Текст книги "Волны, в которых мы утонули"

Автор книги: Бриттани Ш. Черри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 3

Мэгги

Я люблю Брукса Тайлера.

Жаль, что нет более подходящего слова, чтобы описать мои чувства к красивому грубому мальчику, который недавно поцеловал меня. Но когда он стоял рядом со мной, единственным, о чем я была способна думать, была любовь.

Я лежала на кровати и без конца вспоминала наш последний десятисекундный поцелуй, и Шерил громко сказала:

– Да ты издеваешься!

Даже не знаю, что воет громче: ветер снаружи или Шерил.

– Я не знаю, как быть подружкой невесты! – заскулила Шерил, плюхаясь на кровать рядом со мной. Ее рыжие кудряшки подскакивали вверх и вниз, когда она прыгала на моей кровати. С тех пор как я переехала, Шерил была моей лучшей подругой, будучи моей сводной сестрой. Поэтому она должна быть моей подружкой невесты.

– На самом деле тебе ничего не нужно делать, кроме того, что не захочу делать я. А когда я буду нервничать из-за подготовки к свадьбе, я буду кричать на тебя без остановки. О, и ты понесешь шлейф, когда я буду идти к алтарю.

– Почему это я буду нести твой шлейф?

Я пожала плечами:

– Не знаю. На свадьбе моей тети ее подружка невесты несла ее шлейф, так что, думаю, это просто часть церемонии.

В своей спальне я схематично изобразила всю свадебную церемонию с помощью кукол Барби, мягких игрушек и My Little Pony. Кен стоял на месте жениха, заменяя Брукса, а Барби заменяла меня.

– Как ты вообще завела себе парня? – спросила Шерил, продолжая прыгать на кровати.

– Жениха, – поправила ее я. – И на самом деле это довольно просто. Уверена, что и у тебя получится. Просто накручивай волосы на палец и напиши ему записку, в которой сообщи, что он женится на тебе.

– Серьезно? – голос Шерил стал выше. – И все?

Я кивнула:

– И все.

– Ух ты! – Она вздохнула. Казалось, она была немного удивлена. Хотя я не понимала почему. Мальчиков довольно легко достать. Мама говорила, что от них сложнее избавиться. – Откуда ты все это знаешь?

– Мама сказала.

Она надула губки.

– А почему мне не сказала? Я тоже ее дочь. Плюс сначала она была моей мамой.

– Наверное, ты еще слишком маленькая. Возможно, она скажет тебе в следующем году.

– Я не хочу ждать год. – Шерил перестала подпрыгивать и начала накручивать волосы на палец. – Мне нужна ручка и бумага. Или… ты уверена, что Брукс не захочет жениться и на мне тоже?

Я уперла руки в бока и строго подняла бровь:

– И что это еще такое?

Она продолжила накручивать волосы.

– Да я просто сказала. Я видела, что он много мне улыбается.

О. Господи.

Моя сестра – шлюха. Мама запретила мне произносить это слово, но однажды я услышала, как она называет так свою сестру за то, что она увивается за женатым мужчиной. Тете Мэри это не понравилось. А Шерил в какой-то степени пыталась сделать то же самое.

– Он дружелюбный. И всем улыбается. Один раз я видела, как он улыбнулся белке.

– Ты сравниваешь, как он улыбается мне и белкам? – спросила она, снова повышая голос. На секунду я задумалась. У Шерил с белками было что-то общее. Например, белки не очень умные, а Шерил так и вовсе дурочка, если могла хоть на секунду допустить мысль, что Брукс выберет ее, а не меня.

Шерил встала и фыркнула, продолжая накручивать волосы на палец.

– Ты слишком долго думаешь! Погоди, я расскажу маме, что ты сказала! Я смогу завоевать любого парня, Мэгги Мэй, и ты меня в этом не переубедишь!

– Мне плевать. Просто у тебя не получится отбить моего жениха.

– Получится!

– Не получится!

– Получится!

– Заткнись и перестань накручивать свои дурацкие волосы! – закричала я.

Она ахнула, захныкала, заревела и бросилась прочь.

– Я не приду на твою свадьбу!

– Тебя никто и не звал! – крикнула я ей в ответ.

Всего несколько минут спустя ко мне в комнату вошла мама.

– Опять ссоритесь, да? – спросила она, прищурившись.

Я пожала плечами.

– Просто она снова драматизирует.

– Для лучших подруг вы как-то слишком часто ссоритесь.

– Ну да, девочки вроде так и живут.

Она улыбнулась и полностью со мной согласилась.

– Просто не забывай, что Шерил младше тебя, Мэгги, и ей это дается не так просто, как тебе. Она необщительная и немного необычная, не совсем вписывается в общую картину. Ты ее единственный настоящий друг и сестра. Она твоя семья, а что делают члены семьи?

– Заботятся друг о друге?

Мама кивнула и поцеловала меня в лоб.

– Точно. Мы заботимся друг о друге, даже в трудные времена.

Мама всегда говорила мне это, когда мы с Шерил ссорились. «Члены семьи всегда заботятся друг о друге». Особенно в трудные времена, когда тяжело даже смотреть друг на друга.

Я вспомнила, как она сказала это в первый раз. Они с папой усадили Кельвина, Шерил и меня в гостиной и сказали нам, что если мы хотим, мы можем называть их мамой и папой. Это был вечер их свадьбы, и мы официально стали семьей. Когда мы сидели там, мама и папа заставили нас всех вместе сложить руки и дать обещание всегда заботиться друг о друге.

«Потому что так делают члены семьи».

– Я извинюсь перед ней, – прошептала я сама себе. В конце концов, она моя лучшая подруга.

Остаток дня я провела, планируя свадьбу. Я мечтала о свадьбе с семи лет – то есть очень, очень долго. Интересно, какую Брукс любит музыку? Поскольку он не разрешал мне слушать свою музыку, я должна была догадываться сама. Каждый вечер они с Кельвином возились с папиными гитарами и говорили, что когда-нибудь станут знаменитыми музыкантами. Поначалу я не очень-то им верила, но они занимались музыкой каждый вечер, и чем больше они репетировали, тем лучше играли. Может быть, они сыграют на свадьбе. Кроме того, возможно, я буду идти к алтарю под его любимую песню. С другой стороны, на прошлой неделе они с моим братом пели «Sexy Back» Джастина Тимберлейка. Мне кажется, эта песня не очень подходит для свадьбы.

«Может быть, мы будем танцевать под нее наш первый танец».

Каждый вечер, когда мама с папой укладывали нас спать, я слышала, как внизу, в гостиной, играет музыка. Каждый раз это была одна и та же песня. «You Send Me» Сэма Кука – под эту песню они танцевали свой первый танец. Я на цыпочках вышла из комнаты, подошла к лестнице и посмотрела вниз. Свет в комнате был приглушен. Папа взял маму за руку и сказал ей:

– Потанцуй со мной?

Этот вопрос он задавал ей каждый вечер, и они начинали танцевать. Папа кружил маму, и они хихикали, как дети. Мама держала в руке бокал вина, и когда папа закружил ее, вино выплеснулось из бокала на белый ковер. Глядя на беспорядок, они засмеялись еще громче и обнялись еще крепче. Мама положила голову папе на грудь, он что-то шептал ей на ухо, они так медленно кружились в танце.

Вот что такое для меня настоящая любовь.

Настоящая любовь – это когда ты смеешься над ошибками.

Настоящая любовь – это когда ты шепотом рассказываешь секреты.

Настоящая любовь – это когда тебе никогда не приходится танцевать в одиночестве.

Я проснулась готовая к предстоящему дню.

– Сегодня репетиция моей свадьбы! – прокричала я, раскинув руки и подпрыгнув на кровати. – Репетиция! Сегодня репетиция моей свадьбы!

Заспанный Кельвин ввалился в мою спальню, потирая глаза.

– Господи, Мэгги, заткнись, пожалуйста! Сейчас три часа ночи, – проворчал он, зевая.

Я ухмыльнулась:

– Это неважно, Кельвин, потому что сегодня репетиция моей свадьбы!

Он еще немного поворчал и обозвал меня, но мне было все равно.

Папа ввалился в мою комнату почти так же, как мой брат, протирая глаза и зевая. Он подошел к моей кровати, и я обвила руками его шею, заставляя его поднять меня.

– Папочка, угадай что? Угадай? – Я радостно взвизгнула.

– Дай угадаю, сегодня репетиция твоей свадьбы?

Я быстро кивнула и рассмеялась, когда он устало закружил меня по кругу.

– Как ты узнал?

Он ухмыльнулся:

– Догадался.

– Можешь сделать так, чтобы она перестала кричать? Я хочу спать, – простонал Кельвин. – Это даже не настоящая свадьба!

Я ахнула и хотела было отругать его за ложь, но папа остановил меня, прошептав:

– Кое-кто вообще не жаворонок. Давай мы все несколько часов поспим, а потом я сделаю тебе предсвадебный завтрак?

– Вафли с клубникой и взбитыми сливками?

– И посыпкой! – улыбнулся он.

Кельвин потащил свою сварливую задницу обратно в свою комнату, а папа уложил меня в кровать, потершись своим носом о мой.

– Постарайся поспать еще несколько часов, хорошо, дорогая? У тебя сегодня важный день. – Он укрыл меня одеялом, как делал это каждый вечер.

– Хорошо.

– И, Мэгги Мэй?

– Да?

– Земля вертится, потому что твое сердце бьется, – эти слова он говорил мне каждый день, сколько я себя помню.

Он выключил свет и вышел из комнаты, а я лежала в кровати, разглядывая светящиеся в темноте наклейки на потолке в форме звезд. Я широко улыбалась и прижимала руки к груди. Я чувствовала каждый удар своего сердца, благодаря которому вращалась Земля.

Я знала, что мне нужно поспать, но я не могла заснуть, ведь сегодня канун моей свадьбы, а я вот-вот выйду замуж за мальчика, который еще этого не знал, но который будет моим лучшим другом, когда мы будем отмечать наш десятилетний юбилей.

Может быть, за эти десять лет он поймет, что действительно хочет быть моим мужем.

И конечно, мы будем жить долго и счастливо.

Когда наступило утро, я встала раньше всех, спустилась вниз и ждала мои вафли. Папа и мама еще спали, когда я прокралась в их спальню.

– Эй, вы спите? – прошептала я. Тишина. Ткнув папу в щеку, я повторила: – Папа, ты спишь?

– Мэгги Мэй, еще рано, – пробормотал он.

– Но ты же обещал сделать вафли! – заскулила я.

– Утром.

– Уже утро, – простонала я и подошла к окнам, раздвигая шторы. – Видишь? Солнце уже встало.

– Солнце – лжец, потому Господь и создал занавески, – зевнула мама, поворачиваясь на бок. Она открыла глаза и посмотрела на часы на прикроватной тумбочке. – Пять тридцать утра в субботу – это не утро, Мэгги Мэй. Иди в кровать, мы тебя разбудим.

Они разбудили меня только в восемь утра, но, как ни странно, я уже не спала. День тянулся медленнее, чем мне хотелось, и родители заставили меня поехать на танцевальное выступление Шерил. Концерт длился дольше, чем следовало, но как только мы вернулись домой, я была готова отправиться к Бруксу.

Мама сказала, что мне можно поиграть на улице только вместе с Шерил, но даже после того, как я извинилась перед ней, она не хотела стать моей подружкой невесты. Поэтому на встречу с Бруксом в лесу мне пришлось улизнуть одной. Я поскакала по улицам района, разглядывая идеально подстриженные газоны и идеально посаженные цветы. Округ Харпер – небольшой городок, здесь все друг друга знают, так что совсем скоро маме позвонят и скажут, что такой-то видел, как я одна скачу по улице. Поэтому я должна действовать быстро.

Только не слишком быстро. На углу улицы мне всегда приходилось останавливаться, смотреть влево и вправо и только потом переходить через дорогу, к дому миссис Бун. Лужайка миссис Бун разительно отличалась от всех остальных: она вся была беспорядочно усыпана цветами. Желтые розы, лаванда, маки – какой цветок ни назови, скорее всего, он рос во дворе миссис Бун.

В гости к старушке никто никогда не заглядывал. Все говорили, что она грубая, сварливая и замкнутая. Чаще всего она в одиночестве сидела на крыльце, качалась на кресле-качалке и бормотала что-то себе под нос, пока ее кошка по кличке Булка каталась по траве во дворе.

Больше всего мне нравилось, когда миссис Бун уходила в дом, чтобы заварить себе чай. Она пила больше чая, чем все мои знакомые. Однажды мы с Шерил наблюдали за ней с другой стороны улицы и были потрясены тем, сколько раз миссис Бун вставала с кресла-качалки и возвращалась обратно с чашкой чая в руках.

Каждый раз, когда она исчезала в доме, я пробиралась в ее двор, огражденный белым забором. Я нюхала как можно больше цветов и каталась по высокой траве вместе с кошкой.

Тем вечером я поспешила к ней во двор, потому что времени до встречи с Бруксом оставалось совсем немного.

– Эй! Дочка Эрика! Брысь с моего газона! – прошипела миссис Бун, распахнув обитую москитной сеткой дверь. В руках у нее была чашка чая. Я сто раз говорила ей, как меня зовут, но она отказывалась называть меня по имени.

– Мэгги, – сказала я, поднимаясь с мурлыкающей Булкой в руках. – Меня зовут Мэгги, миссис Бун. Мэгги, – в третий раз я произнесла свое имя громко и медленно, чтобы она точно правильно расслышала.

– О, я знаю, кто ты, маленькая поганка! Оставь в покое мои цветы и мою кошку!

Я не обратила на нее внимания.

– Но, миссис Б., у вас во дворе растут самые красивые цветы на свете. Вы это знали? И меня зовут Мэгги, я напоминаю просто на всякий случай. Если хотите, можете называть меня Мэгги Мэй. Так меня зовут многие в семье. Кстати, о семье и цветах, я хотела у вас спросить… Как вы думаете, могу ли я одолжить ваши цветы на мою свадьбу? Она состоится завтра.

– Свадьба? – фыркнула она, прищурившись. Она была слишком ярко накрашена. Мама всегда говорила, что чем меньше макияжа, тем лучше. Миссис Бун явно так не считала. – А не слишком ли ты юна, чтобы выходить замуж?

– Любви все возрасты покорны, миссис Б. – Я потянулась за маком, сорвала его и засунула себе за ухо, когда Булка выпрыгнула из моих рук.

– Сорвешь еще один – и больше ничего не сможешь сорвать, – предупредила она, сердито нахмурившись.

– Я даже занесу вам за них немного мороженого, миссис Б.! Я могу собрать их сейчас, и вам не придется волноваться…

– Кыш отсюда! – крикнула она, и от ее голоса у меня по спине побежали мурашки. Я выпрямилась, широко распахнув глаза от ужаса, и отступила назад.

– Хорошо. Но если вы передумаете, завтра я тоже буду проходить мимо, прямо перед свадьбой. Вы тоже можете прийти, если хотите. Завтра в пять часов вечера, в лесу, между двумя узловатыми деревьями. Мама испечет торт, а папа сделает пунш. И Булку можете принести! Пока, миссис Б.! Увидимся завтра!

Она проворчала что-то еще, и я поспешно ушла с ее двора, сорвав по дороге две желтые розы. Я поскакала дальше и помахала сердитой старушке на прощание. Может быть, на самом деле она не была сердитой и ей просто нравилось оправдывать слухи, которые распускали ее соседи.

Чем ближе я подходила к искривленным деревьям, тем сильнее колотилось мое сердце. Каждый вдох наполнялся все бо́льшим и большим нетерпением, все большим и большим трепетом. Каждый шаг приближал меня к Бруксу.

«Это не сон».

Наконец-то моя мечта сбывается. У меня будет то же, что было у мамы и папы. Я буду принадлежать ему, и он будет принадлежать мне.

«В этот раз – навсегда».

Он опаздывает.

Я знала, что у него дома есть часы, и знала, что он умеет понимать время, но все же Брукс опаздывает.

Как мы будем жить долго и счастливо, если он не придет вовремя?

Я посмотрела на свои ярко-розовые часы, и внутри у меня все сжалось.

19:16.

Он опаздывает. Я сказала ему прийти в семь, а он опаздывает на шестнадцать минут. Где же он? Он решил не приходить?

«Нет, он бы так не поступил».

Разве он не любит меня так же, как я люблю его?

«Нет, любит».

Мое сердце болело, когда я искала в лесу глупого мальчика с красивыми глазами.

– Он просто пришел не к тем двум узловатым деревьям, – убеждала я себя, прислушиваясь к шелесту листьев под ногами. – Он придет, – уговаривала я себя, наблюдая, как небо становится все темнее и темнее.

Мне не разрешали выходить на улицу, когда включались уличные фонари, но я знала, что все будет в порядке, ведь завтра я выхожу замуж. И, когда стемнеет, я буду не одна: ко мне придет Брукс.

19:32.

Откуда я пришла? И куда делись два узловатых дерева? Я топала по лесу, и мое сердце заколотилось быстрее, а ладони вспотели.

– Брукс, – крикнула я.

Мне было страшно, я заблудилась. Но он найдет меня.

«Он придет».

Я пошла дальше. Неужели я захожу все дальше в лес? Дальше от узловатых деревьев? Откуда мне знать? Я потерялась. Где же узловатые деревья?

19:59.

Вода.

Я найду место, где мальчики ловили рыбу. Может быть, Брукс будет там. Но в какой стороне была вода? Я побежала. Я бежала и бежала, надеясь увидеть раскачивающуюся водную гладь. Так я вспомню, где я, пойму, как добраться домой и как найти Брукса. Может быть, он тоже заблудился. Может быть, он один, ему страшно, он вспотел. Может быть, он тоже ищет меня. Я должна найти его, потому что когда он будет рядом со мной, со мной все будет в порядке.

20:13.

Вода.

Я нашла ее.

Я нашла рябь, камни и звуки спокойствия.

Я нашла воду и нашла его.

– Джулия, пожалуйста, не уходи. Послушай меня.

Брукс?

Нет.

Не Брукс.

Это кто-то другой. И он не один. Мужчина, и с ним кто-то еще.

Женщина. Она все время говорила ему «нет». Она говорила, что больше не может быть с ним, и ему это не нравилось.

– Мы с тобой нужны друг другу, Джулия. У нас семья.

– Да послушай ты наконец! Я больше не хочу быть с тобой.

– Это из-за того парня с работы?

Женщина закатила глаза.

– Вот только не начинай. Об этом я и говорю. Об этих твоих вспышках гнева. Я не хочу, чтобы наш сын это видел. Так больше не может продолжаться.

Он запустил пальцы в волосы.

– Ты с ним трахаешься, да? Трахаешься с тем парнем с работы.

Она не успела ему ответить. Он волновался все сильнее и сильнее, его грудь поднималась и опускалась.

Из-за этого человека мне становилось все труднее дышать, становилось все страшнее. Когда я стояла совсем одна не у тех узловатых деревьев, мне и то было не так страшно. Надо было оставаться там.

Он закричал на нее срывающимся голосом.

– Ты вонючая шлюха! – заорал он, сильно ударив ее по лицу. Она отшатнулась назад и всхлипнула, прижав руку к щеке. – Я дал тебе все. У нас была хорошая жизнь. Я только что унаследовал бизнес. Мы поднимались на ноги. А как же наш сын? Как же наша семья? – Он бил ее – снова и снова давал ей пощечины. – У нас все было хорошо! – Он толкнул ее на землю и выпучил глаза как сумасшедший.

Мне сдавило горло. Я смотрела, как этот злой, как надвигающаяся буря, мужчина схватил женщину за шею.

– Ты не можешь бросить меня. – Он почти умолял ее. Потом он задохнулся и начал трясти ее. Он почти умолял, как вдруг задохнулся и стал трясти ее. Она кричала, хватаясь за его руки. Он тряс ее. Она кричала, хватая ртом воздух. Он тряс ее. Она кричала, и я чувствовала его руки.

Мне казалось, что я чувствую его руки на моей шее. Что он душит меня. Что он трясет меня. Что он давит на меня.

Я обхватила пальцами свою шею и умоляла дать мне дышать. Если мне кажется, что я не могу дышать, то той женщине точно было еще больнее.

А потом злой человек потащил ее тело к воде.

И тогда я поняла, кто он.

Он дьявол.

Дьявол подтащил тело женщины к озеру и засунул ее голову под воду.

И я перестала дышать.

Он утопил ее.

Он утопил ее.

Дьявол утопил женщину на берегу Харпер-крик.

Ее не спасти, я это знаю. Она вырывалась, а дьявол продолжал держать ее голову под водой. Дьявол все топил ее на берегу озера, не вытаскивал ее голову из воды.

Сначала женщина сопротивлялась. Она царапалась изо всех сил, стараясь навредить дьяволу. Тело женщины прижималось к нему каждый раз, когда дьявол вытаскивал голову женщины из-под воды, она открывала и закрывала рот, вдыхая и выдыхая воздух, захлебываясь водой, пытаясь дышать. Дьявол с громким плеском погрузил ее еще глубже в воду. Вода доходила дьяволу до шеи, и я больше не видела женщину.

– Не покидай меня, – умолял он ее. – Не покидай меня, Джулия.

Мне нужно было перестать смотреть.

Но я не могла отвести взгляд.

Она была полностью в воде, и я видела только дьявольскую тьму.

Он вытащил обмякшую женщину обратно на берег, не переставая говорить с ней.

– Как ты могла? Как ты могла так с нами поступить?

Он потянулся к левой руке женщины и снял обручальное кольцо с ее пальца. Он надел его на свой.

Он убил эту женщину.

«Он убил ее».

Я тоже это видела – как он понимает, что сделал, осознает, что натворил. Он начал трясти обмякшее тело женщины.

– Джулия, – всхлипывал он. – Джулия, очнись! – Он упал на землю рядом с ней и тряс ее, пытаясь вернуть обратно, но не мог. Он рыдал над ее телом. – Пожалуйста, вернись.

Я отступила назад, и ветка хрустнула под моей ногой.

Он поднял голову.

Он убил ту женщину, и он смотрел на меня.

«Не смотри на меня».

Мои руки онемели, голова была как в тумане. Я попятилась назад, ломая каждую ветку, на которую натыкались мои шлепанцы. Я ударилась спиной о ствол ближайшего дерева, когда взгляд темных глаз дьявола заплясал по моему телу. В его глазах застыло отрешенное выражение, и он отпустил женщину.

– Эй! – закричал он, глядя на меня. – Эй, что ты делаешь? – Он пошел ко мне.

Он медленно брел в мою сторону, его одежда промокла насквозь.

«Не ходи одна, Мэгги Мэй. Поняла? Не выходи на улицу без своей сестры».

Мамины слова крутились у меня в голове. Он догонял меня, был все ближе, и я завизжала, отворачиваясь. Я побежала так быстро, как только могла, пролетая между деревьями, чувствуя, как сердце колотится у меня в груди.

Его шаги стали громче, но я не смела обернуться. Он гнался за мной.

Он все ближе, ближе, ближе.

«Беги, Мэгги».

Быстрее, быстрее, быстрее.

«Беги!»

Резкий рывок за платье отбросил меня назад, мак полетел из волос на лесную подстилку. Его пальцы обхватили ткань моего платья, и он повалил меня на землю. Мое дыхание стало прерывистым, он навалился на меня всем своим весом, и я закричала. Он закрыл мне рот своими мерзкими руками, заглушая мои крики.

Я брыкалась и кричала, кричала и брыкалась. Он хочет убить меня.

Он убьет меня.

Пожалуйста, не надо.

Слезы текли по моим щекам, пока я боролась.

– Тебя не должно быть здесь, – прошептал он, начиная всхлипывать. – Ты не должна была это видеть. Это была ошибка. Я не хотел…

«Нет!»

Он положил руку мне на шею, он душил меня, мне было все труднее и труднее дышать. Он плакал. Он так плакал. Плакал и извинялся. Он извинялся за то, что причинил мне боль, за то, что сжал пальцами мою шею, от чего мне становилось все труднее и труднее дышать. Он говорил мне, что любит ее, что любовь сделала это с ним, с ней. Он клялся, что никогда не причинил бы ей вреда. Он клялся, что не причинил бы вреда женщине, которую уже убил.

– Ты не должна была быть здесь, но раз ты здесь, – сказал он, наклоняясь ко мне. – Прости. Прости меня. – От него пахло табаком и лакрицей, а на предплечье красовалась большая татуировка в виде двух рук, собранных в молящемся жесте с именем какого-то человека. – Как ты здесь оказалась? – спросил он.

Его рот был в нескольких сантиметрах от моего, и он покачал головой, когда я открыла рот и позвала Брукса, умоляя, чтобы он услышал меня, нашел меня. Он приложил палец к моему рту, потом приложил пальцы и к своим губам и тихо прошептал:

– Тише. – Мои глаза расширились от страха. – Пожалуйста, не кричи. Это был несчастный случай. – Он прижался губами к моему лбу и к моей коже. – Тише, – снова сказал он. Его губы добрались до мочки моего уха, и я почувствовала, как его губы коснулись меня, прежде чем он прошипел в последний раз. – Тише.

Я пропала.

В то мгновение он украл меня у меня же.

Я чувствовала себя грязной.

Использованной.

Я чувствовала, что попала в ловушку.

– Мэгги Мэй! Где ты? – крикнул Брукс, и его голос вырвал дьявола из оцепенения.

Он оторвался от меня и помчался прочь.

Я с трудом поднялась на ноги и даже не потрудилась смахнуть с себя грязь, листья и палки. Я была мокрая. Его одежда промокла насквозь, и я тоже была мокрая. Мне было тяжело, но я побежала. Побежала. Я побежала на голос Брукса так быстро, как только могла. Чем громче становился его голос, тем сильнее билось мое сердце.

– Боже мой, Мэгги! Я пришел с дурацким фиолетовым галстуком, потому что ты так не хотела, чтобы я пришел с галстуком цвета грязи, а потом ты не пришла. Поверить не могу!

Когда мои глаза увидели его спину, он пинал траву и что-то бормотал себе под нос.

«Брукс».

Он повернулся ко мне, и тут же перестала злиться. На смену раздражению пришло сильное волнение. Я побежала к нему и споткнулась о собственные ноги. Он вытянул руки и поймал меня.

– Постой, Мэгги, что происходит?

Я открыла рот, чтобы заговорить, но могла слышать, только как дьявол шикает на меня, чувствовать, как он прижимает свою кожу к моей коже, свой палец к моим губам. К моему лбу. К мочкам моих ушей. Ко мне.

Он хочет убить меня.

Позади нас послышался шорох, и я подскочила, широко раскрыв глаза, и с силой прижалась к Бруксу, настойчиво требуя защиты.

– Мэгги, все в порядке. Это всего лишь белка. Что тебя так напугало? Что с тобой случилось?

Я не могла произнести ни слова. Я вцепилась в рубашку Брукса и притянула его к себе. Он не задавал никаких вопросов, но крепко обнял меня.

– Все в порядке, Мэгги. С тобой все хорошо.

Я рыдала, уткнувшись в его футболку, а он только крепче обнимал меня.