Текст книги "Вирус"

Автор книги: Цай Цзюнь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЕ ДЕКАБРЯ

В юго-западной части Шанхая есть множество милых тихих улочек. Летом кроны деревьев смыкаются над ними, создавая плотную тень, но зимой ветер гуляет по ним, как в городах Европы. На одной из таких улочек я и нашел психологическую консультацию, адрес ее был указан на визитке, которую дала мне Хуан Юнь. Я свернул в уютный переулок и открыл ворота перед особнячком европейской архитектуры. Вывеска над воротами гласила: «Психологическая консультация доктора Мо».

Снаружи домик выглядел старым и ветхим, зато его интерьер полностью отвечал требованиям самого современного дизайна. Небольшой холл, в углу под лестницей за столиком сидела девушка лет двадцати и говорила по телефону. Голосок у нее был звонкий, выговор четкий: типичные навыки делового общения. Она вопросительно посмотрела на меня, и ее взгляд показался мне знакомым.

Лицо девушки тоже кого-то мне напоминало, и я стал рыться в памяти. На кого она так похожа? А может, это дежавю?

– Рады видеть вас в нашей консультации, – прервала она мои размышления.

Странно, мне показалось, или она действительно назвала меня по имени?

– Откуда вы знаете мое имя?

– Нас известили, что вы должны к нам прийти. Прошу подняться наверх, доктор ждет вас.

Уже на лестнице я оглянулся. Девушка за столиком так искренне и непринужденно улыбнулась мне вслед, что я тоже ответил ей улыбкой. Только улыбка у меня получилась какой-то вымученной – мои мысли все еще были в прошлом. На кого же она похожа?

В комнате наверху в удобном шезлонге сидел черноволосый мужчина лет тридцати. У него были необычайно густые брови, а выбрит он был настолько чисто, что на щеках проступала синева. Вот уж совсем не такими представлял я себе психоаналитиков.

– Садитесь, – сказал он и представился: – Меня зовут Мо. Так и называйте меня – доктор Мо. У вас ведь есть моя визитка?

Я сел и сразу спросил:

– Это Хуан Юнь сказала, что я хочу прийти?

– Да. Вы ее приятель?

– Нет, на это я не претендую.

– Ничего, со временем вы, несомненно, подружитесь. – Доктор Мо помолчал и добавил: – Я слышал, что ее жених покончил с собой, бросившись в реку. А ведь они вроде бы уже решили пожениться. Какая жалость. – В его голосе не слышалось никакого сочувствия. Холодный презрительный тон. Может быть, это просто такая манера говорить?

– Я был там в тот вечер. Действительно, все донельзя странно.

– Да, очень интересный случай с точки зрения психологии.

– Вы тоже друг Хуан Юнь? – Я постарался сменить тему, поскольку не считал гибель моего друга «интересным случаем».

– Да нет. Она давно страдает нервными срывами и часто приходит ко мне для обследования. Ну хорошо, теперь поговорим о вас. Вы тоже пришли лечиться, не так ли?

– У меня нет никаких нервных срывов, но за последнее время мне пришлось испытать немало стрессов: на мою бедную голову обрушилось много печальных событий.

Тем самым я дал понять доктору Мо: не хочу, чтобы меня принимали за душевнобольного.

– Поверьте мне, каждый человек чем-нибудь болен – это нормально, а вот быть здоровым – это уже ненормально. Просто мы с вами, как и большинство людей, не осознаем своей болезни, ни физической, ни психической.

Доктор Мо подошел к окну и задернул шторы. Они были из удивительно плотной черной ткани, полностью перекрывающей свет. Комната погрузилась в темноту.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я, жалея, что вообще пришел сюда.

Доктор Мо не ответил и, судя по звуку, выдвинул ящик стола. Видимо, он достал оттуда огарок восковой свечи. Слабый свет не рассеял окружающий нас мрак – темнота вокруг стала еще гуще.

Почему-то я не мог отвести взгляд от мерцающего огонька свечи. Темнота со всех сторон давила на меня. У меня возникло ощущение, словно на лицо накинули темную вуаль, только где-то впереди вырисовывалась крохотная подвижная белая точка. Эта точка медленно колыхалась, как поплавок на волнах.

В какой-то момент светящаяся точка превратилась в медленно моргающий человеческий глаз. Да! Я сразу же понял, что это настоящий глаз! Причем именно один глаз, а не два. Казалось, что я вижу длинные ресницы, голубоватое глазное яблоко, блестящую радужку и – в самом центре – бездонный колодец черного зрачка. Таинственная глубина зрачка притягивала к себе, как черная космическая дыра, как бездонная пропасть, и никому в мире не было известно, что же там – на дне. Этот глаз сейчас смотрел прямо мне в душу.

– Вы видите черную дыру? – услышал я во мраке голос доктора Мо. – Черная дыра – это астрономическое понятие. В космосе черная дыра втягивает в себя все материальное. Пространство, окружающее черную дыру, постоянно искривляется, даже можно сказать, опрокидывается. Так что там есть вероятность увидеть и произошедшие давным-давно, и еще не свершившиеся события. Вот почему в черной дыре могут получить объяснение все сверхъестественные явления.

Я зажмурился и открыл глаза – ничего не изменилось. Мне казалось, что я ослеп. Я ничего не видел, мир перестал для меня существовать, остался один-единственный глаз, рожденный капелькой света. Чей же это глаз? Мужчины или женщины? Видел ли я этот глаз прежде? В любом случае этот глаз сейчас изучал мою душу, читал ее, как раскрытую книгу.

Вдруг я заметил, что глаз изменился, его взгляд наполнился состраданием, он так пристально глядел на меня, что стал уже самостоятельным живым существом. Кто-то – он? она? – своим глазом говорил со мной, и я чувствовал, что между нами возникло общение. Человеческий глаз подобен рту, он так же способен выражать мысли, и даже можно утверждать, что глаз – это олицетворение человека.

Вскоре я покорился этому глазу: утратил ощущение собственного «я», перестал осознавать свое «эго», я слился с глазом в единое целое. Я стал им (ею?), а он (она?) – мною.

Нет, не хочу!!!

В тот же момент я очнулся. Широко раскрыв глаза, я закричал:

– Довольно! Я ухожу! Таинственный глаз мгновенно исчез, остались только горящая свеча и силуэт человека, который держал ее в руках. Я помотал головой, ринулся к окну и отдернул тяжелую штору. Свет ворвался в комнату как поток, прорвавший плотину. Тяжело отдуваясь, я буквально купался в солнечных лучах, с какой-то дикой радостью наслаждаясь светом. Только теперь я почувствовал, что обливаюсь потом.

– Вам не следовало прерывать сеанс, – сказал доктор Мо, однако в его голосе не слышалось никакого упрека.

– Извините, но я не перенесу вашего лечения. Я слишком слаб.

– Напротив, оказывается, вы очень сильны.

– Я могу уйти? Сколько я должен заплатить? – Я торопился избавиться от общества этого типа.

– Конечно, можете. У меня здесь всё на добровольных началах. А деньги, пока лечение не закончено, я не беру.

Бегом, громко топая по ступеням, я спустился вниз. Девушки в холле не было, и я опять подумал, что ее лицо мне почему-то очень знакомо. Куда же она ушла? Мне нужно увидеть ее еще раз, возможно, тогда я все вспомню. Я опять поднялся наверх, открыл дверь в кабинет и увидел, что девушка о чем-то беседует с доктором Мо.

– Что-то забыли? – улыбнулся мне доктор Мо.

– Нет, спасибо, ничего, – как-то по-дурацки ответил я.

– Возможно, вы ее ищете? – Доктор указал на свою собеседницу.

Я глупо усмехнулся от смущения.

– Роза, проводи господина.

Значит, ее зовут Роза. Так и не сказав мне ни слова, она с улыбкой проводила меня вниз и вышла со мной в переулок. Там она тихо сказала:

– Вы подходите.

– Для чего?

– Не важно, – загадочно ответила она.

– Неужели вы были в кабинете, когда он проводил свой идиотский сеанс?

Она капризно поджала свои пухлые губки и ничего не сказала в ответ, только посмотрела на меня каким-то странным взглядом. В этот миг мне показалось, что именно так смотрел на меня тот таинственный глаз. Может быть, вовсе не было никакой горящей свечи?

Возможно, на меня глядел настоящий живой глаз? Ее глаз?

– Не выдумывай глупости, приходи еще, я буду тебя ждать, – она как-то очень естественно и без всякого кокетства перешла со мной на «ты».

Я попрощался и зашагал по переулку, а когда оглянулся, ее уже и след простыл.

Что же это был за глаз в темноте? Ее ли? Левый или правый? Или же ни тот и ни другой? А был ли глаз вообще?

Вдруг мне почудилось, что это я был тем огромным, светящимся в темноте глазом.

НОВЫЙ ГОД

Сегодня первый день нового года и нового – XXI – века. Миллионы людей вышли встречать утреннюю зарю нового дня. Одни просто гуляют по улицам или ликуют на крышах шанхайских высоток, весело приплясывая на пронизывающем холодном ветру, другие танцуют на загородных пляжах. Пожалуй, только я в это праздничное утро спокойно сплю в своей постели и вижу сны.

Мне свойственно видеть удивительные сны, особенно под утро, перед пробуждением. Нечего даже и пытаться пересказать их сюжет. Зачастую во сне со мной происходит такое, чего я и представить себе не мог. Хотя иногда я ясно осознаю, что сплю и все это происходит со мной во сне. В такой момент я отдаюсь полету фантазии и управляю развитием действия, будто я режиссер на киносъемках. Но в этот раз мой сон мне не подчинялся. Причем я ясно чувствовал, что это сопротивление исходило не из моего подсознания, а откуда-то извне. Будто какая-то непонятная внешняя сила пыталась воздействовать на мой мозг.

В эту ночь мне приснился огонек свечи, который превратился в глаз, висящий в темноте прямо передо мной и требующий от меня, чтобы я что-то понял и ответил. Наконец я все же сумел извлечь сам себя из этого сновидения и заставить проснуться. Наутро я встал больным и разбитым.

Когда я наконец вылез из кровати, то решил попробовать разобраться в том, что же произошло за последние дни. Я вспомнил, как полицейский допрашивал Хуан Юнь и как она сказала, что Лу Бай, перед тем как броситься в воду, видел нечто таинственное. И хотя в действительности ничего необычного там не было, взгляд Лу Бая блуждал то вправо, то влево, стал мятущимся, как если бы он увидел нечто колеблющееся – огонек свечи, например, или парящий в темноте глаз, который я видел вчера в кабинете психоаналитика.

Такие видения подобны ветру. Хотя сам ветер незрим, мы способны увидеть предметы, которые он вздымает и несет над землей. И это позволяет нам почувствовать незримое движение воздуха. То, что предстало перед Лу Баем в тот момент, могло существовать в действительности, просто остальные были не способны увидеть это.

Хотя было еще только около семи утра, я позавтракал и сразу же вышел из дома. В это ясное холодное новогоднее утро все уже разошлись по домам.

Опять я был в одиночестве…

Я спустился в метро. Поезд только что ушел, и в ожидании следующего на перроне маячило не более пяти пассажиров. Я сел и начал бездумно разглядывать рекламу, висевшую передо мной.

Рядом уселся очень высокий мужчина лет сорока. Прикид у него был что надо: фирменный плащ, черный европейский костюм, в руках – дорогой портфель. Весь его облик, какой-то суперхоленый, отутюженный, буквально кричал о достатке. Это был типичный «белый воротничок» явно высокого ранга. Неужели даже сегодня – в праздник – ему надо на службу? Человек сидел неподвижно, пристально глядя прямо перед собой.

На секунду у меня заложило уши от воздуха, который выталкивал из туннеля приближающийся состав.

Вдруг мужчина резко поднял голову, посмотрел на потолок, опять потупился, потом повернулся в мою сторону. Мы оказались буквально лицом к лицу, и я смог посмотреть ему прямо в глаза: взгляд его был каким-то мутным, блуждающим. Куда он смотрит? Что видит? Я огляделся. Вокруг – ничего необычного, только позади меня бегут бесконечные ступени эскалатора. Когда я вновь повернулся к мужчине, то увидел, что он встал, сделал три неуверенных шага вперед, потом еще два и вдруг быстро пошел к краю платформы.

Поезд, ярко сверкая огнями, уже показался из туннеля.

– Берегись! – заорал я и бросился вслед за странным человеком.

Но он даже не оглянулся, а, дойдя до края платформы, спрыгнул вниз.

Экстренное торможение! Поздно! Поздно… Оглушающий визг тормозов, в котором мне послышался хруст раздробленных костей. Сила инерции продолжала тащить состав вдоль перрона…

В этот миг я испытал ни с чем не сравнимый ужас, будто поезд раздавил меня самого. Я зажмурился и помотал головой, потом начал яростно тереть глаза. Ничего! Вокруг не было ничего, что могло бы напугать мужчину и заставить броситься под поезд.

Что же такое ему привиделось?

ПЯТОЕ ЯНВАРЯ

Я поехал к Е Сяо. Я не виделся с ним уже несколько лет. Мы с ним родственники, правда, я понятия не имею, кем он мне приходится, потому что в нашем многочисленном семействе такое множество родственных связей, что легко запутаться. Я привык называть его просто по имени. В детстве какое-то время он жил в нашей семье, мы часто вместе играли, а потом он поступил в Высшее училище общественной безопасности в Пекине, и мы больше не встречались, ограничиваясь редкими телефонными звонками. Говорят, он учился в какой-то секретной технической школе, поэтому в период обучения его связи с внешним миром были исключены. Вчера я навешал родителей, и мама сказала, что Е Сяо вот уже несколько месяцев живет в Шанхае и работает в информационном центре городского управления общественной безопасности.

Оказалось, что Е Сяо, как и я, жил один. Он снимал небольшой, но очень комфортабельный коттедж. Обстановка в доме была скромная. Единственный предмет в его комнате, который привлекал внимание, был дорогой навороченный компьютер. Сам Е Сяо был худ, густобров и своим грозным взглядом, наверное, пугал подследственных, убеждая их признаться во всем. Но сейчас Е Сяо казался усталым и озабоченным. Он насыпал мне в чашку заварку. Я изумился: он же должен помнить, что я никогда не пью чай. С детства почему-то его не люблю.

Да, Е Сяо здорово изменился: он стал молчаливым, немногословным. Теперь он ничуть не походил на того мальчишку, каким был в детстве. Тогда он был необыкновенным живчиком, без конца проказничал, изобретал такие шалости, что все только диву давались. Например, любил наряжаться привидением и среди ночи пугать людей.

– Ну, как ты? – спросил я.

– Ничего. Что это ты вдруг вздумал навестить меня?

Тут я и выложил ему все. Рассказал о тех странных событиях, невольным участником которых мне пришлось стать за последние дни.

Е Сяо нахмурился, но как-то нарочито небрежно сказал:

– Ерунда. Забудь об этом. Это дело полиции и тебя не касается.

– Да не могу я забыть! Мои мозги больше такого не выдержат.

– Ты действительно хочешь знать больше? – спросил меня Е Сяо.

– Очень прошу, помоги мне разобраться во всем. Как друга прошу. Вспомни, как мы дружили в детстве. Ведь прежде я тебя никогда ни о чем не просил.

Он надолго задумался, потом вздохнул, достал из ящика стола компакт-диск и вставил его в компьютер:

– Из-за тебя я нарушаю служебную тайну. Имей в виду, меня за это по головке не погладят.

Е Сяо открыл в меню раздел «Документы» – на экране появился текст:

Чжоу Цзывэнь, пол мужской, 20 лет, студент, 5 декабря. В спальне обрезком стекла перерезал себе горло. Самоубийство. Скончался.

Ян Хао, пол мужской, свободный журналист, 9 декабря. Выбросился из окна своего дома. Самоубийство. Скончался.

Ю Синьсинь, пол женский, системный администратор, 13 декабря. В офисном туалете приняла яд. Самоубийство. Скончалась.

Чжан Кэжань, пол мужской, 17 лет, учащийся средней школы, 17 декабря. Дома вскрыл локтевую вену. Самоубийство. Скончался.

Линь Шу, пол мужской, 22 года, безработный, 20 декабря. Дома выбросился из окна. Самоубийство. Скончался.

Лу Бай, пол мужской, 28 лет, служащий фирмы, 24 декабря. В Пудуне на проспекте Биньцзян прыгнул в реку Хуанпу. Самоубийство. Скончался.

Цянь Сяоцин, пол женский, 21 год, студентка, 28 декабря. В аудитории вуза повесилась. Самоубийство. Своевременно обнаружена и спасена. Психика травмирована, сознание неясное, в настоящее время находится на излечении в психиатрической клинике.

Дин Ху, пол мужской, 40 лет, генеральный менеджер представительства иностранной фирмы, 1 января. Бросился под поезд на станции метро. Самоубийство. Скончался.

Ван Янхай, пол мужской, 30 лет, служащий госпредприятия, 3 января. Дома в одиночестве умышленно открыл газовый кран. Отравление газом. Самоубийство. Скончался.

Рядом были помещены фотографии трупов. Одни выглядели ужасно, на них было страшно смотреть, другие наоборот – благообразные и какие-то удивительно спокойные. С болью в сердце я увидел здесь фотографии моих друзей – Линь Шу и Лу Бая.

– Сегодня днем я закончил обработку этих материалов и уже передал их в управление общественной безопасности. В этом перечне собраны случаи самоубийства с неясными мотивами. И это только в Шанхае и только за последний месяц, – бесстрастно пояснил Е Сяо.

– Немотивированные самоубийства?

– Да. У всех этих людей не было причин для самоубийства. Обычные причины суицида – несчастная любовь, безработица, семейные неурядицы, проблемы с учебой, непосильная работа или же крупные убытки, например, утрата всего состояния на бирже и тому подобное. Еще одна причина – страх перед возмездием за совершенное преступление, когда муки совести становятся невыносимыми и смерть кажется единственным путем к искуплению. Однако немотивированные самоубийства, совершенные в последнее время, не подпадают под типичные квалификационные признаки, потому что эти люди жили абсолютно нормально, а у некоторых жизнь вообще была замечательная. Друзья и родственники погибших тоже не могут понять, почему они покончили с собой. Словом, в течение очень короткого времени – всего за один месяц – из жизни ушли девять человек. Причем в этот список я не включил мотивированные самоубийства, даже если предполагаемый мотив – всего лишь гипотеза, предположение посторонних лиц. В прошлом году за этот период в городе не случилось ничего подобного, а теперь такая ситуация, что приходится ожидать новых самоубийств.

– Ты думаешь, что между этими смертями есть какая-то связь?

– В высшей степени вероятно, но сейчас никаких доказательств нет. По нашим сведениям, за последние несколько недель в других крупных городах имели место такие же инциденты.

– О небо! По всему Китаю? – поразился я и сразу же спросил: – А за границей?

– Пока такой информации нет.

– Значит, у полиции нет конкретной версии? Но ведь студентка не умерла, у нее можно разузнать что-нибудь?

– Нет. Студентку спасли, но она сошла с ума, никого не узнает. Крайне тяжелый случай психического расстройства, психиатры все перепробовали и теперь не знают, как быть.

– Да, загадка!

– Погибшие не были знакомы друг с другом, их всех, за исключением твоих друзей, абсолютно ничего не связывало между собой. Только одно мы установили точно – при жизни у них у всех было нечто общее: все они – отъявленные интернетчики.

– Правда? – удивился я.

– Обрати внимание, эта волна самоубийств похожа на эпидемию: одинаковый диагноз, а носителя инфекции установить невозможно. В биологии источником инфекций являются бактерии и вирусы. Я лично – подчеркиваю, это не официальная, а моя версия – так вот, я лично предполагаю, что, возможно, в Интернете появился некий вирус, который заставляет людей покончить с собой.

Я оторопел. Неужели на самом деле возможен такой ужас? Я неотрывно смотрел на монитор, а мертвые лица моих друзей с экрана глядели на меня. Мне вдруг стало очень страшно: вдруг среди них я сейчас увижу свое собственное лицо? Я повернулся к Е Сяо и машинально переспросил:

– Вирус?

– Вирус.

ШЕСТОЕ ЯНВАРЯ

Хорошо бы сегодня поспать подольше, но вдруг зазвонил телефон и прервал мой сладкий утренний сон. Я снял трубку, однако ничего не услышал. Прошло несколько секунд, в трубке задышали, причем дышали все громче, странный звук стал похож на шипение змеи, и чем дольше я слушал это, тем страшнее мне становилось. Наконец трубка заговорила, и мои воображаемые страхи и ужасы тут же исчезли.

– Алло, здравствуйте. Это доктор Мо из психологической консультации.

Доктор Мо?… Со сна я плохо соображал, да еще он меня напугал, так что только после долгой паузы я вспомнил этого доктора, называвшего себя психоаналитиком.

– Ах, это вы. Что за странные звуки? В чем дело? – Я был уверен, что он сошлется на неполадки в телефонной сети.

– Извините, если я вас напугал. Это ничего. Просто я испытывал вашу силу воли.

После каждого слова он усмехался. Это такая манера говорить или он подсмеивается надо мной? Очень противно.

– Покорнейше прошу не шутить так больше. У вас ко мне какое-то дело?

– Согласно плану лечения, составленному мною для вас, вам сегодня утром надлежит явиться ко мне на очередной сеанс.

– Вы составили для меня план лечения? Я же сказал, что не намерен продолжать лечение, и уж тем более не просил составлять для меня никакой план.

– Но я уверен, что вы нуждаетесь в лечении. Я вас не обманываю. Вам крайне необходимо лечиться, в противном случае вам угрожает большая опасность. Вы ведь понимаете, о чем я говорю. К тому же сейчас я не требую никаких денег, я лишь считаю, что необходимо провести серию сеансов. А потом уж рассчитаемся.

– Хотите ускорить мою смерть? Ждете, когда придет моя очередь покончить с собой?

Редко мне доводилось говорить с кем-либо так грубо, но я не на шутку обозлился: с чего он взял, будто я болен? Не успел я продолжить, как на другом конце провода меня перебили:

– Это Роза подсказала, что вам надо позвонить, а то я так и не вспомнил бы.

Роза… В моем воображении мгновенно возникло ее лицо, и я пробормотал себе под нос:

– Роза…

– Вы что-то сказали? Вот черт, он услышал.

– Извините, я сказал, что сейчас приду.

– Прекрасно, жду вас. До свиданья. Он отключился. А я все держал трубку возле уха и слушал: гу-гу-гу… – только теперь я окончательно проснулся. Взглянул на часы – о небо! – еще нет и семи. С чего это он позвонил мне так рано? Вряд ли доктор Мо столь. загружен, что работает дни и ночи напролет.

С трудом я выбрался из постели и проваландался дома до восьми. А еще через полчаса добрался до консультации, вошел – и увидел Розу.

– Доброе утро, – приветствовала она меня.

– Доброе утро, – кивнул я, не смея поднять на нее глаза, будто был ей что-то должен.

– Ты немного не вовремя – у доктора пациенты. Обожди здесь немного…

– О, – я растерялся и не смог придумать, что еще ей сказать. И опять я, как дурак, как какой-то мальчишка, неловко стоял перед ней, буквально не зная, куда деть руки.

– Посиди пока. – Она указала на стул.

Усевшись, я принялся от смущения разглядывать потолок. Он был украшен лепниной и расписан в стиле европейского Возрождения. Исключительно христианские религиозные сюжеты: святой младенец на руках у Богоматери, сонм ангелов, – вот уж не ожидал, что доктор Мо еще и ценитель искусств.

– Хочешь чаю? – спросила Роза и подала мне чашку. Я не люблю чай, но, постеснявшись отказать ей, осторожно поставил чашку на соседний стул. Когда она наклонилась, чтобы налить мне чай, ее волосы коснулись моего лица. Я буквально замер – все это уже было в моей жизни. Но память никак не хотела помочь мне вспомнить, понять, почему все это так волнует меня. Не только знакомое ощущение от легкого касания волос, главное – аромат, исходивший от ее тела. Он был до боли знаком мне, никакие духи не смогут повторить его. Такой аромат был присущ одному-единственному человеку в мире, и вот теперь появился второй… Ниспосланное небом благоухание девичьего тела, исходящее из самых глубин плоти… Для меня этот аромат стал настоящим потрясением, как разряд электрического тока, как удар, сбросивший мое сознание в тайный и глубокий колодец памяти. Это были очень тяжелые для меня воспоминания…

Мы молча сидели в холле. Роза листала какие-то документы, но я заметил, что краешком глаза она поглядывала на меня. Чтобы чем-то занять себя, я отхлебнул из чашки. Вкус чая оказался гораздо лучше, чем я ожидал. Обычно, когда другие заваривают для меня чай, я никогда его даже не пробую, хотя понимаю, что это неприлично. Ну не люблю я чай.

Прошло, наверное, полчаса, а в холле все так же – ни звука, хотя здесь были два человека. Такая тишина, что я ясно слышал тиканье своих часов. В конце концов я не выдержал. «По-моему, этот доктор Мо просто издевается надо мной!»

Я поднялся и спросил Розу:

– Извини, нельзя ли мне пройти наверх к доктору Мо?

Она на секунду задумалась и кивнула в знак согласия.

Я медленно поднимался по лестнице, стараясь не слишком топать ногами. Перед входом в кабинет я остановился и прислушался: за дверью слышался чей-то голос, но слова невозможно было разобрать. Распахнув дверь, я без стука вошел. Мне представлялось, что внутри будет так же темно, как в прошлый раз, но оказалось иначе: света из окон было вполне достаточно. Доктор Мо по-прежнему восседал в шезлонге и, надменно ухмыляясь, как какой-нибудь князь, свысока взирал на трех человек, сидевших на полу.

Это была весьма странная троица: старик лет шестидесяти, женщина, которой было за тридцать, и молодой парень моего возраста. Поджав ноги, они сидели на ковриках, старательно закрыв глаза, будто молились Будде в храме или вместе с монахами исполняли ритуал поклонения.

Парень заговорил, не открывая глаз: – На улице зажглись газовые фонари, полицейский совершает обход, я сижу в коляске рикши с желтым верхом, не спеша еду по Сяфэйлу. Останавливаемся у последнего переулка, я даю рикше мексиканский серебряный доллар – столько ему за весь день не заработать… Поворачиваю в переулок, там дом европейской постройки, я его обхожу кругом. Уже десять часов вечера, в доме темно, только на третьем этаже светится желтоватым светом одно окошко… Лезу через высокий каменный забор, сердце так и колотится, крепко цепляюсь за железные прутья на верху стены и наконец перелезаю. Вот я в саду. Вижу силуэт в окне третьего этажа. Смело иду к дверям черного хода. Дверь не заперта. Вхожу. В холле темно, только едва мерцает белая свеча… В темноте различаю лестницу, по ней иду наверх, ступеньки скрипят невыносимо. Дрожу всем телом, но иду… Вот и третий этаж, из окна мансарды лунный свет падает мне налицо, я чувствую, как пот струйками стекает по лбу. Вдруг открывается дверь, и я вижу ее лицо в бледно-желтом свете луны… Каролина, моя Каролина! Я сжимаю ее руки, обнимаю ее, словно заключаю в свои объятия весь мир… Ее нежные руки втягивают меня в комнату, я чувствую неудержимую силу сжигающей ее страсти. Она запирает дверь: сегодняшний вечер – наш…

Здесь парень неожиданно оборвал себя, нахмурился и больше ничего не сказал. Изумленный, я глядел на него, потом посмотрел на доктора Мо.

– Не бойтесь, он вспоминает случившееся с ним в тысяча девятьсот тридцать четвертом году, – улыбнулся мне доктор.

Я ему не поверил.

– Тысяча девятьсот тридцать четвертый год? Он же одних лет со мной, а в тридцать четвертом году молодым был мой дедушка.

– Понимаю вашу реакцию. Разве вы не догадались, где находится дом, о котором он рассказывал? Это же здесь, это тот самый дом, где мы сейчас находимся. Полгода тому назад он проходил мимо, и это место показалось ему знакомым, хотя прежде он никогда тут не был. Потом он начал постепенно вспоминать, чувствуя, что бывал здесь, бывал в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. В этом доме проходили его любовные свидания с француженкой Каролиной.

– Он душевнобольной?

– Нет, он вспоминает свою прежнюю жизнь, жизнь предшествовавших поколений. Его предок был молодым человеком, жившим в Шанхае тридцатых годов. Сначала я тоже не верил его россказням. Потом я опросил людей преклонного возраста, которые в те годы жили по соседству, и выяснил, что в тридцатые годы здесь действительно проживала француженка Каролина; ее муж какое-то время занимался торговлей во внутренних провинциях Китая, и в этом доме случилось немало романтических историй. Парень не мог знать об этом, поэтому я верю в подлинность его воспоминаний из прошлой жизни.

– Это тоже лечение?

– Конечно. Ладно, следующий, – строго приказал доктор.

Старик заговорил, не открывая глаз:

– Темная ночь. Подходит похоронная процессия, сотня дюжих молодцов тащит непомерных размеров лакированный гроб, покрытый росписью ошеломляющей красоты. У меня перед глазами гора правильной пирамидальной формы. Это могила императора Цинь Шихуана. По обеим сторонам дороги, ведущей к могиле, стоят десять бронзовых фигур воинов-колоссов. Множество пылающих факелов разгоняют кромешную тьму и освещают пустыню. Постепенно мои глаза привыкают к этому свету, я иду вперед – к распахнутым воротам подземного дворца. Сопровождая гроб великого императора Шихуана, мы спускаемся вниз по лестнице, и подземный мрак накрывает нас. Нам понятно, что мы уже под землей, туннелю конца не видно, слышен только тяжелый топот да лязг оружия воинов. Мы идем по длинной дороге подземного мира, долго шагаем, пока внезапно не распахиваются громадные ворота. Мы входим в них. Лучи золотого света ослепляют меня, я поднимаю голову, протираю глаза и вижу: вокруг светло как днем, над нашими головами – другое небо, под ногами – другая земля, и неподвижное море – словно из ртути. Величайший подземный дворец! Я понимаю, что мы проникли в подземный дворец императора Шихуана. Здесь стоят тысячи, десятки тысяч, целая армия терракотовых воинов – мы осторожно пробираемся сквозь их ряды, ступая по золоту сокровищ, которыми усыпано все вокруг. И вот в самом центре подземного дворца мы устанавливаем гроб. В последний раз мы падаем на колени перед императором Шихуаном. Прощай навсегда, наш император! В последний раз кланяемся фобу: нам надо уходить – человек живет один раз, и живым запрещено быть здесь, иначе останешься навсегда. Покинув подземный дворец, мы закрываем колоссальные ворота. Потом по длинному подземному туннелю идем в обратную сторону. Когда мы подходим к выходу на поверхность, оказывается, что большие ворота крепко закрыты. Что же случилось? Мы стучим, мы бьемся о запертые двери, кричим и воем, но нас никто не слышит. Нас бросили здесь, и наконец мы осознаем, что сами превратились в погребальное жертвоприношение. Во мраке я спокойно ожидаю наступления смерти.

– Хватит, – прервал доктор. – Вы говорили очень хорошо, результативность лечения налицо. Мне нужны были детали. Вы передали их прекрасно.

– Судя по всему, его предок был воином в погребальной процессии Шихуана. Но это же представить себе невозможно! – пробормотал я, подумав про себя, что тут нагородили несусветный вздор, а у старикана такая богатая фантазия, что даже маразм ничего не изменит…

– Насчет того, что невозможно представить, поговорим потом. Теперь вы, мадам, – с ухмылкой сказал доктор.

– Не хочу говорить.

Такой ответ меня удивил и втайне обрадовал: наконец-то доктор Мо встретил отпор.