Текст книги "В паутине чужих заклинаний"

Автор книги: Бронислава Вонсович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

ГЛАВА 9

– Получается, память мне стерла наставница? – прямо спросила я у Дитриха, когда мы покинули квартиру его знакомого менталиста. – Но я не знала, чтобы она таким увлекалась. Впрочем, я и о ее занятиях запрещенной магией не знала, если таковые были.

Даже сейчас у меня оставались сомнения в причастности иноры Вернер. Предположим, в нашем разговоре было что-то, из-за чего мне убрали воспоминания. Но ведь других стираний не было, а не заметить что-то при условии, что я несколько лет очень близко с ней общалась, довольно сложно. Возможно, конечно, причиной была моя ненаблюдательность…

– Мне тоже не удалось найти никаких упоминаний о ее способностях к менталу, – ответил Дитрих. – Правда, это не значит, что их не было. Такие вещи тщательно скрываются. По разным причинам, не всегда криминальным. Жаль, что не удалось восстановить весь ваш разговор, возможно, тогда было бы понятно, из-за чего его потребовалось убирать. У вас есть какие-то соображения?

– Нет, – без тени колебания ответила я. – Судя по тем обрывкам, что всплыли, разговор шел о моем дипломе. Что такого криминального там могло быть, ума не приложу.

– Может, дело не в разговоре? – предположил Дитрих. – Увидели что-то?

– Может, – согласилась я. – Но теперь уже не узнать.

Да, я в этом окончательно уверилась. Если уж даже специалисту Дитриха не удалось восстановить больше, то узнать, что же там такого было, мне не суждено никогда. Было ужасно грустно, словно у меня украли кусок жизни, который никак не вернуть. И пусть, как мне говорили, он был для меня совсем не важен, если я даже не заметила, как его убрали, но это была моя жизнь. Так какого орка ею распорядился кто-то посторонний?

– Линда, не грустите.

– Я не грущу, я злюсь, – пояснила я. – Мне не нравится, ужасно не нравится, что кто-то влез без моего разрешения ко мне в голову и стал там все перекраивать по своему желанию. Это я не только про стирание. И про то, что что-то пытались поменять.

– В любом случае теперь все изменения ушли, – ответил Дитрих. – У вас есть защитный артефакт, а значит, больше никто к вам в голову не полезет. Во всяком случае, так, чтобы вы об этом не узнали.

– Но причина-то неизвестна, – возразила я. – И это меня тревожит, понимаете, Дитрих? Я не знаю, кто это делал, и начинаю подозревать всех. И Эмми, и Штефана, и свою умершую наставницу, и… даже вас, Дитрих, вас я тоже подозреваю, чего уж скрывать.

Он рассмеялся. Немного приглушенным, но таким заразительным смехом, что я невольно начала улыбаться, хоть и чувствовала себя необычайно глупо. Мне не нравилась ситуация, в которой я сейчас находилась, и не нравилось, что я никак не могу на нее повлиять. За то время, что уехала из дома, я привыкла, что моя жизнь зависит только от меня.

– Подозреваете, что я забыл про ужин? – уточнил Дитрих. – Не надейтесь. Как вы, кстати, себя чувствуете? Тошнота прошла?

– Ее почти не было, – пояснила я. – Даже странно, если учесть, как плохо мне было после сканирования в Сыске.

– Во-первых, с вами работал Карл, а он умеет делать все очень бережно, – пояснил Дитрих. – А во-вторых, в Сыске скорее всего старались вытащить воспоминание так, чтобы оно у вас не восстановилось. Вот и…

Мы шли по улице размеренным шагом бесцельно прогуливающихся людей, и мне подумалось, что сейчас мы стороннему наблюдателю напоминаем обычную парочку, болтающую о всяких глупостях, хотя речь шла о вещах довольно серьезных. Наверное, это и есть та самая «конспирация»?

– Вот довольно приличное заведение, – неожиданно сказал Дитрих, остановившись перед входом в полуподвальное помещение, над которым весело плясала в воздухе фантомная вывеска ресторана «Гаэррский плющ». В нем я не была ни разу. Со Штефаном мы часто ходили по разным местам, но все они относились к модным заведениям, в которых могли позволить себе ужин только обеспеченные люди. Штефан… Имеет ли он отношение к тому, что случилось в моей голове? Или я разлюбила его потому… потому что никогда не любила, честно призналась я себе. Мне льстили его ухаживания и настойчивость, льстило, что Эмми, да и не только она так восхищаются моим поклонником. Но сильного чувства не было никогда.

– Почему плющ? – спросила я Дитриха. – Здесь подают только растительную пищу?

– Обижаете, Линда. – Он аж передернулся от возмущения. – Стал бы я приглашать девушку туда, где нет мяса?

– Так для конспирации же, – напомнила я.

– Даже для конспирации не готов пойти на такую жертву, – чуть обиженно ответил он. – Всему должен быть предел. Незачем над собой издеваться без особой необходимости. Нет, с едой здесь все хорошо, вот увидите. У них такая фирменная отбивная! Ммм… – Он мечтательно поднял глаза, уперся взглядом в потолок и посмотрел теперь уже на меня. – Попробуете, поймете.

Отбивная действительно оказалась хороша. Сочная, благоухающая не только ароматом жареного мяса, но и специй, удачно подобранных местным поваром, она доказала, что Дитрих не зря вспоминал о ней с таким восхищением. Интересно, как многих он приводил сюда насладиться местной кухней? Неожиданно мне стало неприятно от мысли, что я с ним сюда пришла не первая и не последняя. Пришлось себе напомнить, что Дитрих – мой работодатель. Кого он сюда приводил и зачем, меня совершенно не касается.

– У вас так выражение лица изменилось, – заметил Дитрих. – Неужели что-то вспомнили?

– Нет, просто подумала о неприятных вещах, – несколько резко ответила я, пытаясь подчеркнуть своим тоном, что они, эти вещи, его тоже не касаются.

– Не надо думать о неприятных вещах, – наставительно заметил он. – И вообще, такие мысли лучше заедать. Определились с десертом?

– Спасибо, но он будет уже лишним, – ответила я.

От десерта я отказалась не столько потому, что наелась, но и потому, что мне хотелось поскорее остаться в одиночестве, дойти до дома, закрыться и обдумать все, что сегодня узнала. Вопрос, кто же стер мне память и зачем, так и остался нерешенным. Менталист Дитриха не прояснил его ни на самую малость.

– А с собой?

На удивление, Дитрих выглядел расстроенным, хоть и старался этого не показывать. Неужели он за десертом рассчитывал меня еще расспросить про мои сложные взаимоотношения с окружающими? Во время ужина мы говорили о чем угодно, только не о том, что меня тревожит. Наверное, хотел, чтобы я расслабилась, а он так неожиданно – бац – и вопрос о… Вопрос о чем? О чем он мог меня спросить? Я несколько недоумевающе на него посмотрела.

– Линда, я вам предлагаю заказать здесь что-нибудь вкусное, но забрать домой, – пояснил Дитрих, решивший, что мое недоумение относится к его вопросу.

– Мне сейчас ничего не хочется, – честно ответила я.

Думать еще о каких-то десертах было выше моих сил. Да и на самом деле десерта мне не хотелось. Хотелось, чтобы этот бесконечный день наконец закончился.

– Тогда я закажу на свой вкус.

Мы молчали. Я опустила голову и рассматривала салфетку. Она была не столь интересна, но нужно же себя чем-то занимать? Впрочем, делала это я не слишком долго.

– Что вы заказали? – вяло полюбопытствовала я, после того как Дитрих о чем-то пошептался с официантом.

– Дома узнаете.

– Как это дома? – невольно возмутилась я.

– Так это, – передразнил меня Дитрих. – Вам же сейчас ничего не хочется.

Сейчас мне опять чего-то захотелось. А именно – стукнуть этого типа чем-то тяжелым. Мне и так плохо, а он еще издевается! Как назло ничего подходящего под рукой не было, даже папочку со списком блюд унесли, да и была она слишком тоненькой, чтобы удовлетворить мое чувство мести в случае удачного попадания. До сих пор никто не вызывал у меня столь сильных чувств. Наверное, день выдался на редкость неудачный.

– О, глазки заблестели, – удовлетворенно сказал Дитрих. – Все же любопытство – главная движущая женская сила.

– Надеюсь, дальше нам в целях конспирации не придется нарезать круги по Гаэрре? – холодно ответила я. – На это моего любопытства не хватит.

– Так естественно. Оно вас потянет прямиком домой, чтобы вы смогли узнать, что же в этой коробочке. – Дитрих кивнул на подходящего с торжественным видом официанта, в руках которого действительно была картонная коробочка безо всяких опознавательных знаков, но перевязанная веселой оранжевой ленточкой с пышным бантом сверху.

– Сами понесете? – мстительно спросила я. – Бантик, несомненно, вам пойдет.

Я не понимала, что со мной творится. Хотелось безостановочно язвить, задевать своего спутника, чтобы он… Чтобы он что? Решил, что я достойна жалости и отвел меня к целителю, занимающемуся проблемами душевного здоровья? Нет, нужно держать себя в руках. Дитрих не виноват в моих проблемах, пусть мне временами и кажется, что он – совсем не случайное лицо в моей жизни.

– Предлагаете носить вам тортики как можно чаще? – не растерялся он. – Я подумаю над вашим предложением. Честно говоря, для одинокого мага по особым поручениям оно довольно заманчиво.

– Желаете лично охранять меня от возможных покушений? – отшутилась я.

– Так вы же дали отставку Эггеру, и вас теперь охранять некому. А у меня не так много секретарей, чтобы их судьба меня не волновала.

Дитрих невозмутимо придерживал одной рукой меня, второй – эту злополучную коробку, которая вылилась в столь странный разговор.

– Вы мне выдали ценный артефакт, – напомнила я.

– Ах да, он тоже нуждается в охране. – Дитрих мне подмигнул. – Не волнуйтесь, на его охрану меня тоже хватит.

– Извините, – я потерла виски, – со мной происходит что-то странное.

– Линда, выспитесь, и все в норму придет, не переживайте. Это издержки работы менталиста. Вам просто нужен отдых, – серьезно ответил он мне. – Но не мог же я сразу отвести вас домой? Вы бы легли спать на голодный желудок, и вам снились бы плохие сны.

– Они мне и без этого будут сниться, – вздохнула я. – Давайте ваш десерт.

– Нет уж, обещал донести – донесу. Вдруг потеряете по дороге. Или сами потеряетесь.

У меня на кончике языка опять завертелся едкий ответ, но я его прикусила. Нечего моему плохому состоянию портить мои отношения с единственным работодателем. А то потерпит раз-другой, да и останусь я опять без работы. Кому понравится, когда ему постоянно хамят и пытаются чем-то стукнуть? И это в ответ на проявление заботы. До моего дома недалеко, дойду и с прикушенным языком, чтобы не забыться и не ляпнуть опять что-то неподходящее. Но о своем решении я пожалела, лишь только мы подошли к дому. Потому что при виде Штефана, невозмутимо дожидавшегося меня у подъезда, зубы сомкнулись, я еле успела отдернуть язык, а то бы прокусила до крови, не меньше.

– Линда, где ты ходишь? Я тебя уже больше часа жду.

Штефан демонстративно не заметил Дитриха и попытался опять мне вручить принесенный букет. Как ни странно, букет был не вчерашний, с которым неудачливый жених так и ушел.

– Зачем ты меня ждешь?

– Мы вчера не договорили. Твоя наглая подруга не дала нам такой возможности.

– Я вчера сказала тебе все, что хотела. Другого от меня ты не услышишь.

– И все же, дорогая, удели мне время. Нам есть о чем поговорить. Серьезно поговорить. И без свидетелей.

Казалось бы, его слова должны были меня заинтриговать, но я внезапно поняла, что все, что может сказать Штефан, для меня намного менее интересно, чем то, что находится в коробке у Дитриха в руках. А если мне неинтересно, то к чему этот бессмысленный разговор? Наверное, Дитрих прав, и любопытство – действительно женская движущая сила, но сейчас оно властно тянуло меня в сторону от Штефана.

– Извини, Штефан, но нет, – твердо сказала я. – У меня другие планы на этот вечер. И на то время, на которое ты претендуешь.

Штефан неприязненно посмотрел на Дитриха и сказал:

– Инор, а не могли бы вы оставить меня наедине с моей невестой?

– Не мог, – вежливо улыбнулся ему Дитрих. – Я обещал Линде, что она нигде не потеряется по дороге к собственной квартире, а я привык выполнять свои обещания. К тому же инорита явно не хочет с вами говорить. Поверьте, сегодня – не ваш день.

Дитрих потянул меня в подъезд, но Штефан увязался за нами и поднимался по лестнице, недовольно сопя. Он не терял надежды поговорить со мной, когда мой провожатый распрощается и уйдет, а я останусь одна. На Эмми рассчитывать не приходилось – сегодня ее точно не будет. Я в растерянности остановилась перед дверью. Мне не хотелось приглашать Дитриха в гости, учитывая мои странные желания по отношению к нему, но оставаться вдвоем со Штефаном тоже не хотелось, пусть даже я не была уверена, что это он вчера пытался на меня влиять. Но и уверенности в обратном тоже не было.

– Исключительно ради конспирации, – неожиданно сказал Дитрих.

И не успела я ничего спросить, как он поставил свою ношу на подоконник подъездного окна, обнял меня и начал целовать. Пожалуй, это была самая увлекательная конспирация из всех, с которыми мне приходилось столкнуться за сегодня.

ГЛАВА 10

Эмми сидела на краю стола, чуть нагнувшись ко мне, чтобы не пропустить ни единого слова из моего рассказа. Я не возражала – все равно посетителей как не было, так и нет, урон репутации мага по особым поручениям она не нанесет. Так к чему разводить ненужные церемонии? Главное, чтобы она мне колбу с листом со стола не снесла. За прошедший день на черешке уже появились маленькие белые бугорки, неимоверно меня обрадовавшие. Значит, листу у нас хорошо, бугорки превратятся в настоящие корни, фикус перекочует из колбы в горшок, а горшок встанет в облюбованный угол.

– Ну вы и устроили! – хихикнула подруга. – Представляю физиономию Штефана. Так ему и надо. Бросил тебя в трудной ситуации, пусть не оправдывается, что в Гаэрре не был. Хотел бы – нашел время.

– Физиономия у него была та еще, – согласилась я и отодвинула колбу подальше от подруги, на безопасное расстояние. – Когда он влез между мной и Дитрихом, я думала, что еще немного – и из него дым пойдет, настолько он был злой.

– А нечего ему влезать между тобой и Дитрихом, – заявила подруга. – Он свой шанс упустил, пусть теперь гуляет где-нибудь подальше.

– Наверное, у него и не было этого шанса, – задумчиво сказала я. – Не зря же я решение о браке откладывала.

Подруга поерзала на столе, устраиваясь поудобнее, поняла, что это довольно-таки проблематично, слезла с него и уселась на стул для посетителей. Теперь я окончательно перестала беспокоиться о судьбе уворованного на благо фирмы фикуса.

– Может, и зря, – неожиданно сказала Эмми. – У него очень хорошая должность в магистрате, и сам он… – Она поморщилась при воспоминании о Штефане, но все же продолжила: – И сам он, чего уж скрывать, хорош. Только вот про то, что я ему глазки строила, он все равно врал. Нравился он мне сильно, но на подлости я бы не пошла.

Эмми смотрела на меня исподлобья, не уверенная, как я воспринимаю ее слова. После того скандала в наших отношениях появилась некоторая скованность. Слишком убедительными были и подруга, и Штефан, и я никак не могла решиться, кому из них верить. Эмми это чувствовала, обижалась на меня, но я ничего не могла с собой поделать – я не могла припомнить ни единого случая, чтобы кто-то из этих двоих мне врал, поэтому встать на сторону одного из них тоже не могла.

– Возможно, ему просто казалось? – предположила я, желая уйти от этой темы. – Выдавал желаемое за действительное? Был уверен, что нравится всем вокруг? – Я вздохнула. – Знаешь, мне совсем не хочется про него говорить, Эмми. Он вчера такой отвратительный скандал устроил, так орал, что соседи повыскакивали.

– А Дитрих что? – с жадным любопытством спросила подруга.

– Дитрих ему заявил, что я не чья-то собственность и что Штефан своим веником может подмести пол в подъезде, если уж у него никаких дел больше нет.

Говорил все это Дитрих с легкой долей снисходительности, что еще больше взбесило моего неудавшегося жениха. Настолько взбесило, что на какое-то время он просто потерял дар речи, отшвырнул букет и шагнул вперед с явным намерением шандарахнуть соперника чем-то убойным. Во всяком случае, у него появилось легкое синеватое свечение на кончиках пальцев. Какая-то инора испуганно заверещала. Не думаю, что она боялась за Дитриха, скорее – за сохранность подъезда. «Сыск, вызывайте скорее Сыск! – завопила она во всю мощь своих легких. – Пока они здесь все не разнесли!» Ее вопль Штефана отрезвил, пропали свечение с пальцев и краснота с лица. Он небрежно буркнул какое-то извинение и торопливо стал спускаться по лестнице, словно убегал от кого-то. «Однако. Какие сильные чувства вы у него вызываете, Линда», – задумчиво сказал Дитрих.

– Линда, ты меня вообще слушаешь? – возмущенный голос подруги разбил мои воспоминания.

– Извини, вспомнилось вчерашнее. Не хочу про это больше говорить. Как у тебя занятия прошли?

– На курсах? Интересно прошли, – немного обиженно сказала Эмми. – Правда, я теперь не могу понять, зачем я на них записалась и нужны ли они мне вообще. Но деньги-то уже уплачены. Назад их никто не вернет.

Она расстроенно вздохнула.

– Главное, что интересно, – попыталась я ее подбодрить. – А вдруг потом в тебе талант неимоверный прорежется и ты и думать забудешь про алхимию?

– Скажешь тоже! – тоненько хихикнула Эмми. – Я даже на сцену боюсь выходить. Нет, вот это как раз не особо интересно, а вот всякие такие приемчики…

Она расслабленно поболтала еще с полчаса и убежала, чтобы, по ее словам, не отвлекать меня от работы. Но работа у меня со вчерашнего дня так и не появилась. Даже фикус поливать пока еще не надо было – он полностью обходился той жидкостью, в которой стоял. Я с тоской повыдвигала и позадвигала пустые ящики своего стола, но там так ничего и не появилось. Коробки Дитриха я не трогала, он их сам разбирал, но слишком неспешно, и смотрелись они в приемной не слишком аккуратно. Я решила посдвигать их в комнатку, которую мой работодатель так и называл «лабораторией». За этим занятием меня и застал инор Кремер. Я не услышала, как он вошел, слишком много шума производили сдвигаемые ящики, поэтому, когда повернулась и чуть в него не уткнулась, испуганно охнула.

– Неужели я так страшен, инорита? – добродушно сказал он.

– Извините, я просто никого не ожидала увидеть, – пояснила я.

– Я стучал. Я всегда стучу, перед тем как входить.

– Я не слышала.

– Немудрено, вы так были увлечены, что пронеси мимо вас все документы вашего Хартмана, вы бы и не заметили.

Это был явный упрек в моей несостоятельности как сотрудника бюро частного сыска, но мне было что на это сказать. Я вежливо улыбнулась.

– Инор Кремер, у нас на всех шкафах стоит дополнительная сигнализация, тронь их кто, на кого они не настроены, такая сирена будет, что не услышать ее при любой занятости невозможно.

В этом я не была уверена – но какие-то охранные плетения на шкафах были, а какие именно, разобрать мог только специалист, наш клиент таковым не являлся, поэтому мое заявление проглотил как ни в чем не бывало.

– Это хорошо, – взгляд его подобрел, – значит, все, что я вам рассказал, не окажется в неподходящих руках. Где Хартман?

– Занимается вашим делом.

Ответила я туманно, поскольку понятия не имела, где Дитрих. Когда я пришла утром, его уже не было, а вчера мы так и не переговорили после неудачной конспирации. Хотя почему неудачной? Штефан же ни на миг не засомневался, что между нами что-то есть. Вот только было ли? Этот вопрос я от себя старательно отгоняла, ответа на него у меня не было.

– И насколько успешно занимается? Когда я смогу получить хоть какой-то отчет за уплаченные деньги?

– Инор Кремер, вам же не нужна отписка, – несколько удивленно ответила я. – Вы не слишком торопитесь получить результат с инора Хартмана?

– Я хочу быть уверенным, что он что-то делает и деньги не ушли в никуда. Для этого мне нужно узнать хотя бы промежуточные результаты. Возможно, вы можете мне что-то рассказать?

– Инор Хартман не давал мне такого распоряжения.

Я стояла на своей позиции тверже твердого. Пытайте меня – ничего не скажу. Потому что не знаю. Ни где Дитрих, ни чем занимается, ни что он узнал по делу этого Кремера. А ведь он вчера точно что-то узнал!

– Хм, инорита, я все же клиент вашей компании и имею полное право на отчет.

– Разумеется, инор Кремер, как только инор Хартман его подготовит, вы сразу об этом узнаете.

– И когда это будет? Прошло два дня, а я даже не уверен, что вы что-то делаете.

Инор Кремер был намного агрессивнее, чем в тот раз, когда он договаривался с Дитрихом. Тогда это был этакий вальяжный, все понимающий муж, стремящийся обезопасить жену от чужого нехорошего внимания. Сейчас он казался злым и дерганым. И взгляд, взгляд был холодный, пронизывающий насквозь. Если он так временами смотрел на жену, то понятно, почему она пыталась найти хоть немного тепла вне семейного очага. Внезапно мне стало страшно. В офисе никого нет, кроме нас двоих, а помещение звукоизолировано так, что даже если я заору со всей силы, никто не услышит и не прибежит на помощь. А инор Кремер уже смотрел так, словно примеривался, откуда начнет меня резать. И куда складывать – вон как оценивающе изучает коробки, в которых были навалены вещи Дитриха.

– Повторяю, инор Кремер, как только у нас что-то будет, мы сразу вам сообщим. И будет намного лучше, если вы не будете мешать нашей работе.

Говорила я твердо и уверенно, голос не дрожал и не срывался. На самом деле я прекрасно понимала, что мой испуг вызван событиями последних дней, а совсем не агрессивностью нашего клиента, но со своим страхом ничего не могла поделать.

– Мне нужен отчет от Хартмана, – повторил Кремер. – Сегодня.

– Я не владею ментальными каналами связи, – ответила я. – Поэтому никак не могу прямо сейчас связаться с инором Хартманом и передать ему ваше пожелание. Уверяю вас, он занимается вашим делом.

– Шутить изволите? – Кремер посмотрел на меня так, что я ощутила полностью весь столб давящего на меня сверху воздуха. Тяжесть была просто невыносимой, так и хотелось согнуться, лишь бы стало легче. – Что ж, я зайду завтра в обед. И отчет должен меня ждать. До этого времени уж найдите какой-никакой способ передать вашему начальнику требование клиента.

Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью. А я прислонилась к стене и перевела дух. Ноги не держали. Общение с этим типом меня вымотало так, как ни один алхимический процесс, требующий точной концентрации в течение нескольких часов. Нет, пожалуй, работа секретаря у мага по особым поручениям не такая уж и легкая. Здесь за риск для жизни нужно доплачивать, а не докармливать в сомнительных ресторанах. С сомнительными десертами, которые съедаешь незаметно для себя, хочешь добавки, а добавки не оказывается. А размер своей зарплаты я так и не уточнила до сих пор. Странно это. Я резко задвинула последний ящик под стол с набором юного алхимика и захлопнула дверь в лабораторию. Делать мне там было нечего. Разве что сварить зелье, отпугивающее Кремеров? Боюсь только, вместе с ними будут отпугиваться и другие иноры, которые могут стать нашими клиентами. Не придумали пока избирательного зелья против хамов.

Я села за свой стол и задумалась. Кроме собственных проблем, меня начал занимать еще один вопрос. Зачем Дитриху понадобился секретарь? Он и сам прекрасно бы справился с тем потоком посетителей, что я наблюдаю все свои рабочие дни. Кроме Кремера, так никто и не появился. И Кремер этот какой-то странный, не поймешь, что же ему нужно в действительности. У него явно есть свой интерес, отличающийся от того, что он сказал Дитриху. Что ему нужно узнать? Связано ли это как-то со мной, или цепочка Кремер – его жена – Штефан – я – совершенно случайна? И Дитрих. Каким боком тут вписывается Дитрих? Зачем ему понадобилось меня целовать? Вчера я ничего не стала выяснять, попыталась, даже не попрощавшись, скрыться в квартире, но Дитрих успел каким-то чудом всунуть в почти закрывшуюся дверь коробочку с десертом. Я торопливо пробормотала слова благодарности и прощания и захлопнула дверь. Чувствовала я себя странно. Не сказать, чтобы меня мучило чувство вины, но целоваться с инором, которого я знаю всего несколько дней, – это как-то неправильно, даже без учета того, что он мой работодатель. Можно было, конечно, попытаться обмануть себя и сказать, что это было «необходимо для конспирации». Но для конспирации достаточно было имитации, а не такого поцелуя – настоящего, страстного, заставляющего забыть обо всем, даже о Штефане, недолго взиравшего на это безобразие. Его возмущение было активным и очень громким, не обращать на него никакого внимания, чего мне на тот момент очень хотелось, было попросту невозможно. И я даже представить не могла, сколько бы длился наш поцелуй, если бы не вмешательство извне.

– Добрый день, Линда, – радостно сказал вошедший Дитрих.

– Пожалуй, уже добрый вечер, – заметила я. – Дитрих, нам надо поговорить. Вчерашняя конспирация, она…

Я замялась, не зная, как облечь в слова те странные чувства, которые у меня были.

– Мне тоже показалось, что она не совсем правильной получилась, – неожиданно ответил мой работодатель. – А все почему?

– Почему?

– Потому что любое дело требует постоянной тренировки. И если мы хотим достичь идеальных результатов…

Когда он сделал последний шаг, нас разделявший, на его лице была написана твердая решимость начать тренировку прямо сейчас.

– Спасибо, не хотим, – торопливо ответила я и отступила на шаг назад.

Еще чего не хватало, целоваться на рабочем месте. Конспирироваться здесь не от кого, это точно. Стремление к совершенству – это, конечно, здорово, но тренировки, насколько я заметила вчера, Дитриху для идеального результата не нужны.

– Приходил инор Кремер и хотел получить с вас отчет о проделанной работе, – попыталась я его отвлечь. – И вел себя очень странно. Я бы даже сказала – агрессивно.

– Отчет ему нужен? – задумчиво сказал Дитрих. – Будет ему отчет. Линда, у меня появилась для вас работа.

– Нужно что-то переписать? – обреченно уточнила я.

– Нужен анализ вот этого. – Дитрих извлек из внутреннего кармана крошечный бумажный пакетик. – Кстати, вы знали, что инора Вернер и ваш Эггер – троюродные брат и сестра?

– Он вовсе не мой! – возмутилась я, тут же поняла, что в его словах это не главное, и удивленно спросила: – А вы уверены, Дитрих? Ни он, ни она никогда об этом не говорили. Штефан даже на кафедру за мной ни разу не заходил.

– И тем не менее это так.