Текст книги "Невероятное влечение"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
И все же Александра сомневалась в этом.
Впрочем, герцог, кажется, не внушал ей ужаса – или все таки заставлял трепетать от страха?..
Тело Александры снова сотрясла дрожь. Перед глазами вспыхнули навязчивые картины: вот Клервуд сжимает ее в объятиях, не давая упасть в обморок, вот чарующе смотрит своими пронзительными синими глазами… Потом в памяти всплыли грубовато добродушное лицо сквайра и его добрая улыбка. И наконец, перед мысленным взором предстал образ Оуэна – он смеялся, такой красивый и искренний, такой влюбленный в нее… Александра потерла виски, которые теперь нестерпимо ныли от боли. Благородная наружность Клервуда, его сила и мужественность так подавляли! Этот разговор обещал стать самым тяжелым в ее жизни.
– Мисс Болтон?
Александра и не слышала, как герцог вернулся в гостиную. Она резко поднялась, встретившись с ним взглядом. Уголки губ Клервуда едва заметно растянулись в самодовольной улыбке.
– На часах еще нет семи, – тихо заметил он. – Кроме того, я планировал послать за вами свою карету.
Александра громко, беспокойно выдохнула.
– Вы правы, семи еще нет… Полагаю, сейчас полчетвертого или что то около того…
Темные брови герцога вопросительно взлетели вверх.
– Я должен быть польщен вашим ранним визитом? – мягко спросил он. – Или встревожен?
– Сегодня вечером я собираюсь ужинать в Эджмонт Уэй.
– Понял. – Его твердый взгляд даже не дрогнул, но едва заметная улыбка сбежала с губ. – Почему?
Почему, ну почему же, спрашивала себя Александра, она ощущает легкий укол сожаления? Почему этот обольститель так привлекает ее, лишает воли и присутствия духа? Почему заставляет чувствовать себя так, будто она говорит и делает что то неверное, что то, что может ему не понравиться?
– Розы в моей повозке. Они великолепны… но, боюсь, дождь не пошел им на пользу.
Герцог ничего не ответил, по прежнему внимательно глядя на Александру. Тогда она открыла свою сумочку и вытащила оттуда браслет.
– Я приехала, чтобы вернуть вам и это тоже. Очевидно, что я не могу принять цветы или столь неуместный подарок.
– Не могу уразуметь: почему нет? Особенно если учесть, как мне хочется, чтобы вы его носили, – обольстительно промурлыкал он.
Александра застыла на месте, все ее тело сковало напряжением. Тон Клервуда был соблазнительным – но одновременно и опасным. Он напоминал льва, зазывающего своего смотрителя в клетку в надежде попробовать на зуб, но лишь после того, как от души наиграется с ним. Александра знала, что эта ее оценка была абсолютно верной: Клервуд не привык к неповиновению, в чем бы оно ни выражалось.
– Ваше приглашение не было уместным.
– Разумеется, не было.
Она в изумлении воззрилась на герцога, он невозмутимо ответил на этот взор. И потому, что он ничего не отвечал, потому, что его взгляд даже не дрогнул, потому, что ее собственное сердце грозило в любую секунду вырваться из груди, Александра сорвалась на крик:
– Я объяснила Рандольфу, что у меня есть поклонник, ваша светлость! И он готов сделать мне предложение!
Глаза Клервуда снова вспыхнули.
– Меня едва ли беспокоит наличие соперника, мисс Болтон.
Александра чуть не задохнулась от возмущения. Так он не намеревается признавать безрассудность, тщетность своих ухаживаний? Неужели он не понял, что она сказала? Разве он не собирается оставить все свои нелепые попытки завоевать ее?
– Намерения моего поклонника благородны, – с достоинством произнесла она. – А ваши?
– Нет. Мои – нет.
Его чересчур откровенное признание настолько шокировало Александру, что она просто потеряла дар речи. Заметив ее реакцию, герцог медленно расплылся в улыбке.
– Я уверен в том, что нужно быть прямым, мисс Болтон, – сказал он, – потому что тратить время на пустые намеки, как мне кажется, довольно легкомысленно. Я очарован вами. А вы, полагаю, очарованы мной. Принимая во внимание обстоятельства, в которых мы с вами находимся, я не понимаю, почему вы так сопротивляетесь развитию наших отношений… если, конечно, вы не без ума от сквайра.
Он открыто предлагал внебрачную связь! Александра поверить не могла, что Клервуд продолжает изъясняться предельно откровенно. Она тяжело, прерывисто задышала. И что он подразумевал под «обстоятельствами»?
– Что вы чувствуете к сквайру? – Его взгляд по прежнему был твердым, а в голосе теперь слышалась ирония.
Так этого наглеца забавляют серьезные ухаживания другого мужчины?
– Мои чувства к сквайру Денни вас не касаются, – отрезала Александра. Она старалась казаться непреклонной, но в висках настойчиво стучала мысль: а если он не отступит, не откажется от своих знаков внимания – что тогда ей делать?
– Я считаю, что это – как раз мое дело, – тихо заметил герцог.
Александра снова шумно выдохнула, потрясенная новой дерзкой репликой. Кажется, Клервуд все уже решил – за себя и за нее! Его совершенно не волновало то, что она была аристократкой, настоящей леди – даже при том, что грош цена была теперь ее доброму имени. В сознании снова замелькал яркий образ: лицо Клервуда рядом с ее собственным лицом, в тот самый момент, когда он держал ее в объятиях на балу. Паника охватила Александру, все тело запульсировало, запылало. Естественно, она не могла пойти на то, что предлагал герцог. Мисс Болтон была гордой, добродетельной, порядочной.
– Я оскорбил вас? Тогда позвольте мне заверить, что у меня не было подобного намерения. Большинству женщин мой интерес льстит.
Александра покачала головой.
– Я польщена, – с трудом произнесла она. – Но, ваша светлость, и оскорблена тоже.
Его брови недоуменно взлетели вверх.
– Почему мой интерес кажется вам оскорбительным?
Стараясь успокоиться, Александра объяснила:
– Ваша светлость, я нахожусь в трудном положении. Разумеется, я польщена вашим вниманием – да и какая женщина отреагировала бы иначе? Но вы неверно истолковали мою ситуацию – за что я совсем вас не виню, – и именно поэтому я пытаюсь отклонить ваши ухаживания.
Эти серьезные речи явно веселили Клервуда.
– Теперь вы будете со мной нянчиться, что то растолковывая? Если честно, ваш отказ только раззадоривает меня! Обычно женщины бросаются целовать землю, по которой я хожу!
Александра сомневалась, что когда либо прежде этому донжуану хоть кто то отказывал!
– Я действительно не хочу отвергать вас совсем, – прошептала она, чувствуя, как снова неудержимо бьется сердце.
Он опять удивленно приподнял брови:
– А что, можно отвергнуть мужчину частично?
Александра едва могла говорить.
– Мы можем стать друзьями.
Клервуд рассмеялся.
– Мисс Болтон, это весьма оригинальное предложение! – Он бросил в ее сторону излишне красноречивый, бесстыдный взгляд. – Не хочу, чтобы вы чувствовали себя оскорбленной, но дружба не имеет никакого отношения к розам и бриллиантам – или моему интересу к вам. Я заинтригован.
На сей раз оскорбление было слишком очевидным, но последнее замечание перевесило его недопустимые откровения. Внутри у Александры все томительно сжалось, по телу разлилось сладостное желание. Герцог взглянул ей прямо в глаза, и бедняжка поняла, что у нее остался последний шанс на спасение.
– Ваша светлость, я приехала, чтобы объяснить вам: если сквайр сделает мне предложение, я приму его.
Клервуд погрузился в молчание. Он не выглядел озадаченным, оскорбленным или встревоженным – скорее удивленным. Казалось, будто происходящее безмерно забавляет герцога, хотя его взгляд оставался твердым как сталь.
– Именно поэтому я возвращаю цветы и браслет. Поэтому я должна отклонить ваше приглашение на ужин. И попросить вас прекратить ваши преследования, – с жаром заговорила Александра и, когда он снова ничего не ответил, воскликнула: – Мне очень жаль! Мне бы так хотелось, чтобы мы остались друзьями!
– Вы даже не представляете, как жаль мне, – наконец отозвался герцог. – Вам стоит еще раз все обдумать.
Но она положила браслет на стол и покачала головой, чувствуя, что не может удержаться от подступавших слез.
– Я благодарна вам за помощь тем вечером на балу. И я польщена вашим вниманием, но… Я должна уйти.
И Александра поспешила протиснуться к двери мимо мощной фигуры хозяина дома. Чем быстрее она доберется до своей повозки, тем лучше. Почему же сейчас она чувствует себя такой расстроенной и опустошенной? Ведь она добилась того, чего хотела. Вывела Клервуда из заблуждения, четко все объяснила, прекратила его настойчивые ухаживания…
Герцог вдруг оказался прямо перед ней, преграждая путь. Александра задохнулась от волнения, а он сжал ее ладони – крепко, но в то же время осторожно. Ну что опять задумал этот обольститель?
– Я редко допускаю неверные суждения, – мягко заметил он.
Его пристальный взгляд пронзил жертву, и она уже не могла отвести глаза… Сердце Александры билось так громко, что он наверняка мог услышать этот стук.
– Но на сей раз вы истолковали ситуацию неверно, – еле слышно промолвила она.
– Я так не думаю. Уверен, вы решили принять предложение сквайра только для того, чтобы поправить материальное положение.
– Даже если и так – что с этого?
Клервуд вдруг коснулся большим пальцем ее подбородка. Наслаждение разлилось по телу Александры, хотя она по прежнему отчаянно дрожала.
– Я могу быть очень щедрым покровителем, – прошептал он.
Сейчас, когда он нежно гладил ее лицо, было так трудно разгадать истинный смысл этих речей… Александра уже сгорала от желания, и где то в самой глубине души зарождалось невероятное, беспокойное, сметающее все на своем пути влечение.
– Я с нетерпением жду возможности проявить свою щедрость в отношении вас, Александра, всеми возможными способами, – хрипло продолжил герцог. Несомненно, в его тоне сквозила страсть, а в его глазах теплилось чувственное желание. Все тело Александры колотила дрожь, она учащенно дышала, собираясь вырваться, снова отвергнуть его, – но никак не могла этого сделать…
Клервуд приподнял ее подбородок.
– Сейчас вы – промокшая, даже растрепанная, но и в этом состоянии при одном взгляде на вас у меня перехватывает дыхание.
– Остановитесь, – попыталась возразить она, но этот протест получился тихим и слабым.
Длинные густые ресницы герцога опустились, и в следующее мгновение его лицо оказалось совсем близко к ее лицу. Клервуд собирался поцеловать ее!
Александра застыла на месте, ее разум будто отключился. Она забыла абсолютно обо всем, даже о том, для чего сегодня приехала в Клервуд. Она думала лишь о том, что сейчас он поцелует ее, и тело мучительно взрывалось от неистового возбуждения.
Сжав Александру за плечи, Клервуд нежно припал своими твердыми губами к ее устам, одарив несколькими страстными поцелуями.
Она по прежнему не двигалась, ошеломленная этим восхитительным ощущением ласкающих губ, теперь все ее тело было охвачено внезапно вспыхнувшим жаром желания и блаженства. Александра схватилась за сильные плечи герцога и почувствовала, что он улыбается. Определенно, она была готова ответить на его чувства. И почему ей вздумалось отвергать его?
А Клервуд все настойчивее припадал к ее губам, проникая еще глубже, заставляя раскрываться навстречу своим ласкам.
Александра вскрикнула, обхватив герцога за шею, прижимаясь к нему все настойчивее, а он еще крепче обнял ее, будто желая укутать своим телом. Их языки переплелись, и Александра почувствовала своим бедром, каким твердым и крепким был сейчас Клервуд. Блаженство буквально ослепило ее. Она отчаянно нуждалась в ласках мощных рук этого мужчины, точно так же, как уже жить не могла без его настойчивых губ и твердого, возбужденного мужского тела, крепко прижавшегося к ней.
Александра ответила на поцелуй. Ее прикосновения не были ни мягкими, ни нежными – совсем не такими, какие приличествуют благородной, добродетельной женщине. Она целовала Клервуда неистово, настойчиво, будто яростно требуя его ласк, словно стараясь испить его страсть до дна. Он издал странный звук, в котором ясно слышался триумф. Герцог еще сильнее прильнул к Александре, теперь она ощущала каждый дюйм его напряженного тела. Она потеряла счет времени и не знала, сколько они простояли вот так, слившись в необузданном, глубоком поцелуе, как долго его губы собственнически владели ее устами, а его воплощенная мужественность вздымалась у ее женского существа. Сейчас Александра хотела только одного: выкрикивать его имя в порыве страсти, рыдать от удовольствия – и настаивать на продолжении, умолять о большем… Она чувствовала желание и облегчение. А еще несказанный восторг.
И как она жила без этих чувственных радостей целых девять лет?..
Клервуд вдруг прервал их потрясающий поцелуй.
Его прекрасный образ все еще размыто плыл перед глазами, герцог по прежнему держал ее крепко, не давая упасть, и смотрел на нее – близко, пристально, пылающими от страсти глазами. Потрясенная произошедшим, Александра из последних сил цеплялась за сильные плечи. Но рассудок потихоньку возвращался к ней.
Когда взгляд Александры сфокусировался на Клервуде, она заметила, сколь явным, мощным было его возбуждение. В то же мгновение Александра почувствовала и собственное, безмерно разгоряченное тело. Осознав, к чему все это может привести, она отпустила плечи герцога.
Шок накрыл ее с головой, и душу тут же кольнуло тревогой.
Чем это она только что занималась?..
– Вы останетесь на ужин, – решительно заявил Клервуд.
Александра покачала головой и попыталась вырваться из его объятий. Но он продолжал крепко прижимать ее к себе, ярко синие глаза округлились от удивления.
– Нет. Я не могу. Позвольте мне уйти… пожалуйста!
Александра так и не поняла, отпустил ли ее герцог, или это она сама сумела вырваться на свободу. Их взгляды встретились, причем глаза Клервуда теперь были темными от плескавшейся в них ярости.
– Если вы играете в какие то игры, Александра, то должен заметить, что вы – большая мастерица, лучшая из всех, с кем мне приходилось сталкиваться.
Ну вот: теперь он считал ее женщиной, которая легкомысленно играет мужчинами и вертит ими так, как ей заблагорассудится! Александра повернулась и помчалась к двери, испуганная его обвинением и своим собственным нравственным падением. Она была слишком расстроенна, чтобы здраво все обдумать или даже просто слышать, преследует ли ее герцог.
Александра пробежала через весь дом, она была так решительно настроена спастись от коварного соблазнителя, что даже не остановилась в холле, чтобы попросить слугу принести ее пальто. С трудом сдерживая слезы, она добралась до входной двери – невозмутимые обычно швейцары теперь с удивлением таращились на леди, с которой явно было что то не так. Все еще не владея собой, она принялась дергать за дверную ручку. Швейцар поспешил прийти на помощь, и стоило двери распахнуться, как Александра вылетела наружу, прямо в дождь, и понеслась вниз по ступеням.
Повозки нигде не было видно. Александра вдруг вспомнила, как сама же просила позаботиться о своей лошади, которая теперь, должно быть, стоит в конюшне. Потерянная, запутавшаяся, незваная гостья беспомощно застыла на месте, глотая слезы. Что она наделала?..
– Мисс Болтон, – раздался совсем рядом голос герцога, сейчас его тон был резким, словно удар кнута. Над головой Александры он держал зонт.
Стараясь не оборачиваться и не смотреть в сторону Клервуда, она решительно направилась к конюшне. Обольститель двинулся следом, по прежнему держа над ней зонт.
Своей уверенной размашистой походкой он быстро опередил Александру и схватил ее за руку. Она успела заметить, что лицо герцога искажено злостью.
– Останьтесь.
– Отпустите меня!
– Вы промокли насквозь, и ваша старая кляча просто не вынесет обратной дороги до Эджмонт Уэй.
Александра наконец то взглянула в его недобро горевшие синие глаза и выдернула руку.
– Чего вы от меня хотите? – срываясь на истерику, закричала она. – Чтобы я осталась здесь, с вами? Сдалась на милость вашим желаниям, дала вам возможность удовлетворить свою похоть? Чтобы я подчинилась вашему приказу?
Явно еще пребывая во власти гнева, Клервуд вдруг заговорил более спокойно:
– Мне очень жаль, что вы столкнулись с такой нравственной дилеммой. И я не собираюсь удерживать вас силой, будто пленницу, Александра. Оставьте свою кобылу здесь, она хорошенько отдохнет. Я отошлю вас домой после того, как вы просушите свою одежду. И предоставлю вам право самой решать, что делать, раз уж вы так настаиваете.
Не веря своим ушам, Александра пристально посмотрела на герцога. Он ответил ей холодным взглядом и добавил:
– И все таки я предлагаю вам еще раз обдумать все преимущества возможных отношений со мной, особенно в свете того, что произошло несколько минут назад.
Глава 7
– Александра, – весело окликнул ее отец на следующее утро. – Я тебе уже говорил? Сегодня вечером к нам на ужин приедет сквайр.
Часы показывали половину одиннадцатого, и Оливия, как обычно, готовила Эджмонту завтрак. Отец не привык вставать раньше: отсыпался после ночных кутежей в обнимку с бутылкой. Александра разложила гладильную доску в одном из углов кухни и теперь приводила в порядок последнее из платьев с торжественного приема в Херрингтон Холл. Стараясь управиться с работой в срок, она не спала всю ночь.
– Нет, отец, что то не припомню, чтобы ты об этом упоминал, – отозвалась Александра спокойно, хотя на самом деле душу терзало волнение. В памяти то и дело всплывали события вчерашнего дня.
Клервуд сдержал свое слово. Он снова проводил ее в голубовато золотистую гостиную и оставил перед жарким камином, после чего исчез. Потребовался целый час, чтобы одежда Александры основательно просохла, потом ей подали горячий ужин. Она, конечно, пробовала возражать, но потом решила, что так даже лучше – обратная дорога в Эджмонт Уэй обещала быть долгой, сырой и холодной. Но Александра ошибалась, ожидая новой тряски по промозглой погоде: карета герцога была добротной и хорошо оборудованной, там было сухо и тепло. Дно экипажа было выложено горячими кирпичами, спинки сидений – обиты мехом. Крыша кареты не протекала, окна защищали надежные стекла. Возвращение в Эджмонт Уэй оказалось таким приятным, что Александре удалось заснуть – даже несмотря на душевные страдания и отчаяние.
Теперь она старалась сосредоточиться на своей работе: стоило нечаянно испортить платье, и пришлось бы покупать новый роскошный наряд, который был явно не по карману бедной швее. Александра внимательно смотрела на платье и утюг, но видела перед собой лишь темно синие глаза Клервуда. Она крепко сжимала утюг, но ощущала под пальцами лишь мускулистые плечи желанного мужчины. Безысходность этой ситуации рвала ее душу на части. Никогда и ничего она не желала с такой силой, чем просто забыть о его существовании.
Когда вчера вечером Александра вернулась в Эджмонт Уэй, отца дома еще не было. Это спасло ее от настойчивых вопросов и утомительных разговоров. Она не смогла бы придумать разумное или правдоподобное объяснение тому, почему вернулась домой в великолепной карете герцога. К счастью, лгать и изворачиваться не пришлось.
Кори и Оливия сначала хранили молчание, но потом, не выдержав, бросились донимать ее расспросами. Отказавшись объяснить хоть что либо, Александра уныло побрела наверх, чтобы улечься в свою постель и, как она надеялась, провалиться в блаженный, без изматывающих видений, сон. Но бордовые розы герцога стояли на комоде в большой вазе, снова и снова напоминая о ее мучениях.
Впрочем, сейчас Александру всерьез волновали и слова отца. Если сквайр собирался ужинать в их компании, ей требовалось продумать меню – а средств на покупку еды и приготовление мало мальски приемлемых блюд, увы, не было. Тщательно проглаживая малиново красный шелковый рукав, она поинтересовалась:
– Ты объяснил сквайру, что мы ужинаем в семь?
– Денни планирует приехать чуточку раньше, пропустить по стаканчику шерри. Он сказал, что хочет обсудить со мной одно личное дело, – с довольным видом ответил Эджмонт.
Александра почувствовала, как тревожно дрогнуло сердце, и безвольно опустила утюг на деревянную доску. Яркий, мощный образ Клервуда по прежнему господствовал в сознании, и, когда она подняла глаза на отца, снова увидела перед собой герцога. Его взгляд был полон гнева.
Этот коварный обольститель не привык, чтобы его отвергали. Но иного выхода у нее не было. И в сознании Александры вновь возник страстный поцелуй, который отныне связывал ее с Клервудом. В глазах застыли слезы, и Александре вдруг стало тяжело дышать. Она силилась понять причину своей грусти, но никак не могла разобраться в собственных чувствах. Так или иначе, но ей стоит раз и навсегда вычеркнуть из памяти это мгновение, этот восхитительный и страстный миг, который существовал только для них двоих.
– Интересно, о чем это сквайр желает со мной поговорить? – усмехнулся Эджмонт.
Александра обернулась к отцу и попыталась улыбнуться ему в ответ. Разумеется, Денни не будет делать ей предложение прямо сегодня. Да, сквайр дал понять, что намерен ускорить развитие их отношений, однако он не станет так торопить события.
– Надеюсь, он не будет возражать против жареной курицы, – заметила Александра. Это было бы приемлемое горячее блюдо, к тому же относительно недорогое.
Оливия поставила на кухонный стол тарелку со скудным завтраком, состоявшим из единственного яйца пашот и двух тоненьких тостов. Ветчина, колбаса и бекон исчезли из их кладовой много лет назад.
– Сквайр настолько без ума от тебя, что уверен, мы можем подать ему блюдо из куриных желудков, и он будет просто счастлив!
Безмерно взволнованная, сбитая с толку Александра попыталась вернуться к своей работе. Она осторожно перевернула платье, прижала к ткани утюг. Но он уже успел остыть.
– Александра, ты уже прогладила эту сторону, – мягко сказала Оливия, бросив в сторону сестры встревоженный взгляд.
Александра медленно подняла на нее глаза, не в силах изобразить на лице даже слабую притворную улыбку.
– Ты права. Ах, как глупо с моей стороны!
Что ж, теперь все было кончено. И не осталось больше причин переживать.
Но Александра грустила, теперь коварная память возвращала ее в давние дни встреч с Оуэном: ее чувства были столь же сильными, за исключением того, что никогда прежде она еще не чувствовала такого влечения, такого взрыва страстного желания. Как же она тосковала без Оуэна! Старые раны вскрылись снова, заставляя страдать от нестерпимой боли.
Между тем Эджмонт с жадностью накинулся на яйцо и тосты. Он уже объявил дочерям, что днем уедет – Александра не имела представления, куда он решил направиться, да это ее и не особенно заботило. Она вышла из кухни, аккуратно придерживая разглаженное платье, Оливия направилась следом.
– Убедись, что стол сегодня вечером будет накрыт по высшему разряду, Александра. И не вздумай экономить! – напутствовал Эджмонт старшую дочь.
Ничего не ответив, она принялась тщательно развешивать платье в прихожей.
Оливия пристально взглянула на сестру:
– Почему бы тебе не рассказать о том, что произошло вчера? Я так волнуюсь!
Менее всего на этом свете Александра хотела, чтобы сестры волновались о ней. Она поместила вешалку с платьем на большую стойку для одежды и обернулась:
– Волноваться тут совершенно не о чем. Я объяснила свою точку зрения герцогу. Никаких неуместных знаков внимания с его стороны больше не будет.
– Но ты же чуть не плачешь! – заметила Оливия. – Ты даже не можешь изобразить жалкое подобие улыбки. Что случилось? Неужели он был с тобой злым? Жестоким? Я уже не раз прокрутила в голове все возможные и самые ужасные сценарии!
Александра приобняла сестру:
– О, Оливия! Он сильно разозлился. И явно не мог спокойно принять мой отказ. Но все уже кончено, и у меня нет ни единой причины переживать.
– И все таки ты расстроена!
Александра ни за что не рассказала бы Оливии о поцелуе. Точно так же, как никогда бы не призналась сестре, что тоскует по Оуэну и их светлых чувствах, что думает о нем даже теперь – так, как не думала все эти долгие годы… Не поведала бы и о том, что образ Оуэна часто всплывает перед ее глазами, то и дело сменяясь лицом герцога. Нет, откровенничать явно не стоило: Оливия обязательно использовала бы эти признания в качестве аргументов против сквайра и его ухаживаний.
– Я просто переутомилась, – ответила Александра, почти не покривив душой, и наконец то заставила себя улыбнуться. – По крайней мере, у Бонни сейчас настоящий праздник. Она находится, вероятно, в самом лучшем стойле, которое когда либо видела, с таким огромным количеством сена, что даже не знает, что с ним делать.
Но Оливия не улыбнулась на шутку сестры, лишь еще больше впилась в нее всполошенным взглядом:
– В Клервуде явно что то произошло, и ты не хочешь мне об этом рассказывать. Раньше у нас никогда не было тайн друг от друга.
Александра больно прикусила губу, пытаясь сдержать готовые хлынуть из глаз слезы, и призналась:
– Он поцеловал меня.
Оливия чуть не задохнулась от потрясения.
– Мне очень жаль, – сказала Александра, безвольно прислонившись к стене. – Я уже успела забыть, что чувствуешь, когда тебя целует молодой красивый мужчина.
– Он не так уж и молод. Ему тридцать или около того, – отозвалась Оливия. – Надо же, какой презренный хам!
– Да, презренный, – вяло согласилась Александра и в этот самый момент, когда до нее донеслись приближавшиеся шаги отца, поняла, что не верит своим собственным словам.
Сестры переглянулись и натянуто улыбнулись отцу, когда он прошествовал мимо, чтобы взять свое пальто.
– Хорошего дня, отец.
– Не жалей денег, Александра, – еще раз напутствовал Эджмонт, радостно сияя. – Принарядись как следует.
И отец вышел из дома.
Сестры подождали, пока за ним закроется дверь, и снова обменялись взглядами. Оливия с досадой покачала головой:
– Выходит, я сильно ошибалась по поводу его намерений. Мне очень жаль, Александра.
– Все в порядке. Все кончено, – решительно отрезала Александра. В глубине души она понимала, что ничего еще не кончено, однако ей нужно было думать о грядущем вечере. Их ждала целая гора дел. – Нам нужно привести в порядок дом. Где Кори?
– Я приведу ее, – сорвалась с места Оливия.
Весь следующий час сестры подметали, терли и мыли дом, готовясь к предстоящему визиту важного гостя. Александра все еще не могла избавиться от воспоминаний о Клервуде. Не удавалось объяснить самой себе и внезапно одолевшее ее отчаяние. А еще она по прежнему скучала по Оуэну, мучаясь так сильно, будто Клервуд действительно растеребил былые раны острым ножом.
Александра и Кори принялись полировать деревянную мебель. Оливия вышла из дома, заметив, что погода сего дня хоть и холодная, но ясная, солнечная. Она принялась было подметать ступеньки перед крыльцом, но вскоре буквально ворвалась в дом, сгорая от нетерпения:
– Александра, пойдем, быстрее!
Сердце старшей сестры тревожно кольнуло. У нее тут же появилось странное чувство, будто Клервуд прислал еще один подарок, но она сразу сказала себе, что наверняка ошибается. Александра помчалась на улицу, следом из дома вылетела Кори. Оказалось, что Клервуд вернул в Эджмонт Уэй повозку, на которой вчера к нему приезжала незваная гостья, но теперь экипаж был запряжен отнюдь не старой Бонни. Карету тянул красивый, молодой, мощный вороной конь.
– А где же Бонни? – прошептала Оливия.
– Вы только посмотрите на этого коня! – восхищенно протянула Кори.
Мерин, безусловно, был ломовым конем. Он явно мог совершить путь в Клервуд и обратно, причем несколько раз за день, даже не устав и, вероятно, с повозкой, заваленной известковым раствором и кирпичами. Посмотрев чуть дальше, Александра заметила за экипажем изумительного коня Рандольфа де Уоренна, а потом разглядела и уже знакомого ей всадника. Он приветственно помахал им.
Что на этот раз собирался выкинуть Клервуд? Она снова забеспокоилась и затаила дыхание, напряженно ожидая очередного подвоха.
Рандольф остановил карету и легко спрыгнул на землю. Он неторопливо прошел по кирпичной дорожке к дому, туда, где стояли сестры.
– Добрый день, леди, – весело поздоровался гонец.
Александра в волнении обхватила себя руками, любопытная Кори спросила:
– А где Бонни?
– Ваша кобыла пока останется в Клервуде. Боюсь, она хромает, но не беспокойтесь, у его светлости превосходный ветеринар. Он считает, что кобыла сможет вернуться домой через пять шесть недель. Судя по всему, она потянула сухожилие.
– Пять или шесть недель! – В голосе Кори зазвучала неподдельная тревога. – Ведь это наша единственная упряжная лошадь! Что же мы будем делать?
Она обернулась к Александре, и та вздохнула:
– Отцу придется пожертвовать своего коня, ничего другого не остается. К тому же это лишь временные трудности.
– Он никогда на это не согласится, – тихо заметила Оливия.
– Леди, не стоит так расстраиваться, – с улыбкой вмешался в их разговор Рандольф. – Его светлость хочет, чтобы вы использовали Эбени до тех пор, пока ваша кобыла не сможет вернуться домой.
Александра в изумлении посмотрела на него.
– Прошу прощения? – Она перевела взгляд на сильного вороного мерина.
– Вы можете взять Эбени на время лечения вашей лошади, – твердо отозвался Рандольф. – Его светлость настаивает на этом.
Александра резко отвела глаза от изумительного коня. Рандольф смотрел так, будто ожидал ожесточенного спора.
Клервуд прислал им коня. Это был заботливый, глубокий жест, а еще конечно же щедрый. «Я могу быть очень щедрым покровителем, – вдруг зазвучал в ушах Александры голос герцога. – Я предлагаю вам еще раз обдумать все преимущества…»
– Он восхитителен! – прошептала Кори. – Это самый красивый конь из всех, что мне доводилось видеть! Он может скакать под седлом?
Рандольф взглянул на нее:
– Да, на нем можно проехаться с ветерком. Вы любите верховую езду, мисс Болтон?
– Конечно, очень люблю, но давным давно ей не занималась. – Кори пожала плечами, и в этом жесте засквозило что то типично женское, беспомощное. – У меня никогда не было собственной лошади, сэр, но, когда я была ребенком, обычно скакала на Бонни без седла по всей нашей сельской местности.
– Кори, – с упреком оборвала словоохотливую сестру Оливия.
Александра едва ли их слышала. Она была потрясена. Что крылось за этим жестом – проявление заботы и доброты? Или все таки любезность Клервуда означала, что он собирался продолжать свои назойливые ухаживания после всего того, что произошло?
Александра снова взглянула на Рандольфа, тяжело дыша – словно несколько раз обежала вокруг дома.
– Мы ценим это предложение, этот чуткий и чрезвычайно великодушный жест. Но боюсь, мы не можем принять такого коня даже во временное пользование, – вежливо объяснила она, хотя на самом деле хотела сказать, что не собирается принимать этого коня ни теперь, ни когда бы то ни было в будущем.
– Почему нет? – пронзительно закричала на нее Кори.
