Текст книги "Прерафаэлиты: мозаика жанров"

Автор книги: Чарльз Диккенс

Соавторы: Уильям Моррис,Валентина Сергеева,Алексей Круглов,Светлана Лихачева,Елена Третьякова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Что же касается остального, то я предпринял этот шаг, не имея никакого понятия об экономике; я никогда не открывал Адама Смита и не слышал о Рикардо и о Карле Марксе. Мне попадались кое-какие работы Милля, в частности, его посмертные статьи (опубликованные то ли в «Вестминстер ревью», то ли в «Фортнайтли»), в которых он нападает на социализм под маской фурьеризма. В этих статьях он излагает свои доводы четко и откровенно, и в результате я убедился, что социализм – необходимая перемена, которой возможно добиться в наши дни. Статьи Милля довершили мое превращение в социалиста. Тем не менее, вступив в социалистическую организацию (поскольку Федерация вскоре встала отчетливо социалистической), я попытался всерьез изучить экономическую сторону вопроса и даже взялся за Маркса. Вынужден признать, что я получил огромное удовольствие от исторической части «Капитала», но у меня заходил ум за разум, когда я разбирал экономические выкладки этого великого труда. Так или иначе, я прочел все, что смог, и, надеюсь, хотя бы некоторые сведения удержались в моем мозгу; но гораздо больше, на мой взгляд, я почерпнул из продолжительных бесед с друзьями – Бэксом, Гайндманом и Шоем, а также из оживленных пропагандистских митингов, которые состоялись в ту пору и в которых я принимал участие. Завершение моего образования в сфере практического социализма состоялось позже, благодаря моим друзьям-анархистам, от которых я, хоть и вопреки их намерениям, узнал, что анархизм неосуществим – точно так же как, вопреки намерениям Милля, я понял, читая его труды, что социализм необходим.

Боюсь, рассказ о том, как я стал практическим социалистом, я начал с середины; будучи человеком обеспеченным и не страдая от лишений, преследующих рабочего на каждом шагу, я сознаю, что никогда, быть может, не увлекся бы практической стороной вопроса, если бы некий идеал не вынудил меня двинуться в этом направлении. Политика как таковая, если смотреть на нее как на необходимое, хотя и тягостное и неприятное средство достижения цели, никогда бы не привлекла меня; а осознав пороки современного общества и уровень нищеты, я решительно не мог поверить в возможность частичного решения этих проблем. Иными словами, я никогда не был настолько глуп, чтобы поверить в счастливого, благопристойного бедняка.

Таким образом, если к практическому социализму меня привлек мой идеал, то откуда, в свою очередь, он взялся? И здесь я повторю свои же слова о том, что я – типичный представитель группы лиц с определенным складом мышления.

До появления современного социализма почти все разумные люди были вполне довольны (либо притворялись довольными) цивилизацией нашего века. Большинство и впрямь было удовлетворено и считало, что впредь нужно лишь совершенствовать упомянутую цивилизацию, избавляясь от некоторых смехотворных варварских пережитков. Короче говоря, так рассуждали виги, и этот образ мыслей был естественным для преуспевающих представителей среднего класса, которым и впрямь, при нынешнем уровне развития промышленности, нечего было желать, – лишь бы социалисты оставили их в покое и позволили наслаждаться накопленным богатством.

Но помимо этих довольных жизнью людей были и недовольные, испытывавшие смутное отвращение к торжеству цивилизации, но подавленные беспредельной властью вигов и потому вынужденные молчать. Наконец, нашлись немногие, открыто выступавшие против вигов, – например, Карлейль и Рёскин. Последний, до того как я обратился к практическому социализму, был моим учителем – он указал мне путь к идеалу, и, оглядываясь назад, я не могу не отметить, каким смертельно скучным был бы мир двадцать лет назад, если бы не Рёскин! Именно благодаря ему я научился придавать форму своему недовольству, которое, надлежит признать, было вполне конкретным. Помимо желания создавать красивые вещи, главной страстью моей жизни была и остается ненависть к современной цивилизации. Что я скажу о ней теперь, когда найдены нужные слова и когда есть надежда на ее разрушение? Что я скажу о замене этой цивилизации социализмом?

Что скажу я о ее владычестве над механической энергией, которую она растрачивает попусту, о том, сколь низок уровень ее благосостояния и сколь богаты враги общественного процветания, о том, как громоздка ее организация – и как убога жизнь? Что скажу о презрении цивилизации к простым радостям, которым мог бы предаваться каждый, если бы не ее глупость? Что скажу о тупой вульгарности, уничтожающей искусство, которое дает хоть какое-то утешение человеку труда? Все это я чувствовал тогда, как и теперь, но не знал причин. Надежда былых времен ушла, многовековая борьба человечества не принесла ничего, кроме жалкой, бесцельной, безобразной сумятицы; ближайшее будущее, казалось, должно было лишь усилить нынешние пороки, уничтожив последние остатки тех времен, которые предшествовали появлению мрачного убожества цивилизации. Перспектива была неприятная, и если говорить обо мне как о личности, а не как о представителе определенного класса общества, то особенно неприятной она казалась человеку моего склада, равнодушному к метафизике, религии и научному анализу, но страстно влюбленному в землю и земную жизнь и питающему искренний интерес к истории человечества. Только представьте! Неужели все должно закончиться конторой на груде шлака, гостиной Подснепа на взморье и виговским комитетом, раздающим богатым шампанское, а бедным маргарин в столь обдуманных пропорциях, что все сразу делаются довольны, хотя красота покидает мир, а место Гомера занимает Хаксли? Тем не менее поверьте, именно это рисовалось мне, когда я заставлял себя заглянуть в будущее, и, насколько я мог судить, мало кто считал, что есть смысл бороться с тем, чтобы цивилизация завершилась подобным образом. Я окончил бы жизнь пессимистом, если бы вдруг меня не осенило, что посреди всей этой грязи начинают пробиваться ростки великой перемены, которую мы называем социалистической революцией. Благодаря этому открытию я смог по-новому взглянуть на ситуацию в целом; чтобы стать социалистом, оставалось лишь присоединиться к практикам, что, как уже было сказано, я и постарался сделать в меру своих сил.

Подводя итог – изучение истории и занятия любимым искусством внушили мне ненависть к цивилизации, которая, если жизни предстояло бы остановиться на данном этапе, превратила бы историю в бессмыслицу, а искусство – в коллекцию любопытных древностей, не имеющую никакого отношения к настоящему.

Но ощущение революции, зреющей в ненавистном современном обществе, с одной стороны, помешало мне – одному из немногих счастливцев среди людей артистического склада – превратиться в простого противника «прогресса», а с другой – не позволило даром растрачивать время и силы на бесчисленные прожекты, с помощью которых мнимые художники из средних классов надеются укрепить в почве искусство, утратившее корень. Поэтому я и стал практическим социалистом.

И несколько слов напоследок. Возможно, некоторые наши друзья спросят: что у нас общего с вопросами истории и искусства? Мы хотим при помощи социал-демократической программы добиться достойного образа жизни – мы в принципе хотим жить, притом сейчас. Разумеется, всякий, кто открыто заявляет, что проблема искусства и образования важнее проблемы хлеба насущного (а есть те, кто считает именно так), не понимает сути искусства – не понимает, что взрастать оно должно на почве процветания и довольства. Надлежит помнить, что цивилизация вынудила труженика влачить столь убогое и жалкое существование, что он вряд ли знает, каким образом выразить стремление к лучшей жизни, нежели та, которую он вынужден вести теперь. В задачи искусства входит – поставить перед ним подлинный идеал насыщенной, разумной жизни, в которой восприятие и создание красоты, то есть наслаждение подлинными радостями бытия, будут столь же необходимы, как и хлеб насущный, и что никто – ни отдельная личность, ни группа людей – не может быть этого лишен, и всякому насилию в этом отношении надлежит решительно сопротивляться.

Стихи

Заблуждение и утрата

Я плакал вечером от тяжких мук:

Несовершенным мир казался мне.

Стояла осень, и поля вокруг

Внимали мне в туманной тишине,

И с ними лес с холмами в полусне,

И, может быть – как знать наверняка? —

Смешила их слегка моя тоска.

Я девушку увидел пред собой,

Что шла по шелестящему жнивью;

Она смотрела с жалостью такой,

Что взор ее впитал всю скорбь мою,

И вот я горьких слез уже не лью.

Она же стала спрашивать о том,

Кого искала тщетно день за днем.

Не знал я, как помочь, и снова прочь

Ушла она, и скорбь моя ко мне

Вернулась. Вот уж день сменила ночь,

Вот возвестил рассвет о новом дне;

Вдруг слышу голос: «Где, в какой стране

Любовь моя и боль моей души?

О, где ты? Отозваться поспеши!»

То – юноша. Отчаяньем горят

Его глаза, взирая на меня.

Я плакать перестал, стыдом объят,

А он сказал: «Скорбящий! Знай, что я

Люблю, любим, но милая моя

Исчезла; я ищу и здесь, и там,

Но не сойтись нам, словно двум холмам».

Он повернулся и ушел во тьму,

А я остался. Я не мог не знать:

Во тьме слепой вновь суждено ему

Найти, и не признать, и потерять.

Какая мука! Им – блуждать, страдать,

Бесплодно ждать; а на моем пути —

Нет никого, и не за кем идти.

Перевод Михаила Липкина

Земной рай

(отрывок)

Забудь шесть округов, забудь их смрад и чад,

Забудь, как поршни в лад размеренно стучат,

Как расползается наш город-монстр во тьму,

А вспомни: здесь брела лошадка по холму,

Наш Лондон был и бел, и мал, и мил, и нов,

А Темзы берега все в зелени садов.

По зелени волны ввозили корабли

Груз тисовых стволов с холмов Святой земли;

Минуя мост, вплывал, Востоком осиян,

Привезший пряности корабль из дальних стран;

Шли амфоры, что грек мог приподнять едва,

Флоренции шитье, голландцев кружева,

Из Брюгге ткани шли, из Франции вино,

И в пёстром хаосе бурлила пристань, но

Сам Чосер вел счета. В те дальние года

Ведет вас строк моих неловких череда. <…>

Перевод Михаила Липкина

Сад у моря

Я знаю сад, укромный сад,

Где лилии и розы спят.

Я там бродил бы день-деньской.

В росе рассветной и ночной,

Мы там бродили бы вдвоем.

Пусть певчих птиц не слышно в нем,

И нет чудесного дворца,

Пусть облетели до конца

Деревья, лишь бы слышать мог

Я шелест этих легких ног,

Следя за ними, как тогда.

Морская плещет там вода,

И два ручья с лиловых гор

Бегут, ведя бурливый спор,

Спешат через зеленый дол;

Не слышно там жужжанья пчел,

Не видно с берега челна,

Лишь целый день шумит волна

И отзвуками полон сад.

Увы, мне нет пути назад.

Напрасно плачу день и ночь,

От мира удалившись прочь,

К земным соблазнам глух и слеп,

Уныл, беспомощен, нелеп,

Страдаю я, судьбу кляня.

Но хватит духу у меня

У смерти в пасти отыскать

Вход в тот блаженный край опять,

Где мне сиял любимой лик,

Где я ее лишился вмиг,

Где волны, омывая сад,

Неумолкаемо шумят.

Перевод Владимира Окуня

Рядом и уже далеко

Она с уходом медлила, в глазах —

Озерах пепельных, где боль души видна,

Стояли слезы – жаждала она

Увидеть и в моих печаль и страх.

Когда ж затрепетала, как в силках,

Моя мольба, еще стыдом полна,

То поцелуем сладостней вина

Она сдержала речи на устах.

Она ушла, а поцелуй живой

Еще горел, и нежных слов привет

Звучал, как музыка, я помню их дуэт —

Слова и поцелуй… А предо мной

Тоска вздымалась каменной стеной

И вечности прибой ревел вослед.

Перевод Екатерины Савельевой

Примечания

1

Сэр Джошуа Рейнольдс (1723–1792) – английский художник, мастер исторической и портретной живописи, теоретик искусства, первый президент Королевской академии художеств. (Здесь и далее – прим. перев.)

(обратно)

2

Клод Лоррен (1600–1682) – французский живописец и гравер, мастер пейзажной живописи.

(обратно)

3

Джон Флаксман (1755–1826) – английский художник, гравер и скульптор, ведущий представитель британского и европейского неоклассицизма. Томас Стотард (1755–1834) – английский живописец, иллюстратор и гравер.

(обратно)

4

Имеется в виду Джон Рёскин (1819–1900), который в книге «Современные художники» говорит о превосходстве современных пейзажистов над старыми мастерами и, в частности, защищает Тернера от нападок критики. Первый том был опубликован анонимно в 1843 г., вместо имени автора значилось «Выпускник Оксфорда».

(обратно)

5

Йозеф фон Фюрих (1800–1876) – австрийский живописец, один из назарейцев; писал картины на библейские сюжеты. Мориц Рецш (1779–1857) – немецкий живописец и гравер. Известен иллюстрациями к балладам Ф. Шиллера, к «Фаусту» И. Гёте и к произведениям У. Шекспира.

(обратно)

6

Иоганн Иоахим Винкельман (1717–1768) – немецкий искусствовед, основоположник современных представлений об античном искусстве и науки археологии; первым сформулировал различие между греческим, греко-римским и римским искусством.

(обратно)

7

Монументальное кладбище Кампо-Санто находится в северной части Пьяцца-деи-Мираколи в Пизе. Было построено к 1464 г. Стены кладбища прежде были покрыты фресками, созданными с XIV по XVII вв., работы Беноццо Гоццоли, Пьеро ди Пуччо и др., и уничтоженными во время бомбардировки города в 1944 г.

(обратно)

8

Беноццо Гоццоли (1420–1497) – итальянский художник, автор многочисленных циклов фресок. В период 1465–1485 гг. создал серию из 25 фресок в Кампо-Санто.

(обратно)

9

Пьетро Перуджино (дословно «Перуджийский», наст, имя Пьетро ди Кристофоро Ваннуччи; ок. 1446/1450–1523) – итальянский живописец эпохи Возрождения, представитель умбрийской школы. Самым известным его учеником был Рафаэль. Фра Бартоломео (1472–1517) – итальянский живописец эпохи Возрождения, представитель флорентийской школы.

(обратно)

10

Принц Хэл – персонаж хроники У. Шекспира «Генрих IV», будущий король Генрих V.

(обратно)

11

Шарль-Альфонс Дюфренуа (1611–1668) – французский живописец, автор теоретического труда об искусстве живописи, латинской поэмы «De arte graphica». Антон Рафаэль Менгс (1728–1779) – немецкий художник, предвестник неоклассицизма.

(обратно)

12

«Сорделло» – поэма Р. Браунинга, написанная белым стихом, о жизни легендарного трубадура из Мантуи; была опубликована в 1840 г. и успеха не имела. «Парацельс» – монодрама Роберта Браунинга о жизни ученого и алхимика XVI в., изданная в 1835 г.

(обратно)

13

Уильям Белл Скотт (1811–1890) – шотландский поэт, художник и гравер. Поэма «Розабель» (впоследствии переименованная в «Марианну») была написана в 1846 г.; а уже в следующем году Россетти обсуждал тему проституции в переписке со Скоттом.

(обратно)

14

Цитата из стихотворения А. Теннисона «К***, после прочтения ‘Жизни и писем’» дана в переводе Г. Кружкова. У. Хант приводит цитату не вполне точно: «You might have won the Poet’s crown» (в оригинале «You might have won the Poet’s name», «crown» появляется несколькими строками ниже – «Of those that wear the Poet’s crown»).

(обратно)

15

Имеется в виду Форд Мэдокс Браун (1821–1893) – английский живописец, близкий к кругу прерафаэлитов; предпочитал исторические, религиозные и литературные сюжеты; был другом Д. Г. Россетти и У. Морриса.

(обратно)

16

По-видимому, имеется в виду Джакомино Пульезе – поэт сицилийской школы, блиставший при императорском дворе Фридриха II (ум. 1266).

(обратно)

17

Лоренцо Гиберти (ок. 1378–1455) – итальянский скульптор, представитель Раннего Возрождения, ювелир, историк искусства, один из величайших мастеров рельефа.

(обратно)

18

Видимо, имеется в виду Бенджамин Роберт Хейдон (1786–1846) – английский художник, мастер портретной и исторической живописи.

(обратно)

19

Уолтер Сэведж Лэндор (1775–1864) – английский писатель и поэт, писавший с одинаковым совершенством по-английски и по-латыни. Наиболее известен своими прозаическими «Воображаемыми беседами» и поэмой «Роз Эйлмер». Его трагедию «Граф Джулиан» (1812) Алджернон Чарльз Суинберн считал величайшим поэтическим произведением эпохи между «Самсоном-борцом» Дж. Мильтона и «Освобожденным Прометеем» Шелли.

(обратно)

20

Томас Худ (1799–1845) – английский поэт и юморист. Уильям Майкл Россетти написал биографический очерк, использованный в издании стихотворений Т. Худа 1903 г. в качестве предисловия.

(обратно)

21

Чарльз Иеремия Уэллс (1798?—1879) – английский поэт, друг Дж. Китса и У. Хэзлитта. В 1822 г. анонимно опубликовал «Истории по мотивам Природы – или, скорее, в стиле Боккаччо, приправленном Ли Хантом», а в конце 1823 г. – библейскую драму «Об Иосифе и его братьях» под псевдонимом «X. Л. Говард». Обе публикации прошли почти незамеченными; но сорок лет спустя драму прочел Д. Г. Россетти и пришел в восторг. Для прерафаэлитов знакомство с произведениями Уэллса стало своеобразным обрядом посвящения в поэзию. Суинберн утверждал, что у Уэллса есть строки, «которые легко можно было бы приписать молодому Шекспиру».

(обратно)

22

Сэр Дэвид Уилки (1785–1841) – шотландский живописец; писал портреты и картины на исторические темы.

(обратно)

23

Два веронца. Акт II, сцена 4. Перевод В. Левина. (Здесь и далее – прим. перев.)

(обратно)

24

Рёскин обыгрывает английское название пьесы – «Two Gentlemen of Verona»; буквально – «Два джентльмена из Вероны», намекая на то, что Протея из-за его поведения нельзя назвать джентльменом (ср. с русским переводом «Два веронца»).

(обратно)

Оглавление

Прерафаэлиты: мозаика жанров

Уильям Майкл Россетти

Братство прерафаэлитов

Эссе

Уильям Холман Хант

Прерафаэлитизм и Братство прерафаэлитов

Фрагменты книги

Чарльз Диккенс

Старые лампы взамен новых

Эссе

Джон Рёскин

Художники-прерафаэлиты

Письмо редактору «Таймс»

Данте Габриэль Россетти

Колдовской сад

Рассказ

Стихи

Астарта Сирийская

(к картине)

Детство Марии

(к картине)

Внезапный свет

Потерянные дни

Уильям Моррис

Как я стал социалистом

Эссе

Стихи

Заблуждение и утрата

Земной рай

(отрывок)

Сад у моря

Рядом и уже далеко