Текст книги "Наследница страсти"
Автор книги: Бренда Джойс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Не встретив ни души, Джил добралась до гостиной и налила себе скотч, который обычно не пила, и направилась к себе. На площадке второго этажа она помедлила, отхлебнув неразбавленный напиток, и сразу же согрелась изнутри, но что еще лучше – вся ее скорбь, боль и сомнения тут же притупились. На этом этаже, как было известно Джил, находилась комната Хэла. Он часто рассказывал ей о любимой комнате на втором этаже с окном на восток.
Вот было бы здорово зайти в его комнату и побыть среди его вещей. Однако его родные придут в ярость, если Джил сделает это без разрешения.
Но Хэл не стал бы возражать. Джил почти почувствовала, как он улыбается ей, подбадривает ее.
И она решила наплевать на Шелдонов, особенно после того, как они обращались с ней этим вечером.
Держа в руке стакан со скотчем, Джил двинулась по коридору, стараясь идти как можно тише. Остановившись у двери, она приложила к ней ухо. Ничего не услышав, тихо постучала. Никакого ответа не последовало.
Сердце у нее колотилось как безумное. Джил повернула ручку и толкнула дверь. Ее встретили тени. Она нащупала выключатель на стене.
И увидела комнату, которой не пользовались уже много лет. Ничто даже отдаленно не указывало на то, что здесь жил мальчик, тем более Хэл. Джил выключила свет, быстро вышла и закрыла дверь. Грохот сердца отдавался у нее в ушах.
Джил прошла дальше по коридору, прикончила скотч и нашла еще три пустующие комнаты. Сердце ее все так же неистово билось. Она уже усомнилась в разумности своего предприятия, однако скотч придал ей мужества. И с пятой попытки Джил, споткнувшись, ступила в его комнату.
Она вздохнула, стараясь обрести равновесие.
Прямо перед ней стоял книжный шкаф, и целая полка в нем была заполнена обрамленными фотографиями.
Стены тоже были увешаны фотографиями.
Джил задрожала. Она где угодно узнала бы фотографии Хэла. Проскользнув в комнату, Джил закрыла дверь и включила свет.
Со всех сторон ее окружали работы Хэла. Джил пожалела, что не может налить себе еще выпить.
И снова по ее щекам потекли слезы.
– О, Хэл! – прошептала Джил. И даже ей самой эти слова показались лишенными всякой надежды.
Ярко-синие шторы были задвинуты не до конца, и по комнате плясали тени от уличного освещения. Идя к шкафу с оглушительно бьющимся сердцем, Джил улыбнулась, и снова из глаз у нее полились слезы. Хэл как-то сказал, что в юности как безумный снимал все подряд. Она увидела фотографии животных – он, судя по всему, был на сафари, – цветов, деревьев, пейзажи, Стоунхендж. А еще здесь были фотографии его родных.
Сморгнув слезы, Джил взяла фотографию Томаса в рамке, сделанную, вероятно, лет десять назад. Даже тогда у него был сногсшибательный вид модели или актера. Но Джил задержала взгляд на этой фотографии потому, что Хэл поймал Томаса в объектив, когда тот наклонился над младенцем с восхитительным выражением любви на лице. Ребенок, догадалась Джил, был его собственный.
Девушка вернула фотографию на место.
На другой полке стояло несколько фотографий Хэла – подростка и юноши. И это не были автопортреты, потому что работы Хэла Джил узнала бы. Кто-то сфотографировал его.
Она беззвучно заплакала, слезы бесконечным потоком струились по щекам.
Джил дотронулась до рамок. На одном снимке Хэл играл в футбол, на другом – скакал верхом, а рядом бежали борзые, и он казался настоящим аристократом, и на последнем – держал в руках диплом. Джил улыбнулась сквозь слезы.
Потом замерла. Тут была еще четвертая фотография. Хэл на лыжах на склоне горы, а рядом с ним молодая женщина. Невыносимая боль пронзила Джил, когда она разглядела снимок. Эта рыжеволосая женщина была потрясающе красива. Ну разумеется, этой фотографии несколько лет, и ее ревность просто нелепа. Разглядев снимок получше, Джил решила, что Хэл выглядит очень худым даже в лыжном костюме. Может, он тогда болел?
Она поставила фотографию на место и посмотрела на несколько книг, заполнявших остаток книжной полки. Потом подошла к массивной, темного дерева кровати с пологом на четырех столбиках, провела ладонью по клетчатому покрывалу. Вероятно, Хэл не спал здесь уже много лет.
Сев на кровать, она стала разглядывать фотографии, прикрепленные к стене. Большинство из них были черно-белыми. Портреты неизвестных ей людей, членов его семьи. Внимание Джил привлек один портрет – лицо красивой, царственной женщины, уже немолодой; должно быть, матери Хэла, графини, с которой она еще не познакомилась. Сходство было безошибочным.
Джил не двигалась и вдруг ощутила присутствие Хэла рядом с собой, но всего лишь на мгновение. Она легла, почувствовав, что устала больше, чем за все последние дни. Кровать Хэла была не только удобной – она давала покой. Джил даже почудился запах его одеколона, но это была всего лишь игра воображения.
Повернув голову, Джил увидела еще одну фотографию, очень старую, в серебряной рамке, стоявшую на ночном столике. Девушка села и взяла снимок, разглядывая его расширившимися от удивления глазами.
На черно-белой фотографии были запечатлены две молодые женщины, одетые по моде своего времени. На непросвещенный взгляд Джил, это был конец девятнадцатого – начало двадцатого века: платья белые длинные, юбки узкие, на головах у обеих дам красовались плоские соломенные шляпы. Они стояли близко друг к другу перед кованой железной оградой и без улыбки смотрели в объектив.
Эта фотография принадлежала Хэлу?
Джил удивилась, но вскоре вспомнила, как несколько раз вместе с Хэлом ходила в Нью-Йорке в музеи. И Хэл всегда с удовольствием указывал ей на детали, характерные для жизни рубежа веков. В этом он был весьма сведущ. Разумеется, это принадлежало ему. Хэл, вне всякого сомнения, обожал эту фотографию.
Джил еще раз, более пристально, вгляделась в снимок, пытаясь понять, что так привлекло в нем Хэла, но, на ее взгляд, это была просто старая фотография двух молодых женщин. Пожав плечами, она положила фотографию на кровать. Но что-то во всем этом было не так. Хэл никогда не коллекционировал старые фотографии. Он был слишком занят своей собственной работой. Руки Джил покрылись мурашками.
Она помедлила, потом снова взяла снимок в серебряной рамке. Не совсем отдавая себе отчет в том, что ею движет, Джил перевернула фотографию и чуть не задохнулась от изумления. На обратной стороне была надпись, сделанная от руки.
Джил с любопытством поднесла ее поближе. Глаза ее расширились, когда она прочла вслух: «Кейт Галлахер и Энн Бенсонхерст, лето 1906 года». Почерк принадлежал Хэлу.
В этом не было никаких сомнений.
Джил застыла. Она не знала, что и подумать. Ее фамилия была Галлахер, а последним словом умирающего Хэла было «Кейт».
Вся дрожа, Джил смотрела на фотографию.
Это всего лишь удивительное совпадение, ничего больше. Джил напомнила себе, что Хэл любил ее, он так и сказал ей перед смертью, а эта фотография не имеет никакого отношения к какой-то женщине по имени Кейт, которая, возможно, была его адвокатом или кем-то еще. Джил снова перевернула фотографию. Кто эти женщины и почему их изображение было так дорого Хэлу, что он сделал эту надпись на обороте, сохранил снимок?
Несмотря на все ее доводы, Джил стало как-то не по себе, она пожалела, что вообще зашла в эту комнату.
Но тем не менее девушка продолжала разглядывать фотографию. Обе женщины были темноволосыми, со светлой кожей. Ну разумеется, в те времена дамы не загорали. Одна не была ни дурнушкой, ни красавицей; несмотря на правильные черты лица, она почему-то терялась рядом со своей подругой, которая выглядела уверенной в себе и эффектной. И именно эта вторая внезапно приковала к себе внимание Джил.
Девушка не могла отвести от нее взгляд. Она была просто заворожена. В этой женщине было что-то притягательное. Что-то совершенно необычное. Она была красива, но не классической красотой. Нос у нее был прямой, римский, подбородок широковат, скулы слишком высокие, на правой щеке выделялась родинка. Но не ее внешность чем-то притягивала. Может, дело в ее глазах? Они были темными, яркими, умными, полными жизненной силы и радости. Джил вдруг отчетливо поняла, что у этой женщины была тайна, которую хотелось бы узнать.
Женщина с родинкой смотрела на Джил, едва заметно улыбаясь, а ее глаза побуждали девушку… К чему?
– И что, позвольте узнать, вы здесь делаете? – осведомился резкий голос позади нее.
Джил вскрикнула и выронила фотографию.
– Я спросил, что вы тут делаете, – произнес с порога Алекс Престон.
Глава 2
Джил прижала ладонь к груди.
– Вы напугали меня.
– Простите. Я не ожидал кого-то здесь застать. – Алекс вошел в комнату. – А что вы здесь делаете? – Его голубые глаза смотрели прямо, тревожа Джил.
– Я не могла уснуть.
Его взгляд не дрогнул.
– Это комната Хэла. Как вы нашли ее?
Джил покраснела.
– Случайно. Простите, если я оскорбила вас тем, что бродила по дому.
– Вы здесь гостья, а не пленница. Но это семейный дом. – Алекс ясно давал понять, что Джил могла потревожить членов семьи.
– Я знала, что комната Хэла находится на втором этаже, – смущенно объяснила Джил. – Так и не уснув, я спустилась вниз, чтобы налить себе выпить. Ну и стала бродить по дому. Я никого не хотела тревожить и думала, что никого не потревожила… до этого момента.
Алекс очень внимательно молча разглядывал девушку. О чем он думал, Джил не догадывалась. Под его пристальным взглядом ей все больше становилось не по себе. Но и она получила возможность как следует разглядеть Алекса. Он переоделся в очень поношенные, вытертые джинсы, облегающие его стройные бедра как перчатка. Еще он надел мягкий желтый кашемировый свитер, на вид очень дорогой. Не каждый мужчина может достойно выглядеть в канареечно-желтом свитере.
Джил отвела взгляд. Повсюду были фотографии Хэла.
– Я тоскую по нему, – беспомощно добавила она. – Правда. Думаю, поэтому я и пришла сюда.
– Мы все по нему тоскуем. – Джил встревожилась, когда Алекс, осмотрев комнату, остановил взгляд на лежавшей на кровати фотографии. – Вы что-то искали? – резко спросил он, не отводя глаз от карточки в рамке. – Что это?
Джил опешила.
– Нет, я ничего не искала. Но я не могла не осмотреть его вещи. Минуту назад я почти почувствовала, что он здесь, рядом со мной. – Неужели Алекс подозревает ее? Джил постаралась улыбнуться, но он не улыбнулся в ответ, когда она взяла с кровати фотографию двух женщин. Ее пальцы сами собой скользнули по рамке. – Я нашла это на ночном столике, – сообщила Джил. И снова женщина с родинкой приковала к себе ее взгляд. Одну из этих женщин звали Кейт Галлахер. В душе Джил шевельнулось какое-то неприятное ощущение.
Она продолжала разглядывать женщин на снимке, не сомневаясь, что обладательница дразнящего, живого взгляда пылких глаз и есть Кейт Галлахер. Разумеется, такое же имя – простое совпадение. «Вот если бы только Хэл, умирая, не прошептал „Кейт“, – мрачно подумала она. – Если бы моя собственная фамилия не была Галлахер».
– Что это? – спросил Алекс.
Джил настолько ушла в себя, что вздрогнула от этого тихого вопроса.
– Надпись на обороте сделана рукой Хэла, – проговорила Джил. – На снимке две женщины – Кейт Галлахер и Энн Бенсонхерст, датировано тысяча девятьсот шестым годом. Это показалось мне странным, потому что Хэл не коллекционировал чужие работы. – Она наконец подняла глаза на Алекса. – И разве не странно, что у меня такая же фамилия, как у одной из женщин на фото?
– Галлахер в высшей степени распространенная фамилия, – не раздумывая отозвался Алекс.
– Но зачем Хэл хранил снимок? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? – Она никогда не скажет ни Алексу, ни кому-либо другому, что, умирая, Хэл произнес имя той женщины.
Алекс пожал плечами, но подошел поближе и стал рассматривать фотографию в руках Джил.
– Энн Бенсонхерст была бабушкой Хэла и моей двоюродной бабушкой. Очевидно, Хэл хранил снимок именно по этой причине.
На мгновение Джил испытала облегчение – как все просто.
– Энн Бенсонхерст была его бабушкой, – повторила она. Но затем облегчение улетучилось. Разве это объясняет все? Джил посмотрела на Алекса. – Вы же знаете, что Хэл очень интересовался поздним викторианским и ранним эдвардианским периодами. В Нью-Йорке мы часто ходили в музеи. Его всегда привлекали выставки, посвященные эпохе рубежа веков.
– Он был помешан на истории, – согласился Алекс.
Но Джил внезапно вспомнила один день, проведенный в музее «Метрополитен», и как потом они сидели в кафе, пили капуччино и он обнимал ее за плечи. Ее снова охватила глубокая печаль.
– Что такое?
Джил сглотнула. Она не должна думать о Хэле. Ей следует думать о Кейт Галлахер. Так безопаснее и проще.
– Энн – та, что слева, с более темными волосами?
– Да.
– Она похожа на вас, только проще.
– Ее старшая сестра Джульетта была моей прабабкой.
– А как ваша ветвь семьи оказалась в Америке? – поинтересовалась Джил и вытерла глаза кончиками пальцев.
Алекс, казалось, успокоился.
– Моя бабушка вышла замуж за американца, только и всего. На самом деле ей очень повезло. В Великобритании у нее ничего не было.
Что-то в голосе Алекса заставило Джил взглянуть на него повнимательнее.
– Что вы хотите сказать?
– Моя прабабка погибла еще молодой. Состояние Бенсонхерстов перешло к Энн. Не титул – титулы к женщинам не переходят, только деньги. Мою бабушку, урожденную Фелдстон, отправили в школу для девочек, когда ее отец женился второй раз. Почти все его небольшое состояние отошло к сыну. Моя «бабушка была бедной родственницей, и ей необычайно повезло, что ее полюбил и увез в чужие края американский джентльмен.
«Не отождествляет ли он себя со своей бабушкой?» – подумалось Джил. Но с виду в этом человеке ничто не говорило о бедности. Даже его джинсы свидетельствовали об успехе, самоуверенности и власти. И огорченным Алекс не казался, но девушка чувствовала, что он просто хорошо умеет скрывать свои эмоции.
– Значит, вы вернулись к своим корням, – заметила Джил.
Алекс ответил ей чрезвычайно пристальным взглядом.
– Мои корни находятся в ресторанчике Луиджи, где моя мать проработала официанткой всю свою сознательную жизнь. Мои корни на Кони-Айленде, а не в Мэйфере.
Джил не уклонилась от его взгляда.
– И как вас занесло сюда?
Он отвел глаза.
– Моя мама умерла, когда мне было тринадцать. В этой семье я не был чужим. Мы гостили здесь каждое лето. Они взяли меня к себе. – Алекс коротко улыбнулся. – Я походил на разбойника, попавшего на воспитание в хорошую семью. – Улыбка померкла. – Это событие – самое лучшее в моей жизни.
Джил представила себе мальчишку из Бруклина, оказавшегося в такой семье.
– Вам, должно быть, пришлось нелегко.
Алекс пожал плечами, явно не желая обсуждать эту тему.
Джил снова посмотрела на фотографию Энн и Кейт.
– Разве не стало бы удивительнейшим из совпадений, если бы Кейт Галлахер оказалась моей родственницей? – невольно вырвалось у нее.
– Такое совпадение одно на миллион.
И Джил с этим согласилась. С другой стороны, она чувствовала, что здесь таится нечто большее, чем видно на первый взгляд.
– А вы что-нибудь знаете о ней? – с любопытством спросила Джил, разглядывая женщин. Ей показалось, что Кейт чуть улыбается фотографу. Или она интересовалась им, или просто работала на публику.
– Нет. Откуда мне что-то знать о человеке на старинной фотографии?
– Вы знаете, где их снимали? – Джил передала фото Алексу.
Тот рассмотрел его.
– Честно говоря, не имею ни малейшего представления. – Он положил фотографию на столик. – Хэл был историком нашей семьи, – сказал он. – Мои интересы сосредоточены на настоящем и будущем, а не на прошлом.
– Что ж. – Джил колебалась. – Мне кажется, что меня тоже притягивает история.
Алекс не ответил, и Джил вдруг вспомнила, что уже очень поздно, что она устала и стоит перед ним босая в этой комнате. Тут она заметила, что Алекс тоже босой.
– Пожалуй, мне лучше вернуться в свою комнату и попытаться уснуть. – Джил глянула на ночной столик. Ей почему-то захотелось взять фотографию с собой, еще раз рассмотреть ее. Но она составляла часть семейного достояния и принадлежала Хэлу и его семье. Вряд ли Алекс разрешит ей взять фото.
А вдруг Кейт Галлахер и в самом деле была одним из ее предков? Разумеется, она не могла быть прабабушкой Джил, потому что у них одна фамилия. Джил так увлеклась, что даже вздрогнула.
Алекс все молчал. Его внезапные погружения в молчание вселяли неуверенность в Джил. Она старалась не встречаться с его немигающим взглядом.
– Ну ладно, если вы не возражаете, я налью еще выпить и вернусь к себе в комнату. – И она двинулась к двери.
Алекс стоял, не давая ей пройти.
– Что же произошло, Джил?
Она замерла. Сердце с болью повернулось в груди.
– Или мне следует спросить, как это случилось? Как вы врезались в дерево? – Алекс спрашивал спокойно, совсем не так, как его кузен.
Вот теперь Джил захотелось убежать от него.
– Вы сами сказали, что это может подождать. Мне тяжело сейчас говорить на эту тему. – Она бросила взгляд не дверь, безумно желая сбежать.
– Вам лучше побеседовать со мной, чем с ними, – сказал он. – Завтра Томас пожелает получить ответы на эти же вопросы. Но он очень расстроен и очень зол. Почему бы вам не рассказать обо всем мне? Это спасет вас от нескольких очень неприятных минут.
Сначала Томас, теперь Алекс, нападают, наседают на нее. Джил покрылась испариной.
– Это допрос? – осведомилась она, вспыхнув.
– Нет, если только вы сами не превратите беседу в допрос. – Поскольку Джил не ответила, Алекс спросил: – Почему вы так нервничаете? Что скрываете?
Джил вздохнула.
– Я не нервничаю, – солгала она. – Я измучена, нахожусь в другом часовом поясе, плохо себя чувствую. Я только что потеряла человека…
Алекс прервал Джил так, словно не поверил ни единому ее слову:
– Хэл был очень близок с семьей. Хотя последнее время он не звонил, словно был очень занят или что-то скрывал.
Джил помертвела.
– Я знаю, как близок был Хэл со своей семьей, он постоянно рассказывал о вас. Ему нечего было скрывать. – Но все же скрывал. Скрывал их отношения.
– У него были вы.
– И что это значит?
– Да бросьте. Зачем ходить вокруг да около? – Взгляд его оставался прямым и внимательным. – Вы живете в дешевой квартирке в Ист-Виллидже. Вы танцовщица. Американка. Без гроша в кармане. Вы совсем не та девушка, которую Хэл привез бы домой, не говоря уже о том, чтобы жениться на ней.
– В самую точку, – прошептала Джил. – Только, видимо, вы никогда не любили. – Ее трясло. Его слова причинили ей боль – может, потому, что были слишком близки к истине.
Он словно не услышал ее.
– Послушайте, я сам американец. Я вырос на улицах Бруклина. О бедности знаю все. И знаю своего двоюродного брата. И своего дядю. У него были планы в отношении Хэла, особенно из-за разочарования, связанного с разводом Томаса, из-за того, как идут дела у Лорен.
Джил не знала, что случилось с Томасом и Лорен, но ни о чем не спросила.
– Если вы действительно предполагали, что Хэл собирался привести вас в дом и жениться на вас, мне очень жаль.
Джил закусила губу.
– Собирался, – сказала она. – Собирался.
Он смотрел на нее с состраданием.
– Я знаю, что скрывал Хэл, но не представляю, что скрываете вы.
Джил разозлилась.
– Как произошла автокатастрофа?
– Не знаю, – солгала она. – Все случилось так быстро. Мы разговаривали, а потом я увидела дерево. Я ни разу никого даже не зацепила на дороге!
– Знаю.
Джил молча уставилась на него.
– Я выполнил свое домашнее задание, – пояснил Алекс, не отводя глаз. – Но, видимо, не до конца. – И продолжил без паузы: – Машину вели вы. Дорога была свободной. Середина дня. Вы не пили, и следов наркотиков в вашей крови обнаружено не было. Так как же могли вы съехать с дороги и врезаться в дерево?
Их взгляды скрестились, и Джил стало не по себе. Она отвела глаза.
– Не делайте этого, – тихо попросила она. – Не сейчас, не так, не сегодня. Мне с этим не справиться.
– Хэл был моим двоюродным братом. Мы вместе выросли. Я хочу знать, что произошло на самом деле. Ваше внимание не было сосредоточено на дороге. Таково мое заключение. Это значит, что вы отвлеклись.
Джил сломалась.
– Мне всю жизнь придется жить с тем фактом, что я вела машину, врезалась в дерево и убила Хэла. Я не знаю, что случилось! – выкрикнула она. В этот момент она ненавидела Алекса за его упорство. – Я ничего не скрываю.
– О чем вы говорили? – безжалостно спросил он.
– Не помню!
– Как убедительно, – съязвил Алекс. – Вы ссорились?
Джил побелела.
– Вы ссорились, – констатировал Алекс, глядя ей прямо в глаза. – И я догадываюсь, из-за чего вы ссорились.
Глаза Джил наполнились слезами.
– Ваша семья чудовищна! – воскликнула она. – Вы ужасны. Я любила Хэла! Неужели вы не видите? Нет? Вы самый бессердечный человек, какого я встречала! Я потеряла мужчину, которого люблю! – снова закричала она. – Мужчину, о котором мечтала всю свою жизнь!
– А я потерял двоюродного брата. Томас и Лорен потеряли родного брата, а тетя и дядя – сына. Все в шоке, мы все страдаем, черт побери.
Джил попятилась.
Алекс резко отвернулся, его широкие плечи вздрагивали.
Джил тупо смотрела ему в спину.
– Простите, – наконец прошептала она. Он не повернулся. – Я знаю, что вы ненавидите меня, все вы, но я уже ненавижу себя сама. Пожалуйста, прошу вас, больше не обращайтесь со мной так.
Алекс не шевельнулся.
Джил опустилась на кровать. Руки у нее дрожали. Она попыталась успокоиться, но поняла, что это невозможно.
– Завтра я найду себе номер в какой-нибудь гостинице.
Алекс повернулся к ней. В лице его не было ни капли жалости.
– Даже не думайте. В городе нет ни одного приличного номера.
Было ясно, что это не проявление доброты. «Интересно, – подумала Джил, – способен ли кто-нибудь в этой семье на сострадание?» И прошептала:
– Почему мы нападаем друг на друга, вместо того чтобы помочь друг другу разделить наше горе?
– Потому что Хэл мертв, – ответил Алекс.
Джил зажала рот рукой, чтобы не расплакаться от точности его слов.
– Послушайте, давайте я провожу вас в вашу комнату, – предложил Алекс. – Уже поздно, и я устал.
Джил не ответила и не посмотрела на него.
– Вы готовы? – Он мотнул головой в сторону двери. – Даже если вы не можете уснуть, вам лучше отдохнуть. Завтра будет ужасный день.
Джил вздрогнула. Действительность навалилась на нее, заставляя забыть о фотографии и о полных ненависти вопросах Алекса. Завтра. Завтра они хоронят Хэла.
– После вас. – Алекс жестом указал на дверь. И в нетерпении коснулся ее руки.
Джил отбросила его руку. Она не хотела, чтобы он до нее дотрагивался, даже случайно. Идя мимо него, Джил думала о том, как переживет грядущий день. И не знала, хватит ли у нее сил вынести похороны Хэла.
Не помня, попросила ли она соседку приглядеть за своим котом, и волнуясь из-за этого, Джил набрала номер в Нью-Йорке. Она прикинула, что там сейчас примерно восемь вечера. Но у ее соседки, безработной актрисы, был очень своеобразный распорядок дня. И Джил вздохнула с облегчением, когда на том конце после второго звонка сняли трубку.
– Кейси, это Джил. Я звоню из Лондона.
– Джил! Я так за тебя волнуюсь. Как ты? – воскликнула Кейси.
Джил легла на постель, не отрывая трубку от уха. Она прекрасно представляла себе Кейси. Высокая, гибкая, очень привлекательная, с золотым сердцем. И Джил знала, что сейчас она сочувствует ей от всей души.
– Со мной все в порядке, – начала она, но тут же перебила себя: – Боже! Со мной не все в порядке. Со мной далеко не все в порядке.
– Знаю, – отозвалась Кейси, и ее голос задрожал от сочувствия. – Джил, все образуется. Я просто уверена, что со временем так и будет.
Джил не ответила. Ее снова пронзила боль. Но она знала, что Кейси сказала именно то, что хотела. Несмотря на решимость стать настоящей актрисой, Кейси еще больше времени уделяла духовной стороне своей жизни. И хиромантией, и индуизмом она увлекалась далеко не по-любительски. Девушки познакомились три года назад на вечеринке в Сохо. Кейси пригласили гадать гостям по руке и на картах Таро. Подружка уговорила Джил, чтобы ей погадали. Настроенная весьма скептически и слегка выпившая Джил села напротив блондинки.
К изумлению Джил, Кейси взглянула на карты, разложенные перед ней на столе, и сказала:
– Вы ужасно одиноки.
И через мгновение завоевала полное внимание внезапно протрезвевшей Джил.
– Вы потеряли семью, да? Когда были очень юной, – продолжила гадалка. Джил вытаращила на нее глаза, прикидывая, кто мог ей об этом рассказать. – И вы так до конца от этого и не оправились. Но вы это преодолеете. – Кейси безмятежно улыбнулась Джил. Но затем изменилась в лице. – Однако не скоро.
Джил не помнила, что еще сказала Кейси, но знала только, что гадание по руке было таким же точным. Выяснив, что Джил подыскивает себе новое жилье, Кейси упомянула, что рядом с ней сдается квартира-студия. Не прошло и недели, как Джил въехала туда, и девушки быстро подружились.
– Сходи завтра к врачу в Лондоне, – посоветовала ей озабоченная Кейси. – Я знаю, ты терпеть не можешь лекарства, но в данном случае, Джил, тебе не стоило выбрасывать тот рецепт.
Видимо, Джил призналась ей, что выбросила рецепт успокоительного; она этого не помнила.
– Не знаю. Может, и схожу. Я так устала. Не помню, просила ли я тебя присматривать за Иезекиилем.
– Да-да, просила. И я принесла его к себе. Он все время путается под ногами. Скучает по тебе.
Джил слабо улыбнулась.
– А как он ладит с Хироном? – Хирон, жилистая дворняжка, принадлежал Кейси.
– Он его тиранит, – рассмеялась Кейси.
Джил вдруг представила себе такую сцену и тоже засмеялась. Она засмеялась впервые за много дней и почувствовала себя чудесно. Но потом вспомнила о Хэле, о женщине по имени Кейт Галлахер, об Алексе Престоне и Шелдонах и погрустнела.
– Что случилось? – спросила Кейси.
Джил вздохнула. Кейси была очень проницательна, возможно, даже обладала сверхчувственными способностями. От вспышек ее интуиции временами делалось не, по себе. Джил постоянно твердила себе, что все это совпадения, но в глубине души знала: Кейси на самом деле обладает даром экстрасенса.
– Не знаю, чего я ожидала, но семья Хэла не очень-то дружелюбна. Конечно, все они в шоке. – Джил не сказала, что все они винят в смерти Хэла ее, она была просто не в силах говорить на эту тему. – Никто не верит, что у нас с Хэлом были серьезные отношения. Они считают меня проходимкой. Потому что я бедна и принадлежу к низшему классу – танцую.
– Какая гадость! – с чувством откликнулась Кейси. – Значит, семья Хэла не так уж мила, как, похоже, был он.
– Почему ты это сказала?
– Что сказала?
– Ты сказала, что Хэл был, похоже, милым.
Кейси помолчала.
– Видимо, сорвалось с языка. Я видела его всего три раза. Я Хэла толком-то и не знала.
Джил насторожилась.
– Кейси, ты чего-то недоговариваешь.
– Да ну что ты, – отозвалась Кейси, но она была честна до неприличия, и Джил сразу догадалась, что подруга лжет. – Расскажи мне о семье Хэла, – быстро попросила Кейси. – Через минуту мне уже надо уходить.
Джил попыталась избавиться от охватившего ее смятения. Она так устала, что не могла думать связно; у Кейси не было причин ее обманывать.
– Они неприятные люди, – наконец произнесла Джил. – Они настолько богаты, что ты даже представить себе не можешь. Их дом – это настоящее поместье, Кейси, через дорогу от Кенсингтонского дворца. – Она замолчала, опасаясь выпалить, что Хэл, видимо, был не в себе, если собирался привести ее в этот дом. Но Джил побоялась того, что Кейси могла сказать, а еще хуже – увидеть.
– Ничего себе, – отозвалась Кейси. – Значит, Хэл действительно был при деньгах.
– Да. – Джил колебалась. – Кейси, случилось нечто странное. – И поведала ей все о фотографии Энн и Кейт.
– Боже мой! – возбужденно воскликнула Кейси. – Джил, это не может быть случайным совпадением. А что, если та женщина на фотографии твоя бабушка или еще какая родственница? Вот было бы здорово! Ведь ты такое значение придаешь семье, родным! Может, Хэл должен был привести тебя к Кейт.
Джил уставилась на телефон. Теперь она почувствовала себя неловко.
– Мне пора, – быстро сказала она. – Спасибо, что заботишься об Иезекииле. Правда, огромное спасибо.
– Я что-то не то сказала? Джил, погоди. Я знаю, ты в это не веришь, но у Вселенной насчет тебя есть замысел, и это был не Хэл. – Голос Кейси звучал так искренне и возбужденно, что при других обстоятельствах Джил улыбнулась бы.
Но не улыбнулась. Она вдруг представила себе Хэла – не умирающего, а красивого, счастливого и живого.
– Не сегодня. Прошу тебя, у меня был жуткий день. Вселенная, Бог… Кто бы там ни был, он несправедлив. Хэл был хорошим, мы должны были быть вместе, и, честно говоря, я не понимаю, как Бог допустил, чтобы такое случилось! – Джил потянулась за своим вторым скотчем, но она уже выпила его.
– О, Джил, пути Господни неисповедимы, – с искренней убежденностью возразила Кейси. – Мы все идем по пути и…
– Знаю, знаю, у Вселенной для каждого есть свой замысел, – Существует основной план, – лихорадочно заговорила Кейси. – Я раскинула на тебя карты, Джиллиан, ничего не могла с собой поделать.
Джил напряглась. Именно этого ей и хотелось избежать.
– Я действительно устала, – начала она.
– Джиллиан, две карты выпадают все время. Ты должна быть осторожна.
Джил села на постели. В отличие от своей соседки она не была законченным романтиком. И не верила в предсказание судьбы. Во всяком случае, не до конца. Но достижения Кейси в этой области слегка пугали. Пришлось спросить:
– Какие две карты?
– «Безумец» и «Башня».
– Может, пояснишь? – попросила Джил; внезапная смена тона Кейси ей не понравилась.
– «Безумец» – это молодой человек. Он идет себе спокойненько вместе со своей собачкой и заплечным мешком. Но не смотрит, куда идет. Он вот-вот сорвется со скалы. – Кейси замолчала.
– И что это значит?
– Все очень просто. Ты должна смотреть, куда прыгаешь.
Джил облизнула губы.
– По-моему, я уже в свободном падении, – пробормотала она, подумав о приезде в дом Шелдонов.
– «Башня» – это средневековая башня. Возможно, когда-то она была частью какого-то замка. Башня каменная, но в нее ударила молния. Она вся охвачена пламенем. Люди в ужасе прыгают с нее.
У Джил на затылке зашевелились волосы.
– Не понимаю. – Но она все поняла.
– «Башня» означает разрушение. И обычно это разрушение происходит стремительно, как от удара молнии.
Джил молчала.
– Может быть, «Башня» говорит о смерти Хэла, – наконец выговорила она.
– Нет. Я так не думаю. – Кейси помолчала и добавила: – Уверена, что она относится к будущему.
Джил не согласилась, но ничего не сказала. Смерть Хэла разрушила ее жизнь, она уже никогда не будет прежней. Если это не разрушение, что тогда? Кейси ошибается. «Башня» относится к настоящему, а не к будущему.
