Текст книги "Роман, сочиненный на каникулах"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Часть IV
Роман. Сочинение мисс Нетти, Эшфорд[6]6
  Шести с половиной лет. (Прим. автора.)


[Закрыть]

Есть такая страна, которую я вам покажу, когда научусь понимать географические карты, и где дети все делают по-своему. Жить в этой стране ужасно приятно. Взрослые обязаны слушаться детей, и им никогда не позволяют досиживать до ужина, кроме как в день их рождения. Дети заставляют взрослых варить варенье, делать желе, мармелад, торты, паштеты, пудинги и всевозможное печенье. Если же они не хотят, их ставят в угол, пока не послушаются. Иногда им позволяют чего-нибудь попробовать; но когда они чего-нибудь попробуют, им потом всякий раз приходится давать порошки.

Одна из жительниц этой страны, миссис Апельсин, очень милая молодая женщина, к несчастью, сильно страдала от своей многочисленной родни. Ей все время надо было присматривать за своими родителями, а у них были родственники и друзья, которые то и дело выкидывали всякие штуки. И вот миссис Апельсин сказала себе: «Я, право, не могу больше так изводиться с этими мучителями; надо мне всех их отдать в школу».

Миссис Апельсин сняла передник, оделась очень мило, взяла своего грудного ребеночка и пошла с визитом к другой даме, миссис Лимон, содержавшей приготовительную школу. Миссис Апельсин стала на скребок для очистки сапог, чтобы дотянуться до звонка, и позвонила – «рин-тин-тин».

Опрятная маленькая горничная миссис Лимон побежала по коридору, подтягивая свои носки, и вышла на звонок – «рин-тин-тин».

– Доброе утро, – сказала миссис Апельсин. – Сегодня прекрасная погода. Как поживаете? Миссис Лимон дома?

– Да, сударыня.

– Передайте ей, что пришла миссис Апельсин с ребенком.

– Слушаю, сударыня. Войдите.

Ребеночек у миссис Апельсин был очень красивый и весь из настоящего воска. А ребенок миссис Лимон был из кожи и отрубей. Но когда миссис Лимон вышла в гостиную со своим ребенком на руках, миссис Апельсин вежливо сказала:

– Доброе утро. Сегодня прекрасная погода. Как вы поживаете? А как поживает маленькая Пискунья?

– Она плохо себя чувствует. У нее зубки прорезываются, сударыня, – ответила миссис Лимон.

– О! В самом деле, сударыня? – сказала миссис Апельсин. – Надеюсь, у нее не бывает родимчиков?

– Нет, сударыня.

– Сколько у нее зубок, сударыня?

– Пять, сударыня.

– У моей Эмилии восемь, сударыня, – сказала миссис Апельсин. – Не положить ли нам своих деток рядышком на каминную полку, пока мы будем разговаривать?

– Очень хорошо, сударыня, – сказала миссис Лимон. – Хм!

– Мой первый вопрос, сударыня: я вам не докучаю? – спросила миссис Апельсин.

– Нисколько, сударыня! Вовсе нет, уверяю вас, – ответила миссис Лимон.

– Тогда скажите мне, пожалуйста, у вас есть… у вас есть свободные вакансии? – спросила миссис Апельсин.

– Да, сударыня. Сколько вакансий вам нужно?

– По правде говоря, сударыня, – сказала миссис Апельсин, – я пришла к заключению, что мои дети, – (ох, я и забыла сказать, что в этой стране всех взрослых называют детьми!), – что мои дети мне прямо до смерти надоели. Дайте подумать. Двое родителей, двое их близких друзей, один крестный отец, две крестных матери и одна тетя. Найдется у вас восемь свободных вакансий?

– У меня их как раз восемь, сударыня, – ответила миссис Лимон.

– Какая удача! Условия умеренные, я полагаю?

– Весьма умеренные, сударыня.

– Питание хорошее, надеюсь?

– Превосходное, сударыня.

– Неограниченное?

– Неограниченное.

– Очень приятно! Телесные наказания применяются?

– Как вам сказать… Иногда приходится встряхнуть кого-нибудь, – сказала миссис Лимон, – бывает, что и шлепнешь. Но лишь в исключительных случаях.

– Нельзя ли мне, сударыня, осмотреть ваше заведение? – спросила миссис Апельсин.

– С величайшим удовольствием покажу вам, сударыня, – ответила миссис Лимон.

Миссис Лимон повела миссис Апельсин в класс, где сидело много воспитанников.

– Встаньте, дети, – сказала миссис Лимон, и все встали.

Миссис Апельсин прошептала миссис Лимон:

– Вон тот бледный лысый ребенок с рыжими бакенбардами, он, должно быть, наказан. Можно спросить, что он натворил?

– Подойдите сюда, Белый, и скажите этой леди, чем вы занимались, – сказала миссис Лимон.

– Играл на бегах, – хмуро ответил Белый.

– Вам грустно, что вы так плохо вели себя, непослушное дитя? – спросила миссис Лимон.

– Нет, – сказал Белый, – мне грустно проигрывать, а выиграть я не прочь.

– Вот какой противный мальчишка, сударыня! – сказала миссис Лимон. – Ступайте прочь, сэр! А вот это Коричневый, миссис Апельсин. Ох, какой он несносный ребенок, этот Коричневый! Ни в чем не знает меры. Такой прожорливый! Как ваша подагра, сэр?

– Скверно, – ответил Коричневый.

– Чего же еще ожидать? – сказала миссис Лимон. – Ведь вы едите за двоих. Сейчас же ступайте побегайте. Миссис Черная, подойдите ко мне поближе. Ну и ребенок, миссис Апельсин! Вечно она играет. Ни на один день ее не удержишь дома; вечно шляется где-то и портит себе платье. Играет, играет, играет, играет с утра до ночи и с вечера до утра. Можно ли ожидать, что она исправится?

– Я и не собираюсь, – дерзко проговорила миссис Черная. – Вовсе не хочу исправляться.

– Вот какой у нее характер, сударыня, – сказала миссис Лимон. – Поглядишь, как она носится туда-сюда, забросив все свои дела, так подумаешь, что она хотя бы добродушная. Но нет, сударыня! Это такая дерзкая, нахальная девчонка, какой вы в жизни не видывали!

– У вас с ними, должно быть, куча хлопот, сударыня? – сказала миссис Апельсин.

– Ах, еще бы, сударыня! – сказала миссис Лимон. – Ведь у них такие характеры, они так ссорятся, никогда не знают, что для них полезно, вечно хотят командовать… нет, избавьте меня от таких неразумных детей!

– Ну, прощайте, сударыня, – сказала миссис Апельсин.

– Ну, прощайте, сударыня, – сказала миссис Лимон.

Затем миссис Апельсин взяла своего ребеночка, отправилась домой и объявила своим детям, которые ей так досаждали, что она всех их поместит в школу. Они сказали, что не хотят ехать в школу; но она уложила их сундуки и отправила их вон из дома.

– Ох, ох, ох! Теперь отдохну и успокоюсь! – сказала миссис Апельсин, откинувшись на спинку своего креслица. – Наконец-то я отделалась от этих беспокойных сорванцов, слава тебе господи!

Тут другая дама, миссис Девясил, пришла с визитом и позвонила у входной двери – «рин-тин-тин».

– Милая моя миссис Девясил, – сказала миссис Апельсин, – как поживаете? Пожалуйста, пообедайте с нами. У нас будет только вырезка из пастилы, а потом просто хлеб с патокой, но если вы не побрезгаете нашим угощением, это будет так любезно с вашей стороны!

– С удовольствием, – сказала миссис Девясил. – Буду очень рада. Но как вы думаете, зачем я к вам пришла, сударыня? Догадайтесь, сударыня.

– Право, не могу догадаться, сударыня, – сказала миссис Апельсин.

– Вы знаете, я нынче вечером собираюсь устроить маленькую детскую вечеринку, – сказала миссис Девясил, – и если вы с мистером Апельсином и ребеночком придете к нам, мы будем в полном составе.

– Я просто в восторге, уверяю вас! – сказала миссис Апельсин.

– Как это любезно с вашей стороны! – сказала миссис Девясил. – Надеюсь, детки вам не наскучат?

– Ах, милашки! Вовсе нет, – ответила миссис Апельсин. – Я в них души не чаю.

Тут мистер Апельсин вернулся домой из Сити, и он тоже вошел, позвонив – «рин-тин-тин».

– Джеймс, друг мой, – сказала миссис Апельсин, – у тебя усталый вид. Что сегодня делалось в Сити?

– Играли в лапту, в крикет и в мяч, дорогая, а от этого прямо из сил выбиваешься, – ответил мистер Апельсин.

– Уж это мне противное, беспокойное Сити! – сказала миссис Апельсин, обращаясь к миссис Девясил. – Как там утомительно, правда?

– Ах, так трудно! – сказала миссис Девясил. – Последнее время Джон спекулировал на кольцах от волчков, и я часто говорила ему по вечерам: «Джон, да стоит ли это всех трудов и усилий?»

К тому времени поспел обед, поэтому все сели за стол, и мистер Апельсин, разрезая кусок пастилы, сказал:

– Только низкая душа никогда не радуется. Джейн, спуститесь в погреб и принесите бутылку лучшего имбирного пива.

Когда пришла пора пить чай, мистер и миссис Апельсин с ребеночком и миссис Девясил отправились к миссис Девясил. Дети еще не пришли, но бальный зал для них был уже готов и разукрашен бумажными цветами.

– Какая прелесть! – сказала миссис Апельсин. – Ах, милашки! Как они обрадуются!

– А вот я детьми не интересуюсь, – сказал мистер Апельсин и зевнул.

– Даже девочками? – сказала миссис Девясил. – Полно! Девочками-то вы интересуетесь!

Мистер Апельсин покачал головой и опять зевнул.

– Все – вертихвостки и пустышки, сударыня!

– Милый Джеймс, – вскричала миссис Апельсин, оглядевшись по сторонам, – взгляни-ка сюда! Вот тут в комнате, за дверью, уже приготовлен ужин для милашек. Вот для них немножко соленой лососины, гляди! А вот для них немножко салата, немножко ростбифа, немножко курятины, немножко печенья и чуть-чуть-чуть шампанского!

– Да, сударыня, – сказала миссис Девясил, – я решила, что лучше им ужинать отдельно. А наш стол вон там в углу, и здесь джентльмены смогут выпить рюмку горячего вина с сахаром и водой и скушать сандвич с яйцом, а потом спокойно поиграть в карты и посмотреть на детей. А у нас с вами, сударыня, будет дела по горло: ведь нам придется занимать гостей.

– О, еще бы, надо думать! Дела хватит, сударыня, – сказала миссис Апельсин.

Начали собираться гости. Первым пришел толстый мальчик с седым коком и в очках. Горничная привела его и сказала:

– Приказано передать привет и спросить, в котором часу за ним прийти.

На это миссис Девясил ответила:

– Никак не позже десяти. Как поживаете, сэр? Входите и садитесь.

Потом пришло множество других детей: мальчики в одиночку, девочки в одиночку, мальчики и девочки вместе.

Они вели себя очень нехорошо. Некоторые смотрели на других в монокли и спрашивали: «Это кто такие? Я их не знаю». Некоторые смотрели на других в монокли и говорили: «Как живете?» Некоторым подавали чашки чая или кофе, и они говорили: «Благодарю, весьма!» Многие мальчики стояли столбом и теребили воротнички своих рубашек. Четыре несносных толстых мальчика упорно стояли в дверях, разговаривая про газеты, пока миссис Девясил не подошла к ним и не сказала:

– Не мешайте людям входить в комнату, милые мои, этого я никак не могу вам позволить. Если вы будете путаться под ногами, то, как ни грустно, а придется мне отправить вас домой.

Один мальчик, с бородой и в широком белом жилете, стал, широко расставив ноги, на каминном коврике и принялся греть перед огнем фалды своего фрака, так что его действительно пришлось отправить демон.

– Это в высшей степени неприлично, милый мой, – сказала миссис Девясил, выводя его из комнаты, – и я не могу этого допустить.

Заиграл детский оркестр – арфа, рожок и рояль, – а миссис Девясил вместе с миссис Апельсин засновали среди детей, уговаривая их приглашать дам и танцевать. Но дети были такие упрямые! Очень долго невозможно было убедить их, чтобы они пригласили дам и стали танцевать. Большинство мальчиков говорило: «Благодарю, весьма! Но не сейчас». А большинство других мальчиков говорило: «Благодарю, весьма! Но не танцую».

– Ох, уж эти дети! Всю душу вымотают! – сказала миссис Девясил, обращаясь к миссис Апельсин.

– Милашки! Я в них души не чаю, но они и в самом деле могут всю душу вымотать, – сказала миссис Апельсин, обращаясь к миссис Девясил.

В конце концов дети начали медленно и печально скользить под звуки музыки, но и тут они не желали слушаться, а упорно стремились танцевать именно с этой дамой и ни за что не хотели танцевать с той дамой, да еще сердились. И они не желали улыбаться, нет, ни за что на свете; а когда музыка умолкала, все ходили и ходили вокруг комнаты гнилыми парами, словно все остальные умерли.

– Ох, до чего же трудно занимать этих противных детей! – сказала миссис Девясил, обращаясь к миссис Апельсин.

– Я в них души не чаю, в этих милашках, но, правда, трудно, – сказала миссис Апельсин, обращаясь к миссис Девясил.

Надо сознаться, это были очень невоспитанные дети. Сначала они не желали петь, когда их просили петь; а потом, когда все уже убеждались, что они не будут петь, они пели.

– Если вы споете нам еще одну такую песню, милая, – сказала миссис Девясил высокой девочке в платье из сиреневого шелка, украшенном кружевами и с огромным вырезом па спине, – мне, как ни грустно, придется предложить вам постель и немедленно уложить вас спать!

В довершение всего девочки были одеты так нелепо, что еще до ужина платья их превратились в лохмотья. Ведь мальчики волей-неволей наступали им на шлейфы. И все-таки, когда им наступали на шлейфы, девочки опять сердились, и вид у них был такой злой, такой злой! Однако все они, видимо, обрадовались, когда миссис Девясил сказала: «Дети, ужин готов!» И они пошли ужинать, толпясь и толкаясь, словно дома за обедом ели только черствый хлеб.

– Ну, как ведут себя дети? – спросил мистер Апельсин у миссис Апельсин, когда та пошла взглянуть на своего ребеночка.

Миссис Апельсин оставила ребеночка на полке поблизости от мистера Апельсина, который играл в карты, и попросила его присмотреть за дочкой.

– Очаровательно, дорогой мой! – ответила миссис Апельсин. – Так смешно смотреть на их ребяческий флирт и ревность! Пойдем посмотрим!

– Очень благодарен, милая, – сказал мистер Апельсин, – но кто как, а я детьми не интересуюсь.

И вот, убедившись, что ребеночек в целости и сохранности, миссис Апельсин пошла одна, без мистера Апельсина, в комнату, где ужинали дети.

– Что они теперь делают? – спросила миссис Апельсин у миссис Девясил.

– Произносят речи и играют в парламент, – ответила миссис Девясил миссис Апельсин.

Услышав это, миссис Апельсин сейчас же вернулась к мистеру Апельсину и сказала:

– Милый Джеймс, пойдем! Дети играют в парламент.

– Очень благодарен, дорогая, – сказал мистер Апельсин, – но кто как, а я не интересуюсь парламентом.

Тогда миссис Апельсин снова пошла одна, без мистера Апельсина, в комнату, где ужинали дети, посмотреть, как они играют в парламент. Тут она услышала, как один мальчик закричал: «Правильно, правильно, правильно!», а другие мальчики закричали: «Нет, нет!», а другие: «Ближе к делу!», «Хорошо сказано!» и вообще всякую немыслимую чепуху. Затем один из тех несносных толстых мальчиков, которые загораживали вход, сказал гостям, что он встал на ноги (как будто они сами не видели, что он встал на ноги, а не на голову или на что-нибудь другое!), встал на ноги для того, чтобы объясниться и с разрешения своего глубокоуважаемого друга, если тот позволит ему называть его так (другой несносный мальчик поклонился), он начнет объясняться. Затем несносный толстый мальчик начал долго бормотать без всякого выражения (и совсем непонятно) про то, что он держит в руке бокал; и про то, что он пришел нынче вечером в этот дом выполнить, он бы сказал, общественный долг; и про то, что в настоящее время он, положа руку (другую руку) на сердце, заявляет глубокоуважаемым джентльменам, что собирается открыть дверь всеобщему одобрению. Тут он открыл эту дверь словами: «За здоровье хозяйки!» и все остальные сказали: «За здоровье хозяйки!» – а потом закричали «Ура». После этого другой несносный мальчик начал что-то бормотать без всякого выражения, а после него еще несколько шумливых и глупых мальчиков забормотали все сразу.

Но вот миссис Девясил сказала:

– Не могу больше выносить этот шум. Ну, дети, вы очень мило поиграли в парламент; но в конце концов и парламент может наскучить, так что пора вам перестать, потому что скоро за вами придут.

Затем потанцевали еще (причем шлейфы девочек рвались даже больше, чем до ужина), а потом за детьми начали приходить, и вам будет очень приятно узнать, что несносного толстого мальчика, который «встал на ноги», увели первым без всяких церемоний. Когда все они ушли, бедная миссис Девясил повалилась на диван и сказала миссис Апельсин:

– Эти дети сведут меня в могилу, сударыня… Непременно сведут!

– Я просто обожаю их, сударыня, – сказала миссис Апельсин, – но они, правда, очень уж надоедают.

Мистер Апельсин надел шляпу, а миссис Апельсин надела шляпку, взяла своего ребеночка, и они отправились домой. По дороге им пришлось проходить мимо приготовительной школы миссис Лимон.

– Интересно знать, милый Джеймс, – сказала миссис Апельсин, глядя вверх на окно, – спят они теперь, наши драгоценные детки, или нет?

– Ну, я-то не особенно интересуюсь, спят они или нет, – сказал мистер Апельсин.

– Джеймс, милый!

– Ты-то ведь в них души не чаешь, – сказал мистер Апельсин. – А это большая разница.

– Не чаю! – восторженно проговорила миссис Апельсин. – Ох, просто души не чаю!

– А я нет, – сказал мистер Апельсин.

– Но вот о чем я думала, милый Джеймс, – сказала миссис Апельсин, сжимая ему руку, – может быть, наша милая, добрая, любезная миссис Лимон согласится оставить у себя детей на каникулы.

– Если ей за это заплатят, бесспорно согласится, – сказал мистер Апельсин.

– Я обожаю их, Джеймс, – сказала миссис Апельсин, – так давай заплатим ей!

Вот почему эта страна дошла до такого совершенства и жить в ней было так чудесно. Взрослых людей (как их называют в других странах) вскоре совсем перестали брать домой на каникулы, после того как мистер и миссис Апельсин не стали брать своих; а дети (как их называют в других странах) держали их в школе всю жизнь и заставляли слушаться.