагружаться, Хок. Полдня впереди... Пожалуй, я все-таки съезжу в хозяйственный, погляжу на эти «торо». – Хендерсон поднялся из-за стола, хлопнул своей лапищей Хока по плечу, толкнул вращающуюся дверь и вышел на улицу под потоки дождя.

Из музыкального автомата донесся забойный панк-рок в исполнении группы «Клэш». Хок прислушался, но смог разобрать лишь отдельные слова из текста песни. Хрен их разберет, о чем они поют. Бред какой-то. Хок допил свое пиво, потом прикончил недопитую кружку Хендерсона и решил ехать домой.

«Леманс» еле полз по залитым грязной водой дорогам. Но Хок не торопился в «Эльдорадо»: его маленькая квартирка перестала быть убежищем разведенного одиночки. Теперь ее населяли особи женского пола, у каждой из которых куча проблем.

Глава 15

Хок оставил машину на гостиничной автостоянке и решил обойти «Эльдорадо», чтобы проверить, не выбрасывают ли постояльцы мусор из окон. Несмотря на все увещевания, бабульки и латиносы считали засыпанный песком бассейн отличным мусоросборником, поэтому всякий хлам снова сыпался через край бассейна. Мусорщики тоже не особо церемонились, опорожняя контейнеры в кузов машины, поэтому практически весь тыл отеля был буквально засыпан, на радость крысам, толстым слоем всякой гадости.

Войдя в отель с черного хода, Хок оставил на толе у мистера Беннета очередную записку с настоятельной просьбой вызвать крысоловов, хотя толку от этих записок почти никакого. Похоже, мистер Беннет вообще не читает докладные Хока. Но это уже проблемы Беннета. Хок свое дело сделал – он предложил хозяину принять меры против крыс. Расскажи сейчас кому-нибудь в управлении о том, чем приходится заниматься Хоку в качестве охранника отеля, – и ребята наделают в штаны от хохота.

Девочки сидели в комнате Эллиты. Дамы устроили вылазку в магазины, накупили красной гофрированной бумаги, и Эллита, соорудив из нее импровизированные шторы, прикрепила их к оконной раме кнопками. Еще из двух кусков бумаги девочки сделали большущие банты, украсив ими голые стены. Оставшаяся бумага пошла на скатерть, которая покрывала столик, принесенный девчонками из вестибюля. Столик был накрыт на четыре персоны и сервирован пластмассовыми тарелками и приборами, которые Эллита захватила с собой из кубинского ресторанчика. В центре стола возвышался цветочный горшок с фиалками, перенесенный сюда из комнаты Хока. Рядом со столиком в пластмассовом ведерке со льдом стыли «кока» и пиво.

– Что это? – удивился Хок. – Званый ужин?

– Не обижайся, Хок, но мы решили никуда сегодня не ходить, а вместо этого поужинать дома, – сказала Эллита. – Девочки сказали, что никогда прежде не пробовали блюда кубинской кухни, поэтому мы накупили в ресторане всякой снеди на вынос и решили устроить тебе сюрприз.

– Сюрприз удался, – признался Хок. – Только вот стульев маловато. Вы пока придвиньте стол к кровати, чтобы я мог сесть на койку, а я схожу за стульями.

Хок отправился в дальний конец коридора, открыл своим ключом чулан и притащил в номер Эллиты два стула с прямыми спинками.

– Откуда добыча? – поинтересовался он, расставляя стулья вокруг стола.

– Еда из «Эль Гейтеро», остальное из супермаркета «Экерд».

– Папуля, мы познакомились с Тони Отеро, – сказала Эйлина и захихикала, прикрыв рот ладонью. – Сью Эллен попросила Тони разрешить ей пощупать его мускулы.

– Заткнись, Эйлина, – рассердилась Сью Эллен и хлопнула сестру по руке.

– Ну и как? Разрешил он тебе потрогать свои мускулы? – поинтересовался Хок у Сью Эллен.

Сью Эллен кивнула, зардевшись:

– Эйлина и сама его щупала.

Хок повернулся к Санчес:

– А ты, Эллита? Щупала у Тони мускулы?

Эллита рассмеялась, обнажив ровные белые зубы:

– Хок, он совсем маленький, метр с кепкой. И весит всего пятьдесят восемь кило.

– Я же тебя не про вес спрашиваю, – улыбнулся Хок. – Я хочу знать, щупала ты его бицепсы или нет?

– Конечно, щупала, – снова расхохоталась Эллита и принялась вскрывать картонки с жареными свиными ребрышками, фасолью, рисом, юккой и печеными бананами. Потом выложила на стол намазанные маслом два кубинских батона, которые были разрезаны вдоль.

Юкка девчонкам не понравилась, а Эйлина отодвинула вилкой на край тарелки и свиные ребрышки.

– Что с тобой, дочка? – спросил Хок. – Это же самая вкуснотища.

– Мне больно их грызть, пап, – пожаловалась Эйлина. – У меня постоянно болят зубы и десны, и я не могу есть твердую пищу. Ортодонтист должен был осмотреть мой рот еще в прошлую среду, но мама была слишком занята. Она сказала, что ты сам сводишь меня к врачу.

– А тебе действительно нравится ходить в этих пластинках и резинках? – спросил Хок. – Честно говоря, они жутко портят твой рот.

– Они слишком тугие. Я сказала об этом доктору Осмонду, а он ответил, что так и должно быть.

– Ничего, дочка, – успокоил Эйлину Хок. – Вот кончим ужинать, и я вытащу из твоего рта все эти железки и резинки. У тебя есть «валиум», Эллита?

– Сейчас посмотрю. – Эллита встала из-за стола и достала из сумочки свою косметичку. – Есть "валиум, «тайленол» и «мидол».

– Лай Эйлине пол-таблетки «валиума» и один «тайленол», – сказал Хок. – Думаю, к концу ужина они начнут действовать.

Эйлина проглотила лекарства, запив их «кокой».

– А ты умеешь снимать пластинки, папуля? – осторожно спросила она.

– Конечно. Я работал ассистентом стоматолога, когда служил в армии, так что умею делать практически все – даже зубы удалять. Вот только протезы изготовлять меня не научили. Если бы научили, то я сейчас не носил бы во рту это убожество.

– Кажется, у меня начинает кружиться голова, – сказала Эйлина, театрально прикладывая ладонь ко лбу.

– Ты уже кончила ужинать? – поинтересовался Хок.

Эйлина кивнула:

– Я не голодна.

– У нас еще есть десерт, – напомнила Эйлине Эллита. – Но я оставлю твою порцию, и ты съешь ее попозже.

– Что за десерт? – спросила Эйлина.

– Сливочная карамель. Ее можно есть, не разжевывая.

– Что-то мне не хочется, – скривила губы Эйлина. – Пока, во всяком случае...

– Что ж, тогда ступай в наш номер, садись в кресло и жди меня, – велел дочери Хок. – Я буду через пару минут.

Эйлина встала из-за стола и, слегка пошатываясь, отправилась в отцовский номер, прижимая ладонь ко лбу.

– Классная девчонка, правда? – улыбнулся Хок, когда за Эйлиной закрылась дверь.

– А я и не знала, что ты изучал стоматологию, Хок, – призналась Эллита.

– Я и сам не знал. Но должна же девочка быть уверенной в отце?

Сью Эллен принялась хихикать. Хок ткнул ее пальцем между ребер, и Сью Эллен захихикала пуще прежнего.

– И не смейте ничего говорить Эйлине, – сказал Хок, доедая свою порцию. Затем он съел ребрышки, оставленные младшей дочкой, и осушил еще одну банку пива.

– Десерт будешь? – спросила Эллита, открывая картонку.

– Нет, спасибо. Я пытаюсь ограничить себя в сладком, – сказал Хок. – Я срежу эти чертовы пластинки кусачками, которыми стригут ногти на ногах. У меня есть классные немецкие кусачки, и они режут практически все. Эллита, я попрошу тебя ассистировать мне. Подержишь ее за голову. Дай Эйлине еще пол-таблетки «валиума», и пусть запьет лекарство «кокой».

Хок промучился с резинками и крошечными болтами, которые соединяли пластинки, больше получаса, причем срезать резинки оказалось труднее, чем перекусывать проволоку. Золотую полоску, присобаченную к нижним зубам Эйлины, Хок одолеть так и не смог. Кусачками с этой чертовой пластиной не справишься.

– Наверное, ее придется растворять специальным составом, – с умным видом заявила Эллита.

– Тебе мешает эта нижняя пластина, дочь? – спросил Хок.

– Не знаю, пап. У меня весь рот болит, – жалобно заскулила Эйлина.

– Тогда я не стану пока трогать нижнюю пластину. Мне в понедельник или во вторник все равно нужно в морг, так что я спрошу совета у дока Эванса. Может, он одолжит мне немного раствора для снятия пластин. А сейчас, дочка, ложись и попытайся уснуть. Эллита, дай ей еще одну таблетку «тайленола».

Санчес повела Эйлину в спальню, а Хок велел Сью Эллен прибраться в комнате Эллиты и снести все картонки вниз, к мусорному контейнеру.

– Только не выбрасывай пластмассовые тарелки и приборы. Вымой их и положи в шкаф к Эллите.

Хок закурил, включил телевизор и уселся в викторианское кресло. Через пару минут из спальни вышла Эллита. Едва она прикрыла за собой дверь, как затрезвонил телефон. Эллита сняла трубку.

– Соединяйте, – сказала она, выслушав Эдди Коэна. – Да, сэр, он здесь. Я? Я зашла обсудить план действий на понедельник, только и всего... Да, сэр. Секундочку... – Эллита прикрыла трубку рукой: – Это майор Браунли.

– Твою мать! – огорчился Хок, беря трубку. – Сержант Мозли у аппарата.

– Что это Санчес делает в твоем номере, Хок? – Майор Браунли был очень зол.

– Мы пытались расписать дела на понедельник, майор. Я уже встречался сегодня по этому же вопросу с Биллом Хендерсоном. Мы с большим энтузиазмом взялись за ваше поручение, майор, но дел так много, что трудно даже решить, с чего начать.

– Но я же сам пометил папку, с которой вы должны начать, Хок! – возмутился Браунли. – Ты что, не видел красный флажок?

– Какой еще флажок? – не понял Хок.

– Я приколол красный флажок к папке с делом Мэри Роллинз. Эта папка лежала на самом верху стопки. Ты просто не мог ее не заметить.

– Дело в том, майор, что я разделил все папки поровну между собой, Эллитой и Биллом. Должно быть, дело Мэри Роллинз оказалось у Хендерсона или у Санчес. Погодите минутку. – Хок прикрыл трубку рукой: – Ты видела дело Мэри Роллинз?

Эллита кивнула:

– Я просмотрела его и отложила в стопку «безнадежных». Там речь даже не об убийстве, а о какой-то пропавшей девчонке.

Хок кивнул и сказал в трубку:

– Это дело находится у Эллиты, майор. Она уже просмотрела папку, но сам я еще не читал. Я решил, что сначала каждый из нас должен ознакомиться со всеми без исключения делами, и только потом мы определимся, с какой папки начинать.

– Значит так, Хок: считай, что первым делом вы должны разобраться с тем, что произошло с Мэри Роллинз. Мне только что в очередной раз звонила ее мать, миссис Роллинз. Эта дама терроризирует меня своими звонками третий год. Звонит не реже двух раз в месяц и интересуется, как продвигается следствие. Она меня уже достала, Хок, поэтому я сказал ей, что дело ее дочери расследуешь ты. Так что отныне она будет дрючить тебя, Хок. Теперь ты сам поймешь, каково отвечать на звонки этой стервы.

– Хорошо, майор. Я займусь этим делом прямо в понедельник.

– Это все, что я хотел сообщить вам, сержант. Признаюсь, мне было чрезвычайно неприятно узнать о том, что у вас в номере во внерабочее время находится Эллита Санчес. Вы прекрасно знаете, как я отношусь к подобным вещам, сержант.

– Но я же вам объяснил, майор. Мы просто...

Но майор Браунли уже повесил трубку.

Хок положил трубку, повернулся к Эллите и одарил ее широкой улыбкой:

– Уилли думает, что мы тобой тут балуемся кое-чем. Когда ты решишься сказать Браунли о своей беременности, Браунли произведет небольшие арифметические расчеты, сложит двойку с двойкой, получит в сумме пять и заявит тебе в лицо, что некто Брюс из Коконат Гроув – мифический персонаж.

– А я ему не стану говорить про Брюса. Я обязана, конечно, известить о своей беременности начальство, но пока мне торопиться некуда. Моя ошибка в другом: мне не нужно было снимать трубку.

– Не переживай, ради Бога. Пошел он на фиг, этот Браунли! Пусть себе думает, что хочет, – сказал Хок. – Лучше расскажи мне про эту Мэри Роллинз.

– Три года назад исчезла некая Мэри Роллинз. Вскоре полиции удалось обнаружить ее машину на обочине Кендалл Драйв. Они прочесали близлежащее поле, засеянное вьющейся фасолью, и нашли там перепачканные кровью шорты и футболку. Пятна крови имели ту же группу, что и Мэри Роллинз. Вот, собственно говоря, и все. Тело обнаружить не удалось. Допросили всех знакомых и сослуживцев Мэри, но никто не видел ее после того, как она в пятницу вечером отправилась с работы домой. Парня у девушки не было. Поскольку найденная одежда Мэри была перепачкана кровью, дело зарегистрировали как возможное убийство, но потом переквалифицировали его в дело о пропавшей без вести. Детектив Макгелликот беседовал с одной свидетельницей из Бока Ратон, но безрезультатно. Он записал про нее в блокноте: «Враждебно настроена по отношению к мужчинам. Тип характера – циклоидный. Возможно, со свидетельницей стоит поговорить детективу женского пола».

– Какой у нее тип характера?

– Циклоидный. Я потому и запомнила дело Роллинз. Мне пришлось лезть в словарь, чтобы узнать, что означает это слово.

– Ну и как, выяснила?

– Ага. Это люди с повышенной раздражительностью и склонностью к апатии.

– Отчего же тогда Макгелликот не записала блокноте по-человечески: «раздражительная». На кой черт выпендриваться?

– Не знаю, – пожала плечами Эллита, – но мы можем выяснить это у самого Макгелликота.

– Он уволился из управления два года назад. У Мака была степень магистра социологии. Он закончил университет в Чикаго, и его пригласили шефом полиции в какой-то маленький городок в Огайо. За последние несколько лет мы потеряли из-за этих чертовых городков уйму классных полицейских. Власти этих городишек помещают объявления о вакансиях в газетах, и полицейские из Майами котируются у них очень высоко. Правда, чтобы стать шефом полиции в таком захолустье, необходимо иметь ученую степень. Если сравнить работу тамошних полицейских с нашей, то получится, что они живьем попали в рай. А уж шеф полиции вообще катается как сыр в масле: шестеро подчиненных, один патрульный автомобиль и хитро скрытый листвой дорожный знак, возле которого можно штрафовать ни в чем не повинных водителей, собирая неплохую дань. Единственная задача, которая стоит перед провинциальной полицией – не допустить, чтобы подвыпившие юнцы мочились на виду у транзитных автомобилистов, заехавших на единственную в городе бензоколонку.

– Но ведь Макгелликоту можно позвонить в Огайо. Я звякну ему в понедельник, если хочешь.

– Не надо. Я посмотрю дело, а там уже решим, что делать. Может, тебе придется съездить в Бока Ратон и пообщаться с этой циклоидной женщиной, если она еще живет там. Все равно нам от этого дела не отвертеться, поскольку на него положил глаз сам Браунли. Он мне сказал, что пометил папку красным флажком. Странно, что ты этого не заметила.

– Хок, там красными флажками половина папок истыкана. В твоей стопке, кстати, тоже есть папки с красными флажками. Ты, наверное, просто еще не добрался до них.

– Это меня больше всего и раздражает. Я не против спецзаданий, но не люблю, когда мне указывают, какнад этим спецзаданием работать. И мне не нравится, что Браунли звонит мне домой в выходной день только для того, чтобы я избавил его от претензий истеричной женщины. – Хок допил пиво. – Завтра поеду к мисс Вестфол. Она предлагает квартиру в черном гетто сроком на три недели. Переехать туда можно в ближайшую пятницу. Мисс Вестфол еще и приплачивает по пять долларов в день человеку, который присматривает за временно пустующими квартирами и домами. Если тебя не смущает черное гетто, Эллита, то я могу замолвить за тебя словечко перед мисс Вестфол, и она сдаст эту квартиру тебе. За три недели осмотришься, подыщешь себе более пристойное жилье... А может, отец к тому времени уже разрешит тебе вернуться домой.

– Я домой больше не вернусь, Хок. Если я вернусь туда, то отец устроит мне молчаливый бойкот на всю оставшуюся жизнь. Может, оно и к лучшему, что он меня выставил. Но я хотела бы снять дом неподалеку от родителей. Тогда маме будет проще помогать мне с малышом, когда он родится.

– Тебе еще рановато думать о няньках, Эллита.

– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

– А как ты себя чувствуешь? – спросил Хок. – Чисто физиологически.

– Отлично, – улыбнулась Эллита. – Мне очень понравились твои дочки, Хок. Они не только прекрасно воспитаны, но еще и обожают тебя.

– Как это? – искренне удивился Хок. – Они же меня практически не знают. А я, в свою очередь, не знаю, как с ними быть. Ты мне сегодня очень помогла, Эллита. Спасибо.

– А ты сообщил их матери о том, что девочки добрались до Майами благополучно? – спросила Эллита.

– Еще чего! Я за десять лет ни разу с ней не говорил по телефону. Да и писем написал всего пару штук. Если Патси интересует судьба ее дочерей, то она может, в конце концов, сама сюда позвонить.

– А может, она пыталась до тебя дозвониться, Хок, но не смогла? В «Эльдорадо» очень трудно дозвониться, ты же сам знаешь.

– Вот что, Эллита. Если тебя это так беспокоит, то можешь позвонить Патси сама. Возьмешь телефон у Сью Эллен. Только, заказывая разговор, предупреди телефонистку, что оплачивать его будет вызываемый абонент. Если это не устроит Патси и она откажется от разговора, то забудь об этой женщине раз и навсегда.

– А ты сам точно не станешь ей звонить? – еще раз спросила Эллита.

– Ни за что на свете.

– Ладно, тогда я ей действительно позвоню. Будь я на месте Патси, мне было бы не по себе оттого, что я ничего не знаю о дочках. – Эллита приоткрыла на секунду дверь в спальню, а затем очень осторожно закрыла ее. – Эйлина спит как младенец. Ты, молодец, Хок. Правильно сделал, что снял эти страшные железки с ее зубов.

– Да брось ты, Эллита. – Хок смущенно пожал плечами. – У девочки болели зубы, вот я ей и помог. Как-никак, я ей все-таки родной отец.

Эллита начала плакать. Хок с минуту молча смотрел на нее, потом взял со спинки стула пиджак, вышел из номера, спустился на лифте в вестибюль, остановился, не зная, что делать дальше, затем направился на автостоянку, сел в машину и завел двигатель. Он не мог понять, почему вдруг ощутил себя никому не нужным. Куда теперь ехать? Поколебавшись несколько минут, Хок решил съездить в управление.

Прибыв на службу, Хок зашел к себе в кабинет, дважды прочел дело Мэри Роллинз, потом проглядел еще две папки – безнадега. Абсолютно бесперспективные дела. Хок сунул папки в выдвижной ящик стола, вышел из кабинета, запер дверь на ключ и спустился в буфет. Взяв стаканчик кофе, Хок уселся за столик.

В это время в буфет вошел лейтенант Слейтер. Хок наблюдал за тем, как лейтенант покупал пакет молока. Расплатившись с кассиршей, Слейтер взял в одну руку пакет с молоком, в другую пустой стакан, окинул взором буфет и, заметив Хока, направился к его столу, чему-то улыбаясь. Тонкие губы Слейтера, растянутые в улыбке, делили его рожу на две уродливые, испещренные оспинами половины. Открыв пакет, лейтенант плеснул в стакан молока.

– Мне только что рассказали классную хохму, Хок, – сказал он. – Слушай: «Как можно узнать о том, что ты трахаешься с гомосексуалистом?» – Слейтер сделал глоток молока, вытер белые «усы» салфеткой и улыбнулся еще шире: – Ну что, сдаешься? Ответ такой: «У гомосексуалиста член пахнет дерьмом».

Слейтер расхохотался и отхлебнул еще молока.