Текст книги "Испытание воли"

Автор книги: Чарльз Тодд

«Боже всемогущий, – тихо произнес Хэмиш. – Это ты через пять лет, только вокруг тебя будет не транспорт, а люди, окопы, кровь, вонь, снаряды, и мозги твои будут раскалываться от грохота. Ты будешь кричать нам, чтобы мы перелезли через насыпь, спрятались в укрытие или держали строй, а сестры будут привязывать тебя к кровати, и никто не станет обращать внимания на твои вопли, когда капрал Хэмиш…»

– Сперва я увижу нас обоих мертвыми, – процедил Ратлидж сквозь стиснутые зубы. – Клянусь…

Дейвис испуганно посмотрел на него.

Глава 4

– Вы сами видите, что он практически выжил из ума, – сказал Дейвис, когда Ратлидж, сидя за рулем, тупо глядел на нескладную фигуру в центре залитой солнцем, оживленной Хай-стрит.

Сержант не был уверен, что понимает человека из Лондона, и сомневался, что тот правильно процитировал капитана, сказавшего полковнику: «Сначала я увижу вас в аду». Должен ли он был поправить Ратлиджа? Или притвориться, что не заметил ошибки? Инспектор вроде бы не спешил арестовывать капитана Уилтона.

– Выжил из ума? Нет, он заперся в нем. Должно быть, Хикем регулировал транспорт, когда начались бомбардировки, и продолжал это делать, пока они не подошли слишком близко. Вот почему он ведет себя так, – ответил Ратлидж, наполовину обращаясь к самому себе. – Это последнее, что он помнит.

– Не знаю, сэр…

– Зато я знаю, – прервал разговор Ратлидж, вспомнив, где находится и с кем.

– Да, сэр, – с сомнением отозвался Дейвис. – Но уверяю вас, что сейчас с ним бесполезно говорить. Он не услышит вас. Он в своем собственном безумном мире. Нам придется вернуться позже.

– Тогда взглянем на луг, где нашли тело. Но сначала я хочу отыскать доктора Уоррена.

– Он живет здесь, за гостиницей. Отсюда виден его дом.

Это было узкое кирпичное здание, где находилась маленькая приемная. Доктор Уоррен собирался уходить, когда Ратлидж подошел к двери и представился.

– Хочу задать вам несколько вопросов, если не возражаете.

– Возражаю, – сердито сказал Уоррен. Это был пожилой, сутулый, седеющий мужчина с голубыми глазами, остро смотревшими из-под мохнатых черных бровей. – У меня на руках очень больной ребенок и роженица. Это может подождать.

– Кроме одного вопроса. Вы прописывали успокоительное мисс Вуд?

– Конечно. Девушка была вне себя от горя, и я боялся, что она заболеет. Поэтому я оставил порошки Мэри Саттертуэйт, чтобы она давала их хозяйке трижды в день и ночью, пока та не придет в себя. И чтобы никаких посетителей, включая вас.

– Я уже видел ее, – ответил Ратлидж. – Она казалась несколько… отстраненной. Я бы хотел знать почему.

– Будешь отстраненной после всего, что я дал ей. Она желала видеть тело полковника – думала, ему попали в сердце. Но ему раздробили голову выстрелом почти в упор, оставив обрубок шеи. И мне пришлось сообщить ей это, чтобы она выслушала меня. Нет, не напрямик, конечно! Но достаточно, чтобы удержать ее. Она потеряла сознание, но, когда мы отнесли ее в кровать, уже пришла в себя. Я дал ей порошок, растворенный в воде, и она выпила, не зная, что это. А сейчас, пока я обсуждаю с вами успокоительное, должен родиться ребенок. Первый ребенок, а от мужа никакого толку – он, вероятно, грохнется в обморок при первом появлении крови. Так что отпустите меня.

Доктор быстро прошел мимо Ратлиджа в сторону гостиницы, где, очевидно, оставлял свой автомобиль. Ратлидж проводил его взглядом, потом сбежал по ступенькам к собственной машине, где сидел Дейвис.

Ратлидж поехал по Хай-стрит и замедлил скорость, когда Дейвис указал на дорогу, которая начиналась у затененной деревьями стены кладбища и по которой, по его словам, шел Уилтон. Она вела через вспаханные поля к вершине невысокого холма и затем спускалась к узкому каменному мосту и развалинам старой мельницы. Трехмильная прогулка занимала немного времени.

Церковь находилась не на самой Хай-стрит, а в стороне от нее, на Корт-стрит, где стояли маленькие домики. Ратлидж подумал, что это могли быть средневековые приюты для нуждающихся, ибо все четырнадцать были одного размера и облика. Он повернул к ближайшему, у ворот кладбища. Не выключая мотор, подошел к грубой кладбищенском стене, откуда открывался лучший вид на дорогу. Он хотел посмотреть, есть ли места, откуда пахарь или жена фермера, кормящая цыплят, могли бы наблюдать за происходящим. Ему нужны были свидетели – люди, которые видели Уилтона во время утренней прогулки, взбирающегося на холм с тростью в руке. Или… вообще видели его, что могло быть в равной степени важным…

Начало дороги было пустым, если не считать ссорящейся пары воронов. Дальше она была почти не видна, ибо следовала вдоль ряда деревьев, окаймлявших возделанные поля. Ратлидж смог разглядеть только привязанную корову.

Вернувшись к машине, он спросил:

– По этой дороге можно добраться на луг, где нашли тело?

– Да, отсюда это не видно, если вы не знаете, куда смотреть, но есть маленькая тропинка, примерно через два поля от нас. Если вы пойдете по ней, то наткнетесь на изгородь, которая тянется вдоль земли полковника. Там есть еще меньшая дорожка, которая соединяется с другой, идущей от Смизи-Лейн, – я покажу вам это место, так как там я нашел вдрызг пьяного Хикема. Представьте себе букву «Н», сэр. Эта дорога у церкви и другая у Смизи-Лейн образуют вертикальные линии и взбираются на холм, а перекладина – маленькая дорожка, соединяющая их.

– Да, понимаю. А когда доберешься до изгороди?

– Найдешь перелаз в ней и очутишься в полях, где полковник выращивал кукурузу. Между изгородью и рощей – полоска невспаханной земли, предназначенная для сенокоса. На дальней стороне рощи находится луг. Это место убийства.

Ратлидж поехал назад. На Хай-стрит он снова увидел Хикема, плетущегося по тротуару, опустив голову, бормоча что-то себе под нос, и пару раз махнувшего рукой. Это был жест отвращения. Теперь он выглядел пьяным, опустившимся человеком. Ни Ратлидж, ни Дейвис не сделали никаких комментариев, но оба видели, что нет смысла останавливаться.

Продолжая ехать в направлении «Мальв», Ратлидж увидел Смизи-Лейн. Дейвис указал ему на нее. Немощеная улица тянулась между кузницей и конюшней с экипажами напрокат справа и скобяной лавкой слева. Помимо этих заведений, было еще шесть или семь развалившихся домов, поднимающихся вверх по склону холма к полям. Там, где стоял последний дом, Смизи-Лейн превращалась в дорогу для повозок, которая вскоре сужалась до сельской улочки с ухабами и лужами грязи. Ратлидж вел машину осторожно, беспокоясь за шины и оси.

Вскоре дорога потерялась в зарослях боярышника и дикой вишни, и им пришлось покинуть автомобиль.

– Здесь я нашел Хикема, – выйдя из машины, сказал Дейвис. – Он спал среди листвы. А там, – сержант указал на то место, где дорога переходила в улочку, – как утверждает Хикем, он видел полковника, разговаривающего с капитаном Уилтоном.

– Вы искали здесь следы копыт? Или отпечатки ботинок Уилтона?

– Инспектор Форрест приехал искать следующим утром и сказал, что нам лучше передать это дело Скотленд-Ярду.

– Но здесь были следы двух человек?

– Насколько он мог видеть, нет.

Это, вероятно, означало, что инспектор не хотел ничего искать. Ратлидж кивнул, и они двинулись дальше, до того места, где их тропинка пересекалась с другой.

– А это, сэр, граница земли Харриса, как я и говорил.

Обогнув поле кабачков, они подошли к изгороди. Сержант Дейвис быстро нашел перелаз.

– Теперь мы на земле полковника, – сообщил он.

Сырая земля прилипала к ботинкам. Поле для сенокоса представляло собой стену из высоких мокрых стеблей, увитых сорняками. Дикие розы цеплялись за пиджаки. Дейвис замысловато выругался, обжегшись крапивой. Наконец они вошли в рощу, где идти стало легче, а шаги по сырым листьям были почти беззвучными. Они вышли на маленький солнечный луг. Жужжание пчел наполняло воздух.

Дождь смыл следы крови, но трава все еще была примята множеством ног.

– Он лежал здесь, на груди, головой к деревьям, одна рука была под ним, другая вытянута вперед. Ноги слегка согнуты в коленях. Я бы сказал, что он упал с лошади и больше не шевелился. Значит, убийца вышел из-за деревьев, как мы. Например, вот здесь. – Дейвис указал место недалеко от того, где нашли тело. – Он упал не более чем в десяти футах отсюда, в зависимости от того, выбил его из седла выстрел или он свалился сам.

– Если его выбило из седла, почему он лежал лицом… грудью вниз? Если в него стреляли спереди, сила выстрела должна была отбросить его назад. Даже если бы лошадь от страха встала на дыбы, его ноги выскользнули бы из стремян и он упал бы назад. На спину, сержант! Или на бок. Но не лицом вниз.

Дейвис пожевал губу.

– Я и сам думал об этом. Харриса должны были застрелить сзади, чтобы он упал на грудь. Но это не соответствует следам крови на седле и задних ногах лошади. Ее не было на ушах или гриве. Если бы в Харриса стреляли сзади, а не спереди, грива была бы забрызгана кровью и мозгами.

– Тогда кто-то перевернул его. Поисковая группа?

– Они клянутся, что не прикасались к трупу. И так как полковник, несомненно, был мертв, не было смысла передвигать его.

– Значит, убийца?

Дейвис покачал головой:

– Зачем ему это делать? Он наверняка хотел убраться отсюда как можно скорее на случай, если кто-нибудь слышал выстрел и пришел бы посмотреть, в чем дело.

Ратлидж огляделся.

– Мы прошли около двух миль. Далеко ли дорога из рощи?

– Чуть больше чем в паре миль. Короче, если пробираться через заросли, как мы.

– Значит, Уилтон мог добраться до луга двумя путями – откуда мы пришли, если Хикем прав, или по дороге с кладбища, где он шел, если говорит правду.

– Да, но это маловероятно. Я не представляю себе капитана, ждущего среди деревьев, чтобы застрелить полковника из засады! Кроме того, когда Хикем видел его, у него не было ружья, верно? Так где же он взял ружье и где оно теперь?

– Хороший вопрос. Вы обыскали место убийства?

– Да, как только стало возможно, мы отправили людей в рощу и в заросли. Но кто знает, что к тому времени могло случиться с оружием? Вероятно, убийца спрятал его где-нибудь.

Гораздо важнее, где убийца взял дробовик, чем то, где он его спрятал, подумал Ратлидж.

– Если вы спуститесь с этого холма, – продолжал Дейвис, – и пройдете через поля к другой стороне изгороди, то скоро очутитесь во фруктовом саду позади «Мальв», у самого дома. Конечно, отсюда не видно, но дорога ведет прямо туда, если вы знаете, как идти. Этот район похож на клин пирога. «Мальвы» выходят на Уорикскую дорогу, а мы пришли с Хай-стрит. Корка пирога, так сказать, это дорога от Аппер-Стритема в Уорик. Сейчас мы на острие клина, пришли сюда по одной его стороне. Если бы мы направились по другой стороне, то перед нами было бы имение Холдейнов. – Он огляделся. – За церковью находятся дома для бедных, которые вы видели с кладбища. Рядом с ними земля Крайтона. Этот луг дальше от «Мальв» и прочего жилья, чем другая часть владений Харриса.

– Следовательно, убийца выбрал это место, так как чувствовал, что выстрел могут не услышать. Поблизости нет других домов?

– Нет.

Ратлидж прошелся вокруг луга, не зная, что ожидает найти, и ничего не нашел. Наконец он окликнул Дейвиса, и они двинулись назад к машине.

Но, дойдя до поля кабачков, Ратлидж передумал:

– Мы пойдем по тропинке – перекладине «Н» – до пересечения с другой дорогой, выходящей из-за кладбища. Я хочу посмотреть, как они соединяются.

Тропинка извивалась, но шла в основном на восток через вспаханные поля, где посевы уже зазеленели под дождем. Она соединялась с кладбищенской дорогой в центре полоски земли под паром, более или менее на открытом пространстве. Они стояли там, пока Дейвис описывал, как они могли продолжать путь через вершину холма к развалинам мельницы, когда увидели на некотором расстоянии женщину. Ее юбки развевались на ветру. Она пересекала холм уверенной, четкой походкой.

Сержант Дейвис прикрыл глаза от солнца.

– Это мисс Хелена Соммерс. Она и ее кузина живут в маленьком коттедже, принадлежащем Холдейнам. Они сдают его на лето, когда нет других арендаторов.

– Эта женщина встретила Уилтона на прогулке?

– Да.

Ратлидж двинулся в ее сторону.

– Попробуем поговорить с ней сейчас.

Дейвис окликнул женщину звучным баритоном, и она, повернувшись, махнула рукой в ответ.

Мисс Соммерс было около тридцати, ее лицо выглядело энергичным, а серые глаза – ясными. Она подождала их и поздоровалась:

– Доброе утро.

– Это инспектор Ратлидж из Лондона, – сказал Дейвис, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы. – Он хочет задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.

– Конечно. Чем могу помочь? – Хелена Соммерс повернулась к Ратлиджу, прикрыв глаза от солнца.

– Вы видели или слышали что-нибудь необычное в понедельник утром, когда застрелили полковника Харриса? Насколько я понимаю, вы здесь прогуливались?

– Да. Но эта местность довольно холмистая, и эхо вытворяет забавные вещи со звуком. Я не слышала выстрела, да и вряд ли могла услышать его на вершине холма, если он донесся с этой стороны. – Она улыбнулась, указав на полевой бинокль, висевший на шее. – Мне нравится наблюдать за птицами. Когда я впервые пришла сюда, то услышала птичье пение и была готова поклясться, что моя добыча на том дереве, хотя она оказалась вон в тех кустах. А в следующий раз все было наоборот. – Ее улыбка увяла. – Говорят, что полковника Харриса застрелили на том маленьком лугу за рощей. Это правда?

– Да.

Женщина кивнула:

– Тогда я знаю, где это. В тот день я следовала за парой малиновок. Но боюсь, я едва ли услышала бы какие-нибудь звуки оттуда.

– Вы видели кого-нибудь?

– Капитана Уилтона, – ответила она с некоторой неохотой. – Я не говорила с ним, но видела его, и он помахал мне.

– В какое время это было?

Женщина пожала плечами:

– Не знаю. Думаю, рано. Около восьми или чуть позже. Я была поглощена выслеживанием кукушки и радовалась, что Уилтон не принадлежит к людям, которые любят остановиться и поболтать.

– В какую сторону он шел?

– В ту же, что и вы.

– Значит, к старой мельнице?

– Полагаю, да. Я не обратила особого внимания – он просто шел вот здесь. Я увидела его, узнала и помахала ему, а потом пошла дальше.

– Вы хорошо знали полковника?

– Едва знала. Мы здесь с апреля, и он любезно пригласил нас к обеду однажды вечером. Но моя кузина очень робкая, почти затворница, и не захотела идти. Я пошла одна и наслаждалась вечером. Однажды мы разговаривали на Хай-стрит. Когда я видела его едущим верхом, то всегда махала ему. Это все, что я могу вам рассказать.

– Но капитана вы знали достаточно хорошо, чтобы сразу понять, что видите его, а не кого-то другого?

Хелена Соммерс улыбнулась, ее серые глаза блеснули.

– Женщина не забывает Марка Уилтона, однажды увидев его. Он очень красив.

– Как бы вы описали полковника?

Мисс Соммерс задумалась над вопросом, как если бы раньше не уделяла полковнику особого внимания.

– Он был моложе, чем я ожидала. И довольно привлекательный. Очень начитанный для военного – за обедом у нас была интересная дискуссия об американских поэтах, и он, похоже, хорошо знал Уитмена. – Она откинула с лица прядь волос. – При поверхностном знакомстве он казался приятным человеком. Очень гостеприимным хозяином. Не могу сообщить вам больше, так как после обеда говорила в основном с Леттис Вуд и потом с миссис Давенант, а вскоре после этого вечеринка закончилась.

– Как бы вы описали отношения между Уилтоном и полковником Харрисом?

– Отношения? Едва ли я об этом могу судить. – Хелена Соммерс мысленно вернулась к тому вечеру и сказала: – Они держались вполне непринужденно друг с другом, как люди давно знакомые. Это все, что я могу вспомнить.

– Спасибо. Если вы припомните что-нибудь еще, что может помочь нам, пожалуйста, свяжитесь с сержантом Дейвисом или со мной.

– Да, конечно. – Поколебавшись, Хелена Соммерс спросила: – Полагаю, я могу продолжить свою прогулку? Моя кузина сердится, не любит, когда я ухожу. А я ненавижу сидеть взаперти. Здесь нет… ну, опасности?

– Со стороны убийцы полковника?

Женщина кивнула.

– Сомневаюсь, что вы должны чего-то опасаться, мисс Соммерс. Тем не менее вам следует проявлять разумную осторожность. Мы все еще не знаем, кто и почему убил полковника.

– Ну, желаю вам удачи в поисках убийцы, – сказала Хелена Соммерс и двинулась дальше.

– Приятная леди, – заметил Дейвис, провожая ее взглядом. – Зато ее кузина робкая, как мышка. Никогда не показывается в городке, но содержит коттедж в безупречной чистоте. По словам миссис Холдейн, она сперва считала бедную девушку полоумной, но однажды пришла к ним в коттедж посмотреть, как они устроились, и увидела, что бедняжка просто робкая.

Ратлиджа не интересовала робкая кузина мисс Соммерс. Он устал и проголодался, а Хэмиш что-то бормотал себе под нос последние полчаса, что определенно свидетельствовало о психической неуравновешенности в данный момент самого инспектора. Пора было возвращаться.

Больше всего Ратлиджа беспокоил сам полковник. Он хорошо представлял себе, как этот человек вдохновляет солдат, у которых не оставалось ни физических, ни душевных сил, чтобы сражаться. Высокая подтянутая фигура в офицерской шинели. Энергичный голос разрезает предрассветную мглу. Его сила каким-то образом передается стоящим перед ним замерзшим, испуганным людям, убеждая их, что они в состоянии атаковать наступающим утром. И солдаты делают то, о чем их просят, только для того, чтобы увидеть, как атака захлебнется и холм снова перейдет к фрицам.

Но здесь, в Аппер-Стритеме, Чарлз Харрис казался всего лишь бледной тенью этого офицера, спокойным и приятным человеком, как описала его миссис Давенант. Безусловно, не тем человеком, которого могли убить.

Как положить пальцы на пульс мертвеца и вернуть ему жизнь? Когда-то, в начале карьеры, Ратлидж мог это делать, видя жертву с точки зрения убийцы и понимая, почему он или она должны умереть. Потому что иногда разгадка убийства заключалась только в этом. Но здесь, в Уорикшире, полковник, казалось, ускользал от него…

Кроме знания факта, что ему снова придется иметь дело со смертью, Ратлидж не представлял возможных проблем возобновления своей карьеры в Ярде. По крайней мере, пока он был в клинике, запертый в своем отчаянии и страхе. Честно говоря, он видел свое возвращение в основном как ответ на нужду оставаться занятым, отгородиться от Хэмиша, от Джин, от развалин своей жизни.

Даже в Лондоне Ратлидж не задумывался о том, подходит ли он все еще для этой работы. Он не задумывался, могли ли повредить ужасы войны его опыту и интуитивной хватке улавливать хрупкие нити информации, которая была его величайшей способностью. Может ли он стать хорошим полицейским снова? Ратлидж ожидал, что его способности вернутся без усилий, что они, подобно верховой езде или плаванию, нуждаются только в возобновлении тренировок…

Теперь Ратлидж вдруг забеспокоился. Напряжение давало Хэмишу доступ к его совестливому уму. Врачи говорили ему об этом.

Он вздохнул, и в ответ сержант Дейвис, шагая по траве рядом с ним, сказал:

– Это было долгое утро, но мы никуда не пришли.

– Разве? – Ратлидж с усилием вернул мысли к делу. – Мисс Соммерс сказала, что она видела Уилтона, идущего по этой тропинке. Но откуда он шел? С кладбища, как он утверждает? Или по переулку, как заявляет Хикем, где он встретил полковника? Или же он следовал за Харрисом на луг с намерением убийства?

– Но этот путь ведет к развалинам у старого моста, как Уилтон говорил нам, а мисс Соммерс видела его здесь около восьми. Поэтому мы не ближе к правде, чем были раньше.

– Да, но, так как мисс Соммерс видела его здесь, он должен был сказать нам, что шел к мельнице, не так ли? Не важно, где он действительно был и куда направлялся.

– Значит, вы думаете, что он виновен? – Сержант Дейвис не мог сдержать нотки разочарования в своем голосе.

– В данный момент у нас недостаточно информации, чтобы принять какое-либо решение. Но это возможно.

Они добрались до автомобиля, и Ратлидж, открыв дверцу, наклонился, чтобы отряхнуть брюки от травы. Дейвис стоял у капота, обмахиваясь шляпой: его лицо покраснело от напряжения.

Все еще следуя потоку своих мыслей, Ратлидж продолжал:

– Если мисс Соммерс права и Уилтон шел к мельнице рано утром – скажем, в восемь, – он мог находиться на значительном расстоянии от луга, когда был застрелен полковник. Разумно предположить, что лошадь побежала прямо домой и полковник умер между половиной десятого и десятью, когда Ройстон пошел к конюшне искать его.

– Действительно, Уилтон должен был добраться до развалин и моста к этому времени. Значит, вы говорите, что о пребывании капитана в переулке в то время мы знаем только со слов Хикема.

– Похоже на то. Без Хикема нет свидетельств о том, откуда шел капитан, прежде чем он столкнулся с мисс Соммерс. Нет доказательств и последующей ссоры. И нет никаких оснований, кроме того, что Джонстон и Мэри подслушали в холле «Мальв», верить, что у капитана был повод застрелить Харриса.

Лицо сержанта просветлело.

– И никакое жюри в этом графстве не поверит словам Дэниела Хикема о человеке, награжденном крестом Виктории.

– Вы кое-что забываете, сержант, – сказал Ратлидж, садясь в машину.

– Что именно, сэр? – с беспокойством спросил Дейвис, вглядываясь в лицо Ратлиджа.

– Если Уилтон не убивал Харриса, то кто? И кто перевернул труп?

После ланча в «Пастушьем посохе» Ратлидж достал маленькую кожаную записную книжку, сделал несколько записей и задумался, что делать дальше. Он отправил Дейвиса домой к жене на ланч и теперь, потягивая кофе, наслаждался кратким одиночеством.

Что представлял собой Харрис? Это казалось ключом к разгадке всего дела. Что таилось в жизни этого человека, приведшее его к кровавой смерти на залитом солнцем лугу?

Или почему он должен был умереть именно тем утром? Почему не на прошлой неделе, в прошлом году, десять лет назад?

Что-то запустило цепочку событий, закончившуюся на том лугу. Что-то сказанное – или оставшееся несказанным. Что-то сделанное – или оставшееся несделанным. Что-то почувствованное, мелькнувшее, неверно понятое, что-то приведшее к роковому выстрелу.

Ройстон, Уилтон, миссис Давенант, Леттис Вуд. Четыре разных человека, имевшие различные отношения с полковником. Ройстон – служащий, Уилтон – друг, миссис Давенант – соседка, а Леттис Вуд – воспитанница. Безусловно, полковник должен был казаться другим каждому из них. Человеческой натуре свойственно окрашивать чужое настроение, разговоры и темперамент таким образом, чтобы удовлетворить любопытствующего. Наверняка кто-то из четверых охарактеризует полковника должным образом, что приведет полицию к ответу.

Было трудно поверить, что Чарлз Харрис не имел никаких грехов на своей совести, никаких образов, преследовавших его во сне, никаких теней в душе. Не существовало такого явления, как совершенный английский джентльмен…

Хэмиш начал напевать мелодию, и Ратлидж попытался игнорировать ее, но она была знакомой и отвлекала его от размышлений. Внезапно он осознал, что это – полузабытая викторианская баллада «Истинный английский джентльмен», написанная менее известным современником Киплинга и менее популярным, так как его чувства были горькими и в нем отсутствовало киплинговское ощущение того, с чем читающая публика будет мириться и от чего отворачиваться. Но баллада была достаточно популярной в окопах во время войны:

 
Он истинный английский джентльмен, что никогда
                                                         не проливает пиво.
Обедает он с леди, не стыдясь бранить неподогретый суп
                                                         сварливо.
Отличный он солдат на всех фронтах и в сапогах
                                                         блестящих марширует.
С товарищами делит грязный труд, что все игрой
                                                         в убийство именуют.
Но дома выглядит он по-другому. Он бьет слугу, что
                                                         возразить не смеет.
Он спит с его женой, не опасаясь, что муж когда-нибудь его
                                                         застрелит.
Другие люди одного с ним сорта хранят свои секреты
                                                         и не знают,
Что тот, кто с ними за столом сидит, грязнейшей похотью
                                                         одолеваем.
Следите за английским джентльменом. Не подпускайте его
                                                         близко, дамы.
Не в силах он бороться с искушеньем и следует своим
                                                         путем упрямо.
 

Какой же секрет скрывался за симпатичным лицом Чарлза Харриса? Что сделал этот «приятный» человек, отчего кто-то пожелал его уничтожить при помощи выстрела в упор из дробовика?

Бартон Редферн едва убрал кофейный прибор и повернулся, чтобы захромать к кухне, как вошел доктор Уоррен и, увидев Ратлиджа за столиком у окна, поспешил к нему.

– Вам лучше пойти со мной, – сказал он. – Они хотят линчевать этого придурка Мейверса!