Текст книги "Роми. Хрупкая красота"

Автор книги: Cара Бриан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Режиссер потратил немало денег, чтобы заполучить знаменитую «Сисси», и собирается устроить ей в Париже торжественную встречу. Он даже пошел на то, чтобы позволить Роми самой выбрать себе партнера. Продюсеры выслали Магде фотографии десятка молодых людей, которых они нашли в Париже и которые, по их мнению, подходили для роли героя фильма. Никто из них не являлся профессиональным актером. Впрочем, один, пожалуй, мог бы стать актером в будущем. Мать и дочь сидят за столом, перед ними кладут конверт с фотографиями, но Роми должна получить разрешение Магды, прежде чем заглянуть в него.

Вдвоем они перебирают снимки, напечатанные на глянцевой бумаге. Магда отбраковывает претендентов одного за другим, при этом практически не давая Роми высказать свое мнение. Вдруг взгляд девушки задерживается на одном из фото. Что привлекло ее внимание в этом юном незнакомце? Быть может, большие светлые глаза? Или костюм, раньше принадлежавший Жерару Филипу, который он надел на пробу?

Она скрещивает пальцы, чтобы мать не приняла в штыки ее выбор. И робко улыбается, когда Магда наконец дает согласие. Партнером Роми по съемочной площадке станет этот молодой человек. Его зовут Ален Делон.

15 февраля 1958 года

Аэропорт Орли

Фотографы добились разрешения подойти совсем близко к самолету, на борту которого находится самая яркая из европейских кинозвезд: они не хотят упустить ни одной подробности предстоящего зрелища. Как только трап опускается, все они вытягивают шеи и протягивают вперед камеры в надежде сделать самый лучший снимок. Тот, который попадет на первые полосы газет. Они стоят тут несколько часов, и никто уже не чувствует холода, пронизывающего до костей в этот субботний февральский день.

И вдруг открывается дверь самолета, и на пороге появляется она, сияя лучезарной улыбкой девушки, которой едва исполнилось двадцать. Когда она спускается по трапу, раздаются возгласы: «Сисси!» Роми Шнайдер делает вид, что не слышит. Все ее внимание сосредоточено на будущем партнере.

Ален Делон, стоящий у самого трапа, выглядит отнюдь не элегантно: слишком просторное, будто с чужого плеча, серое крапчатое пальто и съехавший набок полосатый галстук. Продюсеры снабдили его букетом роз, чтобы он мог достойно встретить ту, кого Уолт Дисней назвал «самой красивой девушкой на свете». Рядом с ним еще двое участников фильма, актеры Жан-Клод Бриали и Софи Гримальди: они придирчиво рассматривают юную знаменитость, которая, как им сказали, стоит четыре миллиона марок.

Итак, этот молодой человек, чья слишком аккуратная прическа контрастирует с бурным темпераментом, иногда прорывающимся в его жестах, и есть партнер, с которым через несколько дней ей предстоит целоваться. В детстве она закрывала глаза каждый раз, когда на экране показывали любовную сцену, а сейчас ей вдруг вспомнился ее первый настоящий поцелуй – с актером Клаусом Бидерштедтом, на съемках одного из ее первых фильмов, «Фейерверк».

В то время как Роми покорно позирует фотографам в золотистом сиянии своего манто из светлого меха, Магда старается занять место поближе к ней, чтобы попасть в кадр. Она не отходит от дочери, словно дуэнья, широкая улыбка обнажает прекрасно сохранившиеся зубы. Ее муж Ганс Герберт Блатцхейм молча стоит в ее тени.

В момент, когда Ален Делон вручает Роми громадный букет, явно мешающий ему, но вместе с тем придающий ему респектабельности, они едва успевают взглянуть друг на друга. Кто она, эта молодая актриса с манерами важной дамы, которая в своем юном возрасте успела сняться больше чем в десяти фильмах?

Она находит эту торжественную встречу «безвкусицей», а молодого человека малоинтересным. А он находит ее «тошнотворной». Только большая любовь сможет стереть из памяти такое огромное разочарование.

Несколько дней спустя Роми и Ален встретятся на съемочной площадке «Кристины». Им надо изображать на экране влюбленных, а вместо этого вся группа вынуждена смотреть, как они выясняют отношения. Они друг друга терпеть не могут – вернее (что еще хуже), стараются друг друга не замечать. Софи Гримальди и Жан-Клод Бриали не раз пытались помирить их, но все было бесполезно. Волшебная сила искусства, на которую рассчитывал режиссер, не приходит ему на помощь.

После взаимного отчуждения у Алена и Роми наступает период ссор. В перерывах между съемками актер развлекается тем, что доводит партнершу до бешенства, без конца повторяя ей на ухо единственную фразу, которую он знает по-немецки: «Ich liebe dich»[1]1
  Я люблю тебя (нем.).


[Закрыть]. Ему нравится злить ее. Пусть у Роми, по мнению Алена, манеры важной дамы, но ее задорные веснушки не могут оставить равнодушным этого начинающего актера, который всему учился в школе жизни.

Легко и быстро Ален становится у актеров заводилой и по вечерам, когда съемки заканчиваются, дразнит партнершу, делая вид, что не замечает ее. Остальные понимающе улыбаются, и это вызывает у нее горькое ощущение, что она здесь чужая. В тех редких случаях, когда он предлагает Роми сесть в его машину, ей приходится довольствоваться местом на заднем сиденье. Место впереди, рядом с ним, он приберегает для одной балерины, которую надеется соблазнить. Такое впечатление, что он хочет вызвать ревность у Роми.

А Роми здесь очень одиноко. Ей никак не отделаться от надоевшего клише. Для всей Европы она – императрица. А для этих французских актеров, и в частности Алена Делона, – все еще наивная принцесса в кринолине. Сисси! Она уже не может слышать это имя. Ведь она приехала сюда, во Францию, именно для того, чтобы ее перестали отождествлять с ее экранной героиней. И она не позволит какому-то невоспитанному парню принижать ее, внушать всем, что она – актриса одной роли.

1958

Международный кинофестиваль, Брюссель

Но однажды все изменится. Это произойдет после предпремьерного показа фильма с участием Роми, во время вечернего приема, устроенного в одном из ресторанов, которыми управляет ее отчим. Хоть она терпеть не может и его самого, и все, что с ним связано, на этом приеме она чувствует себя спокойной и раскованной.

Может быть, дело в шампанском, которое она выпила по случаю радостного события? Когда Ален подходит к ней, чтобы пригласить на танец, она несколько секунд медлит, прежде чем согласиться. В мгновение, когда он берет ее за руку, все вокруг них вдруг заволакивает туманом. И колышущиеся огни люстр, и белоснежные скатерти на столах. Она видит только голубые глаза своего кавалера, его улыбку и руки, которые ее обнимают. Она закрывает глаза, ей хочется, чтобы этот миг длился вечно.

Но осуждающий взгляд матери пробуждает Роми от сладкого забытья. Магде совсем не нужно, чтобы у ее дочери начался роман, тем более с молодым человеком, которого она считает «плебеем». И Роми возвращается за стол, где сидит немецкая съемочная группа. Но спустя несколько секунд просит разрешения перейти за стол французов. Магда отвечает категорическим отказом. А муж, как эхо, повторяет ее ответ.

И все же, когда Ален в очередной раз знаком приглашает Роми присоединиться к ним, она встает, смело глядя в глаза матери, словно принимая брошенный ей вызов. Приподнимает свое длинное платье, чтобы не споткнуться, с ослепительной улыбкой проходит по залу ресторана, чувствуя, что переступает черту, и садится рядом с тем, кто с этого дня станет главной любовью ее жизни.

1958 год

Аэропорт Орли

Роми спускается по трапу. Она опять прилетела в Орли, но теперь это она будет ждать Алена, расхаживать взад-вперед, чувствуя гулкие удары сердца. Заключительный этап съемок «Кристины» превратился для них в медовый месяц – к великой радости режиссера. Последние эпизоды снимали в Вене. Вместо прежней неприязни между Роми и Аленом возникло взаимопонимание, помогающее молодой актрисе с каждым днем на шаг отдаляться от тесной клетки, которую соорудила для нее мать.

Магда видит, что дочь ускользает из-под ее влияния. А Роми наслаждается новым для нее ощущением свободы, несмотря на то, что ни слова не говорит по-французски, а Ален может произнести по-немецки лишь несколько фраз. Но ничто не может помешать ей мечтать. Она дорожит каждой минутой, которую может провести рядом с ним. Каждое утро у нее замирает сердце, когда она присоединяется к нему на съемочной площадке; а как только объявляют перерыв, они уходят вдвоем. Она начинает представлять себе свою будущую жизнь с Аленом. Почему бы им не обосноваться во Франции? Германия сейчас кажется такой далекой. Для счастья ей было бы достаточно и трущобы, думает она.

Но работа над фильмом близится к концу, пора возвращаться к действительности. Последние сцены отсняты, и ей осталось провести совсем немного времени с молодым человеком, в которого она влюблена. Она вспоминает их поцелуй в венском аэропорту. Нет, не один, а тысячу поцелуев. Удаляющийся самолет. Лицо Алена за иллюминатором. Как она потом вернулась в отель вместе с матерью. И как она вдруг испугалась, что никогда больше его не увидит. Что его жизнь пройдет без нее.

Когда она возвращается в отель «Захер», портье передает оставленный для нее конверт с запиской. Она мгновенно пробегает строчки, написанные мужским почерком, слова любви, под которыми стоит его подпись. Признание, на которое она уже не надеялась. И ее охватывает неудержимое желание быть с ним несмотря ни на что, вопреки всему. Пойти за ним куда угодно, прямо сейчас. Лишь бы он дождался ее. Лишь бы ей удалось ускользнуть незаметно.

Она должна вернуться в Германию до начала съемок следующего фильма. Вместо этого, не поставив в известность никого – а уж тем более Магду, которая потом долго будет ругать ее, – она берет билет на самолет в Париж. Прилетев в Орли, она звонит Алену. Теперь ее очередь ждать его. На том самом месте, где она впервые заглянула в его голубые глаза.

29 мая 1982 года

Париж, улица Барбе-де-Жуи, 11

Час за часом людей у дома становится все больше. Первые из них были незнакомы друг с другом, они пришли по зову сердца; но, по мере того как человеческий поток прибывал, толпа быстро превратилась в своего рода сообщество. Некоторые были здесь впервые, другие знают дорогу наизусть; они тихонько стучат в дверь и входят неслышными шагами, словно боятся разбудить ее.

Кто-то появляется, кто-то исчезает, однако все эти силуэты похожи друг на друга. Подобно статуэткам Альберто Джакометти, они словно замерли на месте, хотя на самом деле находятся в постоянном движении.

Но одну из этих теней не спутать с остальными.

Увидев ее, люди молча расступаются. Все их эмоции, все их мысли сосредоточились сейчас на этой женщине, которая идет через гостиную парижской квартиры Роми, оставляя за собой запах духов, какими когда-то увлекались звезды немого кино. Старомодный аромат.

Магда Шнайдер пришла помолиться у смертного ложа своей дочери.

Кроме перманентной завивки и плотно сжатых губ, ничто в ней не напоминает актрису, какой она была на пике своей карьеры – в роли герцогини Людовики Баварской, матери Сисси, – или еще раньше, на подмостках мюнхенского театра на Гертнерплац, когда после спектакля, в вечернем платье и меховом манто, приветствовала многих известных людей (в том числе Адольфа Гитлера), пришедших поздравить ее с успехом.

Магда Шнайдер, любимица берлинской публики 30-х годов, сегодня прибыла из Германии в Париж. Она появляется в сумерках, когда люди превращаются в тени, и старается привлекать к себе как можно меньше внимания.

Расцеловав Алена Делона, словно это ее родной сын, она подходит к дочери и склоняется над ней, как мать склоняется над спящим ребенком. Настоящая, заботливая мать, какой она бывала так редко. И в глазах у нее слезы.

Магда пришла не одна. Ее сопровождает Вольф-Дитер, брат Роми. Младший брат, которого Роми всегда называла Вольфи, с которым делила беды их трудного детства – частые разлуки с матерью, вечно пропадавшей на съемках, уход отца к другой женщине, – и который затем стал свидетелем блестящего начала ее актерской карьеры и самых тяжелых драм ее личной жизни. Он никогда не подводил старшую сестру. Всегда готов был явиться на ее зов и поддержать в ситуациях, когда, как ей казалось, у нее не хватит сил выстоять.

И сегодня его горе безмерно. Видный врач-кардиолог, спасший столько жизней, он оказался не в состоянии помочь любимой сестре.

Если бы Роми была жива сейчас, когда Магда сжимает ее в объятиях, то спросила бы себя: а сколько раз за время, прошедшее с моего детства, мама обнимала меня? Рыться в памяти не имеет смысла, лучше перебирать радостные воспоминания, запах ее платья или ее кожи, когда она целовала Роми на прощание, аромат ее духов, когда она приходила со сцены за кулисы или после долгого, изматывающего ожидания наконец возвращалась с очередных съемок.

А сейчас это кажется простым и естественным: вся семья в сборе, потому что случилось нечто очень важное. Сколько раз Роми мечтала увидеть это воссоединение по какому-нибудь радостному поводу – по случаю дня рождения или успеха у публики. Но сегодня поводом, по которому они собрались, стала смерть. Здесь не хватает только одного члена семьи – отца. Этот человек прошел через ее жизнь, ни разу не остановившись, чтобы побыть рядом. И умер, так и не успев поговорить с ней по душам.

Возможно, именно он был главным мужчиной ее жизни, этот лицедей, этот неотразимый соблазнитель с его чисто австрийской элегантностью, на которого оглядывались все женщины, когда он шел по улице, который покинул домашний очаг без всяких сожалений, без малейшего желания встретиться с собственной дочерью?

Это ведь его фамилию она носит с самого рождения и указывает во всех официальных документах. И эта фамилия будет выбита на ее надгробии: Альбах. При том что всю жизнь она, помимо собственной воли, шла по стопам матери, и фамилия Шнайдер, став ее артистическим псевдонимом, приносила ей успех, становилась ее гордостью, а временами – позором, который ей трудно было вынести.

Мать постоянно вмешивалась не только в ее профессиональную карьеру, но и в личную жизнь, была свидетелем ее первых шагов в кино и на телевидении. Доброй феей, которая однажды превратится в злую колдунью.

Смогла ли Роми однажды простить это многоликое существо?

22 марта 1959 года

Вико-Моркоте, Швейцария

Невозможно придумать более подходящий фон для радостного события, чем эта швейцарская вилла в Вико-Моркоте, деревушке с розовыми черепичными крышами на берегу озера Лугано. Все было организовано Магдой и ее мужем Гансом. Супруги Блатцхейм бдительно охраняют репутацию Роми, и ее увлечение юным Аленом Делоном их отнюдь не радует. Накануне они предупредили ее, что сегодня состоится помолвка, на которой будет присутствовать пресса.

К удивлению Роми, Ален охотно соглашается участвовать в этой комедии. Она надела платье цвета шампанского, он – в сером костюме. Вдвоем они встречают многочисленных репортеров, явившихся на приглашение. В момент, когда эти двое позируют фотографам с хрустальным бокалом, из которого только что по очереди глотнули вина, кажется, будто счастливее их нет никого на свете.

Мелькают фотовспышки. Ален надевает кольцо на палец Роми.

Итак, состоялась официальная помолвка. Однако Магда не может удержаться. «О браке в данный момент речь не идет», – уточняет она. Предсказывает жениху с невестой «самое мрачное будущее», а потом примирительно замечает: «Впрочем, кто знает: возможно, они будут очень счастливы».

В устах Магды это звучит как проклятие.

1961

Театр де Пари

Вечер премьеры. Роми так волнуется, что ей неинтересно, какие знаменитости занимают места в украшенном позолотой зале Театра де Пари, пока она дрожит от страха за занавесом. Но ей сообщают, что сегодня среди зрителей – Мишель Морган, Ингрид Бергман, Жан Кокто, Жан Маре. А также ее мать и брат, специально приехавшие из Германии.

Когда закончились съемки «Кристины», Роми все бросила ради Алена Делона – свою страну, своих родных, популярность, которой она добилась в Европе. И пусть даже это решение принесло ей свободу, очень скоро она осознаёт, что ни один французский кинорежиссер не собирается следовать примеру Пьера Гаспар-Юи и снимать ее в своих фильмах. Одни не могут представить ее иначе как в образе принцессы. Другие считают, что она пока еще недостаточно хорошо говорит по-французски.

И в этот момент ей протягивает руку помощи Лукино Висконти. Он был первым, кто поверил в нее, допустил мысль, что она может играть на сцене – вместе с Аленом Делоном, в драме Джона Форда «Жаль, что она блудница». Работа над этой постановкой оказалась сплошным мучением. Роми думала, что у нее ничего не получится. Висконти часами заставлял отрабатывать произношение каждого слова, пока ему не удалось почти окончательно вытравить ее немецкий акцент. Несколько раз во время репетиции она падала в обморок от переутомления.

И однажды вечером, упав, не смогла подняться: ее пронзила сильнейшая боль. Это оказался приступ аппендицита, и она провела несколько дней в больнице. Париж наводнили слухи о том, что премьеры не будет, и, узнав об этом, Роми решила: она примет вызов, брошенный ей Висконти. Ради самого режиссера, который вскоре станет ее учителем, но также ради ее возлюбленного и сценического партнера, Алена Делона.

На премьере она выходит на сцену с повязкой на животе и до самого конца спектакля боится, что произойдет катастрофа. Но премьера становится ее триумфом. Дверь в гримерную не закрывается: все хотят ее поздравить. Самый желанный комплимент она получает от Алена, который во всеуслышание заявляет: «Роми – королева Парижа, моя королева!» Кто бы мог подумать, что эта минута величайшего торжества станет началом крушения ее любви?

7 мая 1962 года

Каннский кинофестиваль

Автомобиль с откидным верхом едет по набережной Круазет на такой скорости, что Роми боится, как бы ветер не унес ее белую шляпу, украшенную черной лентой. На заднем сиденье машины едет Софи Лорен – другая участница фильма «Боккаччо-70». А между ними гордо восседает ее спутник жизни Ален Делон, восходящая звезда мирового кино. Ослепительная улыбка Софи Лорен идеально сочетается с улыбкой Делона. Публика в бешеном восторге. У Роми возникает ощущение, что ее просто не замечают.

В то время как она машет рукой, приветствуя прохожих, сбывается ее неприятное предчувствие: обступившие их фотографы и журналисты смотрят только на Алена. Его красота, обаяние и непринужденная манера держаться притягивают как магнит. Роми вынуждена признать очевидный факт: все прожектора пятнадцатого Каннского кинофестиваля направлены не на нее, а на него. Для нее здесь не нашлось достойного места.

А ведь все как будто складывалось самым благоприятным образом. Многие кинокритики изъявили желание побеседовать с ними обоими, с ней – по поводу фильма «Боккаччо-70» (сборника киноновелл, отснятых лучшими мастерами итальянского кино, в частности Федерико Феллини и Лукино Висконти), а с Аленом – по поводу «Затмения» Микеланджело Антониони.

Таким образом, у каждого из них есть фильм, который надо представить в выгодном свете, и роль, о которой хочется рассказать. Но все происходит не так, как она ожидала, когда начинается интервью, организованное маститым киножурналистом Франсуа Шале. Первые вопросы адресованы Алену. Остальные – тоже. Его расспрашивают о бороде, что он отращивает для роли, которую собирается сыграть в «Леопарде» Висконти.

А Роми старается не потерять контроль над собой. Машинально вертит в руках солнечные очки. Поднимает глаза к небу, скрытому полями ее белой шляпы. Или устремляет взгляд на горизонт, смотрит в никуда, надеясь, что журналист задаст вопрос, который наконец прервет ее задумчивость, – но вопроса не слышно. И опять ей кажется, что она здесь не на месте, а помпезное, совсем не в ее вкусе жемчужное колье только усиливает это впечатление. Она сидит здесь, не имея возможности сказать ни слова.

Ален приходит ей на помощь, пытается привлечь к ней внимание. Сообщив о своем скором отъезде на Сицилию в компании Берта Ланкастера и Клаудии Кардинале, он тут же начинает рассказывать о ближайших творческих планах Роми, и в частности о фильме «Процесс», в котором Орсон Уэллс недавно предложил ей сыграть главную женскую роль. Но журналист не проявляет к этому ни малейшего интереса. Он заканчивает интервью словами: «До свидания, Сисси, до свидания, Ален Делон».

Между ними разверзается пропасть, которая неотвратимо разрушает их любовь. Время, когда их фотографии красовались на обложках глянцевых журналов, символизируя счастье и взаимопонимание, – это время осталось далеко позади. Роми так хорошо его помнит. Неотрывно глядя ей в глаза, Ален обнимает ее, целует, во время прогулок на природе сажает ее себе на плечи, позирует с ней вдвоем перед семейным шале, где прошло ее раннее детство, а Магда стоит на заднем плане.

Мгновения блаженства, когда в телефонной трубке раздавался его голос – и сердце начинало бешено колотиться. Моменты, когда он неожиданно появлялся в комнате, где она примеряла костюм для очередной роли, или сидела в кресле у парикмахера. Он всегда точно знал, где ее найти. А ее это наполняло бесконечным счастьем, от которого она нередко даже краснела, когда ей протягивали трубку со словами: «Месье Делон просит вас к телефону».

Вдвоем они построили здание любви, которое, как она думала, выдержит любые ветры и приливы. И что осталось сегодня от этой твердыни?

Ноябрь 1963 года

Беверли-Хиллз

Роми разглядывает обстановку дома, куда ее поселили на время съемок. Как ей чужда вся эта кричащая роскошь. Отсюда, с бульвара Сансет, открывается вид на Беверли-Хиллз. Роми устала, она все время думает об Алене и выискивает в газетах его фотографии, пусть даже самые маленькие.

Американцы недолго оставались равнодушными к очарованию Роми. После главной женской роли в фильме Орсона Уэллса «Процесс» она подписала семилетний контракт со студией «Коламбия Пикчерз» и сейчас снимается в «Победителях», «Кардинале» и «Одолжи мне твоего мужа». Она работает с такими режиссерами, как Отто Премингер, такими актерами, как Джек Леммон, становится звездой мирового масштаба, но при этом прекрасно осознает, насколько лицемерен Голливуд.

Наконец в одной французской газете она находит фото, подтверждающее ее подозрения. На нем изображен Ален в приятном обществе, с молодой женщиной на коленях. Актер выглядит счастливым. Крошечный, примитивный снимок, в котором все страхи Роми обретают зримую форму. Теперь она думает только об одном: увидеться с Аленом.

Декабрь 1963 года

Париж, авеню де Мессин, 22

Роми разрывает контракт с «Коламбия Пикчерз», возвращается из Америки в Париж и сразу едет в их особняк в XVI округе. Там она обнаруживает букет красных роз и письмо от Алена. Но это не любовное послание, какие он ей иногда оставлял. Это объявление о разрыве. История их любви окончена.

Под ногами Роми разверзается пропасть. Ален ушел к Натали Бартелеми, актрисе, которую она видела на фотографии в газете. Значит, она тогда не ошиблась.

Она разражается безудержными рыданиями. Ей надо встретиться с ним: это желание похоже на навязчивую идею. В последующие дни она разыскивает его по всему Парижу, оставляет ему короткие записки на лобовом стекле его машины, хотя прекрасно знает, что он за границей.

Роми уничтожена. Он был ее опорой. Что с ней будет теперь? Она – всего лишь тень любви. Любви, которая продлилась чуть больше пяти лет – но для совсем еще молодой Роми это равнялось целой жизни. Разбитой жизни.

Париж, авеню Монтень, 12

Когда страдания Роми становятся невыносимыми, она приходит искать утешения у Марлен Дитрих. Квартира на пятом этаже дома 12 по авеню Монтень тонет в клубах табачного дыма. Войдя, Роми сразу направляется к одному из кресел в гостиной. Из квартиры давно вынесли все зеркала: немецкая кинозвезда не желает видеть свое отражение.

Рядом с креслом Марлен Дитрих стоит телефон. Изначально он был белым, но Луи Бозон, близкий друг и секретарь актрисы, по ее просьбе покрыл этот бакелитовый аппарат светящейся краской, чтобы она могла видеть его ночью. Аппарат снабжен кнопками, секрет которых знает только хозяйка и благодаря которым она может звонить в любую точку мира и беседовать часами, лежа в постели. Ей приходят телефонные счета на астрономические суммы. Это один из видов роскоши, которую она себе позволяет.

Роми лицом к лицу с Марлен. Какой фильм можно было бы снять с двумя такими актрисами! Но здесь разговор идет не о кино, а о реальности и о боли, которую она причиняет. После каждой душевной раны Роми обращается за поддержкой к Марлен, как если бы та была ее матерью, хотя со стороны Марлен никакой материнской нежности (по крайней мере, ее внешних проявлений) не замечается.

На взгляд Роми, у легендарной дивы есть много общего с Магдой: то же стремление держаться на расстоянии (как и подобает актрисе), та же чисто немецкая прямота, та же привычка не давать воли чувствам. Она и Роми любят говорить по-немецки и вспоминать родную страну, которую покинули против своей воли: Марлен бежала от нацизма, а Роми – от роли Сисси и от семейной тирании.

Обычно они рассказывают друг другу о своих путешествиях, о своих горестях, о том, как им живется в изгнании. Но сегодня разговор только об Алене. Без него жизнь Роми в Париже больше не имеет никакого смысла. Рыдания заглушают ее голос.

В доме 12 на авеню Монтень, где укрылась от мира великая немецкая кинозвезда, Роми говорит о своем одиночестве, о том, как целые дни проводила вдали от него, ожидая, когда ей предложат роль, – между тем как его наперебой зазывали в свои фильмы самые знаменитые режиссеры современности. Это благодаря ей он когда-то впервые появился на экране, а затем сработал закон сообщающихся сосудов: его карьера стала развиваться все более успешно, а у нее застопорилась. Кино, в котором Роми мечтала работать вместе с Аленом, теперь разлучило ее с ним.

Она с нетерпением ждет, что Марлен даст ей какой-нибудь совет, но дива предпочитает слушать ее молча. В самом деле, как и чем помочь человеку, которого терзает сердечное горе?

Июль 1964 года

Департамент Канталь, виадук Гараби

Быть может, ее очередной каприз – не что иное, как попытка привлечь его внимание? Сегодня, на съемках сцены на озере, у режиссера Анри-Жоржа Клузо возникли трудности. По сценарию, Роми должна кататься на водных лыжах, причем в двух эпизодах: сначала в сплошном купальнике, в черно-белой версии, затем в купальнике из двух частей – в цветной версии (то есть в видениях героя). Первый эпизод Клузо благополучно отснял, а вставать на водные лыжи для второго актриса наотрез отказалась.