Текст книги "А потом всех уродов убрать!"

Автор книги: Борис Виан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Шутц заливается смехом.

– Послушайте, Бокански. Я было уже совсем рассердился, но вы говорите об этом так серьезно, что я вас прощаю. Я, Маркус Шутц, иду на подрыв всех сфер общества, чтобы наложить лапу на рычаги управления!? И потом, дорогой мой, вы, верно, шутите. Да я на своем острове все равно что некоронованный король, я предаюсь своим опытам в полной безопасности.

– Не будем больше об этом, – говорит Майк. – Где ваши девочки?

– А! – соглашается Шутц. – Так-то оно лучше. Мы уже пришли.

Он пропускает нас в просторную комнату, в центре которой находится письменный стол. Он подходит к нему, выдвигает наполненный карточками ящик и начинает их перебирать.

– Так, – говорит он. – Залы 309 и 310. Я позову их, и через час вы свободны… Свободны в том плане, естественно, что можете убраться отсюда, так как я, конечно, люблю юмор, но до тех пор, пока он не переходит некоторые границы.

– Клянусь, у нас нет намерения расположиться здесь надолго, – отвечаю я. – Если бы вы с такой настойчивостью не просили нас остаться, мы бы уже вернулись назад.

– Вам, должно быть, и самим смешно, – продолжает Шутц. – Забраться в В-29, высадиться на остров на парашютах, раздеться догола и захватить дом бедного старичка, который выращивает человеческие растения так же, как другие разводят орхидеи, – воистину, это не приумножит вашей славы…

– Признаю, это идиотский поступок, – кивает Майк.

У меня создается впечатление, что Майк чувствует себя сраженным на месте.

– Как бы то ни было, – продолжает Шутц, – идите за мной. Я вас проведу.

Он снимает телефонную трубку.

– Пошлите К-13 и К-17 в залы 309 и 310, – говорит он.

Он поворачивается к нам.

– Обе они строго идентичны. Если вы предпочитаете остаться вчетвером – естественно, у вас могут быть на этот счет свои взгляды – эти комнаты смежные.

– Спасибо, – говорит Майк. – Мы воспользуемся вашим разрешением.

Шутц рассеянно кладет трубку на место.

– Ну пошли.

Мы следуем за ним. У комнаты 309 он останавливается, и Майк входит внутрь. Я переступаю порог следующей.

– До скорого! – кричит нам Шутц, удаляясь. Охрана его коридоров весьма серьезна. С тех пор как мы спустились вниз – ни одной живой души.

В комнате меня ожидает чертовски красивая барышня, огненно рыжая.

– Привет, – говорит она. – Вы, по крайней мере, из серии 8?

– Я вольный стрелок, – заявляю я. – Работаю только на себя.

Кажется, она слегка удивлена.

– А как вы здесь очутились?

– Всякое случается, – говорю я. – Если бы в жизни не было тайн, она была бы не такой забавной.

Я направляюсь к смежной комнате и вхожу без стука.

Майк сидит на кровати. Перед ним – точная копия моей подруги.

– Ну как, Майк, – говорю я. – Вы уже ощущаете последствия?

– Мне начинает надоедать, – отвечает он. – Во-первых, я этого ужасно боюсь, и потом – одного раза в неделю мне вполне достаточно. Что, если мы оставим их объясняться наедине?

– Прекрасная мысль, – говорю я. Я возвращаюсь в другую комнату.

– Пошли, Салли, – говорю я. – Мы сейчас будем играть.

– С удовольствием.

Она на ходу прижимается ко мне и начинает обычную возню. Я остаюсь безучастным.

– Я вам не нравлюсь? – спрашивает она.

– Да нет же, лапочка, – отвечаю я. – Но я – гомосексуалист.

– Что это значит?

– Это значит, что я люблю только себе подобных. Так вот, если вас это не очень шокирует, вы порезвитесь немного с Мэри.

– Почему вы нас так называете? – спрашивает она.

– Не люблю номера, – отвечаю я.

Она смотрит на меня с беспокойством, но все же идет. Завидев ее, Майк издает возглас удивления.

– Не может быть, – говорит он. – Чертовщина какая-то. Не могут они быть похожими до такой степени.

– Почему же? – протестует Мэри. – Мы близняшки из одной серии. Вы же прекрасно знаете.

– Это возмутительно, – говорит Майк. – Жениться на такой вот и все время думать, что она вам изменяет.

– Но нас двое, – возмущается Салли. – Двое, вы понимаете?

– По крайней мере, вы знаете, чем могут заняться две хорошенькие девушки наедине?

– Это строжайше запрещено, – говорит Мэри.

– Скажу вам вот что, – заявляет Майк. – Я не могу с вами спать, потому что мне запрещают это врачи. Я очень слаб здоровьем и все время должен отдыхать.

– Вы вовсе не хотите отдыхать. Это весьма заметно.

– Не обольщайтесь, – говорит Майк. – Это всего лишь рефлекс, вроде трупного окоченения. Так что это ровным счетом ничего не значит. Подойдите сюда, вот вы.

Он хватает Салли.

– Я хочу, – говорит он, – как-нибудь пометить вас для различия.

Он сажает ее себе на колени, и она прилагает максимум усилий, чтобы это к чему-нибудь привело, но он довольствуется тем, что сильно кусает ее в левое плечо. Она кричит и вырывается Он засасывает кожу и отпускает ее. Получился весьма живописный синяк.

– Таким образом, мы вас больше не спутаем. Теперь, Мэри, ложитесь-ка на кровать.

Он хватает ее и заставляет лечь. Тяжело дыша, она уступает. Он берет за руку Салли, разворачивает и кладет сверху.

Они отстраняются друг от друга, розовые от смущения.

– Но. – мы никогда этого не делали, – смущенно говорит Салли.

– Многие люди прекрасно этим занимаются, – заверяет Майк. – Обнимитесь. Это очень приятно, вы увидите.

Он садится на корточки и притягивает их друг к другу.

Мэри начинает уступать и уже готова поцеловать Салли. Вскоре с помощью Майка они приходят в полную активность. Время от времени Майк с размаху шлепает их по задницам.

– Давайте, давайте, дорогие мои, – приговаривает он. – Это никому не причинит вреда, и вдобавок у вас не будет детей.

Надо заметить, довольно приятно смотреть, как две хорошенькие девушки занимаются любовью. Для меня это зрелище в новинку, но я очень быстро к нему привыкаю. Волосы Мэри обвивают атласную кожу Саллиных ляжек… Салли первой размыкает объятия и откидывается, кудахтая от удовольствия… У второй на этот счет другое мнение.

– Давай дальше, уродина. Я разве останавливаюсь?-

– Ну, малышка, не расстраивайся, – говорит Майк, – В конце концов, мой доктор, должно быть, не совсем прав.

Он ложится на кровать и, обняв Мэри, притягивает ее к себе. Она извивается и прижимается спиной к животу Майка. Тот действует с поразительной точностью.

Черт побери… а как же я. Я, кажется, слегка переборщил. Отворачиваюсь и ухожу в другую комнату. Развлекайтесь, дети мои. Я же немного подремлю. Я вытягиваюсь на кровати и закрываю глаза.

Пять секунд. Я сплю…

XXVII. Немного философии

Я пробуждаюсь от мощного удара кулаком Открываю глаза. Рядом со мной, тяжело дыша, стоит Майк. Он весь в поту.

– Рок, – говорит он, – помогите мне. Мне с ними не управиться. Давайте поколотим их как следует, иначе они нас в покое не оставят.

– Дорогой Майк, – я еще толком не проснулся, – это ведь ваша вина.

– Ну помогите же мне, Рок, – просит он.

– Вы вполне можете справиться без меня, – отвечаю я. – Все, что вы говорите – россказни старого импотента, скрытое самобичевание.

– Рок, клянусь вам, когда я прибыл на этот остров, я был девственником. Я читал книги и знал теорию, но никогда не прикасался К женщине.

– Ну и что! И вам не стыдно! – говорю я.

Я с трудом удерживаю смех, глядя на его расстроенную физиономию.

– Стыдно, – говорит Майк. – Но меня интересует физическая культура.

– Мальчик мой, – говорю я. – Это не единственное, что есть в нашей жизни.

Я встаю. Майк распахивает дверь в соседнюю комнату, и две фурии тут же набрасываются на него.

Я хватаю одну из них за то место, которое мне попадает под руку, кладу себе на колено и обрушиваю на ее задницу целую серию затрещин, прямо как в Священной Истории. Потом приподымаю ее и вмазываю кулаком в глаз. Это Салли… Я узнаю отметину на плече. Она все еще дрыгается. Я отвожу ее в свою комнату и запираю на ключ. Возвращаюсь и застаю Майка сидящим верхом на Мэри. Та лежит животом вниз на кровати и не подает признаков жизни.

– Страшно не люблю бить женщин, – признаки я. – Но можно ли назвать их женщинами?

– Нет, – соглашается Майк. – По-моему, пора сваливать.

– Так вот прямо и вернемся? А что же мы расскажем Энди?

– Ничего, – говорит Майк. – Все и так известно. Сигмен располагает полными сведениями о деятельности Шутца, и этого хватит, чтобы написать целый тон вроде Вебстера.

Я сажусь рядом с ним на ноги Мэри. Они теплые Мэри в это время, видимо, решает, что наш разговор слишком затянулся – она начинает шевелиться и пытается скинуть нас на пол.

– Спокойно! – Майк звонко шлепает ее по заднице.

– О-ля-ля, – стонет она. – У меня такое чувство, будто по мне каток проехал.

– У меня тоже, – парирует Майк. – Так что заткни пасть.

Он продолжает.

– Вы отдаете себе отчет, сколько людей придется уничтожить, Роки? Это ужасно.

– Но если они уроды, – говорю я. – Зато как прекрасно будет потом.

– Но они нужны, уроды, – отвечает он. – Боже мой, что же мы будем без них делать? Вы не отдаете себе отчета, еще раз вам говорю. Кто будет ходить в кино, если все будут прекрасны, как Аполлон?

– Ну так будем смотреть на уродов, – говорю я. – Оставим несколько десятков – этого вполне достаточно.

– Вы понимаете, что в таком случае нужно будет стать уродом, чтобы иметь успех у женщин, – продолжает Майк отчаянным голосом. – Кривобокие будут торжествовать, а нам до конца дней придется развлекаться в одиночку. Прекрасно, а? Вы ведь именно так сказали?

– Да, – соглашаюсь я. – Это чертовски убедительный аргумент, тем более что он ad hominem. Очевидно, что при теперешнем положении мы имеем успех у женщин. Ну и что нам с этого? Мы остаемся девственниками до двадцати лет и больше…

– Получается, что из-за таких мудаков, как мы, общество должно погибнуть, даже если оно состоит из еще больших мудаков.

– Замечательная профессия – сыщик, – говорю я, потягиваясь Должно быть, уже часов шесть утра, и я ощущаю зверский голод. – А что, Шутц действительно сделал то, о чем вы говорили? Эта история с Поттаром и Капланом? Чего же он добивается?

– Он хочет стать президентом Соединенных Штатов, – говорит Майк.

– Но ведь каждый американский гражданин может стать президентом, – удивляюсь я. – В книгах так написано. Так почему бы и не он? По крайней мере, нашими сенаторами будут красивые парни.

– Вы, – возмущается Майк, – занимаете позицию наших врагов. Припомните-ка таблички «Дефект внешности» и веселенькие истории на улицах Лос-Анджелеса, девиц, которых он похитил…

– Ну и черт с ними, – говорю я. – Банда гнусных извращенок. Если все они такие, как Мэри Джексон – собрать их да преподнести ему в подарок.

– А операции… Вы не забыли об операциях, Рок?

– Но ведь он утверждает, что это его секретари воспользовались ситуацией, разве нет? Это ведь братья Петросян, не так ли?

– Это недопустимо, – говорит Майк. – Нельзя позволить кому бы то ни было повелевать человеческой природой таким вот образом.

– А вы предпочитаете, чтобы этим занималась банда развращенных политиканов? – говорю я. – Да, действительно, они хотят уничтожить всех уродов.

Но ведь мы-то с вами все же принадлежим к другой категории. Так в чем же дело?

– Я не согласен с вашим доводом, – продолжаю я. – Во-первых, мы не такие уж мудаки, а всего лишь целомудренные парни, что весьма похвально. А что касается остальных, то я предпочитаю набить им морду.

– Я тоже, – кивает Майк. – Только если я скажу об этом Энди Сигмену, он будет часами орать на меня и доказывать, что я свихнулся Поэтому я останусь верен клятве тайного агента Уберемся отсюда, отчитаемся и предоставим Энди во всем разобраться.

– Согласен, – говорю я. – Сматываемся. Но как?

– Откроем дверь, – предлагает Майк, – и удерем.

– И встретим папашу Шутца, который побежит за нами с автоматом Нет, так не пойдет.

– Почему же нет? – говорит Майк. – Все это ерунда. Он наверняка работает у себя в кабинете.

– Ну тогда пошли.

Мы разом встаем. Мэри остается лежать. Она облегченно вздыхает и засыпает. Ей не мешало бы хорошенько вымыться и причесаться.

Майк идет к двери и выглядывает в коридор.

– Никого, – говорит он. – Можно двигать.

Он выходит, я следом. Мы делаем несколько шагов. Кругом тишина и покой. Где же лестница?

– Это здесь, – уверенно говорит Майк.

Если бы с нами был его пес, все пошло бы как по маслу. Это место нагоняет на меня тоску. Вот и лестница. Очень просто. Но наверху все заперто.

Проще и быть не может.

XXVIII. Шутц отправляется на каникулы

Мы пробуем открыть дверь. С четвертого раза она поддается. Мы стараемся шуметь как можно меньше, но сил у нас остается маловато. К тому же это очень утомительно – не создавать шума.

За первой дверью, естественно, следует вторая…

– Осточертело, – говорю я. Я кричу. Я хочу кричать. Вопить. Орать во все горло. – Уауауауа!..

Я издаю пронзительный вопль, который и самому Тарзану не снился, и от этого чувствую себя намного лучше. Большой зал, в котором мы находимся, зловеще усиливает звук.

– Вы с ума сошли, – говорит Майк. – Воплями дело не поправишь.

– Это успокаивает, Майк, – говорю я. – Попробуйте. Замечательное средство.

Я снова начинаю кричать и на этот раз чувствую, что становлюсь синим. На столе позвякивают стаканы.

– Пустяки, – говорит Майк. – Я могу лучше. Послушайте.

Он расставляет ноги, складывает ладони рупором и издает оглушительный вопль, какой не довелось слышать даже Иерихону. Я не хочу оставаться в долгу и наношу ответный удар. Мы стоим и орем во все горло до тех пор, пока на мой зад не обрушивается ведро ледяной воды. Я совершенно забыл о своей наготе, но тут, разумеется, вспоминаю. Майк оборачивается. С ним обошлись точно так же.

– Какого черта, скотина, – ругаюсь я. – Кто тут не дает людям спокойно развлекаться?

За нами… да это же он… гадина… чудовище… Одним словом – малый, который запихивал мне в задницу электроды. Теперь тебе конец, старик. Я подпрыгиваю и приземляюсь уже на бегу. Он предвидел мое движение и теперь скачет в двух метрах передо мной. Майк следует за нами. Таким образом мы несемся через виллу Шутца, подпрыгивая, словно кенгуру.

Он все больше и больше вырывается вперед, потому что хорошо знает место, и это позволяет ему распахивать одну дверь за другой и мчаться со скоростью Молнии. Но я все-таки нагоняю его.

– Сукин сын! Выродок! Скотина! Стой, трус проклятый!

Это бесполезно, так как я вешу на тридцать килограммов больше, чем он. По большому счету – это низость. Мы в новом коридоре. От чрезмерного старания я задираю колени почти к самому носу. – И выигрываю… метр… два метра… Он в трех шагах от меня. Еще одна дверь. Закрытая. Но это не важно, она тоже открывается. Я бегу за ним следом. На просторе! Боже мой, мы на улице! Я снова теряю метра четыре, и Майк обходит меня… Мы бежим по песчаной тропинке. Мерзкая кляча этот санитар – у него теннисные тапочки, а мы выбиваемся из сил. Но ничего не поделаешь, все равно догоним.

Он бежит по склону, продирается сквозь кусты с красными цветами… Свежий воздух дует нам в лицо, шум океана уже совсем близко. Проклятый санитар знает все трюки. Для меня вопрос чести – догнать Майка, чью спину я уже давно вижу перед собой. У этого поросенка прекрасные мускулы… Тот, другой, скачет впереди, словно кузнечик. На каждом повороте он распахивает полы своего халата наподобие паруса. Спуск чертовски крут, а он несется как стрела. Никогда бы не поверил, что человек низкого роста может развивать такую скорость. Но, с другой стороны, он ведь не развратничал целые сутки напропалую. Да и после всего, что мы увидели у Шутца, можно предполагать что угодно…

Наконец он спотыкается и падает. Но при этом не останавливается, а катится по земле. Мы уже достигли побережья. Маленький утес шестиметровой высоты. Ему удается подняться, и он бросается вниз головой.

Черт! Он провел нас! Теперь я не решусь нырнуть У меня не достанет сил выплыть наружу – в воде, должно быть, чертовски хорошо.

Справа от нас среди красных скал – восхитительная маленькая бухточка. На якоре покачивается судно – небольшая моторная яхта метров тридцать длиной. Настоящая яхта миллиардера.

– Есть где-нибудь тропинка? – спрашивает Майк.

Я утвердительно киваю, так как только что ее приметил.

– Оставим его в покое?

Санитар барахтается в воде метрах в пятидесяти от нас. Мы поворачиваем вправо и подходим к бухточке. Пологий склон забетонирован и украшен клумбами. Доктор Шутц неплохо оформил свою резиденцию.

За нашей спиной раздается звук приближающихся шагов. Мы оборачиваемся. Это он, Шутц.

– Ну как? – говорит он. – Вы провели славную ночку?

Такого мы не ожидали. В руке он держит небольшой несессер крокодиловой кожи. Он свеж, бодр, выглядит моложе прежнего.

– Вы уезжаете? – спрашивает Майк.

– Да, – говорит Шутц – Каждый год в этот день я отправляюсь на каникулы. Вы уж меня извините…

– А как же… ваши опыты? – любопытствует Майк.

– Я беру с собой все необходимое, – отвечает Шутц – Не беспокойтесь.

– А ваши подопечные? – спрашиваю я.

– Остаются здесь, – говорит Шутц. – Они уже привыкли устраиваться самостоятельно. У меня есть очень способные люди в серии.

– Поттар и Каплан тоже из этой серии? – спрашивает Майк.

– Я вижу, этот вопрос не дает вам покоя, – говорит Шутц. – Но знаете ли вы, что помимо Поттара и Каплана есть еще Каунт Джилберт и Льюисон… И еще кое-кто.

– Так значит… – говорит Майк.

– Это значит, что ваш миноносец, представьте себе, сделает в точности то, что прикажет Каунт. Адмирал является таковым не за красивые глаза, простите мне вульгарное выражение. Хотя вы ведь любите грубости.

– А Льюисон… Это секретарь Трумэна, – говорю я.

– Да, – досказывает за меня Шутц, – нашего дорогого президента. Вы знаете, шаг за шагом мы приближаемся к цели. На этот раз мы оставим все как есть, но через пять лет – уродов больше не будет.

– Здорово, черт возьми! – говорит Майк. – Вы очень забавный феномен.

– Вовсе нет, – говорит Шутц. – Просто я люблю красивых парней и красивых девушек. Вы оба мне очень симпатичны. Вы будете работать со мной в Белом Доме. Но пока я вас покидаю… До свидания, Роки… До свидания, Бокански…

– Ну и ну, – говорит Майк. – Вы нас обыграли…

– Энди Сигмен получит повышение по службе, – продолжает Шутц. – Не сердитесь.

– А гранаты, – спрашивает Майк. – Мне, право очень жаль. Это скорее, чтобы наделать шуму.

– Пустяки, – говорит Шутц. – Прошу вас, нет берите в голову. До свидания, мальчики…

Он пожимает нам руки и небрежным шагом удаляется. Мы смотрим ему вслед Он ступает по песчаному берегу бухты, садится в лодку, только что отделившуюся от яхты. Лодка огибает судно и исчезает из поля нашего зрения. Потом яхта начинает шевелиться и медленно разворачивается. На палубе высокий человек в белом машет нам рукой. И мы отвечаем ему.

Майк кладет мне лапу на плечо.

– Рок, – говорит он, – я совершенно не представляю, что теперь делать.

– Мы можем швырять камни в тыкву санитара, – предлагаю я.

– О, – жалуется Майк, – я промажу четыре раза из пяти. Пусть себе плавает, его все равно сожрут акулы.

Мы меланхолично поднимаемся по цементированной дорожке.

– Что скажет Энди? – бормочу я.

– Что он может сказать? – горестно отвечает Майк.

– А парни с миноносца?

– Если Шутц не соврал, и адмирал Каунт Гильберт – его человек, они сделают в точности то, что пожелает Шутц.

– Нужно рассказать все это Энди, – говорю я.

– И надеть штаны, – добавляет Майк. – Мне уже изрядно надоело разыгрывать из себя нудиста. И потом, это мешает бегать.

– Наше счастье, – говорю я в заключение, – что нам не пришлось лазать по деревьям.

XXIX. Сигмен принимает решение

Мы снова в компании Сигмена и его парней. Майк заканчивает рассказ о наших приключениях. Обер Джордж завистливо подталкивает меня локтем.

– Вы говорите, они были рыжие?

– Как пламень, Обер.

– Здорово, – говорит он. – Если бы моя жена не была ревнивой венгеркой, я бы попросил папашу Шутца прислать мне парочку красоток.

– И тебе не стыдно? – говорит Джеймсон. – Женатый человек!

– Совершенно верно, – соглашается Обер. – Раз женатые люди берут на себя ответственность, значит, они в качестве компенсации должны получать какие-то преимущества.

– Это отвратительно, – продолжает Джеймсон. – Я люблю только мужчин.

– Лучше уж сдохнуть, чем попасться тебе в лапы, – говорит Обер.

– А ты совсем не в моем вкусе, – отвечает Джеймсон. – Мистер Бэйли мне больше бы подошел.

– Хватит шутить, – говорю я все еще вполголоса, чтобы не мешать Энди и Майку. Они только что прекратили шушукаться.

– Так, – говорит Энди. – В общем, все идет как надо.

– Все идет как надо, – повторяет Майк. – Что, если мы пойдем чем-нибудь подкрепиться? Шоколад и бисквиты – это очень мило, но я бы предпочел дюжину бифштексов с сыром и яйцами.

– Кончайте, Майк, – говорю я – Не заикайтесь о недоступном. Я бы сейчас съел свою собственную мать с двумя ломтями хлеба.

– Скажите, – говорит Обер, – если она похожа на вас, ваша мать, не могли бы вы меня ей представить?

Этому чертову Оберу прямо невтерпеж.

– Патрон, – обращается он к Энди, – мне бы очень хотелось навестить домик папаши Шутца, прежде чем сволочные матросы уведут у нас из-под носа этих куколок.

– Дети мои, – говорит Сигмен. – Не знаю, что нам делать дальше. Нужно вернуться в лагерь и предупредить тех двоих, которые там остались А затем подождать прибытия миноносца… Что там такое?

Какой-то парень только что появился на дороге. Мы все сидим полукругом на траве… Погода стоит замечательная: легкий ветерок, цветы источают прекрасный аромат…

– Господин Сигмен? – спрашивает пришелец. Вид у него не воинственный. Джеймсон и Обер одновременно встают и занимают позиции у него по бокам.

– Это я, – говорит Энди.

– Доктор Шутц поручил передать, что для вашего отдыха приготовлено восемь комнат, и вы можете ими воспользоваться на любой срок. Сейчас прибудет машина…

Сигмен слегка краснеет, затем, мужественно приняв неудачу, поднимается.

– Хорошо, – говорит он. – Пошли, ребята.

– Машина уже подъезжает, – говорит посыльный. – Оставьте багаж.

– Идет, – кивает Сигмен. – Мы следуем за вами. Мы вновь идем той же дорогой. «Дефекты внешности» уже исчезли, видимо, в силу предупредительности чудака доктора Обер не может удержаться на месте.

– Скажите, мистер Бэйли. Как вы думаете, не сочтут ли они меня слишком невзрачным, эти рыжухи?

– Да нет, Обер.

Я совершенно не представляю, понравится ли он им, хотя думаю, что да. Но мысль о вкусной еде и теплой постели улыбается мне гораздо больше, нежели вся эта возня с голыми задницами. Я расквитался с ними на несколько дней вперед.

Ко мне подходит Майк.

– Посмотрим, – говорит он.

– Что посмотрим?

– Что получится с матросами с миноносца.

– Там должны быть красивые парни, – говорю я.

– Да, – отвечает он. – Но есть также совсем жалкие и уродливые.

– Я уверен в том, что говорю, Майк. Чем они будут некрасивее, тем больше у них шансов понравиться. Посмотрим, что выйдет с Обером, который не так уж плох, но весит всего сорок пять килограммов и похож на меленькую блошку. Да они его живьем сожрут. Это точно, дружище Майк. Я говорю вам: они будут зубами рвать друг у дружки этих самых уродов.

Мы подходим к вилле, и в этот момент раздается сирена корабля. Энди подскакивает на месте.

– Миноносец, – говорит он. – Ребята, поспешим сделать выбор. В конце концов, дело улажено, мы ничего не сможем поделать против Шутца. Но мы можем зато показать этому флотскому сброду, что парни из ФБР обслужены первыми. Поторопитесь-ка, дружочек, – обращается он к нашему гиду, подталкивая его перед собой.

Мы с Майком устремляемся в первых рядах.

– А где кухня? – спрашиваю я у гида.

– Сюда. Обойдите дом с другой стороны.

Я хватаю Майка за руку, и мы бежим в указанном направлении. Остальные спортивным шагом заходят в дом.

– Что с ними будет? – говорю я Майку.

– Сами же надают себе по мозгам, – отвечает он. – Ну, а остальное – это уж не наша забота…