Текст книги "Пленница"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
– Шакран, – добавила она одно из немногих выученных недавно арабских слов, что должно было означать «спасибо».
– Не стоит благодарности, – отвечал Жозеф, пожав плечами и засунув руки в карманы джинсов. – Эль-а-фу.
– Прошу меня извинить, – обратилась Алекс в сторону старшего, бородатого мужчины. – Я только что приехала сюда и по глупости отправилась по городу, вместо того чтобы отдохнуть и поесть. Я переоценила свои возможности.
– Отец не говорит по-английски, – вмешался Жозеф. Улыбнувшись гостье, он быстро перевел ее слова.
Его отец энергично закивал в ответ и разразился целой тирадой.
Алекс вопросительно посмотрела на Жозефа. Он снова улыбнулся. У него была чудесная улыбка. Она заставляла светиться серые глаза.
– Он сказал, что едва сам не заболел, увидав, как вам плохо. Что для него большая честь принимать у себя в лавке такую красавицу. Он надеется, что вам понравится наш Триполи. И может быть, вам понравится его лавка. – Жозеф смотрел ей прямо в глаза.
– Поблагодарите вашего отца, – отвечала Алекс, слегка покраснев. – И конечно, я осмотрю его лавку.
Она не смогла бы отказать хозяевам, проявившим к ней такую доброту. Действительно, она просто обязана здесь что-нибудь купить.
– Вам вовсе не обязательно что-то покупать, – произнес Жозеф.
Алекс вздрогнула. От удивления она на миг утратила дар речи и не сразу сумела ответить нарочито небрежно:
– Вы что, телепат?
– Ваши мысли написаны у вас на лице, – улыбнулся он. – Вас очень легко раскусить, Алекс Торнтон.
В голове у Алекс пронеслась мысль, уж не заигрывает ли он с нею. Да нет, она опять сочиняет. Ох уж это воображение! Юноша явно был на три-четыре года младше ее и вряд ли мог считаться мужчиной – скорее неопытным мальчиком. Нет, это просто добродушный малый, очень серьезный и сосредоточенный на чем-то.
И тут до Алекс дошло, что он назвал ее Алекс.
Она снова смешалась. Они явно где-то встречались. Вот только девушка ума не могла приложить где. И тут заметила, что отец Жозефа уже давно размахивает руками и что-то говорит. Осмотревшись, Алекс увидала, что в магазине полно ярких разноцветных ковров, украшенных дивной резьбой столов, стульев, этажерок, зеркал, ваз.
А еще в лавке стоял какой-то удивительный сладковато-пряный аромат.
– Вы что-то ищете? – спросил Жозеф.
– Я бы хотела вещь, сделанную в Триполи. Желательно в начале девятнадцатого века.
– Почему?
– Я изучаю этот период истории, – пояснила Алекс, вертя в руках миниатюрную шкатулку, отделанную перламутром.
– Понятно, – каким-то странным голосом отвечал Жозеф. – Но эта шкатулка не такая старая… В ней хранят драгоценности.
Алекс наградила его милой улыбкой и отложила шкатулку. Ее внимание привлекла пепельница из цветного стекла с заключенными внутри мелкими морскими раковинами.
– Красивая вещь.
– Вы курите?
– Нет, но она отлично смотрелась бы на кофейном столике. – Она поставила пепельницу на место.
И тут что-то ярко блеснуло голубоватым металлическим блеском. По спине побежали мурашки.
– А это что? – нерешительно спросила Алекс.
– Масляная лампа, – отвечал Жозеф, проследив за ее взглядом.
Девушка не в силах была отвести от нее взор. Молодой человек переводил глаза с гостьи на лампу и обратно, но не собирался снимать диковинку с витрины.
Из-за его спины раздался голос отца.
Алекс нервно облизала губы.
– Лампа Аладдина, – услышала она словно со стороны свой голос.
– Это обычная масляная лампа, – сердито возразил Жозеф. – Отец спрашивает, не желаете ли вы посмотреть на нее поближе.
Девушка обернулась и взглянула ему в глаза. Жозеф молча подошел к витрине и достал лампу. Даже в сумраке тесной лавки она блестела на удивление ярко.
Внезапно Алекс испугалась. Она не смела протянуть руку, чтобы взять у Жозефа свою находку.
Выступил вперед хозяин лавки и взял диковину из рук сына. Торговец протянул ей лампу. Глаза его возбужденно блестели.
– Аладдин! – восклицал торговец. – Да-да!
Но Алекс, хотя и сгорала от желания взять эту вещь, отдернула руку, едва прикоснувшись к ней. Ее щеки пылали.
– Она красивая, но… по-моему, это не… – И тут перед мысленным взором мелькнул образ Блэкуэлла.
Широко улыбаясь, отец Жозефа что-то тараторил, протягивая девушке лампу. Может быть, это только показалось, но гладкий металл вдруг начал светиться. Все сильнее и сильнее. Алекс испуганно посмотрела на Жозефа.
Он молча наблюдал за нею.
– Что говорит ваш отец? – спросила Алекс.
– Мой отец настаивает, чтобы я перевел вам его рассказ, – отвечал юноша, положив руку на полку – совсем рядом с ее рукой.
– А почему вы не хотите переводить то, что он говорит? – заглянула ему в глаза Алекс.
– Отец твердит, что вы правильно угадали: эта лампа в точности такая, какая была и у Алладина, – со вздохом промолвил Жозеф. – Она очень старая. Ей лет двести, не меньше. Она очень ценная и к тому же…
– Двести лет! – ахнула Алекс.
– Да.
Алекс побледнела. Несомненно, эта лампа каким-то образом связана с Блэкуэллом! Уж во всяком случае, она наверняка была изготовлена в то время, когда жил он. Может быть, она находилась в Триполи в то самое время, когда он был в плену. Уж не потому ли ее так тянет к этой безделушке?
– Ее сделали где-то здесь?
– Да, – неохотно откликнулся Жозеф. – Отец уверяет, что она из дворца. Что ею владела одна из женщин королевской семьи.
Алекс еще раз внимательно посмотрела на лампу. Любовница Блэкуэлла принадлежала к королевской семье.
– По-моему, вам не следует приобретать эту штуку, Алекс, – посоветовал Жозеф.
– Вы что, психоаналитик? – сердито уставилась Алекс в его светлые глаза.
– Нет… Отец хочет, чтобы я сказал вам, что это волшебная лампа, – перевел Жозеф тарабарщину торговца. – Но мы-то с вами знаем, что это глупость. Верно, Алекс?
Девушка не в силах была оторвать глаз от загадочно блестевшей игрушки. Конечно, это глупость. На свете не бывает никаких волшебных ламп, ламп, способных выполнить любое желание!
Отец Жозефа почти кричал.
Алекс встряхнулась, отвлекшись от своих мыслей:
– Он рассердился?
– Отец готов поклясться на Коране, что тот, кто обладает силой, может творить с этой лампой чудеса, – кивнул юноша.
– Только не говорите, что она способна выполнить три желания! – почти истерически рассмеялась Алекс. Но, как и полагалось романтической дурочке, она не в состоянии была заглушить «а что, если?», гремевшее в ушах.
– Я-то вам этого не скажу, – улыбнулся Жозеф. – А вот отец думает иначе.
Алекс снова уставилась на лампу. Ну что за глупость – хотя бы на миг вообразить, что эта штука выполняет желания! Чтобы поверить в такое, мало быть просто романтической дурой. Ничто на свете не способно возродить к жизни Блэкуэлла – и уж тем более перенести Алекс в его время, чего она хотела больше всего. Нет, она должна почаще напоминать себе, что чудес на свете не бывает.
– Это всего лишь изящная старинная лампа, – промолвил Жозеф.
Верно, ах как верно! Алекс кивнула. Нужно уходить. Нужно забыть эту лавку, эту лампу и свои романтические бредни.
«Купи ее».
Эти слова громом прогремели у нее в голове. Отчетливо. Повелительно.
И она почувствовала, что он стоит за спиной, она ощутила исходившую от него силу и убежденность.
С тех пор как девушка покинула Нью-Йорк, она ни разу не чувствовала его присутствие.
Что-то должно произойти. Удивительное. Ошеломляющее…
– Алекс? – всполошился Жозеф. – Что с вами? Вам опять плохо?
Алекс не в силах была отвечать. В голове все еще звучал его голос. Он приказывал: «Купи ее. Забери ее. Так надо».
«Так надо! – гремело у нее в ушах. – Так надо! Так…» Никогда прежде он не разговаривал с нею в таком тоне.
– Алекс? – окликнул Жозеф.
Она подняла глаза, привлеченная странными нотками в его голосе, и увидела, что юноша сильно побледнел.
– Что здесь творится, Алекс? – понизив голос до шепота, он принялся тревожно озираться.
– Я беру ее, – сухо заявила она. И тут же почувствовала, что он не будет настаивать на обратном. – Сколько?
– Сто пятьдесят долларов, – вмешался торговец, держа перед собою бумажку с нацарапанными на ней цифрами. Не успела Алекс промолвить и слово, Жозеф накрыл ее руку своею и, заглянув в глаза, хрипло сказал:
– Вы не могли захотеть купить эту штуку сами.
Однако в ушах у Алекс по-прежнему звучал повелительный голос: «Так надо!»
– Так надо.
Пушистые ресницы на миг прикрыли серые глаза. Жозеф неохотно убрал руку. Он повернулся к отцу и резко заговорил с ним. Отец и сын тут же горячо заспорили. Но вот юноша обернулся к Алекс:
– Для вас он снизит цену до пятидесяти долларов.
– Спасибо. – Она полезла в карман рюкзака. Ее сердце билось, как птица в клетке. Мужчины следили за тем, как девушка выписывает чек. Ее руки заметно тряслись.
И тут Блэкуэлл сказал:
– Теперь мы можем уйти, Александра.
Глава 4
Голова у Алекс шла кругом.
Она стояла на ступеньках магазина перед Жозефом, и ей хотелось смеяться и плакать, обнять этого милого мальчика и бежать прочь отсюда. Жозеф не спускал с нее глаз. Алекс криво улыбнулась:
– Между прочим, завтра я собираюсь побывать в музее.
– О, да ведь я знаю его, как свои пять пальцев! – просиял юноша. – Вы позволите быть вашим гидом? Клянусь, я сделаю все, чтобы вам понравилось… Я даже покажу вам потайной ход.
– Я буду очень рада, Жозеф, – кивнула Алекс. – Увидимся завтра.
Он следил за тем, как новая знакомая закидывает за плечи рюкзак, все еще держа лампу в руках, и уходит прочь. Алекс ощущала этот взгляд спиной – пока не повернула за угол. До чего же странно. Она до сих пор упорно пыталась вспомнить, где и когда могла встречаться с ним раньше. Только ей почему-то казалось, что его звали по-другому.
Солнце клонилось к закату. Откуда-то сверху донесся протяжный крик на арабском. Алекс застыла от неожиданности. Но сразу догадалась, что слышит всего лишь призыв муэдзина к вечерней молитве.
Несколько местных жителей, шедших по тесной улочке, мигом пали ниц на том самом месте, где их застал крик с минарета, лицом к Мекке на восток. Алекс невольно прижала к себе лампу. Почему-то она показалась ей горячей. И в то же мгновение на девушку накатила неимоверная усталость. Она была уверена, что теперь дух Блэкуэлла ее покинул. Хотя, несомненно, это он говорил с нею там, в магазине. Ведь она слышала его голос совершенно отчетливо. И не только она. Жозеф и его отец опешили, услышав незнакомый мужской голос. Хотя предпочли об этом умолчать.
Да, дух Блэкуэлла обитает здесь, в Триполи. Она не зря прилетела за тридевять земель. Однако их все еще разделяет временная бездна. Может быть, то, что она услышала его голос, означает, что он пытался прорваться сквозь тьму веков, чтобы оказаться рядом с нею? От одной мысли об этом Алекс пробирала дрожь. Зачем ему это, скажите на милость? Что ему от нее нужно?
Темнело на удивление быстро, а Алекс все еще стояла на месте, опасаясь помешать арабам, молящимся на мостовой. Вновь накатила дурнота. Ну что ж, коль скоро горе-путешественница опять грохнется в обморок – винить в этом ей придется только себя. Нечего было мотаться по городу после столь утомительного, изматывающего перелета. Только сейчас до нее дошло, что под влиянием всего пережитого в магазине она шла обратно пешком, вместо того чтобы взять такси.
Прохожие уже закончили молиться и снова спешили по своим делам по темной улице. Алекс пошла за ними.
Лампа становилась все горячее, будто сама по себе разгоралась у нее в руках. Пока не обожгла ладони.
Алекс совсем опешила. Она уставилась на гладкую, тускло поблескивавшую в руках безделушку. Она действительно жгла ладони. Алекс была бы рада бросить ее, но не могла разжать пальцы.
Да что же это такое?..
А тут еще проклятое головокружение. Перед глазами все плыло. Или здесь сумерки такие? Алекс зажмурилась. Ноги стали ватными. Тут ей стало страшно не на шутку.
Дура, идиотка! С какой стати ее понесло на улицу в этот час?! Вот хлопнется в обморок – кто станет ей помогать?
А руки жгло нестерпимо. Алекс закричала, но вместо крика раздался слабый писк. Совершенно непостижимым образом утратив контроль над собой, она не смогла ни бросить лампу, ни двинуться с места. По сути дела, она вообще перестала чувствовать тело – будто ее душа вылетела из него.
От ужаса Алекс совсем потеряла голову. Лампа наверняка уже спалила ей руки. Ночь закружилась вдруг бешеным вихрем, слизывая улицу. Тьма, тьма, вокруг густая и вязкая тьма. Все тело налилось свинцом.
Внезапно вспыхнувшая в голове мысль заставила ее сделать несколько шагов вперед. Видимо, виной всему было не просто переутомление, нет – ее угораздило подцепить какую-то тропическую заразу. Ее уже парализовало. Неужели ее судьба – умереть вот так, на улице?
Алекс попыталась позвать на помощь. Но то ли губы вообще не раскрылись, то ли раскрылись, но не издавали ни звука. Больше всего на свете ей хотелось сейчас отшвырнуть подальше лампу, но руки отказывались слушаться. Ладони жгло, жгло нестерпимо. А ночная тьма все быстрее крутилась вокруг нее.
Внезапно она ощутила, что кружащийся вихрь превратился в необъятных размеров воронку, подобную некоему циклону, который неумолимо затягивает ее в себя.
Казалось, Алекс привели в чувство сразу несколько ощущений. Прежде всего – бившее в глаза ослепительное солнце, затем – острые булыжники, которые пребольно впились в спину. В ушах шумело, к горлу подступала тошнота.
Алекс попыталась открыть глаза – и тут же зажмурилась, не в силах выдержать яркий свет. В висках застучало с удвоенной силой.
Что с нею случилось? Где она?
Алекс заставила себя приоткрыть глаза и заметила прямо перед собой белую стену какого-то здания. Ее взгляд скользнул выше, на оранжевую черепичную крышу и единственное распахнутое настежь окошко, на котором почему-то не было ни занавесок, ни жалюзи. Узкая дверь под арочным входом скорее всего заперта наглухо. Правда, судя по запаху, кто-то из обитателей дома готовил некое чрезвычайно острое блюдо. Да, пахнет жареной бараниной. И тут ее слуха коснулись нежные женские голоса, о чем-то болтавшие по-арабски. Оживленный разговор то и дело прерывался звонким смехом.
Алекс кое-как заставила себя сесть, огляделась. В висках снова застучало. Она не могла припомнить ни эту узкую загаженную улочку, на которой сейчас находилась, ни нависшие над нею каменные здания. И тут же заметила тускло блестевший голубой бок масляной лампы, валявшейся рядом.
Боже милостивый, да что же все-таки случилось? Алекс отлично помнила, как попала в магазин. Там познакомилась с Жозефом и купила лампу. Там она слышала голос Блэкуэлла. А что было потом? Как она оказалась в этом тесном вонючем переулке? Она что, забрела сюда в беспамятстве? Ей опять стало дурно? Но ведь сейчас, судя по всему, примерно полдень – значит, она провалялась без сознания всю ночь? И куда ее занесло? Это явно не тот квартал, где находилась антикварная лавка. В этом Алекс была уверена. В центре города, да еще рядом с музеем, не могло быть таких трущоб. Кстати, очень странных трущоб. Рядом с домом она увидела самую настоящую помойную яму – ее предназначение доказывало висевшее над нею на веревке грязное ведро.
Алекс почувствовала, как ее спины касается нечто теплое и мягкое.
Она взвизгнула и подскочила на месте – отчего едва снова не бухнулась в обморок. Резко повернувшись, Алекс оказалась нос к носу с тощим ишачком с голодными собачьими глазами.
Животное тихонько фыркнуло и потянулось мордой к рюкзаку. Алекс рассмеялась.
А потом на всякий случай подхватила и рюкзак, и лампу. Оказалось, та больше не обжигает ладони. Приступ тошноты прошел, и девушка внезапно почувствовала сильнейший голод и жажду. Сунув за щеку жевательную резинку и спрятав лампу в рюкзак, она огляделась. В какой стороне находится этот чертов отель? Отсюда не было видно даже гавани. Так и есть – она заблудилась. Придется спрашивать дорогу. Алекс решительно направилась к запертой двери того дома, откуда доносился женский смех. Одноэтажное строение из белого песчаника ослепительно сверкало в лучах беспощадного солнца. Слева, на веревке, протянутой из единственного оконца, висело выстиранное белье. Она постучала в крашеную дверь.
В следующий миг ей открыла закутанная в паранджу женщина. На незнакомке оказалось накручено столько слоев самой разнообразной материи, что представлялось совершенно невозможным угадать ее возраст или хотя бы комплекцию. Да, пожалуй, и пол также – если бы о нем не говорили сами по себе эти одеяния.
– Бонжур, – улыбаясь от уха до уха, начала по-французски Алекс. – Извините, вы не могли бы мне помочь?
Но дамочка только испуганно окинула взглядом фигуру гостьи и тут же захлопнула дверь. Алекс растерялась. Что такого она сказала?
Невольно ее взгляд скользнул на бывший некогда белым, а теперь испачканный, грязный и рваный шелковый костюм. Ну что ж, придется попытать счастья еще раз и спросить кого-нибудь другого, не столь щепетильного в отношении одежды.
Алекс завернула за угол и застыла на месте.
Навстречу ей шагали четверо мужчин – они еще не успели ее заметить. Было совершенно очевидно, что они – моряки, и еще более очевидно, что все они пьяны. Говорили они на какой-то невообразимой смеси французского и итальянского – или, может быть, немецкого. А одежда их оказалась еще более странной. Из-под выгоревших рубах выглядывало шерстяное нижнее белье. Мешковатые штаны до колен были заправлены в высокие кожаные сапоги с отворотами. Однако больше всего Алекс ошеломило то, что у всех четверых висели на поясе кинжалы – самые настоящие, ужасные, длиннющие кинжалы!
Очнувшись, Алекс развернулась и молнией понеслась за угол, потом еще за один и еще. Задыхаясь, с бешено колотящимся сердцем, она бессильно прислонилась к стене какого-то дома. Ну что за круглая дура! Это же надо – сунуть нос в город, полный мужиков, которые и понятия не имеют об уважении к женщинам-христианкам. Немедленно, немедленно надо поймать такси и вернуться в отель, пока цела.
Ах, если бы хоть на миг снова ощутить присутствие Блэкуэлла! Страх разрастался с новой силой, а его дух мог придать немного смелости.
Алекс сосредоточилась, как могла, мысленно призывая его, но все без толку. Одна, совершенно одна!
Дрожа от страха, она осторожно выглянула из-за угла. К счастью, моряков нигде не было. Взяв себя в руки, Алекс шагнула вперед. Примерно в квартале от нее худой подросток, одетый в живописные развевающиеся лохмотья, тащил через улицу упиравшуюся козу. Ей не показался странным его наряд – не далее как вчера она повстречала на крыльце отеля группу паломников в еще более причудливых одеждах. Правда, с ними не было козы.
– Пожалуйста, постой! – почему-то истерически вскрикнула она.
Мальчишка сперва поглядел на нее мельком, потом еще раз – внимательно рассмотрел все, от сандалий до складок на брюках, и так и прилип глазами к ширинке. И вот уже негодяй застыл и пялился на нее совершенно неприличным образом.
Алекс разозлилась. Этот дикарь наверняка явился сюда из совсем уж глухой деревни, раз никогда не видал женщину в брюках. В висках опять застучало. Тем не менее она направилась к мальчишке.
– Мне нужна помощь, – начала было она.
Но оборванец ответил странным, уничижительным взглядом, повернулся и помчался прочь, таща за собою козу.
– Что за свинство! – воскликнула Алекс. Однако было совершенно ясно, что ей остается только раз за разом повторять попытки разузнать дорогу – пока не натолкнется на кого-то более спокойного. А если бы сейчас вдруг из-за угла показалось такси, она решила бы, что это чудо. Алекс была полна решимости нанять его – пусть даже там уже будут сидеть пассажиры.
Стараясь пригладить руками растрепанные волосы, она завернула еще за один угол. Алекс заметила их в тот же самый миг, когда они увидели ее.
Двоих мужчин. Мужчин, одетых в тюрбаны, цветастые расшитые жилеты и широкие шаровары. У обоих – жуткие ятаганы и древние пистолеты за поясом. Парочка была облачена в точности так, как турецкие солдаты из книг по истории, которые когда-то читала Алекс в университете.
На какое-то мгновение Алекс застыла, глядя на мужчин, а те – на нее. Оба дружно взревели. Она не колебалась ни секунды.
Алекс понеслась прочь. Она бежала что было сил, удирая от мужчин. Никогда в жизни она не бегала так быстро. Наверное, ее ноги превратились в колеса. У нее не было времени для того, чтобы осознать увиденное или разобраться, кто эти двое, что гонятся за ней. Ясно было одно: ей грозит страшная опасность, и ни за что нельзя даться им в руки!
Так она и неслась очертя голову, не разбирая дороги, виляя между домами, топча ухоженные палисадники, спотыкаясь на кучах отбросов и нечистот. Наконец она оглянулась. Погоня отстала – вряд ли эти двое пребывали в такой же отличной форме, как и она. Но Алекс не остановилась. Легкие горели, она задыхалась. Новый поворот. Алекс заметила распахнутую настежь дверь какого-то маленького домишки. Внутри суетился смуглолицый мужчина в просторном цветастом одеянии. С хриплым криком она ринулась туда.
Дрожащая, измученная Алекс сидела на низкой бархатной тахте. Старик хозяин проворно захлопнул дверь и запер ее на засов. Теперь он наливал гостье чаю.
Алекс была на грани истерики. Она с трудом соображала, что происходит. Скинув пыльные сандалии, она принялась растирать нывшие ноги, чтобы не дать волю слезам. Как только она доберется до отеля, непременно позвонит Жозефу. Может быть, решится рассказать ему всю правду – то есть истинную причину ее приезда в Триполи. Ее не покидала странная уверенность, что он должен все понять.
Но что же это были за люди? И почему они были одеты точь-в-точь как турецкие солдаты начала девятнадцатого века? Может быть, они участвовали в каком-нибудь праздничном параде или работали охранниками какого-то исторического места? Надо отдать должное – выглядели они на все сто. Настоящие янычары из далекого прошлого.
Старик в развевающихся одеждах подошел к кушетке. В руках он держал чашку горячего чая. Он забормотал по-арабски что-то ласковое, утешительное.
Алекс взяла хрупкую чашку и отхлебнула. У чудесного напитка был не совсем обычный аромат.
– Шакран, – пробормотала она. – Мерси боку. Извините, я не говорю по-вашему.
Он с улыбкой смотрел на Алекс. Добрые карие глаза на морщинистом лице.
– Мне нужно позвонить, – продолжала девушка, озираясь. Телефона здесь не было и в помине. Да и вообще жилище этого старика поражало своей примитивностью. К примеру, когда она вошла, хозяин готовил обед на открытом огне, полыхавшем в железной печке прямо посреди комнаты. У него не было ни нормальной плиты, ни холодильника, да и водопровода тоже не было. Однако Алекс знала, что подавляющая часть населения Ближнего Востока по-прежнему живет в трущобах.
– Мне надо позвонить. – Она невольно вздрогнула. Алекс ни минуты не сомневалась, что те двое мужчин гнались за нею, чтобы изнасиловать. И почему она не потрудилась узнать номер телефона Жозефа? У нее даже не осталось чека их магазина.
А старик продолжал что-то бормотать.
Алекс прихлебывала чай, чувствуя, как все ее существо наливается странной истомой, хотя так или иначе она невольно отдохнула целую долгую ночь посреди улицы. Но сейчас ей нельзя засыпать. Ей надо вернуться в отель. Она хотела поговорить с Жозефом. Он сумеет ободрить и утешить ее. А еще она хотела вновь встретиться с призраком Блэкуэлла.
– Вы знаете отель «Бэб-эль-Медина»? – прошептала она и сама поразилась, каким слабым и словно отдаленным показался ей собственный голос. Хозяин продолжал смотреть ей в глаза, его улыбка угасла. Алекс из последних сил старалась сопротивляться. Однако веки сомкнулись, и она погрузилась во тьму.
Последней ясной мыслью была догадка, что на сей раз ее отравили.
Алекс пришла в себя и закричала от страха.
Над ней склонилась огромная темнокожая фигура. Незнакомец выпрямился, играя мощными мускулами под гладкой кожей, и отступил. Только теперь Алекс заметила ошейник, блестевший на сильной шее.
Новый крик застрял у нее в горле.
Девушка лежала на спине на диване. Не на обычном диване, а на восточном – без спинки и подлокотников. На широком ложе валялось множество подушек, и она постаралась закопаться в них поглубже.
В этот момент в комнату вошел еще один человек. У Алекс перехватило дыхание. Он был маленьким, смуглым, одет по-восточному, но это явно был европеец. Черты его лица были правильными и даже привлекательными. Перешагнул порог, улыбнулся Алекс. При этом бледно-голубые глаза оставались пугающе холодными.
– Несказанно рад, что вы пришли в себя, мадемуазель, – промолвил он по-английски с легким акцентом.
Алекс вскочила, разбросав подушки.
– Кто вы? Как я сюда попала? Что вам нужно?
Уж не он ли все подстроил? Он ее похитил? Он собирается сделать ее белой рабыней?
– Меня зовут Гастон Риго, – представился мужчина. – Вы англичанка?
– Нет, я… француженка, – скрестив руки на груди, солгала Алекс. – И требую, чтобы вы освободили меня немедленно. Я – гражданка Франции. У меня есть права – неотъемлемые права, и вы посмели нарушить их все до единого!
– Хм-м-м. Готов поклясться, что вы либо англичанка, либо американка. – Он с любопытством присмотрелся к пленнице. – Ах, какая неистовость! Какая красота! Да, с вами у меня не будет затруднений.
Алекс чрезвычайно не понравились эти слова и тон, какими они были сказаны. Но куда больше ее испугал оценивающий взгляд, скользнувший по ее фигуре. Она попыталась держаться храбро:
– Что означает этот сексуально озабоченный взгляд?
– Что? – слегка растерялся тот.
– Сексуально озабоченный взгляд. Почему меня держат здесь?
– Вы не похожи ни на кого – вы просто уникальны! – все шире улыбался негодяй. – Пожалуй, за вас я получу изрядную сумму!
Алекс лишилась дара речи. Да нет, наверное, ей снится весь этот кошмар. Не могло же это случиться с ней на самом деле!
– Вам совершенно не стоило ходить по улицам Триполи одной – да еще в такой одежде, – мягко, но без тени сочувствия заметил Риго.
– Вы не посмеете, – прошептала Алекс, обливаясь холодным потом.
– О, конечно, я посмею, – возразил он. – Честно говоря, я уже успел известить кое-кого из самых выгодных клиентов. Такую красотку нетрудно будет сбыть с рук.
Алекс показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Колени подгибались. Судорожно глотая воздух, она заставила себя стоять прямо. Пот, щекоча, тек по спине.
– Но ведь вы не можете продать меня, как будто я… как будто я какая-то вещь…
– Напротив, очень даже могу, – рассмеялся он, – и непременно продам!
– Отпустите меня, – попросила Алекс. – Обещаю, что никому ничего не скажу. И не пойду в полицию.
– А вот отпустить вас я никак не могу, – ухмыльнулся Риго. – Правда, есть еще возможность выкупа. У вас есть богатый муж? Богатые родственники? Богатые друзья?
Алекс чуть было не ляпнула «нет», но в последний момент предпочла промолчать.
– Насколько я могу судить, их нет. – Риго направился к двери, бросив на ходу: – Отдыхайте. Зендар принесет вам еды и вина. Если захотите, можете прогуляться в саду.
И он скрылся, улыбнувшись на прощание.
Алекс рванулась было следом, но дорогу преградил один из чернокожих слуг. Физиономия у него оказалась столь ужасной, что она застыла на месте, трясясь от страха.
О Господи, что же теперь делать? Случилось самое худшее. То, о чем ее предупреждала Бет. Ее похитили и теперь продадут. Белая рабыня. Словно со стороны, Алекс услышала собственный стон.
Вдобавок она чувствовала себя больной и измученной.
Слезы брызнули из глаз. Куда подевался Блэкуэлл?! Пусть он не способен помочь физически, оказал бы хоть моральную поддержку! Алекс попыталась мысленно призвать его дух. Без толку.
Резким движением она вытерла слезы: распуская нюни, она ничего не добьется. Ей необходимо быть сильной и постараться придумать, как отсюда выбраться. Ведь она совсем не глупая. Не может быть, чтобы ей не хватило ума обвести вокруг пальца этого негодяя и смыться.
Повернувшись спиной к молчаливым стражам, она направилась к противоположной двери. Через эту дверь можно было попасть во внутренний садик: пышные фруктовые деревья, каменные скамьи и выложенный мрамором пруд. Алекс оглянулась на слуг, но те не обращали на нее внимания. Она шагнула за порог. Ведь хозяин разрешил ей гулять по саду.
Оказывается, дом Риго находился на вершине холма. И если встать в самом центре сада – можно выглянуть за внешние стены. В глаза бросилась пестрая мешанина ярких черепичных крыш Триполи, а за ними – неясные в знойном мареве вершины гор. Значит, в этом направлении находится материк.
Однако, поскольку Триполи с трех остальных сторон был окружен водою, повернувшись, Алекс оказалась лицом к лицу с морем, отделенным от нее новым тесным нагромождением черепичных крыш и мрачной громадой дворца, в который она собиралась сегодня сходить. Поблизости от дворца должен быть и магазинчик, где она познакомилась с Жозефом и купила лампу.
Взор Алекс скользнул дальше. В гавань, где она ожидала увидеть катера и шлюпки, суетившиеся между стоявшими на рейде торговыми судами и громадными траулерами.
На какой-то миг она остолбенела. Дыхание перехватило. В голове зашумело.
Словно само время остановило свой бег. Или потекло вспять. Триполитанская гавань оказалась заполнена парусными судами девятнадцатого века!
