Текст книги "Однокий носок"
Автор книги: Бренда Джонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Татьяна Рябинина
Одинокий носок
Журнал «Консул» № 1 (12), 2008
Главный редактор был таким же глянцевым, как и его журнал. Зализанные на бок волосы блестели от геля, полированные ногти сияли, в галстуке мерцала булавка, а ткань костюма переливалась, бросая блики на письменный стол. И даже голос его почему-то напоминал маслянистую радужную пленку на поверхности лужи.
– Ну что же, – сказал он, гламурно прокашлявшись. – Я ознакомился с вашим резюме, пробежал тексты. Они вполне на уровне. Грамотно. Неплохой стиль. Но понимаете, милая девушка…
Я ненавижу, когда меня называют милой девушкой, поэтому сцепила зубы покрепче, одновременно пытаясь изобразить улыбку. Наверно, получилось не очень, потому что редактор посмотрел на меня несколько удивленно.
– Так вот, милая девушка, грамотность и стиль для журналиста – это, конечно, замечательно, но нам нужно кое-что еще. Если вы читали наш журнал, то, конечно, заметили, что все наши материалы написаны так, что оторваться от них невозможно. Это как сериалы. Вы ведь смотрите сериалы? Даже очень плохой сериал затягивает, если посмотреть несколько серий подряд. А хороший сериал э-э-э… берет в плен уже через несколько минут после начала. Вот и наши статьи – пробежишь несколько строчек – и все, пропал. Пока не дочитаешь, точно журнал в сторону не отложишь. Это и есть умение поймать читателя на крючок.
До сих пор глянец этот мне ни разу не попадался, но когда моя подруга Ирина сказала, что журналу требуется штатный сотрудник, решила полюбопытствовать. Купила, полистала. Стандартный набор модных картинок, рекламы и шаблонных статеек, ни одну из которых я так и не дочитала – какие уж тут крючки! Но зато – по сведениям той же Ирки – платили там за тысячу знаков примерно столько, сколько я обычно получала за целую статью. Я отправила по электронной почте резюме, и через несколько дней была приглашена на собеседование.
– Мне хотелось бы, милая девушка, дать вам тестовое задание, – задумчиво покусывая «паркер», продолжал мой потенциальный работодатель. – Чтобы проверить, сможете ли вы написать увлекательно и захватывающе на самую… э-э-э не захватывающую тему. Рядовую такую, банальную. Ну, например, о носках.
– О носках? – переспросила я, невольно скашивая глаза на его сияющие новые ботинки.
– Да, о носках. Вы носите носки?
Вопрос показался мне несколько нескромным, поэтому я только неопределенно дернула плечом. Покажите мне того, кто вообще не носит носки. Я лично таких не знаю.
– А вы замечали, что носки имеют такую странную особенность: один из пары очень часто исчезает бесследно?
Я вспомнила о пропавшем не так давно красном носке из любимой махровой пары. Перевернула весь дом, но так и не нашла. Правда, хозяйка я далеко не образцовая, так что удивляться особо нечему. Лежит, наверно, где-нибудь в куче хлама и улыбается.
– Если вы войдете в интернет и запустите в поиск что-то вроде «одинокий носок» или «непарные носки», то будете удивлены, как много материала обнаружится на эту тему. И сколько самых разнообразных версий, куда и как они исчезают.
– Вы хотите, чтобы я выдвинула еще одну? – спросила я, надеясь, что получилось не слишком ехидно.
– Да нет, что вы! – в его голосе явственно послышалось «куда тебе!». – Я предлагаю вам почитать этот материал и написать что-то вроде компиляции. Краткий обзор тысячек так на восемь-десять. Но так, чтобы было…
– Захватывающе, – кивнула я. – Хорошо, я попробую. И когда дедлайн?
– Не люблю это выражение, – поморщился главный. – И вообще не люблю кладбищенский юмор. Так что лучше будем говорить «срок сдачи». Который определим для вас… Ну, скажем, в пятницу.
Я еще немного поулыбалась, стараясь делать это, как красотка с обложки, и откланялась. Если учесть, что разговор состоялся во вторник, времени у меня было немного.
Вечером и весь следующий день я рыскала по Интернету в поисках сведений о непарных носках. Материала действительно оказалось море. Нашлись и сайты, и форумы, и сообщества в блогах, посвященные этой животрепещущей теме. Каких только умопомрачительных предположений там не было. Больше всего мне понравилась версия, согласно которой носки пожираются стиральными машинами в процессе стирки, но согласиться с ней мешало то обстоятельство, что красный махровый носок пропал нестиранным. Скорее я поверила бы в то, что заболевшие «непарностью» носки бросают своих родичей, сбиваются в стаи и улетают в далекие края. Еще неплоха была теория о том, что непарность – это неотъемлемое свойство взрослых носочных особей, тогда как парные носки – это всего лишь личинки. Но она никак не объясняла, куда же девается второй член пары.
В четверг, пресытившись информацией, я села за статью. Писалось тяжело. И явно не захватывающе. Даже мне самой было тошно перечитывать вымученные абзацы. К вечеру в моем компьютере болталось всего два десятка строк, которые не стыдно было бы предъявить редактору. Около тысячи знаков из восьми-десяти требуемых. Уповая на то, что ночью мне обычно пишется легче, я решила сделать перерыв на ужин и очередную серию детективного сериала. Однако перерыв затянулся, и за компьютер я загнала себя пинками только ближе к полуночи. Чтобы там ни говорил лощеный главред, но дедлайн есть дедлайн. Особенно если учесть, что, отказавшись от попытки получить эту работу, я теряла заработок, раз так в десять больший моего обычного.
К половине третьего ночи, выпив три чашки кофе, я выжала из себя еще два абзаца и дала себе торжественную клятву ненавидеть до конца жизни и носки, и глянцевые журналы, и мужчин, которые по непонятной прихоти природы возглавляют эти журналы. Разве женщине пришло бы в голову писать для гламурного издания о непонятно куда пропавших носках?
Какой-то шорох за спиной заставил меня вздрогнуть и обернуться. Я не поверила своим глазам. Сплю? Или реактивно спятила на носочной почве?
Утром я выходила в магазин, а когда пришла, сняла носки, такие же махровые, как и пропавший недавно, только синие. Один бросила на диван, а другой – на стоящее в противоположном углу комнаты кресло. И вот теперь носок, валявшийся на диване, вдруг оказался на полу. И не просто лежал, а полз! Полз, как гусеница – подтягивая пальцы к резинке и выгибая пятку, а потом выбрасывая резинку вперед. В это время второй носок приплясывал на кресле. Он поднимался на цыпочки и раскачивался из стороны в сторону. И даже, как мне показалось, попискивал от избытка чувств.
Я потрясла головой и укусила себя за палец. Не помогло. Один носок по-прежнему полз, а другой плясал. Изловчившись, я схватила ползущий носок. Он бился и извивался у меня в руках, как пойманная рыба, и чуть было не выскользнул, но я крепко сжала кулак, и носок обмяк. В это время второй соскользнул с кресла, но я поймала его на лету другой рукой. Посмотрела на них, посмотрела – и засунула в плотно закрывающуюся коробку из-под фотоаппарата.
Минут пять коробка ходила ходуном и даже чуть не свалилась со стола. Внутри шебуршало так, словно я посадила туда дюжину мышей. Потом все стихло. Я приложила к коробке ухо, прислушалась. Ни звука.
Осторожно приоткрыв крышку, я заглянула вовнутрь. В коробке лежал один носок!
– Боже мой, он его сожрал! – ахнула я. – Так вот куда они пропадают!
Одинокий носок выглядел спокойным, довольным и умиротворенным. И мне даже послышался звук сытой отрыжки.
– На самом-то деле все просто! – сказала я сама себе. – Какие там стиральные машины и стаи! Носки – каннибалы! И тот, второй, совсем не от радости плясал, а от страха. Может, хотел убежать, да не смог. А я-то, я-то! Своими руками помогла этому монстру. Выбросить его, что ли?
Носок приподнял резинку и покачал ею, как головой.
– Ничего себе! – возмутилась я. – Он еще балдой тут качает. Эх, может, написать об этом? Правда, редактор сказал, что не любит кладбищенский юмор. Ну, тогда можно написать, что они спарились, и один в процессе сожрал другого. Как самка богомола своего несчастного супруга. Тоже мрачно, но хоть какие-то страсти. Правда, я никогда не видела, чтобы после пропажи одного носка вдруг появлялись новые маленькие. Нет, все-таки никаких тут амуров нет, одна прожорливость.
И тут я услышала тоненький писк, похожий на комариный. И доносился он из коробки, где лежал носок. Я прислушалась, этот тоненький высокий звук постепенно начал приобретать четкость, словно подкрутили ручку настройки радиоприемника. Через несколько секунд я начала различать слова.
– Ты ошибаешься! – пищал носок. – Мы не каннибалы. Мы не пожираем друг друга. Эта сторона нашей жизни всегда была священной тайной нашего племени и пряталась под покровом ночи. Ты застала нас врасплох.
– И что теперь? – усмехнулась я. – Ваше племя нападет на меня и задушит?
– Наоборот! Ты помогла совершиться величайшему таинству в нашей жизни, и за это мы откроем тебе секрет, если ты поклянешься сохранить его.
– Клянусь! – как можно торжественнее ответила я.
– Тогда слушай. Мы – раса живых существ, созданных Творцом для помощи людям. Наша задача – оберегать ваши ноги от грубой обуви, согревать и украшать. У нас короткая жизнь. Добрые хозяева стирают нас, зашивают, а когда состаримся, приспосабливают под какие-то хозяйственные нужды. Другие выбрасывают, надев раз-другой. Мы не в обиде, потому что служить вам – наше предназначение. Но Творец дал нам возможность испытать в своей жизни огромную радость. Всего одну, но такую, в которой отказал вам, людям. Мы можем слиться с любимым существом воедино. Не на время, как вы, а навсегда. Стать единым существом. У вас есть легенды об андрогинах, вы всю жизнь ищете свою половинку, но даже если и находите, то все равно не можете стать по-настоящему одним целым.
– Да, вы счастливее нас, – вздохнула я.
– Но мы платим за это счастье жизнью. Ведь обычно люди выбрасывают непарные носки. Но что такое смерть в сравнении с любовью?
– А как вы находите друг друга? Вы всегда любите только второго из своей пары?
– Нет, почему же? Мы попадаем в ваши дома попарно, но в этот момент мы просто товарищи. Невозможно объяснить, как вспыхивают чувства. Иногда двое носков живут рядом не один год, стареют и умирают, так и не испытав друг к другу ничего больше обычной симпатии. А иногда любовь приходит с первого взгляда. И не обязательно к своему напарнику. Мы ведь все вместе живем в шкафу, в бельевой корзине, вместе попадаем в стирку и висим на веревке.
– Но как же?..
– У вас говорят, что ребенок рождается того же пола, как тот из родителей, у кого любовь сильнее. У нас же все наоборот. Мы не размножаемся, детские носочки – это просто носки маленького роста, а не дети. Но когда в любовной страсти сливаются два носка, тот, кто любит сильнее, растворяется в своем любимом.
Я погладила носок, как котенка, и положила обратно в коробку. А потом села за стол и задумалась. Из всего услышанного могла получиться замечательная история для журнала. С «крючком» – как хотел редактор. Но ведь я обещала хранить тайну. Что же делать? После всего увиденного и услышанного я просто не могла выжимать из себя какие-то домыслы или повторять сказки о прожорливых стиральных машинах. Не писать? Отказаться? Потерять такое доходное место? Это случай, который выпадает раз в жизни.
Я ходила взад-вперед по комнате, поглядывая на коробку. Одинокий носок свернулся клубочком и мирно спал. Нет, не одинокий. Одинокими были те, которые хоть и считались парой, но не так и не полюбили друг друга. Или не захотели полюбить. В отличие от двух счастливых существ, которые бросились навстречу друг другу, не побоявшись смерти. И я не могла обмануть их.
Утром я позвонила главному редактору и сказала, что не смогла написать статью.
«Очень жаль!» – не слишком печально вздохнул он.
А я взяла вату, набила ею носок, зашила, перетянула нитками и пришила две пуговицы вместо глаз. Получилась симпатичная гусеница, которая теперь живет у меня на спинке дивана. И когда вечерами я сижу на диване, носок, а вернее, носки тихонько напевают мне в ухо песни своего племени.
