Текст книги "Гомункулус, или История одного эксперимента"

Автор книги: Борис Фрадкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Да, будучи сам. большим ученым, ректор сразу уловил, как весь ход ученого совета с разгона, можно сказать, влетел в тупик. Теперь он с интересом и уважением приглядывался к Барботько. По глазам членов совета он видел, что далеко не он один оказался в затруднительном положении.

И ректор сделал еще один ход, пытаясь выбить оружие из рук своего достойного противника.

– Давайте прежде всего разберемся с логическими противоречиями в ваших собственных поступках, Ася Давыдовна, – сказал он. – Вы с этакой легкостью совершили пересадку и достигли своей цели. А затем с неменьшей бездумностью остановили сердце, которое сами же заставили биться. Стало быть, у вас вообще не было никакой цели. Во имя же чего вы занимались воскрешением человека?

– Гомункулуса, – поправил его Аркаша.

– Что? – смешался ректор.

– Воскрешением гомункулуса, – выразительно глядя в глаза ректору, повторил Аркаша. – С вашего позволения это не одно и то же.

"Фанатики! – с уважением подумал Вадим Сергеевич. – Фанатичная вера в свою правоту. Откуда она у них, еще желторотиков?"

– Товарищи, дорогие! – взмолилась Ася, прижимая руки к груди, – раз уж вы меня так осуждаете, дайте же мне в таком случае исправить свою ошибку и устранить логические противоречия своих поступков. Экспериментатор имеет право на ошибку. Разве каждому из вас не приходилось переживать горечь неудачи? Я знаю, что даже Вадиму Сергеевичу приходилось менять свои убеждения. Помните, Вадим Сергеевич, вы рассказывали нам, первокурсникам?

– И каким же образом вы мыслите исправление своего промаха? – не скрывая своего смущения и любопытства, поинтересовался ректор.

– Элементарно, Вадим Сергеевич, – Ася встала, покосилась на великолепные электронные часы, украшавшие стену напротив Гарвея. – Если совет разрешит... у нас еще есть время возвратиться в операционную, включить установки и восстановить процесс жизнедеятельности.

– В самом деле! – Гликин так оглушительно хлопнул ладонью по столу, что заставил вздрогнуть Кетову. – Все же очень просто, Вадим Сергеевич, а? Не превращаться же нам в соучастников убийства. Ну, если и не убийства, – поспешил поправиться он, – то что-то в этом роде. Да гоните же вы ее в шею, Вадим Сергеевич! Гоните, пока не поздно!

– Я полностью солидарен с Гликиным, – громыхнул Персидский, посмотрел на часы на стене, и все невольно последовали за его взглядом.

– Так что же вы сидите? – закричал Гликин на Асю. – Идите же, черт побери, к вашему гомункулусу и пусть всем нам будет лихо!

Ася вопросительно посмотрела на ректора, с удивлением заметила ободряющую улыбку в его глазах.

– Идите, – коротко произнес Вадим Сергеевич. – Идите...

Члены совета еще некоторое время взирали на закрывшиеся за Асей и ее единомышленником двери. Их привел в себя смех, сухое старческое клохтанье. Профессор Персидский, откинувшись на спинку стула и потирая свои сухонькие ладошки, подрагивал всем телом.

– Адам Феоктистович, – поморщился ректор, – что с вами?

– Ах, Вадим Сергеевич, голубчик! – простонал Персидский, – да неужели вы не догадываетесь, что никаких установок эти бестии и не думали выключать? Не собирались – голову даю на отсечение!

– Вы считаете, Барботько дурачила нас? – потемнел Вадим Сергеевич.

– Отнюдь, отнюдь! – Персидский живо вскочил на ноги и протестующе замахал кулачком. – Барботько здесь, в этом кабинете, показала, чего стоит ее поколение. Нашей же диалектикой да нас по носу! Разве не так? – старик победоносно оглядел сидевших вокруг. – А ведь я когда-то на экзамене по онкологии ей трояк влепил. Каково, а? Да еще изволил мораль прочесть: так, мол, и так, толкового врача из вас не получится. Старый близорукий индюк! Не сумел разглядеть ростки подлинного исследователя, нашего советского исследователя, черт подери! Ну, да ладно, то прошлое... А ныне, коллеги, я безмерно счастлив: ведь Барботько в какой-то мере и моя ученица. Разве не мы втолковываем нашим студентам необходимость дерзания, самозабвенного служения науке? Чего же мы все так перепугались? Это же плоды наших поучений. Разве не так? Ась? – Персидский приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать ответ, но в кабинете царила тишина. – Так идут в науку они, – Персидский простер руку в сторону закрывшихся дверей, наши продолжатели. Мы шли иначе, и это пора понять.

– Но гомункулусы, – сказала Кетова, – разве вас не пугает появление этих моральных недочеловеков? Что, если они станут гнойной язвой на здоровом теле нашего общества?

– А на основании какого опыта возникают у вас подобные сомнения? – вскинулся Персидский. – Я осмелюсь утверждать, что синтез мозга и тела может дать как раз обратный результат – появление более совершенного и во всех отношениях одаренного человека. А самое главное – это борьба за жизнь. Жизнь – черт побери! Разве не ради нее существует медицина?

– Никто с вами и не спорит, – сухо заметил Вадим Сергеевич. – Важно теперь правильно сформулировать решение совета. И я думаю, это должно быть решение в защиту проблемы пересадки человеческого мозга, в защиту нашей Барботько. Или кто-то теперь думает иначе?