Текст книги "Правда и ложь о русской водке. АнтиПохлебкин"

Министру докладывали, что знаменитый кулинар (т. е. В. В. Похлебкин. – Б. Р.) – человек в общении тяжелый, болезненно мнительный, беспричинно обидчивый, поэтому ответственную встречу он решил провести сам, не доверяясь своим заместителям. В комнате отдыха, примыкавшей к кабинету, был сервирован фуршет с водкой «Посольской» особого, кремлевского розлива, с черной и красной икрой, с деликатесами из распределителя на улице Грановского. Так встречали только самых почетных гостей, и министр надеялся, что ученый это оценит.

Но встретиться с Похлебкиным оказалось не так-то просто. Телефона у него не было, на посланный с курьером вызов он не ответил. Тогда министр приказал помощнику взять его «ЗИЛ», отправиться в Подольск и передать Похлебкину личную просьбу министра уделить ему немного времени по делу государственной важности. Через два с половиной часа (из которых полтора часа ушло на дорогу, а почти час на переговоры через запертую дверь с недоверчивым ученым, который никак не хотел пускать в дом незнакомого), в кабинет вошел невысокий человек старообразного вида, который ему придавала обширная лысина и неухоженная длинная борода с проседью. Он был в заурядном костюме с немодным, неумело повязанным галстуком, в стоптанных, плохо начищенных туфлях. Недружелюбно осмотревшись, проговорил:

– Мне сказали, что министр хочет встретиться со мной по важному делу. Министр – это вы? В чем проблема?

Это и был Вильям Васильевич Похлебкин.

От водки он отказался:

– Не пью.

– Совсем? – удивился министр.

– Совсем.

– Почему?

– Мне это не интересно.

К бутербродам с икрой и другим деликатесам тоже не притронулся, хотя прочитал небольшую лекцию о выставленных на стол греческих маслинах. На настойчивые приглашения министра лишь презрительно усмехнулся:

– Зачем привыкать к тому, чего никогда не будешь иметь? Я полагаю, что у вас нет времени на пустые разговоры? У меня тоже. Давайте о деле.

Сообщение о претензиях поляков на название «водка» Похлебкин выслушал с интересом.

Помолчав, спросил:

– В каком году, вы говорите, поляки начали делать водку?

– В 1540-м. Так они утверждают.

– Похоже на правду. В середине шестнадцатого века заметно изменилось меню скандинавских королевских домов, возросло количество жирных и острых блюд. Увеличилось потребление соли. Об этом есть данные. Соль в Швецию поставляла Россия по договору 1505 года. О чем это говорит? О том, что в национальном меню появилось нечто, требующее острой закуски и жирной пищи. Это вполне может быть водкой.

– Но водку могла продавать скандинавам и Россия? – предположил министр.

– Могла Россия, могла Польша, – легко согласился Похлебкин, очевидно не понимающий сути и важности вопроса.

– Вильям Васильевич, нам не нужны предположения, – разъяснил министр. – Нам нужны доказательства, что водку изобрели и впервые начали делать русские. Доказательства, которые будут представлены в Международный арбитражный суд. Они должны быть всесторонне документированы и не вызывать ни малейших сомнений. Мы уверены, что вы с вашей эрудицией и знанием предмета сумеете справиться с этой задачей.

Похлебкин посмотрел на часы и встал.

– Я так и думал, что попусту потеряю время, – с досадой проговорил он. – Вы обратились не по адресу. Если вам нужны доказательства, что водку изобрели наши соотечественники, обратитесь к тем, кто умеет добывать подобные доказательства. Такие люди у нас есть. Ученики тех, кто сумел доказать, что радио изобрел Попов, а не Маркони, а паровоз Ползунов, а не Уайт. Но вряд ли эти доказательства сгодятся для Международного арбитража. Вранье хорошо для внутреннего потребления, на внешнем рынке оно не котируется.

– Вы не верите, что водка – исконно русский продукт? – несколько обескураженно спросил министр.

– Я всегда думал, что это так. Сейчас я этого не знаю. И подгонять решение под ответ – увольте.

– Я неточно выразился, – заторопился министр. – Мы ни в коем случае не хотим, чтобы вы фальсифицировали результаты. Помилуй бог, зачем? Да, мы понесем определенные убытки, если утратим право на бренд. Но это не причина, чтобы увеличивать количество вранья в наших отношениях с внешним миром. Мы и так слишком много врем, не по делу и без пользы. Поверьте, это утомительно и унизительно. Честность – лучшая политика. Так говорили русские купцы. И они были правы. Сейчас как раз тот случай, когда нужна правда. Мы хотим ясности. Вопрос поставлен. Нужен четкий, научно обоснованный ответ. Поляки изобрели водку – значит, поляки. Русские – значит, русские.

– Хочется вам верить, – произнес Похлебкин с неприятной гримаской, свидетельствующей, что он ни одному слову министра не верит, но спорить не хочет, чтобы не затягивать разговор. – Уговорили. Я займусь проблемой. Она кажется мне интересной.

Проводив посетителя, министр почувствовал себя совершенно обессиленным, как после многочасового заседания коллегии. Вернувшись в комнату отдыха, набуравил себе полный фужер «Посольской» и выпил ее залпом, без закуски, как работяги пьют на троих. Да нет, не может такого быть, чтобы эту чистую, как слеза, водку придумали поляки. Кишка тонка. Только на Руси с ее трескучими морозами, с ее необъятными просторами и тысячеверстными трактами, с широтой русской души мог возникнуть этот напиток, способный мертвого поставить на ноги. Россия без водки – это не Россия, а черт знает что. Не может такого быть. Нет, не может.

Похлебкин не давал о себе знать больше трех месяцев. Приставленный к нему референт сбился с ног, рыская по ведомственным архивам в поисках нужных ученому документов. Похлебкина интересовало все – от рецептуры медовухи и бражки, популярных в Великом Новгороде, до технологии современных винокуренных производств, от торговых связей Киевской Руси до технической оснащенности средневековой Франции и структуры экспорта Великобритании времен королевы Виктории. Сам ученый то безвылазно сидел в научном зале Ленинки, то на несколько дней запирался в своей квартире в Подольске.

Через три с половиной месяца он появился в Минвнешторге и выложил на стол министра увесистую рукопись, напечатанную на машинке с прыгающим шрифтом. Привыкший к тому, что деловые бумаги должны быть короткими, министр почуял неладное. Но вид у Похлебкина был довольный, как у человека, успешно сделавшего большую работу.

– Да это целый роман, – заметил министр, полистав рукопись, в которой было больше трехсот страниц. – Буду читать. А пока коротко. Не погорячились поляки со своим заявлением, что изобрели водку в 1540 году?

– Они ошиблись примерно на пятьдесят лет.

– Значит, не в 1540 году, а в 1590-м? – оживился министр. – Это на них похоже. Приврать они мастера.

– Вы неправильно меня поняли, – возразил ученый. – Водка у них появилась на полвека раньше – в 1505 или 1510 году.

– А на Руси? Когда она появилась на Руси?

– В период между 1431 и 1448 годом.

Таболов утверждает, что труд В. В. Похлебкина был написан всего за три месяца. Это, конечно, нереально малый срок, но из дат, приведенных самим В. В. Похлебкиным, вытекает, что между возникновением проблемы и представлением исследования в законченном виде прошло не более полутора лет (осень 1977 г. – весна 1979 г.). Из них не менее полугода ушло на попытки решения вопросов силами отрасли, так что у В. В. Похлебкина на его исследования было не более года.

В одиночку квалифицированно справиться с такой задачей за такой срок невозможно. Но поскольку речь шла о престиже государства и его финансовых интересах, то можно предположить, что к услугам В. В. Похлебкина был предоставлен целый штат квалифицированных помощников и сам он получил неограниченный доступ к архивным материалам, что в советские времена было совсем не простым делом. В. В. Похлебкин в своей книге в качестве приложения действительно приводит письмо ВО «Союзплодоимпорт» в адрес Центрального государственного архива древних актов с просьбой допустить его к работе в этом архиве в связи с проводимым исследованием по теме «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков».

Итак, еще раз констатируем: В. В. Похлебкин получил заказ от руководства Минвнешторга (или от руководства ВО «Союзплодоимпорт», в тексте заказчик точно не назван) на проведение исследования в связи с предстоящей судебной тяжбой с Польшей, в течение года представил результаты своих изысканий, и на их основе был выигран судебный процесс, на котором был юридически закреплен приоритет России в создании водки.

Чтобы выяснить некоторые детали судьбоносного арбитражного решения, я обратился к тогдашнему руководителю ВО «Союзплодоимпорт» Ю. Б. Жижину и к руководителю его юридической службы Б. С. Сеглину. Результаты этих встреч меня просто ошеломили. Самой большой неожиданностью для меня было то, что поляки никогда не обращались ни в какой Международный арбитраж по поводу того, кто первым начал производить водку.Да, были некие, как бы сейчас выразились, разборки, но велись они, во-первых, на уровне экспертов, а во-вторых, поляки скорее защищались, чем нападали. Ниже я подробнее остановлюсь на этих обстоятельствах, а сейчас констатируем, что никакого международного суда не было.

А как же с признанием в 1982 году приоритета России в создании водки? Может быть, был какой-то другой суд, не с Польшей, и В. В. Похлебкин просто немного перепутал? Мои собеседники ничего об этом не знают. Этого не знают люди, которые во времена, описываемые В. В. Похлебкиным, находились на переднем крае борьбы за продвижение советских водочных брендов на международные рынки! Более того, Б. С. Сеглин был руководителем юридической службы ВО «Союзплодоимпорт», и ни один суд, тем более международный, не мог пройти мимо его внимания.

Так, значит, суда с Польшей не было, и никакой арбитражный суд не закреплял приоритета России. Интересное кино…

– Зачем же вы заказывали В. В. Похлебкину исследование по истории водки?

– Никто ничего ему не заказывал.

Это был второй удар. Ко времени этих моих встреч я уже ясно видел необъективность и крайнюю тенденциозность книги В. В. Похлебкина, но объяснял это как раз заказным характером исследования. Чего не наврешь ради престижа Родины! И вот выясняется: мало того что никакого международного арбитража не было, но и само исследование никто не заказывал.

Я перестал что-либо понимать. В. В. Похлебкин в моем сознании был и до сих пор остается (правда, лишь в некоторой степени) серьезным и талантливым исследователем. Если не было заказа, то зачем вместо честного объективного исследования он дал совершенно искаженное представление о предмете изучения, в конечном счете поставившее на карту его репутацию ученого?!

Установить объективно мне удалось лишь один факт, связанный с историей создания книги о водке: В. В. Похлебкин действительно встречался с Ю. Б. Жижиным и просил оказать содействие в получении доступа к документам, хранящимся в Центральном государственном архиве. За давностью лет конкретных подробностей той встречи мой собеседник не помнил.

Итак, версия В. В. Похлебкина относительно причин написания книги оказалась, мягко говоря, несостоятельной. В результате бесед с Ю. Б. Жижиным и Б. С. Сеглиным у меня сложилась своя версия.

В. В. Похлебкин, написав ряд книг по истории кулинарии и, в частности, ряда значимых продуктов питания, по одному ему ведомым причинам решил обратить свое внимание на водку. Но первоначально свое исследование, как следует из приводимого им письма в Центральный государственный архив, он намеревался назвать «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков». И такое название было бы абсолютно правильным, так как исследование охватило бы все спиртные напитки, среди которых современная водка имела свою – самую короткую – историю. Разумеется, в те времена автору, ведущему самостоятельное исследование, практически невозможно было получить доступ к архивным материалам. Поэтому В. В. Похлебкин обратился за поддержкой в ВО «Союзплодоимпорт», руководство которого любезно предоставило ему эту поддержку в виде вышеупомянутого письма. Но как раз незадолго до этого ВО «Союзплодоимпорт» закончил разбирательства с обиженными поляками (о причинах обиды – позднее) и начинал подготовку к судебным процессам по поводу нахального оформления американской водки «Смирнофф». Скорее всего, при встрече руководство ВО «Союзплодоимпорт» поделилось с В. В. Похлебкиным своими проблемами – в порядке вежливого обмена мнениями, ничего от него не ожидая и ни о чем его не прося.

Но этот разговор мог натолкнуть В. В. Похлебкина на мысль актуализировать свое исследование, подчинить его задаче продвижения водки на внешних рынках. Поскольку в то время действительно имели место некоторые разногласия – пусть и не судебные – с Польшей по поводу того, кто первым начал производить водку, и было понятно, что едва ли удастся найти исторический документ с четкой датой, которая опровергла бы аргументы поляков, В. В. Похлебкин решил доказать приоритет русского винокурения путем казуистически-логических построений.

Я долго не мог понять, чем вызваны агрессивные выпады В. В. Похлебкина в адрес одного из основоположников российского промышленного винокурения П. А. Смирнова, но, когда я узнал, что имели место арбитражные разногласия по поводу водки «Смирнофф», многое прояснилось: очевидно, что такая работа, по мнению автора, должна была понравиться руководству ВО «Союзплодоимпорт» и оно, в свою очередь, могло способствовать публикации исследования в виде книги, что в те времена тоже было весьма не простым делом.

Почему В. В. Похлебкин не передал свое завершенное исследование ВО «Союзплодоимпорт», для меня остается загадкой. Но мои собеседники из этой организации были категоричны: они ничего не заказывали, текстом исследования не располагали и в своих целях не использовали.Факт остается фактом – исследование легло в стол, затем наступили антиалкогольные времена, когда книга с подобной тематикой не могла иметь шансов на издание, и только в начале девяностых, точнее, в 1991 году, с появлением относительной свободы во всех сферах нашей жизни, книга была издана и дошла до своего читателя.

Конечно, мне могут возразить, что в данном случае мы имеем слово В. В. Похлебкина против слов Ю. Б. Жижина и Б. С. Сеглина. Но их утверждение, что никакого суда с Польшей не было, во многом подтверждается тем, что ни в отечественных, ни в польских документах я не смог найти никаких следов этого процесса. На это придирчивый читатель скажет, что я плохо искал. Тогда позвольте провести такую аналогию: ревнивому мужу невозможно доказать, что жена ему не изменяет. Факт измены доказать легко: любой частный детектив предоставит фото и видео, а то и обеспечит поимку изменницы с поличным. А как доказать обратное? Отсутствие фактов ревнивец будет тупо объяснять неудовлетворительной работой детективов. Поэтому приверженцам похлебкинской версии событий я могу порекомендовать только одно – найдите материалы Международного суда с Польшей в 1982 или любом другом году, и я публично признаю свою неправоту с принесением публичных же извинений.

Что же касается наличия или отсутствия заказа, то у моих собеседников не имеется ни малейшей причины клеветать на В. В. Похлебкина, так как его трактовка, его точка зрения им гораздо ближе, чем моя. В этом легко убедиться, прочитав многочисленные публикации Ю. Б. Жижина в различных изданиях, например почти в каждом номере журнала «Напитки», где автор выступает убежденным «водочником», отстаивающим приоритет и достоинства «исконно русского напитка».

Такая реконструкция причин и событий является лишь моим предположением. Я ни в коем случае на нем не настаиваю, но в свете известных мне и приведенных здесь фактов такое развитие событий и внутренняя мотивация автора книги «История водки» представляются довольно логичными.

3. Цели и принципы В. В. Похлебкина

Как бы то ни было, В. В. Похлебкин от первоначально заявленной темы исследования перешел к изучению истории водки. Давайте еще раз сопоставим первоначальное название – «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков» и окончательное – «История водки». Из сопоставления следует, что в какой-то момент автор решил поставить знак равенства между «русскими крепкими спиртными напитками» и «водкой». Корректными научными методами это сделать невозможно, так как уже несколько поколений под словом «водка» понимают и знают один-единственный напиток, представляющий собой чистый водно-спиртовой раствор и являющийся лишь одним из многих и самым молодым в семействе русских напитков.Ниже будет показано, что книга с таким названием должна была охватывать период всего лишь с самого конца XIX века и до наших дней. А исследование В. В. Похлебкина начинается со времен царя Гороха, значит, и название должно быть соответствующее.

Нельзя путать современную водку и предшествующие ей напитки. Мы уже говорили об этом, но еще раз отметим, что вплоть до конца XIX века все алкогольные напитки в России изготавливались методом дистилляции, в точности так же, как коньяк, виски, текила, граппа и все остальные мировые крепкие напитки, и в точности так же, как эти напитки, содержали невероятное по сравнению с современной водкой количество эфиров и сивушного масла; если их современный русский аналог и существует, то это – самогон.

Переход на разведение высокоочищенного спирта водой создал совершенно иной напиток. Чтобы сразу установить разницу, представьте себе вкус водки и вкус самогона. Даже самая плохая водка не будет похожа на самогон. А самый хороший самогон (у которого, кстати, имеется немало поклонников) по вкусу резко отличается от водки любого качества.

На самом деле В. В. Похлебкин выходит за исторические рамки создания собственно водки и, по существу, говорит о родословной современной водки, о ее предтечах. Однако он увлекся поисками доказательств приоритета в создании водки и не делает различия между напитками, производимыми в различные исторические периоды. Родословную современного танка легко возвести к боевой колеснице. Но никому не приходит в голову называть дату рождения колесницы датой рождения танка и тем более колесницу называть танком (представьте себе такой пассаж: «Первое упоминание о танке мы находим в древних рукописях, но тогда он назывался боевой колесницей»). Однако применительно к водке подобная подтасовка совершается легко и непринужденно.

Поверхностное, предвзятое отношение В. В. Похлебкина к данному вопросу оказалось заразительным. В книге Е. Кручины «Водка» читаем: «Простые водки, неплохо освоенные российской промышленностью (как никак они выпускаются с конца XVIII века), представляют собой чистые водно-спиртовые жидкости крепостью 40-56 %» [21] . Но в XVIII веке не умели делать «чистые водно-спиртовые жидкости» в промышленных масштабах. Применительно к танкам эта фраза звучала бы так: «Танки, неплохо освоенные промышленностью (как-никак они выпускались еще в Древнем Риме)…» Чушь!

А вот про водку так говорить почему-то можно…

В науке существует два метода проведения исследования. Первый – это когда ученый стремится познать суть вещей, логику процесса, причинно-следственные связи и т. д. и т. п., его интересует истина, какой бы она ни была. В художественном видении А. Тоболова В. В. Похлебкин предстает перед нами именно таким бескомпромиссным ученым. Второй метод заключается в том, что результат заранее известен, а искусство исследователя сводится к виртуозной работе с фактологическим материалом и подчас весьма замысловатым логическим построениям.